Текст книги "Неладно что-то в нашем королевстве, или Гамбит Минотавра"

Автор книги: Джаспер Ффорде

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

– О нет!!! – в ужасе взвыла я, когда гул превратился в глухой рев. – Это все равно что кувалдой орехи колоть!

– Император Зарк? – уточнил Брэдшоу.

– А кто еще додумается пригнать заркийский боевой крейсер в низкопробный ковбойский роман?

Мы выглянули наружу, как раз когда космический корабль проплывал у нас над головами. Опущенные вниз векторные двигатели выбрасывали раскаленную энергию, взметая тучи пыли и мусора. Вспыхнули конюшни. Огромный корпус звездолета на мгновение завис над нами, выдвинул посадочные опоры и мягко приземлился… аккурат на Макнейла с его кобылой. Их расплющило в лепешку толщиной с полпенни.

Гора подлежащих обработке бумаг перед моим внутренним взором росла в геометрической прогрессии, и под ее тяжестью у меня поникли плечи. Горожане в панике разбегались, кони уносились прочь, а упрямые A-7 геройски палили по бронированной обшивке корабля. Безрезультатно, разумеется. Через мгновение звездолет выплюнул небольшую армию пехотинцев, вооруженных последними моделями заркийского оружия. Я застонала. В такие моменты император нередко сам покидал борт корабля. Архизлодей восьми романов серии «Император Зарк», самый страшный тиранический бог-император известной галактики, похоже, просто не понимал, что значит «границы допустимого».

Через несколько минут все закончилось. A-7 были перебиты либо разбежались по своим книгам, а заркийские десантники отправились на поиски Минотавра. Я могла избавить их от пустых хлопот. Он давно удрал. A-7 и Макнейла можно заменить, но всю книгу придется собирать заново, чтобы удалить боевой космический крейсер двадцать шестого века, нежданно-негаданно заявившийся в Небраску тысяча восемьсот семьдесят пятого года. Вопиющее нарушение Кодекса непересечения жанров, который мы изо всех сил старались соблюдать внутри книг! Я бы так не взбесилась, будь это единичный случай. Но Зарк слишком часто выкидывал подобные номера, чтобы смотреть на это сквозь пальцы. Когда император спустился с борта своего звездолета в сопровождении разношерстной свиты инопланетян и миссис Ухти-Тухти,[9]9
  Заглавный персонаж книги Беатрис Поттер в пересказе Г. Портнова.


[Закрыть] также работавшей на беллетрицию, я едва сдерживалась.

– Ты что это вытворяешь?!

– Ой! – воскликнул император, опешив от моей ярости. – Я думал, ты нам обрадуешься!

– Положение складывалось тяжелое, но не безнадежное! – прорычала я и обвела рукой город. – Посмотри, что ты тут наворотил!

Зарк огляделся. Из-под развалин начал выползать перепуганный народ. Ничего подобного в ковбойском жанре не случалось с тех самых пор, как из научной фантастики сбежал инопланетный мозгосос, задержать которого удалось только в «Плато Дикой Лошади».[10]10
  «Плато Дикой Лошади» – роман Зейна Грея.


[Закрыть]

– Ты постоянно мне такое устраиваешь! У тебя что, вообще отсутствует представление о скрытности маневра и тактической хитрости?

– Честно говоря, да, – ответил император, нервно разглядывая собственные руки. – Извини.

Его инопланетная свита, не желая получить нагоняй за компанию, пошла, поползла или поплыла по воздуху назад в заркийский корабль.

– Ты же послала текстовый маркер…

– Ну и что? Неужели ты не способен войти в книгу, не сметая все на своем пути?

– Тише, Четверг, тише. – Брэдшоу успокаивающе положил мне руку на плечо. – Мы попросили о помощи, и раз уж старина Зарки оказался ближе всех, нельзя винить его за стремление помочь. В конце концов, если вспомнить, как он выжигал целые галактики, уничтожение одного-единственного ПроВИДенса, а не всей Небраски целиком – уже большое достижение… – Тут командор замялся и добавил: – Для него.

– А-а-а! – в отчаянии застонала я, схватившись за голову. – Порой мне кажется, что…

Я осеклась. Время от времени я выходила из себя, но редко набрасывалась на коллег, а когда такое случалось, все становилось только хуже. Поначалу работа была для меня грандиозным приключением, каковым она до сих пор и остается для Брэдшоу. Но в последнее время всякое удовольствие улетучилось. Дело плохо. С меня хватит. Пора домой.

– Четверг, – заговорила миссис Ухти-Тухти, обеспокоенная моим внезапным молчанием, – с тобой все в порядке?

Она подошла слишком близко и нечаянно уколола меня. Я ойкнула и потерла руку, а она отпрянула и покраснела от смущения. У шестифутовых ежиков свои представления об этикете.

– Все в порядке, – ответила я, отряхиваясь от пыли. – Просто земля так и норовит выскользнуть из-под ног.

– Что ты имеешь в виду?

– Что я имею в виду? Что я имею в виду?! Например, с утра я преследую мифическое чудище, наследившее тупыми шутками типа «торт в рожу» по всему Дикому Западу, а после полудня боевой крейсер двадцать шестого века садится в ПроВИДенсе, штат Небраска. Разве это не безумие?

– Но ведь это вымысел, – с невинным видом отозвался Зарк. – Тут как раз и положено происходить всяким странностям.

– Мне так не кажется, – решительно ответила я. – Я хочу, чтобы моя жизнь имела хоть немного общего с… реальностью.

– Реальностью? – переспросила Ухти-Тухти. – Это такое место, где ежики не разговаривают и не стирают?

– Но кто же станет руководить беллетрицией? – вопросил император. – Ты была самой лучшей!

Я покачала головой, развела руками и направилась туда, где земля была усыпана текстом стрелка A-7. Я подобрала букву «Д» и повертела ее в руках.

– Пожалуйста, подумай хорошенько, – увещевал меня командор Брэдшоу, следуя за мной по пятам. – Боюсь, старушка, ты слишком переоцениваешь эту самую реальность.

– Я недостаточно ее ценила, Брэдшоу, – пожала я плечами. – Порой место начальника не самое теплое.

– Да, нелегка ты, доля венценосца,[11]11
  Шекспир У. Король Генрих IV, часть II. Перевод А. П. Каншина.


[Закрыть] – пробормотал Брэдшоу, который, наверное, понимал меня лучше всех прочих.

Они с женой стали моими ближайшими друзьями в Книгомирье. Миссис Брэдшоу и мой сын были почти неразлучны.

– Я знал, что ты не останешься навсегда, – продолжал Брэдшоу, понизив голос, чтобы остальные не слышали. – Когда ты уезжаешь?

Я пожала плечами.

– Как только смогу. Завтра.

Взгляд мой блуждал по разрушениям, учиненным Зарком в «Смерти на ранчо „Два креста“».

Придется очень многое привести в порядок, заполнить гору бланков, к тому же Совет жанров наверняка впаяет мне административное взыскание, если пронюхает о случившемся.

– Полагаю, сначала надо разобраться с бумагами касательно этого разгрома, – медленно проговорила я. – Скажем, через три дня.

– Ты обещала подменить Жанну д'Арк, пока она проходит курс переподготовки для мучеников, – напомнила миссис Ухти-Тухти, на цыпочках подобравшаяся ближе.

Об этом я успела позабыть.

– Значит, через неделю. Уеду через неделю.

Мы постояли молча. Я размышляла о своем возвращении в Суиндон, все остальные обдумывали последствия моего ухода – кроме императора Зарка, который, вероятно, прикидывал, не вторгнуться ли ему ради развлечения на планету Трааль.

– Ты окончательно решила? – спросил Брэдшоу.

Я медленно кивнула. К возвращению в настоящий мир меня побуждали и другие причины, более насущные, нежели деятельный идиотизм Зарка. У меня имелся муж, которого не было, и сын, который не мог провести всю жизнь внутри книг, словно в коконе. Я стала прежней Четверг, той, которая предпочитала черно-белую определенность надзора за литературой неоднозначным серым полутонам эмоций.

– Да, окончательно, – ответила я с улыбкой.

Я обвела взглядом Брэдшоу, императора и миссис Ухти-Тухти. Несмотря на все их недостатки, мне нравилось с ними работать. Все обернулось не так уж плохо. За время службы в беллетриции я повидала и сделала много такого, во что никогда не поверила бы, расскажи мне кто другой. Я наблюдала полет граммазитов над дворцом блаженных наслаждений в Ксанаду,[12]12
  Ксанаду – райская долина в поэме Сэмюэла Кольриджа «Кубла-хан». (Прим. ред.)


[Закрыть] ощущала странность слушателей, мерцавших на темных лестницах. Скакала верхом на единороге по густым лесам Зеновии и играла в шахматы с Озимандией,[13]13
  Озимандия – царь царей, персонаж одноименного стихотворения Перси Биши Шелли. Обломок статуи с именем царя Озимандии был найден в Египте в самом начале XIX века. (Прим. ред.)


[Закрыть] царем царей. Летала вместе с Бигглзом над Западным фронтом,[14]14
  Бигглз – персонаж фильма Джона Хью о военных летчиках «Бигглз. Приключения во времени» (1986), в основу которого легла серия фантастических романов. (Прим. ред.)


[Закрыть] сражалась на абордажных саблях с Долговязым Джоном Сильвером и проходила там, где не ступала ангела нога, по зеленым Англии лугам.[15]15
  Перефразированные строки из стихотворения Уильяма Блейка в переводе С. Маршака.


[Закрыть] Но, несмотря на все эти дивные и сладостные моменты, сердцем я тянулась домой, в Суиндон, и к человеку по имени Лондэн Парк-Лейн. Он был моим мужем, отцом моего сына, он не существовал, и я любила его.

Глава 2
Нет места лучше дома[16]16
  «Нет места лучше дома» – название детективного романа Мэри Хиггинс Кларк.


[Закрыть]

Я появилась на свет в Суиндоне, в графстве Уэссекс, в Англии. Там я жила, пока не уехала в Лондон служить литтективом. Спустя десять лет я вернулась и вышла замуж за своего бывшего возлюбленного, Лондэна Парк-Лейна. Потом он был устранен в возрасте двух лет корпорацией «Голиаф», которая пыталась этим меня шантажировать. Уловка сработала. Я помогла им, но мужа мне не вернули. Как ни странно, у меня от него родился сын, Пятница, – это один из тех причудливых темпоральных парадоксов, в которых разбирается мой отец, но ничего не смыслю я. Прошло еще два года, Лондэн по-прежнему был мертв, и мне следовало как можно скорее что-нибудь предпринять, иначе бы он остался в этом состоянии навсегда.

ЧЕТВЕРГ НОНЕТОТ.

Жизнь в ТИПА-Сети

Две недели спустя, ясным и солнечным июльским утром, я очутилась в Суиндоне на углу Брум-Мэнор-лейн, напротив дома моей матери, с малышом в прогулочной коляске, двумя дронтами, принцем датским, с тяжелым сердцем и чересчур короткой стрижкой. Совет жанров не слишком обрадовался моему заявлению об уходе. Честно говоря, они просто отказались его принять и вместо этого отправили меня в бессрочный отпуск, питая напрасные надежды на мое возвращение в случае, если у меня «не получится» актуализировать мужа. Они также надеялись, что я сумею разобраться с книгобежцем Хоули Ганом, с которым мне дважды довелось скрестить шпаги в прошлом.

Гамлет вписался в мои планы в последний момент. Его все больше и больше беспокоило то обстоятельство, что По Ту Сторону его ошибочно считают невротиком, поэтому он испросил позволения отправиться туда и увидеть все своими глазами. Обычно персонажей не волнует мнение читателей, но Гамлет славился способностью беспокоиться по поводу того, что ему не о чем беспокоиться о том, что ему не о чем беспокоиться, а поскольку он безусловно являлся звездой шекспировского канона и упустил титул «Самого волнительного романтического персонажа», в очередной раз уступив Хитклифу на Букверовской премии этого года, то Совет жанров решил воспользоваться подвернувшейся возможностью умаслить его. Кроме того, беллетриция давно уговаривала принца поработать стражем порядка в елизаветинской драме, поскольку сэр Джон Фальстаф удалился на покой «по состоянию здоровья», и мои коллеги вообразили, будто поездка на Ту Сторону убедит датчанина присоединиться к ним.

– Как странно! – прошептал принц, разглядывая солнце, деревья, дома и машины. – Сколько же пышных и изысканных слов мне понадобится, дабы воздать должное всему, что зрю я!

– Здесь вам придется говорить по-английски.

– Чтобы точно описать все это, – объяснил Гамлет, обводя рукой совершенно безобидную суиндонскую улицу, – потребуются миллионы слов!

– Вы правы. Именно так. В том-то и состоит чудо вымыслопередачи, – сказала я. – Для создания целостной картины хватает нескольких десятков слов. Но, честно говоря, основную работу выполняет читатель.

– Читатель? При чем тут он?

– При том, что любая интерпретация события, описание персонажа – все это уникально для каждого читателя, поскольку он пропускает авторское описание через собственное воображение, порожденное собственным жизненным опытом. Каждый персонаж на самом деле является для него составным образом из образов тех людей, которых он встречал, о которых читал или кого видел прежде. И образ этот куда более реален, нежели тот, что складывается из напечатанного на странице текста. Каждый читатель обладает неповторимым опытом, и каждая книга для каждого читателя уникальна.

– Из ваших слов следует, – задумчиво произнес датчанин, – что чем сложнее и противоречивее персонаж, тем больше возможностей для интерпретации?

– Да. Готова спорить, что одна и та же книга для одного и того же человека при каждом новом прочтении становится разной, потому что у человека накапливается опыт или он просто может оказаться в ином расположении духа.

– Теперь понятно, почему никто не в состоянии меня раскусить. За четыреста лет никому не удалось в точности уловить мои внутренние мотивы. – Он замолк на мгновение и печально вздохнул. – И мне самому тоже. Меня ведь можно счесть религиозным, поскольку я не хотел убивать дядю Клавдия за молитвой и все такое?

– Конечно.

– И мне так казалось. Тогда откуда эти совершенно атеистические строчки: «…нет ничего ни хорошего, ни плохого; это размышление делает все таковым»?[17]17
  Шекспир У. Гамлет. Акт 2, сцена 2. Здесь и далее цитаты из «Гамлета» приводятся в переводе М. Лозинского.


[Закрыть]

– Вы хотите сказать, что не знаете?

– Я точно так же теряюсь в догадках, как и все остальные!

Я уставилась на Гамлета, и он пожал плечами. Я надеялась получить от него кое-какие ответы касательно отдельных нестыковок в пьесе, но теперь мои надежды пошатнулись.

– Возможно, – глубокомысленно изрекла я, – именно потому нам так нравится пьеса. У каждого свой собственный Гамлет.

– Ну, – недовольно фыркнул датчанин, – это для меня загадка. Как думаете, психотерапия поможет?

– Не уверена. Слушайте, мы почти пришли. Запомните: для всех, кроме членов моей семьи, вы… кто?

– Кузен Эдди.

– Хорошо. Идемте.

Мамин дом представлял собой отдельное владение в южной части города, довольно большое, но малопривлекательное, если не считать того очарования, которым наделило его мое долгое житье здесь. Я провела здесь первые восемнадцать лет моей жизни, и все вокруг старого дома было мне знакомо. Вот с этого дерева я упала и сломала ключицу, по этой садовой дорожке я училась ездить на велосипеде. Прежде я этого не замечала, но тяга к привычному с годами усиливается. Старый дом казался мне теперь куда теплее, чем прежде.

Глубоко вздохнув, я подхватила чемодан и покатила коляску через дорогу. Моя домашняя дронтиха Пиквик топала за мной в сопровождении своего непослушного отпрыска Алана, который сердито семенил за маменькой.

Я нажала на кнопку звонка, и через минуту нам открыл дверь полноватый священник с короткими каштановыми волосами и в очках.

– Уж не Дурында ли это? – протянул он, увидев меня, и расплылся в широкой улыбке. – ВСБ всеблагое, это же Дурында!

– Привет, Джоффи. Давно не виделись.

Джоффи – мой брат. Он служитель церкви Всемирного Стандартного Божества, и хотя в прошлом у нас имелись некоторые разногласия, мы их давным-давно преодолели. Я была счастлива видеть его, а он – меня.

– Ух ты! – воскликнул он. – Это еще кто?

– Это Пятница, – объяснила я. – Твой племянник.

– Ух ты! – отозвался Джоффи, извлекая Пятницу из коляски. – А волосы у него всегда так торчат?

– Думаю, это после завтрака.

Пятница уставился на Джоффи, вынул пальцы изо рта, вытер их о мордашку, затем снова сунул их в рот и протянул Джоффи своего белого медвежонка Поли.

– Славный парень, – сказал Джоффи, подбрасывая Пятницу и позволяя ему тянуть себя за нос. – Только, э-э, липкий. Говорит?

– Мало. Но много думает.

– Прямо как Майкрофт. А что случилось с твоей головой?

– В смысле, с прической?

– Так вот в чем дело, – пробормотал Джоффи. – Я-то подумал, уши у тебя, что ли, ниже стали, или как… Но… это уж слишком, тебе не кажется?

– Пришлось подменять Жанну д'Арк. Ей всегда трудно найти дублера.

– Понятно почему! – воскликнул Джоффи, все еще недоверчиво разглядывая мою стрижку под горшок. – Может, просто плюнешь на все и начнешь сначала?

– Это Гамлет, – представила я своего спутника прежде, чем тот начал чувствовать себя неловко. – Но он здесь инкогнито, поэтому я говорю всем, что это мой кузен Эдди.

– Джоффи, – отрекомендовался Джоффи. – Брат Четверг.

– Гамлет, – сказал Гамлет. – Принц датский.

– Датчанин? – встрепенулся Джоффи. – Я бы на вашем месте не слишком об этом распространялся.

– Почему?

– Дорогая! – За спиной у Джоффи возникла мама. – Ты вернулась! Господи! Что у тебя с волосами?

– Это под Жанну д'Арк, – объяснил Джоффи. – Последний писк. Мученики сейчас в моде. Помнишь, как выглядела Эдит Грот-Пуддель в июньской «КРОТкой мисс»?

– Опять он чушь несет, правда?

– Правда, – хором ответили мы с Джоффи.

– Привет, мам, – сказала я, обнимая ее. – Помнишь внучка?

Мама взяла Пятницу на руки и отметила, как сильно он вырос. Я бы очень удивилась, если бы он уменьшился с момента их последней встречи, но, как и положено, улыбнулась. Я старалась навещать реальный мир почаще, но за последние полгода выбраться не удалось ни разу. Когда мама уже едва в обморок не падала, наглотавшись кислорода в процессе охов и ахов, а Пятница перестал смотреть на нее с сомнением, нас пригласили в дом.

– А ты останешься здесь, – сказала я Пиквик. – И не давай Алану хулиганить.

Поздно. Алан, маленький, но уже невыносимый, успел застращать Мордехая и прочих дронтов. Они забились под гортензии и тряслись там в ужасе.

– Ты надолго? – спросила мама. – У тебя в комнате все осталось, как было при тебе.

Это означало, что мои апартаменты пребывают ровно в том виде, в каком я покинула их в девятнадцать лет, но мне показалось грубостью сказать об этом вслух. Я объяснила, что хотела бы остановиться здесь, пока не утрясу вопрос с квартирой, представила маме Гамлета и спросила, нельзя ли ему пожить у нас несколько дней.

– Конечно! Леди Гамильтон располагается в гостевой, милейший мистер Бисмарк обитает в мансарде, так что принц может занять чулан.

Поскольку работа моего отца связана с путешествиями во времени, в мамином доме нередко гостили исторические личности, главным образом когда папе требовалось разгладить какую-нибудь морщинку на полотне Хроноса. Эмма Гамильтон проживала у нас уже больше двух лет – с тех пор, как папа задался целью предотвратить смерть адмирала Нельсона при Трафальгаре. Похоже, папа до сих пор не разобрался с этой проблемой. Наши постояльцы не отличались кротостью обычных квартирантов, да и плату вносили нерегулярно, но зато они были куда интереснее. Мама схватила Гамлета за руку и сердечно пожала ее.

– Как поживаете, мистер Гамлет? Какой вы, говорите, принц?

– Датский.

– А! Значит, так: никаких посетителей после семи вечера, завтрак ровно в девять утра. Постель гости застилают сами, а если вам понадобится что-то постирать, кладите белье в плетеную корзину на лестничной площадке. Рада знакомству. Я миссис Нонетот, мама Четверг.

– У меня есть мать, – мрачно ответил Гамлет, отвешивая маме вежливый поклон и целуя ей руку. – Она делит ложе с моим дядей.

– Тогда им стоит приобрести еще одно, – ответила мама, как всегда практичная донельзя. – Говорят, в «ИКЕА» их полным-полно. Я не стала покупать только потому, что их надо собирать своими руками. Не понимаю, почему я должна платить за то, что приходится строить самому. Но именно по этой причине подобные вещи так нравятся мужчинам. Как вам «баттенберг»?

– Виттенберг?

– Нет-нет. «Баттенберг».

– На реке Эдер? – уточнил Гамлет, озадаченный резким маминым переходом от обсуждения сборной мебели к теме кексов.

– Да нет, глупенький, на салфеточке, покрытый марципаном!

Гамлет наклонился ко мне.

– Сдается мне, ваша матушка безумна, а уж я в этом понимаю.

– Вы привыкнете к ее речам, – заверила я его, ободряюще похлопав по плечу.

Мы прошли через прихожую в гостиную, где, оторвав Пятницу от маминых бус, наконец смогли сесть.

– Так, теперь выкладывай все новости! – воскликнула мама, пока я обшаривала глазами комнату, пытаясь выявить потенциальные опасности для двухлетнего малыша.

– С чего начать? – спросила я, убирая с телевизора вазу с цветами, прежде чем Пятница опрокинет ее на себя. – Мне пришлось перед отъездом переделать кучу вещей. Два дня назад я была в Камелоте. Пыталась разрулить один случай смертельной вражды, а за день до того… милый, не трогай эту штучку!.. я улаживала спор о зарплате с профсоюзом орков.

– Господи! – воскликнула мама. – Ты же, наверное, умираешь от желания выпить чайку!

– Да, пожалуйста. Может, Книгомирье и кладезь словесных образов и неожиданных сюжетных поворотов, но хорошего чая там днем с огнем не сыщешь за весь бурбон Хемингуэя.

– Я заварю, – вызвался Джоффи. – Гамлет, пошли, расскажешь мне о себе. У тебя девушка есть?

– Да. Но она сумасшедшая.

– В хорошем смысле или в плохом?

Гамлет пожал плечами.

– Ни в каком. В прямом. Но ее братец – разрази его гром! Говорит о пружинных…

Они скрылись на кухне, и голоса стихли.

– Не забудьте кекс! – крикнула им вслед мама.

Я открыла чемодан и достала оттуда несколько погремушек, выданных мне миссис Брэдшоу. Мелани частенько присматривала за Пятницей. Своих детей им с командором Брэдшоу завести не пришлось, поскольку Мелани была горной гориллой, поэтому она до безумия обожала Пятницу. Это имело свои оборотные стороны: он всегда ел овощи и обожал фрукты, но я сильно подозревала, что, пока меня нет дома, они залезают на шкафы, а однажды я застала Пятницу за попыткой очистить банан пальцами ног.

– А тебе-то как живется?

– Теперь, когда ты здесь, намного лучше. С тех пор как Майкрофт и Полли уехали, мне очень одиноко, они даже в Четырнадцатой ежегодной конференции безумных ученых не участвовали. Если бы Джоффи и его приятель Майлз не заходили каждый день, если бы не Эмма с Бисмарком, не соседка миссис Битти, не Общество анонимных утратотерпцев, не мои занятия по ремонту кузовов и не эта ужасная миссис Дэниэлс, я осталась бы совершенно одна. Что это там делает Пятница в буфете?

Я обернулась, вскочила, сцапала Пятницу за лямки штанишек и осторожно высвободила два хрустальных бокала из его шаловливых ручонок. Затем подвела его к игрушкам и усадила посередине комнаты. Он посидел секунды три и заковылял в сторону ДХ-82, маминого лентяя-тилацина, который дрых в ближайшем кресле.

Когда Пятница больно дернул его за усы, ДХ-82 взвизгнул, затем встал, зевнул и направился к миске. Пятница двинулся за ним. А я – за Пятницей.

– В ухо? – послышался голос Джоффи, когда я вошла в кухню. – И как, получилось?

– Похоже на то, – ответил принц. – Мы обнаружили его мертвым в саду.

Я подхватила Пятницу, уже изготовившегося залезть к ДХ-82 в миску, и унесла его в гостиную.

– Извини, – сказала я, – он сейчас всюду лезет. Расскажи мне о Суиндоне. Многое изменилось?

– На самом деле нет. Рождественские огни стали гораздо красивее, линия воздушного трамвая прошла прямо через Центр Брунела,[18]18
  Существуют два знаменитых англичанина с такой фамилией: Марк Исамбард Брунел, архитектор и изобретатель, и его сын Исамбард Кингдом Брунел, инженер и проектировщик. (Прим. ред.)


[Закрыть] и теперь в городе двадцать шесть разных супермаркетов.

– Что, жители стали так много есть?

– Мы стараемся изо всех сил.

Джоффи с Гамлетом вернулись и поставили перед нами поднос с чайными принадлежностями.

– Твой дронтенок – это просто жуть кошмарная! Пытался клюнуть меня исподтишка!

– Видимо, ты его чем-то напугал. Как папа?

Джоффи, для которого данная тема была весьма щекотливой, решил не присоединяться к нам, а лучше поиграть с Пятницей.

– Давай, парень, – сказал он. – Выпьем и малость погоняем шары.

– Отец надеялся тебя застать, – сказала мама, как только Джоффи и Пятница ушли. – Как ты, наверное, догадываешься, ему снова не повезло с Нельсоном. Когда он появляется дома, от него зачастую несет порохом, и мне очень не нравится, что он ошивается вокруг этой Гамильтон.

Папа представляет собой нечто вроде странствующего во времени рыцаря. Одно время он служил в ТИПА-12 – Хроностраже, отделе, контролирующем темпоральные потоки. Потом уволился из-за разногласий, касающихся контроля над течением времени и мошенничества в этой области. Хроностража сочла его слишком опасным и устранила: в ночь его зачатия внезапно постучали в дверь, и в результате вместо него родилась тетушка Эйприл.

– Значит, Нельсон все же погиб при Трафальгаре? – уточнила я, припомнив папины временные проблемы.

– Да, но я не уверена, что так было задумано изначально. Именно поэтому, как утверждает твой папаша, ему и приходится работать в таком тесном тандеме с Эммой.

Под Эммой, конечно, подразумевалась леди Гамильтон, возлюбленная Нельсона. Она-то и рассказала папе об устранении адмирала. Вот только что она больше десяти лет была замужем за лордом Нельсоном, а в следующий момент вдруг оказалась опустившейся шлюхой в Кале. Представляю, какое это было потрясение!

Мама придвинулась ко мне.

– Между нами, я начинаю думать, что Эмма немного того… Эмма! Как приятно, что вы к нам вышли!

В дверях стояла высокая краснолицая женщина в бархатном платье, явно знававшем лучшие времена. Несмотря на последствия многолетней дружбы с бутылкой, дама сохранила остатки прежней красоты и очарования. В юности она, по-видимому, была ослепительна.

– Здравствуйте, леди Гамильтон, – сказала я, вставая, чтобы пожать ей руку. – Как ваш супруг?

– Пока мертв.

– Мой тоже.

– Вот облом!

– О! – воскликнула я, недоумевая, где леди Гамильтон подцепила это словечко, хотя, если подумать, ей наверняка были известны выражения и покрепче. – Это Гамлет.

– Эмма Гамильтон, – вкрадчивым голосом произнесла она, стрельнув глазами в сторону несомненно красивого датчанина, и протянула ему руку. – Леди.

– Гамлет, – ответил он, целуя ее руку. – Принц.

Она тут же захлопала ресницами.

– Принц? Случаем, не из какой-нибудь знакомой мне державы?

– Случаем, из Дании.

– Мой… покойный друг совершенно безжалостно обстреливал Копенгаген в тысяча восемьсот первом году. По его словам, датчане сражались отважно.

– Мы, датчане, любим драки, леди Гамильтон, – с непередаваемым обаянием ответил принц. – Хотя сам я не из Копенгагена. Я родом из небольшого города на побережье, из Эльсинора. Там у нас замок. Не очень большой. Всего шестьдесят комнат да гарнизон в двести солдат. Зимой там немного мрачновато.

– И призраки есть?

– Один точно имеется. А что делал ваш покойный друг, когда не обстреливал датчан?

– Да так, ничего особенного, – небрежно ответила она. – Воевал с французами и испанцами, оставлял части тела по всей Европе, как требовал этикет того времени.

Повисло молчание, во время которого они не сводили друг с друга глаз. Эмма начала обмахиваться веером.

– Бог мой! – пробормотала она. – От всех этих разговоров о частях тела меня в жар бросило!

– Вот-вот! – вскочила на ноги мама. – Именно! Я не потерплю подобных намеков в своем доме!

Эмма с Гамлетом опешили от такого взбрыка, но мне удалось оттащить маму в сторону и прошептать:

– Мам! Не суди их строго. В конце концов, оба они одиноки, а интерес Гамлета к Эмме может отвлечь ее кое от кого другого.

– Другого?..

Прямо-таки слышно было, как вращаются у нее в голове шестеренки. После долгого молчания она вздохнула, повернулась к гостям и широко улыбнулась.

– Милые мои, почему бы вам не прогуляться по саду? Там такой нежный, прохладный ветерок, а беседка в розарии совершенно очаровательна в это время года.

– Может, самое время выпить? – с надеждой спросила Эмма.

– Не исключено, – ответила мама, которая явно пыталась держать леди Гамильтон подальше от бутылки.

Эмма не ответила. Она просто протянула руку Гамлету, тот любезно принял ее и уже хотел распахнуть перед дамой двери, но Эмма остановила его, прошептав: «Не через французское окно», – и повела через кухню.

– Как я уже говорила, – сказала мама, садясь, – Эмма славная девушка. Кекса хочешь?

– Да, пожалуйста.

– Ешь, – сказала мама, передавая мне нож. – Отрезай.

– Скажи, – начала я, осторожно распиливая кекс, – Лондэн не приходил?

– Ты о своем устраненном муже? – ласково ответила она. – Нет, боюсь, не приходил. – Она ободряюще улыбнулась. – Надо бы тебе посетить один из вечеров в нашем Обществе анонимных утратотерпцев. У нас как раз завтра встреча.

Как и в мамином случае, все свидетельства существования моего мужа были уничтожены. Но в отличие от мамы, чей супруг то и дело возвращался, выныривая из потока времени, мой муж Лондэн обитал только в моих снах и воспоминаниях. Больше никто ничего о нем не ведал и не помнил. Мама знала про Лондэна только потому, что ей рассказала я. Для всех остальных, включая и родителей Лондэна, я страдала от какого-то непонятного умственного расстройства.

Но отцом Пятницы, невзирая на собственное небытие, являлся именно Лондэн – точно так же, как мы с братьями родились, несмотря на то что моего отца тоже не существовало. Таково странствие во времени: оно полно необъяснимых парадоксов.

– Я верну его, – прошептала я.

– Кого?

– Лондэна.

Из сада пришли Джоффи с Пятницей, который, как и большинство малышей, не понимал, почему взрослые не могут целый день катать его на самолетике. Я дала сыну кусочек кекса, и он, в стремлении немедленно слопать угощение, тут же его уронил. Обычно апатичный ДХ-82 открыл глаз, сожрал кекс и через три секунды заснул снова.

– Lorem ipsum dolor si amet![19]19
  Lorem ipsum dolor si amet… – искаженный отрывок из философского трактата Цицерона «О пределах добра и зла», написанного в 45 г. до н. э. на латинском языке. Впервые этот текст был применен неизвестным печатником в XVI в. для набора шрифтовых образцов. Здесь и далее Пятница разговаривает исключительно фразами из этого текста. (Прим. ред.)


[Закрыть] – сердито завопил Пятница.

– Да-да, впечатляет, – согласилась я. – Готова поспорить, Пиквик неспособна на столь стремительный бросок даже ради зефира.

– Nostrud laboris nisi et commodo consequat, – еще сердитее ответил Пятница. – Excepteur sint cupidatat non proident!

– Поделом тебе, – сказала я. – На, съешь бутерброд с огурцом.

– Что сказал мой внук? – спросила мама, уставившись на Пятницу, пока тот, давясь, пытался заглотнуть сэндвич в один присест.

– Ой, да он опять болтает на «лорем ипсум». Он больше ничего и не говорит.

– Лорем… что?

– «Лорем ипсум». Это такой тупой текст, который используют в печати и в полиграфии для демонстрации формата, шрифта и так далее. Не знаю, где он это подцепил. Издержки жизни в Книгомирье, полагаю.

– Понятно, – сказала мама, ничего не понимая.

– Как поживают кузены? – спросила я.

– Уилбур и Орвилл сейчас вместе руководят Майкротехом, – ответил Джоффи, передавая мне чашку чая. – Они сделали несколько ошибок, пока дядя Майкрофт отсутствовал, но теперь, похоже, он взял их на короткий поводок.

Уилбур и Орвилл были сыновьями моих дяди и тети. Несмотря на гениальность родителей, на плечах у обоих отпрысков сидели цельноточеные дубовые болванки.

– Передай сахар, пожалуйста. Несколько ошибок?

– На самом деле целую кучу. Помнишь Майкрофтов очиститель памяти?

– И да, и нет.

– Они открыли сеть престижных центров очищения памяти под названием «Мемогон». Заходишь – и неприятные воспоминания долой.

– Наверное, прибыльно.

– Более чем, но только до первого промаха. А в случае с этими двумя вопрос стоял не «если ошибутся», а «когда».

– Осмелюсь спросить: что стряслось?

– Мне кажется, получилось как с пылесосом, если его ненароком включить наоборот. Некая миссис Богаттинс обратилась в суиндонское отделение «Мемогона», дабы избавиться от малейших воспоминаний о неудачном первом замужестве.

– И?

– И случайно приобрела нежелательные воспоминания о семидесяти двух случайных связях, нескольких пьяных драках, пятнадцати потраченных впустую жизнях и почти тысяче игр «Назови этот фрукт!». Сначала она хотела подать в суд, но вместо этого потребовала адрес одного из мужчин, чьи подвиги оказались запечатлены в ее памяти. Насколько мне известно, они поженились.