Текст книги "Неладно что-то в нашем королевстве, или Гамбит Минотавра"
Автор книги: Джаспер Ффорде
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)
Глава 19
Охота на клонированного Уилла
ЛИДЕР ОППОЗИЦИИ ПОДВЕРГАЕТ ГАНА УМЕРЕННОЙ КРИТИКЕ
Вчера лидер оппозиции мистер Редмонд Почтаар подверг правительство Гана умеренной критике, указав, что, возможно, канцлеру не удастся адекватно отреагировать на экономические жалобы населения. Мистер Почтаар заявил, что «датчане виноваты в бедах страны не более, чем шведы», а затем поставил под вопрос политическую независимость Гана, указав на его тесную связь с «Голиафом» и поддержку со стороны корпорации. В ответ канцлер Ган поблагодарил Почтаара за напоминание о шведах, которые «явно что-то замышляют», и намекнул, что мистер Почтаар сам пользуется поддержкой Совета по продаже тостов.
«Слепень», 17 июля 1988 г.
В воскресенье полагается отдыхать, но ко мне это не относится. С утра я играла в гольф с Брэкстоном. Вне работы он оказался таким милым джентльменом, что лучше и желать нельзя. Он с наслаждением обучал меня азам гольфа, и мне пару раз удалось неплохо попасть по мячу: тот чвакнул и полетел прямо, как стрела, – и внезапно я поняла, из-за чего весь сыр-бор. Однако мы не просто развлекались и махали клюшками. На Брэкстона давил Скользом, а на того, полагаю, в свою очередь давил кое-то повыше. Между упражнениями и попыткой извлечь мой мяч из лунки Брэкстон признался, что не в силах вечно удерживать Скользома пустыми обещаниями скорого отчета о якобы проделанной мною работе по делу о валлийском сыре, и посоветовал мне, ради моей же пользы, хотя бы притвориться, будто я разыскиваю запрещенные книги вместе с ТИПА-14. Я пообещала исполнить его просьбу, и мы отправились пропустить стаканчик у девятнадцатой лунки, где какой-то здоровенный тип с красным носом, видимо Старейший Член Клуба, попотчевал нас анекдотами.
В понедельник утром меня разбудило бормотание Пятницы. Он стоял в своей кроватке и пытался дотянуться до занавески. Заметив мамино шевеление, дитятко поинтересовалось, не соблаговолю ли я, раз уж проснулась, снести его вниз, где он поиграет, пока готовится завтрак. Ну, естественно, он выразился не совсем так, просто выдал очередную порцию «Reprehenderit in voluptate velit id est mollit», но я-то поняла, о чем речь.
Не найдя повода отказать, я надела халат и понесла малыша вниз, попутно прикидывая, кому поручить его на сегодня. Поскольку я и так уже едва не подралась с Джеком Дэррмо, мне не хотелось, чтобы сын присутствовал при дальнейших мамочкиных эскападах.
Родительница моя уже встала.
– С добрым утром, мама, – весело сказала я. – Как ты себя нынче ощущаешь?
– Боюсь, с утра не получится, – сразу же ответила она на мой незаданный вопрос, – но, возможно, я смогу посидеть с ним после пяти.
– Была бы весьма признательна, – отозвалась я, просматривая «Крота» и помешивая кашку.
Ган выдвинул датчанам ультиматум: либо датское правительство оставит все попытки дестабилизировать Англию и подорвать нашу экономику, либо Англия отзовет своего посла, ибо иного выбора у нее не останется. Датчане ответили, что не понимают, о чем речь, и потребовали снять эмбарго на датские товары. Ган в гневе засыпал их встречными претензиями, установил двухсотпроцентную пошлину на импорт датского бекона и перекрыл все пути сообщения.
– Duis aute irure dolor est! – возопил Пятница.
– Спокойно. Сейчас все будет.
– Плик! – сердито заявил Алан, возмущенно указывая на свою пустую миску.
– Подождешь, – отрезала я.
– Плик-плик! – свирепо ответил он, делая шаг ко мне и угрожающе разевая клюв.
– Только попробуй, – сказала я, – и будешь искать нового хозяина уже с витрины «Пита и Дэйва».
Алан угрозу понял и клюв закрыл. «Пит и Дейв», местный зоомагазин, специализировался на генетически восстановленных животных, и я не шутила. Нахал уже пытался клюнуть маму, и даже местные собаки его боялись.
В этот момент задняя дверь отворилась и вошел Джоффи. Но не один. Его сопровождало нечто неописуемое, более всего походившее на грязный и тощий мешок с костями, покрытый грубой рясой.
– Ага! – сказал Джоффи. – Мамуля и сестричка. Все в сборе. Это святой Звлкикс. Ваша милость, это моя мать, миссис Нонетот, а это моя сестра Четверг.
Святой Звлкикс подозрительно воззрился на меня из-под густой завесы сальных черных волос.
– Добро пожаловать в Суиндон, – вежливо присела в книксене мама. – Позавтракать не хотите, мистер Звлкикс?
– Он только по-староанглийски говорит, – встрял Джоффи. – Дайте я переведу. Эй ты, свиное рыло, жрать будешь или как?
– Аххх! – отозвался монах и сел за стол.
Пятница уставился на него в некотором недоумении, затем снова завел свое «лорем ипсум», и тут уж монах недоуменно уставился на него.
– Как дела? – спросила я.
– Отлично, – ответил Джоффи, наливая кофе себе и святому Звлкиксу. – Нынче утром он снимается в рекламном ролике для Совета по продаже тостов, а в четыре появится в шоу Эдриена Выпендрайзера. Также он приглашен на Суиндонский конгресс дерматологов в отеле «Финис»: некоторые из кожных болезней, на которые он жалуется, неизвестны науке. Я и подумал, что надо привести его повидаться с тобой. Понимаешь, он исполнен мудрости.
– Сейчас только восемь утра! – воскликнула мама.
– Святой Звлкикс встает на рассвете во искупление грехов, – объяснил Джоффи. – Он провел все воскресенье, толкая носом арахис вокруг Центра Брунела.
– А я все воскресенье играла в гольф с Брэкстоном Хиксом.
– Ну и как?
– По-моему, нормально. Поскольку я немного умею играть в крокет, то совсем уж полным чайником не выглядела. Знаешь, у Брэкстона, оказывается, шестеро детей!
– Так как насчет немножко мудрости? – просияла мама. – Меня очень интересует мудрость тринадцатого века!
– Ладно, – сказал Джоффи – Ты, старый хрыч! А ну-ка, выдай нам пару пророчеств!
– Засунь их себе в задницу.
– Что он сказал?
– Ну… что помедитирует над этим.
– Хорошо, – сказала мама, известная своим гостеприимством и способная приготовить завтрак, почти не заглядывая в кулинарную книгу. – Коль скоро вы наш гость, святой Звлкикс, то чего бы вам хотелось на завтрак?
Святой Звлкикс уставился на нее.
– Поесть, – повторила мама, помогая себе жестами.
Похоже, это сработало.
– А у твоей матушки крепкие грудки для тетки средних лет, круглые и не вислые. Я бы не прочь поиграть с ними, как пекарь с тестом.
– Что он сказал?
– Что будет весьма благодарен за бекон с яйцом, – ответил Джоффи и быстро повернулся к святому Звлкиксу. – Еще один вяк, солнышко, и я опять запру тебя на ночь в погребе.
– Что ты ему сказал?
– Поблагодарил за то, что он посетил ваш дом.
– А.
Мама поставила на плиту большую сковороду, разбила туда несколько яиц и отправила следом большие ломти бекона. Скоро запах жареной грудинки поплыл по дому и привлек не только сонного ДХ-82, но также Гамлета и леди Гамильтон, старательно прикидывавшихся, будто спали порознь.
– Ути-пуси, – выдал святой Звлкикс, как только увидел Эмму. – Это что за киска с крепеньким задком?
– Он желает вам… хм… обоим доброго утра, – перевел Джоффи, заметно передернувшись. – Святой Звлкикс, это леди Гамильтон и Гамлет, принц датский.
– Если ты выпустишь этих щеночков, – продолжал святой, пялясь на Эммино декольте, – я возьму того, с коричневым носиком.
– Доброе утро, – без улыбки произнес Гамлет. – Еще посмеешь сквернословить в присутствии доброй леди Гамильтон, и я вышвырну тебя отсюда и заколю кинжалом.
– Что там принц говорит? – не понял святой Звлкикс.
– Да, – поддержал его Джоффи, – что он сказал?
– Это Courier Bold, – пояснила я, – традиционный язык Книгомирья. Он сказал, что, будучи джентльменом, не может позволить святому Звлкиксу относиться к леди Гамильтон непочтительно.
– Что говорит твоя сестра? – спросил святой Звлкикс.
– Она говорит, если ты еще раз наедешь на Гамлетову цыпу, он тебе нос с харей сровняет.
– Ой.
– Что ж, утро и правда получается очень добрым! – сказала мама.
– Коли так, – вставил Джоффи, уловив подходящий момент, – можно, чтобы святой Звлкикс остался у вас до обеда? В десять я должен читать проповедь сестрам Вечной Пунктуальности, и, если я опоздаю, они закидают меня молитвенниками.
– Ни в коем разе, сын мой, – сказала мама, переворачивая грудинку. – Почему бы тебе не взять святого Звлкикса с собой? Уверена, его благочестие произведет впечатление на монахинь.
– Тут кто-то говорит о монашках? – заинтересовался святой Звлкикс.
– Не понимаю, как ты попал в святые, – упрекнул его Джоффи. – Еще пикнешь, и я лично прогоню тебя пинками до самого тринадцатого века!
Пожав плечами, святой Звлкикс запихал в пасть порцию яичницы с беконом и громко рыгнул. Пятница сделал то же самое и покатился со смеху.
Вскоре все разошлись. Джоффи все равно не мог присмотреть за Пятницей, а святой Звлкикс просто не сумел бы, так что выбора не оставалось. Стоило маме отыскать свою шляпку, пальто и ключи и выйти за порог, как я рванула наверх, оделась и вчиталась в «Брэдшоу против кайзера», дабы попросить супругу командора посидеть с Пятницей до полдника. Мама отбыла на весь день, Гамлет уже знал, что Мелани горилла, а Эмме с Бисмарком и вовсе не пристало жаловаться, поскольку сами они являлись давно умершими историческими персонажами, и я сочла данный вариант наиболее удобным. Конечно, я действовала против правил, но с Гамлетом на шее и неопределенным будущим всего мира впереди мне было уже не до того.
Мелани с радостью согласилась меня подстраховать. Как только она надела желтое платье в горошек, я перенесла ее из Книгомирья к маме в гостиную, которую миссис Брэдшоу нашла очень изысканной. Особенно ей понравились французские занавеси. Она дергала за шнур, глядя, как они поднимаются и опускаются, когда вошла Эмма.
– Леди Гамильтон, – объявила я, – это Мелани Брэдшоу.
Мел протянула лапищу, Эмма нервно пожала ее, словно ожидая, что Мелани ее укусит.
– К-как поживаете? – выдавила она. – Никогда прежде меня не представляли обезьяне.
– Примату, – с готовностью поправила ее Мелани. – У обезьян, как правило, имеется хвост, они обитают на деревьях и принадлежат к семейству Hylobatidae, Cebidae и Cercopithecidae. Мы с вами, как и все крупные приматы, принадлежим к семейству Pongidae. Я горилла. Точнее, горная горилла, Gorilla gorilla beringei, из тех, что обитают на склонах вулкана Вирунга. Обычно мы называем наши места Британской Восточной Африкой, но я не в курсе, как обстоят дела сейчас. Вы никогда там не бывали?
– Нет.
– Очаровательное место. Именно там мы познакомились с Траффордом – это мой муж. Он вместе со спутниками прорубался сквозь подлесок в предыстории «Брэдшоу на большой охоте» (Коллинз, 1878, 4/6d, с иллюстрациями), как вдруг поскользнулся на тропе и упал в расщелину, где я принимала ванну.
Она подхватила Пятницу, и тот зафыркал от удовольствия.
– Я ужасно смутилась. Ведь я сидела в бегущей воде в чем мать родила, но – никогда этого не забуду! – Траффорд вежливо извинился и отвернулся, дав мне возможность нырнуть в кусты и одеться. Я вышла спросить, не нужно ли ему указать дорогу к цивилизации – Африка тогда была мало исследована, понимаете, – и мы с ним разговорились. Слово за слово, и не успела я опомниться, как он пригласил меня на ужин. С тех пор мы не расстаемся. Вам это не кажется глупым?
Эмма припомнила, как безжалостно полоскала пресса ее отношения с адмиралом лордом Нельсоном.
– Нет, по-моему, очень романтично.
– Ладно, – хлопнула я в ладоши. – Я вернусь к трем. Никуда не выходите, и если кто-то позвонит в дверь, пусть Эмма или Гамлет спросят, кто там. Ладно?
– Конечно, – ответила Мелани. – Не выходить, на звонки не отвечать. Все просто.
– И не качаться на занавесках и люстре – они не выдержат.
– Ты хочешь сказать, я крупновата?
– Вовсе нет, – торопливо сказала я. – Просто в реальном мире все по-другому. В корзине полно фруктов, в холодильнике свежие бананы. Понятно?
– Без вопросов. Удачного тебе дня.
Я въехала в город и, увильнув от нескольких газетчиков, все еще жаждавших взять у меня интервью, вошла в здание ТИПА, заново перекрашенное с момента моего последнего визита. В розовато-лиловых тонах оно выглядело чуть повеселее, но не особенно.
– Агент Нонетот? – встретил меня молодой и пылающий служебным рвением агент ТИПА-14 в жестком черном комбинезоне, дополненном кевларовым бронежилетом, армейскими ботинками и бросающимся в глаза табельным оружием.
– Да.
Он отдал мне честь.
– Майор Зануддер, ТИПА-14. Как я понимаю, вы приписаны к нам для поиска вредоносной датской литературы.
Он так жаждал выполнить свой долг, что меня аж передернуло. К его чести, он бы с тем же пылом бросился спасать жертв наводнения. Просто юноша выполнял приказ, не раздумывая. Подобные люди вершили дела куда худшие, нежели уничтожение датской литературы. К счастью, он не застал меня врасплох.
– Рада вас видеть, майор. У меня имеются сведения, что по этому адресу может храниться несколько экземпляров запрещенных книг.
Я протянула ему листок бумаги, и он жадно пробежал его глазами.
– Мемориальная библиотека Альберта Швейцера? Едем прямо сейчас.
Он снова четко отсалютовал мне, развернулся кругом и был таков.
Я отправилась в отдел литтективов и застала Безотказэна за упаковкой романов Карен Бликсен в картонную коробку.
– Привет! – бросил он, перехватывая коробку шпагатом. – Как дела?
– Отлично. Снова в строю.
Безотказэн улыбнулся, отложил ножницы и веревку и протянул мне руку.
– Отлично! Слышала последние новости? К списку запрещенных датских писателей добавили Дафну Фаркитт.
– Но… Фаркитт не датчанка!
– Фамилия ее отца была Фаркиттсен, так что для Гана и его кретинов она вполне себе датчанка.
Интересный поворот. Романы Фаркитт писала совершенно кошмарные, но сжигать их – это уж слишком.
– Ты нашла способ вывезти все эти запрещенные книги из Англии? – спросил Безотказэн, заматывая скотчем коробку с томиками «Из Африки». – Вместе с Фаркитт и всем остальным нам понадобится примерно десять грузовиков.
– Я работаю над этим вопросом, – сказала я, хотя пока ровным счетом ничего не сделала.
– Отлично! Мы осуществим переброску, как только ты скажешь. Ну, о чем бы ты желала услышать от меня в первую очередь? О последней автомобильной перестрелке Монтекки с Капулетти или о том, каким писателям в следующий раз выпадет проходить тест на наркотики?
– Ни то ни другое, – ответила я. – Расскажи мне все, что знаешь о клонировании Шекспира.
– Нам пришлось отодвинуть это на последнее место в списке приоритетов. Да, расследование весьма интригующее, но с точки зрения закона и порядка совершенно бессмысленное: все, кто принимал участие в их воспроизводстве, либо слишком… покойны, либо слишком стары, чтобы пойти под суд.
– Это скорее для Книгомирья, – ответила я, – но дело серьезное, честное слово.
– Ну, если так, – начал Безотказэн, который слишком хорошо знал меня, чтобы думать, будто я напрасно трачу свое или чужое время, – сейчас у нас три Шекспира, всем от пятидесяти до шестидесяти… положи эти томики Андерсена вон в ту коробку, ладно? Если их и клонировали, то это имело место в лихие тридцатые, когда кругом творилось черт-те что, когда люди воображали, будто можно сконструировать четырехногого олимпийского бегуна, пловца с настоящими ластами и так далее в том же духе. Первый клон Уилла всплыл на поверхность в пятьдесят втором, когда в Тенбери-Уэлс случайно застрелили мистера Шокспира. За этим последовала необъяснимая смерть мистера Шекспера в пятьдесят восьмом и мистера Шогспора в шестьдесят девятом. Есть и другие…
– И как ты думаешь, почему?
– Сдается мне, – протянул Безотказэн, – кто-то пытался синтезировать великого драматурга, чтобы он написал еще несколько гениальных пьес. Затея, конечно, противозаконная и аморальная, но в перспективе она могла принести огромную пользу всем шекспироведам мира. Хотя отсутствие молодых Шекспиров наводит на мысль, что эксперимент давно прерван.
Некоторое время я молча переваривала полученную информацию. Генетическое клонирование людей находилось под строжайшим запретом. Ни одна коммерческая лаборатория не осмелилась бы на такое, да и ресурсы для этого имелись только у крупных биоинженерных компаний. Но если эти шекспировские клоны выжили, то нельзя исключить наличие других. И поскольку настоящий Шекспир давным-давно умер, исправить ситуацию с «Эльсинорскими проказницами» под силу только его реконструированному двойнику.
– А разве это не в юрисдикции ТИПА-13? – сказала я наконец.
– Официально – да, – ответил Безотказэн, – но ТИПА-13 на таком же голодном пайке, как и мы. Агент Брекекекс слишком занят миграциями мамонтов и химерами, ему только клонированных елизаветинских драматургов не хватало.
Брекекекс был неандертальцем, начальником инспекции по клонированию. Воссозданный «Голиафом» на законном основании, он являлся идеальным руководителем для ТИПА-13.
– Ты говорил с ним? – спросила я.
– Он неандерталец, – ответил мой напарник. – Они не разговаривают, если нет острой необходимости. Я несколько раз пытался подъехать к нему, но он просто этак странненько смотрит на тебя и продолжает лопать живых жуков из бумажного пакета.
– Со мной он будет говорить, – заверила я. Будет-будет. Я до сих пор у него в долгу, поскольку он выручил меня во время разборки со Скользомом. – Проверю, на месте ли он.
Я сняла трубку, сверилась со справочником внутренних номеров и позвонила.
Параллельно я наблюдала, как Безотказэн пакует остальные запрещенные книги. Если его поймают, ему конец. В том, что литтектива могут посадить за попытку защитить фаркиттовский «Канон любви», присутствовала некая ирония. И потому он нравился мне все больше. Никто из моих коллег никогда сознательно не повредил ни одной книги. Любой из нас лучше уволится, чем сожжет хоть один том. Любой.
– Так, – сказала я, вешая трубку – Мне сообщили, что он в Центре Брунела. Там химера. Думаю, мы успеем его перехватить.
– А где конкретно?
– Если там химера, то просто пойдем на вопли.
Глава 20
Химеры и неандертальцы
Клонирование неандертальцев было предпринято ради получения в качестве подопытных кроликов живых существ, физиологически предельно близких к человеку, но, согласно букве закона, людьми не являющихся. Эксперимент оказался беспрецедентно успешным – и одновременно провальным. Впрочем, к разочарованию «Голиафа», даже самые косные представители медицинской науки выступили категорически против проведения опытов над разумными и наделенными членораздельной речью существами. Поэтому первую партию неандертальцев из подопытных кроликов переквалифицировали в пушечное мясо. Однако и этот проект пришлось положить под сукно, поскольку в ходе тренировок обнаружилось, что для военной службы неандертальцам катастрофически не хватает агрессивности. Впоследствии они были постепенно включены в социум как дешевая рабочая сила и торжественно освобождены от уплаты налогов. Это была самая большая глупость человека разумного.
ГЕРХАРД ФОН СПРУТТ.Неандертальцы: возвращение после недолгого отсутствия
В Центре Брунела было, как всегда, не протолкнуться. Озабоченные покупатели переходили от павильона к павильону и пытались торговаться, хотя цены на одинаковый товар начальство установило на несколько месяцев вперед. Народ, однако, не унимался.
– А откуда такой интерес к отксерокопированным Бардам? – полюбопытствовал Безотказэн, пока мы пересекали канал.
– У нас в Книгомирье наметился некоторый кризис.
Я вкратце изложила ему метаморфозы пьесы, прежде известной как «Гамлет», и у моего напарника глаза на лоб полезли.
– Ни фига себе! – после некоторого молчания выдал он. – Я-то думал, это у нас работа необычная!
Мы недолго искали мистера Брекекекса. Спустя несколько минут раздался душераздирающий вопль ужаса. За ним второй. И внезапно обезумевшая толпа опрометью рванула прочь от пересечения Кэнал-уок и Бридж-стрит. Мы двинулись против течения, переступая через брошенные покупки и потерянные ботинки. Вскоре обнаружилась и причина паники. В мусорном бачке рылась в поисках вкусненького причудливая синтетическая тварюга, на сленге ТИПА-13 – химера. Генетическая революция, подарившая нам возможность сколько угодно заменять изношенные органы и воссоздавать дронтов и прочих исчезнувших с лица Земли животных в качестве домашних питомцев, имела и обратную сторону. Стали появляться абсолютно невообразимые существа, не принадлежащие ни к одной из ветвей эволюции. Их наделали забавы ради любители генного расщепления, неспособные понять, что не стоит играть в Господа Бога у себя в огороде.
Толпа быстро рассосалась, и мы с Безотказэном уставились на странную тварь, которая, пуская слюни, рылась в мусорном контейнере. Размер и задние ноги она взяла от козы, но этим сходство с мелким рогатым скотом и ограничивалось. Хвост и передние лапы напоминали ящерицу, а в очертаниях головы угадывалось нечто кошачье. Помогая себе многочисленными щупальцами, зверюга с шумом пожирала газетный кулек из-под жареной рыбы. Слюна из ее беззубого рта обильно капала на мостовую. Наиболее распространенным продуктом нелегального творчества генетиков являлись птицы. Поскольку пернатые изначально довольно близки друг другу, они и получались неплохо, независимо от того, откуда росли руки у изготовителя. Иногда удавалось сделать сносного песолисоволка или домашнего котопарда, имея в лучшем случае диплом о среднем образовании. Но к полному запрету на клонирование привело межродовое скрещивание. Гибриды ящериц и млекопитающих явно выходили за границы допустимого. Однако увлечение на этом не заглохло, просто любители подобных забав ушли в подполье.
Тварь порылась лапой в баке, нашарила остатки шизбургера, уставилась на добычу всеми пятью глазами и затолкала ее в пасть. Затем плюхнулась на мостовую и наполовину пошаркала, наполовину поползла к очередному баку, непрестанно шипя по-кошачьи и шлепая щупальцами.
– О господи, – пробормотал Безотказэн, – у нее же человеческая рука!
Это соответствовало истине. Именно остаточные человеческие черты делали химер особенно мерзкими. Зачастую они являли собой неудачные попытки генетиков-любителей заменить утраченных возлюбленных или создать себе ребенка.
– Отвратительно? – послышался голос совсем рядом. – И что отвратительнее, тварь или творец?
Я обернулась и увидела приземистого угрюмого неандертальца в светлом костюме и фетровой шляпе на круглой голове. Мы уже встречались несколько раз. Это был Бартоломью Брекекекс, глава Уэссекского филиала ТИПА-13.
– Оба, – ответила я.
Брекекекс еле заметно кивнул. Рядом, скрипнув тормозами, остановился синий лендровер ТИПА-13. Оттуда повыпрыгивали полицейские и начали было оттеснять нас, но Брекекекс сказал:
– Они со мной.
Неандерталец сделал несколько шагов вперед, и мы вместе подошли к твари на расстояние вытянутой руки.
– Рептилия, коза, кот, человек, – прошептал неандерталец, садясь на корточки и рассматривая зверюгу, увлеченно исследовавшую пакет из-под чипсов при помощи раздвоенного языка.
– Глаза как у насекомого, – заметил агент ТИПА-13, держа на сгибе локтя дротиковое ружье.
– Великоваты. Больше напоминают глаза той химеры, которую мы застукали на эстраде. Помните, ту, вроде гигантского хомяка?
– Тот же изготовитель?
Неандерталец пожал плечами.
– Глаза аналогичные. Сами знаете, как они любят обмениваться деталями.
– Возьмем образец и сравним. Может, и выйдем на него. А это похоже на человеческую руку, да?
Красная, в цыпках, рука размером не превышала детскую. Пальцы беспорядочно шевелились, пока не нащупывали какой-нибудь предмет, и тогда уже хватали крепко.
– Выдает возраст, – сказал Брекекекс. – Лет пять.
– Взять это живьем, сэр? – спросил оперативник, поднимая ствол дротикового ружья и ожидая приказа.
– Нет. Отправить домой.
Агент зарядил дротик, сдвинул затвор, прицелился как следует и выстрелил. Химера не вздрогнула – полноценная нервная система слишком сложная штука, и ее не под силу создать даже самым талантливым дилетантам от генной инженерии, – но перестала обгрызать кору с ближайшего дерева и несколько раз дернулась, прежде чем лечь и задышать медленнее. Неандерталец подошел ближе, взял тварь за грязную руку и держал, пока жизнь уходила из нее.
– Иногда, – тихо сказал неандерталец, – иногда приходится страдать невинным.
– Деннис! – донесся полный панического ужаса голос из собравшейся вокруг толпы. Голос осекся, когда дыхание твари почти совсем остановилось. – Деннис, папа волнуется! Где ты?
И без того печальная сцена стала еще тяжелее. Бородатый мужчина в белой футболке вбежал в круг, посреди которого лежала умирающая тварь, и уставился на нее с выражением тупого ужаса.
– Деннис?
Он упал на колени рядом со своим созданием, которое теперь дышало коротко и прерывисто. Человек открыл рот и испустил вопль столь душераздирающего горя, что у меня внутри все перевернулось. Такое не подделаешь. Это был истинный крик души.
– Зачем вы убили его? – скулил он, обнимая умирающую тварь. – Зачем?
Оперативник хотел оттащить создателя Денниса прочь, но неандерталец задержал его.
– Не надо, – веско сказал он. – Оставьте его на минутку.
Агент пожал плечами и направился к лендроверу за мешком для трупов.
– Каждый раз, когда мы это делаем, мы как будто убиваем одного из своих, – тихо проговорил Брекекекс. – Где вы были, мисс Нонетот? В тюрьме?
– Ну почему все думают, что я сидела?!
– Потому что, когда мы виделись в последний раз, вы направлялись прямиком в тюрьму или в могилу. Но вы живы.
Создатель Денниса сидел, раскачиваясь взад-вперед, и оплакивал смерть своего творения.
Агент вернулся с мешком и напарницей, которая мягко отстранила мужчину от трупа и зачитала ему права. Тот ничего не слышал.
– Только подпись на бумажке охраняет неандертальцев от полного уничтожения. Вот и вся разница между ней, – Брекекекс указал на тварь, – и нами. Чтобы внести нас в список запрещенных существ и назвать химерами, даже не требуется постановления парламента.
Два оперативника раскрыли мешок и положили туда труп химеры. Мы отвернулись.
– Помните Безотказэна Проста? – спросила я. – Моего напарника из литтективов?
– Конечно, – ответил Брекекекс. – Мы познакомились у вас на свадьбе.
– Как поживаете? – произнес Безотказэн.
Брекекекс молча уставился на него. Неандертальцы не утруждали себя принятыми среди людей бессмысленными ритуалами.
– Неплохо, – выдавил он наконец стандартный ответ.
Сам того не подозревая, Безотказэн в очередной раз напомнил Брекекексу о приниженном положении неандертальцев в обществе, где доминируют сапиенсы.
– Он не хотел вас обидеть, – заявила я без обиняков, как всегда говорят неандертальцы. – Нам нужна ваша помощь, Брек.
– Тогда мы с радостью окажем ее вам, мисс Нонетот.
– Что я такого сказал? – спросил Безотказэн, когда мы направились к скамейке.
– Потом объясню.
Брек сел. Подъехал второй синий лендровер ТИПА-13, а следом за ним две полицейские машины для разгона любопытствующей толпы. Неандерталец извлек аккуратный пакетик из вощеной бумаги и развернул его. Внутри помещался его обед: два яблока-падалицы, небольшой мешочек живых жуков и кусок сырого мяса.
– Жучка не хотите?
– Нет, спасибо.
– Какую помощь мы можем оказать литтективам? – спросил он, ловя жучка, который явно не жаждал становиться закуской и дважды обежал вокруг руки Брека, прежде чем был пойман и съеден.
– Что это, по-вашему? – задала я встречный вопрос, а Безотказэн протянул ему снимок трупа Шакспера.
– Мертвый человек, – ответил Брек. – Точно не хотите жучка? Они такие хрустящие.
– Нет, спасибо. А это?
Безотказэн протянул ему фотографию еще одного покойного клона, затем третью.
– Тот же самый мертвый человек с разных ракурсов?
– Это разные трупы, Брек.
Он перестал жевать сырую баранину и уставился на меня, затем вытер руки большим носовым платком и повнимательнее рассмотрел снимки.
– И сколько их?
– Нам известно о существовании девятнадцати.
– Клонирование целого человека противозаконно, – пробормотал Брек. – А можно взглянуть на оригинал?
Суиндонский морг располагался в двух шагах от здания ТИПА. В более просвещенные времена этот старинный викторианский дом ожидала бы печальная участь. Он пропах формалином и сыростью, а работники морга отнюдь не лучились бодростью и, сдается мне, имели странные хобби, о которых лучше не знать.
Унылый главный патологоанатом, мистер Паннихейд, плотоядно зыркнул на мистера Брекекекса. Поскольку убийство неандертальца формально преступлением не считалось, ни одного из них ни разу не подвергали аутопсии, а мистер Паннихейд был по натуре любопытен. Он ничего не сказал, но Брекекекс прекрасно понял, о чем тот думает.
– Внутри мы точно такие же, как вы. В конце концов, именно потому нас и создали.
– Прошу прощения… – начал обалдевший главный патологоанатом.
– Нет, не просите, – возразил Брек. – Ваш интерес чисто профессиональный и проистекает из стремления к знаниям. Мы не обижены.
– Мы пришли посмотреть на мистера Шакспера, – вклинился Безотказэн.
Нас отвели в главную прозекторскую, где на столах под простынями лежали несколько тел с бирками на ногах.
– Тесновато здесь, – заметил мистер Паннихейд, – но клиенты вроде не жалуются. Этот?
Он откинул простыню. У трупа был высокий покатый лоб, глубоко посаженные глаза, небольшие усики и бородка клинышком. Он очень походил на Шекспира с гравюры Дроушота[63]63
Мартин Дроушот (1601–1642) – английский художник фламандского происхождения, знаменитый портретом Барда на обложке первого издания шекспировских пьес 1623 г. (Прим. ред.)
[Закрыть] на титульной странице первого тома.
– Ну как?
– Выглядит-то он как Шекспир, – медленно произнесла я, – но если бы Виктор носил волосы точно так же, он бы тоже походил на Барда.
Безотказэн кивнул. Я попала в точку.
– И именно он написал сонет Бэзила Хвостисса?[64]64
Бэзил Хвостисс – лисенок, персонаж детских, а позже и взрослых программ Британского телевидения с 1960-х гг. и по сей день. (Прим. ред.)
[Закрыть]
– Нет, сонет написал вот этот.
Безотказэн триумфально снял простыню с другого трупа. Тело оказалось идентично первому, только года на два помоложе. Я уставилась на трупы, а Безотказэн открыл третьего покойника.
– Так сколько у вас Шекспиров, говорите?
– Официально – ни одного. У нас имеются Шакспер, Шекспур и Шагспер. Только двое что-то написали, у всех пальцы в чернилах, все генетически идентичны и все умерли от болезни или переохлаждения в результате полного небрежения к собственной персоне.
– Бомжи?
– Скорее, отшельники.
– Если отбросить факт, что у них одинаковые левые глаза и большие пальцы на ногах, – подал голос Брек, внимательно рассмотрев трупы, – действительно весьма хорошо сработано. Мы много лет не видели такого мастерства.
– Они – копии драматурга по имени Уильям Шекс…
– Мы знаем о Шекспире, мистер Прост, – перебил его Брек. – Нам особенно нравится Калибан из «Бури». Здесь великолепная восстановительная работа. Из кусочка высохшей кожи, или волос с посмертной маски, или еще чего-нибудь в этом роде.
– Где и когда, Брек?
Он немного подумал.
– Похоже, их сделали в середине тридцатых. Тогда в мире насчитывалось не больше десяти лабораторий, способных осуществить подобный проект. Думаю, мы можем с уверенностью утверждать, что перед нами работа одной из трех крупнейших генно-инженерных лабораторий Англии.
