Текст книги "Доля дьявола (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
Глава 9
Шанталь продолжала кричать в дверях склепа, словно в сцене из Шекспира, ее руки неудержимо летали, при этом всем телом она качалась из стороны в сторону, ее волосы, спадающие на плечи, напоминали бурю в океане.
– … позволить так со мной обращаться! Я имею в виду, как ты мог просто стоять и смотреть, как твой брат оскорбляет меня и не остановить свою сестру, напавшую на меня!
Лейн наблюдал издалека за этим шоу, прислонившись к углу саркофага Илии, не предпринимая ни одной попытки ее остановить. Он не собирался вечно сдерживать свои эмоции, но он почему-то был убежден, что в конечном итоге, женщина быстро успокоится, выплеснув свой гнев, учитывая, что снаружи было восемьдесят пять градусов на солнце (около 300С), которое нещадно палило на нее.
На самом деле, он гораздо больше беспокоился по поводу Лиззи, но он хорошо ее знал, предполагая, что она не будет в этом участвовать. Она стояла рядом, прислонившись бедром к мраморной гробницы Констанс, ее левая бровь была приподнята, пока она наблюдала за шоу Шанталь, которую можно было бы спокойно закидать гнилыми помидорами за ее ужасную игру.
Что касается комментария Джин, из-за которого все началось?
Могло быть хуже, не так ли? Если учесть то, что сказала его сестра, являлось истинным свидетельством историй, ходивших о Джин, о ее возмутительном поведении.
– Ну? – Наконец, потребовала ответа Шанталь. – Что ты можешь сказать в свою защиту?
– Думаю, мое прошение о разводе для тебя было довольно очевидным моим ответом.
– Это не смешно.
– Не уверен в этом.
– Ты пытаешься всего меня лишить. Если бы я не прочитала, что ты собираешься сегодня устроить погребение праха твоего отца, я бы не узнала, ты же не сообщил мне об этом…
– С завещанием тебе ничего не светит, отец тебе не оставил ничего. И ты не член этой семьи…
Она схватилась за живот.
– Это член семьи. Он следующий Брэдфорд…
– Нет, – отрезал Лэйн, – он является следующим Болдвейном. И то теоретически.
Шанталь указала пальцем на Лиззи.
– Ты должна уйти. Это касается нас двоих.
Прежде чем Лиззи смогла ответить, Лейн резанул рукой воздух и произнес:
– Захочет ли она остаться или уйти, это может решить только сама Лиззи, а не ты.
– Ты всегда отдавал предпочтение слугам.
Лейн холодно улыбнулся.
– Осторожно, Шанталь. Ты уже однажды пошла по этой дорожке, и это не закончилось для тебя ничем хорошим.
– О, да, твоя «мамочка». Я забыла… скажи, ты уже заменил мисс Аврору на кухне? Или ты подождешь, пока она не умрет.
Лиззи покачала головой.
– Думаю, я пойду.
– И я тоже пойду. – Лейн выпрямился. – Это ни к чему не приведет…
– Ты не можешь выбросить меня из своей жизни, Лэйн! Это дает мне право. – Опять она положила руки на живот. – Следующее поколение вашей семьи! То, что ты не смог мне дать.
Лейн подошел к женщине, он старался изо всех сил сдерживаться.
– Ты лишила жизни моего ребенка, на тот случай, если ты подзабыла. Которого теперь у меня нет.
Лицо Шанталь стало красным.
– Ты не оставил мне выбора!
– И я даже не уверен, был ли он моим.
– Как ты смеешь!
– После того как ты забеременела от моего отца? Почему нет?
Когда она подняла руку, чтобы его ударить, он перехватил ее за запястье, крепко сжав.
– Я ухожу отсюда прямо сейчас, и если ты поймешь, что для тебя это тоже будет лучше, выпустишь меня. Без. Единого. Мать твою. Слова.
Лиззи наклонила голову и протиснулась мимо Шанталь, спускаясь по ступенькам к ролл-ройсу, припаркованному у дороги. То, как она опустила глаза вниз, его испугало. Она ясно дала понять, что его ссора выглядит не привлекательно: она любила его, несмотря на его семью, не из-за денег и его положения в обществе, и не из-за эмоциональных всплесков, готовых выползти из каждого угла его чертовой жизни.
– Лиззи, – крикнул он.
– Обрати на меня внимание! – потребовала Шанталь. – Она не столь важна, как я!
Внезапно Шанталь налетела на него, молотя кулаками, пиная, крича и трясся головой, пока ее волосы не стали хлесть его по лицу, оказавшись чуть ли не у него во рту. Схватив ее и пытаясь удержать на месте от падения и не причинить себе вреда из-за ее высоких каблуков.
– Шанталь, прекрати…
И именно тогда он увидел вспышку фотоаппарата.
Из-за ствола бука камера запечатлела борьбу, причем так быстро, что затвор моргнул пару раз.
– О, блядь, все серьезно…
– Лейн! Остановись, Лэйн!
Сначала он не понял, кто его звал. Но потом, он понял, что это была Лиззи и сделал все возможное, чтобы успокоить и поговорить с Шанталь.
– Я видел камеру. Садись в машину…
– Лейн! Кровь!
– Что?
Он замер, Шанталь занесла свой изящный кулак и ударила его, словно была поклонницей Луисвилл Слаггер, прямо в челюсть. Удар вызвал скрежет его зубов, но этим она не закончила. Размахнувшись, она налетела на него и ударила в нос, боль была адской, словно посреди его лица разорвалась бомба.
Как ни странно, единственное, что отобразилось у него в голове, видно в оздоровительном клубе, который она посещала, проходили и занятия по боевым искусствам.
Наверное, она сжигала там больше калорий, чем на простых упражнениях по качанию пресса.
– Лейн! Кровь!
Да, у него явно пошла кровь, и он отошел от Шанталь, подняв руки к лицу. Между тем, Лиззи продолжала говорить, оттаскивая от него женщину.
– Шанталь, у тебя кровь! Ты должна остановиться! Ради ребенка!
И в этот момент появились копы.
Да, это определенно была полицейская машина с включенной мигалкой, остановившаяся прямо за роллс-ройсом.
Как спринтер, который вот-вот должен пробежать полсотни ярдов, фотограф спрятался за дерево и помчался, как от ада, по полю с надгробиями. Но Лэйну было все равно.
Что только что сказала Лиззи? Ради ребенка?
Саттон вышла из передней двери полицейской машины штата и не поверила своим глазам. Да, это точно был склеп семьи Брэдфордов с открытыми железными воротами и латунные двери тоже были широко открыты. И там стоял Лейн Болдвейн со своей Лиззи… и Шанталь Болдвейн, с которой он разводился.
Но все остальное было каким-то странным.
У Лейна по лицу текла кровь, пачкая его рубашку и пиджак. Хуже всего, однако, было ярко-красное увеличивающееся пятно на белых джинсах Шанталь.
Кого-то убили… или расстреляли? Или…
Несмотря на то, что Саттон не имела понятия, как ей помочь, она бросилась вверх по ступенькам… полицейский последовал за ней.
– Шанталь, – вещала Лиззи, – успокойся, у тебя кровь!
То ли из-за того, что подъехала полицейская, патрульная машина, то ли от факта, что теперь стало больше участников, Шанталь упала в объятия Лиззи, словно сдаваясь… или теряя сознание.
Лейн увидел красное пятно на ее джинсах.
– О, мой Бог…
– Что здесь происходит? – спросил полицейский штата, который встретил Саттон в аэропорту Сэнфорда, и у него заканчивалась смена, но теперь он явно был при исполнении своих обязанностей. – Может вызвать скорую?
– Да, – тут же ответила Лиззи, помогая Шанталь лечь на мраморную плиту.
Шанталь развела ноги, посмотрела на блестящее красное пятно и испустила крик, от которого тут же взмыли вверх птицы с магнолии.
– Мой ребенок!
Лейн сорвал пиджак и положил его ей на ноги.
– Звоните девять-один-один!
Полицейский вернулся к патрульной машине, Саттон присела рядом.
– Чем я могу помочь?
– Как ты узнала, что нам нужна помощь? – спросил Лейн.
– Шанталь, – сказала Лиззи женщине, – просто сделай глубокий вдох. Тебе необходимо успокоиться… если ты хочешь помочь ребенку, ты должна успокоиться…
Ненормальные глаза Шанталь смотрели на нее, она еще долго не сможет их забыть.
– Что со мной случилось? Что случилось?
Саттон взглянула на Лейна и попыталась вспомнить… ах, да.
– Я прилетела в аэропорт. И хотела успеть сюда.
– В полицейской машине?
Шанталь испустила стон, а потом прокричала:
– Мой ребенок!
– Вот. – Саттон сняла с себя верхнюю рубашку. – У тебя сильное кровотечение из носа.
Она протянула свернутую вещь Лэйну, он на мгновение замер, смутившись. Но взял и приложил к носу.
– Отнесите меня в склеп, – пробормотала Шанталь. – Здесь фотографы вокруг… я не хочу, чтобы это попало в Интернет!
Лейн наклонился ближе, его голос был приглушен рубашкой, когда он сказал:
– Шанталь, мы не знаем, что с тобой, возможно, нам не следует тебя передвигать…
– Это возмутительно! У меня кровь!
Саттон могла только покачать головой.
– Я возьму ее за ноги.
Втроем они подняли женщину и занесли в склеп. Потом Саттон пошла и прикрыла тяжелые латунные двери.
– Скорая уж едет? – В панике спросила Шанталь. – Когда она будет здесь? Что со мной?
Саттон сделала шаг назад и задалась вопросом, может ей следует уйти. Но нет, она не могла так поступить. Вместо этого она открыла двери и стала смотреть на дорогу, молясь, чтобы побыстрее прибыла скорая помощь, ей не уютно было находится с мертвыми, с теми, кто уходит из жизни рода.
На самом деле, прошло не более десяти минут, когда послышался в отдалении вой сирен, машина виляла по дорогам кладбища.
– Я вижу их! – сказала она. – Они уже едут!
Полицейский двинулся навстречу, махая машине, Саттон отошла в сторону, пропуская каталку и оборудование, которое несли с собой женщина и мужчина в синей форме.
– Это мой муж, – произнесла Шанталь, как только вошли врачи. – Лейн Болдвейн – мой муж, и я беременна одиннадцать недель.
– Сэр, – обратился один из медиков к Лэйну, – не могли бы вы помочь мне и дать основную информацию, пока мы будем осматривать вашу жену?
Не думая об этом, Саттон подошла к Лиззи и шепнула:
– Давай выйдем, поговорим?
– Да, – с трудом ответила Лиззи. – Думаю, так будет лучше.
Когда они вышли на лестницу и спустились на лужайку, Саттон зажмурилась от солнечного света. Она до сих пор не понимала, почему приехала сюда. Она размышляла, почему не смогла удержаться и не приезжать. Ей очень хотелось, чтобы все здесь было по-другому.
– Ты прибыла как раз вовремя, – пробормотала Лиззи.
– Это немного странно. И я знаю, что не должна вмешиваться… Я имею в виду, это не моя семья, но я…
– Господи…
Лиззи качнулась, выбросив вперед руку, Саттон поймала ее, потому что ей показалось, что она вот-вот упадет.
– Ты в порядке?
– Я неважно себя чувствую.
Саттон оглянулась, не заметив папарацци, но здесь они или нет, никто не мог сказать точно.
– Давай сюда.
Отведя Лиззи за угол склепа, Саттон откинула ее волосы назад, пока Лиззи согнулась поплам, испытывая рвотные позывы.
Почему-то, слезы навернулись на глаза Саттон.
О, кому она лгала. Она точно знала, почему оказалась здесь.
Здесь должен был находится Эдвард. И со своими путающимися мыслями, именно поэтому она приехала сюда, в качестве его доверенного лица.
Да, хотя это особенно и не имело смысла. Они не были вместе или у них не было отношений. А потом она подумала, что когда кто-то находится в твоем сердце до такой степени, как Эдвард находился в ее, все выглядело так, будто ты привела его сюда с собой, где бы он не был. И он должен был быть здесь ради всех них.
– Шшшш…, – пробормотала Саттон, потирая Лиззи спину. – Все в порядке.
Когда позывы отступили, Лиззи рухнула на землю, прислонившись к склепу.
– О, он такой холодный. Так хорошо.
Выругавшись она отпустила голову. Ее щеки стали вишнево-красными, а вокруг рта залегла белая складка. А потом она сбросила бомбу тоненьким голосом:
– Мне кажется, что я беременна.
Глава 10
– Нет, я не поеду с ней на скорой. – Лэйн тут же отсек эту идею, ему было все равно, что подумали о нем врачи, ошарашенно глядя на него. – Мы разошлись. Она не моя жена и это не мой ребенок.
Хотя он собирался поехать в больницу. Во-первых, он хотел узнать все ли в порядке с ребенком Шанталь. Во-вторых, они по любому отвезут ее в Университетскую больницу, где находилась мисс Аврора, он все равно собирался навестить свою маму.
Но сначала ему нужно поговорить с Лиззи.
Когда врачи подняли Шанталь с холодного мраморного пола и закрепили ее на каталке, он покинул склеп. Лиззи и Саттон были у машины, дверь роллс-ройса была широко открыта, Лиззи сидела на переднем сиденье.
Спустившись по невысоким ступенькам, он пересек лужайку.
– Мне очень жаль.
Лиззи попыталась не встречаться с ним глазами.
– О, не волнуйся.
Взглянув на Саттон, он кивнул на Лиззи.
– Послушай, мы едем в больницу…
– Вообще-то, от этой желудочной инфекции я чувствую себя не очень хорошо. – Лиззи подняла голову. – Саттон, как ты думаешь, твой друг полицейский, не сможет отвезти меня в Истерли? Если нет, я смогу поймать такси…
– Я отвезу тебя домой. – Лейн встал на колени и взял Лиззи за руку. – Господи, ты Боже мой, да ты замерзла.
– Моя температура тела немного ниже, чем на улице. – Лиззи бросила взгляд на Саттон. – Я могу сама поехать домой…
– Конечно, мы тебя отвезем.
Лейн нахмурился.
– Нет, я…
Лиззи прервала его, встряхнув головой.
– Хорошо. Это будет честно. Не волнуйся обо мне, но я не хочу в таком виде стоять перед мисс Авророй, я знаю, что ты хотел бы к ней зайти.
Ну… Вот дерьмо.
– Я постараюсь недолго.
– Ты можешь находиться возле нее столько времени, сколько захочешь. Мне просто хочется прилечь.
Саттон направилась к офицеру, чтобы сообщить об изменениях в маршруте, Лейн придвинул свое лицо к Лиззи.
– Шанталь определенно не в своем уме, она определенно бредит, единственная причина, почему я еду с ней – мы можем потерять поместье с того самого момента, как умер мой отец…
– Я знаю. Все нормально.
– Мистер Болдвейн? – обратился к нему один из медиков. – Мы готовы выехать, если вы хотите следовать за нами в своей машине.
Лиззи встала, и Лэйну пришлось отойти назад, чтобы предоставить ей пространство. Улыбаясь, она умоляла саму себя, чтобы улыбка дошла до ее глаз.
– Я приеду домой и немного вздремну. К тому времени, когда ты вернешься, я буду бодра и на ногах.
– Я люблю тебя.
– Я знаю. Я тоже.
Она похлопала его по руке, а затем повернулась к Саттон, и он возненавидел ее осторожные, медленные шаги… и стал ненавидеть их еще больше, потому что почувствовал, что она не хотела, чтобы он сопровождал свою бывшую в скором времени жену, следуя за машиной скорой помощи.
Во всем этом была только его чертова вина.
А также видимость, что ему необходимо было сопровождать Шанталь, учитывая ее состояние, вместо того, чтобы отвезти Лиззи и не оказавшись в полном фиаско перед ней.
Он подождал, пока Лиззи не села на переднее пассажирское сиденье полицейской машины, и махал рукой до тех пор, пока автомобиль не скрылся за надгробиями. Затем, чертыхаясь про себя, он сел в свой роллс-ройс и поехал с кладбища, следуя за машиной скорой помощи. Он конечно не лелеял себя надеждой, что перед воротами не будет ни одного журналиста, но что еще он мог сделать в данной ситуации? Если бы он отправился другим путем, он бы не поспел за машиной, увозившую Шанталь, и она зарегистрировалась бы в больнице без него.
И он оказался прав. Перед воротами маячили еще репортеры, правда немного, последовал еще один раунд фотовспышек, пока он медленно выезжал за машиной на своем роллс-ройсе. Но он не собирался даже прикрывать лицо или наклонять голову вниз. Да, пошло оно все на хрен!
Как только они оказались на трассе, машина скорой помощи включила сирену, и они поехали быстрее, выбирая более короткий маршрут в центр города, избегая перегруженное шоссе.
Всю поездку, единственная мысль, крутившаяся у него в голове, была: ему было чертовски жаль, что он не мог снова самолично убить своего чертового отца.
Комплекс Университетской больницы занимал несколько городских кварталов, представляя из себя различной формы стеклянные небоскребы, соединенные между собой небольшими дорожками, расходившиеся по улицам и аллеям вокруг. На каждом здании висела табличка с именем семьи, спонсирующей его строительство, а дальше шло название центра: Брэдфордовский центр мозгового кровообращения, Смайтовский онкологический центр, центр реабилитации Буна и Саттонский центр неотложной скорой помощи.
Скорая помощь объехала несколько стоявших машин и встала на свободное место, Лейн припарковал роллс в сторонке на свободном месте, медики выкатили каталку из машины. Он засунул руки в карманы и зашагал по разгоряченному асфальту к автоматическим дверям. Как только он вошел в фойе, люди тут же обратили на него внимание, узнав его.
Такое происходило повсеместно и не только в Чарлмонте.
Благодаря своему прежнему образу жизни плейбоя, он часто появлялся в прессе еще до того, как на него обрушились проблемы банкротства в данный момент. А сейчас? Сейчас после смерти его отца, ареста Эдварда и обвинений Шанталь, выдвинутых против него в насилии, было такое чувство, словно у него на шеи висел неоновый знак, гласивший: «Да, я именно тот, кем вы меня и считаете».
– Могу я вам чем-то помочь? – спросила администратор, во все глаза уставившись на него.
– Я здесь из-за Шанталь Болдвейн. Ее уже осматривают врачи… она только что прибыла на машине скорой помощи?
Женщина кивнула.
– К вам обязательно выйдут, как только освободятся. Да, я имею в виду… ах, я могу что-нибудь для вас сделать?
Она вела себя так, словно была хозяйкой на вечеринке.
– Нет. Спасибо.
Ее глаза проследовали за каждым его шагом, пока Лейн пересекал фойе и опускался на пластмассовый стул, находившийся в самом дальнем углу, подальше от TV и торговых автоматов. Боже, он надеялся, что все это не продлится вечность…
– Мистер Болдвейн? – Позвала его медсестра из-за двери «Только для персонала». – Ваша жена…
– Спасибо. – Лейн поднялся и направился к ней. Понизив голос, он пробормотал: – И она мне не жена.
Медсестра моргнула.
– Простите. Мне показалась, что она сказала…
– Где она? И вы меня прости за грубость.
– О, я понимаю, сэр. – Медсестра сделала шаг назад, пропуская его вперед, но краем глаза он заметил по ее выражению лица, что она совсем не понимает, о чем он ей говорит. – В такое трудное время.
«Ты даже понятия не имеешь насколько оно трудное», – мелькнуло у него в голове.
Лейн прошел мимо поста персонала и различных зон интенсивной терапии, заключенных в стеклянные колпаки. Шанталь находилась левее, он вошел, она выбросила вперед руку и посмотрела на него дикими, испуганными глазами.
– Дорогой, ребенок…
Две медсестры, подключавшие капельницы и контрольное оборудование, замерзли, переведя на него взгляд. Они продолжали пялиться на него, с трудом возвращаясь к своим обязанностям, ему захотелось накричать на Шантала и поставить точку на всем ее дерьме… но он не собирался еще раз делать это публично, уже было достаточно.
Опустившись в свободное кресло, он смотрел в тщательно подведенные глаза Шанталь. Тушь не размазалась, несмотря на слезы, и он подумал, может она запланировала всю эту сцену… или она пользуется водостойкой тушью на случай, если собирается устроить очередной трюк своим плачем.
Тем не менее, она выглядела не очень хорошо. Ее лишили причудливой повседневной одежды, переодев в бледно-синюю больничную сорочку, слишком свободную для нее, ее выпирающий живот был теперь более заметен, даже через тонкое одеяло, которое ее прикрывало.
И она была очень бледной, несмотря на свой загар.
– Здесь могут находится ваш…, мистер и… ах, миссис Болдвейн. – Медсестра, которая привела его, сосредоточила свое внимание на Шанталь. – Мы можем еще что-нибудь для вас сделать, чтобы вы чувствовали себя более комфортно?
– Что будет дальше? – прошептала Шанталь. – Как же мой ребенок…
– Анализ крови будет готов через полчаса, и вы сможете обсудить с врачом ваши дальнейшие шаги, но думаю, мы сделаем УЗИ.
– Я потеряю ребенка?
– Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы помочь вам, миссис Болдвейн.
И они остались одни, стеклянная дверь закрылась, шторы были задернуты.
– Ты такой жестокий, – выпалила Шанталь. – Ты так много значишь для меня.
Лейн молча провел ладонями по своему лицу. Желание напомнить ей о всем, что она сделала не только лично ему, но и в поместье Истерли, всему обслуживающему персоналу, официантам и официанткам, горничным, которые находились в пределах досягаемости ее Космополитического высшего ранга, было почти непреодолимым. Но если она его прогонит, он так и не узнает, что происходит на самом деле.
Один раз она уже соврала о своей беременности.
– Давай, просто это переживем, – сказал он, стиснув зубы.
– А потом… – Она с трудом сглотнула. – Возможно, у нас будет совместное будущее… настоящее будущее без вмешательства третьих лиц.
«Третьим лицом ты называешь моего гребаного отца? – подумал он. – Вмешательством?»
Что касается лично Лейна, единственное будущее, которое он видел с Шанталь – подписание документов о разводе, прекращающих ошибку, которую он совершил, женившись на ней.
– Лэйн, мы не должны заканчивать наш брак.
«Ничего не говори, парень, – твердил он себе. – Просто молчи, черт возьми».
Шанталь еще о чем-то продолжала говорить, но потом вдруг у нее вырвался стон. И она вдруг дернула ногой.
– Позови доктора! Врача быстрее!
Самюэль Ти. последовал за Джин в лифт своего пентхауса высотки, зная все об этой женщине, и он точно знал, что ее волосы будут блестеть от точечных светильников в потолке. Он знал запах ее духов и лосьона для рук, которыми она всегда пользовалась, когда умывалась. Он знал, как может смотреться на ней персиковое шелковое платье и мерцающие золотые сережки в ушах и колье на шеи.
Сегодня на ней не было шарфа, и он внимательно осматривал ее шею.
Синяки прошли, или по крайней мере, казалось, что они уже прошли. Однако на запястье появились новые.
Послышался едва уловимый бип, объявляющий, что они достигли верхнего этажа, отчего его внимание передвинулось на панель с кнопками над дверью. Двери открылись, он вынул ключ из слота, позволив ей войти в свои собственные апартаменты.
– Не знаю, как ты это делаешь, – сказала Джин, шагая вперед по густому ковровому покрытию.
– Что делаю?
Двери лифта закрылись, он же наблюдал, как она идет по его помещению с окнами от пола до потолка, выходившими на реку Огайо со стороны сельскохозяйственных угодий Индианы. Джин казалась ему такой потрясающей, со своими длинными и гладкими ногами и настолько узкими лодыжками, что они казались крошечными, в изящных туфлях на высоком каблуке. Ее бедра обладали эротической округлостью, талия, которую он настолько чертовски хорошо знал, обхватывая ее руками, была тонкой, ее плечи идеальными, особенного с волосами, спадающими на них.
В его современном черно-белом декоре она казалась настолько живой и чувственной.
Она оглянулась на него.
– Как эта штуковина открывается точно в твоих апартаментах.
Что…? О, лифт.
Самюэль Ти. пожал плечами и направился к бару.
– Я думаю об этом месте, как о гостиничном номере, который снимаю. Это не мое.
– А сюда может кто-нибудь войти?
– Без этого нет. – Он кивнул на пластиковую карточку-ключ и засунул его во внутренний карман пиджака. – Что ты предпочитаешь выпить в полдень?
– Ты забыл? – Она села на один из бледно-серых кожаных диванов. – Мне грустно от этого.
– Не уверен, что у тебя не появились новые предпочтения.
– Нет, не появились.
В отличие от его поместья на ферме, заполненным личными вещами, семейным антиквариатом и разными безделушками, которые ему были дороги, это ничем не примечательные апартаменты площадью две тысячи квадратных футов были всего лишь местом проведения вечеринок или же местом, где он мог упасть в постель в центре города, задержавшись на всю ночь. Однако, здесь в баре, в этих апартаментах, присутствовали в избытке любые спиртные напитки, которое имелись на сегодняшний день на рынке.
Достав ведерко со льдом из специального холодильника для вина, он потянулся за бутылкой Krug Private Cuvée, а потом подцепил LB Crème de Cassis комнатной температуры из ряда бутылок, стоявших на полках. Первым в бокал он налил Cassis, после чего снял фольгу с горлышка Krug, эффектно открыл пробку с хлопком! Послышалось шипение, и наполнил остальную часть бокала для шампанского жидкостью с пузырьками.
Для себя он выбрал Bradford Family Reserve.
Он и его друзья не пили ничего, кроме бурбона Брэдфордов.
Преодолев расстояние между ними, он передал ей бокал и подождал, пока она внимательно посмотрела его на просвет, любуясь цветом.
– Идеально.
– Ты как избалованный ребенок, знаешь ли?
– Ну, скажи мне еще что-нибудь в этом духе. У меня как раз такое настроение, что я готова разоблачить все твои доводы, я знаю, что вы, юристы, любите порассуждать обо всем вслух.
Самюэль Ти. сел на другой конец дивана и перебросил одну ногу на другую. Он не мог оторвать от нее глаз, хотя и знал… догадывался… что с ней стал настоящим наркоманом, который в очередной раз решил «завязать», но опять сдался. Ее вид в одежде высокой моды, едкие подколки были для него своего родом крэком и иглой, свернутой стодолларовой купюрой, чтобы нюхнуть.
А она обнаженная и он сверху над ней?
Это был его неразбавленный, чистый наркотик.
Боже, когда он узнал, что она собиралась выйти замуж за Ричарда Пфорда, и потом, когда она, действительно, вышла, каково ему было? Он был так на нее зол, он поклялся оттрахать множество женщин во всех тех местах, где они когда-то были вместе с Джин.
Это было и будет продолжаться, как реальный путеводитель оргазмов, по крайней мере, таким образом, он найдет себе занятие на ближайшие шесть месяцев или год.
И он по-прежнему намеревался завершить этот маршрут, если учесть, что добровольцев было хоть отбавляй. Но увидев ее на кладбище, она пробила брешь в его фасаде силы и намерений держаться от нее на расстоянии.
Да, потому что таблички на могилах и статуи святых, кресты показались ему очень даже сексуальными, когда рядом с ними находилась Джин.
И Джин, как и всегда было, могла быть где угодно, носить что угодно, но она все равно бы раскачала его мир. А как же его план мести? Как же его идея вычеркнуть ее за счет других женщин? Дело в том, что ни одна женщина и рядом не была похожа на Джин.
Это напоминало, словно вы хотели сравнить остатки филе миньон с бургер Кингом.
– Где твой муж? – Он услышал свой голос.
– Ты уже спрашивал меня об этом. – Она сделала еще глоток, ее губы задержались на краю бокала. – И я уже отвечала тебе – он работает. Ты опять хочешь быть моим защитником от него? Добровольно готов встретится с опасностью, чтобы меня спасти?
Жесткие, обидные слова. Но в ее глазах он увидел боль, несмотря на то, что она попыталась ее скрыть.
Господи, ему захотелось убить этого сукиного сына.
– Ну? – напомнила она.
Джин приподняла бровь так, как делала раньше и спросила его именно тем тоном, каким спрашивала раньше, он отчетливо осознал, что они оба окунулись в те воспоминания какими когда-то были. Во все то, чего сейчас уже не было, потому что ей не хватало сил противостоять ему, и он тоже теперь не испытывал склонность вступать с ней в бой, словно находясь на арене.
– Я всегда приеду, если ты позвонишь. – Он допил свой бурбон и поднялся на ноги. Вернувшись к бару, он налил себе вторую порцию. Порция по своему объему больше напоминала вторую и третью. – Ты это знаешь.
– Ты мог бы просто поставить здесь перед собой бутылку, – протянула она. – Мне кажется это более эффективно.
– Я все еще до конца не протрезвел с прошлой ночи.
– С кем ты был?
– Ни с кем. – На самом деле, это была не совсем ложь. Прентисс/Пибоди/кем бы она не была, она не имела для него никакого значения. – А ты?
– Ричард был в командировке. Он вернулся сегодня утром.
Самюэль Ти. подошел к дивану, но он не вернулся на свое прежнее место. А встал перед ней… а затем медленно опустился на колени.
Джин наклонила голову и посмотрела на него тяжелым взглядом.
– Ты хорошо смотришься, Самюэль Ти., на коленях передо мной.
Он выпил залпом почти половину бурбона из хрустального стакана, потом отставил его в сторонку и провел руками по ее ногам, двигаясь под подол ее платья.
– Я думала, мы больше не будем этим заниматься, – произнесла она хриплым голосом.
– Я тоже.
– Я пообещала мужу, что буду хранить ему верность.
– Ты соврала.
– Да, думаю, что соврала.
Она изящно выгнулась, расслабившись, расставила ноги, теперь он мог двигаться по внутренней стороне ее бедра. Ее глаза были смертью для него, такие синие, такие глубокие, он потерялся в них. И как только ее губы приоткрылись, он понял, что будет дальше.
Он хотел ее поцеловать и не собирался давать себе передышку, пока не окажется глубоко внутри нее.
– Я даю тебе шанс остановить меня, – глухо произнес он.
– Когда?
– Прямо сейчас. Скажи мне перестать, и я перестану.
– А ты хочешь, чтобы я это сказала?
– Нет.
– Хорошо. – Она поставила бокал в сторону. – Потому что я тоже этого не хочу.
Она не подвинулась к нему, поэтому ему пришлось наклониться к ее рту… и эта едва различимая непокорность с ее стороны, всегда сводила его с ума… он и так уже потерял рассудок из-за нее. Она была настолько непредсказуема, всегда недоступна, охотник, сидевший в нем, готов был постоянно преследовать ее, даже когда держал ее в своих руках. В этом и состояла разница. Все остальные женщины просили его остаться. Джин? Бросала ему вызов и удалялась, а он начинал выслеживать ее.
И, Господи, ее губы были такими же, какими он их помнил, такими же, что он не мог их никак забыть, мягкими и все же своевольными. Он целовал ее глубоко и долго, в конце концов, ему пришлось отодвинуться, чтобы глотнуть воздуха.
– Почему ты всегда на вкус, похож на бурбон нашей семьи, когда целуешь меня? прошептала она.
– Потому что обычно мы пьем его при встрече и у меня безупречный вкус.
– Ах. Это все объясняет. – Он нагнулся, желая снова ее поцеловать, но она остановила его рукой, опустив на его грудь. – Зачем ты сюда привел меня?
Он прижался к ней своими бедрами, чтобы она почувствовала его эрекцию.
– Я подумал, что это само собой разумеется.
– Мы могли бы поехать к тебе домой.
– Долго ехать.
– Мы могли бы поехать в Истерли.
– Там невозможно уединиться.
– В поместье моей семьи больше комнат, чем в большинстве отелей. – Она улыбнулась. – Почему ты не привел меня к себе в офис? У тебя там довольно занятно, и я знаю, что ты всегда держишь выпивку в нижнем ящике своего стола.
– Но не Krug, твой желудок не воспринимает дешевое шампанское. Кроме того, моя секретарша немного устала делать вид, что громко разговаривает с кем-то по телефу, пытаясь заглушить твои стоны.
Джин засмеялась.
– Она такая чопорная.
– Раньше ты никогда не беспокоилась об этом.
– Так почему же ты привел меня сюда, Самюэль Ти.?
Вместо того, чтобы ответить, он прошелся губами по ее шеи, одновременно передвигая свои руки дальше под ее юбку, он уже был на бедрах и двигался вперед, когда…
– Ты не надела трусики, – прорычал он.
– Конечно, не надела. На улице восемьдесят пять градусов и повышенная влажность, словно я вышла из душа.
Самюэль Ти. поднялся с колен, растеряв все свое самообладание, и отточенным движением расстегнул ремень с монограммой, спуская свои брюки, Джин казалось вполне ожидала этого, находясь в полном нетерпении. Переместившись на диване, она подвинула его к себе именно в тот самый момент, когда он направил свою эрекцию к ней.
