Текст книги "Доля дьявола (ЛП)"

Автор книги: Дж. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

– С кем она встречается?

– Прости, что? – спросила Джин.

– С кем. Она. Встречается? – Он подчеркнул, жестко сжав свой стакан. – У нее есть парень?

– Нет. – Джин откашлялась. – Был парень, и он ей нравился в начале года, но я думаю, что они расстались. По крайней мере, так она мне сказала, пока мы были в Пенсильвании.

Хорошо, для него это было облегчение, что какой-то тупой подросток со всеми этими гормонами и яркими идеями не использовал его маленькую…

– Мне нужен тест. – Он оглянулся назад. – Я хочу точно знать, что я отец ребенка. Я не доверяю тебе, и после всего, никогда не буду. Я встречусь с ней, как только она вернется.

Он подумал, что может стоит сказать Джин, что он встретится с дочерью без нее, но это не поможет ситуации.

– Хорошо. – Джин понизила голос. – Хорошо. Спасибо…

– Я делаю это не ради тебя. – Он отвернулся и направился к дверям в кухню. – Я больше ничего не сделаю ради тебя.

Несмотря на то, что Мерримак получил полный дом в свое распоряжение, сказав Лейну, что ему лучше уехать, Лейн не собирался покидать родовое имение, даже когда показались внедорожники полиции. Но он не мог просто стоять в сторонке, наблюдая за их действиями и прохаживаясь, черт побери, по своей собственности.

Поэтому он оказался в бизнес-центре, точнее в кабинете отца, из которого каждые полчаса или около того, он переходил в другой конец помещения, чтобы посмотреть из маленького окошка, что делают криминалисты с машиной мисс Авроры.

К сожалению, он ничего не мог увидеть. Департамент военной полиции накрыл ее ярко-голубом тентом, чтобы начавшийся дождь не мешал их расследованию, и в этом тенте имелся боковой проход, который ветер должен был задуть в сторону, тогда только он мог увидеть, что творилось внутри.

Мерримак постоянно выхаживал, правда, ходит взад-вперед через дверь в кухне, машиной и внедорожниками. Казалось он совершенно не замечал, что вокруг бушевала гроза, выворачивая вещи со своих насиженных мест, и при других обстоятельствах Лэйн бы зауважал парня за его упорство.

Но в данный момент он ненавидел его.

Выругавшись Лэйн отвернулся от окна и направился обратно по тусклому коридору в сторону кабинета. Предполагалось, что бизнес-центр якобы был спроектирован и декорирован как свидетельство мощи и престижа компании «Бредфорд бурбон», но, на самом деле, он был больше похож на дань уважения Уильяма Болдвейна самому себе. Бордовый с золотом ковер и тяжелые бархатные шторы с логотипом компании, создавали определенную среду престижа и власти.

Особенно, когда останавливаешься у стойки регистрации.

За пустой стойкой, которую Лейн и Джефф освободили от сотрудников, когда лишали должности всех руководителей ведущего звена, стояли флаги штата Кентукки и Соединенных Штатов, и создавалось такое впечатление, будто вы входили в чертовый Белый дом. И само пространство было спроектировано в виде круга, как Овальный кабинет, а под ногами лежал ковер с богатым расписанным золотом гербом семьи Брэдфордов в самом центре.

Офис генерального директора предворяла прихожая, где немецкая ищейка Уильяма, исполнительный помощник контролировала доступ к нему. Дальше… шел непосредственно сам кабинет отца, в котором Лейну все еще было тяжело находиться.

Хотя бы потому, что в комнате по-прежнему стоял запах от сигар, затяжной аромат табака, видно исходившей от коробки с сигарами, стоявшей на столе перед троном. И фотографии на полках за спиной командного центра отца. Фотографии в отличии от фотографий мисс Авроры были совсем другими, на всех был изображен Уильям с видными людьми – президентами, кинозвездами, светскими львицами и политиками.

Глядя на изображения, Лейн в каждом видел своего отца. Выражение на его выдающемся лице всегда было одинаковым, независимо от возраста или контекста, будь на нем черный галстук и деловой костюм или он был на поле для гольфа, в опере или театре, в Белом доме или на одном из балконов Истерли: холодные, прищуренные глаза и улыбка, которая, на самом деле, совсем не отличалась от улыбки Мерримака.

Профессиональная маска.

И здесь опять приходилось Уильяму скрывать, кем он был на самом деле. Он происходил из незначительной маленькой южной семьи и смог обворожить мать Лэйна, как первое из своих многих завоеваний. Почему она вышла за него замуж? Существовало предположение, что маленькая ВЭ. купилась на его блеск, потому что он был очень красив, но ясно, что вскоре она пожалела об этом.

Лэйн был похож на него.

На самом деле… немного.

Переведя взгляд на стол, он споткнулся о кучу папок, которую взял из шкафов для хранения файлов в задних комнатах бизнес-центра. Он просмотрел большинство сделок, совершенных КББ за время правления Уильяма, и не нашел ничего необычного.

Ничего, чтобы указывало на принадлежность к Холдингу Уильяма Уайта Болдвейна.

И не обнаружил ни одну фамилию предпринимателей, о которых Джон Лэнге вспомнил, с кем его отец имел дело.

Лейн опустился в кожаное кресло отца и повернулся кругом. Под полками, которые поднимались до середины стены, имелся ряд запертых шкафов, и не нужно было быть великим гением, чтобы предположить – человек, действующий вне рамок закона и не умеющий, как средний пользователь управляться с компьютером, держал все данные своих сделок непосредственно позади себя, так как восседал на этом троне каждый день… В кабинете, находясь вдалеке от всех, и даже для такого небольшого пути, как поход в туалет, ему не нужно было волноваться о сохранности, поскольку имелась личная помощница… а также, когда он покидал помещение на ночь, дверь не просто запиралась, а включалась сигнализация, которая могла спокойно соперничать с Смитсоновским институтом.

Лейн ранее уже дергал медные ручки, они оказались заперты.

Он решил покончить с этим раз и навсегда.

Подойдя к столу, он взял пепельницу, такую же большую, как тарелка для ужина и тяжелую, как морской якорь.

Это как раз подойдет.

Он оттолкнул стул с дороги и поднял пепельницу к плечу. Потом замахнулся, как бейсбольной битой, и врезал по одному шкафу с двойными дверками.

Вероятно, производители этих шкафов порадовались бы, узнав, что ему пришлось ударить несколько раз, прежде чем красное дерево стало крошиться и дало трещины. Затем последовала вторая фаза, когда он пальцами поддел панель и выдернул ее с петель.

Закончив с первым из четырех шкафов, полностью состоящего из дерева, он тяжело пыхтел, но Боже, чувствовал себя просто прекрасно.

И знаешь, что там было.

Папки с документами.

Пригнувшись, присев на одно колено, он попытался перенести пачку бумаг вверх с широкой нижней полки. Это было большая куча, довольно тяжелая, он передвинул фотографии отца, и от этого тоже почувствовал себя еще лучше.

И затем, в момент эй-стойте-давайте-не-будем-все-сваливать-в-одну-кучу, он решил забрать документы, которые только что вытащил из «официального» хранилища и перенести их на стол в конференц-зал через комнату. Таким образом, он бы понял, что нашел.

Прежде чем он сел и начал работать над кипой бумаг, он опять сбегал и проверил Мерримака через маленькое окно. Он сказал детективу, что уезжает, но затем завернул за дом, попав в бизнес-центр через одни из французских дверей со стороны сада.

Ему не хотелось, чтобы Мерримак обнаружил его здесь, да еще с документами.

Бога ради, Джефф уже начал беспокоиться, что федералы не купились на историю диверсификации, слухи о которой «просочились» в прессу. И благодаря удаче Лэйна, этот детектив по расследованию убийств, мог приобрести очень вещественное доказательство для обвинения в хищениях для правительства США.

Иногда случаются такие странные, удивительные вещи.

Как и каждый чертов день случались странные удивительные вещи с тех пор, как он вернулся в Чарлмонт.

Посматривая в затемненное окно на ребят-криминалистов, он ничего нового не увидел, люди в униформе и латексных перчатках двигались под дождем, входя и выходя…

Ах, останавливаясь. Они выносили вещи из дома в закрытых полиэтиленовых пакетах.

Он подумал о ноже.

Черт. Раз мисс Аврора пожертвовала одним из своих любимых ножей, значит причина была слишком существенной. Эти ножи были ее гордостью и радостью, инструментами ее профессионализма, никто не смел дотрагиваться до них, кроме нее.

Ножи шеф-повара были личным инструментом. Черт, даже повара, раньше приходившие готовить для различных мероприятий, приносили свои собственные ножи.

Значит она использовала этот нож Wüsthof для чего-то очень значимого.

И сохранила она его для благого дела.

И спрятала она его за фото Лейна, как бы оставив ему сообщение.

Он никогда бы не подумал, что она способна на такую жестокость. Но можно было сказать одно.

Она любила Лейна больше, чем кто-либо. У них двоих всегда была особая связь.

И он боялся, что из-за своей любви, его мать при сложившихся обстоятельствах могла пойти на убийство.

– Мисс Аврора, – прошептал он, – что ты наделала?

Глава 23

Возвращаясь в Истерли, Джин была настолько вымотана физически и эмоционально, что пропустила дорогу для персонала, а развернуть «Мерседес» и вернуться у нее уже не было сил. Перед главным въездом она притормозила, чтобы открыть кованые ворота, тут же последовала вспышка фотокамеры, но по крайней мере, гроза заставила добрую половину трейлеров новостных каналов убраться восвояси.

Поднимаясь на холм, она видела перед собой внушительный фасад особняка, которого облизывали и освещали молнии своими искрящимися вспышками, заставляя ее задуматься о начале съемок фильма ужасов.

Она припарковалась прямо перед входом и оставила ключи в машине.

Она ждала.

Когда выйдет дворецкий с зонтиком и возьмет ее вещи.

Прошло довольно много времени, прежде чем она вспомнила, что дворецкий больше у них не работает. Никто не выйдет к ней и не даст команду сделать горячую ванну. Никто не распакует ее багаж и не принесет ей легкий салат с бутылкой Шардонне.

Выйдя наружу, она взяла свой пиджак Louis Vuitton и стеганную сумку Chanel, и стала подниматься по ступенькам под дождем, а потом поймала себе на мысли, что теперь даже некому поставить машину в гараж. Никто не вымоет ее «Мерседес» после столь долгого путешествия, не проверит давление в шинах и не заправит бак.

Что бы там ни было, решила она, открывая тяжелую дверь особняка, дождь вымоет машину. И она переживет, что ее не поставили в гараж.

Войдя внутрь дома после дождя, воздух в доме ей показался немного прохладным и было очень тихо. Жутко тихо. В Истерли никогда не было так тихо, всегда было полно людей, живущих и работающих в поместье…

– Ты вернулась.

Она медленно повернула голову. Ричард Пфорд сидел на шелковом диване в главной гостиной для приемов, положив ногу на ногу, соединив пальцы рук на колене.

– Не сейчас, Ричард. – Она уронила сумку и не могла до конца поверить, что сама за собой закрывает дверь. – Я устала.

– Правда? Это типа «У меня болит голова?»

– Пусть будет так, если это столь важно для тебя.

Еще одна вспышка молнии отразилась в окне, превратив лицо Ричарда во что-то зловещее.

– Где ты была?

– Отвозила Амелию в школу.

– Я думал, что она как обычно полетит туда.

– Не в этот раз.

– Нет? – Он сидя подался вперед. – Слишком дорого? И поэтому ты решила отвезти ее. Какая хорошая мать!

Джин перевела глаза на лестницу, не поворачивая головы. Интересно, кто-нибудь еще есть в доме? Где Лэйн и Лиззи?

– Ты не отвечала на мои звонки, Вирджиния…

– Я вела машину.

– Всю дорогу и даже ночью? Ты, что ни разу не передохнула?

– Нет, я хотела побыстрее вернуться домой.

– Конечно, вернуться ко мне. – Он положил свою тонкую руку на сердце. – Я тронут.

Ричард поднялся на ноги и взял что-то с низкого столика, стоящего перед ним. Конверт. Большой конверт из крафтовой бумаги, такие обычно приходят по почте.

Джин отступила на шаг назад.

– Я хочу принять душ.

– О, могу себе представить, как ты хочешь этого. – Он улыбнулся, приближаясь. – Я хочу, чтобы ты сначала сделала мне одолжение.

Она взглянула в коридор, надеясь увидеть хоть кого-нибудь, выходящего из части дома для персонала.

Если бы она закричала, услышала бы ее медсестра матери? Возможно.

«Но, скорее всего нет», – решила она, когда послышался очередной раскат грома.

Ричард не останавливался, приближаясь, пока не оказался в шаге от нее, и только тогда он повернул к ней конверт и стал его открывать, разыгрывая перед ней настоящее шоу.

– Мне очень нужно, чтобы ты увидела кое-что. Скажи мне, твой брат Лейн сказал тебе, что я уехал отсюда?

Джин прищурилась.

– Нет. А ты съехал?

– Да, не думаю, что этот брак для меня хорош. Я уехал прошлой ночью и вернулся сегодня после работы, чтобы забрать вещи.

– Тогда где твоя машина?

– Под деревом магнолии. Я собирался забрать вещи, но потом решил дождаться тебя.

Он равномерно вытягивал глянцевые фотографии восемь на десять из конверта.

На них была она и Самюэль Ти. в Jag на кладбище: он держал ее за руку, и они смотрели друг другу в глаза, это было как раз перед тем, когда он повернул ее руку, показав ей ее собственное обручальное кольцо. А потом они уехали. Здесь были и другие – они выходили из его пентхауса после того, как занимались любовью.

Но большинство фото были удачными, конечно, но было одно, когда Самюэль Ти. помогал ей сесть в Jaguar. Она схватила его за черный галстук и притянула к себе, чтобы поцеловать.

– Знаешь, что еще пришло вместе с этими фотографиями? – спросил Ричард голосом, в котором вибрировала дикая ярость. – Приглашение репортера прокомментировать их. Они будут напечатаны в завтрашним Charlemont Courier Journal… Каким идиотом ты пытаешься меня выставить перед всеми!

Она пригнулась прямо перед тем, как он попытался ее ударить, а затем развернулась и с силой потянула ручку входной двери. Гром с ревом прокатился по небу, она же пыталась открыть слишком тяжелую дверь, но Ричард поймал ее за волосы и потянул назад.

– Ты шлюха! Ты трахалась с ним, не так ли? И ты сбежала с ним! Ты не отвозила свою чертовую дочь в школу… ты поехала…

Джин крутанулась, ее волосы были достаточно длинными, поэтому она смогла повернуться кругом. Лицо Ричарда было искажено яростью, и она подумала, что это конец. Он убьет ее прямо здесь, и ее кровь прольется на черно-белый мраморный пол, и возможно ее тело обнаружит брата или невеста Лэйна.

Слава Богу, она успела обеспечить Амелию, поменяв бриллиант из обручального кольца на золотые слитки, и все спрятав в сейф.

И слава Богу, что она сказала ювелиру и менеджеру банка, что если она умрет, то от рук Ричарда.

И, наконец, слава Богу, что она все рассказала Самюэлю Ти., по крайней мере, у Амелии хотя бы останется один родитель.

И с чего она вдруг составляет свой прощальный список? Пошел ты, Ричард.

Даже не понимая, что делает, она схватила его за предплечья… и с такой силой двинула ему коленом прямо между ног, что даже сама ощутила свой удар, встряхнувшись всем телом.

Пфорд сложился пополам и отпустил ее, схватившись за свое мужское достоинство, она тут же развернулась на каблуках, желая поскорее выбраться из дома, пытаясь снова открыть дверь. На этот раз порыв ветра бился о переднюю часть дома, поэтому стоило ей повернуть ручку, как дверь сама широко распахнулась.

Она помчалась к «Мерседесу», ветер и дождь хлестали ей в лицо, скользя на своих шпильках по мокрой дороге и застревая между плитками. Она оказалась внутри машины, захлопнув дверь водителя, заблокировав все двери одновременно. Ее руки так тряслись, что ей не удавалось нажать на кнопку зажигания…

Бум, бум, бум!

Ричард колотил с ее стороны в окно, пытаясь разбить кулаком стекло…

– Оставь меня в покое! – закричала она.

«Мерседес» ожил с едва уловимой дрожью, и она повернула руль, вдавливая педаль, под своим весом автомобиль резко свернул в сторону Ричарда, сбив его с ног. Она даже не взглянула не серьезно ли его ударила, глядя только вперед, начиная спуск с холма, она переключила скорость и вдавила на газ.

В зеркальце заднего вида, ей показалось в какой-то момент, что Пфорд вскочил на ноги и ударил ее по багажнику, прежде чем он снова сбила его с ног, дав назад.

Джин удерживала машину на дороге, несмотря на то, что гравитация от скорости увеличивалась и лобовое стекло заливал дождь, видимости было почти ноль. Держась обеими руками за руль, она не осмелилась включить дворники, потому что боялась ослабить хоть на минутку свою хватку.

У подножия холма, она ударила по тормозам, машина юзом пошла по скользкому асфальту, подъезжая к воротам. Она была не прочь просто протаранить их, но побоялась, что «Мерседес» этого не выдержит…

Взглянув в зеркало заднего вида, она стала молиться, чтобы на дороге не показались фары машины Пфорда.

Тем не менее, она боялась, что Ричард последует за ней…

Но ворота почти были открыты, она могла проехать, как только двойные столбы остались позади, она свернула на вершине холма, рванув вниз сломя голову.

В фермерском доме Самюэля Ти. кухня выходила на тот же луг, что и заднее крыльцо, и он наблюдал, как молнии отражались в венецианском окне над раковиной. Вернее, наблюдал он со своей бутылкой Family Reserve. И когда кубики льда растаяли в стакане, он не удосужился их заменить, просто продолжал пить теплый бурбон.

Стоя перед окном и наблюдая за разверзшейся стихией, слышал раскаты грома и зигзагообразными молниями, на ум ему приходили случайные мысли, страхи и сожаления. Он не тешил себя надеждами, это слишком было опасно…

Зазвонил его сотовый в кармане сброшенного пиджака, но он не ответил. Он не хотел ни с кем разговаривать.

Боже, молнии были так прекрасны, раздирая сердитое, темно-фиолетовое небо, дождь лил как из ведра, создавая шторы от неба до земли, гром топал по небу, как невидимый гигант.

Но он вернулся к своим мыслям, пытаясь вспомнить любой момент, когда видел Амелию, смутно он припомнил, что впервые увидел ее, как только она родилась. Он вернулся домой в Чарлмонт, и у Брэдфордов был очередной вечер, на который он пришел исключительно, чтобы поприсутствовать на скандале, случившимся в Истерли – Джин Болдвейн прямо в школе родила ребенка от профессора.

Ему пришлось придумать оправдание, чтобы подняться в комнату Лэйна, а потом как бы «заблудиться».

Джин не было дома. А няня в униформе оказалась приятной и очень заботливой.

Амелия выглядела… как выглядит любой новорожденный. Ее пеленали в розовое одеяльце, и над ее головой висел мобильный телефон с плюшевыми игрушками. Да, он вспомнил… с белой луной, тремя желтыми звездами, небесно-голубой коровой и дояркой в розовом кружевном платье.

Ему показалось совершенно неуместным, что он больше помнил тот гребаный мобильный телефон, чем своего собственного ребенка.

Или… Возможно его малышка больше походила на него.

Он тщетно попытался вспомнить детское личико Амелии, какие у нее были волосы или глаза, но громадность всего, что Джин изменила ему, стала тогда для него по-настоящему очевидной, пока он смотрел на этого ребенка, по крайней мере, тогда, а сейчас она лишила его тогда первого момента, когда отец берет на руки своего ребенка. Она отказала ему в захватывающей дух, впечатляющей, душераздирающей встречи, когда ты можешь прижать младенца к груди и поклясться заботиться о ней всю свою жизнь.

Самюэль Ти. почувствовал что-то на лице, смахнув, он удивился, ощутив мокрое на кончике пальца.

Конечно, Джин также лишила его родителей увидеть свою новорожденную внучку. С тех пор, как умер брат Самюэля Ти., он стал единственным сыном, оставшимся в семье. И он знал, что его родители ждут и надеются, что он когда-нибудь угомонится и продолжит их род Лодж.

Они сильно переживали по этому поводу, и во всем этом существовало неопровержимое доказательство того, что богатство может оградить вас от беспокойства по поводу оплачивания счетов за дом, но оно не способно сделать вас счастливым. Они понимали, что в жизни ничего не может быть постоянным – богатство и деньги, не дают гарантий продолжения рода и жизни. Поэтому внуки для них имели первостепенное значение не только, чтобы передать им наследство, но и как передачи им своей любви и традиций.

Однако они никогда не говорили ему об этом.

Иногда, однако, непроизносимые слова надежд были самыми трудными для выполнения.

Итак, Джин отказала и его родителям в первой встречи со своей внучкой.

Предположим, Амелия действительно была от него.

Сильный порыв ветра ударил в его фермерский дом, и качели на тросах сдвинулись по террасе, часть плетеной мебели переместилась по полу, как будто хотела укрыться в доме.

С проклятием он отвернулся от окна… только чтобы не видеть непогоды за окном.

Он оглянулся, выискивая чем бы себя занять, но на кухне все было убрано, из посудомоечной машины посуда вытащена, столешницы сверкали так, будто тут никто не жил.

Чтобы убрать хаос, воцарившийся в его голове, ему необходимо было чем-то себя занять, переключив внимание, приложив свои умственные способности.

Почта и телефон показались ему наиболее логичным путем для решения этой проблемы, и он направился к тому месту, где бросил свой темно-синий пиджак от костюма. Выловил из кармана сотовый телефон, он включил голосовую почту. Он увидел городские номера, всего сообщений было три, два с неизвестного номера, третий от адвоката, который судился с одним из клиентов Самюэля Ти.

Он начал с последнего, которое пришло совсем недавно, почему бы и нет. И пока он слушал, как парень высказывает требования, придерживал телефон у уха плечом, стал проверять пришедшие счета.

Удалив сообщение, он подумал: «Все не так плохо! Прослушаем следующее».

Он нажал на следующее за этим, он любил все делать по порядку, по-прежнему удерживая телефон плечом, он взял большой плоский конверт из крафтовой бумаги.

Но звук женского голоса остановил его.

– Привет, Сэм. Это Прескотт. Я оставила тебе несколько сообщений. Я так и не получила ответа по поводу этих выходных? Ты собираешься присоединиться ко мне или… или я так и не получу от тебя ответа? В любом случае… Я вылетаю в Нью-Йорке, сегодня и завтра буду на съемках. Затем я вернусь в Чарлмонт. Ничего страшного, что ты мне не звонишь. Но мне хотелось бы знать, какие у тебя планы. Спасибо, пока.

Взяв телефон в руку, он занес палец над кнопкой «удалить».

В итоге он решил не удалять и нажал на последнее. Оно пришло примерно за час до того, как он ехал домой с открытым верхом, поэтому не слышал звонка.

Сообщение началось с ругани, он перевернул конверт и открыл…и то, что находилось внутри поставило его в тупик.

Что… за черт? Фотографии?

– …Здравствуй, Лодж, – раздался глухой мужской голос. – Я просто хочу тебе сказать: «Да пошел ты!» Сначала я убью ее, а потом приду за тобой. Ты, бл*дь…

Сообщение продолжалось, Самюэль Ти. вытащил фото, которое было крупным планом Джин и его на кладбище, следующее, позднее, когда они покидали его пентхаус вместе, после секса на диване.

Между тем голос Ричарда Пфорда усиливался в своих выражениях, парень накручивал себя и в его голосе явно проскальзывало, что он готов причинить вред кое-кому. Причем серьезный.

Наконец, в конверте оказался лист бумаги с именем репортера и номером телефона, и приписка о том, что за определенную цену можно договориться, чтобы этот материал не попал в завтрашние утренние газеты.

Самюэль Ти. выключил автоответчик, но не стал удалять сообщение. Он позвонил Джин, он ожидал, что она ответит, но ее перекинули на голосовую почту. Потом он позвонил ей снова. И в третий раз.

Он продержался ровно две секунды.

С проклятиями рванул к себе в кабинет за один из своих пистолетов.

Гроза бушевала по всей земле, он влетел обратно на кухню, схватил ключи от своего Range Rover и стукнул кулаком, открывая дверь в гараж, а потом нажал пульт, открывая автоматическую дверь…

И замер.

Сердце стучало, в теле кипел адреналин, он и так уже находился в ловушке на краю пропасти, и ему не хотелось увязнуть еще больше. Очередной скандал Джин был для него воронкой. Так было всегда. Она была для него сиреной, которая зазывала его в бурные моря, маяком, который вел его к хаосу, горящим огнем вдали, к которому его тянуло, хотя он угрожал его сжечь.

Он подумал об Амелии.

О всей той лжи.

О своих потерях, которые он понес с дочерью.

Дверь гаража закончила подниматься, яростное, мокрое дыхание грозы ворвалось в отсек.

Он представил себя за рулем Range Rover, как заводит двигатель, как выезжает, видимость плохая, куда ехать непонятно. Куда поехала Джин? Обратно в Истерли, …по крайней мере, он предполагал, что она поехала туда. Он не знал, где ее искать.

Может Ричард уже поджидал ее там.

Но в Истерли всегда имелся народ, поэтому она там не одна.

Самюэль Ти. наблюдал за штормом, стоя в гараже. Затем отвернулся от ливня и бушующего ветра… и вернулся назад в дом.

Дверь за ним медленно стала опускаться.