Текст книги "Доля дьявола (ЛП)"

Автор книги: Дж. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Глава 36

О чем подумал Эдвард сначала, когда первый раз оказался в комнате для допросов, он подумал о том, что его вторым домом теперь стала тюрьма. А теперь…

Черт побери, какого черта, она решила во всем признаться?

Детектив Мерримак сидел перед ним, положив локти на стол, Эдварду пришлось отметить, что отношение мужчины к нему повернулось ровно на сто восемьдесят градусов. Исчезла его покровительственная улыбка. Ее место заняла спокойная, расслабленная манера поведения с удивительным уважением.

– Я не хотел, чтобы поняли, что это совершила она, – нарушил тишину Эдвард.

С другой стороны стола Самюэль Ти. внимательно следил за происходящим. Адвокат настоял на своем присутствии, хотя Эдвард раньше отказывался не только от помощи этого человека, но и от адвоката, которого ему предоставлял сам штат, а также от нескольких влиятельных, известных адвокатов национального уровня.

– Я знаю, что вы не совершали этого. – Черные глаза Мерримак смотрели без подозрения. – Вы стерли записи с камер видео наблюдений, чтобы защитить ее.

– Я не мог позволить ей сесть в тюрьму. Со мной и так все ясно, поэтому мне было все равно. Но вы должны понять. Мои братья и сестра, они прошли через многое в том доме. И мисс Аврора, была единственной, кто заставлял нас оставаться в здравом уме и двигаться вперед. Лейн был особенно близок с ней, и он не смог бы пережить, если бы ее отправили в тюрьму.

– Насколько я понимаю, для нее послужило мотивом – роман вашего отца с женой вашего брата?

– Бывшей женой. И да, так она мне и сказала.

– Так вы говорили об убийстве?

– Да, говорили. После того, как нашли палец в цветнике, у меня вдруг отчетливо сложилась картинка. Не могу точно сказать, почему. Я позвонил ей с фермы и попросил встретиться. Никто нас не видел. Она рассказала мне, что случилось, и я предложил план. Она была непреклонна в том, что мы должны соврать, но я понимал, что вы продолжите копать, пока не найдете виновного. Я предложил ей, сесть вместо нее, либо наблюдать, как Лейн будет сходить с ума, зная, что она умирает от рака за решеткой. Я сказал ей… Скажем так, мы оба знали, что Лэйн этого не переживет. Она согласилась, потому что это было логично, поэтому я подставил себя.

– Но вы забыли о камерах видео наблюдения в Red and Black.

– Да, знаю. – Эдвард постучал по виску. – Пропустил.

– Убийство не может сойти с рук никому.

– Она должна была выбросить нож. – Эдвард скрестил руки на груди. – Я действительно злюсь на нее, что она не сделала этого. Но что есть, то есть. Так что происходит сейчас? Я понижен до соучастника и остаюсь за решеткой какое-то время? Я имею в виду, сейчас у вас имеется достаточно доказательств, верно? То, что вы обнаружили в машине мисс Авроры?

– Правильно. Мы нашли кровь и частички кожи у нее в багажнике, соответствующие вашему отцу, также и ей. Ей было видно тяжело затаскивать и доставать тело, поэтому в процессе она порезалась. Мы также нашли обувь с прилипшей грязью у нее в шкафу, которая соответствует образцам с берега реки. А также всевозможные частицы, которые застряли на ходовой части ее машины. Но мы не нашли никаких других пятен и частиц кожи, говорившей о ком-то еще. Так что мы предполагаем, что она действовала одна, хотя я удивлен, что у нее имелись такие силы, чтобы перетаскивать такое крупное тело вашего отца.

– О, я совсем не удивлен. Я всю жизнь наблюдал, как она ворочила огромные чаны с кипятком и все возможными соусами. Рак, конечно, ослабил ее, но она все равно оставалась сильной и крепкой, кроме того, она сообщила мне, когда он рухнул и его разбил инсульт, он словно окоченел. Так что не похоже, что он мог сам свободно передвигаться.

– Вернемся к вопросу о том, что будет с вами. – Мерримак пожал плечами. – Это зависит от окружного прокурора, ему решать. Может быть условный срок, или он захочет сделать из вас пример, чтобы неповадно другим было.

– Ах, да, что богатым людям все сходит с рук.

– Это факт.

– Поэтому вы нас не очень любите, детектив?

Мерримак улыбнулся впервые естественной улыбкой.

– Мне не нравятся убийцы. Это то, что мне не нравится. Но я скажу, что вы постоянно сотрудничали со следствием, хотя бы и потому, что хотели, чтобы вас арестовали.

– У меня были свои причины, это правда.

– Я готов предположить, что вам дадут серьезный испытательный срок в скором времени. Это будет в моем отчете. Вы однозначно нарушили закон, так что этот вопрос будет рассматриваться, несмотря на то, что вами двигали положительные причины. У вас были веские причины. Но если вы передадите кому-нибудь мои слова, я буду все отрицать.

Детектив поднялся и протянул руку.

– Я постараюсь вытащить вас побыстрее, насколько смогу.

– Не волнуйтесь. Здесь или там. Это не важно.

Эдвард потянулся к нему, и рукав тюремной рубашки задрался кверху, и глаза Мерримака остановились, задержавшись на ране.

– Думаю, что имеет значение, – ответил детектив. – Вообще-то, это очень важно. Вы подождете здесь, хорошо?

– Я не вернусь в камеру?

– Нет. Когда я говорил, что попытаюсь быстро вас вытащить, то имел в виду именно это.

Три часа спустя Эдвард переоделся в одежду, в которой его доставили в тюрьму после своего «признания». И все же, расписавшись за бумажник и ключи, он говорил себе, что, на самом деле, они не отпустят его.

Вся эта вещь под залог, ожидания слушания по обвинению в косвенном соучастии и факта фальсификации доказательств, препятствованию правосудию, было совсем не тем, что он планировал. Хотя, если разобраться он много чего не планировал, он не субсидировал свое похищение в Южной Америке, превращение в калеку и в пьяницу или же превращения себя в убийцу.

Но жизнь постоянно преподносила свои сюрпризы.

– Спасибо, – сказал он, вытаскивая свои вещи из контейнера.

Как и многие тюремные комплексы, помещение, в котором он находился, было лишено какие-либо украшений – ничего, кроме контейнера цвета овсянки, который вел человека от процедуры выхода к его брату Лейну, наверное, поджидающего его за той стальной дверью, которая находилась в дальнем конце.

Как парню удалось собрать четверть миллиона долларов в кратчайшие сроки, он понятия не имел. Хотя если рассматривать коллекцию ювелирных украшений их матери, которая стоило намного больше и хранилась под стеклом, то все может быть. Может поручитель принял в качестве залога ожерелье или кольцо?

– Все готово.

Произнес Рэмси, стоя за ним, Эдвард с удивлением повернулся к мужчине.

– Боже мой, Рэмси, для такого огромного парня ты очень тихо передвигаешься.

– Годы тщательной подготовки. – Шериф махнул женщине, сидящей за стеклом. – А может у меня талант в этом.

Они смотрели друг на друга.

Эдвард намеревался пошутить. Вместо этого его голос стал хриплым.

– Я обязан тебе своей жизнью. Мне кажется, я никогда не говорил тебе об этом раньше.

– Говорил. Хотя тогда был почти без сознания, но все равно сказал.

– О. Ну, тогда я скажу тебе еще раз. Я обязан тебе своей жизнью.

– Я рад, что ты выходишь.

– Возможно, я вернусь. Это может быть просто отсрочка.

– Нет. Я знаю твоего судью. Она сделает все правильно, как прокурор судебного округа. Мы заботимся о своих.

– Посмотрим. Но трупов больше не будет. Я обещаю тебе это. Зло покинуло нашу семью, поэтому остальные члены могут исцеляться.

– Хорошо. Ты всегда можешь мне позвонить. Семья мисс Авроры – моя семья.

Они обнялись, Эдварду пришлось улыбнуться, потому что у него было такое чувство, будто он пытался обхватить руками дуб.

– Я вернусь к работе, – сказал Рэмси, улыбка застряла на его широком, красивом лице. – Все будет хорошо.

– Хорошо.

Эдвард наблюдал, как мужчина скрылся за другой стальной дверью. А потом за ним тоже закрылась стальная дверь, опускаясь на место, трудно было придумать, что делать дальше. Но сейчас ему всего лишь нужно сесть в машину. Это была цель, верно? И с ней-то он смог бы справиться.

Обернувшись, он похромал по коридору, травмированная нога передвигалась хуже, чем обычно, сказывались все те ночи без сна, а живот заурчал, требуя еды.

Эдварду пришлось поднажать плечом на дверь и со всей силы толкнуть, чтобы она открылась…

На улице в сумраках вечера его поджидал длинный черный «Мерседес». С красивой брюнеткой, опирающейся на дверь водителя, как настоящий босс.

Она была одета в синие джинсы и синюю толстовку Кентуккского университета.

Эдвард вышел и остановился, дверь за ним закрылась.

– Эта толстовка полный отстой.

– Я знаю. Я одевала ее специально для тебя.

Он похромал к ней.

– У меня кровь красная, знаешь ли. Университет Чарлмонта преследовал меня всю дорогу. Я не выношу твою команду.

– Как я уже сказала, я знаю. И я все еще злюсь на тебя, так что это мой пассивно-агрессивный способ сообщить тебе об этом.

Боже, он ненавидел свою хромоту, особенно перед ней. Но, ооо, он почувствовал запах ее духов, который ему очень нравился и охранные огни на углу здания тюрьмы заставляли ее волосы поблескивать.

Эдвард остановился, приблизившись к Саттон.

– Ты заплатила за меня залог? Ты, не так ли?

– Позвонил Лейн, и я не могла отказать твоему брату. Он также рассказал мне обо всем, в том числе и о смерти мисс Авроры, и о том, что ты сделал ради нее. Я имею в виду, это довольно удивительно, что ты был готов пойти на такие жертвы ради своей семьи…

– Я так люблю тебя, – сказал он глухим голосом. – Саттон, я так тебя люблю.

Она быстро моргнула, такого она не ожидала услышать, хотя именно об этом мечтала, хромая он еще сделал несколько шагов и положил ей на плечи свои усталые руки.

– Я больше не могу притворяться, – сказал он ей в волосы. – Не хочу. Есть миллион причин, по которым ты просто можешь сесть в машину и оставить меня прямо здесь и сейчас, и уехать, ни разу не оглянувшись, и больше никогда не вспоминать. Для тебя столько есть прекрасных мест, что ты можешь выбирать с кем быть и где… но я эгоист. И я устал. И к черту мою гордость. Я люблю тебя, и если ты готова меня взять таким, каков я есть, я твой, если ты не хочешь…

Саттон улыбнулась.

– Заткнись, Болдвейн, и поцелуй меня.

Эдвард взял ее лицо в свои ладони и отклонил ее голову немного назад. Прижал свои губы к ее, целуя долго и глубоко, что начал ощущать удушье. Но ему было все равно. Он ждал этого всю свою жизнь, чтобы сказать ей эти слова, которые чувствовал все время, поэтому такая вещь как кислород определенно не имел для него значения и был не столь первостепенным.

Облегчение было огромным. И сразу же между ними возникло возбуждение и теплота где-то внутри.

После долгого, долгого поцелуя, он отстранился.

– Ужин?

– Да, у меня в городе.

– Конфиденциальный?

– Нам именно такой и необходим.

Он напрягся и стал жестким, она улыбнулась, прижимаясь к нему.

– Мне нравится, ход твоих мыслей. – Но потом он нахмурился. – Есть только одна вещь.

– Какая?

– Эту толстовку нужно снять. – Он покачал головой и провел пальцем по логотипу. – Я не могу смотреть на это. Меня от него тошнит.

– Да, угадай что?

– Что?

Она наклонилась к нему.

– Под ней на мне ничего нет. Так что да, ты хочешь, чтобы я сняла прямо сейчас?

Эдвард застонал, она стукнула его по заднице.

– Садись в машину, Болдвейн. И соберись с духом. Я собираюсь прокатиться на красный, чтобы оправдать наши ожидания.

Он захромал и открыл дверь.

– Просто отлично, но как человек, недавно вышедший из тюрьмы, могу сказать тебе, что заявлять перед присяжными о своем предложении переспать и ужине, обычно не то, что сообщает женщина твоего статуса. Так что может ты все же будешь соблюдать правила дорожного движения?

Они забрались в машину, и она посмотрела на него.

– Отличное замечание.

Став серьезным, он поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Спасибо.

– За что, за то, что тебя выпустили под залог? Ты знаешь, я не уверена, что ты в курсе, но этот пункт стоял в списке моих желаний. Так что мы можем проверить прямо сейчас.

– Нет, за то, что ты дождалась меня.

Саттон стала серьезной.

– Я пыталась этого не делать.

– Нужно ли мне дать под зад нашему губернатору? Сестренка, я смогу. Я немного ревнивый.

– Дагни очень хороший человек. Но он всегда знал, кому принадлежит мое сердце, и я тоже.

Эдвард улыбнулся.

– Хорошо, это значит, что я смогу быть вежливым с ним в следующий раз, когда увижу его. И не буду его пинать по яйцам.

Она посмотрела на него.

– Я всегда была твоей, Эдвард. Всегда так было.

Глядя на нее, он подумал обо всем, через что прошел. Обо всех годах и о своем теле, которое никогда не будет таким же совершенным, как раньше. А потом он представил, как просыпается каждое утро рядом с ней.

– Я самый счастливый мужчина, я знаю, – прошептал он.

Ведь деньги могли появляться и исчезать, также как и здоровье и выздоровление, а судьба была непостоянным мастером.

Но быть любимым тем, кого ты любил?

Это было, как глоток свежего воздуха и оптимизм в самый разгар кризиса; это была еда, когда ты ужасно был голоден; это был воздух, когда ты не мог дышать, и свет, который мог вывести тебя из темноты.

Все, что имело значение, было в глазах его женщины, и хотя он был разрушен и не имел никаких объективных ценностей, Саттон Смайт делала его цельным.

Глава 37

Три дня спустя Джин забирала Амелию из аэропорта. И если подумать то, это был первый раз, когда она самолично встречала кого-то, всегда шофер проделывал эту процедуру, поскольку с коммерческими рейсами она знакома не была. А предпочитала частные самолеты. Она следовала по указателям, удерживая «Фантом» на медленной скорости, вливаясь в поток других машин, которые тоже встречали приезжающих.

На первом круге она не увидела Амелию, поэтому Джин пошла на второй, вспоминая последние два дня. Ричард Пфорд сдержал свое обещание и подписал бумаги о разводе, которые Самюэль Ти. составил, и он согласился оставить ей кольцо, слава Богу.

Не было бы причины для неловкого разговора, если бы он ей отказал.

И Самюэль Ти. согласился немедленно встретиться с Амелией, полагая, что именно этого хотела их дочь.

Джин проверила часы на приборной панели. Три часа дня. Самюэль Ти. сказал, что будет на своей ферме только что вернувшись из поездки куда-то за город. Он не стал вдаваться в подробности где был, а Джин не спрашивала, но у нее появилось ощущение, что он был с женщиной, поскольку она звонила ему в выходные и оставила сообщение, а перезвонил он ей только через два дня.

Когда они наконец соединились, ей показалось немного странным, что ни один не обмолвился словом о том, что произошло в болотистой местности с Ричардом Пфордом, словно Самюэля Ти. там вовсе и не было, хотя если бы его там не было… все могло закончиться совсем иначе.

Тем не менее он вполне вежливо разговаривал с ней, скорее профессионально, и она пыталась отвечать ему таким же тоном.

Джин снова проехала мимо ограждения терминала, Амелия стояла на обочине и махала ей рукой, не улыбаясь.

Вообще-то, Амелия не часто улыбалась. И Джин было что оплакивать, потому что именно она была ответственна за то, что ее дочь не часто улыбалась.

И таких проблем было очень много.

За последние пару ночей, пока Джин не спала, она вспомнила все свои неудачи, как мать, одну за другой. Буквально рассматривая каждую упущенную возможность и их оказалось вполне достаточно: взять хотя бы случаи, когда она предпочитала пойти на вечеринки, а Амелия болела, или нужно было делать домашнее задание, которое можно выполнить с помощью взрослого, или она оставалась дома одна. Сколько спектаклей и вечеров она пропустила. А сколько времени, когда Амелии необходим был ее совет, наставление, улыбка или объятия, Джин либо не было рядом, либо ей было совсем не до того.

И чем дольше Джин перемалывала свои воспоминания, тем больше она понимала насколько сожалеет, и эти сожаления ей придется нести с собой до конца своих дней.

И вдруг она поняла, что немного чем-то похожа на Эдварда – навсегда изменилась, хотя сама себе понаделала шрамы, которые теперь будут у нее внутри.

Остановившись, она оставила «Фантом» на холостом ходу, а сама стала выбираться из машины.

– У меня с собой багаж, – прокричала Амелия, пытаясь перекрыть шум других машин и людей. – Открой багажник.

– Думаю, что это откроет багажник?

– О, готово.

Джин выбралась из машины и помогла Амелии уложить два чемодана. Затем они сели внутрь, и Джин двинулась, переходя на быструю скорость.

– Как ты долетела? – спросила Джин, следя за машинами, чтобы влиться в общий поток на выезде.

– Хорошо. – Амелия достала телефон и начала строчить смс-ки. – Я рада, что все закончилось. И я отправила все остальные вещи домой. Что у тебя случилось с головой? Почему ты в повязке?

– Ничего. – Джин откашлялась. – Послушай… Не могла бы ты отложить телефон хоть на секунду?

Амелия опустила iPhone и взглянула на мать.

– Как дела? Я уже знаю про дядю Эдварда. Это правда, что он вышел из тюрьмы? Я имею в виду, и про мисс Аврору, это не шутка? Это попахивает «Секретными материалами».

– Вообще-то я хотела с тобой поговорить совсем о другом. Позднее мы поговорим с тобой обо всем, что случилось за время твоего отсутствия в семье. Много чего произошло.

– Верно.

Как только они выехали на шоссе, Амелия нахмурилась.

– Так в чем дело?

– Я развожусь с Ричардом Пфордом.

– Спасибо тебе, Господи. Он был полным придурком.

– Да, боюсь, что мое решение выйти за него замуж очередной раз не было мудрым. Но я пытаюсь исправиться.

– Ну, ты никогда меня раньше не забирала. Никогда. Это стоит учитывать.

– Ах, да, это правда. И, ах, я действительно пытаюсь многое сделать для тебя. – Джин бросила на нее взгляд, а затем повернула голову на дорогу. – И продолжая разговор в том же духе… мы с тобой никогда не говорили о твоем отце.

Несмотря на то, что Джин пробралась в центральную полосу, она заметила краем глаза, что ее дочь сидит совершенно неподвижно и заторможено пялиться на нее.

– Я хочу совершенно открыто тебе сказать, – начала Джин, внезапно почувствовав, что ей трудно стало дышать, словно сгустился воздух. – Это я сделала ужасный выбор не говорить ему о тебе и такой же выбор не говорить тебе о нем. Это так…

Слезы угрожали политься по щекам, поэтому она прочистила горло.

– Я никогда не прощу себя за это.

– Он не знал обо мне?

– Нет.

– То есть он… не был против меня? – спросила Амелия очень тихо.

Джин сжала ее руку.

– Нет, совсем нет. Я ужасная мать, я ошиблась. Это не твоя вина и не его. И ты можешь спокойно злиться на меня за это.

Амелия высвободила руку и положила ее на колени. Потом она пожала плечами.

– Это своего рода была стезя, которую я выбрала, понимаешь?

Джин крепко ухватилась за руль.

– Теперь мой вопрос к тебе – хотела бы ты встретиться с ним?

Амелия дернулась.

– А… когда? Где?

– Мы можем сделать это прямо сейчас, если ты захочешь…

– Да. Да, сейчас. Я хочу познакомиться сейчас.

Джин ненадолго закрыла глаза.

– У меня было ощущение, что так оно и будет.

– Я его знаю?

– Фактически… – Джин сделала глубокий вдох. – Знаешь.

– Готовишься к кому-то особенному?

Самюэль Ти. очередной раз проверил галстук-бабочку в стеклянной двери микроволновки и попытался улыбнуться своей экономке. Но горло было сухим, глаза были на мокром месте, а желудок бурлил, готовый преждевременно выпустить весь обед.

Это был всего лишь вопрос о том, какой конец он собирается использовать.

– Она должна быть кем-то очень особенной. – Женщина кивнула на тарелку с фруктами и сыром, которую он приготовил. – Я имею в виду, если уж ты готовишь для нее? Поразительно.

Хорошо, как «повар», возможно, он немного переборщил. Но, конечно, же он развернул Бри, вымыл зеленый и черный виноград, насыпал крекеров «Карра» из коробки. Что, черт побери, едят девочки-подростки?

– Посмотрим, как все пройдет, – сказал он.

– Ну, я ценю выходной, который ты мне дал. Мне нужно кое-что сделать. До свидания. О, и позвонили из химчистки, они отчистили пятно с твоих белых брюк. У тебя, должно быть, был чертовски веселый уикенд.

– Это было интересно.

– Готова поспорить, что так, приятно провести время. Увидимся завтра.

Женщина вышла через дверь гаража, Самюэль Ти. перечитал смс-ку, которую прислала Джин и проверил время.

Они будут здесь с минуты на минуту.

Он вновь осмотрел свой галстук-бабочку в зеркале микроволновки, а затем направился на крыльцо. Спустившись вниз к концу лестницы, он сел на ступеньки и окинул взглядом свои угодья вдоль окружной дороги.

Его выходные, на самом деле, были интересными. Он не солгал своей экономки, хотя она подумала иначе. Впервые он не напился во время вечеринки, и что вы думаете, это привнесло что-то новое в его опыт. Как оказалось, не так весело проводить время, когда ты единственно трезвый среди других. И Прескотт еще больше удивила его, показав себя еще гораздо более целостным и разносторонним человеком, чем он ожидал. Она любила пробегать марафон, была специалистом по классической литературе, вот почему она смотрела на его холмы после той первой ночи? Она охотилась на лис и поинтересовалась, не сможет ли он разрешить ее клубу за определенную плату осенью поохотиться на его земле.

А что насчет пятна от вина?

Официант споткнулся об угол ковра и пролил бокал «Пино Нуар» на брюки Самюэля Ти.

Прескотт хотела, чтобы они остались вместе, но он снял раздельные комнаты… и совсем не потому, что ему не хотелось секса. Он не спал всю ночь, вернее две ночи, пытаясь припомнить, как воспитывали его родители. А потом он стал изучать как воспитывали другие, известные люди и не очень.

Он засел читать статьи в Интернете.

Он просмотрел серии Full House and Home Improvement, поскольку он не был заядлым любителем телесериалов то, понятия не имел, что современное семейное шоу может быть настолько хорошим, и эти двое «проявляли доброту» еще в то время, когда он был подростком. (Если ничего не путаю, то Full House (Полный дом) сериал 1887–1995 гг. – после внезапной смерти жены, молодой отец просит помочь своего шурина и его лучшего друга воспитывать его троих дочерей. – прим. пер.)

Тогда не было Facebook. сотовых телефонов. Или Twitter, Insta…

Да, эти шоу, возможно, не были реальными, как оказалось. Но они спасали его с четырех до шести утра от бессонницы, когда его мозг в любом случае уже не способен был ничего воспринимать.

Сегодняшняя встреча с Амелией оказалась для него неожиданной, чем он предполагал, он же хотел, чтобы у него было больше времени, чтобы подготовиться. Но судя по тому, как он себя чувствовал в данный момент, он мог готовиться еще двадцать лет и все с тем же успехом, потому что его голова…

На окружной дороге показался большой кабриолет с массивной решеткой спереди, который замедлился, а затем повернул к его аллее деревьев.

«Фантом» двигался медленно, как лайнер по дорожке из гравия, поднимая за собой мелкую пыль, Самюэль Ти. полез в карман костюма и зажал между зубами еще одну таблетку Tums (от тяжести в желудке, антацид. – прим. пер.).

Плохая идея. Мел и сухой рот?

Как бы то ни было, было уже слишком поздно что-либо исправлять, решил он, поднимаясь на ноги и спускаясь на газон. Сверху светило великолепное солнце, небо было ярко-синим, под ногами – зеленый газон, как шамрок. Легкий ветерок колыхал мятлик, птицы пели на деревьях.

«Фантом» остановился на полпути подъездного полукруга перед домом, обе двери открылись одновременно.

Амелия вышла, не отрывая от него глаз, выражение лица настороженное, глаза прищурены.

Сердце у Самюэля Ти. стучало так сильно, что у него закружилась голова, когда он направился к ней. Мельком скользнул взглядом по Джин, не на минуту не оставляя девушку.

Амелия тоже пришла в себя, встретив его на полпути, Джин, кажется, хотя раз поняла, что все внимание сосредоточено не на ней.

Они остановились в полутора метрах друг от друга.

– Привет, – произнес он. – Я, а, я Самюэль Теодор Лодж…

– Я знаю. – Амелия кивнула через плечо. – Она сказала мне… я имею в виду, я знаю тебя.

Они просто смотрели друг на друга.

– Ты высокий, – сказала девушка. – Вот откуда это во мне.

Он посмотрел на ее длинные ноги.

– Да, наверное. И наши волосы…

– Одинакового цвета.

– Ты любишь майонез? – вдруг ляпнул он.

– О Боже нет. Нет, нет, нет.

Он тихо засмеялся.

– Точно, как мой отец. Он тоже терпеть его не может. И передал это мне, а его брат был другим.

– Все добавляют его почти во все.

– Невероятно отвратительно.

– Ты… я догадываюсь, что это странно, но тебе не кажется, что тройки несколько странные?

– Они, словно бьют по тебе?

– Все время! Да, а где еще это присутствует?

– В телефонных номерах, верно? Рецептах? Постой-ка, когда оплачиваешь ланчи и обеды. Это настоящая боль.

Потом они опять помолчали, и он махнул рукой, повернувшись в сторону двери.

– Ты не хочешь, ах… войти? Я знаю, что ты только что с самолета и все такое. Но, может, я покажу тебе некоторые фотографии твоей… моей семьи. С моей стороны? И в доме есть комнаты, которыми ты бы, возможно, хотела воспользоваться… Господи, о чем я лепечу. В общем, делай все, чтобы почувствовать себя комфортно. У тебя, наверное, куча друзей, с которыми ты хотела бы повидаться. Я знаю это, поскольку делал тоже самое, когда возвращался домой из школы.

Он терзался по поводу нее, боясь, что она может сесть в машину и уехать, но потом напомнил себе не воспринимать все на личный счет. Она была для него всего лишь незнакомкой…

– Здесь есть привидения?

– Вообще-то, да. Я видел двух призраков. Некоторые говорят, что их больше, но я видел только двух.

– Здесь очень красиво. – Она не могла оторвать взгляда от крыши, потом опустила глаза вниз, пройдясь по всему фермерскому дому, задержавшись на крыльце. – Я имею в виду, дом просто прекрасен.

От ее слов Самюэлю Ти. пришлось пару раз сильно моргнуть. Часть его естества умерла бы в груди, если бы она сказала, что его фермерский дом всего лишь вторая скрипкой по сравнению с Истерли.

Амелия провернулась к Джин.

– Я остаюсь. Я позвоню тебе позже, если только…, – она опять повернулась к нему, – ты не сможешь отвезти меня домой?

Самюэль Ти. быстро втянул воздух носом и попытался сделать вид, что страдает аллергией, которая вдруг накрыла его, потому что он высморкался.

– Однозначно.

– В своем кабриолете? Мне кажется, что это самая крутая машина, которую я когда-либо видела. Точно такая же была у Джеймса Бонда.

А потом она пошла в сторону его дома, и ее длинные волнистые волосы подпрыгивали на солнце.

Самюэль Ти. оглянулся на Джин. Она выглядела… полностью убитой, осунувшейся, глаза запали и в них поселилась печаль. Он так и не понял, глядя на нее, оплакивает ли она свои грехи или боится потерять дочь, или… страшится, что она не сможет прикупить новинок этого сезона и ей придется ходить в прошлогодних, поскольку финансовые возможности ее семьи резко упали.

Но он подумал, что это его не касается.

– Я отвезу ее, – произнес он. – И я напишу тебе, если она решит остаться на ужин.

Он ожидал, что Джин как всегда попытается втянуть его в эмоциональный коллапс, раньше это было ее спецификой.

Но она всего лишь кивнула и ответила:

– Спасибо. Огромное спасибо.

Развернулась и ссутулившись, как старушка, направилась к роллсу.

Он не стал дожиться, когда она сядет в машину. Вместо этого подошел к крыльцу и улыбнулся, когда увидел Амелию, покачивающуюся на качелях.

– Это потрясающе! – произнесла она, качаясь туда-сюда.

Самюуэль Ти. кивнул.

– Знаешь, это мое любимое место. – Он не смог не улыбнуться. – Я спал здесь, когда был в твоем возрасте. Теперь, когда этот родительский дом принадлежит мне, можно возобновить традицию.

– Здесь можно спать ночью?

– Москитная сетка сохранит твой сон спокойным. И здесь очень тихо. Умиротворенно.

Амелия стала оглядывать открывающиеся просторы. Через минуту она спросила:

– Могу я как-нибудь нарисовать этот вид?

Самюэль Ти. глубоко, прерывисто вдохнул. Он думал, что будет нервничать, но любопытство взяло вверх, но хотел познакомиться с ней.

Но он не ожидал, что ему захочется сделать для нее все – для своей дочери, его собственной плоти и крови, которая сейчас сидела на его крыльце именно на тех качелях, на которых он предпочитал проводить как можно больше времени, когда здесь жили его родители.

– Когда захочешь, – сказал он хрипатым голосом. – Ты можешь приезжать сюда и рисовать этот вид… в любое время.