Текст книги "Возрожденный любовник (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 39 страниц)
Глава 16
А над всем хаосом Колдвелла, в тихой мраморной библиотеке Избранных, крик в голове Тора был так громок, что он не понимал, почему Ноу-Уан не прикрывает уши от шума.
– Дай мне ее, – сказал он, вытянув руку.
Взяв у нее книгу, он заставил глаза сосредоточиться на буквах Древнего языка, написанных так аккуратно.
«Веллесандра, супруга Брата Черного Кинжала Тормента, сына Харма, кровная дочь Реликса, покинула землю этой ночью, забрав с собой нерожденного малыша, сына в возрасте сорока недель».
Читая короткий абзац, ему казалось, что все это произошло всего секунду назад, его тело вновь погрузилось в старую знакомую реку скорби.
Ему пришлось перечитать символы пару раз, прежде чем он смог сконцентрироваться не только на том, что было написано, но и на том, о чем не упоминалось.
Ни слова о Забвении.
Пробегая взглядом по другим абзацам, он искал записи о других смертях. Здесь было несколько…
«Отошла в Забвение. Отошла в Забвение. Отошла в…»– Тор перевернул страницу, – «…Забвение».
– О, Боже…
Когда раздался скрип, он не поднял взгляд. Но вдруг Ноу-Уан потянула его за руку.
– Сядь, прошу, сядь. – Она дернула с силой. – Пожалуйста.
Тор подчинился, и пододвинутый ею стул поймал его вес.
– Есть хоть какой-то шанс, – произнес он гортанным голосом, – что они попросту забыли дописать предложение?
Ни Ноу-Уан, ни кому-либо другому не нужно было отвечать на этот вопрос. Работа изолированных летописец священна, и накосячить они не могли. А «упс» такого рода – не малый.
«Вот почему я пришел… я здесь, чтобы помочь тебе помочь ей»,– постучался в своеобразную дверцу голос Лэсситера.
– Я должен вернуться в особняк, – пробормотал он.
Следующий шаг – встать на ноги, но это прошло не очень гладко. Из-за внезапной слабости в теле и чертовой ноги он повалился на одну из полок, краем плеча послав волну в книги, чьи корешки были так аккуратно выровнены. Иииии пол как будто скользнул в противоположном направлении, подбрасывая его в воздух.
На пути падения встало что-то маленькое и мягкое…
Тело. Миниатюрное женское тело с бедрами и грудями, которое он почувствовал с шокирующей ясностью даже сквозь туман.
Образ Ноу-Уан в том бассейне, ее блестящего мокрого тела взорвался в его разуме словно наземная мина, с детонацией настолько сильной, что она пробила путь через все, что вело его.
Все случилось так быстро: прикосновение, воспоминание… и возбуждение.
Под ширинкой брюк его член выпирал во всю длину. Без сожалений.
– Давай помогу тебе сесть обратно, – услышал ее Тор с очень далекого расстояния.
– Не прикасайся ко мне. – Он оттолкнул ее. Споткнулся. – Не подходи ко мне. Я… не смогу себя…
С трудом передвигаясь мимо полок, он не мог дышать, не мог… выносить самого себя…
Как только Тор выбрался из библиотеки, то побежал из Святилища, возвращая свое предательское тело в спальню в особняке.
Он все еще был возбужден.
Да уж.
Глядя на ширинку, он пытался найти другое объяснение. Может, у него тромб? Тромб в члене… или, может… дерьмо…
Быть не может, чтобы его влекло к другой женщине.
Он связанный мужчина, черт подери.
– Лэсситер, – Тор оглянулся. – Лэсситер!
Где носит этого ангела?
– Лэсситер! – рявкнул он.
Когда ответа не последовало, и никто не ворвался в дверь, он остался в полном одиночестве… со стояком.
Злость сжала его правую руку в кулак.
Яростно замахнувшись, он ударил себя по причинному месту, долбанув по яйцам…
– Черт!
Словно ему зарядили грушей для сноса зданий, и небоскреб начал падать, боль загнула его так быстро, что он подавился ковром.
Извергнув содержимое желудка, Тор попытался встать на колени, одновременно гадая, не нанес ли себе каких-нибудь серьезных внутренних повреждений, а сквозь боль пробился холодный голос:
– Проклятье, должно быть, больно. – Лицо ангела появилось в поле его зрения, затуманенного слезами. – С другой стороны, теперь ты наверняка сможешь спеть партию Элвина[1] на рождественском CD.
– Что… – Сложно говорить. Да и дышать не просто. И всякий раз, кашляя, он думал, не яйца ли подступают к горлу. – Скажи мне… Небытие…
– Может, подождешь, пока пройдет гипоксия?
Тор вытянул руку и схватил ангела за бицепс:
– Расскажи мне, ублюдок.
***
Несомненная истина среди мужчин: каждый раз, видя, как парень получает по яйцам, ты испытываешь укол фантомной боли в собственном «наборе для крокета».
Присев рядом со скрюченным телом Брата, Лэсситер сам чувствовал легкую тошноту и даже обхватил то, что болталось между ног… дабы просто убедить парней внизу, что каким бы иконоборцем он ни был, кое-что являлось священным.
– Расскажи мне!
Впечатляло, что парень все еще мог найти силы для крика. И да, никакого «может попозже, сперва ты оправишься» для сукиного сына, который мог так вот себя ударить.
И для излишних подробностей тоже нет смысла. Разумеется.
– Небытие не совсем находится под юрисдикцией Девы-Летописецы или Омеги. Это территория Творца… и пока ты не спросил, я имею в виду создателя всего сущего. Вашей Девы Летописецы, Омеги, всех. Оказаться там можно несколькими путями, но чаще всего дело в том, что либо ты держишься за что-то, либо кто-то не отпускает тебя.
Когда Тор не ответил, Лэсситер увидел признаки чрезвычайной мозговой активности и сжалился над несчастным сукиным сыном.
– Дыши со мной, – тихо произнес он, положив руку на плечо Брату. – Давай, сделаем это вместе. Просто подыши минутку…
Они сидели так очень долго. Тор так и не разогнулся, и Лэсситер чувствовал себя последней надеждой утопающего.
За свою долгую жизнь он видел страдание во всех его формах. Болезни. Расчленение. Разочарование в эпичных масштабах.
Глядя на вытянутую руку, он понял, что отстранился от всего этого. Закалился благодаря чрезмерному лицезрению и личному опыту. Лишился всякого сострадания.
Господи, он совершенно неподходящий для этой работы ангел.
В чертовски трудной ситуации они оказались.
Тор поднял глаза со зрачками настолько расширенными, что не знай Лэсситер, что те голубые, решил бы, что они черные.
– Что я могу сделать…? – простонал Брат.
Боже, он не мог этого выносить.
Лэсситер резко встал и подошел к окну. Пейзаж за ним был сдержанно освещен, сады далеки от великолепных в этом зарождающемся состоянии. Действительно, весна выдалась холодной, служила холодным инкубатором, а до окутывающего тепла лета еще несколько месяцев.
Целая жизнь.
– Помоги мне помочь ей, – прохрипел Тор. – Именно это ты сказал мне.
В повисшей тишине у него не было ничего. Ни голоса. Ни даже мыслей. А ведь если он ничего не придумает, то отправится обратно в преисподнюю, выполненную для него по специальному заказу, без какой-либо надежды на побег. А Велси с тем малышом застрянут в их собственном аду. А Тор – в своем.
Он был так самонадеян.
Он и не думал, что может провалиться. Когда ему сделали это предложение, он был легкомысленным, уверенным и готовым к последствиям… а именно, к своей свободе.
Лэсситер и не задумывался о борьбе. Сама идея неудачи даже не появлялась на его радаре.
И он не ожидал, что ему будет небезразлично, что случится с Велси и Тором.
– Ты сказал, что пришел сюда, дабы помочь мне помочь ей. – Когда ответа не последовало, Тор понизил голос. – Лэсситер, я тут на коленях стою.
– Это потому что яйца у тебя в диафрагме.
– Ты сказал…
– Ты мне не веришь, забыл?
– Я видел. В книгах на Другой Стороне. Она не в Забвении.
Лэсситер рассматривал сады, дивясь, как близки к жизни те были… несмотря на то, какими чахлыми и дряхлыми казались, они вот-вот расцветут и возвестят о наступившей весне.
– Она не в Забвении!
Что-то схватило его, развернуло и так сильно толкнуло спиной к стене, что, будь его крылья расправлены, их бы обломило.
– Ее там нет!
Черты лица Тора исказились, словно на переданном по факсу фото, и когда на горле Лэсситера сомкнулась ладонь, у него наступил момент ясности. Брат мог убить его, прямо здесь и сейчас.
Может, именно так он снова окажется в Небытии. Пара выстрелов в голову, затем, возможно, свернутая шея и – вуаля! Ты провалил задание. Добро пожаловать в бесконечное Ничто.
Забавно, он никогда не думал, что вернется. А стоило.
– Тебе лучше открыть свой гребаный рот, ангел, – прорычал Тор.
Лэсситер вновь внимательно посмотрел на его лицо, смерил мощь, заключавшуюся в этом теле, оценил силу гнева.
– Ты слишком сильно ее любишь.
– Она моя шеллан…
– Была. Черт тебя подери, былатвоей шеллан.
Наступил миг тишины. Затем хруст, светопреставление и много боли. Как и немного дрожи в коленях… хотя этого он не признает.
Гаденыш ударил его, надо же.
Лэсситер отцепил от себя парня, сплюнул кровь на ковер и подумал о том, чтобы дать сдачи. Но к черту драку. Если Творец собирался призвать его к себе, то Началу и Концу Всего придется самому прийти за ним; Тор не доставит его туда авиапочтой.
Пора валить из этой комнаты.
Направляясь к двери, ему было легко проигнорировать проклятье, которое пробормотал Тор. Особенно когда гадаешь, болтается ли один из твоих глаз на нерве.
– Лэсситер. Черт, Лэсситер… прости.
Ангел развернулся.
– Хочешь знать, в чем проблема? – Он показал прямо на физиономию парня. – Тыи есть проблема. Мне жаль, что ты потерял свою женщину. Жаль, что ты все еще убиваешься. Жаль, что тебе незачем вставать с постели… или ложиться в нее. Мне жаль, что у тебя чирей на заднице, зуб болит или гребаный наружный отит. Тыжив. Онамертва. И из-за того, что ты цепляешься за прошлое, вы оба попадете в Небытие.
Заразившись настроем Тормента, он подошел к ублюдку.
– Хочешь деталей? Что ж, слушай. Она исчезает… и не направляется в Забвение. И ты тому причина. Из-за этого… – он обвел жестом жилистое тело мужчины, его перевязанные ногу и руку, – … она там. И чем дольше ты держишься за нее, свою старую жизнь и все, что ты потерял, тем меньше у нее шансов выбраться. Ты за все ответственен, не она, не я… так, может, в следующий раз ты снова ударишь себя, осел.
Тор провел дрожащей рукой по своему лицу, будто пытался стереть его черты. А затем он схватился за майку… прямо над сердцем.
– Я не могу просто перестать… потому что ее тело мертво.
– Но ты ведешь себя так, словно это произошло вчера, и кажется мне, это не изменится. – Лэсситер подошел к кровати, где лежало свадебное платье. Сжав атлас, он стащил его за корсет и встряхнул. – Это не она. Твой гнев – не она. Твои сны, чертова боль… ничто из этого не станет ею. Ее больше нет.
– Я знаю, – парировал Тор. – Думаешь, я не в курсе?
Лэсситер бросил платье вперед, атлас упал, напоминая кровавый дождь.
– Тогда скажи это!
Тишина.
– Скажи это, Тор. Дай мне это услышать.
– Она…
– Скажи.
– Она…
Ничего не услышав, он покачал головой, и бросил платье на кровать. Бормоча себе под нос, Лэсситер вновь направился к двери:
– Это тупик. К несчастью, для нее тоже.
[1] Элвин – поющий бурундук из мультфильма «Элвин и бурундуки».
Глава 17
С приближением рассвета Хекс задумалась о первой ночи своей прежней жизни. Течение времени было благоприятным; благодаря пинг-понговой природе общения с тучей людей в замкнутом пространстве с алкоголем в придачу, оно шло достаточно быстро. Было здорово вновь стать Алекс Хесс, главой безопасности… независимой женщиной, даже если среди людей она называлась ненастоящим именем.
И было дьявольски превосходно, когда Братство не дышало в спину.
Но все омрачало то, что происходящее казалось однообразным, словно жизнь сравняли бульдозером, подготавливая к появлению асфальтоукладчика.
Она никогда не слышала о том, чтобы женщины становились связанными. Но, как и всегда, это не значило, что она не исключение. И, в конце концов, без Джона все казалось лишь большой разрастающейся нудятиной.
Мельком взглянув на часы, Хекс увидела, что до настоящей темноты остался всего час. Боже, она жалела, что не приехала на байке, на котором смогла бы рассекать тени на нелепой скорости. Но «Дукати» был надежно заперт в ее гараже.
На этом Хекс задумалась, существует ли правило, запрещающее шеллан ездить на мотоциклах.
Скорее всего, нет… Будь она в боковой коляске, разодетая в броню, а на голове – шлем, сделанный из укрепленного противоскользящего кевлара, ей, быть может, разрешат проехать пару кругов вокруг фонтана перед домом.
Врум-врум. Черт, уииии…
Выйдя из кабинета, Хекс заперла его силой мысли, чтобы не волноваться о ключах…
– Привет, Трэз, – сказала она, когда босс вышел из женской раздевалки. – Я как раз собиралась найти тебя.
Тень заправлял свежую белую рубашку в черные брюки и выглядел более расслабленным, чем обычно. Секундой позже одна из работающих девушек вышла из-за двери, сияя, словно ее отполировали вручную.
Что, скорее всего, было недалеко от истины.
По крайней мере, растерянное выражение ее лица подсказало Хекс, что Трэз все держал в тайне. Но все же… не стоит питаться там, где работаешь. Могут возникнуть сложности.
– Увидимся завтра ночью, – сказала женщина, хитро улыбаясь. – Я опаздываю. Встречаюсь с друзьями.
Когда девушка ушла, Хекс взглянула на Трэза:
– Тебе нужно найти другие источники.
– Так удобно, и я осторожен.
– Это не безопасно. К тому же ты мог бы стереть ей память.
– Я никогда не использую одну женщину дважды. – Трэз обнял ее одной рукой. – Но довольно обо мне. Ты закончила?
– Да.
Они вместе быстро дошли до двери, через которую только что вышла девушка. Боже… все как в старые времена, словно ничего не произошло с тех пор, как они в последний раз вместе закрывали клуб. А потом случился Лэш. Джон. Свадьба…
– Я не стану оскорблять тебя, предлагая проводить до дома, – пробормотал Трэз.
– Значит, тебе нравятся твои ноги целыми, да?
– Ага. Штаны на них сидят отменно. – Но он открыл для нее дверь, холодный воздух ворвался, будто пытался убежать от себя. – Что мне сказать, если он меня спросит?
– Что со мной все в порядке.
– Хорошо, что врать для меня – не проблема. – Когда Хекс собралась возразить, Тень просто закатил глаза. – Не бросай слов на ветер и не трать мое время. Иди домой и поспи. Может, завтра все станет лучше.
В качестве ответа она быстро его обняла и шагнула в темноту.
Вместо того чтобы дематериализоваться на север, она пошла вдоль Торговой улицы. Все закрывались: из клубов выходили последние посетители… по привлекательности напоминавшие использованную жвачку; тату-салон выключал неоновую вывеску; ресторан «Текс-Мекс» уже закрыл решетку.
Чем дальше она шла, тем старее становилось окружение, все казалось мрачнее и запущеннее, пока Хекс не оказалась у отрезка заброшенных зданий длиною в квартал. Со спадом деловой активности заведения чахли, будто сбитые животные, и арендаторов было все меньше и меньше…
Хекс остановилась. Втянула воздух. Посмотрела налево.
Из безлюдного домишки доносился несомненный запах вампира.
ДТСБ, или До Тотального Слабоумия Братства, она бы пошла к источнику… зашла внутрь, спросила, не нужна ли помощь, узнала бы, чем занимались Братья.
Теперь же она прошла мимо с высоко поднятой головой. Они не нуждались в ее помощи… нет, не совсем так. Казалось, у них не было с ней проблем, пока те не появились у Джона. Скорее, они больше не могли относиться к ней по-прежнему…
Примерно в двух кварталах впереди на ее пути появилась большая фигура.
Она остановилась. Сделала глубокий вдох. Почувствовала покалывание в глазах.
Ветер, дующий в ее сторону, принес с собой легко узнаваемый связующий запах Джона – аромат темных специй, затмевающий зловоние города и скверную боль ее несчастья.
Она начала идти к нему. Быстро. Еще быстрее…
И теперь она бежала.
Он пошел к ней навстречу, прибавив шаг, когда увидел ее приближение, и они бросились друг к другу.
Сложно сказать, кто начал поцелуй, или чьи руки обняли другого сильнее, или кто из них был более отчаянным.
Но с другой стороны, в этом они равны.
Прервав поцелуй, она простонала:
– Моя хижина.
Он кивнул, и уже через секунду их здесь не было… они вновь обрели форму у нее дома.
Незачем было заходить внутрь.
Джон взял ее стоя, у двери, на холоде.
Все было так быстро и безумно, она рывком стянула штаны, освободив одну ногу, а он сломал молнию. Затем Джон развел ее ноги и вошел в нее до самого основания.
Он вонзался в нее с такой силой, что Хекс ударялась головой о дверь, словно пыталась вломиться в собственный дом. А потом он укусил ее за шею… не для того, чтобы выпить крови, а чтобы удержать ее на месте. Внутри он казался гораздо больше, растягивая ее так, что в ней больше не оставалось места. Ей было нужно это. В этот момент, этой ночью она хотела, чтобы их соитие было неистовым, ничем не ограниченным и немного болезненным.
Черт, да, хотела… и именно это получила.
Кончив, Джон прижался к ней бедрами, его эрекция извергла шторм глубоко в ней, ускорив наступление ее собственного оргазма.
И затем они оказались в хижине. На полу. Ее ноги разведены, его губы прижаты к ее лону.
Сжимая руками ее бедра, с торчащим из расстегнутой ширинки все еще твердым членом, Джон яростно овладевал ею языком, ублажая ее, проникая в нее, получая то, что только что имел сам.
Удовольствие было невыносимым, сладкая агония заставляла откинуть назад голову, извиваться на полу, ладони скрипели о линолеум, пока Хекс безуспешно пыталась не отползать…
Разлившийся по телу оргазм был настолько сильным, что когда она выкрикнула его имя, в глазах замерцал яркий свет. И Джон не проявил ни капли милости. Натиск продолжился, и она была уверена, что в какой-то момент он укусил ее бедро в том месте, где пролегала толстая вена, снабжавшая кровью нижнюю часть тела. Но было слишком много посасываний, разрядки, слишком много… всего, чтобы это осознать или придать значение.
Когда Джон, наконец, остановился и поднял голову, они находились в дальнем углу, около гостиной. Что за картина. Лицо ее супруга раскраснелось, его губы блестели и распухли, клыки удлинились настолько, что он не мог закрыть рот… и она была истощена не меньше, ее дыхание стало неровным, а лоно пульсировало в собственном ритме.
Он все еще был возбужден.
Жаль, что у нее едва хватало сил на то, чтобы моргнуть… поскольку он заслужил, чтобы ему как следует отплатили…
Вот только, казалось, он точно знал, о чем она думает. Поднявшись меж ее разведенных ног, Джон взял член в руку и начал ласкать себя.
Застонав, Хекс выгнулась и качнула бедрами.
– Кончи на меня, – произнесла она сквозь стиснутые зубы.
Джон ласкал себя, сомкнув ладонь вокруг толстого стержня. Его объемные бедра широко раздвинулись, когда он развел колени для равновесия, мышцы рук набугрились, когда он прибавил силы и скорости. А затем он безмолвно выкрикнул что-то, его тело напряглось, и горячая струя брызнула на ее лоно.
Одной лишь мысли о том, что она влажная и покрыта его семенем, было почти достаточно, чтобы Хекс кончила снова. Но увидев это наяву? Эта картина бросила ее через край в очередной раз…
***
– Если она будет обслуживать его, ей потребуется две сотни сверху.
В течение переговоров со шлюхами Кор стоял в стороне, убеждаясь, что держится в тени… особенно сейчас, когда Тро добрался до каверзной части, касавшейся его обслуживания. Незачем напоминать о своей внешности, чтобы еще выше поднять цену.
Только две из трех девушек появились в этом заброшенном доме вниз по Торговой, но, очевидно, номер три была в пути… хотя из-за опоздания ей досталась короткая соломинка – он сам.
Но подруги позаботились о ней… если только они не намеревались забрать часть наценки. В конце концов, хорошие шлюхи, как и хорошие солдаты, обычно приглядывают друг за другом.
Внезапно Зайфер встал перед говорившей женщиной, очевидно, приготовившись использовать физические качества, дабы сберечь финансы. Когда вампир провел кончиком пальца по ключице девушки, она, казалось, впала в транс.
Зайферу не требовалось играть в игры разума. Женщины обеих рас не могли совладать с собой, находясь рядом с ним.
Вампир наклонился к ее уху и нежно сказал ей что-то. Затем лизнул ее горло. Стоявший позади Тро был как обычно молчаливым, наблюдательным, терпеливым. Ждал своей очереди.
Всегда джентльмен.
– Ладно, – затаив дыхание сказала женщина. – Всего на пятьдесят больше…
В этот момент распахнулась дверь.
Кор и его солдаты сунули руки в плащи за оружием, приготовившись к убийству. Но это была лишь опоздавшая проститутка.
– Хэй, девоньки, привеееетики, – сказала она подругам.
Стоя в дверях с накинутой поверх вычурной одежды свободной курткой, едва держа равновесие из-за алкоголя, она, очевидно, была под кайфом, ее лицо сияло блаженством, наступающим после приема дури.
Хорошо. С ней будет легче иметь дело.
Зайфер хлопнул в ладоши.
– Приступим к делу?
Стоявшая рядом с ним девушка хихикнула:
– Мне нравится твой акцент.
– Тогда можешь взять меня.
– Подожди, мне тоже! – смешок от кого-то еще. – Мне он тоже нравится!
– Ты позаботишься о моем товарище солдате… моем друге. Который вам всем сейчас заплатит.
Тро шагнул вперед с наличными, и когда он передал их в ожидающие ладони, шлюх, казалось, больше интересовали двое мужчин, а не деньги.
Отступление от своего амплуа, Кор был готов поспорить, случалось не очень часто.
И после того, как все разбились на пары, Тро и Зайфер потянули добычу по разным углам, а Кор остался с обдолбанной шлюхой.
– Так, где мы этим займемся? – спросила она с отработанной улыбкой. На самом деле то, что наркотики смягчили ее глаза, сделало выражение ее лица почти настоящим.
– Пойдем со мной.
Он протянул руку из темноты.
– О, это мне нравится. – Она робко подошла к нему, излишне подчеркивая свои бедра. – Твой голос похож на… я не знаю, на что.
Когда она вложила в его ладонь свою руку, Кор притянул ее к себе… но тогда она отшатнулась.
– О… эм… ладно.
Повернув голову в сторону, она потерла нос, а затем зажала его, будто не могла выносить его запах. Логично. Чтобы смыть кровь лессера, требовалось больше, чем ополаскивание водой. Естественно, Тро и Зайфер успели перенестись домой и помыться. Он же остался сражаться.
Щеголи. Оба. С другой стороны, их женщины не пытались тут же сбежать.
– Все нормально, – обреченно сказала она. – Но никакихпоцелуев.
– Не знал, что предлагал нечто подобное.
– Просто чтобы все прояснить.
Когда начали раздаваться стоны, Кор взглянул на человека. Волосы, ниспадавшие на плечи, казались густыми и спутанными. Макияж был тяжелым и смазан на губах и в уголке глаза. Парфюм был сладким и…
Кор нахмурился, уловив нежеланный запах.
– А теперь послушай, – сказала она, – не смотри на меня так. Таковы мои правила и ты можешь…
Кор не мешал ей болтать, протягивая руку и поднимая часть спутанных светлых волос, обнажая ее горло… Ничего, кроме гладкой кожи. А с другой стороны…
Да. Вот они. Два прокола прямо на яремной вене.
Один из его вида уже использовал ее сегодня. И это объясняло мутный взгляд и запах мускуса, который улавливал его нос.
Кор вернул прядь на место. Затем отошел.
– Поверить не могу, что ты такая мямля, – пробурчала она. – Лишь потому, что я не стану тебя целовать… я не верну деньги, знаешь. Сделка есть сделка.
Кто-то испытывал оргазм, звуки удовольствия были такими мощными и буйными, что их симфония, хоть и ненадолго, превратила заброшенное здание без лифта в должный будуар.
– Конечно же, ты можешь оставить деньги, – прошептал он.
– Знаешь, катись к черту, можешь забрать их, – сказала она, швырнув ему пачку. – От тебя несет, как от сточной трубы, и ты страшен, как смертный грех.
Когда деньги отскочили от его груди, Кор слегка наклонил голову:
– Как пожелаешь.
– Да пошел ты.
Рвение, с которым она перешла от блаженства к стервозности, предполагало, что подобная смена настроения не была для нее в новинку. Еще одна причина иметь лишь профессиональные отношения между ним и женским полом…
Кор наклонился, чтобы поднять деньги, а она отвела ногу и попыталась пнуть ему по голове.
Глупо. Из-за воинской подготовки и многолетнего боевого опыта, его тело защитило себя, не получая команды от мозга: он поймал шлюху за щиколотку, лишил ее равновесия и повалил на пол. И прежде чем он осознал, что двигается, перевернул ее на живот и заключил хрупкую шею в мертвую хватку своей руки.
Таким образом, приготовившись свернуть ее.
Всякая агрессия с ее стороны исчезла. Теперь она хныкала и умоляла.
Кор тут же смягчился, соскочил с нее, а затем помог ей доковылять до стены. Она глубоко дышала, ее грудь вздымалась и опускалась так сильно, что девушка могла порвать силиконовые титьки о чашечки своего бюстгальтера.
Возвышаясь над ней, он подумал, что бы на его месте сделал Бладлеттер. Мужчина не простил бы ей заявление «никаких поцелуев»… он бы взял желаемое на своих условиях, не заботясь о том, какой вред мог ей причинить. Даже если бы этим самым убил ее.
– Посмотри на меня, – потребовал Кор.
Когда эти широко раскрытые, до чертиков испуганные глаза встретили его взгляд, он стер воспоминания о том, что она была здесь, введя ее в транс. Ее дыхание сразу же выровнялось, тело расслабилось и успокоилось, а безумно дергавшиеся руки повисли.
Подняв деньги, Кор положил их ей на колени. Она заслужила их за те синяки, что появятся утром.
Застонав, Кор сел и устроился у стены рядом с ней, вытянув ноги и скрестив их у щиколоток. Ему нужно было забрать с небоскреба рюкзак с трофеями и косу, но прямо сейчас он слишком устал, чтобы двигаться.
Сегодня кормление для него отменяется. Даже с гипнозом.
Если он возьмет вену сидевшей рядом девушки, то может убить ее: он был жутко голоден и не знал, сколько крови у нее уже забрали. Насколько ему было известно, ее тормознутость вызывало низкое кровяное давление.
Он наблюдал, как напротив трахались его солдаты, и ему пришлось признать, что ритм тел был чувственным. Кор представил, что при других обстоятельствах Зайфер слил бы две пары в единый клубок рук и ног, грудей и ладоней, членов и скользких щелок. Но не здесь. Комната была грязной, не безопасной и холодной.
Прислонив голову к стене, Кор закрыл глаза и продолжил слушать.
Если он уснет, и солдаты спросят о кормлении, он воспользуется другим доказательством, характерным для вампиров, дабы развеять их беспокойство.
И позже еще будет время, чтобы вонзить зубы в другой источник.
По правде говоря, Кор ненавидел кормление. В отличие от Бладлеттера, он не испытывал трепета от насилия над женщинами… и Бог свидетель, ни одна из них не шла к нему по своей воле.
Получается, он обязан жизнью проституткам.
Когда кто-то вновь испытал оргазм, на этот раз один из солдат… Тро, насколько он мог догадаться… Кор представил себя с другим лицом, красивым, милым, которое притягивало женщин, а не отпугивало их.
Может, ему стоить вырвать собственный хребет.
Но в том и крылась прелесть внутренних забот. Никто не должен знать о твоих слабостях.
И перестав зацикливаться, можно выкинуть их в ментальное мусорное ведро, где им самое место.
Глава 18
Куину никогда не нравилось ждать. И это в обычное время. А учитывая, что он уже два раза солгал о местонахождении Джона Мэтью?
Отнюдь не радостное положение дел.
Слоняясь у потайной двери около главной лестницы… чтобы можно было нырнуть в туннель, если кто-то пройдет мимо… Куин получил лучший из возможных видов на фойе. А значит, когда двери вестибюля открылись, его взору предстала самая любимая парочка: Блэй и Сэкстон.
Ему следовало знать, что с его удачей иного и ждать не стоило.
Блэй придержал дверь, словно джентльмен, каким всегда был, и, переступив через порог, ублюдок Сэкстон бросил через плечо долгий взгляд сквозь полуопущенные веки.
Боже, такой «взгляд» был даже хуже лобызаний на публике.
Несомненно, они где-то вкусно пообедали и теперь возвращались от Сэкстона после небольшой игры, которую сложно устроить здесь, в особняке. Полную уединенность в таком комплексе днем с огнем не сыщешь…
Когда Блэй снял пальто от «Барберри», его шелковая рубашка распахнулась, демонстрируя следы от укусов на шее. И ключице.
Одному лишь Богу известно, где еще они были…
Вдруг Сэкстон сказал что-то, от чего Блэй покраснел, и от слегка застенчивого, сдержанного смеха, который раздался после, Куина чуть не стошнило.
Превосходно, значит, шлюха был еще тем юмористом, и Блэю нравились его шуточки.
Великолепно.
Ага.
И на этой ноте Сэкстон поднялся наверх. Блэй, с другой стороны, обошел…
Проклятье. Куин развернулся и рванул к двери, судорожно пытаясь открыть щеколду.
– Привет.
Руки Куина остановились. Тело остановилось. Его сердце…остановилось.
Этот голос. Этот нежный низкий голос, который он слышал почти всю свою жизнь.
Распрямив спину, он похоронил мысль о побеге, развернулся и встретил бывшего лучшего друга как мужчина.
– Привет. Веселая ночь?
Черт, не стоило это спрашивать. И так ведь ясно.
– Да, а у тебя?
– Тоже. Все хорошо. Мы с Джоном выходили на улицы. Он уже вернулся, и мы собираемся наведаться в качалку. Он переодевается.
Трудно сказать, что именно – ложь или жжение в груди – так его разговорило.
– Не останешься на Последнюю Трапезу?
– Не-а.
Пенье сверчков на фоне. Тема из «Jeopardy!»[1]. Ядерная бомба… сейчас Куин и грибовидное облако[2] бы не заметил.
Боже, глаза Блэя такие голубые. И… срань господня, они в самом деле остались одни. Когда такое было в последний раз?
Ах, да. Сразу после того, как Блэй впервые переспал с его кузеном.
– Так ты снял свои пирсинги, – сказал Блэй.
– Не все.
– Почему? То есть… они всегда были, ну, частью тебя, понимаешь?
– Похоже, я больше не хочу, чтобы они меня определяли.
Когда Блэй выгнул брови, Куину захотелось сделать то же самое. Он думал, что из его рта вылетит что-то иное. Что-то вроде «Ну да». Или «Плевать». Или «Они остались там, где считается, не парься».
После чего он мог бы обхватить причиндалы и фыркнуть так, будто его яйца были не меньше головы.
Не удивительно, что Сэкстон казался столь привлекательным.
– Итак… – протянул он. Затем прокашлялся. – Как дела… между вами?
Эти рыжие брови сулили вторую поездку на небо.
– В порядке… у нас… эм, все хорошо.
– Хорошо. Эм…
Через секунду Блэй обернулся через плечо, на дверь в буфетную. Ясно, что это начало отступления.
«Эй, раз ты уходишь»,– хотел сказать Куин, – «окажешь мне услугу? Думаю, мой левый желудочек на полу, так что не наступи на него по пути? Спасибо. Отлично».
– Ты себя хорошо чувствуешь? – прошептал Блэй.
– Да. Собираюсь потренироваться с Джоном. – Это он уже говорил. Черт. Это катастрофа. – Ну, вот. Куда направляешься?
– Хочу… взять немного еды для нас с Сэксом.
– Значит, тоже не пойдете на Последнюю Трапезу. Получается, между нами есть что-то общее. – Кто-то выкриком подбодрил команду. Ура. – Ну, наслаждайся… тесь, то есть…
В другом конце фойе входная дверь распахнулась, и через нее вошел Джон Мэтью.
– Сукин сын, – пробормотал Куин. – Ублюдок наконец-то вернулся.
