Текст книги "Возрожденный любовник (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 39 страниц)
Глава 66
Лейла никогда не покидала дом так близко к рассвету, и с интересом заметила, что в воздухе на самом деле что-то изменилось, появилась некая оживленность, которую она чувствовала, но не могла видеть: солнце действительно являло собой мощную силу, способную озарить весь мир, и от близости этого средоточия энергии кожу стало тревожно покалывать, словно инстинкт, засевший в ее генах, говорил, что настало время отправиться домой. Тем не менее, она не хотела уходить.
– Как ты? – спросила Хекс позади нее.
По правде говоря, это был долгий вечер. Они провели на окраине Колдвелла уже несколько часов, кружа в темноте, отслеживая Кора и его бойцов, что оказалось довольно простой задачей. Она чувствовала мужчину так ясно, как будто место его расположения пылало, та связь, что возникла между ними с момента кормления несколько месяцев назад, еще не исчезла. Что же касалось его самого... Кор, казалось, настолько погрузился в борьбу, что не осознавал ее близости; но, конечно, если бы и знал, то не посмел бы приблизиться к ней, равно как и любой другой солдат.
– Лейла?
Она посмотрела на женщину.
– Я знаю, где он. Он не двигается с места.
– Я не об этом тебя спрашивала.
Лейла слегка улыбнулась. Больше всего этой ночью ее удивила симпат – хотя теперь она с трудом могла дать Хекс подобное определение. Разум женщины был острым как бритва, тело сильным, подобно мужскому, но было в ней какое-то тепло, которое шло вразрез с другими чертами: она постоянно находилась рядом с Лейлой, словно мамен со своим дитя, заботливая и осторожная, как если бы знала, что все, что сейчас происходило, было чуждым и тревожным для Лейлы.
– Я в порядке.
– Нет, это не так.
Лейла переключила внимание на сигнал, что шел от ее крови в двух кварталах от них, и промолчала.
– Я уверена, что ты сама об этом знаешь, – тихо сказала Хекс. – Но ты действительно поступаешь правильно сейчас.
– Я знаю. Он меняет позицию.
– Да, я тоже это чувствую.
Внезапно, Лейла повернулась в сторону высокого, светящегося маяка на западе: самого высокого небоскреба в городе. Она сосредоточилась на моргающих огнях, белых и красных, ей казалось, она видит, как он стоит в порывах холодного ветра на самой вершине, словно застолбив свои претензии на город.
– Думаешь, он есть зло? – хрипло спросила она. – В смысле, ты же можешь чувствовать его эмоции, не так ли?
– В какой-то мере да.
– Так... он есть зло?
Женщина долго и медленно выдохнула, как будто сожалела о том, чем ей сейчас придется поделиться.
– Он – едва ли хороший выбор, Лейла. Ни для тебя, ни для любой другой женщины – и не только из-за Рофа. Есть в Коре что-то зловещее.
– То есть душа у него темная.
– Чтобы это понять, читать его эмоции не обязательно. Достаточно вспомнить, что он сделал с твоим Королем.
– Да. Да, все верно.
От Куина к Кору. Потрясающий список выбранных ею мужчин…
– Он передвигается очень быстро, – торопливо произнесла Лейла. – Он дематериализовался.
– Наконец-то. Теперь постарайся сосредоточиться.
Лейла закрыла глаза и отгородилась от всех чувств, кроме инстинкта найти собственную кровь.
– Он движется на север.
Как и договаривались, они обе дематериализовались и приняли форму через милю, затем через пять, десять, потом еще десять... инстинкты Лейлы действовали в качестве компаса, который направлял их передвижения.
И что было важно – приближался рассвет, опасные блики в небе становилось все сильнее.
Заключительный шаг гонки пришелся на густой лес, примерно в миле-полторы от места, где Кор, наконец, остановился, и не двигался дальше.
– Я могу подвести тебя ближе, – тихо сказала Лейла.
– Он никуда не собирается?
– Нет.
– Тогда иди. Возвращайся домой прямо сейчас.
Лейла бросила прощальный взгляд в его направлении. Она знала, что надо уходить – но если она его чувствовала, значит и он, скорее всего, тоже ощущал ее присутствие. Конечно, они рассчитывали, что ему не хватит времени отреагировать на нее, а ее исчезновение в защищенное мисом место прервет след и окончательно загонит его в угол, не только не дав представления о ее местонахождении, но сбив его нюх настолько, что он направится в противоположную сторону, словно на свет, отраженный от поверхности зеркала.
Страх заставил ее сердце пропустить удар, и она держалась за это ощущение, признавая его более реальным, чем то время, когда они были вместе, когда он питался от нее.
– Лейла? Уходи!
Дева Дражайщая, сегодня ночью она подписала ему смертный приговор…
Нет, поправила она себя. Он сам это сделал. Если, конечно, именно там, где проживала Шайка Ублюдков, найдут винтовку… доказательство того, что Братья на его счет не ошибались, а, значит, Кор сам привел свой приговор в исполнение еще месяцы назад.
Она может и была проводником, но именно его действия станут тем электрическим разрядом, что остановит его сердце.
– Благодарю тебя за предоставленную мне возможность сделать благое дело, – сказала она Хекс. – Сейчас я возвращаюсь домой.
С этими словами, Лейла дематериализовалась из лощины в особняк, принимая форму в вестибюле в тот самый момент, когда утренний свет начал жечь глаза.
Не от слез же их так жгло. Нет, это были не слезы, это было лишь приближение рассвета.
Слезы, пролитые из-за этого мужчины, были бы... неуместны по слишком многим причинам.
***
– Нам пора идти, приятель.
Когда Куин заговорил с ним, Джон кивнул, но не двинулся с места. Стоя посреди кухни Велси, он испытывал своего рода культурный шок.
Шкафы были пусты. Кладовая тоже. Как и все ящики. Книжные полки над встроенным столом. Сам стол.
Шагая по кухне, он обошел стол в нише, вспоминая обеды, которые Велси на нем расставляла. Затем прошел вдоль высокого и длинного гранитного стола, представляя на нем тарелки с хлебом, накрытые кухонными полотенцами, разделочные доски с грудами нарезанных кубиками лука и грибов, банки с мукой, кувшины с рисом. Оказавшись возле плиты, он чуть не наклонился по привычке, чтобы вдохнуть аромат тушеного мяса, соуса для спагетти и горячего яблочного сидра.
– Джон?
Отвернувшись, он подошел к своему лучшему другу... а потом прошел мимо него в гостиную. Черт, здесь словно взорвалась бомба. Картины сняли, и на их месте были лишь латунные крючки, которые торчали из стен словно когти: все, что было в рамках, теперь оказалось в дальнем углу, произведения искусства лежали друг на друге, разделенные толстыми махровыми полотенцами.
Всю мебель сдвинули, рассортировав стулья, тумбочки, лампы… о Боже, лампы. Велси не нравилось потолочное освещение, поэтому в доме было около ста ламп различных форм и размеров.
То же самое с коврами. Она ненавидела полотнища, уложенные от стены до стены, поэтому лишь восточные ковры повсюду покрывали твердый пол из древесины и мрамора. Теперь же, как и все остальное, они были убраны – свернутые в огромные рулоны, стояли рядами вдоль стены гостиной.
Лучшую часть мебели и все произведения искусства перевезут в особняк – слуги уже пригнали для переезда арендованный в «U-Haul»[1] грузовик. То, что останется, предложат Безопасному Месту, и, в случае, если оно не пригодится и там, отправят на благотворительность или в Армию Спасения.
Господи... даже после того, как они вчетвером проработали почти десять часов подряд, предстояло еще многое сделать. Однако этот первый большой толчок, казалось, стал наиболее важной частью.
Из ниоткуда, на его пути возник Тор, заставив резко остановиться.
– Хэй, сынок.
«О, привет».
Они хлопнули друг друга по ладоням и плечам. Каким же облегчением было снова оказаться на одной волне после стольких месяцев отчуждения. Тот факт, что Брат привел его сюда, чтобы заручиться его помощью, стал проявлением уважения, что удивляло и трогало до глубины души.
Опять же, как сказал Тор по дороге сюда, Велси принадлежала Джону ровно столько же, сколько и всем остальным.
– Кстати, я отослал Куина. Объяснил это смягчающими обстоятельствами – тем более что с тобой я.
Джон кивнул. Как бы он ни любил своего друга, он чувствовал, – будет лучше, если они с Тором побудут в доме одни, хотя бы недолго.
«Как все восприняли в Безопасном Месте?».
– Очень хорошо. Марисса была… – Тор откашлялся. – Знаешь, она прекрасная женщина.
«Да, это точно».
– Она была очень рада пожертвованиям.
«Ты отдал ей рубины?».
– Да.
Джон снова кивнул. Они с Тором перебрали то немногое из ювелирной коллекции Велси. Эти ожерелье, браслет и серьги – единственное, что представляло ценность. Все остальное было слишком личным: миниатюрные подвески, несколько пар сережек-колец, набор крошечных бриллиантовых шпилек. Все это они решили оставить себе.
– Я имел в виду именно то, что сказал, Джон. Я хочу, чтобы ты забрал отсюда, что захочешь. Мебель, картины.
«На самом деле, мне нравится картина Пикассо».
– Тогда она твоя. Все, или любая из них, твои.
«Наши».
Тор склонил голову.
– Ты прав. Наши.
Джон снова прошелся по гостиной, звук его шагов эхом отражался в пространстве.
« Почему ты решил сделать это именно сегодня ночью?», – показал он жестами.
– Причина не в чем-то конкретном. Больше похоже на совокупность многих факторов.
Джон вынужден был признать, что обрадовался такому ответу. Мысль о том, что это, возможно, каким-то образом было связано исключительно с Осенью, злила его, даже если это было несправедливо по отношению к ней.
Ведь жизнь не стояла на месте. Это естественно.
И, быть может, этот гнев означал, что ему самому нужно было отпустить эту часть прошлого.
«Извини, что так плохо вел себя по отношению к Осени».
– О, все в порядке, сынок. Я знаю, как это тяжело.
«Ты собираешься обручиться с ней?».
– Нет.
Джон удивленно вскинул брови. «Почему нет?».
– Все сложно… хотя, на самом деле, нет. Все довольно просто. Я разорвал с ней отношения позапрошлой ночью. И ничего вернуть нельзя.
«Вот... черт».
– Да, – Тор покачал головой и посмотрел вокруг. – Да...
Они вдвоем просто стояли бок о бок и смотрели на беспорядок, который создали из когда-то организованного порядка. И состояние дома теперь, как казалось Джону, стало напоминать их жизнь после смерти Велси: разрушение, пустота, все не на своих местах.
Хотя обстановка выглядела теперь более реальной. Ложный порядок, державшийся лишь на отказе двигаться дальше, – весьма опасный обман.
«Ты на самом деле хочешь продать дом?»,– показал Джон.
– Да. Фритц свяжется с риэлтором, как только начнется рабочий день. Если только... ну, если вы с Хекс хотите, то без сомнения…
«Нет, я согласен с тобой. Пришло время все отпустить».
– Послушай, может, тебе удастся взять пару ночей выходных? Здесь еще полно дел, и мне хорошо, когда ты рядом.
«Конечно. Я ни за что это не пропущу».
– Хорошо. Это хорошо.
Они посмотрели друг на друга. «Думаю, нам пора».
Тор медленно кивнул.
– Да, сынок. Ты прав.
Не говоря ни слова, они вышли через парадную дверь, заперли ее... и дематериализовались обратно в особняк.
Пока его молекулы перемещались по воздуху, Джон чувствовал, что между ним и Тором возник своего рода обмен, нечто важное, этакий переговорный флаг в песке, могила, веха, декламация... чего-то.
С другой стороны, он понимал, что процесс исцеления, в отличие от травмы, протекал спокойно и медленно...
Дверь скорее мягко прикрывали, а не хлопали ею.
[1] U-Haul – компания, занимающаяся перевозкой различных грузов.
Глава 67
Спустя несколько ночей после того, как Осень переехала в хижину Хекс, все в ее жизни изменилось из-за полотенца.
Это был простой белый кусок ткани, свежий после сушки; его предназначение – висеть на вешалке в ванной комнате для пользования кем-то из них двоих. Ничего особенного. Ничего, с чем Осень не сталкивалась в особняке Братства или в Святилище в течение многих сотен лет.
Но в этом-то все и дело.
Когда она держала его в руках, ощущая тепло и мягкий ворс, она начинала думать о том, сколько белья перестирала. Сколько подносов с едой принесла Избранным. Сколько кроватей заправила. Вспоминала груды больничных сорочек, санитарных роб, полотенец...
Годы и годы работала служанкой, и так гордилась этим...
«Ты веками строила из себя мученицу.»
– Нет.
Она свернула полотенце. Затем снова его развернула.
Сердитый голос Тора не смолкал, пока руки сами делали свою работу. На самом деле, он стал еще громче в ее голове, когда она вышла из кухни и посмотрела на полы, до блеска натертые ее руками, сверкающие окна, идеально чистую кухню.
«Тот симпат был твоей виной. Я тоже твоя вина. Мир жесток тоже по твоей вине…»
– Прекрати! – зашипела она, закрывая уши ладонями. – Прекрати сейчас же!
Увы, желание оглохнуть не исполнилось. Осень, хромая, ходила по домику, словно оказавшись в ловушке, но не крыши и стен, а голоса Тормента.
Беда заключалась в том, что куда бы она ни пошла, куда бы ни посмотрела, везде находилось что-то, что она вычистила, прибрала или отполировала. И в ее планы на ночь входило еще больше подобных дел, хотя в них не было никакой очевидной необходимости.
В конце концов, она заставила себя сесть на один из двух стульев у окна, обращенного на реку. Вытянув ноги, Осень посмотрела на голень, уже так давно изуродованную и плохо функционирующую.
«Тебе нравится чувствовать себя жертвой – в этом ты вся.»
Три ночи, подумала она. Ей потребовалось три ночи, чтобы переехать сюда и снова взять на себя роль горничной…
На самом деле, нет, она стала ею, как только проснулась здесь после первого захода солнца.
Сидя в одиночестве, она вдыхала лимонный запах средства для полировки мебели и чувствовала неотвратимую потребность встать, найти тряпку и начать протирать столы и полки. Что опять же ее отлично характеризовало, не так ли?
С проклятием, Осень заставила себя сидеть на месте, пока тот ужасный разговор с Торментом снова и снова прокручивался в ее голове...
Сразу после того как он ушел, она пребывала в шоке. Потом ее накрыл гнев.
Но сегодня она на самом деле услышала то, что он сказал. А учитывая то, что сейчас ее окружали доказательства собственного поведения, его слова сложно было оспаривать.
Он был прав. Как бы жестоко он ни облачил эту истину, Тормент был прав.
И хотя она сформулировала все это с точки зрения служения другим, ее «обязанности» были не покаянием, скорее наказанием. Каждый раз, когда она убирала за другими, склоняла голову под капюшоном, или пряталась, чтобы оставаться незамеченной, приятная боль касалась ее сердца, появлялся этакий маленький надрез, который исцелялся почти мгновенно...
Десять тысяч порезов, за количество лет, которые не поддаются счету. В самом деле, ни одна из Избранных никогда не просила ей прислуживать. Равно как и Дева-Летописеца. Она делала это сама, посвятив свое существование ничтожному прислуживанию, постоянному преклонению на протяжении тысячелетий.
И все из-за...
Образ того симпата возник перед глазами, и на какое-то мгновение она даже вспомнила его запах, ощущение его неестественно гладкой кожи и шестипалой руки на своей плоти.
Когда желчь поднялась в горле, она велела себе взять себя в руки. Она и так уже много лет придавала ему и этим воспоминаниям слишком большое значение...
Внезапно, Осень представила себя в своей комнате в доме отца, как раз перед тем, как ее похитили, увидела, как отдает приказы додженам, недовольная всем и всеми.
Она прошла путь от госпожи до горничной по собственному выбору, разрываясь между двумя крайностями – неограниченным превосходством и навязанной себе неполноценностью. Тот симпат был связующим звеном, совершенное им насилие соединяло все в один замкнутый круг так, что у нее в голове одно вытекало из другого, трагедия поглотила причитающиеся ей права и оставила после себя погубленную женщину, которая сделала страдание своим новым статус-кво.
Тормент был прав: с тех самых пор она наказывала себя... и отказ от лекарств во время жажды стал неотъемлемой частью наказания: она выбрала боль, как выбрала когда-то низкое положение в обществе, так же, как отдалась мужчине, который никогда, ни за что на свете не будет ей принадлежать.
«Я использовал тебя, и ты единственная, кому это на руку – Бог свидетель, меня это ни к чему не привело. Хорошая новость: все это дает тебе потрясающее оправдание для того, чтобы мучить себя и дальше…»
Желание начать бой с этой своеобразной грязью, скрести ее голыми ладонями, пока лоб не покроется бисеринками пота, работать, пока не заболят спина и ноги, было настолько сильным, что ей пришлось вцепиться в подлокотники, чтобы удержать себя на месте.
– Мамэн?
Осень обернулась и попыталась вытащить себя из этого внутреннего стремительно ускоряющегося падения.
– Дочь моя, как твои дела?
– Прости, что вернулась так поздно. Сегодня... было много дел.
– О, все в порядке. Я могу принести тебе… – Она резко замолчала, – Я…
Сила привычки оказалась так велика, и она поняла, что снова вцепилась в свой стул.
– Все в порядке, Мамэн, – тихо сказала Хекс. – Тебе не обязательно меня дожидаться. Я бы даже сказала, что не хочу, чтобы ты меня дожидалась.
Осень дрожащей рукой потрогала свои заплетенные в косу волосы.
– Я чувствую себя не очень хорошо сегодня вечером.
– Я это чувствую. – Хекс шагнула вперед, ее обтянутое черной кожей тело излучало уверенную силу. – И знаю почему, так что не надо объяснять. Это хорошо, когда отпускаешь некоторые вещи. Ты должна это сделать, если хочешь двигаться вперед и жить дальше.
Осень перевела взгляд на темные окна, представляя реку за ними.
– Я не знаю, что мне делать, если не продолжать прислуживать.
– Именно это тебе нужно выяснить… что тебе нравится, чем ты хочешь заниматься и чем желаешь наполнить свои ночи. Это жизнь… если повезет.
– Вместо возможностей я вижу лишь пустоту.
Особенно без…
Нет, о нем она думать не будет. Тормент более чем ясно дал понять природу их отношений.
– Есть кое-что, что ты должна знать, – сказала ее дочь. – О нем.
– Я произнесла его имя?
– Тебе и не надо было. Послушай, он…
– Нет-нет, ничего не говори. Между нами ничего нет. – Дева Дражайшая, произносить эти слова было больно. – И никогда не было… поэтому мне и не надо ничего о нем знать …
– Он разбирает дом – тот самый, в котором жил вместе с Велси. Он провел всю предыдущую ночь, упаковывая и раздавая вещи, вывозя мебель… Тор продает его.
– Ну... я рада за него.
– Он собирается тебя навестить.
Осень резко поднялась со стула и подошла к окну, сердце в груди неистово колотилось.
– Откуда ты знаешь?
– Он сам сказал мне это, когда я ходила с докладом к Королю. Он сказал, что хочет извиниться.
Осень положила руки поверх холодного стекла, и подушечки ее пальцев сразу же онемели.
– За что, мне интересно. За свою правоту? Будет ли он таким же искренним, как и тогда, когда говорил, что ничего ко мне не испытывает – что я была просто способом освободить его возлюбленную? И то, и другое – правда, и, следовательно, если не обращать внимания на тон его голоса, ему не за что извиняться.
– Он причинил тебе боль.
– Не больше, чем я испытывала раньше. – Она оторвала ладони от стекла и потерла их друг о друга, пытаясь согреть. – Наши пути пересеклись уже дважды в этой жизни – и я не могу сказать, что хочу продолжить эту традицию. И хотя его оценка моего характера и моих недостатков была верной, я не желаю выслушивать ее снова, даже украшенную словами сожаления. Одного раза более чем достаточно.
Повисло долгое молчание.
– Как ты знаешь, – тихо сказала Хекс, – у нас с Джоном были проблемы. Большие, такие, с которыми я не могла смириться, хоть и любила. Я действительно думала, что все кончено, и в обратном меня убедили не его слова, а его действия.
В голове снова возник голос Тормента. « Тебе явно нравится наказывать себя. И ты прекрасно знаешь, я с тобой лишь для того, чтобы вытащить Велси из Небытия. Так что в твоем понимании я очень подхожу на роль…»
– Здесь есть одно отличие, дочь моя. Твой супруг любит тебя и, в конце концов, это самое главное. Даже если Тормент решил отпустить свою шеллан, он никогда меня не полюбит.
«Хорошая новость: все это дает тебе потрясающее оправдание для того, чтобы мучить себя и дальше»
Нет, подумала Осень. Хватит с нее.
Настало время прийти к новой парадигме.
И хотя Осень понятия не имела, что это и как это сделать, она была чертовски уверена, что обязательно выяснит.
– Слушай, я тороплюсь, – сказала Хекс. – Но надеюсь, что не задержусь надолго. Вернусь, как только смогу.
Осень посмотрела через плечо.
– Не спеши из-за меня. Мне нужно привыкнуть к самостоятельности – и самое время начать сегодня вечером.
***
Выйдя из хижины, Хекс аккуратно закрыла за собой дверь… с мыслью о том, что ей хотелось бы сделать больше для своей матери, чем просто повернуть засов: эмоциональная переориентация Осени была на грани, ее внутренняя сетка просто перевернулась с ног на голову.
Но, с другой стороны, это и случается с людьми, когда они, наконец, получают четкое представление о себе после веков сублимации.
Очень печально. Невероятно тяжело наблюдать за этим. Сложно оставить подобное позади, но Осень была права. В жизни каждый приходит к простому пониманию: как бы ты ни старался убежать от себя, ты все равно стоишь на месте… привыкание и принуждение – лишь отвлекающий маневр, маскирующий истину, которая была неприятна, но, в конечном счете, неоспорима.
Женщине требовалось некоторое время для себя самой. Время подумать. Время выяснить. Время простить... и двигаться дальше.
А что касается Тормента? Часть Хекс действительно хотела отомстить ему за то, что он наговорил ее матери. Только вот она была рядом с ним и чувствовала, что он страдал настолько, что сломанная челюсть и рядом не стояла с такой болью. Трудно сказать, в какой степени это дерьмо касалось Осени, а в какой – Велси… но инстинкт подсказывал, что об этом они узнают довольно скоро: Брат только начал разбирать дом и раздавать одежду Велси.
Эндшпиль[1] был чертовски ясен.
Опять же, они видели, как он заботился об Осени.
На этой ноте Хекс дематериализовалась на восток. Она провела весь день на территории Кора, не приближаясь больше чем на четверть мили: сетка мужчины стала ясной, как только он оказался в диапазоне ее сенсоров, и она осторожно изучила и всех остальных солдат прежде, чем отправилась на север в особняк, и доложила обо всем Королю.
И вот она снова под покровом ночи, медленно двигается через лес, выбрасывая перед собой невидимые симпатские щупальцы.
Оказавшись там, где сосредотачивались эмоциональные сетки в течение дня, Хекс дематериализовывалась каждую сотню ярдов, не торопясь, используя сосновые ветви в качестве прикрытия. Господи, в такие моменты она по достоинству ценила вечнозеленые растения – их пушистые ветви не только укрывали ее, но и предоставляли незанесенные снегом участки земли, благодаря чему она не оставляла следов, пока переносилась от ствола к стволу.
Пустая ферма, к которой она, в конце концов, приблизилась, оказалась именно тем, что Хекс ожидала. Постройка из грубого старого камня была крепкой, имела лишь пару окон – идеальный бункер. И, конечно, по иронии, со своей заснеженной крышей и веселыми трубами место напоминало домик с Рождественской открытки.
Хо-хо-хо, Новогодние поздравления избиения.
Она осмотрела окрестности. Фургон, стоявший в стороне, казалось, не принадлежал этому месту, враждебная современность рядом с приятной стариной. То же самое касалось линий электропередач, пересекавших двор.
Хекс незаметно перебралась поближе к заднему двору. Невозможно выяснить, поступала ли в дом электроэнергия: свет в окнах не горел, внутри было темно, хоть глаз выколи.
Последнее, чего она хотела – это потревожить сигнализацию.
Только вот быстрый осмотр окна заставил ее нахмуриться. Ставни отсутствовали – хотя, может они располагались изнутри? Более того, стальных стрежней тоже не наблюдалось. Но, с другой стороны, вероятней всего приоритет отдавался подвальному помещению.
Обойдя здание, Хекс заглянула в каждое окно, затем переместилась на крышу, чтобы проверить мансардные окна на третьем этаже.
Пусто, подумала она, снова нахмурившись. И охрана отсутствует.
Спустившись на землю, она достала оба свои пистолета, сделала глубокий вдох и...
Ворвавшись в дом в полной боевой готовности, она спиной прижалась к пустому углу пыльной гостиной, выставив оружие перед собой.
В первую очередь Хекс отметила, что воздух внутри был холоднее, чем снаружи. Разве дом не отапливается?
Во-вторых... отсутствовал рев сигнализации.
В-третьих, никто ниоткуда не появился, чтобы защитить территорию.
Ситуация из разряда безрассудства? Вероятно, им было глубоко наплевать на то, что происходит на верхних этажах.
С осторожностью, она дематериализовалась к двери соседней комнаты. Затем к следующей. Скорее всего, вход в подвал находится на кухне, и удивительное дело – она нашла то, что предположительно было ее целью, там, где и ожидала.
И ну надо же, на двери, что встала у нее на пути, красовался новенький крепкий медный замок.
Хекс потребовалось добрых пять минут, чтобы открыть медную хрень, и все это время ее нервы были на пределе. Каждые шестьдесят секунд она останавливалась и прислушивалась, хотя ее симпатские сенсоры все это время работали в полную силу, для этого она и оставила свои скобы дома.
Когда Хекс, наконец, избавилась от замка и с треском распахнула дверь, то издала сухой смешок: петли завизжали так громко, что разбудили бы и мертвых.
Это был надежный, старомодный трюк, и она была готова поспорить, все двери и окна в этом месте не смазаны; и лестница, наверняка, скрипела, как старая карга, как только поставишь ногу на ступеньку. Да, точно так люди и делали раньше, еще до изобретения электроэнергии – хороший слух и отсутствие WD-40[2] служили сигнализацией, которая не нуждалась в зарядке или дополнительном источнике питания.
Взяв фонарик в зубы, чтобы иметь возможность держать оружие в каждой руке, она осмотрела грубую деревянную лестницу. Внизу виднелся земляной пол, и Хекс перенеслась туда, мгновенно принимая оборонительную позицию.
Куча лежаков: три верхних и три нижних близко друг к другу.
Одежда больших размеров. Свечи. Спички. Книги.
Зарядки для сотовых. Одна для ноутбука.
И все.
Ни оружия. Ни электроники. Ничего существенного.
С другой стороны, Шайка Ублюдков когда-то кочевала, поэтому, конечно же, их личные вещи были малочисленны и очень компактны – одна из причин, по которой они представляли такую опасность: они могли переезжать в мгновенье ока, не оставляя после себя видимого следа.
Это, безусловно, было их тайным убежищем, местом, где они были относительно уязвимы в течение дня, но его укрепили довольно существенно: стены, потолок, и внутренняя часть двери были покрыты стальной сеткой. Выйти отсюда можно, только открыв ее физически.
Хекс медленно обошла помещение, пытаясь обнаружить люки, входы в туннель или что-то подобное.
Где-то здесь должно быть хранилище боеприпасов: даже с их мобильностью, вряд ли они выходили в ночь, каждый раз покупая достаточное количество пуль, чтобы их хватило до рассвета.
Им нужен склад.
Переведя взгляд на одну из коек, она догадалась, что та принадлежала лидеру – Кору, не нужно быть гением, чтобы понять, что если есть здесь тайник, то находится он наверняка в пределах его личного пространства – его подозрительный ум не мог в полной мере доверять даже своим собственным солдатам.
Изучая кровать под светом фонарика, Хекс искала пусковые механизмы, приводящие в действие сигнализацию, бомбу или открывающие люк. Не найдя ни одного, она на мгновение убрала оружие в кобуру и, подняв металлический каркас матраса, сдвинула его в сторону. Достав миниатюрный портативный металло-детектор, она начала изучать земляной пол и...
– Привет-привет, – тихо пробормотала она.
Ее удобное супер-пупер оборудование обнаружило совершенный прямоугольный предмет, примерно четыре на два с половиной фута. Опустившись на колени, она с помощью ножа сняла немного земли вокруг периферических краев. Что бы то ни было, захоронили это глубоко.
Хекс застыла, когда ее острый слух уловил звук подъезжающей машины.
Это были не Ублюдки. Эмоциональная сетка слишком проста.
Доджен привез провизию?
Переместившись к основанию лестницы, она закрыла дверь так быстро, как только могла, не запирая замок, а затем вернулась к закопанной в землю коробке. Двигаясь в три раза быстрее, она все же одним ухом прислушивалась к скрипу шагов на первом этаже...
На длинной стороне прямоугольника, Хекс ножом исследовала плотный грунт, пытаясь найти и поддеть ручку. Не найдя ничего, повторила поиск на короткой стороне.
Бинго. Убрав комки земли, она схватила кольцо, снова взяла фонарик в зубы и потянула изо всех сил. Крышка весила как капот автомобиля, и ей пришлось проглотить напряженный стон…
Вау, ну что еще она могла сказать.
В большом ящике лежали пистолеты, ружья, ножи, патроны, средства для чистки боеприпасов... и все это в крепко сколоченной и явно водонепроницаемой коробке.
И среди всего этого добра устроился длинный, сделанный из черного жесткого пластика футляр для винтовки.
Хекс вытащила вещицу и положила на грязный пол рядом с собой. Один взгляд на замок, и она выругалась. Он открывался с помощью отпечатка пальца владельца.
Неважно. Чертова штука была достаточно большой, чтобы вместить в себя одну или даже пару винтовок. Так что она забирает ее с собой.
Быстрыми уверенными движениями, она закрыла крышку, ногами забросала ее землей и похлопала по поверхности, хорошенько утрамбовывая. На сокрытие следов потребовалось меньше времени, чем она думала, и, прежде чем Хекс это осознала, она уже двигала койку на место.
Прихватив футляр левой рукой, Хекс прислушалась. Доджен передвигалась по лестнице, сетка была женской, такой же непримечательной, как и в момент ее появления: она ничего не слышала, ничего не знала.
Оглядываясь по сторонам, Хекс думала о том, что вряд ли у горничной был ключ от этого подвала. Кор слишком скрытен. Но, тем не менее, оставаться здесь было уже небезопасно. Даже если они разрешили доджену двигаться только по верхним этажам, один из Ублюдков в любой момент мог схлопотать ранение, и хотя она, не колеблясь, могла вступить в бой с любым из них, если винтовка и в самом деле была в футляре, она должна была вынести отсюда оружие немедленно.
Пришло время поздороваться и представиться.
Как только она материализовалась на лестнице, верхняя ступенька скрипнула под тяжестью ее веса.
На противоположной стороне, послышался крик доджена:
– Господин? – Последовала пауза. – Подождите, я приму соответствующую позу.
Что. За. Черт.
– Я готова.
Хекс накрыла ладонью ручку двери, открывая себе путь, и вышла, ожидая увидеть кошмар в стиле Камасутры.
