Текст книги "Атланты, Воин"

Автор книги: Дж Коуль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 71 страниц)

– Да, позови его. Я хочу узнать, как идут дела.

Она сказала, что Гумия нет. Любовное помрачение оставило сознание Командора, уступив место гневу.

– Как он посмел! В самый решающий момент!

Отбыл на Восток? Проблемы у Русия? Надо бы связаться с Русием. Впрочем, какое это имеет значение? Особенно когда рядом Леда. Он может очутиться в ее шатре через несколько мгновений. И обнять ее. И прикоснуться губами к ложбинке между шеей и высокой грудью. Интересно, сильно ли она постарела? Голос у нее остался такой же молодой и звонкий, как прежде. И так же сводит с ума. А кожа, как и прежде, горьковато пахнет миндалем. Проблемы у Русия... Командор вздрогнул и посмотрел на стрелку деэнергизатора, которая неуклонно ползла к зеленой отметке. Ему вдруг показалось, что стрелка качнулась в обратную сторону. Показалось. Итак, проблемы у Русия. Быть может, это даже очень неплохо, если он вдруг завязнет в борьбе со своими артефактами. Тогда у него, Командора, будет время, чтобы спрятать Леду.

– Странное совпадение, – машинально заметил Командор, чтобы хоть что-то сказать. – У меня тоже.

Она не поняла, что он подразумевает под "тоже", и Командор пояснил:

– Проблемы. Взбунтовались артефакты, созданные мной во второй период творения, и каким-то образом вырвались на свободу те, что были заключены в пара-ловушку.

У Русия, судя по тому, что знала Леда, все обстояло куда проще. Бунтовали демоны и прочая мелкая нечисть. Он предостерегал сына от создания эфемерных артефактов. Конечно, они превосходят обычных в мобильности, но уж очень неустойчив у них внутренний контур. Энергия, помноженная на коварство. Русий не послушался и в результате получил пятьдесят Кеельсее. Хотя нет, Кеельсее, пожалуй, коварней. А вдруг Леда права и кто-то приложил здесь свою руку? Например, тот же Кеельсее. За последнее время Командор не раз нападал на след коварного номарха, но он каждый раз необъяснимым способом ускользал, истребляя при этом приставленных к нему соглядатаев. В последний раз он избавился от подземного демона. Неужели Кеельсее и впрямь научился использовать паракосмическую энергию и теперь оказывает влияние на чужих артефактов? Нет, быть этого не может. Это под силу лишь немногим, тем, перед чьими глазами вечно стоят безжизненные пейзажи ледяных равнин Эрентши. Так что это простое совпадение. Так и надо ответить. Лишь Командор решил это, как вновь почувствовал, что на его грудь давит неведомая сила. Превозмогая себя, он бодро произнес:

– Думаю, что да. Конечно же, совпадение! Никакой серьезной опасности. Не волнуйся. Я свои дела почти уладил. Еще немного, и все будет кончено. Командор вновь взглянул на шкалу энергонакопителя. Стрелка приблизилась к зеленой отметке плотную. В этот миг артефакты, воя от боли, катаются по мраморному в золотых прожилках полу. Командор усмехнулся, провел языком по верхним зубам и прошептал:

– И тогда я приду к тебе.

Он еще выговаривал последнее сладкое "тебе", когда стрелка резко прыгнула влево. Командор осекся и уставился на шкалу. Показалось? Да... Он с облегчением выдохнул, видя, что стрелка вернулась на свое прежнее место и сделала еще один шажок к заветной черте. И в этот миг она вдруг заскакала, словно сумасшедший маятник, и начала смещаться влево. Это означало лишь одно – во дворце что-то произошло. Ловушка по необъяснимой пока причине дала сбой. Необходимо было срочно выяснить, в чем дело. Краем сознания Командор уловил вопрос Леды, обеспокоенной его внезапным молчанием. Она спрашивала, все ли у него в порядке.

– Да! – бодро ответил Командор. Тем временем стрелка ускоряла свой обратный ход. Деэнергизатор возвращал захваченную энергию. – Хотя... – Ему не хотелось этого говорить, но он все же признался. – Хотя процесс деэнергизации отчего-то замедляется... – Стрелка была на критическом уровне. Еще немного, и ловушка будет полностью разрушена. Командор поспешно закончил:

– Прерываю связь. Приду к тебе как только освобожусь.

Она крикнула в ответ слова прощания, странные слова – удачной ночи тебе, Командор.

Не тратя времени даже на то, чтобы отключить радиофон, Командор поспешно оставил свое кресло и бросился к выходу. Однако добежать до него он не успел. Пневматическая дверь вдруг с грохотом развалилась, и в глаза Командору ударило ослепительно яркое солнце.

Этого не могло быть, ведь когда Зевс бежал из Тронной залы, наступала ночь, но это было. И это означало лишь одно: Огненная сила, заявлявшая о себе мимолетными всплесками, заговорила в полную мощь. Кто эта сила и почему она противоречит ему. Громовержцу, предстояло выяснить, но она была огромна, раз могла переплести в такой причудливый узел время и пространство и столь легко взломать трехслойную силовую броню Сферы.

Солнце стояло в зените и пылало с неестественной для этих широт яростью. Оно опаляло кожу Зевса, обычно нечувствительную к ультрафиолетовым лучам. Пока владыка Олимпа добежал до дворца, открытые участки тела приняли багровый цвет, драгоценная хламида сморщилась и раскалилась, обжигая золотыми нитями кожу. Должно быть, примерно такие ощущения испытывали артефакты в своей мраморной ловушке.

Она уже не действовала. Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться в этом. Дворец был взрезан словно консервная банка, причем восточная стена и часть крыши исчезли совершенно, но при этом не были повреждены ни мраморная мозаика, ни колонны, пронзавшие пространство от пола до самой кровли.

Тронная зала была поглощена тенью, резко контрастировавшей с ослепительным солнцем и оттого казавшейся мраком. Зевс нерешительно ступил на то место, где еще совсем недавно была стена, и сощурился, заставляя глаза привыкнуть к темноте. Прошло несколько мгновений, прежде чем он сумел различить обращенные к нему лица. Здесь были все те, кого он когда-либо создал: титаны, боги, герои, гекатонхейры и прочие хтонические чудовища, несколько второстепенных демонов. Они не только не лишились жизненной сути, но и выглядели куда лучше прежнего. На их телах больше не было ран, оборонительные контуры были полностью восстановлены. Не думая более враждовать друг с другом, артефакты смешались в единую толпу, безмолвно взиравшую на Зевса.

Громовержец обвел их внимательным взглядом. Кто? Кто обладатель Огненной силы, незримо витающей над толпой? Посейдон? Крий? Восстановивший оборонительный контур Гадес? Гиперион? Крон? Арес? Арес? ! Да, умерщвленный им Арес и впрямь ожил, равно как и Прометей, устремивший на Зевса чуть насмешливый взгляд. Никто из них прежде не обладал и сотой долью мощи, способной сокрушить энергетическую ловушку. Для этого требовалась сила, равная той, что имел Зевс. Или превосходящая ее. Кто?!

Словно отвечая на этот безмолвный вопрос, артефакты расступились, пропуская вперед двоих – бога и титана.

Титана звали Атлант. Зевс дал ему лицо красавца Крима. Атлант бесчисленные столетия держал на плечах то, что считал небесным сводом, а прочие – обычным камнем. На деле это был Первоключ, содержавший в себе грандиозную мощь паракосмической энергии. С помощью Первоключа можно было сотворить горы или иссушить океаны. Зевс использовал эту мощь, когда творил новые миры. Имея Первоключ, можно было повернуть земную ось.

Но сам Атлант ни за что не догадался бы, что держит на своих плечах. Слишком сильным было внушение, наложенное на его сознание Зевсом. Это сделал другой, стоявший рядом, кого Зевс нарек Дионисом, а еще раньше знал как Загрея – самого сильного и непокорного артефакта, уничтоженного Громовержцем прежде, чем он успел набрать полную силу. Зевс не сразу, но убедился, что и впрямь видит перед собой насмешливое лицо Загрея, умершего, чтобы возродиться вновь и покарать своего убийцу. И он сказал:

– Я ждал твоего возвращения, Загрей, хотя и не верил в него.

– Да, я вернулся, – промолвил Загрей. – Я вернулся, чтобы занять твое место. А ты исчезнешь, растворишься в одном из неестественных миров, созданных твоим воображением.

– Я знаю, что за тобой кто-то стоит, – прошептал Зевс, едва шевеля губами. – Кто?

– Тот, кого тебе никогда не победить, – ответил Загрей на вопрос, которого не слышал.

– Ты полагаешь, что, обретя Первоключ, получил в свои руки Силу?

Загрей молча склонил голову. Зевс почувствовал, как огненная волна давит на его плечи. Он разбросал ее в стороны усилием воли и прохрипел:

– Вы лишь жалкие артефакты, созданные мною!

– Уже нет!

Владыка Олимпа рванул петлю туго обхватившей шею хламиды.

– Сейчас я проверю это!

Вытянув перед собой скрещенные руки, Громовержец стал собирать силу. Он вытягивал ее из безбрежного Космоса, сматывая в тугой клубок. Это было нелегкое занятие. Дыхание Зевса участилось, по лицу пробегали судороги. Загрей не мешал ему, так как верил в силу своего Ключа. Зевс же знал пределы этой силы и потому собирал энергию до тех пор, пока не уверился, что она превзошла мощь, заложенную в Первоключе. И когда он посчитал, что обретенной энергии вполне достаточно, то слепил из нее большой огненный шар, уютно устроившийся на ладони. Шар этот был величиной не более спелого апельсина, но в нем заключалась мощь целого океана или мириад раскаленных Санторинов. Теперь Громовержец мог одним движением руки превратить в пепел вершину Олимпа вместе с восставшими артефактами. Но он не стал делать этого, так как понимал, что доказать свое превосходство может лишь вернув солнце на прежнее место, вернув ночь. Он должен был вернуть время, похищенное Загреем. Настроившись на созданный им Ключ, Зевс направил энергетическую спираль вдоль земной оси, заставляя планету вращаться обратно – с Востока на Запад. Земля едва заметно вздрогнула, и через миг солнце начало плавно скользить за спину Зевсу, и на полу появилась его все увеличивающаяся в размерах тень.

Тогда Загрей и Атлант взялись за руки и подняли вверх Первоключ, заставляя Землю крутиться обратно. Земля вновь заколебалась и остановила свой ход. Зевс прибавил мощи в свою спираль. Его противники ответили тем же. Тянулись мгновения. Энергетические спирали яростно боролись между собой. Эта борьба отражалась на лицах их создателей. Загрей покраснел, на висках его вздулись багровые жилы. Лицо Атланта, напротив, было мертвенно бледно, словно титан пытался передать свою энергию Ключу. Зевс выглядел бесстрастным. Напряжение выдавали лишь струйки едкого пота, текшие по окаменевшим скулам.

Противостояние продолжалось довольно долго. Зрители, застыв, следили за этой борьбой. Внезапно Атлант пошатнулся и упал. Загрей обхватил свой Ключ обеими руками, сосредоточив все усилия на том, чтобы разрушить энергетическую спираль, созданную Зевсом. Но мощи Первоключа было явно недостаточно, чтобы одолеть своего новорожденного собрата. И солнце вновь начало свой неестественный бег, устремившись к Востоку. Стоявшие за спиной Загрея артефакты попытались прийти ему на помощь, ударив по Зевсу энергетическими сгустками. Однако тот не только отразил это нападение, но и создал ударную волну, повергшую артефактов наземь. Устоял лишь один Загрей, чей оборонительный контур был усилен мощью Первоключа.

Солнце неотвратимо приближалось к линии восхода, когда вновь появилась Огненная сила. На этот раз была задействована вся ее мощь, и мощь эта превосходила силу Ключа, созданного Зевсом. Пожалуй, она превосходила мощь обоих Ключей. Она была столь огромна, что Зевс понял: ему не под силу создать мощь, способную противостоять Огненной силе. Его Ключ начал жечь ладони, грозя испепелить оборонительный контур. Еще несколько мгновений подобной борьбы и энергетическое поле бога должно было разлететься. Зевсу пришлось закончить поединок. Он поспешно свернул спираль, и солнце тут же вернулось в зенит.

Огненная сила победила Громовержца, но исход битвы еще не был решен. Швырнув оранжевый шарик вверх, возвращая таким образом энергию Ключа обратно в Космос, Зевс взялся руками за кожу лба и стал медленно сдирать ее, открывая свое истинное лицо.

Оно было ужасно. Ужасно не тем, что в нем не было ничего человеческого. Это было лицо создания, познавшего бесконечный холод Космоса и служащего этому холоду. Бездонные черные глаза уставились на артефактов, обрекая их на смерть. Минует несколько мгновений, и все они исчезнут. Несколько мгновений... Они минули, но ничего не произошло, так как тот, что звался Загреем, также сорвал свою маску и смотрел на врага бездонными черными глазами. Это была ужасная дуэль. Противники скрестили свои испепеляющие все живое взгляды, стараясь уничтожить то, что у людей именуется душою. У этих созданий не было души, однако они тоже были смертны. И смерть эта была более страшной, ибо обрекала их жизненную суть на вечное блуждание между звездами. Враги не могли ни на мгновение оторвать своих взглядов, потому что тот, кто делал это первым, проигрывал. Они смотрели в глаза друг другу, и облик их начинал меняться: лицо принимало острые хищные черты, тело и конечности вытягивались, затем покрывались прозрачной пленкой то ли пурпурного, то ли синего, то ли темно-изумрудного цвета. Но скорей всего она была черной. Черной. Черной. Черной...

Афо, как и все прочие, не дыша следила за этим поединком. И вдруг в голове ее ясно прозвучали слова. ТОАЛЕР'ГАЭ, КОМАНДОР. И она признала в Дионисе-Загрее СУЩЕСТВО, что говорило с ней на горе Каллидром. Сейчас СУЩЕСТВО было не столь самоуверенно и дрожало от напряжения, но все же это было оно. И хотя тот, кого она считала Зевсом, еще не проиграл, Афо подбежала к нему и крикнула. Звонко и отчетливо, мстя за себя и за тех, кто ей дорог, кто уже умер и кому предстояло умереть, когда взойдет солнце.

– Тоалер'гаэ, удачной ночи тебе, Стер Клин! – Афо поняла смысл этих слов, едва только произнесла их. Удачной ночи...

И в тот же миг тот, кто был Зевсом, страшно закричал. В его крике были боль и мука. А еще отчаяние проигравшего. И небо над Олимпом разверзлось огненными сполохами. И земля содрогнулась в нервном пароксизме, выбросив вверх фонтаны огня и грязи, поглотившие гору огромным непроницаемым вихрем. Этот вихрь выл мириадами голосов, порожденных глотками пришедших из уголков Вечности демонов, многие из которых были мертвы, но сладостно выли, не зная об этом.

Потом все исчезло. Потом осела земля, а огонь вернулся в толщу скал. И наступила ночь, ведь на земле в это время должна была быть ночь. Удачная ночь...

Когда же пришло утро, поднявшееся из-за моря солнце обнаружило, что вершина Олимпа пуста. Ни дворца, ни священной рощи, ни Белой Сферы больше не существовало. Лишь камни, да чахлый кустарник, и по сей день тоскующий по влаге.

Но солнце даже не удивилось, разве что чуть сощурило свои огненные зрачки. Ему приходилось видывать и не такое.

9. ГИБЕЛЬ БОГОВ – 4

– Какая приятная встреча! Ты не находишь, Гумий?

Заратустра кивком головы подтвердил, что находит. Пленник широко улыбался.

– Клянусь Разумом, я тоже рад видеть вас, друзья!

– Друзья! – Ариман захохотал, извлекая неприятные металлические звуки. – Как это мило. Встреча старых добрых друзей! Ты почти растрогал меня. Рассчитываешь обворожить потоком ложных слов?

– Нисколько, – ответил Кеельсее, известный в этом мире под именем мага Кермуза, того самого Кермуза, который смог нанести чувствительный удар Ариману, а потом уйти от возмездия. Впрочем, это были дела давно минувших дней.

– Должно быть, ты полагаешь, что я предложу тебе бокал вина?

– А почему бы и нет?

Ариман хмыкнул.

– Действительно, а почему? Ну что ж, считай пока себя моим гостем. Прошу!

Бог тьмы отвесил шутовской поклон и сделал шаг в сторону, давая пленнику понять, что он волен, покинуть свою тюрьму. Кермуз нарочито вежливо поблагодарил Аримана кивком головы и двинулся к дверям, в которых стоял Заратустра. Маги обменялись быстрыми взглядами. В глазах Кермуза блеснула быстрая, едва заметная усмешка, Заратустра смотрел на своего врага с ненавистью. Он не двигался с места, загораживая Кермузу дорогу до тех пор, пока Ариман не приказал:

– Гумий, пропусти его. Он успеет получить свое.

Заратустра неохотно посторонился.

Странная троица расположилась в небольшой уютной комнате, перенесенной велением Аримана из одной из плоскостей. Бог тьмы собственноручно наполнил три кубка, пододвинул один из них Кермузу.

– За что пьем?

– За встречу. Мы ведь не виделись, пожалуй, добрую сотню лет.

– А я думал, это было вчера.

Маг не стал спорить.

– Быть может, так оно и было.

– Я бы предпочел выпить за мою победу, – поспешно сказал Ариман, видя, что Кермуз уже подносит бокал к губам.

– Тогда каждый выпьет за свое! – мгновенно парировал пленник. Он отсалютовал бокалом своим победителям и с видимым удовольствием принялся пить вино. После яростной схватки с защитниками Замка у него пересохло в горле.

– Ты проиграл, Кеельсее, – сказал Ариман. – Ты в моих руках.

– Это я уже заметил, – пробурчал маг, не прерывая своего занятия. Допив вино, он отставил бокал и поинтересовался:

– И что же ты со мной собираешься сделать?

– Отдам тебя Гумию. Полагаю, он придумает что-нибудь занятное.

Кермуз натянуто улыбнулся и вытер выступившую на губе испарину.

– Не сомневаюсь. Уверен, что самая легкая смерть из тех, что он мне готовит, это сварить меня заживо в молоке.

– Ха-ха! – сказал Ариман. – Какая у тебя извращенная фантазия. Зачем переводить молоко?

Мятежный маг пожал плечами.

– Да... – изобразив задумчивость, протянул Ариман. – Ты в плену, а твой незадачливый союзник даже не пытается освободить тебя. Он забился в щель подобно крысе. А, может быть, он уже далеко от Заоблачного Замка? Слышишь, как стало тихо. – Бог тьмы замолчал, и все трое прислушались. Действительно, громовые удары, весь день сотрясавшие Замок, прекратились. Лишь где-то вдалеке визжали еще сражающиеся демоны. Ариман еле слышно, словно боясь разбудить тишину, вкрадчиво спросил:

– Кстати, кто он?

– Не знаю, – ответил Кермуз, бросив быстрый взгляд на улыбчивую маску, скрывающую лицо.

– Напрасно ты упорствуешь. Ведь не будешь же ты отрицать, что это нападение – дело твоих рук. Ведь это ты организовал и привел сюда демонов. Как тебе удалось пробраться в Замок незамеченным?

Мятежный маг налил себе еще вина.

– Ты плохо следишь за телепортационными каналами.

– Наверно. Но все же тебе кто-то помог.

– Наверно, – не стал спорить Кермуз.

– И чего же ты добивался? Хотел разрушить Замок? – Маг кивнул головой. – Захватить Источник? – Ответ вновь был утвердительным. – Но ведь ты не умеешь управлять им.

– Невелика премудрость. А кроме того, это умеет делать мой напарник.

– Кто он? – оставив свой добродушный тон, закричал Ариман. – Леда?!

– Ты помешался, Русий! Она умерла.

Ярость исказила улыбку Ахурамазды, сделав ее ужасной.

– Не-ет! Она обманула всех нас! Я чувствую ее незримое присутствие! Она здесь! Она где-то рядом! Она с тобой?!

– Ее здесь нет, – ответил Кермуз и рассеянно добавил, всматриваясь в побледневшее лицо Заратустры:

– Не знаю... У Командора, кажется, есть похожий артефакт.

– Но я ощущаю присутствие не артефакта, а человека! Говори, кто он, твой союзник, иначе я предам тебя самой лютой смерти, какая только существует на свете!

Кермуз наигранно зевнул.

– Я же сказал тебе, что не знаю его. Мне лишь известно, что он отшельник, живущий в мертвом городе Дур-Шаррукин. Я познакомился с ним примерно цикл назад. Он обладает огромной силой и ненавидит тебя. Но я не знаю его имени и никогда не видел его лица. Он прячет свое лицо под капюшоном. Я не заметил, чтоб он был похож на женщину. Скорей, он похож на тебя и на Командора.

– Сейчас ты умрешь! – зловеще процедил бог тьмы. Кермуз не испугался.

– Что ж, рано или поздно любая игра обречена на поражение, – с поистине философским спокойствием заметил он. – Надеюсь, придет время, когда проиграете и вы.

Ариман дал мятежному магу договорить до конца и лишь после этого поднялся. Вставая, он ненароком задел недопитый бокал, и по белому шелку плаща расползлись кровавые пятна.

– Дурная примета, – без тени улыбки заметил Кермуз.

Ариман зарычал.

– Гумий, он твой!

Заратустра, не проронивший за все это время ни единого слова, молча раздвоил посох. Блеснуло игольчатое острие.

– Симпатичная штучка, – сказал Кермуз, также поднимаясь. Он слегка побледнел, но старался не выдать своего страха. – В нашем ведомстве всегда любили подобные игрушки.

– В последний раз спрашиваю: это Леда?

– А спроси лучше у Гумия! Он наверняка знает!

Это была всего лишь бравада, но она попала точно в цель. Заратустра вздрогнул и поспешил нанести удар. Однако Ариман, успевший заметить, как переменилось лицо его верного мага, перехватил клинок, лишь слегка оцарапавший руку Кермуза.

– Постой, – протянул бог тьмы, заглядывая в глаза Заратустры. – Что тебе известно о Леде?

Неизвестно, что придумал бы Заратустра и как дальше стал изворачиваться Кермуз, но судьба разрубила этот запутанный узел ударом меча Александра. Распахнулись двери, и пред взором Аримана предстали рыжебородые, тесным кольцом окружавшие вооруженного луком человека, увидев которого Ариман ка мгновение позабыл о ненавистной ему женщине, ибо этого человека он ненавидел не меньше.

– Вот так сюрприз! – воскликнул владыка тьмы. – Это же мой друг скиф! Наконец-то ты нашел время посетить мое скромное жилище!

Скилл был спокоен, насколько вообще может быть спокоен человек в его положении.

– Ариман, Отшельник, пришедший уничтожить твое царство, вызывает тебя и твоего мага на честный бой. Кроме того, он требует отпустить человека по имени Кеельсее. Он ждет тебя на плато за стенами Замка.

– Значит, все-таки Леда, – прошипел Ариман. Он посмотрел на Кермуза, потом перевел взгляд на Заратустру. – Я буду там сейчас же. Но вот человек по имени Кеельсее останется в моей тюрьме...

– Мне кажется, Ариман, тебе придется отпустить его, – спокойно, будто говоря с равным, заметил Скилл.

– Это почему же, мой отважный скиф?

Ответ был подобен ослепительной молнии, и эта молния пронзила холодное сердце Аримана.

– Отшельник захватил Тенту!

И трижды повторим, мир полон загадочных существ.

Когда Ариман и Заратустра ушли в Первый Шпиль, чтобы воспользоваться силою Источника, змей остался в телепортационном модуле один. Это был его главный долг – охранять модуль – и змей добросовестно исполнял его. Змей лежал и скучал. Снизу доносился грохот рушащихся стен, змею не было до этого дела. Ему было безразлично все, что не касалось его. Змея звали Карнав...

Мертвецы пали, и Скилл нашел свою Тенту. Он даже не понял, обрадовалась ли она его приходу. Наверно, ведь ей было страшно. На вопрос, где Черный Ветер, нэрси ответила, что он тут же, в Третьем шпиле, в специально созданной для него конюшне. Узнав, что нужно уходить, Тента задумалась. Скилл не придал этому странному обстоятельству особого внимания. Попробуй, поживи среди монстров, которыми переполнен Замок Аримана, и вообще спятишь!..

Многие считали Карнава порождением ада, но это было не так. Его создал Ариман, вернув из необозримого прошлого сложные генетические компоненты и примешав к ним силу земли. Карнав был могуч и практически неуязвим. Серая чешуя, покрывавшая его тело, по прочности превосходила сталь, спиралевидные позвонки могли выдержать удар рухнувшей скалы. Даже огонь и вода не страшили Карнава – в его кожу были встроены биологические терморегуляторы, превращавшие пламень в лед, а легкие трансформировались таким образом, что могли извлекать кислород как из воздуха, так и из воды. Помимо необоримой мощи Ариман наделил своего монстра подобием характера, состоявшего почти сплошь из отвратительных черт – злобы, жестокости, ненависти, кровожадности и коварства. Еще создатель дал ему преданность преданность Ариману, – но Карнав сумел изжить это качество...

Повелитель тьмы упорствовал в своем желании вернуть Черного Ветра не из простой прихоти; это редкостное, прекрасное животное и впрямь было дорого ему. Скиф понял это, едва увидев конюшню, в которой содержали его жеребца. Собственно говоря, это была не конюшня, а целый огромный выгон, покрытый настоящей травой, чудесным образом произраставшей прямо из каменных плит. Перед входом в конюшню лежали два обретших покой живых мертвеца, еще несколько таких же разлагающихся оболочек люди видели, пока добирались сюда. Вообще в Замке осталось мало живого. Повсюду валялись трупы харуков, рыжебородых, дэвов и нэрси, попадались и более диковинные создания, покрытые чешуей и слизью. Но бой еще не был окончен. Стены замка глухо вздрагивали, и лишь дополнительные силовые поля, созданные Ариманом, предохраняли Скилла, Дорнума и Тенту от неприятных сюрпризов.

Черный Ветер был в восторге от появления Скилла. Обильный корм и теплый кров не могут заменить приволья и дружеской ласки. Конь счастливо тыкался мордой в отчего-то соленое лицо хозяина и тихо ржал, сообщая, как сильно скучал без него. А Скилл гладил холку и прядающие уши коня, приговаривая:

– Все будет хорошо, Ветер. Все будет хорошо...

Карнав не имел в этом мире достойных соперников, даже дэвы не рисковали задевать его, и потому он обыкновенно скучал. Свернув свое пятидесятифутовое тело в плотный комок, он дремал и видел черно-белые сны. Иногда Ариман поручал ему кое-какую работу, и это было хоть небольшим, да развлечением.

Вообще-то змей ненавидел все и вся. Даже Ариман, признаемся по секрету, не был исключением. Змей втайне мечтал разделаться со своим хозяином, но не рисковал отважиться на это – он не раз был свидетелем того, как Ариман расправлялся с непокорными. Кроме Аримана Карнав ненавидел всех его слуг – громоздких дэвов, харуков, пищащих нэрси. Но более всего он ненавидел людей. Эту ненависть вложил в него Ариман, и со временем она стала столь сильной, что Карнав мог без труда учуять человека, находящегося далеко за пределами Замка. Вот и сейчас он ощущал присутствие чужаков, бросаемых из одной плоскости в другую, и лениво размышлял о том, что было бы очень неплохо, если б они случайно забрели в его владения. Неплох-хо! Змей издал негромкое шипение и сыто вздохнул. Сегодня он воспользовался неразберихой и неплохо пообедал, сожрав двух слуг Аримана: рыжебородого и нэрси. Переел, теперь его мучила изжога. Но как приятно было чувствовать их предсмертный трепет и слышать хруст ломающихся костей. Прия-я-ятно...

Забрав Ветра, Скилл и его спутники покинули конюшню. Теперь надо было придумать, как выбраться из Замка. Покинуть его тем путем, каким степняки попали сюда, было практически невозможно, так как враги Аримана уже сместили большинство энергических плоскостей и продолжали разрушение Замка, который к этому времени превратился в чудовищные нагромождения грозящих вот-вот рассыпаться обломков. Кроме того был разрушен мост, а у нэрси не хватило бы сил перенести через бездну коня и двух людей.

Был еще один путь, его подсказала Тента. Во Втором Шпиле Замка находилось волшебное устройство, с помощью которого можно было перенестись куда угодно. Дорнум усомнился в словах нэрси, но Скилл согласился с ней, поведав, что ему уже не раз приходилось путешествовать подобным образом. Пробираться во Второй Шпиль было очень рискованно, так как можно было запросто столкнуться с самим хозяином Замка, но иного выхода не было. И потому Скилл решил:

– Рискнем!

И они рискнули...

Карнав поднял голову и прислушался. Похоже, его надеждам было суждено сбыться. Люди наконец-то пробрались во Второй Шпиль и шли прямо в его объятия.

Стремительно переваливая стальные кольца, змей поспешил навстречу своей добыче. Хозяин будет доволен. А кроме того, следовало поскорее убраться отсюда. У Карнава было предчувствие, что в его владения собирается нанести визит некто, с кем не стоит мериться силой. А предчувствия никогда не обманывали гигантского змея...

Выдержав бой с отрядом вездесущих харуков, маленький отряд Скилла проник во Второй Шпиль. Беглецам нужно было попасть на самую вершину, куда вела винтовая гранитная лестница. Здесь их ждал Карнав.

Он лежал посреди плато, свернувшись в тугой, блестящий комок. Скилл сначала принял его за невиданное растение или пеньковый, окрашенный серебристой краской трос. Если бы не упреждающий окрик Тенты, он влез бы прямо в пасть чудовища...

Человек поспешно отшатнулся, и тогда Карнав поднял голову и уперся тяжелым взглядом в его глаза. В этом взгляде была сила, заставлявшая жертвы покорно идти в объятия Карнава. Человек какое-то время стоял, словно раздумывая, затем медленно двинулся вперед. Карнав улыбнулся, предвкушая, как захрустят хрупкие кости...

Скилла вернул в реальность звонкий окрик Тенты. Он вздрогнул и поспешно отпрянул назад. Змей недовольно зашипел. Его головы повернулись чуть в сторону и обратились к девушке...

Эту девчонку не следовало убивать. Карнав знал, что хозяин испытывает к ней необъяснимую привязанность, примерно такую же, какую змей к диким поросяткам – сладким и нежным для языка и легким для желудка. Но эта нэрси всегда не нравилась ему. Кроме того все можно было устроить так, будто ее раздавила рухнувшая колонна или кусок свода. Карнав заглянул в самую душу нэрси и сладостно шепнул: иди ко мне, моя любовь, я буду ласкать твою нежную грудь! Иди...

Нэрси, словно завороженная, шагнула навстречу змею. Дорнум схватил ее за руку, но в девушке проснулась невероятная сила. Она даже не сбавила шаг и продолжала свой путь к смерти, таща за собой вопящего киммерийца. Тогда Скилл выхватил стрелу и почти не целясь послал ее в голову мерзкого гада...

Карнаву никогда не приходилось испытывать подобную боль. Зашипев так, что дрогнули стены, змей бросил свое тело вперед, метя в маленькую женщину, чьи глаза были наполнены магнетической негой. И в этот миг нэрси очнулась. Она закричала от ужаса и стрелой взвилась вверх, под самый свод, подняв за собой и Дорнума. Омерзительная голова чудовища проскользнула впритирку под ногой киммерийца, едва не коснувшись его сапога. Змей резко остановился и начал поднимать тело, превращаясь в извивающийся чешуйчатый столб. В этот миг его мозг пронзила еще более жуткая боль...

Поединок с Ажи-дахакой многому научил скифа. Самым слабым местом у подобных бронированных тварей была голова, прежде всего – глаза. И потому Скилл загнал вторую стрелу точно под веко змею. Тот обрушил свое тело на пол и начал дробить головой ближайшую стену, пытаясь таким способом избавиться от терзающей его плоть наконечника. Удары живого молота были ужасны, от кладки отлетали огромные куски камня, любой из которых мог раздавить человека. Эти камни падали на Карнава, но он не чувствовал их тяжести. Змей продолжал биться о стену до тех пор, пока не избавился от стрелы. После этого он бросился к человеку.

Смерть не раз подходила к Скиллу так близко, но еще никогда не заключала его в свои объятия. Скиф, правда, успел выпустить еще одну стрелу, но она была не столь метки, и чудовищный змей не обратил на нее никакого внимания. Он обвил человека дюжиной стальных колец и начал медленно сокращать их. Скиф хотел закричать, но в сдавленной груди не нашлось воздуха. Оставалось лишь умереть.