Текст книги "Влияние"

Автор книги: Дуглас Престон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Дуглас Престон
ВЛИЯНИЕ

Посвящается Тони и Петре О'Брайен, Кире, Лаэму и Бренне

Автор признателен Линколну Чайлду, Эрику Симоноффу, Бобу Глизону, Тому Доэрти, Мэтью Снайдеру, Бобби Ротенбергу, Клаудии Рюльке, Джону Каучу, Силин Престон и Айзеку Престону за их неоценимую помощь.

ЧАСТЬ I

ГЛАВА 1

Апрель

Надо не только проскользнуть внутрь с черного хода, но еще и исхитриться без единого звука пробраться с коробкой наверх. Дому было лет двести, и на любой шаг он с готовностью откликался многоголосием болезненных стонов и скрипов. Притворив заднюю дверь, Эбби Стро прокралась на цыпочках по ковровой дорожке к лестнице. Она слышала, как отец копошился на кухне; из радиоприемника тихо доносилась трансляция матча с участием «Ред сокс».[1]1
  Название бейсбольной команды. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]

Обхватив коробку, она поставила ногу на первую ступеньку. Перенесла вес на вторую. Еще на одну. Четвертую следовало пропустить: она скрипела как резаная. Ступила на пятую, шестую, седьмую… Казалось, она уже в безопасности, но очередная ступенька издала треск, похожий на выстрел с последующим предсмертным завыванием.

«Проклятие!»

– Что за коробка, Эбби?

Все еще в оранжевых резиновых сапогах и клетчатой рубахе, измазанной соляркой и наживкой для лобстеров, отец стоял в дверях кухни; глаза на обветренном лице подозрительно прищурены.

– Телескоп.

– Телескоп? И почем же?

– Я купила его на собственные деньги.

– Замечательно, – глухо отозвался он; в голосе слышалось напряжение. – Если не собираешься возвращаться в колледж и хочешь на всю жизнь остаться официанткой, можешь разбазаривать свои деньги на телескопы.

– А вдруг я мечтаю стать астрономом?

– Тебе известно, во что мне обошлась твоя учеба?

Повернувшись, она продолжила подниматься по лестнице.

– Ты же говоришь об этом по пять раз на дню.

– Ну и когда ты намерена взяться за ум?

Она хлопнула дверью и остановилась посреди своей крохотной спальни, тяжело дыша. Стряхнув с покрывала мягкие игрушки, положила на кровать коробку и плюхнулась рядом. И как ее угораздило быть удочеренной белыми из штата Мэн – самого «белого» штата, да еще и оказаться в городе, где живут одни белые? Ну неужели в округе не нашлось ни одного захудалого чернокожего клерка или менеджера, желавшего обзавестись приемными детьми? «И откуда же ты взялась такая?» – частенько спрашивали ее, словно она вдруг перенеслась сюда из какого-нибудь Гарлема, а то и из Кении.

Она оглядела коробку. Затем вытащила телефон, набрала номер и прошептала:

– Джекки? Встретимся в девять на причале. У меня сюрприз.

Через пятнадцать минут, бережно прижимая к себе телескоп, Эбби приоткрыла дверь спальни и прислушалась. Отец топтался на кухне, домывая оставленную ею с утра грязную посуду. Радиотрансляция игры продолжалась – из динамика уже чуть громче раздавался мерзкий каркающий голос Дэйва Гаучера. Судя по периодическим чертыханиям отца, «Сокс», видимо, играли против «Янкиз». Отлично – он отвлечен. Она прокралась вниз по лестнице, опасливо ступая по старым скрипучим доскам, прошмыгнула мимо открытой кухонной двери и уже через мгновение оказалась на улице.

Удерживая на плече трипод, она шустро миновала заведение под названием «Анкор инн» и направилась к городскому причалу. Залив выглядел тихим, точно пруд. Черная гладь воды уходила к расплывчатым очертаниям Лаудз-Айленда. Выровненные приливом суда казались чередой белеющих призраков. То и дело мигал напоминающий перечницу бакен – указатель ведущего в узкую гавань пролива. А над всем этим простиралось ярко мерцающее небо.

Она пересекла стоянку и, пройдя мимо промыслового кооператива, вышла на причал. Во влажном ночном воздухе витал крепкий запах селедочной приманки и водорослей, исходивший от кучи старых ловушек для лобстеров на краю пирса. Сама кафешка еще не открылась к летнему сезону, и перевернутые уличные столики были пристегнуты к ограждению. Позади на горе светился огнями город с торчавшим шпилем методистской церкви – черная пика на фоне Млечного Пути.

– Эй! – Из сумеречной тени показалась Джекки; красный огонек ее «косячка» подпрыгивал в темноте. – Что это такое?

– Телескоп. – Взяв у Джекки «косячок», Эбби глубоко затянулась, потрескивая тлеющей сигаретой. Она выдохнула дым и вернула «косячок».

– Телескоп? – переспросила Джекки. – Зачем?

– А чем тут еще заниматься, кроме как на звезды глядеть?

Джекки хмыкнула.

– И во что он тебе обошелся?

– Семьсот баксов. Достала его через «ибэй»[2]2
  Компания, предоставляющая услуги в области интернет-аукционов и интернет-магазинов.


[Закрыть] – «селестроновский»[3]3
  «Селестрон» – компания, производящая телескопы, бинокли, микроскопы и аксессуары к ним.


[Закрыть] шестидюймовый «Кассегрен», автонаведение, камера и все прочее.

Последовал тихий присвист.

– Должно быть, тебе перепадают солидные чаевые.

– Меня там любят. Больше получала бы, лишь работая ртом, да и то вряд ли.

Хихикнув, Джекки закашлялась дымом. Она протянула «косячок» Эбби, и та вновь глубоко затянулась.

– Рэнди выходит, – понизила голос Джекки.

– Господи… ну вот пусть и плавает себе за буйками.

Джекки хмыкнула.

– Какая ночь! – воскликнула Эбби, глядя на звездный купол. – Давай-ка пофотографируем.

– В темноте, что ли?

Покосившись на приятельницу – не шутит ли она, – Эбби не углядела и тени улыбки. И ее вдруг охватило теплое чувство к своей чуть бестолковой, но милой подруге.

– Ты не поверишь, – сказала Эбби, – но телескопы лучше работают в темноте.

– Ну да. Это я какую-то чушь сморозила. – Джекки постучала себя по голове. – Кто там?

Они дошли до конца пирса. Эбби установила штатив, убедившись, что тот надежно стоит на дощатом настиле. Найдя низко висевший на небе Орион, она повернула телескоп в том направлении и, пользуясь механизмом компьютерного наведения, задала определенное местонахождение. Под тихое жужжание шестеренок телескоп, развернувшись, нацелился на пятнышко у основания Меча Ориона.

– На что будем смотреть?

– На Туманность Андромеды.

Эбби заглянула в окуляр, и перед ней словно распахнулась Галактика – мириады сияющих звезд. От сознания собственной незначительности на фоне открывшейся необъятности у нее перехватило горло.

– Дай-ка. – Джекки откинула назад длинные непослушные волосы.

Эбби молча отошла, уступив ей место. Джекки припала к телескопу.

– А далеко это от нас?

– Два миллиона двести пятьдесят тысяч световых лет.

Посмотрев некоторое время молча, Джекки выпрямилась.

– И ты думаешь, там есть жизнь?

– Конечно.

Эбби подрегулировала телескоп, увеличивая поле зрения, чтобы охватить весь Меч Ориона. Андромеда съежилась до размеров гриба-дождевика. Нажав на спусковой тросик, она услышала легкий щелчок раскрывшегося затвора объектива. Понадобится двадцатиминутная выдержка.

Долетевшее с океана легкое дуновение брякнуло снастями рыбацкой лодки, на что, словно в унисон, тут же откликнулись стоявшие в гавани суда. Будто первое предвестие бури, несмотря на царивший мертвый штиль. Где-то у воды раздался крик невидимой гагары, и на него издалека ответила другая.

– Надо еще по одной. – Джекки скрутила новый «косячок» и, лизнув, зажала губами. Огонек зажигалки осветил ее лицо – бледную веснушчатую кожу, зеленые ирландские глаза и черные волосы.

Поначалу Эбби увидела лишь неожиданно вспыхнувший свет – он появился из-за церкви. В гавани на мгновение стало светло как днем. Абсолютно бесшумно, точно призрак, свет чиркнул по небу; затем раздался сотрясший причал глухой удар, за ним рокот, похожий на рев доменной печи, и, сверкнув над океаном, «нечто» скрылось за Лаудз-Айлендом. Заключительная вспышка сопровождалась раскатистой канонадой, с грохотом удалявшейся, чтобы окончательно смолкнуть где-то за океаном.

Город позади взорвался истеричным собачьим лаем.

– Что за хрень? – вырвалось у Джекки.

Эбби увидела, как горожане высыпали из домов на улицы.

– Выкинь «дурь», – шепнула она.

Возбужденно переговариваясь, люди повалили на ведущую с горы дорогу. Поблескивая карманными фонариками и указывая на небо, все спускались к пирсам. Со времен войны 1812 года, когда шальное пушечное ядро пробило крышу конгрегационалистской церкви, это становилось величайшим событием в Раунд-Понде,[4]4
  Раунд-Понд – круглый пруд.


[Закрыть] штат Мэн.

Эбби вдруг вспомнила про свой телескоп. Затвор объектива был все еще открыт, и он продолжал снимать. Нащупав спусковой тросик, она дрожащей рукой нажала на кнопку. Через мгновение на маленьком жидкокристаллическом экране телескопа появилось изображение.

– Ничего себе! – «Нечто» пересекло картинку ослепительно белой молнией на фоне мириады звезд.

– Весь снимок испорчен, – заглядывая ей через плечо, констатировала Джекки.

– Шутишь?! Да ему теперь цены нет!

ГЛАВА 2

Следующим утром Эбби протиснулась в двери кафе «Каборд» с целой пачкой газет под мышкой. Приятное бревенчатое заведение с клетчатыми шторками на окнах и мраморно-белыми столиками казалось почти безлюдным, но она углядела сидевшую, как обычно, в углу со своим кофе Джекки. Туманная утренняя сырость давила на оконные стекла.

Пробравшись к столику, она плюхнула на него «Нью-Йорк таймс» с красовавшейся на первой полосе статьей.

Метеор озарил побережье штата Мэн

Портленд, штат Мэн. В 21.44 крупный метеор озарил небо над штатом Мэн. Такое невероятное по красоте зрелище, выпавшее на долю жителей Новой Англии, доводится наблюдать лишь раз в десятки лет. По словам некоторых очевидцев из Бостона и Новой Шотландии, огненный шар был виден даже оттуда. Как сообщают жители штата Мэн, они слышали звуковые удары.

По данным системы слежения за метеороидной активностью университета штата Мэн, данный метеор оказался в несколько раз ярче полной Луны, и на момент вхождения в земную атмосферу мог весить до пятидесяти тонн. Оставленный им – согласно очевидцам – одиночный след может свидетельствовать о том, что данный метеор относится к типу железо-никелевых, поскольку во время полета именно они меньше всего подвержены распаду в отличие от более распространенных каменно-железных или хондритовых типов. По подсчетам специалистов, его скорость составляла около ста тысяч миль в час – в тридцать раз быстрее винтовочной пули.

«Это не обычный болид, – заявил доктор Стивен Чикеринг, профессор планетарной геологии Бостонского университета. – Это самый яркий и самый крупный метеор, замеченный над Восточным побережьем за последние десятилетия. Судя по траектории, он упал далеко в океане».

Профессор также объяснил, что за время полета сквозь атмосферу большая часть его массы должна была испариться и остаток, в конечном итоге упавший в океан, вероятнее всего, весил не более ста фунтов.

Эбби замолчала и с улыбкой посмотрела на Джекки.

– Слышала? «Упал в океан». И это во всех газетах. – Откинувшись назад, она скрестила руки на груди, наслаждаясь откровенным недоумением на лице Джекки.

– Ладно, я чувствую, ты что-то задумала, – наконец сказала подруга.

– Мы разбогатеем, – понизив голос, ответила Эбби. Джекки театрально закатила глаза.

– Такое я уже слышала.

– На этот раз я не шучу. – Оглянувшись по сторонам, Эбби вынула из кармана клочок бумаги и развернула его на столе.

– Что это?

– Показания метеорологического буя сорок четыре ноль тридцать два Го Муус[5]5
  Система океанологических наблюдений залива Мэн.


[Закрыть] в период с четырех сорока до пяти сорока по Гринвичу. Прибор находится за Уэбер-Санкен-Ледж.

Глядя на листок, Джекки нахмурилась.

– Знаю.

– Обрати внимание на высоту волн – полный штиль, и никаких изменений.

– И чё?

– Стофунтовый метеорит плюхается в океан со скоростью в сотню тысяч миль в час, и – никакого волнения?

Джекки пожала плечами.

– Куда же еще он мог упасть, если не в океан?

Подавшись вперед, Эбби сцепила руки и понизила голос до шепота; ее лицо торжествующе сияло.

– На остров.

– Ну и?..

– …и мы возьмем отцовскую лодку, осмотрим острова и найдем этот метеорит.

– Возьмем – в смысле украдем? Твой отец ни за что не даст нам лодку.

– Возьмем, позаимствуем, украдем – как угодно.

Джекки помрачнела.

– Мне бы не хотелось опять ввязываться в какую-нибудь бредовую авантюру – помнишь наши поиски сокровищ Дикси Булла? А чего мы натерпелись из-за раскопок могил индейцев?

– Это все в детстве.

– В заливе Мусконгус десятки островов – десятки тысяч акров земли, – и ты собираешься все осмотреть?!

– А нам и не надо «все». Потому что у меня есть одна вещь. – Она вытащила фотографию метеорита и положила ее на карту залива Мусконгус. – С помощью этого снимка можно провести предполагаемую линию до горизонта, а затем из этой точки – вторую линию туда, откуда велась съемка. Метеорит должен был упасть где-то вдоль этой второй линии.

– Хотелось бы тебе верить.

Эбби придвинула к ней карту.

– Вот та самая линия. – Она ткнула пальцем туда, в карандашную черту. – Смотри, она проходит всего через пять островов.

Появилась официантка с двумя аппетитными сдобами с пеканом. Проворно прикрыв карту и фотографию, Эбби с довольным видом откинулась назад.

– Благодарю.

Стоило официантке отойти, как Эбби вновь открыла карту.

– Вот. Метеорит на одном из этих островов. – И она стала перечислять их, поочередно тыча в каждый пальцем. – Лаудз, Марш, Рипп, Эгг-Рок и Шарк. Можно управиться меньше чем за неделю.

– Когда? Сейчас?

– Надо подождать до конца мая, а там отец уедет из города.

Джекки скрестила руки.

– А на черта нам сдался этот метеорит?

– Продадим.

Джекки уставилась на нее.

– А разве он чего-то стоит?

– Всего-навсего четверть миллиона, а может, и половину.

– Врешь.

Эбби покачала головой.

– Я проверила по «ибэй», побеседовала с соответствующими дилерами.

Джекки откинулась назад, и ее веснушчатая физиономия медленно расползлась в улыбке.

– Я – за.

ГЛАВА 3

Май

Долорес Муньос поднялась по каменным ступеням профессорского дома в Глендейле, Калифорния, и, прежде чем открыть ключом дверь, остановилась, чтобы отдышаться; ее пышная грудь часто вздымалась. Она знала, что звук ключа в замке послужит сигналом для отчаянной брехни Стэмпа – хозяйского джек-рассел-терьера, неизменно приходящего в безумный восторг при ее появлении. Как только распахивалась дверь, меховой комок с отчаянным лаем пулей вылетал из дома и начинал метаться по крохотному газону, словно стремясь распугать всех хищников и преступников. Затем он приступал к ритуалу задирания коротенькой лапки возле каждого несчастного кустика и усохшего цветочка. И наконец, выполнив программу, бросался к ее ногам и начинал с высунутым языком и поджатыми лапками кататься на спине в расчете получить порцию утренней ласки.

Долорес Муньос любила этого пса.

Уже предвкушая знакомую сцену, она с улыбкой вставила ключ в замок и легонько побрякала им в скважине в ожидании традиционного взрыва эмоций.

Тишина.

Немного помедлив, она прислушалась, готовая в любое мгновение услышать радостный лай. Однако было по-прежнему тихо. Несколько озадаченная, она вошла в маленькую прихожую и сразу обратила внимание на раскрытый ящик пристенного столика и разбросанные по полу конверты.

– Профессор? – позвала она; голос глухо прозвучал в тишине. – Стэмп?

Никого. В последнее время профессор вставал все позже и позже. Он был одним из тех, кто за обедом пил много вина, а после еды бренди, и, перестав ходить на работу, увлекся этим еще сильнее. К тому же у него появились женщины. Долорес вовсе не была ханжой и не возражала против одной верной спутницы. Однако спутниц было много, и порой они казались лет на десять – двадцать младше его. Тем не менее профессор оставался привлекательным мужчиной в расцвете сил, прекрасно говорившим по-испански, обращаясь к ней «Usted», то есть на «вы», что она искренне ценила.

– Стэмп?

Может, они отправились на прогулку? Она прошла в дом и, бросив взгляд в сторону гостиной, затаила дыхание. По комнате были раскиданы книги и бумаги, валялась настольная лампа, содержимое полок стоявшего у дальней стены книжного шкафа было сметено на пол.

– Профессор!

Постепенно до нее стал доходить весь ужас происходящего. Машина профессора стояла под окнами, а значит, он должен быть дома. Почему же не отвечал? И где Стэмп? Она непроизвольно сунула пухлую руку в карман зеленого халата за сотовым, чтобы позвонить 911, и взглянула на клавиатуру, не в состоянии набрать номер. Действительно ли необходимо в это ввязываться? Стоит явившимся по вызову узнать ее имя и адрес, и она благополучно отправится назад в свой Сальвадор. Даже если анонимно позвонить по сотовому, ее вычислят и привлекут в качестве свидетеля… Продолжать эту мысль не хотелось.

Ею овладели страх и неопределенность. Профессор мог быть наверху – избитый, ограбленный, возможно, при смерти. А Стэмп – что они сделали со Стэмпом?

Ее охватила паника. Тяжело дыша и дико озираясь, она чувствовала подступающие к глазам слезы; ее пышная грудь бурно вздымалась. Надо что-то делать – позвонить в полицию? Нельзя же просто так уйти! А если он тяжело ранен? Нужно по крайней мере все осмотреть – возможно, ему нужна помощь, необходимо разобраться.

Направляясь к гостиной, она увидела на полу нечто похожее на истерзанную подушку. Сердце испуганно заколотилось. Она сделала шаг вперед, затем – еще один, ступая по мягкому ковру с невероятной осторожностью, и тихо застонала, поняв, что это Стэмп. Он лежал на персидском ковре к ней спиной. Можно было подумать, что он спит, высунув из пасти маленький розовый язычок, но только широко раскрытые глаза уже затуманились, а на ковре под ним темнело пятно.

– Ммм, – горестно промычала она. За собачонкой находилось тело профессора – на коленях, словно во время молитвы, он был почти как живой, но в такой странной позе, что, казалось, вот-вот опрокинется; его свисавшая набок голова напоминала полуоторванную голову куклы – кусок проволоки, намотанный на два деревянных штыря, болтался на почти перерезанной шее. Потолок и стены были обрызганы кровью, будто из шланга.

Долорес Муньос закричала, смутно осознавая отчаяние от неотвратимости своей депортации, но уже не в силах остановиться, да особо и не стремилась совладать с собой.

ГЛАВА 4

Уаймэн Форд вошел в расположенный на Семнадцатой улице со вкусом отделанный офис Стэнтона Локвуда III, научного советника президента Соединенных Штатов. Ему уже доводилось бывать здесь по долгу службы, и кабинет запомнился с прошлого раза – стена со всевозможными свидетельствами влиятельности государственной персоны и фотографиями супруги с детишками, достойная вашингтонского политического тяжеловеса старинная обстановка.

С посеребренными сединой волосами, прищурив голубые глаза, Локвуд обогнул рабочий стол, почти бесшумно ступая по султанабадскому ковру, и с привычной уверенностью политика твердо пожал Форду руку.

– Рад встрече, Уаймэн. – Он напоминал Форду Питера Грейвза – седовласого актера, сыгравшего роль командира подразделения в старом телесериале «Миссия невыполнима».

– Я тоже рад вас видеть, Стэн, – ответил Форд.

– Прошу, – жестом пригласил он к вальяжным кожаным креслам возле кофейного столика времен Людовика XIV. Усадив Форда, сел напротив, слегка поддернув габардиновые брюки с острыми стрелками.

– Сколько мы не виделись – год?

– Около этого.

– Кофе? «Пеллегрино»?

– Кофе. Благодарю.

Дав указание секретарю, Локвуд откинулся на спинку кресла. Старенький гладкий камешек-оберег эллиптической формы появился в его руке, и Форд заметил, как он машинально потирает его большим и указательным пальцами. Локвуд профессионально, «по-вашингтонски», улыбнулся Форду.

– Как работа – есть что-то интересное?

– Да так, понемногу.

– Хочется чего-нибудь новенького?

– Если так же, как в прошлый раз, то увольте.

– Поверьте, это вам будет интересно, – кивнул он на маленькую металлическую коробку на столике. – «Мед», «медок» – слышали такое?

Подавшись вперед, Форд заглянул в коробочку сквозь верхнее толстое стекло – внутри мерцали минералы темно-оранжевого цвета.

– Не думаю.

– Их начали продавать в Бангкоке пару недель назад. И просят прилично – по тысяче долларов за карат.

Появился служащий с сервировочным столиком, на котором громоздились серебряные кофейник, сахарница, молочник и фарфоровые чашечки. Маленькая вертлявая тележка побрякивала и поскрипывала на все лады, пока не припарковалась возле Форда.

– Сэр?

– Пожалуйста, черный, без сахара.

Откинувшись на спинку кресла, Форд попробовал горячий кофе.

– Я оставлю кофейник – вдруг джентльмен захочет еще.

«А джентльмен непременно захочет», – подумал Форд, залпом осушив крохотную чашечку и наливая себе другую.

Локвуд продолжал потирать свой оберег.

– У меня в Нью-Йорке – в обсерватории Ламонт-Доэрти[6]6
  Одно из крупнейших геофизических учреждений США.


[Закрыть] – над их происхождением трудится команда геофизиков. Камни необычны по составу, индекс преломления выше, чем у алмазов, удельный вес тринадцать и два, твердость – девять. Их насыщенный медовый цвет, можно сказать, уникален – красота… с некоторым подвохом. В виде америция двести сорок один.

– Который радиоактивен.

– Да, период полураспада четыреста тридцать три года. Сразу не убьет, но облучение гарантировано. Стоит поносить такие бусики на шее, и через пару недель можно облысеть. А если месячишко-другой походить с ними в карманах, то и родить «неведому зверушку».

– Чудеса.

– Камни твердые, но хрупкие и легко крошатся. Возьми несколько фунтов таких камешков, раскроши хорошенько, закатай в Си четыре,[7]7
  Пластичное взрывчатое вещество.


[Закрыть] затем – в пояс смертника, взорви, например, в Бэттери-парк, и при южном ветре радиоактивное облачко накроет Уолл-стрит, за каких-нибудь полчаса нагреет рынок на несколько триллионов долларов и на пару сотен лет оставит Нижний Манхэттен необитаемым.

– Блестящий сценарий при условии, что их можно раздобыть.

– «Безопасность» уже психует.

– А бангкокским торгашам известно, что дело пахнет жареным?

– Солидные продавцы не станут с этим связываться. Камни попадают на рынок через всякую шушеру.

– Есть какие-нибудь предположения об их происхождении?

– Работаем. Естественным образом америций-двести сорок один в природе не образуется – только как побочный продукт атомного реактора, вырабатывающего оружейный плутоний. Эти «медовые капли» могут свидетельствовать о том, что где-то ведутся незаконные ядерные разработки.

Покончив со второй чашкой, Форд налил себе третью.

– Все указывает на то, что камни попадают на рынок Юго-Восточной Азии из одного и того же источника, находящегося скорее всего в Камбодже, – сказал Локвуд.

Форд с чашкой кофе откинулся на спинку кресла.

– Так в чем суть задания?

– Я хочу, чтобы вы тайно отправились в Бангкок, прошли по цепочке, ведущей к источнику этих камней, определили его местонахождение, зафиксировали и благополучно вернулись.

– И что дальше?

– А дальше мы устраним проблему.

– А почему я? Почему не ЦРУ?

– Дело деликатное: Камбоджа – дружественное государство. Нужны варианты, на случай если вас схватят. ЦРУ не слишком годится для подобных операций – стремительных, компактных. Туда и назад. Работы – на одного. Боюсь, они вам на сей раз не помощники.

– Благодарю за предложение. – Поставив чашку, Форд поднялся, намереваясь попрощаться.

– Операция одобрена лично президентом.

– Замечательный кофе. – Он направился к двери.

– На произвол судьбы не бросим, обещаю.

Он замедлил шаг.

– Это же проще простого – добраться до места, отыскать сокровищницу и, не прикасаясь к ценностям, выйти из игры. Мы неустанно работаем с этими камешками – они могут оказаться исключительно важными.

– У меня нет желания вновь оказаться в Камбодже, – сказал Форд, берясь за ручку двери.

– Стремление убежать от прошлого не служит памяти вашей жены.

Форд вздрогнул от неожиданно меткого и болезненного укола и со вздохом скрестил на груди руки.

– Хорошие деньги, – продолжал Локвуд. – Никакого вмешательства со стороны ЦРУ, сами распоряжаетесь доверенными лицами, поддержка Овального кабинета – что еще надо?

– Прикрытие?

– Темная личность – америкос, спекулянт-оптовик, торгующий на черном рынке.

Форд покачал головой.

– Не годится: такой не станет интересоваться источником – вполне удовлетворится посредниками. Лучше «скоробогатый» делец: раз – и в дамки! Авантюрист, рассчитывающий выгадать, добравшись до источника в обход оптовиков.

– Это означает «да»?

– Сделайте мне полицейский протокол ареста по подозрению в контрабанде кокаина; освобожден из-за ошибок, допущенных в ходе следствия.

– Хотите, чтобы вас убили?

– Плюс два обвинения в убийствах, совершенных особо жестоким способом; оправдан. Это заставит их хорошенько подумать.

– Ну, если угодно – пожалуйста.

– Придется немного пошиковать – понадобятся «американские орлы».[8]8
  Американские золотые и серебряные монеты.


[Закрыть]

– Хорошо.

– Я хочу, чтобы двадцать четыре часа семь дней в неделю в моем распоряжении были переводчики, свободно владеющие языками, распространенными в Юго-Восточной Азии, особенно тайским. И еще мне понадобится кое-что из хай-тек.[9]9
  Высокие технологии.


[Закрыть]

– Без проблем.

– Если что, похороните меня на Арлингтонском кладбище – салют из двадцати одного залпа, со всеми почестями.

– Уверен, до этого не дойдет. – Тонкие губы Локвуда растянулись в холодной улыбке. – Так значит ли это, что вы согласны?

– Велико ли вознаграждение?

– Сотня тысяч. Как и в прошлый раз.

– Две, чтобы я смог оплатить своей секретарше медицинскую страховку.

– Две. – Локвуд протянул руку.

Они обменялись рукопожатиями. Выходя из офиса, Форд заметил, что гладенький камешек вертелся в ухоженных пальцах Локвуда со скоростью миля в минуту.