Текст книги "Крайне аппетитный шотландец (ЛП)"
Автор книги: Донна Алам
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
– Так, значит дело не только во мне?
Хотя она не поднимает взгляда от покрывала, которое пытается распустить, ее губы приподнимаются с одной стороны, когда она быстро пожимает плечами. В последние дни уклончивость, кажется, стала ее коньком.
– Знаешь, ты ведь можешь со мной поговорить. – Я протягиваю руку и накрываю ее руку своей. – И со мной все будет хорошо. Думаю, прошлой ночью я просто немного вышла из себя.
– Поговорю, – отвечает она, глядя на меня. – Скоро. Но скажи мне одну вещь. Почему ты оставалась с ним?
На мгновение я думаю, что она имеет в виду прошлую ночь и Рори, но ее взгляд все мне объясняет.
– Я...сама бы хотела знать. – Вздыхаю я и начинаю кусать губу изнутри, боясь дальнейшего ответа.
– Это не из-за денег или стиля жизни. – Это не вопрос, и я ей благодарна за это, но все равно качаю головой.
– Брак, – шепчу я. – Мне казалось, что у нас это всерьез и надолго. Любовь. Верность. Все это.
– Ты не смотрела статистику? – спрашивает она, слегка улыбаясь.
– Я устала быть одной их них.
– Жаль, что ты не доверилась мне, – отвечает Айви, ее голос стал увереннее сейчас. – Не могу себе представить, через что ты прошла, а потом, вчерашним утром...
Я сжимаю ее руку.
– Давай не будем ворошить прошлое, пожалуйста. Я все еще перевариваю то, что узнала, думаю, в связи с этим... – поморщившись, продолжаю. – Прошлая ночь стала моментом разврата. – Моментом безумства, наполненного похотью, доказательством которого являются синяки на моих бедрах и неисчезающее ощущение его рук на моей коже.
– Ты вправе получить немного удовольствия.
– Эй! Никаких разговоров о шарах или других достоинствах, пока я не вернусь в комнату, – раздается крик из кухни. – Если бы не я, ты вообще не увидела бы его шаров, потому что отправилась бы в какой-нибудь задрипанный бар. Один из тех, где полно старичков!
– В любом случае, – Айви разворачивает мою руку, переплетая наши пальцы. – Не думаю, что у тебя было временное помешательство, когда ты отправилась домой к тому красавчику. Тебе просто было больно. – Я открываю рот, чтобы возразить, чтобы сказать ей, что я, в основном, была пьяной, но она перебивает меня. – Думаю, прошлая ночь в некотором роде сравняла счет. И полагаю, несмотря на то, что мы обе знаем, что ты не принадлежишь к типу женщин, предпочитающих случайные связи, если такой вообще бывает, то, что случилось прошлой ночью, наверно, было неизбежно. Это должно было случиться когда-нибудь. Ты вновь вернула контроль над своей жизнью.
Не-а, больше похоже на то, я почти ничего не контролировала. Особенно, когда он прижимал меня к зеркалу в коридоре, трахая меня сзади.
– И ставки были невысокими – тебе не причинили вреда.
Я и правда не знаю, что сказать. Очевидно, она и доктор Наташа, ПД, как псевдо доктор, наводили в моей жизни порядок, в то время как я всю ночь трахалась до одурения. И, кажется, сейчас они поют одну и ту же песню, только не совсем слажено.
Месть, похоже, стало ключевым словом недели; сначала Рори, а теперь и Айви. Но я не настолько ослеплена гневом, чтобы полагать, что случайная интрижка на одну ночь решит все проблемы. Это был момент безумства, последовавший за моментом просветления, потому что теперь я отказываюсь нести ответственность за смерть Маркуса. Этот человек лишил меня многого. Денег, сердца и силы духа. Он не заслуживает моей вины; он первым предал меня.
И кажется, делал это часто.
– Не причинили? – голос Айви резко возвращает меня обратно.
– Что?
– Вреда? – она начинает всматриваться в мое лицо – осматривает руки и ноги.
– Спорим, не больше, чем она просила, – говорит Наташа, возвращаясь из кухни и пытаясь удержать нагруженный чайный поднос. – Вот, – произносит она, ставя его на кофейный столик. – Слабозаваренный чай и простое печенье для немощных и ленивых. – Она передает Айви дымящую кружку и одну простую печеньку, парочка обменивается странным взглядом. Я не успеваю обдумать это, как Наташа протягивает мне кружку с чем-то, похожим на бледно-зеленую воду.
– Что это? – спрашиваю я, и, прищурившись, смотрю на содержимое кружки.
– Зеленый чай. Тебе полезно, – говорит она, ободряюще кивая. – В шкафчиках Айви полно всякой всячины.
– И? – потому что тут должна быть ключевая фраза.
– В нем много антиоксидантов, которые, как все мы должны знать, борются с воздействием свободных радикалов, полезны для твоего тела и кармически компенсируют последствия случайного перепиха.
– Полезно знать, – говорю я, пряча улыбку за ароматно дымящейся кружкой.
– И после того количества белка, что ты получила прошлой ночью, я подумала, что тебе необходим сахар, чтобы все это сбалансировать, – продолжает она, открывая небольшую тарелку.
– Белок? – спрашиваю я, понимая, что она протягивает мне сэндвич. Я отодвигаю уголок хлеба. Арахисовое масло и конфитюр.
– Нет! Только не это, – прерывает Айви, взмахивая рукой в жесте, похожем на прием карате. – Даже не думай. Меня все еще подташнивает, и я чувствую запах отсюда. Убери это, ради Бога!
– После того, как я просидела с тобой всю ночь, убирая с твоего лица волосы, покрытые блевотиной, ты даже не позволишь мне насладиться моментом компенсаторного веселья?
– Компенсаторного? – смеясь, повторяю я.
– Ага. Знаешь, у меня ведь есть общее свидетельство о среднем образовании. Это значит, когда ты не можешь иметь что-то свое, – отвечает она язвительно.
– Боже, просто не дразни меня едой, – вздыхает Айви, погружая оставшуюся половинку печенья в кружку. Секунды на три в комнате повисает тишина, затем Наташа снова заговаривает.
– Как там снежный вихрь?
– Прошлой ночью шел снег? – спрашивает Айви, поднимая глаза от своего напитка, ее взгляд скользит к окну и обратно. Ни я, ни Нэт не отвечаем. – Ради Бога, уже почти весна.
– Было, эм, хорошо, – отвечаю я, стараясь не улыбаться.
– Это было ласково и нежно или словно шторм?
– Серьезно? – невозмутимо спрашиваю я.
– Что? Я могла бы спросить, не было ли это большим отстоем.
Я качаю головой.
– Было хорошо, ладно? – мой голос обрывается на последнем слове.
– Сколько дюймов?
– А-а, Боже милостивый, – стонет Айви. – Прекратите. Я мучаюсь от похмелья, а не глухая! – она сутулится над своей кружкой, ворча что-то насчет хрупкого телосложения и попыток отдохнуть в комнате, заваленной трусами развратниц.
Так что, я отвечаю вполголоса.
– Высший балл по твоей шкале.
– Серьезно! – фыркает Айви, это восклицание, а не просьба о подтверждении.
– Прости, но все женщины в том баре трахали его глазами. Это было похоже на групповуху, так что, да, серьезно, – отвечает Нэт. – Я хочу узнать.
– Хватит, – ворчит Айви. – Я отправляюсь в кровать.
Мы все молчим, пока она нетвердой походкой покидает комнату. Хотя, как только дверь в спальню закрывается, Нэт сразу же возвращается к своим вопросам.
– Итак, это была ночь горячего и грубого секса? У него есть еще татуировки, кроме тех, что на руках? – она закидывает ноги на стул, скрестив их в нетерпении.
– Нет, не грубый. – Он был разным, но только не таким.
– Ох. Какая жалость, – говорит она, хмурясь. – Грубый секс иногда может быть... – я ожидаю, что она скажет что-нибудь бестактное, но она удивляет меня. – Морально очищающим.
– Нет, но он был хорош.
– Уверена, что так и было, – отвечает она, ее голос становится нормальным. – Ты встретишься с ним опять?
– Нет, думаю, он – турист. – Я делаю глоток из своей чашки, чтобы не дать себе что-нибудь добавить.
– Наверно, это разумно. Лучше не привязываться. – Я молча пожимаю плечами. – Но ты можешь вспоминать об этом перепихе, – говорит она, хихикая. – Это у тебя никто не отнимет.
Глава шестнадцатая.
Фин.
– Солнышко.
Позже, воскресным вечером звонит Сорайя.
– Райя, как дела?
– Великолепно, дорогая, провела последние два дня с мамой в Тегеране. – Ее тон выдает то, что скрывают слова. Она родилась в Сингапуре, росла в Дубае и является единственным ребенком очень состоятельной иранской женщины, которая, в свою очередь, является вдовой очень состоятельного иранца. Я полагаю, они обе считают, что им очень повезло в этом плане.
– Сколько женихов на этот раз она представила? – ко всему прочему, мать Райи отчаянно желает иметь внуков, чтобы баловать их.
– На этот раз ни одного, особенно после моего последнего визита. Я сказала ей, что, если она продолжит играть в эти игры, я вообще больше не приеду.
Я смеюсь, представляя выражение на лице ее мамы, хотя про себя понимаю, что она найдет другой способ. Мать Райи в поисках мужа для своей дочери похожа на собаку с костью.
– Наоборот, большую часть моего визита она провела в кровати, прикидываясь умирающей и сетуя на то, что умрет раньше, чем я подарю ей внуков.
– О, Боже. Страшно даже подумать, что она придумает в следующий раз. Может, тебе стоит сказать ей, что ты лесбиянка.
С протяжным вздохом, она говорит мне, что уже сделала это.
– Она сказала, что в нашем родном языке нет слова для женщины, которая желает другую женщину, на что я ответила ей, что это не остановило амме Бахар. Мою тетю.
– Ой-ой-ой! Невольное изгнание?
– Вовсе нет. Семья предпочитает игнорировать. Ну ладно, попытка – не пытка, – говорит она, вздыхая. – Говоря о неприятном, насколько близка ты вчера была к применению насилия?
– Айви сказала тебе.
– По электронной почте. – Повисает неловкое молчание, во время которого мы обе подтверждаем про себя их совместное решение этой проблемы. – Мне жаль, что я не смогла лично тебе об этом рассказать, как надеялась.
– Мне не нравится, что вы обе так долго скрывали это от меня. – Я чувствую, как мои плечи приподнимаются от зарождающегося гнева. Я чувствую его. Он словно разгорающееся пламя.
– А легко ли рассказать тому, кого любишь, что ее муж, которому она посвятила несколько лет, и ее гребанного мизинца не стоит?
Сорая редко ругается; в данном случае это обоснованно.
– Это было подтверждение, – тихо говорю я. Мне очень не нравится признавать это, но пора посмотреть правде в глаза. Я не обращала внимание на знаки и мне некого винить в этом, кроме себя. – Все же, я не могу притворяться, что мне нравится, что вы обе скрывали это от меня.
– Поставь себя на мое место. Когда я нашла эти...эту мерзость, моим первым порывом было рассказать тебе. Ты ведь мой друг, прежде всего, а друзья заслуживают честности. Но ты чувствовала себя не очень хорошо, поэтому мне пришлось довериться Айви.
Я откидываю голову назад, на спинку дивана. Неужели я была такой недотепой? Прежде чем эта мысль становится более отчетливой, я уже знаю ответ.
– Я покончила с этим.
В трубке раздается мелодичный смех Сорайи.
– Фурия в аду ничто в сравнении с брошенной женщиной.
– Честно говоря, я, наверное, больше чувствую безразличие, чем ярость.
– Пока мы говорим о честности, должна тебе сказать, что одно низкопробное телешоу связалось с офисом.
– Телешоу? – сердце начинает бешено колотиться.
– Не волнуйся...они просто разнюхивали. Боюсь, это неизбежно. Мне сказали, что несколько богатых семей Восточной Азии, связавшись с Маркусом, обеднели на несколько миллионов. И шейх Ахмед среди них, конечно же. Думаю, выстроилась бы большая очередь, чтобы понаблюдать за кончиной Маркуса, если бы он уже не умер.
Это не новость. Не совсем. Она много раз намекала об этом раньше, хотя подтверждение вызывает неприятные ощущения. Именно поэтому меня чуть не арестовали; Маркус сделал меня партнером в своем бизнесе, даже не сказав мне, затем подделал мою подпись в нескольких мошеннических сделках. Только благодаря Сорайе, которая приняла незамедлительные меры, я смогла покинуть страну на самолете ее семьи.
– Я была бы в первом ряду, – прошептала я. – Боюсь даже представить, что было бы, если бы ты не вытащила меня.
– Тебе пришлось бы провести пару дней в очень душной тюремной камере, дорогая. И все. Твою невиновность было бы легко доказать.
Несмотря на это, я сбежала.
– К сожалению, подобные новости привлекают хищников.
– Как думаешь, что они ищут, эти журналисты?
– Пикантных подробностей, полагаю. Козла отпущения.
– То есть меня? – внезапно мне становится плохо. Страшно.
– Не переживай, дорогая. Все уляжется. Ты не виновата.
– Тогда почему я чувствую себя такой виноватой? – по-прежнему. Во многих отношениях.
– Вина в твоих генах, Фин. Выбрось это из головы. Ты вышла замуж за богатого человека. Ты считала, что он заработал свое состояние честным путем. Жил достойно. Не твоя вина, что ничто из этого не было правдой. Боже, я такая злая, что этот трус покончил собой! – ее последние слова звучат, словно она произнесла их сквозь зубы, за которыми последовал звук, похожий на рычание.
– Пожалуйста, не плюй на пол из итальянского известняка.
– А что? Разве я плачу тебе за уборку?
– Я все еще могу этим закончить, – говорю я, саркастически усмехнувшись.
– Юмористка, как всегда.
– Я не смеюсь, – отвечаю я, даже если и так. – Не могу понять, почему эти журналисты ищут меня, потому что, говоря серьезно, деньги заканчиваются.
– У меня есть твои драгоценности, – добавляет она. – Я могу их тебе отправить.
– Нет.
Мы уже обсуждали это. Я не знала, что нашему водителю, садовнику, горничной и повару не платили зарплату уже полгода.
– Сделай, как я прошу. Пожалуйста.
Заплатить то, что им причитается, и вознаграждения тоже. Урегулировать вопрос с визовыми штрафами в суде по трудовым вопросам. Организовать им перелет обратно домой в Непал и Филиппины, если они этого хотят. Обо всем этом я и понятия не имела. Что они, должно быть думали, наблюдая, как я бесцельно таскалась из дома и обратно с дизайнерскими сумками, забиралась в свой Porsche в то время, как они работали без оплаты? Мне не нужно ничего из этого – ничего. «Прелести» моей прошлой жизни отдают душком.
– У меня есть человек, который решает проблему с их штрафами, – устало говорит она.
– Это тоже будет стоить денег.
– Я уже плачу ему зарплату, и это не твоя забота.
– Как скажешь, – любезно отвечаю я. – Я ценю твою помощь. – Опять. По-прежнему. Всегда.
– Нет. Достаточно. Я больше не буду об этом говорить.
– Спасибо тебе. За всё.
– Хватит. Ты – моя подруга, и сейчас я хочу поговорить о других вещах.
– Более интересных? Здорово. Как Эдуард?
– По-прежнему ненасытен, – отвечает она страстным голосом. – Я никогда не встречала мужчину, который держался бы так долго.
– Да, я тоже. – Мой ответ немного шутливый, потому что я не имею в виду постель, несмотря на то, что она достаточно часто говорила мне о его выносливости там. Я никогда не видела, чтобы Сорайя так долго развлекалась с одним мужчиной, хотя этот – чрезвычайно сексуальный. Сексуальный, как супермодель. Потому что он – модель и он...также суперсексуальный.
– И говоря о других вещах, у меня есть хорошие новости для тебя. – Она театрально замолкает.
– Собеседование!
– Сорайя, – говорю я предупреждающим тоном.
– Послушай, прежде чем ты начнешь со своими нравоучениями, это всего лишь собеседование.
– Собеседование где? – и зная ее, собеседование будет чисто для галочки. Я понимаю, что она хочет, как лучше, но мне не нравится то огромное количество одолжений, которые оказывают мне друзья.
– Лондон. Это работа идеально подходит для тебя. Ты ведь говорила, что тебе нравилось жить в Лондоне?
Пока она перечисляет сведения о компании и ее влиятельных клиентах, у меня начинает кружиться голова. Мне нужна работа – деньги – все это. Я знаю Лондон со времён своей учебы там, но готова ли я снова жить самостоятельно?
– Когда собеседование? – мой пульс ускоряется, и я чувствую, как телефон потихоньку выскальзывает из моей влажной ладони.
– Я вышлю тебе сейчас все детали по электронной почте. Тебе нужно договориться о встрече, как только сможешь. Должна сказать, эта замечательная возможность —
Я становлюсь рассеянной и почти не слушаю, как она перечисляет все преимущества. Вместо этого, я беру местную газету, сложенную на подлокотнике дивана. Это бесплатная рассылка. Газета открыта на странице с объявлениями. Я и понятия не имела, что такое все еще существует, думаю я, просматривая заголовки.
Продажа бытовых и электрических товаров.
Домашние животные и питомцы – приплод котят. Курицы.
Продажа и аренда недвижимости – квартиры, коттеджи. Ферма.
Вакансии – и тут мне в глаза бросается небольшое объявление в рамке.
Местный администратор.
Проектной фирме требуется помощник руководителя проекта на неполный рабочий день на начальном этапе создания местного бутик-отеля. Дипломатичный и обладающий отличными организаторскими способностями.
Признаюсь, это не идеал, но достаточно, чтобы заставить мое сердце трепетать, когда я изучаю текст во второй раз.
– Фин, милая, ты тут?
– Что? Да, прости. Я просто делала заметки. – Вроде как.
– Я отправила тебе необходимую информацию на электронную почту. Назначь встречу, закажи билет до Лондона. Переночуй в городском доме. Домработница ожидает твоего звонка. – Таунхаус ее матери в Найтсбридже. Это в точности стиль Сораи. Она разбирается со всей хренью. – Сообщи мне, как все пройдет.
– Хорошо.
– Что-то ты не особо воодушевлена. Это идеально тебе подходит. – Я слышу нарекание в ее тоне. Она не виновата, просто она такая, какая есть. Не сомневаюсь, что это уникальная возможность, если не считать, что я буду одна. Не то чтобы Сорайе пришло это в голову.
– Воодушевлена, – отвечаю я. – Вернее, буду. Просто, знаешь, слишком многое надо обдумать. – А еще я немного отвлеклась на возможный вариант, который сейчас держу в руке.
– Хорошо. Я должна бежать, дорогая.
– Пойду, проверю свою почту.
Мы прощаемся и заканчиваем разговор. И я правда проверяю свою почту...сразу же после того, как подаю заявление на должность, указанную в газете.
Глава семнадцатая.
Фин.
Сульфаты. Изоприловый спирт. Формальдегиды...подождите; формальдегид. Разве его не используют для бальзамирования?
Делая себе мысленную пометку погуглить позже, я ставлю бутылку, которую привез курьер, на недавно установленной полке рядом с другой, потом переставляю весь ряд так, чтобы этикетки можно было прочесть.
– Ой. – Нэт заглядывает в процедурный кабинет, или помещение, которое я назвала бы совсем по-другому, если бы это зависело от меня. Но это не так. От меня требуется всего лишь носить коробки с воском, косметологические шпатели и другие непонятные штуковины. Я пыталась раз или два помочь небольшим советом, но Айви не интересует ни моя деловая хватка, ни тот факт, что у меня куча опыта в организации крупномасштабных акций и корпоративных мероприятий. Крупные сети отелей. Гоночные треки. Элитные торговые марки. Нет, я пригодна только для ишачьего труда. Ах, да, и отвечать на телефонные звонки.
"Это Охкелд Хай-Стрит, а не Пятая Авеню", сказала она.
Я призналась ей, что, на мой взгляд, название "процедурный кабинет" делает это место немного похожим на кабинет стоматолога, хотя, полагаю, обработка воском вашей девочки несколько менее болезненна, чем, скажем, лечение корневого канала зуба.
– Что? – в конце концов отвечаю я, поворачиваясь к Нэт.
– Там, в зале, красавчик спрашивает о тебе и твоей склонности к неврозам. И прекрати возиться с этими бутылками. Ты ведь знаешь, что, когда уйдешь, я снова их все перепутаю.
– Обо мне? – мое сердце буквально замирает; я делаю вдох, и оно снова начинает биться. Блин блинский, а что если этот красавчик – Рори? Повернувшись к ней лицом, я не спрашиваю, он ли это, потому что слишком поражена ее костюмом. И у меня вырываются совсем другие слова.
– Что, черт побери, на тебе надето? – неужели Айви не говорила ей, что мы здесь для работы? Этим утром мы все договорились прийти в салон, чтобы разобрать доставленный заказ и уладить сложности, возникшие в течение первой недели после открытия. Короче, сегодня день резиновых перчаток, а одежда Нэт больше подходит для стриптиза на шесте. – Да у меня трусы прикрывают больше, чем эти шорты.
– Ох, лапочка, – говорит она, подходя ближе. – Это... – она протягивает руку, сжимая мой локоть, – очень печально. Надеюсь, ты не надевала их прошлым вечером.
Ее улыбка полна сочувствия, и я понимаю, что она на самом деле говорит серьезно.
Когда она исчезает за дверью, я беру себя в руки. Я всегда любила нижнее белье. Крошечные кружевные трусики и лифчики с деми чашечками, не то чтобы я носила их с теплыми гетрами и каблуками, как повседневную одежду. Но я не шучу по поводу ее шорт. У меня действительно имеются трусы, прикрывающие больше тела, хотя, надо бы не забыть выкинуть эти непривлекательные изделия вон. Отныне я буду носить свое дорогое нижнее белье. Ради себя.
Я – женщина, слышите, Рори заставил меня кричать!
Рори. Вот, черт! Это не может быть он. Он ведь не может снова потеряться? Потому что прошлым вечером он не знал, кто я.
Я отгоняю от себя волнение и поворачиваю направо, направляясь прямиком в главный зал салона, и натыкаюсь прямо на Айви.
– Кто это? – спрашиваю я, разглядывая мужчину из-за ее плеча. Не Рори. Он немного ниже, хотя крупного телосложения. И Рори не сутулится. Он смотрит на витрину салона, давая мне тем самым возможность внимательно его рассмотреть, от коротко остриженных темных волос и ниже. Плечи шириной с дверной проем, массивные мышцы груди плавно переходят в узкую талию, и задница такая, что ей можно орехи колоть.
– Понятия не имею, – шепчет Айви в ответ. – Но, какая жалость, – продолжает она, медленно качая головой. – Лучшие из них всегда играют за другую команду.
– Откуда ты знаешь, что он...ну, ты понимаешь? – шепчу я, потянув Айви за рубашку.
– Ну, если он не гей, то его парень находится в большом заблуждении. Узкие джинсы, – добавляет она, как будто это ответ на все вопросы. Она бросает мне один из тех взглядов через плечо. Типа, "уж я-то знаю" взгляд. – За пару лет жизни в Лос-Анджелесе мой гей-радар отточен до состояния мощного лазерного луча.
Снова этот ЛА. Что-то здесь не так.
– Нэт сказала, что он хотел меня видеть?
– Могу поспорить, не ради того, что у тебя между ног. Ай! Это за что?
Мистер Супер—тело поворачивается на возглас Айви.
– Вы только посмотрите – прекрасная Финола!
Глубоко посаженные карие глаза и широкая улыбка на лице столь знакомом для человека, который настолько не гей. Я знаю об этом лично, если только он не сменил ориентацию после того, как перетрахал половину старших классов нашей школы. Он, возможно, также попытался лишить меня девственности, когда мы однажды напились виски до чёртиков. Нормальные подростки напиваются дешевым сидром, но нам надо было остановиться на крепком алкоголе. Итак, попытался. Да. Но безуспешно. Дальше ласк у нас не пошло. И на следующий день было очень неловко. Однако, эту историю я унесу с собой в могилу, потому что, оказывается, этот качок – большой брат Айви.
"Большой" – здесь ключевое слово.
– Мак! – восклицаю я, кидаясь к нему, и он захватывает меня в свои медвежьи объятия. – Господи, когда ты стал таким огромным?
– Объясни, что это значит, – смеясь и сверкая идеальными зубами, произносит Мак, и улыбка отражается в ласковом взгляде его карих глаз
– Когда я последний раз тебя видела, ты был похож на жердь. – Его грудь в объемном свитере заглушает мои слова. Кашемир, если не ошибаюсь.
– Может, тебе стоит приезжать домой почаще. – В его тоне нет обвинения, и я почти слышу улыбку в его словах. – И говоря об изменениях, последний раз, когда мы тусовались вместе, – говорит он, отпуская меня и обнимая одной рукой за плечи. – У тебя были голубые волосы.
Я чувствую, как моя рука неловко тянется к волосам. Несмотря на то, что голубой цвет – это история давно минувших дней, я все еще привыкаю к своей короткой стрижке.
– Неужели действительно прошло так много времени?
– С тех пор, как ты бросила нас? – в уголках его глаз появляются маленькие морщинки, он убирает руку с моего плеча и проводит по своему покрытому темной щетиной подбородку. – Что ж, Айви переживала свои Сумерки, надеясь, что сверкающий бросит эту девицу с вечно тоскливой физиономией —
– Возьми свои слова обратно!
– А ты носила рваные джинсы и кеды, а не дизайнерские джинсы и кроссовки от Gucci. – Он проходится одобрительным взглядом по моему телу. Ладно, может, я одета не совсем для уборки, но у девушки должны быть свои стандарты, только мои чуть отличаются от стандартов Нэт.
– Вот как. Теперь понятно. Айви сказала, что ты подался в геи, – говорю я, похлопывая его по груди. Мак, которого я знаю, вряд ли смог определить разницу между балахоном и джинсами в целом, не говоря уже о том, чтобы правильно назвать дизайнера одежды.
– Ты ведь знаешь, что не стоит верить этой маленькой дурынде, – говорит он, глядя на свою сестру испепеляющим взглядом.
– Заткнись, дебил, – бросает Айви в ответ, вновь заговорив на местном жаргоне, хотя ее акцент всегда был менее заметен, чем его.
– Ты завидуешь моей приятной внешности. Просто потому что твое лицо даже лук заставит плакать.
– Детки, успокойтесь, – вмешиваюсь я с улыбкой, которую не могу сдержать. – Рада видеть, что некоторые вещи не меняются.
– Кроме того, Фин то знает, что это не правда, – говорит он, притягивая меня к себе и обнимая за плечи. – Правда, милая?
Его смех отдается в его груди, ласковый и мужской, и подходящий этому мужчине. И вдруг я вспоминаю, насколько это не правда, чуть более подробно, чем мне бы хотелось.
Пожалуйста, Боже, пусть это не отразится на моем лице, молюсь я про себя. Мои щеки начинают гореть при мысли о нашем совместном пьяном прошлом. Словно тем вечером я занималась этим со своим двоюродным братом.
– Тебе нужны будут резиновые сапоги, а не дизайнерская экипировка. – Мак поднимает руку, чтобы заправить локон моих волос за ухо, и это, вместе с моими воспоминаниями, делает ситуацию крайне неловкой. Я вырываюсь из его рук и встаю рядом с его сестрой.
– Но я рад тебя видеть – говорит он, засовывая руки в карманы своей куртки. – Что ты делаешь в городе? Я думал, что ты вышла замуж за какого-то олигарха с юга и отправилась шиковать заграницу?
Моя дежурная улыбка ослабевает, хотя я чувствую, как уголки моих губ дергаются, пока я стараюсь продолжать улыбаться. Все мои теплые чувства и легкость, которые я только что испытывала, исчезают. Может он и прав насчет моей одежды, обувь от Gucci и джинсы от Balmain. Свитер от Donna Karan. Все это из моего гардероба последнего сезона, и я не говорю, что они из предыдущего осеннего каталога. То есть, они относятся к самому последнему сезону моей дизайнерской одежды. Другими словами, я больше не настолько богата, чтобы покупать такие вещи. Сомневаюсь, что на моем банковском счете достаточно средств для покупки резиновых сапог на случай дождя.
Сосредоточься на одежде. Не думай о том, что он еще сказал.
– Что? – спрашивает Мак, видя, как тает моя улыбка. – Что я такого сказал?
– И почему я чувствую себя как фаллоимитатор на свадьбе? – мы оба поворачиваем головы в сторону Айви и ее нелепого восклицания. – Подождите, – говорит она, сморщившись. – Не так.
– Однозначно, что это запасной хер на свадьбе, проказница, – говорит Мак, почти смеясь.
Да благословит Господь эту девушку, вмешавшуюся в мое бедственное положение, даже с этим приступом нелепости.
– Хер, фаллоимитатор, – говорит она, покачивая при этом руками, как будто взвешивая их. – Не большая разница, на самом деле. Одна – настоящая штуковина, а вторая – всего лишь что-то вроде...тофу.
– Тофу? – повторяю я.
– Ага, заменитель мяса.
– О, Господи, – возмущается Мак. – Ты не могла подождать, пока я уйду? Ни один мужчина не должен слышать, как его сестра рассуждает о…
– Членах? – отвечает Айви. – Как будто я не слышала от тебя и похуже.
– Да, но ты должна быть нежной девушкой, – возражает он.
– А ты должен быть в Лондоне.
– Я сделал небольшой крюк.
– То есть заблудился?
– Я поражен, – говорит Мак, хотя видно, что это абсолютно не так, – что время, проведенное за океаном, не научило тебя никаким манерам. Да, мэм, нет мэм. Почему манеры Фин не стерлись? Подумай об этом.
– Давай не будем говорить о стирании, – говорит Айви, скрестив руки на груди. – Это ящик Пандоры в вопросах мастурбации, о котором никто не должен слышать.
– Эй, поосторожнее, – сердито предупреждает Мак. – Не забывай о своем обещании.
Айви сгибает мизинец.
– Ты имеешь в виду мое малепусенькое обещанице? – ее голос приторно сладкий, но Мак прищуривается, и я решаю вмешаться.
– Смешные вы, ребятки. Даже не знаю, так уедешь на несколько лет и...не-а, ничего не меняется.
– Ой, ладно, ты ведь знаешь, что на самом деле мы любим друг друга, – смеясь, говорит Мак.
– Ага. Это правда. Я поклонюсь земле, под которой он, в конечном итоге, будет погребен.
– Это очень грубо, – осуждаю я.
– Упрямство злобной Айви всегда касается только меня. Со всеми остальными она очень мила и весела.
– Потому что ты этого заслуживаешь. – презрительно усмехается она. – И назовешь меня злобной еще раз, дебил, схлопочешь по яйцам.
– Оставь мои яйца в покое. Ладно? – спрашивает он, поднимая руки вверх, притворяясь, что сдается.
Айви фыркает.
– Фин – единственная здесь, кто знаком с твоим членом, мягкий пенис.
Мак издает мрачный смешок, но любезно меняет тему разговора, даже когда я начинаю невнятно отрицать. Это должно было быть секретом! Он притягивает нас обеих к себе, приобняв за плечи.
– Как мама? – глядя на меня сверху вниз, он слегка сжимает мое плечо. Моя мама и секс. Два слова, которые являются почти синонимами, не то, чтобы меня это оскорбляло. Я не могу извиняться за нее.
– Замужем. Похоже, наслаждается мечтой молодых, – вздыхая, отвечаю я. – Может скрасит себе пару лет. – Моя мама в настоящее время наслаждается своим мужем. Ага, верно. Наслаждается. Как будто дочери нужно слышать такое. Это вызывает у меня незамедлительную реакцию: во-первых, меня начинает подташнивать. А во-вторых, я начинаю жалеть, что у нее нет подруг. Стюарт – муженёк – младше ее на пять лет и чертовски похотливый. По ее словам, нет такого понятия, как слишком много информации. Сейчас она живет в небольшой деревушке престарелых в Алгарве, и это все является вескими причинами, почему я не осталась с ней.
Спасибо, Господи, за то, что у меня есть друзья.
– А как там твой муж? – улыбка Мака задерживается на губах. – Ты приехала одна, или на этот раз у меня будет возможность с ним познакомиться?
– Он – я делаю глубокий вдох, слегка качая головой. – Он умер.
Я не могу посмотреть на него, потому что знаю, что увижу. И на самом деле он не сможет сказать ничего, что я бы хотела услышать. Только неизбежные неловкие извинения. Типа "О, дорогая" и "Мне так жаль". А на лице написано, что ему любопытно.
Я благодарна Айви, когда она заговаривает, нарушая воцарившееся молчание.
– Итак, что ты здесь делаешь? Сачкуешь от работы?
