Текст книги "Крайне аппетитный шотландец (ЛП)"
Автор книги: Донна Алам
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
– Джун просит передать тебе, что, если будешь снова материться, она вымоет тебе рот мылом.
– Я на громкой связи? – Мой вопрос больше похож на стон, чем на слова.
– Да, дорогуша, – слышится бодрый голос Джун. – Почему ты не рассказала нам, что влюблена в этого молодого человека?
– Думаю, я сама поняла это только сегодня. Я говорила себе, что это всего лишь, э-э, секс.
– Такого не бывает, дорогуша.
– Если только тебя не Наташа зовут, – усмехается сама Нэт.
– Продолжай в том же духе, – сухо произносит Джун. – Может, ты о нем и не упоминала, но, как только ты вошла сегодня в салон, я сразу поняла, что он много для тебя значит.
– Я никому не говорила. Наверное, просто хотела оставить его… и все это… при себе.
– Не считая того первого раза. – Усмехается Нэт. – Ну, помнишь, когда Айви напилась в стельку? Тогда ты многим поделилась.
– Ой, она рассказала о своих любовных похождениях? – восторженно-мечтательно интересуется Джун.
– О похождениях разговоров было немного, но ее юбка была полна рассказов.
Я кладу свободную руку на руль, затем несколько раз бьюсь об нее головой.
– Что это было? – испуганно произносит Джун, и я останавливаюсь.
– Она, наверное, бьется головой о руль.
– Юная леди, – с упреком обращается Джун. – Возвращайся домой.
Что я и делаю.
Пересечение перешейка (вторая попытка) только гораздо позднее.
Уже темно и все ещё мокро. На самом деле, снаружи насколько мокро, что поездка по размытой океаном дороге может любого отпугнуть. Но, похоже, я тут не в полном одиночестве, серебристый фургон следует за мной. По извилистым дорогам и днем в сухую погоду тяжело ехать, что уж говорить про ночь и сырость – жутко страшно. Я так сильно сжимаю руль, что мне приходится сгибать и разгибать пальцы, чтобы снять напряжение. Фургон на хвосте только ухудшает ситуацию, его довольно яркие фары заставляют меня нервничать.
Наконец я сбавляю скорость, когда фары выхватывают из темноты подпорченных непогодой львов – песчаных привратников особняка Тремейнов. Потирая виски, я почти одной рукой делаю крутой поворот и чувствую, как начинает нестерпимо болеть голова.
– Козел, – бормочу я, когда фургон медленно проезжает мимо. На долю секунды мне кажется, что он последует за мной.
Я паркуюсь рядом с грузовиком Рори у конюшен позади дома. Я вижу, что в коттедже никого. Он выглядит слегка заброшенным, хотя, может, это просто мои нервы. Я не сразу выхожу из машины. Перспектива увидеть его и объяснить свой идиотизм довольно сильно пугает. Но я приехала в такую даль, и кто-то может увидеть своего рода предназначение в том, что мы встретились во второй раз. И снова поладили.
Я была сломлена и с разбитым сердцем, но, когда я с ним, я этого больше не чувствую.
"Вылезай из машины. Можно хотя бы попробовать" – Я даже не запираю машину, боясь, что придется вернуться обратно.
Дверь в судомойню не заперта, и кухонная дверь тоже. Когда стук моих ботинок эхом раздается по каменному полу, я вдруг понимаю, что не переодевалась с утра: леггинсы и то, что когда-то было парой высоких блестящих сапог для верховой езды. Gucci, конечно же. Бирюзовый вязаный свитер и парка, позаимствованные у Айви. Я провожу рукой по волосам, пытаясь привести их в порядок, и понимаю, что на мне нет макияжа, и его не было весь день.
Сегодня мне не видать награды за самый лучший марафет.
Извилистые узкие служебные коридоры кажутся ужасно длинными. Они как будто удлинились со вчерашнего дня, но, когда я начинаю подниматься по лестнице на второй этаж, я слышу его голос и думаю, что Рори, должно быть, говорит по телефону... пока не раздается другой, на этот раз гораздо более высокий.
– Рори, дорогой, – соблазнительно мурлычет голос. – Посмотри на фото. Разве это похоже на ложь?
Я замираю на месте, сердце уходит в пятки. Хотя слова Рори трудно разобрать, ее я прекрасно слышу. Мне не нравится ее тон. Нет, он меня пугает. Мне хочется убежать, потому что не хочу быть связанной с другим мужчиной того же рода. Бабником. Изменником. Вместо того, чтобы прислушаться к своему страху, я подхожу ближе, ноги ведут меня ко входу в помещение, предназначенное для коктейль-бара, и я практически прижимаюсь к стене.
– Выглядит подлинно, конечно. – Он говорит почти небрежно, но в его голосе слышится напряжение. – Отдаю тебе должное, и мои поздравления, но я понятия не имею, что ты здесь делаешь, Бет.
Бет. Ее голос не похож на Бет. Больше на Клариссу или Симону. На избалованную принцессу.
– Я же говорила, что прилетела на самолете с Китом, хотя мне пришлось умолять его дать нам немного времени наедине. Должна сказать, – добавляет она, звонко смеясь, – что он не слишком впечатлен.
– Ты ему рассказала, – довольно безучастно отмечает Рори.
– Как тут скроешь, дурачок. На мне уже одежда трещит по швам!
– Как по мне, так ты ничуть не изменилась.
– Какой замечательный комплимент. Подойди ближе, – уговаривает она. – Я дам тебе потрогать. Дай мне руку.
Если раньше я нервничала, то сейчас меня просто тошнит, и я чувствую, как ногти впиваются в кожу ладоней. Единственное, что удерживает меня на ногах – это необходимость достоверно знать, что мне это не мерещится. Быть уверенной. Но мой страх отражается в словах Рори.
– И ты сказала ему, что он мой, – произносит он теперь уже со злостью.
У меня перехватывает дыхание, но я по-прежнему не могу пошевелиться.
– Ну конечно же, и я восстановила контракты на строительство. Мы же, как ни как, будем семьей.
– Поверить не могу, мать твою, – цедит он сквозь зубы. – Неудивительно, что он оставил мне это гребаное голосовое сообщение... сказал, что оторвет мне яйца. Это твоя вина, – с яростью бросает Рори. – Ты, сумасшедшая —
– Ну не злись, дорогой. Мне пришлось ему рассказать. Ты же не слушал меня. Ты ведь обещал, что вернешься домой. Но не переживай, я сказала ему, что ты сделал мне предложение.
Я делаю резкий вдох, и мое хрупкое сердце с громким звоном разбивается на мелкие осколки.
– В тебе на самом деле столько дерьма, Бет. – Смеется он, хотя смех звучит совсем нерадостно. – Хрена с два он от меня, и я уж точно не женюсь на твоей чокнутой заднице.
Мои ноги начинают двигаться, но не в ожидаемом мной направлении. Я не ухожу. Вместо этого, я оказываюсь на пороге комнаты, в которой стоит Рори и держит в руках снимок УЗИ.
– Он не мой. Я всегда пользуюсь презервативами и проверяю...
Ох, Рори. Это неправда.
Странно наблюдать, как его эмоции сменяют друг друга: гнев – замешательством, замешательство – шоком, шок – страхом, а в финале страх переходит в сожаление. Все это читается в его взгляде, теперь умоляющем меня взгляде, в котором каждая эмоция мгновенно оживает. А потом умирает. Как и мое сердце.
– Фин. – Произносит Рори с другого конца комнаты, его Адамово яблоко дергается, когда он проглатывает тяжесть своей лжи.
– Как чудесно... Я так рада, что ты привыкаешь к этой мысли, папочка. Фин – милое имя для мальчика!
Она похожа на свой голос. Даже со спины видно, что она испорченная городская принцесса. Какой и я была раньше. Рори стоит как вкопанный. Полагаю, меня должно приободрить отсутствие реакции со стороны его невесты; она не замечает, не понимает намеков этого мужчины. Но когда подходит ближе, обнимая его за шею, эти мысли превращаются в пепел.
Не могу сдержать звука, слетающего с моих губ, мимо кулака, который подавляет рвущиеся наружу рыдания. Я не слышу его ответа и, спотыкаясь, ухожу прочь, паркет скользит у меня под ногами.
Я слышу, как Рори зовет меня, но не останавливаюсь. В отличии от жены Лота, я не стану оглядываться на прошлое.
Спотыкаясь, я бегу прочь. Одной рукой опираюсь о стену, другой прикрываю рот. Мне нужно на улицу.
Меня сейчас стошнит. Пожалуйста только не здесь. Я не хочу находиться здесь. Я больше никогда не хочу быть рядом с ним.
Грудь разрывает от боли, но я уже у входной двери, не осознавая, что машина Айви на заднем дворе.
Плевать. Я пойду пешком. Я спрячусь. Я заползу под куст и умру к чертям собачьим.
Я чувствую его пальцы на своем плече и, отпрянув от него, сильно дергаю тяжелую входную дверь. Я плачу, всхлипывая и бормоча что-то не совсем разумное, затем ныряю под его протянутыми руками в темную, холодную ночь...
... и прямо к вспышке фотоаппарата.
– Финола, что ты чувствуешь по поводу того, что твой муж вернулся?
– Фин, а вы знали, что он инсценировал свою собственную смерть? Вы ему помогали?
– Фи – ты знаешь, где он спрятал украденные миллионы? Вашей прислуге заплатили?
– Миссис Петтифер, как Кит Тремейн относится к этому? Вы были любовниками раньше?
– А твой новый парень в курсе, что его невеста уже замужем?
Вспышки настолько яркие, как будто ты перерождаешься. В аду. Меня фотографировали и раньше, на красных ковровых дорожках, и я всегда там чувствовала себя куском мяса. Но это. То, что происходит сейчас, у меня нет слов, чтобы описать это. Я не совсем понимаю их вопросы, мой разум все еще в той комнате, наблюдает, как она обнимает Рори.
– Это правда, что ваш муж вынуждал вас спать с Шейхом Ахмедом, чтобы отвлечь его от кражи?
– Фифи, это правда, что когда-то ты была элитной девушкой по вызову?
Чья-то рука хватает меня сзади за локоть; несмотря на хаос передо мной, я вырываюсь, поворачиваюсь и шиплю.
– Держись от меня подальше.
Я ступаю на первую ступеньку, прикрывая глаза от ярких вспышек камер, пошатываюсь и спотыкаюсь. Больше инстинктивно, чем из чувства благодарности, я хватаюсь за протянутую ко мне руку, которая обхватывает меня за предплечье и не дает потерять сознание. Одним плавным движением я прижата к нему. Мое сердце замирает, а вдруг это Рори, хотя инстинктивно я понимаю, что это не он.
– Не отвечай, – тихо произносит он низким баритоном. – Не поднимай голову.
Мне не нужны его наставления, как и не нужно знать его, даже когда мое тело реагирует, прижимаясь к нему ближе.
Я бросаю взгляд из-под ресниц, и, хотя он очень похож на Рори, его прикосновение кажется неправильным.
– Кит… Кит! Что ты думаешь о муже?
– Ты ожидаешь получить долю от украденных им миллионов?
– Кит… ты ей заплатил?
Его тело напрягается, когда мы достигаем нижней ступеньки, окруженные вопросами, камерами и вспышками фотоаппаратов. Кит открывает дверь чего-то невысокого и обтекаемого – и я сразу понимаю, что это "мерседес" – прикрывая меня своим телом от толпы. Его руки все еще обнимают меня за плечи, он толкает меня на пассажирское сидение и мгновением позже скользит за руль с противоположной стороны.
– Фин, я полагаю? – за неимением слов, я киваю. – Проклятая Анна, – бормочет он себе под нос, когда двигатель оживает.
– Что? – я резко поднимаю голову.
– Мой помощник Анна. – Он хмурится и сдает назад, едва не задев одну из самых настырных орущих фигур. – Она заставила меня поверить, что ты мужчина.
Не совсем уверена, что он имеет в виду и вместо этого спрашиваю:
– А ты... – Я осекаюсь на его имени. Смогу ли я когда-нибудь произносить его без рыданий?
– Кит, – бросая на меня взгляд, подтверждает он с бесстрастным выражением. – Его близнец. – Нет необходимости спрашивать, как он к этому относится.
– Почему они здесь?
– Насколько я понимаю, их предупредил кто-то из деревни. Видимо, что-то связанное с твоим мужем, – добавляет он вопросительно. Но не настаивает на ответе и замолкает, вспышки камер следуют за нами по подъездной аллее, пока мы не сворачиваем направо на дорогу.
– Куда мы направляемся?
– Куда захочешь. Просто, когда ты выскочила из дома, я подумал, что машина будет очень кстати.
– Она беременна, – всхлипывая, произношу я в качестве объяснения. Этого кажется достаточно, но все равно он тихо отвечает.
– Я знаю.
– Зачем ты мне помогаешь? С чего бы им думать – ты и я?
– Пара? – в темноте машины мне кажется, я улавливаю в его взгляде намек на насмешку. – Когда я приехал, они толпились у дома. Очевидно, им достаточно того, что мы не дали никаких комментариев, и я помог тебе забраться в машину. Выуживание информации, без сомнения. Ты знаешь причину всего этого?
– Мне сказали, что мой муж жив. Я не знаю, но, если он не умер, он очень многим должен кучу денег.
Кит снова переводит взгляд на дорогу.
– Черт возьми, – произносит он, проводя рукой по лицу. – И почему с ним вечно все непросто? – Затем, немного помолчав добавляет, – Нужно решить, куда ты отправишься. У тебя есть друг, с кем ты могла бы остаться? Где-нибудь в тихом месте?
– Нет. Я буду в порядке, – отвечаю, не особо внимая своим словам, потому что "в порядке" – это понятие, которое прямо сейчас находится где-то в необозримом будущем.
– Тебе лучше не оставаться одной. – На этот раз его глаза на мгновение встречаются с моими, в них сквозит жалость. Мне не нужна жалость, даже когда я отворачиваюсь к окну и начинаю тихо всхлипывать.
Глава тридцать восьмая
Фин
Пробежка. Работа. Дом. Сон. Пробежка. Работа. Дом. Сон.
Моя жизнь вкратце. Как я люблю: без осложнений. Никакой лжи, узнать или рассказать.
Я живу в Ватерлоо, в более чем неблагоприятном окружении, с соседкой по квартире, потому что с моей зарплатой только так и возможно. Я думала, что никогда не решусь делить с каким-то незнакомцем личное пространство, но на самом деле, все хорошо. Сьюз – врач-стажер, и наша квартира в нескольких минутах ходьбы от больницы Святого Томаса. Мы полные противоположности как в жизни, так и в происхождении, но нас это устраивает. В душе, думаю, я очень рада тому, что у нас такие разные графики, и мы редко бываем вместе. Дело не в том, что она мне не нравится, просто я предпочитаю ни с кем не общаться. И мне не нравится, когда меня заставляют выходить в люди, потому что я этого не делаю, не считая работы или пиццерии за углом.
Я не прячусь. По крайней мере, больше нет, так как журналисты, которые нашли меня и следовали по пятам, уже в прошлом. В давно ушедшем. Я – устаревшая сенсация, и благодаря моему мужу моя репутация в каком-то роде восстановлена.
Да, мой муж. Я все еще замужем за ним.
Маркус объявился в тот самый день, когда я решилась отдать свое сердце Рори. До сих пор не уверена, что стало большим потрясением, правда. Хотя, он выбрал неудачное время. Этого идиота подобрал в австралийских водах морской патруль. После инсценировки собственной смерти он, похоже, купил билет в один конец с группой торговцев людьми. С той кучей денег, которую украл, мне трудно понять, почему он поскупился на план своего побега, но я уверена, что у него будет достаточно возможностей поразмыслить над этим, сидя в тюрьме. На сколько я знаю, в настоящее время в Канберре, пока несколько стран борются за его экстрадицию. Не знаю, что с ним будет, хотя хочется верить, что он не потеряет руку в Дубае. Или того хуже.
Я его не люблю и смирилась с тем, что уже какое-то время не любила, еще до того, как он разыграл свою смерть. И хотя я не простила его за содеянное, я рада, что он снял с меня всякую вину. Думаю, по большей части это было связано с Сорайей, а не сделано из любви ко мне. Она не признается, но мне кажется, у нее на него что-то есть. Он был хорошим актером, вероятно в течение всего нашего брака, но я не хочу об этом думать. Это струп, который не стоит расчесывать. Думаю, правильнее будет сказать, что я ничего к нему не испытываю, даже ненависти, что несколько озадачивает Айви и Нэт, но не меня. В моем сердце нет места для Маркуса и каких-либо чувств к нему, потому что оно полностью занято Рори.
Но я рада, что назойливых репортеров больше нет, что наша история – это вчерашние новости. И я более чем счастлива, что наш развод уже не за горами.
Той ночью я попросила Кита отвезти меня в дом родителей Айви. Я не могла смотреть в глаза Наташи и Джун, не после того, как оставила их с такой надеждой, но я знала, что Мак был дома. Неожиданностью стало то, что он держал меня в объятиях, пока меня рвало эмоциями и желчью. Он обнимал меня, пока я рыдала. В конце концов, я заснула у него на руках; я была уверена, что не засну без Рори – из-за Рори – но, должно быть, вырубилась в какой-то момент. Когда я проснулась, машина Айви стояла на подъездной дорожке, ключи под козырьком, а моя сумка на заднем сидение.
Если я еще не была уверена в том, что ждет меня в будущем, один взгляд на эту сумку и я поняла.
Рори, Бет и ребенок стали семьей.
В тот же день Мак отвез меня в Лондон и рано утром высадил у дома Сорайи в Найтсбридже. В те выходные Айви прилетела в Глазго и сразу же села на рейс до Гатвика. Я буду вечно благодарна своим друзьям, и шесть месяцев спустя я чувствую, что наконец-то встаю на ноги. То, что я снова начала бегать, больше связано со сменой сезона; гораздо легче стучать по мостовой, зная, что ваши соски не замерзнут и не отвалятся.
Знакомый Сорайи сдержал слово, и я получила работу. Организация мероприятий вряд ли является ракетостроением, и это слегка претенциозная среда. В настоящее время я нахожусь по ту сторону забора, что странно. Тем не менее, эта работа оплачивает мои счета.
Так что я работаю, занимаюсь спортом, правильно питаюсь и сплю, хотя все еще с небольшой помощью. Пино Гриджо – мое излюбленное успокоительное в эти дни. Я забочусь о себе, хотя, может, слушаю слишком много Тейлор Свифт, но не считаю это вредным для себя. Я больше не сломлена, пускай и не полностью пришла в себя, но, по крайней мере, я больше не балансирую на грани, когда любой ветерок или неправильный взгляд в мою сторону могут довести меня до слез.
Я говорю себе, что все это не имеет значения, что в конце концов мы с Рори не подходили друг другу. Все произошло слишком рано. Слишком много эмоций. Чересчур глубоких, крайне быстро. Все это банальности, невзирая на то, что он сделал или не сделал.
После той ночи, я была в ужасном состоянии. То, что я застала его с другой женщиной, задело за живое. Но суть в том, что я не стала выяснять, что все это значит, хотя много думала об этом. В последнее время не переставая. Бет, должно быть, была старой подружкой; очевидно, известие о ее беременности потрясло не только меня. Он говорил, что влюблен в меня, хотя и не позволил мне ничего объяснить после того, как Мелоди излила свою злобу. И даже если эта сучка заработала несколько долларов, позвонив в газеты, ей больше не рады в салоне Айви. И, вероятно, она прячется от Нэт.
А когда Рори не попытался найти меня после откровения Бет, я поняла, что между нами все кончено. Его выбор был очевиден, и мое сердце почувствовало эту правду.
Несмотря на боль, думаю, что наше расставание было к лучшему. Я находилась не в том состоянии, чтобы пускать кого-то в свою жизнь. Я позволила страсти овладеть мной и в конечном счете заплатила за это. И все же, я все еще чувствую своего рода близость здесь, в городе, который он называл домом. Иногда схожую с легкой болезнью; возбуждение, смешанное со страхом при мысли о встрече с ним. Что я сделаю? Что он скажет? Будем ли мы оба сожалеть о том, что не случилось? Но это всего лишь безумные мечты, потому что реальность такова, что в городе с населением более восьми с половиной миллионов я, скорее всего, никогда его больше не увижу.
Я стараюсь не судить. В настоящее время только об этом и думаю. Он так много рассказал о себе тогда за завтраком, мне до сих пор трудно поверить, что он меня обманул, но это не имеет значения.
Теперь уже нет.
А что касается Бет и ребенка, не знаю, что случилось, и стараюсь об этом много не думать. Единственное, что я знаю, когда я видела ее в последний раз, она совсем не выглядела как беременная. Скорее, как модель. Предпочитаю думать, что больше, как модель из Talbots, а не J.Crew
В ее случае восемь с половиной миллионов человек не помешали нам встретиться.
В тот вечер я ее толком не разглядела, не после того, как, спотыкаясь, выскользнула прочь, но в мыслях не могу припомнить округлившийся живот. Теоретически, она должна сейчас быть на большом сроке. Возможно, я подсчитала пару раз. И я ее не узнала, разве что ее голос, три недели назад на работе. Я примчалась на незапланированную встречу, рассыпаясь в извинениях за пятиминутное опоздание, когда обнаружила ее там. Ее темные волосы стали еще длиннее, и выглядела она такой... красивой. Сияющей. Хотя, определенно не благодаря беременности, что подтверждалось ее плоским животом под обтягивающим платьем. Тем не менее, она была полным воплощением взволнованной невесты, потому что по жестокой иронии судьбы она наняла моего работодателя, чтобы спланировать и провести вечеринку в честь ее помолвки. Срочный заказ. Большие бабки. Вечеринка должна быть организована и состояться через две недели.
Услышав ее голос, я, должно быть, ахнула и привлекла тем самым внимание всех находящихся в комнате. И все же ни грамма узнавания не отразилось на ее идеальном лице. Слишком идеальном, и при ближайшем рассмотрении лицу этому очень знакомы контуринг и местами дермальный наполнитель. У меня возникло странное ощущение, словно я невидимка, меня это даже почти оскорбило. Но затем во мне вспыхнула ярость. Жизнь чертовски несправедлива, и пока она сидела вся из себя такая чудесная, как дебильный чизкейк, и с этим идиотским голосом, я возненавидела ее.
Боль, которую я с таким усердием преодолела, больше не была тупой, а снова обострилась. Она сдавила грудь и заползла в горло, мне потребовались все силы, чтобы не отрывать взгляда от своего ежедневника на коленях. У меня никогда не возникало желание причинить вред другому человеку, но в тот момент мне захотелось свести с ней счеты.
Я не внесла никакого вклада в эту встречу – не могла смотреть на Бет. Сразу представляла Рори, ведущего жизнь с кем-то, кроме меня. Я держала себя в руках, а потом улизнула, сославшись на загруженный график. И это было хорошо. Ну, насколько возможно, учитывая, что я только начала понимать, что между нами все кончено. Может, на самом деле, между нами никогда ничего и не было. Мое принятие реальности, очевидно, происходило медленно, независимо от того, что я говорила себе раньше, потому что отношения не строятся на одном замечательном завтраке и большом количестве секса. Что бы не было сказано тем утром, этого явно было недостаточно.
В офисе, когда бы не упоминалось о мероприятии для Мэйбери – Мэйбери это фамилия Бет, и не сомневайтесь, это мероприятие именно для нее – я мысленно удалялась. Я не смотрела ни на коллажи, ни на меню или список гостей. Не хотела в этом участвовать и бралась за любые другие свободные проекты, кроме ее. Я не желала открывать этот ящик Пандоры и всеми силами пыталась игнорировать его. Хорошо, что я работаю на крупную компанию.
Так вот, даже спустя столько времени, кажется, мне не становилось лучше. Я просто обманывала себя, но в какой-то момент реальное положение вещей должно было дойти до меня, учитывая, что я работала в компании, по сути занимавшейся организацией вечеринки в честь помолвки мужчины, которого, как бы я не старалась, никак не могла разлюбить.
Мужчины, который говорил, что любил меня, а потом ушел, не оглядываясь.
Любовь – это боль в заднице.
А знаете, что еще является вышеупомянутой болью в заднице? Кишечный грипп. Он обрушился на наш офис три дня назад с пугающей скоростью, свалив с ног половину нашей команды, а потом заразил, кажется, каждое бюро по предоставлению временных официантов в радиусе десяти миль.
И именно поэтому я оказалась этим вечером не только на месте проведения мероприятия – вечеринке в честь помолвки – но еще и в наряде официантки. У меня не было выхода, когда в конце дня стало ясно, что мы все должны отправиться сюда прямиком из офиса.
"У нас нет выбора", – сказал владелец компании, созвав нас всех в свой кабинет для поднятия морального духа в коллективе. "Нам нужны все свободные руки", – повторил мой непосредственный руководитель, хотя я не замечаю в ее руках подноса, наполовину наполненного канапе.
Поднос скользит у меня в руках, я обливаюсь потом, вцепившись в него мертвой хваткой. Я перебрала в голове все варианты – внезапная смерть родственника, самой притвориться больной – но довольно быстро стало понятно, если хочу сохранить свою работу, я должна взяться за дело. А я не только хочу сохранить работу, она мне нужна.
Адвокаты по бракоразводным делам не дешевы.
Пока что мне удавалось избегать встречи с Рори, но надолго ли? Он, как будущий жених, должен быть где-то тут. Что я почувствую, когда увижу его? Возможно станет еще хуже, чем сейчас. Волнение сдавливает грудь, затрудняя дыхание. Если повезет, при виде его я упаду в обморок, и не надо будет делать вид, что все в порядке. Бедняжка второсортная Фин.
Я оттягиваю ворот своей рубашки. Мне так жарко, кажется, будто я вращаюсь в одном из кругов ада. Знаю, что в аду мне уготовано местечко, небольшое пространство в кругу, предназначенном для мучения душ тех, чьи похотливые аппетиты взяли верх над смыслом жизни.
Вот где я буду торчать в загробной жизни.
Черт ты побрал тех, кто организовывает семейные встречи для ста пятидесяти семи родственников и близких друзей. А еще до кучи, будь прокляты те, кто живет в шикарном районе Хайгейт, месте проведения вечеринки и бесспорно доме невесты.
Пот стекает у меня по позвоночнику, когда я проталкиваюсь с пустым поносом обратно на кухню.
– Я на эту хрень не подписывался, – жалуется Джей, человек, за которым, в конечном итоге, было закреплено это мероприятие. – У меня степень магистра, черт возьми.
Я пытаюсь улыбнуться в ответ, не в силах вымолвить не слова. Если я открою рот, чтобы произнести что-то кроме "Скумбрия, маринованная в лимоне, с сорбе из авокадо и розовой маринованной редиской, мадам?", я, вероятнее всего, закричу или расплачусь и не знаю, что хуже. Полагаю, моя улыбка выдает по крайней мере часть моего состояния, когда Джей, подойдя ближе, кладет одну руку мне на плечо, а во второй вертит свою тоненькую черную косичку.
– Ты себя плохо чувствуешь? Вот, черт! – с визгом он отскакивает назад. – Ты тоже заразилась, мать твою!
– Нет, – отвечаю, сглатывая, крошечное слово словно осколки стекла в горле. – Не заразилась.
– О, господи, – подходя сзади, резко восклицает Саванна, моя стервозная начальница. – Только этого не хватало. – Она громко пыхтит, как будто я назло ей заболела холерой, а это идея... не так ли? Ей не нужно знать, что я не больна. Я открываю рот, чтобы возразить, но вместо этого сухо кашляю.
Она громко матерится, довольно сдержанно добавив,
– Я не могу тебя отпустить, Фин. Не сегодня. От обслуживающего персонала остался лишь костяк. Просто... просто держись подальше от закусок. Продолжай подавать шампанское. И ради всего святого, ни на кого не кашляй. – Отдав последнее указание, она ускользает прочь.
Черт бы меня побрал.
– И тебя, и меня, детка. А еще Саванну. И до кучи – невесту и того парня, на котором она скачет.
– Что? – я запоздало поднимаю глаза от розового подноса в моих руках. Розовые цветы. Розовая еда. Может, у Рори девочка? Может, она уже родилась? Из-за всех этих мучительных мыслей у меня сжимается горло, и начинает щипать глаза.
"Могла бы. Была бы. Должна была быть твоя жизнь".
– Черт бы меня побрал? – отвечает Джей. – И пошла в задницу Саванна. Ты ведь знаешь, что ее повысили только потому, что она трахается с владельцем компании?
– Я стараюсь не вмешиваться в политику офиса. – "Глубоко дыши: вдох выдох. Постарайся не плакать. Постарайся не волноваться."
– Только потому, что я еще не добрался до тебя. Пока. Ты встречалась с ним, я имею в виду, с Пирсом? – Педантичный Пирс – так его называет Сорайя. По-видимому, он тоже жил в Дубае. Оставив эту несущественную информацию при себе, я качаю головой. – Ему, должно быть, под шестьдесят пять. Древний. Чтобы у него встал, ему определенно нужна Виагра, в отличии от этого. – Он указывает на дверь в промышленном стиле кухни, за которой следует главная часть дома.
Меня передергивает, и я прикусываю нижнюю губу, когда мое тело начинает дрожать.
– Трудно поверить, что оба парня родились в одном десятилетии, – продолжает Джей, хватая закуску с розового подноса, который проносят мимо.
– Этого не может быть.
– Вот именно. – Джей стряхивает с крошечного кусочка теста что-то похожее на тапенаду, вытирая пальцы о свой фартук. – Я бы не стал трахаться с Пирсом, и я не слишком разборчив, – добавляет он, указывая на меня канапе.
– Нет, я имею в виду возраст.
– Так было написано в интервью в "Гардиан". И в журнале "Хелло" в том развороте о его загородном поместье. Видела?
– Ты говоришь о Пирсе?
– Нет, глупенькая. о женихе. Джонатан Ривз, выдающийся магнат недвижимости. – Сморщившись, Джей проглатывает несчастный кусок канапе. – Фу, гадость. Черт, ненавижу оливки. – Его слегка передергивает. – Там было написано о его возрасте и обо всем остальном. И в отличие от Пирса, он очень привлекательный мужчина с проседью в волосах. Я бы с ним позабавился, неважно богат он или нет.
– Будущий жених? – мой голос звучит громко и пронзительно, реакция мозга заторможена.
– Да, жених – не тормози. Обычно до тебя быстрее доходит. О, черт, ты действительно заболеваешь. Иди сюда. – Он берет меня за локоть и толкает к стулу у стены. – Не обращай внимания на Саванну. Если ты заразишь этих ребят гриппом, тут такая заваруха начнется. Если она спросит, скажи, что упала в обморок. – Не дожидаясь ответа, он хмурится и выхватывает у меня из рук пустой поднос. – Лу, – зовет он. – Эта больна. Не давай ей ничего делать. Она на карантине.
Лу, женщина, отвечающая сегодня за кухню, начинает материться и стучать чем-то вроде мусорных крышек, хотя мне без разницы. Моя голова слишком занята мыслями о только что услышанном.
Привлекательный мужчина с проседью в волосах. Я представляю, что отцом быть не легко, но не могу поверить, чтобы Рори так быстро постарел. Но что еще это может значить? Разве они не вместе? Неужели ее жених – тот что старше – утешения ради? Неужто она совершает ту же ошибку, как и я – тоже выходит замуж после того, как Рори использовал ее? Нет, это не честно. Со мной такого не произошло. Мой брак – это полностью моя вина.
Сжав руки в кулаки, я пытаюсь проглотить нарастающую волну эмоций, прежде чем утонуть в ней. Гнев, боль, обида – все это из-за моего собственного ребячества и глупости, и вот она я. Мне не нужно было находиться здесь сегодня вечером, чтобы терпеть это. Надо было просто сказать Саванне. Сказать ей, что я лучше отправлюсь в ад.
– Не пойду туда. – Я так быстро встаю, что кухонный стул скрипит по светлому бамбуковому полу.
Я сдаюсь. Умываю руки. Чем я вообще думала, находясь на территории одного и того же с ним почтового индекса? Даже если Рори не женится на Бет, я не могу тут находиться. Не могу тут оставаться. Я начинаю пробираться через кухню, ноги несут меня все быстрее и быстрее, когда я достигаю задней двери. Я тяну за ручку, говоря себе, что напишу Саванне сообщение и скажу, что меня вырвало. Потеряла сознание. Заразилась бубонной чумой! Неважно, свободен Рори или нет, я должна уйти.
