Текст книги "Крайне аппетитный шотландец (ЛП)"
Автор книги: Донна Алам
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
– Ничего не могу с собой поделать, – шепчу я. – Это перебор. – Слишком рано. И слишком много.
– И не говори. – Он почти удрученно склоняет голову над тарелкой и вонзает вилку в колбасу. – Только что я трахал какую-то сексуальную цыпу. – Думаю, мой подбородок сейчас ударился об стол, и тут он спрашивает, – Нравится местный жаргон? Подумал, что ты это оценишь. – Рори отрезает кусок. – Кстати, я тебя имел в виду. А в следующую минуту я влюбляюсь. Опять же, тебя.
– Нет. Ты не можешь. – Он не может быть влюблен, особенно говоря таким тоном.
– Знаю, – размахивая вилкой, соглашается Рори. Его Адамово яблоко дергается, когда он глотает. Как это вообще может быть сексуальным? – Именно это я, не переставая, повторяю себе, но, похоже, что тебе от меня не отделаться. Между тем, тебе просто придется не отставать.
– Рори, ты ведь меня даже не знаешь.
– Правда, – признается он. – Но это, кажется, не имеет никакого отношения к моим чувствам. То, как ты и сказала, я стараюсь избегать тебя, как чумы, то вдруг, мать твою, понимаю, что ты вытатуировала свое имя на моем сердце.
– Я ничего не сделала, – издаю жалобный стон. Я слегка ошарашена. Да, вот оно его признание – и довольно внушительное – но сейчас он впервые матерится в моем присутствии. Чертыхается в разговоре, а не во время секса. Или перед сексом. Непристойности – это часть его прелюдии.
Бог ты мой. Он джентльмен. Кто бы мог подумать?
– И честно говоря, – продолжает он, – ты не так уж много обо мне знаешь. А то, что знаешь, не совсем правда.
Думаю, врать – не очень-то красиво.
– Что?
– Ну, может, я соврал тебе пару раз, но думаю, что все в порядке.
– И почему ты так считаешь? – осторожно спрашиваю я.
– Потому что, я понял, что ты тоже была со мной не совсем честна. Ты будешь это есть? Я качаю головой, и Рори наклоняется вперед, насаживая на вилку колбасу с моей тарелки. – Колбаса Лорне – это "пища богов". Жаль, что южнее они там все язычники.
Глава тридцать пятая
Рори
– Южнее, – повторяет она и выглядит при этом, как маленькая, белокурая моргающая сова.
Боже, эти глаза. В порыве страсти почти темно-голубые, а в остальное время аквамариновые.
Ее взгляд спокоен, словно она знает, о чем я думаю. Хотел бы я, чтобы так и было, тогда бы не было необходимости в этом разговоре.
– Ага, где я живу. В основном.
– О. – Ее короткое и резкое восклицание напоминает уханье совы. – Я думала, ты живешь в Шотландии, учитывая твой акцент и все такое.
– А я думал, что ты вообще не местная, пока ты не вывела меня из заблуждения.
«Шел бы ты лесом» – сказала она с довольно убедительным акцентом. Я опираюсь локтем на стол и другой рукой все еще держу вилку... которую, кажется использую как дирижерскую палочку. – Итак, о чем это говорит?
– Честно? Понятия не имею.
Я начинаю хохотать. По крайне мере, эта девушка заставляет меня смеяться. Кроме того, она еще умеет отлично отсасывать.
– Это говорит о том, что мы оба что-то скрываем. – "О, черт, это плохо", – думаю я, наблюдая, как она бледнеет. – Не переживай. Я начну первым.
– С чего?
– Первым пунктом на повестке дня. – Я подзываю официантку и прошу ее забрать тарелки, когда понимаю, что Фин больше ничего будет есть. – Хотелось бы мне, чтобы это произошло чуть позже. Тогда бы я смог сводить тебя в паб.
– Звучит зловеще.
– Поверь мне, с алкоголем было бы гораздо проще. Сосредоточься, – авторитетно заявляю я. Затем начинаю смеяться. – То, что я тебе собираюсь сказать, похоже на отрывок из готического романа.
– Ух ты, здорово, сейчас будет рассказ. Мне стоит устроиться поудобнее? – интересуется она, хотя явно сбита с толку.
– Конечно же, – отвечаю, похлопывая по своим коленям. Она хмурится, и, сделав глубокий вдох, я начинаю. – Итак, я. У меня есть акцент, но вырос я не в Шотландии, если не считать школы-интерната, и, хотя я определенно шотландец, моим домом является Лондон.
– Не так уж и страшно, и всё же, я удивлена, что тебя не лишили паспорта.
– Удивлена?
– Ну, твой акцент определенно утонченный, несмотря на то, что иногда перегибаешь палку.
– Ты напрашиваешься, чтобы тебя отшлепали, – произношу я хрипло, но не для пущего эффекта, а потому что образ ее разгоряченной после шлепков попки всплывает у меня в голове. – Когда я злюсь или возбужден, мой акцент проявляется чуть больше. – И я определенно возбудился, шлепая ее задницу. – Но ты ведь уже знаешь об этом? – добавляю я тем же тоном и для большей убедительности обольстительно улыбаюсь. Я позволяю своему взгляду скользнуть по ее телу, прежде чем снова заговорить. Не то, чтобы я очень этого хотел, но чувствую, что единственный способ заставить ее мне доверять – это самому быть с ней честным.
– В добавок ко всему прочему, можно сказать, что мои корни здесь, в этой самой деревне. Точнее, в большом домище, как вы его называете. – Я сжимаю руки в кулаки, борясь с желанием разгладить морщинку между ее бровей. – Его недавно продали. Не знаю, в курсе ли ты. Целую вечность заняло, чтобы оспорить завещание после смерти владельца, который пожертвовал дом благотворительному фонду.
– Слышала, – тихо отвечает Фин.
– Но о чем ты не слышала, и, на самом деле, чего почти никто не знает, покойник был моим дорогим папашей, или, как я предпочитаю его называть, донором спермы.
– О, это... ничего себе.
Натянуто улыбнувшись, это лучшее, на что я способен, рассказывая о грандиозном говнюке, я продолжаю.
– Ага. Мы приезжали сюда на летние каникулы. Мама, я и Кит. Жили в коттедже, ну том, где мы провели с тобой нашу первую ночь? – Мать твою, как же к лицу ей румянец. – Забавно, но старый ублюдок оставил нам тот дом по завещанию.
Я презрительно фыркаю и перевожу взгляд на окно. Мы не были достойны дома Тремэйнов, только коттедж, кажется, подходит для его незаконнорожденных сыновей. Его единственных сыновей. Которых он прятал от остальной своей жизни, пока не счёл нужным представить. Да пошло оно на хрен. К тому времени, как мы стали ему нужны, он нас с Китом уже ни в малейшей степени не интересовал.
В этот момент я понимаю, что прикусил губу изнутри.
– Мы навещали его, но никто никогда не упоминал, кем он являлся. Нам было сказано, что он просто друг семьи. А потом, умерла его жена. Она была инвалидом в течение многих лет. У них не было детей. Мы с Китом стали неприятной неожиданностью, а наша мать – грехом женатого мужчины.
Лицемерное дерьмо. Не могу сдержать горечь в голосе. Я думал, что в порядке, что смогу отмахнуться от этого, но, кажется, не получается. Вся эта ситуация – полный отстой, и я бы предпочел, чтобы никто не знал, но я должен это сделать. Я должен заставить ее открыться.
– Так вот, после смерти жены, он решил, что в его жизни есть место для нас, по-видимому, чувство вины его больше не обременяло. Нам с Китом было около двадцати трех, и воссоединение с отцом нас больше не интересовало. Было слишком поздно, и мы сказали ему об этом. – В последний наш визит на праздники мы практически послали его.
Фин ошеломлена. Она выглядит весьма потрясенной. Черт, и почему я так много болтаю? Надо было придерживаться голых фактов. Я испытываю чудовищное напряжение и не сразу понимаю, что она тянется через стол к моей руке.
– О боже. Это просто... ужасно. А как же твоя мама? Что она чувствовала?
– Полагаю, мы никогда не узнаем. Она погибла в автомобильной аварии за год до этого.
– О, Рори. Мне так жаль.
– Не твоя вина, – хрипло отвечаю я и, обхватив обеими руками ее пальцы, крепко сжимаю их.
– Хреновая ситуация. Потерять мать и иметь дело с отцом, а потом еще быть вынужденным работать в доме, который по праву принадлежит тебе. Это несправедливо. Разве ты не мог отказаться от работы?
На долю секунды я теряюсь, все еще греясь, словно кот, под ее теплым взглядом. В ее сочувствии.
– Что ж, это подводит нас ко второму пункту, – отвечаю я, борясь с непреодолимым желанием провести рукой по волосам. – Особняку. Кажется, я не назвал тебе свое имя ... фамилию? – Она качает головой, когда я касаюсь своей груди и говорю, – Рори Тремейн.
– Я не совсем понимаю.
– И теперь дом по праву принадлежит мне. По крайней мере, закладная.
– Закладная? Ты... купил его?
– Мы купили. Дом выставили на аукцион, и мы с Китом перехватили его. Два миллиона четыреста... и несколько сотен тысяч на ремонт.
– Я должно быть не тем бизнесом занимаюсь. – Фин выглядит шокированной, слова просто слетают с ее губ. – Неужели садовникам платят такие деньги?
– Что подводит меня к третьему пункту повестки? – Я не считал. – Да, номер три. Садовник, точно, – говорю я, растягивая слово и стараясь придать лицу нейтральное выражение. – Кит предпочитает термин ландшафтный архитектор. Это мой брат, ландшафтный архитектор. – Она не улыбается, когда я произношу это важным тоном. – Но вместе мы также владеем приличным количеством недвижимости и парой отелей. Звучит так, словно мы монополисты-олигархи, но на самом деле это не так. – Мой смех чувствуется неискренним, особенно, когда Фин пытается убрать руку.
Пытается. Но безуспешно.
– Ты наврал... почему ты не рассказал мне?
– Ну, у меня нет привычки рассказывать незнакомым людям о своем капитале. А потом еще есть малюсенькая проблемка: ты заявила, что не собираешься трахаться с богатеем. Я не Рокфеллер, но довольно обеспеченный. И я не мог позволить этому незначительному обстоятельству отпугнуть тебя тем вечером.
– Даже несмотря на то, что считал меня шлюхой? – ее губы подрагивают, я воспринимаю это как зарождение улыбки. Полагаю – это победа.
– Я так не думал. И в свою защиту могу сказать, что в тот первый вечер ты была немного не в себе. – Кто, кроме шлюхи, поднимает вопрос денег, обсуждая секс?
– Значит, ты наврал.
– Вообще-то, – быстро пожимаю плечами, – немного исказил правду.
– Ты такой наглый, – говорит она, смеясь. Удивленно. Несомненно, Фин все еще переваривает то, что узнала. Но сейчас самое время нанести удар.
– Виновен по всем статьям. Но, я думаю... по поводу искажения правды? По-моему, не я один это делал.
Когда Фин поднимает на меня взгляд, то больше не выглядит потрясенной, она пугающе спокойна, и ее лицо непроницаемо, словно маска. И это выбивает из колеи.
– Поверь мне, – угрожающе произносит она. – Тебе лучше не знать.
– Вот тут ты ошибаешься. – Я чуть сильнее сжимаю ее руку. Надеюсь, ободряюще, а не как "я сломаю тебе руку, если сейчас же все не расскажешь". – Но я могу подождать. Когда будешь готова, я буду рядом.
Глава тридцать шестая
Фин
Богатый, красивый и солидный. Зная мою удачу, тут должен быть подвох. Богатый, вот в чем подвох, согласно моему опыту.
Какого черта я не спросила его фамилию? Потому что была слишком занята, убеждая себя, что это был всего лишь секс и ничего большего.
Весьма успешно, Фин.
Мне стоило бы злиться – да я должна быть в бешенстве – но понимаю, что мои секреты намного серьезнее. Пока мы идем по мокрому тротуару, я мысленно отмечаю себе погуглить Рори. Черт. Он ведь может сделать то же самое – как долго тогда я смогу скрываться под своей девичьей фамилией?
Свидание и вдова. Два слова, которые нельзя произносить вместе.
"Я ему расскажу. Наверное, не сегодня, но скоро", – обещаю себе. Объясню ему, что я не только что развелась, а скорее он трахает женщину, чей муж еще даже не остыл в земле. В смысле, если бы его можно было похоронить.
"Ой, да заткнись уже, пожалуйста", – велю своему мозгу. Я еще не готова признаться.
Еще мне придется сказать ему, что именно из-за него я вообще вышла замуж. Или вернее, он стал катализатором в руках наивной и неопытной девчонки. Может, мне стоит упомянуть о своих голубых волосах и посмотреть, скажет ли это ему о чем-нибудь. К тому же мне придется признаться, что в ближайшие пару недель я перееду в Лондон, если принять во внимание вчерашний звонок из компании по организации мероприятий.
Он живет в Лондоне. Да, я знаю. Это большой город.
– Что-то ты притихла, – говорит Рори, дергая мою ладонь. Мы держимся за руки. Среди белого дня у всех на глазах.
Я пытаюсь убрать руку, притворяясь, что хочу засунуть ее в карман из-за холода, но, кажется, эта идея не срабатывает.
– Отпусти, – прошу я, отчасти жалобно. – Мне холодно.
Загадочно улыбаясь, он засовывает обе наши руки в карман своей куртки.
– Так лучше? – Настоящий ответ и «да», и «нет». – Итак, мы направляемся в салон, а потом куда?
– На работу, я полагаю.
– Не. С меня хватит. Я бы предпочел паб, а еще лучше – гостиницу. Номер с огромной ванной. Да, – добавляет он, скользя по мне возбужденным взглядом. – Секс в гостинице тебя однозначно согреет.
– Ну с тебя может и хватит, а я еще не закончила. – Остальное? Даже не стану этого касаться.
– Ты же сама говорила, что работаешь по своему собственному графику. Но если настаиваешь, то это будет ночь в холодном конюшенном блоке и еще более холодный душ позже. Не могу тебе позволить два утра подряд пользоваться горячей водой.
– Когда ты возвращаешься? В Лондон, я имею в виду. – Меняем тему. Подальше от секса.
– Сначала в салон. Потом в гостиницу трахаться. – Ладно, я пыталась. – Затем, может быть, перекусим, потому что утром ты поела как воробышек. А уже после – логистика и планирование. В смысле, разговоры о будущем.
Логистика. Планирование. Разговоры о будущем. Большие пугающие слова. Я не готова – вот, блин. Кажется, у меня начинается приступ паники. Ужас сковывает мои внутренности, и ком поднимается в горле. Я чувствую, как дрожу. Шаркая ногами по тротуару, я замедляю шаг, пока совсем не останавливаюсь.
Меня внезапно разворачивают, руки Рори на моих плечах.
– Дыши, – нежно просит он. – Нам некуда спешить. Мы поговорим, когда ты будешь к этому готова.
Обняв меня, он целует мою голову, когда рядом открывается дверь, и раздается знакомый звон, за которым следует взволнованный голос Джун.
– Бегом сюда, прежде чем разверзнутся небеса. Небо черное, как ад! – Снова раздается звон, когда дверь закрывается.
– Нас поймали, – тихо смеется Рори в мои волосы.
– Они все еще наблюдают? – Мне так не хочется поворачиваться.
– Ну, – отвечает он, наклоняя голову. – Кажется, твоя светловолосая подружка, та, что с большими буферами, устроила в салоне что-то вроде плясок.
– Это ее победный танец.
– Очень хороший танец. Ой, осторожнее, мои ребра!
– А ты не пялься на буфера моей подруги.
– Как же мне не смотреть? Это просто ... Да, идем, – добавляет он, беря меня за руку, когда большая капля дождя падает мне прямо на лоб. – Предстанем перед расстрельной командой.
– Ха! – кричит Нэт. – Подожди, когда я ей расскажу. Я знала, что тебя что-то удерживает в том домище!
– Оставь Айви в покое, – отвечаю я. – Хотя бы пока она не вернется домой.
– Долго ждать не придется, дорогуша, – добавляет Джун, ласково похлопывая меня по руке, когда проходит мимо. – Она возвращается в конце недели. – Наклонив голову, Джун благосклонно смотрит на Рори.
– Уже? – спрашиваю я, развернувшись на пятках и вопросительно глядя на Нэт.
– Да, очевидно, она договорилась со своим прежним боссом. Она говорит, что проблема решена, и она возвращается домой.
– И я так этому рада, – вставляет Джун.
– Не могу сказать того же про себя, – добавляет другой голос.
– Фин, это Тед, новый стилист. – Я замечаю отсутствие энтузиазма у Нэт, и это странно, учитывая, что Тед как раз в ее вкусе. Я имею в виду, что какое-то маленькое пушистое существо прикреплено к его лицу.
– А я Рори, – представляется он сам. – Извините Фин за ее невежливость, у нее была тяжелая ночь.
Я нетерпеливо разворачиваюсь к нему, и тут дверь снова открывается.
– Еще раз здравствуйте! – Как раз то, что мне нужно, проклятая Мелоди. Что ж мне так не везет. – Как раз вовремя, – говорит она, стряхивая капли дождя с зонта и продолжая бессмысленно болтать. – Выходя из дома, я подумала, что лучше вернуться и взять зонтик. Как оказалось, я была права – только посмотрите, что творится снаружи! О, привет! Наташа сказала, что на этой неделе появится новый стилист, но я не ожидала, что вы будете таким – таким...
– Кажется, у нее начались судороги, – шепчет Нэт.
– М-м-м-мужественным, – произносит она почти нараспев, в стиле Ширли Бэсси, подкрадываясь к Рори и разглядывая его, словно он самый вкусный кремовый торт из всех тортов.
– Я бы сел в его кресло, – бубнит Тед, и Рори начинает смеяться. – Он может взлохматить меня в любое время. Что? – добавляет он. – Это такая стрижка.
И тут я понимаю, почему Нэт не так уж впечатлена. Несмотря на то, что он здесь не совсем к месту, я думаю, они станут лучшими друзьями.
– Что ж, Бол-Мелоди, мой горшочек с воском греется, – заявляет Нэт. – Что скажешь, если мы пойдем и позаботимся о твоем плохише?
– Что, прости?
– Твой куст сам себя в порядок не приведет.
Мелоди краснеет и, заикаясь, начинает оправдываться, что ей всего лишь нужно покрасить ногти, но всё же следует за Нэт в процедурный кабинет.
– Ну, Тед, – говорит Джун. – Твой клиент на одиннадцать часов прибудет с минуты на минуту. И я прошу тебя, постарайся не заваливать это место волосами. Я понимаю, что мы салон, но подмести за собой займет всего пару секунд. – Она натянуто улыбается ему, прежде чем схватить меня за руку. – Тебе палец в рот не клади, – восхищенно шепчет она. – Он великолепен. – Она сжимает меня, ее морщинистые руки обманчиво сильны.
– Все хорошо? – мой вопрос всего лишь формальность. Я знаю, что с Джун у руля, всё будет в порядке.
– Ах, да, дорогая. Как всегда, куча дел, и я так рада, что Айви приезжает в выходные.
– Она действительно возвращается? Айви едет домой?
– Все проблемы с договором разрешились, так она сказала.
– Дерьмо собачье, – шепчу я. – Хотелось бы знать, что происходит.
– Я тоже так думаю, – отвечает Джун. – Но у нас будет достаточно времени, чтобы надавить на нее, когда она приедет. Почему бы тебе не поставить чайник? Я принесла булочки.
Я даже не успеваю придумать какой-нибудь вежливый отказ, когда из зала ожидания доносится голос Рори. Я замечаю, что он чувствует себя как дома.
– Надеюсь, вы их сами испекли.
– Дерзкий мальчишка! – восклицает Джун. – Разве я похожа на ту, кто довольствуется покупными?
Я захожу на кухню, и легкая дрожь пробегает по позвоночнику при звуке шагов Рори. Могла бы и догадаться, что он не станет ждать.
– Я по-прежнему считаю, что нам стоит заглянуть в гостиничный бар, прежде чем отправиться в номер. После булочек, конечно же.
– Зачем? – спрашиваю через плечо. – Чтобы напоить меня и выведать все мои секреты?
– Вообще-то я думал напоить тебя и выманить из трусиков. Напоить в достаточной мере, чтобы соблазнить. – В крохотной кухне он подходит ближе и притягивает меня к себе за бедра. – Но оставить достаточно трезвой, чтобы насладиться этим.
– Или мы могли бы просто поехать на работу. Если учесть, что сейчас рабочий день и все такое. – Я немного отодвигаюсь в сторону, его прижатое ко мне тело не дает ясно мыслить. – Кроме того, я днем не выпиваю.
Это абсолютное вранье; я без зазрения совести могу выпить днем. Да и кто, блин, не может?
Рори прислоняется к противоположной столешнице и, оглянувшись через плечо, пока достаю кружки и чай, кое-что привлекает мое внимание. Я прижимаю кружку к груди не столько из-за того, что он засовывает руки в карманы, а больше потому, к чему его действия приводят. Мое сердце громко стучит, ба-бах, потому что я вижу очертания того, чего не должна, и нахожу это твердым – очень? Полу? – то есть трудным оторвать взгляд.
– Т-ты всегда носишь джинсы на работу? – Ему определённо стоит, он потрясно в них выглядит, но это жалкая попытка отвлечь. – Учитывая, что ты в самом деле олигарх и всё такое. – Очень жалкая попытка, и по его тону понятно, что он ее разоблачил.
– Крошка, возможно, тебе стоит перестать на меня так смотреть. – Божественные рокочущие сексуальные звуки.
Я выключаю чайник и, развернувшись, прислоняюсь к столешнице и копирую его позу, однако делаю это после того, как принимаю нейтральное выражение лица.
– Смотреть как?
– Словно ты умираешь с голоду и только что увидела сочный кусок мяса.
– Конец-ку-кусок? – Черт возьми, оговорочка по Фрейду? – Я-я и не заметила, что смотрю на тебя как-то странно. Т-ты, должно быть, грезишь.
– О, да, – наклонив голову, говорит он, и я прекрасно понимаю, о чем конкретно он грезит. – И ты тоже. Думаешь, я не знаю, о чем ты мечтаешь, когда так на меня смотришь?
Молчание затягивается, и мои щеки начинают гореть. Не так уж и весело, когда тебя высмеивают, и я не могу сдержать свою реакцию, когда смотрю на него, особенно при виде его конца в штанах. Фу, неужели я только что об этом подумала? С такой скоростью мне придется носить темные очки в помещении.
– Не понимаю, как это возможно, – отвечаю я, чувствуя, как мой взгляд скользит вниз по груди. Опять.
Плечи Рори начинают трястись, глаза закрываются, и он запрокидывает голову назад и тихо смеется.
– Не хочу расстраивать, но я не думаю о тебе. – Не-а, нисколечко не думаю о том, что могло бы случиться, протяни я руку. Что будет делать мой язык, пока моя рука скользит вниз...
– Значит, прямо сейчас ты не смотришь на мое хозяйство. – Так нечестно, вселенная. Будь паинькой!
– Перестань! – сдавленно произношу я и закрываю глаза руками. Не знаю, ради его или моего собственного блага. Внезапно Рори оказывается передо мной, отнимая мои руки от лица и прижимая их ладонями к своей груди. Взгляд его серебристо-серых глаз бросает мне вызов, когда он опускает наши руки вниз, скользя по его твердому прессу. Устремляясь ниже, прежде чем остановиться вплотную на его промежности.
– Тридцать минут, – хрипло бормочет он, прижимаясь ко мне.
Этого времени будет недостаточно.
– Что? – Я наклоняю голову и начинаю моргать, клянусь, что не специально.
– Тридцать минут. На булочки. Затем мы находим кровать, и весь оставшийся день я трахаю тебя до беспамятства.
Я открываю рот, чтобы ответить – возможно, чтобы сказать "да, пожалуйста" – когда резкий голос пронзает крошечное пространство.
– Святые угодники, что здесь происходит?
Находясь в шоке, первое, что испытываю, это чувство вины, и пытаюсь отдернуть руки. Пытаюсь в данном случае ключевое слово, так как Рори крепко их сжимает.
– Чем могу помочь, дорогуша? – вопросительно изогнув бровь, Рори поворачивает голову в сторону Мелоди и небрежно продолжает. —. Вот только мы немного заняты.
– Немного за-заняты! У вас совесть есть?
– Ну, я бы сказал, смотря что вы под этим подразумеваете. Видите ли, не я тут визжу как хабалка.
– Финола. – Мое имя звучит как предостережение. Я чувствую, как съеживаюсь, хотя стоит упомянуть, что обычно меня коробит от одного только звука моего имени. – Финола, лапочка, – повторяет она, на этот раз мое имя звучит скорее, как мольба. – Ты ведь не хочешь, чтобы люди неправильно поняли. Ты не в том эмоциональном состоянии, чтобы кувыркаться с такими, как он.
– Что? – У меня голова идет кругом, потому что если кто–то здесь и не в том состоянии, то это я.
– Я тебя вычислила, – скрестив руки на груди, Мелоди бросает ледяной взгляд на Рори. – Я тебя узнала. Твоя мать была разлучницей, соблазнявшей того беднягу бросить свою больную жену. Но ты не навредишь моей подруге!
– Болячка, то есть Мелоди…
– Это правда! – вскрикивает она. – Так сказала моя бабушка. Она работала сиделкой у этой бедной женщины, пока та не умерла!
– Ты не знаешь, о чем говоришь, – отвечает Рори, поднимая наши сплетенные руки к своей груди. – Поэтому отвали.
– И позволить тебе воспользоваться бедной, беззащитной вдовой? Ни за что.
Он смотрит на меня сверху вниз, его взгляд пристальный и растерянный, требующий объяснений. Объяснений, которые я не могу дать, потому что буквально не могу говорить. Шок, смущение и страх сковывают мой язык.
– Успокойся, Мел, – говорит Наташа, протискиваясь в комнату. – Может, сейчас она и бедна, но не беззащитна.– Она ободряюще мне улыбается. – Кстати, чайник закипел.
– Нет, но она скорбит! – визжит Мелоди.
– Не разведена? – сомневаюсь, что кто-нибудь кроме меня слышит его вопрос.
Я все еще не в состоянии что-либо сказать, когда Нэт произносит своим лучшим голосом в стиле Крестного отца,
– Маркус Петтифер пошел на корм рыбам, улавливаешь?
– Это твоя фамилия по мужу? – влезает Мелоди. – Почему она мне кажется мне знакомой?
– Заткнись, – бурчит Нэт, когда Мелоди подносит руку ко рту.
– О боже, – выпаливает Мел сквозь растопыренные пальцы, и инстинктивно я понимаю, что она собирается сказать дальше. – Петтифер, мелкий воришка Шейха! Так ведь они прозвали твоего мужа? – Они. Она имеет в виду прессу. – Он украл миллионы... Твои шкафы были набиты дизайнерской обувью и сумочками! И ты разъезжала в роллс-ройсе, в то время как вашей прислуге не платили полгода!
– Я не знала об этом, – возражаю я. – Они мне ничего не говорили. До тех пор, пока он не умер. Я его не убивала! – Я фактически взвизгиваю, когда понимаю, что сказала. Серебристый взгляд Рори превращается в сталь, заставляя меня поморщиться. – Я ... я этого не делала, несмотря на то, что писали в газетах. Я же говорила, что ты не захочешь знать, – чуть не плачу я.
– Ох, черт. – Тело Нэт, кажется, обмякло. – Ты ему не рассказала?
– А вообще собиралась? – тихо спрашивает Рори, все ещё держа мои руки в своих.
– Я не знала, как сказать. Предполагалась, что произошедшее между нами не будет ничего значить. – Он выглядит так, будто испытывает физическую боль, и у меня сжимается сердце. – Но теперь значит. О, Рори, правда. Рори, пожалуйста. Ты делаешь больно моим рукам.
Его пальцы расслабляются. Но я не хочу, чтобы он отпускал мои руки. Или отходил от меня.
– Посмотри, что ты наделала, – сердится Нэт, обращаясь к Мелоди. – Если бы не совала свой нос, куда не просят, этого бы не случилось.
– Я? Это из-за ее романов с богатенькими шейхами ее муж покончил с собой.
– Откуда, мать твою, ты взяла эту хрень?
– Из газеты, – обиженно отвечает она.
– Из надежного источника новостей, чья вчерашняя первая страница гласила: "Умпа лумпа позволил мне отсосать его Вилли Вонку"? Да ты ни хрена не знаешь, тупая корова. Ты – посмешище, как и твой долбаный брак.
– Я не позволю тебе так со мной разговаривать! – Мелоди выпячивает грудь, как возмущенная курица.
– А почему бы и нет? Все так говорят. Думаешь, еще не все в деревне знают, что "мой Ллойд" так много работает только потому, что терпеть не может свою жену?
– А я буду благодарна, если ты не будешь вмешивать сюда моего мужа.
– Конечно, почему бы и нет, – взмахнув руками, отвечает Нэт, ее голос становится громче. – И все же мне интересно, знает ли он, что в его жене побывало больше пальцев, чем в десятилетнем шаре для боулинга.
Апоплексия—хорошее слово. Оно также идеально описывает состояние, в котором прямо сейчас находится Мелоди. Она выглядит так, словно задыхается и в то же время готова лопнуть – вены выступают у нее на лбу – прямо перед тем, как она набрасывается на Нэт. Что, на мой взгляд, является ошибкой, потому что Нэт по крайней мере на восемь дюймов выше ее.
–Я тебе покажу! – кричит она. Как берсеркер. Настоящий неустрашимый воин.
– Ну попробуй, – смеясь, отвечает Нэт и разводит руки в стороны. – Ну давай – да я тебя на куски порежу! – За долю секунды, пока она запрокидывает голову, взгляд Мелоди перемещается на нож рядом с булочками Джун.
– Нет! – кричу я, пока Мелоди протягивает руку. Внезапно чашки, чайные пакетики, флаконы с оттеночными составами и тюбики с краской для волос рассыпаются по сторонам, когда Рори тянется к обезумевшей женщине, отрывая ее от пола.
– Ну все, хватит! – орет он, приподнимая ее чуть выше и подальше от ножа.
– Я ей покажу! – снова взвизгивает она, вырываясь из рук Рори. – Она больше не будет так обо мне говорить!
– Почему нет? Это же правда, – подначивает Нэт.
– Ты.– Рори тычет пальцем в Нэт. – Делаешь только хуже. А ты, – говорит он, бросая на меня взгляд. – Я не могу ... не здесь. Я разберусь с этим, – заявляет он, слегка встряхивая безумную Мелоди. – Ты придешь и найдешь меня. Ты знаешь, где. И, Фин? Будь готова на какое-то время задержаться, потому что, мне кажется, тебе есть, о чем рассказать.
И с этими словами он ловко выносит свой лишившийся рассудка груз через открытые двери.
– Эй, Мелоди. Звонили с сайта TripAdvisor! – выкрикивает на прощанье Нэт. – Просили передать, что твоя вагина заняла первое место, как самый посещаемый уголок в Шотландии!
– Я тебе пи**лей навешаю! – кричит она в ответ, ее голос разносится по коридору.
– А я всем расскажу, что у тебя рыжий лобок!
– Это лишнее, – говорю я, все еще слыша удаляющиеся протесты Мелоди.
– Мне от этого легче, – возражает Нэт. – Меня от нее затряхивает. Она настоящая блядища – пи*да с ушами.
– Кто?
– А что имел в виду высокий, мрачный и сексапильный, когда сказал, чтобы ты его нашла?
– Он не мрачный. – Не слишком.
– Настроение у него уж точно было такое, – продолжает она. – Так что, он имел в виду найти его сейчас или, когда он немного придет в себя?
Черт возьми.
– Он сказал, чтобы я встретилась с ним – в особняке.
Глава тридцать седьмая
Фин
– Черт возьми, весь мир против меня.
– Что? Что такое? Кому я должна надрать задницу?
– Никому. – По крайней мере, пока. Я сижу в крошечном "фиате" Айви у перешейка, который скрывается под водой прямо на глазах, под дождем, барабанящем по лобовому стеклу с такой силой, что дворники едва справляются с этим ливнем. Рискованно было бы пересекать перешеек на внедорожнике. А в этой малюсенькой итальянской жестянке меня смоет в мгновение ока.
Я поехала за Рори прямиком из салона. Он, может, опередил меня на полчаса, не больше. Мне следовало сразу же бежать за ним, но я запаниковала и засомневалась. Будет ли он по-прежнему меня хотеть? Неужели я еду к нему лишь с тем, чтобы быть отвергнутой? Но тут был только один выход – мне нужно его найти. Объясниться. Сказать ему, как много он для меня значит.
Время и прилив не ждут. Чтоб тебя, природа. Только благодаря Нэт на том конце телефона я ещё не выплакала все глаза.
– Ты ещё там?
– Да. Да, я тут. Но не там, где бы мне хотелось быть, потому что грёбаный прилив начался. – Я не буду плакать или рыдать, но я не говорила, что не буду ныть.
– Вот блин. И что делать?
– Буду просто сидеть тут и пялиться на океан, пока он не отхлынет обратно. – Сидеть и пристально вглядываться в узкую полоску суши, размышляя при этом, какая же я неудачница.
– Не будь дурой. Не один час пройдет, пока станет безопасно пересекать перешеек. Возвращайся обратно, и мы что-нибудь придумаем.
– Мне тут уже ничем не помочь. И что если Болячка опять заявится?
– Маловероятно. Она теперь нескоро нарисуется, особенно после того, как показала сегодня свое истинное я.
– Я такая тупо…
