Текст книги "Крайне аппетитный шотландец (ЛП)"

Автор книги: Донна Алам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Стоило ожидания?

Мое горло сжимается, усиливая чувство жжения. Как она узнала? Мгновение спустя я понимаю, что она говорит о выпивке.

– Спроси меня об этом снова через пару часов. – Я ставлю стакан, когда встаю, и наши взгляды встречаются. Я не совсем понимаю ее реакцию. Удивление? Шок? Внимательно слежу за выражением на ее лице и практически замечаю, как зрачки Фин расширяются.

Эти темные омуты страсти, словно доза в вену.

Еще лишь один раз.

Мы все говорим неправду, но хуже всего то, что мы обманываем сами себя.

Я подхожу к кровати, и Фин выпрямляется, ложась на спину. Она не говорит, по крайней мере словами, у нее перехватывает дыхание, когда я наклоняюсь, опираясь руками по обе стороны от ее головы. Фин раскрывает губы в тихом приглашении, но я не целую ее. Пока нет.

– Не дразни.

Предостерегает она шепотом, ее дыхание касается моей щеки, и я перевожу взгляд на ее розовые губы в тот самый момент, когда Фин облизывает их. Электричество пульсирует по моему телу, ощущение настолько головокружительное, словно она облизала не губы, а головку моего члена. Господи, я это практически вижу, почти чувствую, мои руки дрожат, когда я приближаюсь к ее губам.

– Крошка, я не дразнюсь. Я отдаю должное. – Мои слова чуть громче шепота. – Сначала пир для глаз, потом удовольствие для языка.

Наши губы встречаются, и, если бы намерения можно было измерить поцелуями, в данном случае я стремлюсь к обладанию. Мне хочется быть еще ближе, когда я погружаюсь языком в ее рот снова и снова – знакомя со вкусом виски, стоимостью пятьсот фунтов, с нотками тоски и желания. Страх перед чувством такой силы заставляет меня оторваться от ее губ, моя грудь тяжело вздымается, пока я смотрю вниз на Фин. Ярко-розовые губы на таком бледном лице.

– Не останавливайся, – шепчет Фин, сжимая в руках мою футболку и ясно давая понять, что мои мысли отражаются на моем лице.

Я ненадолго замираю, затем, опираясь на одну руку, хватаюсь другой за футболку и стягиваю ее. Фин проводит руками по моей груди так, словно я только что подарил ей Рождество.

– И это тоже, – произносит она, дергая за ремень. – Поторопись, Рори.

– Сначала дамы.

Пару мгновений спустя мы вместе снимаем с нее леггинсы и спортивный лифчик, и в спешке я не могу точно сказать, мешают ли ее ноги или помогают стянуть с меня джинсы. Пряжка ремня звякает, когда они падают на пол, и я залезаю на кровать, нависая над Фин, и обхватываю ногами ее бедра. Внезапная вспышка удовольствия проносится по моим венам от вида ее наготы, от ее напряженных сосков, цвет которых такого же оттенка, как румянец, появившийся на ее груди от возбуждения.

– Только посмотри на себя. – Мои слова прерываются легкими поцелуями, Фин вздрагивает подо мной, и я изо всех сил пытаюсь не потерять контроль. Я провожу губами по ее челюсти – касаясь языком и посасывая. Ласкаю ее шею. – Как ты стала такой чертовски прекрасной?

Фин фыркает, ее печальный ответ едва слышен.

– Если бы только знал.

Ее тон привлекает мое внимание, при этом я не осознаю, что втягиваю между губами кожу на ее шее, пока мои зубы не сжимаются, и Фин стонет. Это полное дерьмо, но от ее ответа моя кровь закипает – он возвращает меня на кухню, когда я искал слова песни в телефоне.

– Не надо. – Я поднимаюсь на колени, широко раздвигая ее бедра и с силой сжимая их пальцами, достаточно, чтобы оставить отметины. – Просто, бл*дь, не смей. Если я говорю тебе комплимент, в ответ хочу получить лишь благодарность. Словами или действиями – мне без разницы.

Я рассержен, возбужден и растерян. Мои пальцы сжимаются сильнее, пока я смотрю вниз на полоску розовой, набухшей плоти. Зрелище настолько соблазнительное, что я опускаю на нее ладонь, слегка вращая запястьем. Мой взгляд поднимается вверх по ее телу, ожидая увидеть признаки шока или гнева.

Но чего я не ожидал, так это потемневших от возбуждения глаз.

Чего не предполагал, так это того, что ее тело качнется навстречу моей руке.

Чего не мог себе вообразить, так это дразнящих звуков ее учащенного дыхания.

– Так-то лучше. – Я скольжу ладонью вниз, проводя двумя пальцами по ее скользким губкам. – Именно этого я и хочу, – хрипло добавляю я, вводя их внутрь до самых костяшек и сгибая.

Фин реагирует на мои действия так, словно ее ударило током; и это возбуждает. Ее всхлипы превращаются в страстные стоны. Она выглядит великолепно, когда поднимает руки к подушке по обе стороны от своей головы, она так отличается от вчерашней сердитой Фин или нерешительной, какой была раньше.

И положение ее рук? Любой стоящий мужчина знает, что это значит.

Она хочет, чтобы ее связали, но не может заставить себя сказать об этом.

Не двигая пальцами, я наклоняюсь над ней и велю Фин вытянуть руки над головой.

– Тебе ведь это нравится, крошка? – хрипло спрашиваю я.

Когда я обхватываю ее запястья свободной рукой, мне не нужно слышать ее утвердительный стон, так как ее внутренние мышцы крепко сжимают мои пальцы, пока я провожу языком по ее шее. Лаская. Посасывая. Оставляя отметины.

– Тебя раньше когда-нибудь связывали?

– Было дело, – неуверенно шепчет она.

Мне становится не по себе, а ее тело замирает от моего ледяного тона.

– С ним?

Черт. Черт. Черт.

Я прижимаюсь лбом к ее плечу и делаю глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки, осмыслить свою реакцию. Осознать, что я чувствую. Понять, какого хрена я об этом спросил. Примерно в это же время до меня доходит, что мои пальцы, все еще находящиеся в ней, тоже перестали двигаться.

– Т-только однажды. Это было всего один раз. – Ее слова, хотя и должны были успокоить, вызывают другие вопросы.

– Один раз?

– Мы... его не интересовало подобное.

Что за долбанный неудачник. Трофеи принадлежат победителю, приятель.

– Чего еще он не делал? – я пытаюсь сдержать усмешку, едва касаясь ее рта и подбородка губами, не позволяя ей приблизиться ко мне. И вместо того, чтобы продолжить ласки пальцами, я прижимаю большой палец к клитору. – Не шлепал тебя? – поддразнивая, обвожу его. – Не связывал тебя. Что за слабак?

Кстати, это был риторический вопрос.

– Рори.

Мое имя больше похоже на вздох, который я хочу поймать губами. Который жажду ухватить. Я чуть сильнее прижимаю палец к клитору, ее грудь трется о мою, ее соски – твердые, сладкие вершинки. У меня так много идей, к чему все это могло бы привести, но ощущение ее извивающегося подо мной тела означает, что я не особо слежу за словами, слетающими с моего языка. Не думаю, что был когда-либо таким возбужденным, как сейчас.

– Да ладно, крошка. Чего еще он не делал? Расскажи мне.

– О-он никогда не ласкал меня так, как ты. Языком с пирсингом.

Языком с пирсингом? У меня когда-то был пирсинг; штанга на языке. Не то, чтобы Фин об этом знала; это была чисто подростковая глупость. Сбитый с толку. Чертовски возбужденный. Ничего не понимающий. Мозг в отключке. Все это и многое другое отвлекает мое внимание. Если я не овладею ею в ближайшее время, то слечу с катушек и перегрызу столбик кровати, мать твою.

– А тебе это нравится. Так ведь? – Я оглядываю ее тело снизу-вверх и встречаюсь с наполненным желанием взглядом. – Ты бы хотела, чтобы я вылизал тебя от попки до клитора.

– О, боже, да.

– Бедная, миленькая крошка. У нее был муж, который не мог как следует поработать ртом. – Может я и улыбаюсь, но уверен, что моя улыбка подпадает под параметры дерьмовой сексуальной политики. – Я мог бы дать ему пару советов.

– Ты... – произносит она, тяжело дыша и извиваясь, возможно, от того как мой палец ласкает и дразнит ее. То сильно надавливая, то едва касаясь. То жестко, то чуть-чуть лаская. – Ты мог бы вести курсы... и заработать состояние.

– Лестью можно всего достичь, но не сегодня. Я на грани. Мне нужно войти в тебя.

И, очевидно, я сказал это вслух, судя по тому, как Фин крепко обхватывает меня ногами и шепчет:

– Да, черт побери!

Нависая над ней, я беру член в свободную руку и скольжу по ее скользкой горячей киске. Мои ноги дрожат, пресс напрягается, и это все, что я могу сделать, чтобы не овладеть ею прямо в этот момент. Но я хочу лишь этого. Жажду почувствовать ее без каких-либо преград. Хочу толкнуться немного глубже. И тут, высвободившись из моей хватки, Фин тянется вниз и хватает мой член...

... и направляет меня домой.

Ругательство и ее имя с шипением вырываются из меня:

– Охереть, Фин – когда расплавленная лава разливается вниз по позвоночнику через вены. Это неизведанная территория – секс без презерватива. Это опасно, и идет вразрез с моими принципами, но я не могу привести в соответствие свое тело и разум. Особенно, когда Фин приподнимает бедра, ее пальцы все еще между нами, скользкие и мокрые.

Я следую инстинкту – абсолютной жажде спаривания. В этом нет ничего искушенного или опытного. Я ненасытен, похоть одолевает меня, и вращая, я двигаю бедрами вперед-назад. Рот становится напряженным в попытках прикоснуться, поцеловать и трахнуть.

И мы вне всякого сомнения трахаемся.

– О, боже. – Выдыхает Фин, ее губы розовые и развратно приоткрыты. Она проводит рукой по кубикам моего пресса. – Я тащусь от того, какой ты твердый.

Я хрипло смеюсь, учитывая, что ее слова можно понять по-разному. Тем более, ее пальцы только что обхватывали мой член. Как насчет такой твердости? Я упираюсь коленями в матрас, отчего изголовье кровати бьется о стену.

Когда кровать первый раз ударятся о стену, Фин смеется, низко и чувственно, но уже мгновение спустя, мы снова становимся серьезными. В погоне за удовольствием. Она хнычет, все снова меняется, я сбиваюсь с ритма, когда ее киска начинает пульсировать вокруг меня. Фин выгибается, двигаясь навстречу моим толчкам. Мое имя, больше похожее на рык, чем на "Рори", слетает с ее губ, она крепко сжимает мою задницу и вскрикивает.

Эта женщина прекрасна в любое время дня, но сейчас... это превосходит все возможное.

Я трусь об нее – погружаюсь в нее, мой разум почти в отключке. Я желаю эту женщину. Хочу владеть и обладать ею. Отголоски ее оргазма убивают меня, ласкают, приближают мою собственную разрядку.

Мои яйца сжимаются. Я хочу наполнить ее.

– О, черт, такие ощущения...

Ни с чем не сравнимо.

– Твою мать, Фин. Ох, охренеть.

Просто трахай меня отныне и навсегда. Позволь мне наполнить тебя своей...

– Господи! – я резко отскакиваю, словно меня ударило током.

– Что такое? – Спрашивает она тихим, хриплым голосом, приподнимаясь на локтях, и тянется пальцами к моей руке. Мой член подрагивает между нами, и я уверен, что, должно быть, выгляжу как сумасшедший.

– Я почти кончил. – Шиплю в ответ и крепко сжимаю головку члена. – Мы не... Я не взял презерватив.

– Все нормально, – говорит она. Согнув колени, Фин садится в такую же позу, как и я.

– Нет, ты не понимаешь. Я никогда, то есть вообще никогда не трахался не надев что-либо.

Фин вопросительно приподнимает бровь, при обычных обстоятельствах я бы назвал этот взгляд очаровательным. Но не сейчас.

– Носки? Однажды я занималась сексом в лифчике. Я могла бы одолжить тебе что-то подобное, если хочешь.

Отшатнувшись от ее руки, я прикусываю губу, чтобы сдержать свои мысли; это не нормально и не смешно. Нежелательная беременность – проклятье для всех. Мне ли не знать и, трахая ее без защиты, я становлюсь лицемером.

– Эй, – снова пытается она, на этот раз касаясь моей щеки. – Все хорошо, обещаю. Я делала противозачаточный укол. Он все еще действует, по крайней мере, на какое-то время.

Выражение ее лица настолько откровенное, а слова – искренние. Почему я чувствую себя таким выпотрошенным?

– Позволь мне, – шепчет она, ее дыхание нежно касается моего лица. – Отпусти себя.

Ее руки на моем плече, я словно покинул свое тело, когда позволяю ей толкнуть меня на кровать. Обхватив ногами мои бедра, Фин садится сверху, направляя мой член туда, где ему самое место, во второй раз и выбивая из меня весь воздух.

– Ах, Рори. – Она выдыхает мое имя, когда начинает потихоньку покачиваться, боль в животе затихает, когда мои руки находят ее бедра. – Когда это пройдет?

– Крошка? – произношу я скрипучим голосом, мои губы пересохли, а горло охрипло.

– Это. Мы.

Ее слова, тихие и задумчивые, заставляют мое сердце биться чаще. Я крепко сжимаю челюсть, хотя у меня нет ответа, потому что я хочу этого; сейчас и навсегда, что бы это не значило.

– Не надо, – говорю я, когда она закрывает глаза. – Не закрывай глаза, смотри на меня. Пожалуйста.

Что она и делает. Ее руки прижаты к моей груди, наши тела сливаются в порыве страсти. Возвышаясь надо мной, Фин откидывает голову назад, мое имя полустоном-полукриком слетает с ее губ, когда она растворяется в оргазме, и именно в этот самый момент я понимаю, что эта женщина является именно тем, чего я никогда не хотел, и всём, что мне нужно.

Глава тридцать четвертая

Фин

Где-то в середине ночи я чувствую зов природы, и, когда свешиваю ноги с кровати, сильная рука обнимает меня за талию.

– Не уходи, – голос Рори хриплый ото сна и чего-то еще, трудно определить от чего именно.

– Мне нужно выйти, – отвечаю шепотом в темноту, хотя не уверена зачем.

– Выйти? – Рори крепче сжимает меня.

– В туалет.

– Ты ведь вернешься? – спрашивает он уже менее невозмутимо. Эти три слова выдают его волнение. Мне не нужны его дальнейшие разъяснения, моим глазам не нужно привыкать к темноте, чтобы увидеть выражение его лица, хотя я рада, что он не может видеть мое. – Я не хочу проснуться и обнаружить, что ты ушла.

У меня внутри все сжимается, и на глаза наворачиваются слезы, когда я отнимаю его руку от своей талии и притягиваю ее к губам, оставляя поцелуй на внутренней стороне запястья.

– Обещаю, – отвечаю я, опуская его руку на матрас, соскальзываю с кровати и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, когда открываю дверь. Рори лежит на боку с закрытыми глазами, его губы слегка вытянуты, словно для поцелуя. Он выглядит почти милым, как будто сон стер с него мужчину, оставив после себя только мальчика. Как бы я хотела, чтобы его вид не заставлял мое сердце ощущать такую... умиротворенность.

Лучше бы я не испытывала такого желания к нему.

К его губам. Рукам. Сердцу. К нему целиком.

Я отворачиваюсь, проглатывая образовавшийся в горле ком.

Когда я возвращаюсь в комнату, Рори лежит на спине, его огромное тело занимает почти всю кровать. Я откидываю одеяло и ложусь в постель, в которой отчетливо пахнет им, шампунем и пряностями, чем-то насыщенным и очень мужским. Сексом.

Матрас слегка прогибается под моим весом, Рори протягивает ко мне руку и прижимает ближе к себе, углубление между его плечом и грудью служит мне подушкой. Прижавшись к нему, я скольжу ладонью по калейдоскопу его цветных татуировок вниз к дорожке волос на твердом животе, и резко замираю, внезапно осознав, куда движется моя рука. Перестаю дышать, когда его мышцы напрягаются под моей рукой.

– Не останавливайся. – Слова Рори звучат хрипло и требовательно, его рука накрывает мою и тянет дальше вниз. – Пожалуйста. – Глаза по-прежнему закрыты, грудь вздымается от глубоко вдоха, он откидывает голову назад, толкаясь своим твердым членом в обе наши руки. С губ Рори срывается проклятье, когда он сжимает мои пальцы вокруг своей шелковистой головки.

Я приподнимаюсь на локте, его тихое дыхание нежно касается моей кожи.

– Да, именно так, – произносит Рори, задавая темп, моя рука все еще в его руке.

Иногда ты чего-то так сильно хочешь, что почти забываешь обо всех своих проблемах. О мыслях, переполняющих твой мозг, о всех "зачем" и "почему". О причинах, по которым ты сдерживаешься и защищаешь свое сердце от дальнейших страданий.

А иногда тебе просто хочется заняться оральным сексом.

В данный момент я не знаю, что из этого движет мной, когда я скольжу вниз по его телу.

Рори убирает руку, когда я склоняюсь над ним, становясь на колени между его мощных бедер. Наклонившись вперед, я провожу языком по длине его члена. Мое тело оживает от его стона – словно разряд тока, от которого соски сжимаются, между ног ощущается напряжение.

– Фин. – Мое имя, словно мольба, произнесенная шепотом. В попытке сдержать себя Рори сжимает руки в кулаки и снова разжимает. – Возьми меня в рот, – хрипло шепчет он, после чего более отчаянно добавляет, что звучит еще слаще, – пожалуйста.

Я обхватываю головку члена губами, и Рори издает стон, что-то между пыткой и восторгом. Его бедра приподнимаются, а тело изгибается, словно от боли, когда я почти касаюсь его основания. Крепко сжав губы и обхватив основание его члена рукой, я медленно ласкаю его языком, снова и снова скольжу вниз-вверх по его твердой плоти.

Пока трахаю его своим ртом.

Я увеличиваю темп, его движения становятся все более хаотичными, и он хрипло матерится.

– Твою мать. – Больше утверждение, чем ругательство. – О, господи, охренеть.

Я так сильно возбуждена, что могу оказывать на него такое влияние, что интимность этого момента, когда я ласкаю его своим ртом, настолько обнажает его чувства. Согнув ноги, он наконец-то запускает руки в мои волосы и без предупреждения или извинения кончает мне в рот.

– Боже всемогущий, у меня чуть сердце не выскочило из груди. – Прижав ладони к его мускулистым бедрам, я начинаю хихикать, и в следующее мгновение я прижата к его груди. – Я серьезно, – говорит он, хотя его взгляд говорит об обратном. – Мне кажется, у меня сердце остановилось.

– Хорошо, что я знаю, как делать искусственное дыхание.

– Твой рот затрахал меня до смерти.

Я снова хихикаю и, свернувшись калачиком, прижимаюсь к нему. Многое можно сказать о таких объятиях. И это моя последняя мысль.

Бледные лучи солнца просачиваются сквозь открытые шторы; постель теплая, но в комнате зябко. Мой нос похож на сосульку, и я зарываюсь глубже в одеяло.

– Доброе утро, крошка. – Рот Рори у моего плеча, его губы оставляют легкие поцелуи на коже, пока одна рука сжимает мою грудь, а другая обнимает за талию, притягивая меня к себе на подушку. – Похоже, радиатор вырубился.

– Да, такое с ним бывает.

– Ты расскажешь мне, почему оставалась тут ночевать?

Обернувшись через плечо, я смотрю на него.

– Я уже говорила. Не успевала уехать до прилива. Проще было остаться тут пару раз.

– Пару раз? – Его бровь вопросительно изгибается. – В сумке у двери слишком много одежды для того, кто иногда тут оставался.

– Я же девушка. Мы не путешествуем налегке. – Я роняю голову обратно на подушку. – Маньяк.

– Не, это было на прошлой неделе, когда ты меня продинамила. Довольно впечатляющая у тебя коллекция маленьких штучек. – Хотя я не смотрю на него, улыбка в его насмешке более чем очевидна. – Впрочем, не уверен, что слово "маленький" вообще относится к кое-чему из того, что я нашел. Некоторые из тех полосок кружева вообще ничего не прикроют.

– Еще больший маньяк. – Смеюсь я. – Я просто запихнула кое-какую одежду в сумку. Понятия не имею, что там было.

– Я разочарован, – отвечает Рори с насмешливым раскаянием. – Шикарные трусики, – бормочет он, раскатывая букву " р " по чувствительной коже моей шеи. – И ни одни из них не для меня.

– Так и есть, – содрогаясь, отвечаю я. И не из-за низкой температуры в комнате. – Я старалась избегать тебя, а не завлекать.

И вот она; правда, которую мы игнорировали каждый раз, оказываясь в постели.

– Да. Но иногда нет смысла бороться с приливами. – Его голос ласковый и нежный, в нем нет и следа озорства. Ну, не считая его языка, который оставляет влажный след на моей шее. И поцелуев. О, поцелуи. – И это слишком серьезная тема для разговора в такое, – он наклоняет голову через мое плечо, пытаясь разглядеть в окно солнце, которое скрылось за не предвещающими ничего хорошего тучами, – Я обирался сказать "прекрасное утро", но по крайней мере нет дождя. – Облокотившись на руку, Рори смотрит на меня сверху-вниз, его взгляд почти нежный. – Нет, утро все же прекрасное.

– Правда? Эй! – Внезапно я голая и замерзаю. Одеяло сдернуто, обнажая мою наготу. – Отдай обратно!

– Время принимать душ, – смеется Рори и натягивает одеяло между своих ног.

– Придурок, отдай мне одеяло! – Кричу я, хватаясь за него, внезапно обеспокоенная состоянием своих волос. Не то, чтобы это было важно, Рори не сводит глаз с моей груди, с моих напряженных сосков.

– Я вел себя по-джентльменски. – Но его взгляд говорит об обратном. – Просто даю тебе возможность первой воспользоваться горячей водой.

Я перестаю жаловаться, потому что дело вот в чем: этот дом почти невозможно прогреть и мыться здесь определенно неудобно, учитывая, что древним погружным нагревателем можно нагреть лишь около половины галлона горячей воды в день.

– Но, если ты не против холодной воды, я без проблем приму душ первым.

– Вот уж фиг, – отвечаю я, соскакивая с кровати и поспешно ступая по голому полу. – Северное море и то теплее!

***

– Я объявляю собрание открытым. – Рори стучит чайной ложкой по пустой кружке, заставляя вздрогнуть официантку, которая обслуживает соседний столик.

– Так что это? Деловой завтрак? А я-то думала, ты пригласил меня подкрепиться.

– Сама виновата, – отвечает он, окидывая взглядом не внушающее доверия заведение. Желтые обои в цветочек, облупившиеся от времени, и такие же потертые пластиковые скатерти. – Мы бы лучше узнали друг друга, и я бы накормил тебя где-нибудь в более приличном месте в субботу, если бы ты пришла.

– Значит, это не совсем деловая встреча?

– Вовсе нет. – Улыбаясь, отвечает он и тянется через стол к моей руке. – Сегодня я полностью настроен на личные и интимные темы.

– Ничего нового.

– И именно поэтому мы сегодня здесь.

– Серьезно? Я думала, что мы пришли позавтракать.

– Да, но, если бы не это, – он стучит указательным пальцем по столу с пластиковой скатертью, разделяющему нас, – я бы наслаждался вовсе не завтраком.

Я начинаю хмурится.

– А тобой.

Если бы я сказала, что выражение его лица в данный момент нисколько меня не возбудило, это было бы полное враньё. Мать честная!

– Итак, – продолжает он, загибая пальцы. – Значит, мы сидим за столиком, завтракаем и общаемся.

– Кажется неразумным, – парирую я.

– Но необходимым. – Он проводит рукой по своим густым волосам, откидывая их со лба. – И стол очень важен. Нам понадобиться на что-то выложить все карты.

– Карты, – повторяю я, отводя глаза в сторону. Серьезность – это что-то новенькое для него.

– Ты мне нравишься. По-настоящему нравишься, и я не помню, когда последний раз испытывал такое. – Он почесывает подбородок, потом опускает руку на стол, быстро постукивая по нему пальцами, как по барабану. – Очень, очень давно.

– О-о.

– Поменьше энтузиазма, – сухо произносит он. – Ладно?

Я морщусь, не зная, что должна на это сказать. Я знаю, что чувствую, хотя должна наоборот сдерживать свои чувства.

– Знаешь, ты меня не проведешь.

– Я и не пыталась, – поспешно отвечаю я и также быстро краснею, потому что я врунья и дурочка.

– Итак, перейдем к первому пункту повестки дня по более близкому знакомству…

– Я... Я на это не соглашалась.

– Не соглашалась, потому что это моя повестка. Мое собрание, понятно? Дай знать, когда будешь готова, – говорит он, наклоняя голову, чтобы одарить приближающуюся официантку обаятельной белоснежной улыбкой.

– Чай и два полных шотландских завтрака, – говорит она, звеня тарелками, когда опускает поднос на стол.

– А можно мне кофе, пожалуйста?

– Да, – отвечает она, чуть не уронив передо мной тарелку, хотя по ее выражению можно подумать, будто я спросила, чистое ли у нее белье. Она достает карандаш из гнезда с химической завивкой волос стального цвета. – Вам одну или две чашки?

Быстрый взглянув на Рори, уточняю.

– Одну. Эспрессо, пожалуйста.

– Либо пьете Nescafé, либо ничего.

– Э, ладно. Спасибо, – отвечаю я немного шокировано.

Запихнув поднос подмышку, она топает прочь. И тут я понимаю, что плечи Рори трясутся.

– Это было великолепно. Боже, да тебя уже для одного развлечения хватит.

– Повторяю еще раз... придурок. – Я краснею и утыкаюсь взглядом в свою тарелку, разглядывая ее содержимое. Бекон, квадратная мясная колбаса, яичница, грибы, тушеная фасоль – никогда не понимала, почему она приемлема для завтрака – жуткий черный или кровяной пудинг и самая настоящая шотландская картофельная лепешка.

Ах да, и тарелка тостов с толстым слоем масла.

– Я должна съесть всю эту гору еды или взобраться на нее? – бормочу я, взяв вилку и нарочно не обращая внимания на огромного викинга напротив, который кладет кусок бекона между двумя треугольными тостами и заглатывает этот бутерброд. – Мне никогда это не съесть..., и я могла оказаться вегетарианкой. – Он не спросил, просто заказал. Хорошо, что этим утром мне нравится альфа-самец.

Продолжая жевать, Рори окидывает меня задумчивым взглядом.

– Но это же не так.

– Не так, но может я хотела что-то другое.

– Разве похоже, что тут подают яйца с копченым шотландским лососем, сбрызнутым ликером Бенедектин и посыпанным органическим укропом?

– Я даже не уверена, что такое существует.

– Либо это, либо овсянка. Будь паинькой и ешь свои углеводы. Они тебе пригодятся после прошлой ночи. – Я бросаю на него сердитый взгляд, презрительные слова и яичный желток на кончике языка, когда он добавляет: – После той пробежки.

– Не имею ничего против углеводов. Я боюсь сердечного приступа. – Снова взяв вилку, я едва избегаю столкновения с моей только что прибывшей двухпинтовой кружкой растворимого кофе, поданной с подозрительным взглядом.

– Здесь вешают женщин как ведьм и за меньшее.

– Неправда, – возражаю я. – В этой части Шотландии никогда не было судов над ведьмами.

– Так ты знаток истории?

В ответ я небрежно пожимаю плечами, и когда становится понятно, что моего жеста недостаточно, добавляю.

– Я тут росла. – Я в буквальном смысле могу откусить себе язык. – Какое-то время.

– Я помню, – произносит Рори, сверкая глазами и стряхивая хлебные крошки с пальцев. – Мама – шотландка.

Чувствую, как меняюсь в лице прежде, чем вспоминаю обрывки нашего разговора в баре.

– Хорошая память.

– Я в этом мастер.

Не уверена, что у меня полностью получилось придать лицу непринужденное выражение – в конце концов, кажется, он не все обо мне помнит. Скажем, э-э, ну... как лишил меня девственности?

Также у меня не выходит сдержать пренебрежительное фырканье.

– Что я такого сказал?

Я запихиваю в рот полную вилку грибов, умудряясь пробормотать.

– Ничего.

– Получается... – Рори тянется к серебристому чайнику, стоящему между нами, в наши дни такой посудины уже нигде не увидишь. Налив себе чай, он указывает на пустую кружку, но я мотаю головой. – Хм. Не совсем шотландка.

– Думаю, мы давно уже установили, что во мне есть немного шотландского.

– А иногда и чуть больше. – Я чувствую, как краснею больше от его внимания, чем от инфантильного и поддразнивающего тона. Да, он поглощает свой завтрак с приличной скоростью, но при этом, смотрит на меня так, словно собирается отодвинуть тарелку и съесть меня. – Что еще?

– На самом деле мне не удобно говорить о себе.

– Прошу занести это в протокол. И?

– И... и я не хочу.

– Съешь тост, – предлагает он, толкая ко мне серебряную тарелку. Я беру кусочек остывающего хлеба и откусываю. – Как давно ты... – Он замолкает, как будто подыскивает более мягкое слово.

– Одна? – поспешно спрашиваю я. – Около четырех месяцев.

– Хм. Логично.

– Ты и твое внимание к вещам? – мой ответ полон сарказма.

– Какая-то ты колючая сегодня утром. Как крошечный ежик.

– Неправда.

– Как угодно. Ты живешь с мамой?

– Ты скажи мне, – отвечаю я, скрещивая руки на груди.

Рори замирает с вилкой в воздухе, пристально разглядывая мое лицо, словно может определить по нему ответ.

– Это объяснило бы, почему ты прячешься в маленьком домишке без отопления.

– Там есть отопление, просто не всегда, – пожимаю плечами.

– Но?

– Ты намеков не понимаешь?

– Меня не провести, – широко улыбаясь, отвечает он.

– Что?

– Я тот еще калач. Ну, типа тертый.

– О, боже, Рори, какая глупость, – восклицаю я, роняя тост на тарелку. – И я остановилась у друга. Знаешь, ты похож на похотливого пса. – Как только слова слетают с языка, я понимаю, что превратилась в менее красноречивую версию Айви.

– Я хоть и наслаждаюсь завтраком, но не сказал бы, что испытываю такой энтузиазм.

– Я имела в виду, что ты очень настойчив!

– Не сомневаюсь в этом, но я все еще не знаю, где ты живешь.

– У друга. – По большей части. Взяв вилку, я отламываю кусочек картофельной лепешки и засовываю в рот.

– У блондинки с буферами или у той, что напилась? – Уголок его губ приподнимается, выражение лица становится немного циничным. – Только не говори, что у этого остолопа.

– Остолопа?

– Ага, того из тренажерного зала, который не может засунуть руки в карманы своих штанов из-за размера бицепсов. Ему нужно уменьшить потребление допинга.

– Допинга? А, ты имеешь в виду стероиды. Сомневаюсь, Мак всегда был большим. – Большим, но не таким внушительным, как человек, сидящий напротив меня. Не удовлетворившись моим ответом, Рори саркастически приподнимает бровь. – Да и чья бы корова —

– Мычала?

– Типа того.

– Мне нравится быть в форме, – говорит он. – И чтобы мой член был доступен.

– Что? – смеюсь я.

– Он похож на мультяшку. Так это он?

– Он? А, у кого я остановилась? – Рори не отвечает, хотя выглядит уже не таким невозмутимым. – Знаешь, будешь хмурится, таким и останешься.

– И ты все равно будешь меня хотеть.

– Ух ты. Такой самодовольный. – Хватаю салфетку и, пряча улыбку, вытираю рот.

– Да. – Его взгляд, направленный на меня, граничит с плотоядным. – И ты тоже довольна мной после вчерашней ночи. Мне это нравится.

Чувствуя возбуждение и трепет между ног, я снова опускаю взгляд на тарелку и шепчу,

– Не знаю, что на это ответить.

– Скажи: Рори, это блондинка, или, Рори, это маленькая пьяная брюнетка.

У меня кружится голова, его настойчивость сковывает мой язык. Я ему нравлюсь, действительно нравлюсь. Бог ты мой, и он мне нравится. Больше, чем следовало бы.

– Брюнетка, Айви. – Слова так и соскальзывают с языка. Словно словесный поток. – Сестра остолопа, то есть Мака. Она сестра Мака. И моя лучшая подруга.

– Я понял, – довольно усмехаясь, произносит Рори.

– Хорошо. – Я делаю глубокий вдох, беру вилку и гоняю по тарелке пару ярко-оранжевых бобов.

– Ну, надеюсь на это.

– Серьезно? – Я вскидываю голову и встречаюсь с ним взглядом.

– Да. Вы казались такими закадычными друзьями там в зале.

– Потому что так и есть. Я имею в виду, что мы друзья.

– Мне это не понравилось. И он мне не понравился, – мрачно произносит Рори, словно не хочет озвучивать свои мысли.

– И при этом ты ушел.

– Это было раньше. Если скажешь, что чувствуешь то же самое, меня ничто не остановит.

Моя вилка звякает о тарелку. И я начинаю моргать. Быстро.

– Ты опять моргаешь, крошка. – Его голос низкий и хриплый.