Текст книги "Крайне аппетитный шотландец (ЛП)"

Автор книги: Донна Алам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– Оттарахать его? Кто сказал, что я хочу кого-то оттрахать? – встреваю я.

– Она сейчас так ранима, – говорит Айви, не обращая на меня никакого внимания. – Она не создана для случайных связей и – и у нее недавно умер муж! – размахивая руками, она указывает на меня, как будто мы не единственные люди, находящиеся в туалете прямо сейчас.

– Ага, так ты говорила, но разве ты не заметила, что она засияла, как новогодняя елка, когда тот лакомый кусочек прошел мимо нее? Может страстный перепихон именно то, что ей нужно; чтобы кто-то взволновал ее до глубины души, заставил ее почувствовать что-то. Что-то, что было бы лучше, чем оцепенение.

Я молча удивляюсь, насколько Нэт понимает меня.

– Ты не знаешь ее так, как я, – отвечает Айви. – Она вышла замуж за мужчину, которому отдала свою девственность – позволила ему растоптать себя – и она из неблагополучной семьи!

– Она не неблагополучная, – говорю я, хотя к этому моменту понятно, что я не являюсь частью обсуждения. Просто тема для разговора. Я достаю из сумочки свой блеск для губ и покрываю им губы, глядя на свое отражение в зеркале. Эта парочка продолжает препираться, споря о том, знаю ли я, чего хочу. Сейчас мои чувства притупились, я обнажаю свои зубы перед зеркалом. Удовлетворенная, что, по крайне мере, остатки еды не застряли у меня между зубов, я пальцами взбиваю свою крутую челку. Вполне обычная реакция, пока я стараюсь игнорировать смысл их слов.

Оцепенелая? Возможно.

Слабовольная? Больше нет.

С нестабильной психикой? Да черт его знает.

Знаю, мне необходимо начать каким-то образом вести себя, как взрослый человек, но я просто не нашла еще своего места. Я должна двигаться дальше, найти работу и вернуться к нормальной жизни. Похоже на строки из старого фильма с Томом Крузом, не помню из какого именно, но что-то о том, чтобы захоронили мертвых, потому что в доме начинает вонять. Хотя я никогда не смогу похоронить Маркуса физически, я должна сделать это мысленно, до того, как вонь его присутствия разрушит меня.

Я сжимаю свои груди вместе и делаю губы «уточкой». С тем вниманием, которое Айви и Нэт уделяют мне, я вполне могла бы находиться тут одна. Я выгляжу неплохо, не принимая в расчет надутые, как у лосося, губы, и мне пару раз даже говорили, что я симпатичная. Наверно все дело в веснушках, решаю я, поморщившись. Недостаток роста я компенсирую длиной своих ног, отчего мое туловище вроде как выглядит короче. Думаю, вы бы назвали меня компактной. Все не так плохо, как кажется, хотя мне не особо нравилось носить клеймо M & M на протяжении всего выпускного класса. И причина была не в моем увлечении чтением рэпа или навыках фристайла.

«Знаешь разницу между сиськами Фин и конфетами M & M’s? Ты можешь насладиться горсткой крошечный сладостей!»

Может я и выросла, но до сих пор являюсь членом общества прыщей.

«Понял – у девушки нет сисек!»

Да, Айви, может быть, иногда права, но чего ей действительно не хватает, так это понимания мужского мозга. Итак, она заметила, как я пялилась. И что с того? Это не значит, что я собираюсь не только смотреть, но и что-то предпринять. Кроме того, думаю я уже разучилась флиртовать.

Не говоря ни слова своим спорящим подругам, я и мои маленькие сиськи уходим. Моя голова переполнена чепухой, которую они там обсуждали. Я направляюсь в главный бар, намереваясь смыться, когда звуки смеха заставляют меня остановиться. Такой низкий и сердечный. Его звук отдается в моем животе, и, если быть совсем откровенной, чуть пониже. Я инстинктивно понимаю, кому принадлежит этот смех.

Конечно же, Рори стоит, прислонившись к барной стойке, его лицо расплылось в улыбке, сияние которой затмит луну. Это плохо, что его смех до сих пор возбуждает меня? Он кажется таким знакомым, словно объятие друга. А потом до меня доходит, все мгновенно приобретает смысл. Меня влечет к нему, и это не имеет отношения к чувствам, это просто желание близости. Притяжение. Секс. Я не испытывала этого довольно давно. И внезапно мне захотелось заняться сексом, очень сильно, до такой степени, что я ощутила между ног невероятное желание.

Как, черт возьми, смех может возбуждать?

Какая разница? Я слишком заморачиваюсь. Непохоже, чтобы он вспомнил меня, и, кажется, у меня нет столько храбрости, чтобы подцепить его. Кроме того, это было бы неправильно. Я бы его использовала.

Как он использовал меня.

Бармен что-то говорит ему, и его смех снова звучит, низкий и мужской. Словно вселенная напоминает мне, что мужчины могут быть нескучными.

Что жизнь необязательно должна состоять из одних проблем.

– Извините. – Мужчина протискивается мимо меня, и я понимаю, что до сих пор стою на входе в туалеты. Мгновение спустя – и не спрашивайте меня как, у меня нет ответа – я стою рядом с ним.

Он не сразу замечает мое присутствие, и когда наконец поворачивает голову, то медленно осматривает меня с головы до ног. Это должно было разозлить меня, его вальяжный взгляд, но это не так. Совсем наоборот, он лишь распаляет мою кожу. Я чувствую разряд, небольшое потрескивание электричества, когда его взгляд встречается с моим. У него самые красивые миндалевидные глаза – и как я этого не запомнила? Синевато-серые, поглощенные темно-синим. Или его зрачки расширены?

Значит ли это, что ему нравится то, что он видит?

Или он наркоман? Пьяный?

Расслабься. Успокойся. А то будешь выглядеть, как сумасшедшая или, как идиотка.

И я решила, что насквозь промокший в повседневной одежде он выглядел очень сексуально, но сегодня вечером, вблизи, от него просто дух захватывает. Черты его лица настолько четкие, словно высечены из мрамора, не считая загорелой кожи. Я следую взглядом по рыжеватой щетине на его высоких скулах, замечая, как уголки его губ приподнимаются в полуулыбке. Сейчас я вижу то, что великие художники не смогли бы уловить; выражение абсолютной уверенности в себе. И, как будто все и так недостаточно ужасно, мою кожу начинает покалывать от его близости, мысли и возможные перспективы вьются в моей голове подобно виноградной лозе. Образы и ощущения растут, затем расцветают. Каково это будет, еще раз забраться к нему в постель? Будут ли его прикосновения такими же приятными, как в моей памяти?

Кровать? К черту, в темном переулке, прижатой к стене.

– Как дела?

Возбуждена до отчаяния? Невменяема? Готова взобраться на тебя, как на шест?

Ни один из этих ответов не подходит к его обычному вопросу, но черт меня подери, я не могу ясно мыслить. Как будто низкий рокот его акцента заставляет меня забыть, как формулировать слова в предложения.

– Привет. – Я облизываю губы, не для того, чтобы произвести впечатление, а потому что невежливо облизывать незнакомца так сразу.

– Дорогуша, мы встречались? – спрашивает он, следя за движением моего языка. – Я тебя знаю?

На мгновение мое сердце замирает, но тут я понимаю, что он говорит не о прошлом, а о недавней нашей встрече в салоне. И даже при этом, судя по его выражению лица, он не уверен. Я знала, что эта стрижка была великолепной; он не может определить, откуда знает меня. По какой-то причине, это мне подходит.

– Не знаешь, но мог бы, – звучит мой мгновенный, если не сказать дерзкий, ответ. Черт побери. И почему я не могла просто подсесть у бара, чтобы выпить? Завязать разговор, как нормальная девушка? Он выглядит слегка растерявшимся, хотя быстро приходит в себя. Возможно, я еще и источаю трахни-меня-феромоны, как стриптизерша, танцующая на коленях, которая проходит собеседование при приеме на работу.

– Конечно, – отвечает он, слегка пожимая плечами, хотя я предпочитаю проигнорировать короткую паузу перед этим. Вероятнее всего, он решал, насколько я не в себе. – Присаживайся. – Он жестом указывает на стул позади меня, и я забираюсь на него с рвением дошкольницы, когда приходит время сказки на ночь. – Хочу уточнить, – добавляет он, – мы говорим...в библейском или переносном смысле?

– Прости? В к-каком смысле? – я определенно лишена всякого смысла.

– Это твое предложение дружбы, – объясняет он, глядя на меня напряженным взглядом. – Сейчас, я не говорю, что мне не нужны новые друзья, но...

Его взгляд снова медленно проходится по моему телу, и клянусь, такое ощущение, что он на самом деле ласкает мою кожу. Я вздрагиваю в ответ и изо всех сил стараюсь не закрыть глаза от нахлынувших ощущений. Хорошо, что я не настолько наделена, как Нэт, а то бы ткнула ему в глаз своим соском прямо сейчас.

В итоге, на его лице появляется ленивая ухмылка, воплощение случайной невинности, пока он не закусывает зубами свою нижнюю губу. Словно он бросает мне чувственный вызов.

Вызов принят.

Только, Игрок номер Один...теперь не знает, что сказать, потому что ее сердце бешено колотится в груди, а ее навыки флирта застряли в прошлом десятилетии. Словно в уме я знаю все шаги, но внезапно теряю всю координацию, как только танцевальный коврик развернут.

– Так ты значит не дружелюбный? – Ух ты. Соблазнительно низкий голос для победы. По крайней мере, у меня получилось.

– Как раз наоборот, дорогуша. Я могу быть дружелюбным. По настоящему дружелюбным. – Он почти мурлычет. Это я, или он, внезапно, оказывается ближе? Определенно ближе. Когда он наклоняется ко мне, я чувствую аромат лосьона после бритья на его коже и еще раз украдкой вижу его цветную татуировку, скрывающуюся под воротом его рубашки, что еще больше подогревает мое любопытство. – Но, если продолжишь разговаривать со мной в такой манере, закончится все тем, что ты захочешь надавать мне по лицу.

Боже, я бы не стала. Это слишком мило.

И судя по звуку его искреннего смеха, я произнесла это вслух. Не подумала об этом. А сказала, на самом деле. Возможно, слегка затаив дыхание.

– Так это приглашение? – его смех переходит в нахальную полуулыбку.

– Иногда приглашения просто не нужны. Знаешь, например, когда ты просто заглядываешь.

Видите ту девушку у бара, рядом с которой стоит сексуальный парень? Да, вы правы. Это немного странно, что ее глаза закрыты, особенно, когда она могла бы смотреть на него. Но, это не лучший момент для нее. Или, возможно, когда его рука ложится на ее плечо, и он наклоняется к ней, все не так плохо, как она думает.

– Мне жаль расстраивать тебя, но, если твои предыдущие друзья только заглядывали, ты общалась не с теми мужчинами.

Я резко открываю глаза.

– Мне интересно, а ты что за мужчина? – осуждайте меня, если вам угодно. Я знаю, что буду корить себя позже.

– Если повезет, он окажется снежным вихрем, – говорит знакомый голос.

Когда я поворачиваю голову, он выпрямляется, а рядом стоит Наташа, демонстрируя улыбку размером с луну.

– А я думала, куда это ты пропала или, что на тебя нашло, – добавляет она вполголоса. – Но теперь вижу. Наташа, – говорит она, протягивая свою руку, что является довольно странным и формальным, учитывая ее поддразнивание.

– Рори, – говорит он, пожимая ее руку. – Итак, снежный вихрь...?

Нэт хмурится долю секунды, потом пожимает плечами.

– Правда в том, что моей подруге нужен хороший трах. – Я почти проглатываю свой язык и действительно начинаю давиться. – Добрые, массивные восемь дюймов или около того. Тот вид траха, после которого, ей тяжело будет передвигаться на следующий день, если ты понял мой намек? – Ха! Намек!

Один из нашего трио смеется, другой слегка изумлен, а третий пытается скрыться в воротнике своей блузки. Особенно, когда наше трио становится квартетом.

Айви.

Она громко фыркает, скрещивая руки.

– Так и знала, – говорит она, немного покачиваясь. – Жизнь тебя ничему не учит.

– Ага, ты то в этом знаток, – усмехается Нэт. – Не стоило тебе пить тот последний бокал. С вина после крепкого алкоголя будет только хуже.

– ...чем т-ты г-в-ришь?

– Узнаешь позже. А я посмеюсь, но сейчас мы отправимся домой, да? – обращается Нэт к Айви, как будто она пожилая обитательница дома престарелых.

– Я тебя знаю, – выплевывает Айви, выдергивая свой локоть из Наташиной хватки, чтобы ткнуть Рори пальцем в плечо. – Вы все одинаковые, со своими пустыми обещаниями и—и пухлыми губами, и мягкими волосами.

– Ах, Боже, жаль я не записала это на диктофон, – хихикает Нэт, схватив Айви за талию.

– Чем меньше мы их любим, тем больше они нас женят, – говорит Айви заплетающимся языком. – Так бол-ш-нство из вас думает, да?

– Большинство из нас? – спрашивает Рори, его соблазнительные губы искривляются в натянутой улыбке.

– Ценят, дурочка, – встревает в разговор Нэт. – Чем меньше мы их любим, тем больше они нас ценят.

– Ой, – выражение лица Айви почти комичное, ее пьяные мозговые клетки, вне сомнения, работают со скоростью улитки. – А я всегда удивлялась. Так намного больше смысла, – говорит она, слишком сильно кивая головой.

– Давай-ка отвезем тебя домой, пока ты не сморозила еще какую-нибудь глупость.

– Дом. – Всхлипывает она. – Я действительно хочу пойти домой!

– Да, сейчас мы тебе это организуем, – успокаивает ее Нэт, разворачивая Айви, но, прежде чем эта парочка уходит, Нэт, кажется, что-то вспоминает. Она достает свой телефон из заднего кармана своих джинсов, по-прежнему придерживая одной рукой Айви за талию.

– Ты с ней справишься? – спрашиваю я, соскальзывая со стула и едва не впечатываюсь лицом в теплую широкую грудь Рори. Не то, чтобы я жалуюсь.

– Оставайся на месте, – возражает Нэт, указывая своим телефоном на Рори. – С нами все будет в порядке, – говорит она, когда вспышка ошеломляет нас обоих.

– Зачем? – потрясенно спрашивает Рори, по-прежнему держа меня за руку.

Когда мы отвечаем одновременно, становится ясно, что посредственные умы не думают одинаково:

– Может, ты маньяк-убийца.

– Для порноколлекции, – говорит Нэт, она поочередно смотрит на наши ошарашенные лица. – Что? Ты не пойдешь домой одна.

Глава одиннадцатая.

Фин.

Какое-то время мы оба молчим, наблюдая за уходом Айви и Наташи.

– Хочу сказать, они не всегда такие...странные, – говорю я, морщась, когда Нэт доходит до выхода и поворачивается ко мне, показав два больших пальца вверх в знак одобрения, что выглядит ужасно.

Здорово, Нэт. Незаметно. Очень незаметно.

– И все эти разговоры о снежном вихре не означают, что я буду спать с тобой.

– Хорошо, – вероятно его тон должен был быть равнодушным, хотя, полагаю, он, скорее всего, остался при своем мнении. Пофиг, его ответ заставляет меня чувствовать себя более спокойной. – Итак, я получу имя?

– А разве у тебя своего нет?

– Забавная девчонка. – Его взгляд мимолетом скользит по моей груди, я бы и не заметила, если бы все мое внимание не было приковано к нему. – Если мы собираемся быть друзьями, мне нужно знать, как к тебе обращаться.

– Так теперь мы друзья?

– Мы можем быть теми, кем ты захочешь. – Как он может выглядеть одновременно игривым и серьезным, когда говорит это? – Тебе решать.

– Что если я хочу оставаться незнакомкой? – Чего я на самом деле сейчас хочу, так это стать его рукой, когда она потирает щетину на своем подбородке.

Какое-то время он, кажется, обдумывает мое пожелание.

– Я назвал тебе свое имя. Думаю, будет честно, если ты скажешь мне свое.

– Справедливый обмен? – повторяю я. – Не уверена, что это достаточная причина.

– На этом и остановимся, – говорит он, пряча свою улыбку за стаканом.

– Заманчиво. – Я издаю полусмешок в ответ на его дразнящий тон. – Ты не можешь остановиться на этом и оставить меня в догадках. Ты должен объяснить.

– Что ж, могу тебе сказать. – Его взгляд скользит к моим губам, задерживаясь там на мгновение. От этого взгляда мое сердце колотится, а кожу начинает покалывать. – Но, – продолжает он, немного с хрипотцой, – не уверен, что тебе это понравится.

– Хм. А я рискну. Сегодня вечером я настроена на риск.

Он усмехается, и я улыбаюсь в ответ, даже понимая, что мои слова могут быть восприняты во многих значениях. Оставив свою выпивку, он наклоняется ближе, держась за спинку моего стула. Его губы вдруг оказываются так близко от моего уха, что, если я поверну голову совсем чуть-чуть, они коснутся моей кожи. Жаль, что у меня нет столько смелости.

Я слышу, как он на мгновение перестает дышать, прежде чем ответить мне.

– Я хочу узнать твое имя, чтобы знать, кто ответственен за то, что заставит меня кончить сегодня ночью.

Все ощущения отзываются у меня между ног.

– Ты разве пропустил ту часть, где я говорила тебе, что не стану заниматься с тобой сексом? – мой тон звучит так сексуально и так не похоже на меня.

– Нет, не пропустил, – говорит он, отодвинувшись от меня. – Но ты не можешь остановить мои мысли о твоих великолепных губах, когда я приласкаю свой ствол сегодня ночью.

– Ух ты. – Я вдруг обнаруживаю, что моя рука пытается сжать нить невидимого жемчуга на шее. Как можно устоять и не представить это наглядно? – Ну…ну и рот у тебя.

– Я уже слышал это раз или два. – Его улыбка наполовину сексуальная, наполовину непристойная.

Бог ты мой, у него и раньше это неплохо получалось, но с тех пор, очевидно, он много практиковался.

– Я – Роуз. Это мое имя. – Ну, одно из моих имен. Ладно, половина одного из них. Но я отказываюсь чувствовать себя виноватой за этот обман. Кроме того, я больше не уверена, кем являюсь, поэтому сегодня я решаю быть Роуз.

– Американская Роза с кожей цвета английской розы. – Говоря это, он протягивает руку и едва касается пальцами моей щеки. – Ты уверена, что мы не встречались?

Я уклончиво пожимаю плечами, сопротивляясь возникшему в моем теле трепету.

– Это шотландская Роза, – немного хрипло шепчу я. – По маминой линии. – Хотя я всегда считала, что, если бы я была цветком, то, вероятно, была бы шотландской национальной колючкой, чертополохом.

– Значит в тебе есть немного шотландского?

Я киваю и тянусь к волосам, чтобы заправить их за ухо, запоздало вспомнив, насколько короткие мои волосы теперь.

– Предпочитаешь подлиннее?

Я хихикаю, вопреки голосу разума.

– Кажется, я не слышала этой фразы раньше. – Слышала, но она никогда не звучала так соблазнительно.

– Проклятье, – отвечает он, сдерживая смех. – Итак, наполовину шотландка Роуз, могу я предложить тебе выпить?

– Мог бы, но, думаю, я передумала.

Черт возьми, зачем я это сказала?

Брови Рори приподнимаются, но он тут же берет себя в руки.

– Как угодно, дорогуша, – невозмутимо говорит он. – Тебе решать.

– Это так, верно? – отвечаю я и яростно киваю, словно пытаюсь убедить саму себя.

Господи, но я хочу его – хочу узнать, что он пьет, попробовав его напиток с его языка. И я также хочу верить, что это вселенная компенсирует недостатки в моей жизни, предоставляя мне эту встречу, как своего рода подарок. Что-то типа, послушай, у тебя были трудные времена, сегодня вечером вали все на меня. Но в моей жизни такого не бывает.

Я забираю свою сумочку с барной стойки и прячу свой взгляд под опущенными ресницами, решая не смотреть на него. Особенно не смотреть на его губы, потому что все, о чем я могу сейчас думать, это, какими они будут на этот раз. Будет ли он целовать меня нежно? По-прежнему ли он целуется, растягивая удовольствие? Или он будет властным? Требовательным? Намотав мои волосы на кулак, продемонстрирует свою власть?

Зацепившись каблуком за нижнее кольцо стула, я придвигаю свою задницу ближе к краю.

– Да, – тихо говорю я, поднимая голову вверх в тот момент, когда он делает еще один глоток из своего стакана. Если это вообще возможно, думаю, он может подарить все эти виды поцелуев и даже больше.

– Я…я думаю, что мне пора. – Ловко ты его, Фин. Легко можешь обвести вокруг пальца, как и смазливое личико Кена. Только обещание, но в плане секса огромный сюрприз. Но к чему ходить вокруг да около, ты и сама хороша, повелась на его милую сексуально привлекательную мордашку. – Предполагалось, что это будет вечер в честь моего дня рождения, – лепечу я. – И я не ожидала много подарков в этом году, но да, я определенно должна пойти...пойти домой с тобой.

В твою постель.

Прямо сейчас.

С днем рождения меня!

Давай уже покончим с этим.

Во имя прошлого, о котором ты ничего не помнишь.

Не уверена, кто из нас больше шокирован этим предложением. Оно не столько лаконично, сколько прямолинейно. И совершенно распутно. Когда на его ничего не выражающем лице появляются проблески возбуждения, я начинаю ощущать жар – и молюсь об изменении погоды, потому что мне бы не помешала снежная буря прямо сейчас.

У меня сердце екает, когда он поднимает мою руку с моих колен, слегка поглаживая мои пальцы своими. Я не сразу понимаю, что он потирает большим пальцем определенный кусочек белой кожи, то место, где до сегодняшнего утра, было обручальное кольцо.

– Я…я была замужем. – Я отнимаю руку и смотрю вниз на то место, которое еще несколько часов назад было скрыто под рядом бриллиантов. Наблюдательный. Принципиальный? Семейная полиция? – В основном, мне все еще кажется, что я замужем, хотя, я очень стараюсь забыть это. – Единственное, чем я сейчас рискую, что выгляжу, как дура.

– Разведена? – он пристально смотрит на меня из-под густых ресниц, и его взгляд кажется пронзительным. Лучшее, что я могу сделать в ответ, это уклончиво пожать плечами. – Недавно?

– Почему это так важно?

– Просто интересно, – отвечает он.

Вруша, вруша, скушай грушу. Сердце начинает колотиться в груди, соответствуя ритму детского стишка, который крутится в голове. Я не хочу вдаваться в подробности – давать объяснения и высказывать мнения. Я боюсь увидеть жалость в его глазах также сильно, как и отвращение. Вместо этого он слегка хмурится.

– На самом деле, это не твое дело, – тихо отвечаю я.

– Это правда.

А что, если он уже знает? Может, мне стоит уйти? Может, кто-то рассказал ему о моей маме, и он наверняка надеется заставить меня почувствовать себя распутной? Я почти сползаю со стула, когда он хватает меня за локоть.

– И это меня не касается.

– Тогда зачем спрашиваешь?

– Честно говоря, я не уверен. Может, я просто хочу знать, где нахожусь. Может быть, я не хочу наступать кому-либо на пятки.

– Это не имеет никакого смысла.

– Наверно, не имеет. – Его рука скользит от моего локтя к запястью и дальше, пока не останавливается на моих коленях. Я слежу за его движениями, мой желудок делает победное сальто. Внезапно я чувствую сильное волнение. Его рука находится так близко к, ну, тому месту. Я все еще пялюсь на его руку, когда он продолжает:

– Или, может быть, разведенных цыпочек весело трахать.

Я смеюсь, неожиданно и, наверно, вопреки всякого рода женской морали. Если это действительно так, то он безусловно мудак, но с другой стороны, разве я уже этого не знала? Если я собираюсь сделать это, тогда это еще одна причина, чтобы сделать это с ним. Я знаю, что получу, и это интрижка на одну ночь.

– По правде говоря...я только начинаю забывать свой брак. Так что, да, – добавляю я, слегка склоняя голову. – Недавно. Давай, осуждай меня за это, если хочешь. – Несмотря на скрытую боль, конец моей маленькой речи звучит решительно и резко.

Он смеется, громко и добродушно, и его одобрение ощущается, как внезапная вспышка солнечного тепла.

– Не переживай, – говорю я, приободрившись, хотя и пытаюсь сдержать улыбку. – Я не буду плакать, ну, после, или просить тебя обнять меня.

– Жаль. Я вроде как люблю обнимашки. – Несмотря на кокетливость его слов, он улыбается так, словно подначивает меня на более безрассудные слова.

– Потому что обнимашки приводят к тисканью? – спрашиваю я наигранно мило.

– Обнимашки имеют обыкновение приводить ко всякого рода вещам.

Его подача, какая угодно, но только не легкомысленная, и я слышу обещание в его словах. Чувствую его настолько, что мои трусики становятся мокрыми. Он больше ничего не говорит, и я полагаю, своим бездействием или молчанием он дает мне возможность соскочить. Когда я не делаю подобных попыток, его пальцы обхватывают мою ладонь.

– Пойдем?

Он нежно тянет меня, и я начинаю сползать со своего стула, на этот раз решительно, но останавливаюсь от внезапно появившейся у меня мысли.

– Подожди. – Я кладу руку на его грудь. – У тебя есть деньги? – по его виду сложно определить. Он выглядит так, словно может позволить себе тратить много денег на одежду и прическу, но это ничего не значит. Судя по его взгляду, мне нужно пояснить это предложение. – Я не вынюхиваю, Боже, упаси. Мне просто нужно знать, ты состоятельный. Ну, знаешь, богатый?

На его лице появляется еще одно странное выражение, прежде чем он натянуто отвечает:

– Не особо.

– Здорово, – говорю я, облегченно выдыхая и улыбаясь еще шире. – У меня есть правило. – Оно новое. Мне стоит записать его. Повесить на дощечку над моей кроватью. – Я не сплю с богатыми мужчинами. Они не стоят страданий.

– Даже, если бы я таким и был, ничто бы не изменилось. – Его акцент становится более заметен, словно он пользуется им ради эффекта. – Сегодня ночью тебе не удастся особо поспать.

Глава тринадцатая.

Фин.

У него на языке больше нет пирсинга.

И я не знаю, что думать по этому поводу. Мне он нравился, само собой, но, может, пусть лучше остается, как память, потому что я не могу представить его поцелуй еще более страстным и доставляющим удовольствие. Меня никогда не прижимали к стене или удерживали в заложниках бедрами и губами. Должно быть, у него было много практики за прошедшие годы, не то чтобы я собираюсь спрашивать об этом. Нет необходимости выставлять себя еще большей неудачницей.

Коттедж по-прежнему неправдоподобно идеальный, даже в такой холодный зимний вечер. Вечнозеленые виноградные лозы висят над входом и оплетают огромные витражные окна, поднимаясь вверх вплоть до дымовой трубы, которая больше походит на башню. Я дрожу под курткой Рори, хотя не только холод является тому причиной. Я была шокирована, когда он накинул ее мне на плечи. Не могу вспомнить, когда последний раз кто-нибудь, кроме моих подруг, проявлял хоть какую-то заботу обо мне. Его куртка все еще хранит тепло его тела и восхитительно пахнет, ничего не могу с собой поделать и притягиваю ее за отворот, чтобы еще раз вдохнуть его запах.

Проклятье. Он поймал меня за разглядыванием его задницы.

– Ты что, нюхаешь мою куртку? – он поворачивается, на мгновение забыв о своем стремлении открыть массивную входную дверь, и свет на крыльце освещает его точеные скулы и крошечный шрам возле брови.

– На самом деле, я нос вытирала, – говорю я, укутываясь обратно в куртку, потому что если не сделаю этого, думаю, есть вероятность, что я рискну протянуть руку и прикоснуться к нему. Чтобы удостовериться, что это реальность, а не какая-то шутка или сон, или мой разум возвращает нас из прошлого в настоящее.

Он улыбается, отворачиваясь, чтобы попробовать другой ключ, мгновение спустя он открывает дверь и тянет меня в тепло.

В коридоре по-прежнему пахнет пчелиным воском для полировки. Коридор выглядит также, как и много лет назад, отчасти душным и темным, единственный источник света находится в комнате, расположенной где-то дальше. Я не успеваю заметить еще что-нибудь помимо этих мелочей, так как Рори прижимается ко мне своим твердым телом, которое является прямой противоположностью действиям его мягких губ. Его поцелуи – это нежные прикосновения губ и легкое касание языка, и гораздо меньше спешки, чем было на улице. Когда я приняла сиюминутное решение сделать ему более или менее непристойное предложение, я думала, что будет странно целоваться с ним после стольких лет поцелуев с кем-то другим.

Меня немного смущает, что как раз наоборот.

Это непристойно, опьяняюще и раскрывает истинные желания. Я не скучаю по его языку с пирсингом, полностью распадаясь под его прикосновениями. По-настоящему таю – мои колени дрожат, а все мое тело воспламеняется. Физически, этот мужчина очень отличается от Маркуса. Нет, я не позволю себе думать об этом. Он такой высокий, что почти нависает надо мной, и это само по себе вызывает трепет. Но дело не только в этом; разница еще и в том, насколько искусны его прикосновения. То, как его руки скользят вниз по моему телу. Как его язык танцует на моих губах.

В один момент мы целуемся, а в следующий – нас накрывает волна похоти, и мы практически пожираем друг друга; наши поцелуи становятся отчаянными и неистовыми, пока мы боремся, чтобы стать ближе, захватить, украсть дыхание из легких друг друга.

– Н-в-спальне? – бормочу ему в губы. Я не хочу останавливаться, похоже, что мне физически необходимо продолжать. Понятно, что ни один из нас не заинтересован в любого рода прелюдии: выпивке или разговоре. Мы оба не возражаем, чтобы перейти к главному, по пути отказываясь от всего остального.

– Нет. – Его голос становится более хриплым, когда он прокладывает дорожку поцелуев вниз по моей шее. Его руки, мгновение назад обнимавшие мою талию, скользят вниз к моей заднице.

Я откидываю голову назад, даже не осознавая этого, мой стон вибрирует на его губах, провоцируя его на укус. Этот момент сплошная перегрузка ощущений; аромат его одеколона, твердость, упирающаяся мне между ног, легкое покалывание его щетины на моих щеках.

Мой клитор пульсирует между нашими телами, как барабан.

– О, Боже, – это сдавленный всхлип благодарности, нежели мольба о божественном вмешательстве. Когда его зубы вновь находят мою шею, мое тело отвечает и извивается под ним с жадностью и отчаянной жаждой освобождения. Рори толкает меня к стене, выругавшись более низким голосом. Моя спина упирается в какую-то жесткую обшивку или лепнину на стене.

– Мне необходимо оказаться внутри тебя. – Его голос что-то среднее между вздохом и стоном, его руки скользят к подолу моей юбки.

– О, да, пожалуйста, – задыхаясь, отвечаю я, упираясь ладонями в стену, когда мое тело начинает трясти. Все тело. Умирает от желания. Дрожит. Я так сильно хочу его, что почти ощущаю свое желание на вкус. Несмотря на то, что его взгляд скользит вверх, отрываясь от моих бедер, его голова и руки продолжают делать то, что делали. В полумраке черты его лица выглядят более резкими; его непринужденная, уверенная улыбка превращается в нечто, говорящее о твердой решимости.

Это неправильно, считать, что он выглядит немного опасным, и возбуждаться от этого?

– Тебе нравится, чтобы тобой командовали. – Он не спрашивает, теперь его улыбка становится зловещей. – Доминировали над тобой.

Мой взгляд порхает к его влажным, теплым губам,

– Я...я так не думаю. По крайней мере, не думаю, что это не так. – Это вообще имело смысл? Мое сердце колотится, и я знаю, что не от страха. А эта его улыбка прямо сейчас? Он улыбается так, словно я вручила ему ключ от своего пояса верности. Я судорожно выдыхаю, смущаясь, что не могу придумать колкое замечание в ответ.

– Итак, кто же ты? – спрашивает он и снова опускает свой взгляд вниз, медленно скользя вверх по моим ногам и задирая юбку. Я чувствую, что хмурюсь, и у меня все внутри сжимается от того, куда он вероятнее всего клонит, потому что я отчаянно не хочу произносить слово на букву "в".