Текст книги "Битва за Средиземное море. Взгляд победителей"

Автор книги: Дональд Макинтайр

Соавторы: С. Пак,Брайан Шофилд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

В 22.31 было замечено, что 3 итальянских эсминца, шедшие позади крейсеров, разворачиваются влево, чтобы сблизиться с линкорами. Один из эсминцев даже выпустил торпеды. Каннингхэм сразу приказал линкорам немедленно повернуть на 90° вправо, и огонь был перенесен с «Зары» на эсминцы. В этот момент «Хэйвок», который не сумел включить сигнальные огни, был обстрелян. 6" орудия «Уорспайта» сразу накрыли его. Главнокомандующий видел это и для себя уже списал «Хэйвок» как потопленный. На самом деле эсминец даже не был поврежден. Барнард пишет:

«Два вражеских тяжелых крейсера были полностью выведены из строя огнем линкоров за считанные минуты и дрейфовали у нас на левой раковине, потеряв ход и пылая. Затем около 22.30 возникло некоторое напряжение, так как несколько вражеских эсминцев, выскочив из-за кормы крейсеров, вознамерились атаковать нас торпедами.

В этот момент «Формидебл», который вышел из линии вправо, когда линкоры открыли огонь, проходил у нас справа по борту и оказался в опасной близости после срочного поворота линкоров. Вертя флотом, словно это был дивизион эсминцев, АБК повернул линкоры все вдруг вправо па 90° обычным прожекторным сигналом. Вскоре после этого он предоставил эсминцам свободу действий, чтобы врезать неприятелю. Теперь наши линкоры шли, «прикрываемые» только «Формидеблом», оказавшимся в 1 миле по носу. Некоторые из младших офицеров чувствовали себя просто голыми. Но я думаю, что так же ощущал себя и «Формидебл».

Через несколько секунд линкоры на полной скорости отходили на север. Теперь «Формидебл» находился в 3 или 4 милях севернее места действия и мог видеть только оранжевое зарево в небе на юге. Внезапно на нас упал ослепительно яркий луч прожектора одного из линкоров. К нашему ужасу, луч удерживал нас. Мы почувствовали себя просто обнаженными, на нас были готовы обрушиться все мыслимые опасности. Мы знали, что флот все еще разыскивает «Витторио Венето». Ночью на размер корабля обращают больше внимания, чем на силуэт, особенно когда корабль появляется в луче прожектора. Каждую секунду мы ожидали вспышки орудийного залпа.

Каннингхэм пишет:

«Когда начался бой, «Формидебл» вышел из линии вправо на полной скорости, так как артиллерийский ночной бой – не лучшее место для авианосца. Когда он уже находился в 5 милях от нас, его нащупал прожектор «Уорспайта», шаривший в поисках вражеских кораблей с подбойного борта. Мы услышали, как командир 6" батареи правого борта приказывает навести орудия, и едва успели остановить его».

У нас просто отлегло на сердце, когда прожекторный луч побежал дальше. Мы лишь моргали полуослепшими глазами, пытаясь снова приспособиться к ночной темноте.

Эсминцам «Стюарт», «Хэйвок», «Грейхаунд» и «Гриффин» было приказано добить вражеские корабли. Это произошло в 22.30. Через несколько минут Каннингхэм получил срочный сигнал тревоги от Мака и Придхэм-Уиппела, которые находились в нескольких милях северо-западнее. У него создалось впечатление, что они поддерживают контакт с остатками итальянского флота. Главнокомандующий хотел предоставить эсминцам свободу действий и не мешать любым атакам против больших и малых кораблей. Поэтому в 23.11 он передал приказ всем кораблям, не занятым уничтожением неприятеля, двигаться на северо-восток, что привело бы их на курс, параллельный курсу линейного флота. Целью адмирала было избежать неразберихи, которая легко могла возникнуть.

Сигнал имел очень несчастливые последствия, что лучше всего описывает сам Каннингхэм.

«Как мне видится сейчас, этот сигнал был плохо продуман. Я намеревался дать нашим эсминцам полную свободу атаковать любой корабль, который они заметят, и в то же время облегчить сбор флота утром. Так же предполагалось, что капитан 1 ранга Мак и его 8 эсминцев, находящиеся в 20 милях впереди нас, воспримут этот сигнал, как прямой приказ не отходить, пока не выполнят атаку. Однако этот же приказ, к несчастью, заставил вице-адмирала Придхэм-Уиппела прекратить попытки установить контакт с «Витторио Венето».

Флагманский штурман Броунригг также касается этого сигнала, считая его самым неудачным. Он пишет:

«В общей свалке, которая последовала, стало ясно, что наши линкоры могут быть торпедированы как вражескими эсминцами, так и нашими собственными. По этой причине я подготовил приказ «всем кораблям, не занятым уничтожением противника, отходить на северо-восток». Главнокомандующий согласился, и мы повели линкоры на северо-восток. Однако этот сигнал оказался крайне неудачным, так как он вынудил адмирала Придхэм-Уиппела, чьи крейсера висели на хвосте вражеского линкора, тоже повернуть на северо-восток, прекратив слежение. Этого не предусмотрели ни я, ни главнокомандующий, так как на всех учениях мирного времени подчеркивалось, что ни при каких обстоятельствах крейсера не должны прерывать такой контакт».

Барнард в свою очередь пишет:

«Формидебл» пристроился к колонне в 23.20. Линкоры продолжали движение без прикрытия. В это время на юго-западе вспыхнула ожесточенная перестрелка с использованием осветительных снарядов. Нам стало ясно, что итальянцы дерутся друг с другом, и нашим эсминцам выпадает редкая возможность собрать богатый урожай поврежденных кораблей. Адмирал решил выйти из боя на северо-восток, чтобы не возникло опасности боя между нашими соединениями».

Для линкоров бой завершился, однако ночь только начиналась.

ГЛАВА 14

ИСТРЕБЛЕНИЕ ОСТАТКОВ

Через 6 минут после срочного поворота на 90° вправо, чтобы уклониться от торпед, линкоры снова легли на курс 280° в кильватерной колонне. Через 2 минуты эсминцы были отделены, чтобы добить итальянские корабли.

Три головных корабля эскадры вице-адмирала Каттанео получили чудовищный удар. А ведь бой длился всего 3 минуты. За это время эсминец «Альфиери» был разнесен на куски 2 залпами «Барэма». Второй в колонне крейсер «Зара» получил 4 залпа с «Уорспайта», 5 – с «Вэлианта», 5 – с «Барэма». Третий корабль – крейсер «Фиуме» был поражен 2 залпами «Уорспайта» и 1 «Вэлианта». В ходе боя было трудно разобрать, что именно происходит. Мысли каждого участника сосредоточиваются на самом себе, на действиях, в которые он вовлечен. Однако сразу происходит много событий, какие-то одновременно, какие-то последовательно, одни связаны между собой, другие независимы, и все меняется каждую секунду. Прибавьте сюда элемент внезапности, дым, туман, темноту, мешающие наблюдениям, и вы сможете понять, насколько запутанным может быть ночной бой. В нем всегда сохраняется элемент неизвестности. В любой момент может последовать атака притаившегося врага, которую нужно успеть отразить. Маневрировать следует без малейшего промедления, иначе не удержать тактического преимущества.

Иакино пишет, что эскадра Каттанео была совершенно парализована от неожиданности, когда попала под огонь британских линкоров. Итальянские корабли не имели радара, приходилось полагаться на наблюдателей. Использовать в бою главный калибр никто не собирался, да и было это невозможно, так как для 8" орудий не имелось беспламенных зарядов, а вопросов наводки и управления огнем ночью просто никто не касался. Иакино также с восхищением пишет о точности и быстроте работы английских прожекторов. Он очень высоко оценивает техническую эффективность осветительных снарядов, использованных англичанами в этом бою. Он признает, что главный калибр «Фиуме» и «Зары» не был готов к бою, а все попытки что-либо сделать сразу оказались бессмысленны, так как пропало электричество. Взрывы британских снарядов сразу уничтожили все средства управления огнем.

Описав суматоху, царившую на «Заре», Иакино отмечает, что адмирал, капитан и старший помощник ушли на корму, когда было принято решение оставить корабль и затопить его подрывными зарядами. Отважный вице-адмирал Каттанео, о котором Иакино говорит в самых восторженных и хвалебных выражениях, не пережил этого боя.

Однако вернемся на сцену. «Альфиери», когда его видели в последний раз, весь объятый дымом, дрейфовал позади «Зары». «Фиуме» удалился вправо с сильным креном, весь пылая. «Зара», когда его видели в последний раз, еще двигался, но пожары вырвались из-под контроля. Теперь об остальных кораблях. «Пола» стоял на месте и его никто не беспокоил – Каттанео прибыл очень своевременно. Эсминцы «Джиоберти», «Кардуччи» и «Ориани» получили временную отсрочку, выйдя в атаку на линкоры. Они удрали, не получив серьезных повреждений, насколько известно. Когда их видели в последний раз, они поворачивали влево и начинали отход на запад. «Гриффин» и «Грейхаунд» ринулись в погоню за ними и повернули на юго-запад.

Ли-Барбер пишет:

«Все наши последующие маневры совершались вслепую, так как мы не видели никого, до тех пор, пока не натолкнулись на стоящий «Пола», ожидавший, кому бы сдаться».

Следующие комментарии Ли-Барбера показывают колоссальные трудности тех дней, которые расстроили многие усилия Каннингхэма. Ему всегда не хватало эсминцев. Ремонтная база флота была весьма слабой. Именно это объясняет, почему многие корабли не могли держать скорость на переходе и в бою.

«Как обычно, АБК пришлось буквально наскребать эсминцы, чтобы выйти в море. У «Гриффина» несколько дней назад близкими разрывами бомб на Мальте были продырявлены носовые топливные цистерны, и он вышел в море с нефтью только в кормовых цистернах. В носовых плескалась морская вода!»

«Гриффин» – это не единственный пример технических неисправностей. Это же указывает и Барнард.

«Прежде, чем кто-нибудь теперь начнет рассматривать различные аспекты боя у Матапана, он должен учесть, что наши легкие силы действовали с предельным напряжением и дошли почти до пределов человеческой выносливости и полного износа механизмов. На Средиземном море не было эскортных сил. Эсминцы перевозили грузы и постоянно использовались для сопровождения конвоев в Грецию. Крейсера разрывались между патрулированием в качестве прикрытия в «Бомбовой аллее» и перевозками войск между Александрией и Пиреем.

Соединение эсминцев, которое на сей раз сопровождало флот, было попросту сборной командой инвалидов, требовавших различного ремонта. Например, «Джервис», флагман соединения, выделенного для ночной атаки, вместо пера руля имел голый набор, так как обшивка давно с него слетела. Он должен был отправиться в док на ремонт, но потребность в эсминцах была такой острой, что ремонт пришлось отложить».

Хотя «Гриффин» нашел погоню «весьма скучной», он и «Грейхаунд» заметили удирающие эсминцы и открыли огонь по ним, хотя и не смогли различить попаданий. Вражеские эсминцы отвернули на юг, поставили дымзавесу и пропали. Это было в 23.20.

Когда «Грейхаунд» и «Гриффин» отправились в погоню за эсминцами, в 22.40 «Стюарт» и «Хэйвок» вернулись в район боя, чтобы прикончить итальянские крейсера.

Очень трудно восстановить точную последовательность событий или проложить достоверный курс каждого корабля, так как данные бортжурналов часто не совпадают, а иногда и просто противоречат друг другу. «Это была безумная ночь», – сухо замечает Каннингхэм. Однако он добавляет, что хотя эсминцы неплохо потрудились, многие из замеченных ими вражеских кораблей были нашими собственными. На карте показаны их курсы, но прокладку можно считать лишь приблизительной из-за высокой скорости эсминцев и частых поворотов. Темноту со всех сторон разрезали лучи прожекторов, мигали вспышки орудийных залпов, мерцали осветительные снаряды, пылали пожары… Какая там точность.

«Стюарт» и Хэйвок» в 22.59 заметили 2 корабля, один горел, стоя на месте, второй медленно кружил вокруг него. Возможно, это были «Фиуме» и «Зара». «Стюарт» выпустил все 8 торпед по ним и наблюдал «неясный взрыв» на «Заре», который приняли за попадание торпеды. Затем он открыл огонь по «Фиуме», но, видя, что «Зара» движется, последовал за ним, ведя огонь. Был отмечен большой взрыв. Его пламя четко обрисовало силуэт корабля, в котором безошибочно опознали крейсер типа «Зара». Из темноты слева по носу внезапно появился корабль, и «Стюарту» пришлось круто повернуть влево, чтобы избежать столкновения. Корабль пролетел всего в 150 ярдах от борта «Стюарта», его опознали как эсминец. Возможно, это был «Кардуччи». «Стюарт» дал по нему 2 залпа, но в этот момент снова заметил силуэт крейсера на юго-востоке. В 23.17 снова был замечен «Зара», по которому дали несколько залпов. Был также обнаружен стоящий с большим креном «Альфиери», который пылал, как костер. Внезапно он перевернулся и через 2 минуты затонул.

Чуть позднее, двигаясь на юг, «Стюарт» заметил эсминец в 1000 ярдов. Он казался неповрежденным, хотя на самом деле получил попадание 6" снаряда с «Уорспайта» в носовую кочегарку, когда выходил в торпедную атаку на наши линкоры. Это мало повлияло на его скорость. Эсминец шел на большой скорости параллельным курсом. Вероятно, это был «Ориани», замыкающий корабль колонны Каттанео. Англичане больше не видели его, и он сумел ускользнуть. Прежде чем повернуть на север, незадолго до полуночи, «Стюарт» описал широкую петлю на запад и север. Во время этого поиска он сообщил в 23.25, что видит корабль с небольшим пожаром, но опять они разминулись на высокой скорости. Вероятно, это был «Джиоберти», второй эсминец Каттанео, которому посчастливилось ускользнуть этой ночью.

Вскоре после того, как «Стюарт» дал 2 залпа по «Кардуччи» и направился на юг, заниматься крейсером, «Хэйвок» отправился в одиночное плавание и выпустил 4 торпеды в «Кардуччи». Одна из них попала в 23.11. «Хэйвок» продолжал обстреливать его до 23.30, когда «Кардуччи», погрузившийся почти до палубы и пылающий от носа до кормы, взорвался и затонул. «Хэйвок» видел, как горящий и накренившийся «Альфиери» перевернулся и затонул и 23.15. Он также сообщил о 2 горящих крейсерах, окруженных большим количеством плотиков, шлюпок и пловцов. Это были «Фиуме» и, вероятно, «Зара», который имел только один пожар в районе мостика. В 23.30, двигаясь на юг, «Хэйвок» выпустил 4 торпеды в «Зару», но промахнулся. Затем в 23.45 он направился на север и принялся обстреливать «Зару». Но вспышка осветительного снаряда над «Зарой» обрисовала большой корабль, стоящий без хода. Это был «Пола», на который никто не обращал внимания с того момента, как в 19.46 он получил авиаторпеду. Крейсер не мог дать ход, так как попадание пришлось между котельным и машинным отделениями. Электроэнергии не было, орудия стояли на нуле. В 22.45 крейсер выпустил 2 красные ракеты и едва не попался, так как «Барэм», заметив их, развернул в его сторону башни и уже приготовился осветить и обстрелять цель, когда пришел приказ поворачивать, так как была замечена эскадра Каттанео.

Наступила полночь. «Хэйвок» осветил «Полу» прожектором, открыл огонь и добился 2 попаданий. На крейсере вспыхнули 2 пожара – под мостиком и на корме. С эсминца корабль показался слишком большим для крейсера, и командир «Хэйвока» лейтенант Уоткинс решил, что это тот самый итальянский линкор, который разыскивает эскадра Придхэм-Уиппела, чтобы вывести в атаку на него эсминцы Мака. Уоткинс отошел на северо-восток и в 00.20 передал Маку и главнокомандующему, что установил контакт с линкором типа «Литторио», «потерявшим ход, но неповрежденным». Это был самый драматический момент. Мак находился в 60 милях на запад-северо-запад, пересекая курс флота Иакино, по крайней мере он сам так думал. Мак получил радиограмму в 00.30 и сразу повернул на восток-юго-восток. Через 10 минут Уоткинс исправил свою ошибку, отправив новое сообщение, в котором заменил «линкор» на «тяжелый крейсер», указал свою позицию и сообщил, что возвращается для наблюдения. К сожалению, Мак получил его только в 1.34, то есть его эсминцы уже более часа уходили на полной скорости от линкора Иакино. Можно отметить, что сейчас он находился там, где Иакино прошел в 20.48, то есть 5 часов назад. Именно в тот момент Иакино повернул эскадру на 23° вправо и взял курс на мыс Колоне. Этот поворот не был замечен англичанами, и именно он позволил «Витторио Венето» и остальным кораблям Иакино избежать встречи с эсминцами Мака.

Теперь, в 1.34, Иакино находился в 85 милях от Мака и шел со скоростью 19 узлов. Даже имея полную скорость 36 узлов, что было на 17 узлов больше, чем у итальянцев, Мак сумел бы настигнуть Иакино только через 5 часов при условии, что он будет точно знать, где они находятся.

Мак, зайдя уже слишком далеко на восток в поисках линкора, о котором сообщил «Хэйвок», решил не менять курса. Каннингхэм в своем донесении очень снисходительно отнесся к «Хэйвоку», хотя и был страшно разочарован тем, что «Витторио Венето» позволили ускользнуть. Но «Хэйвок» уже потопил «Кардуччи» и обнаружил «Полу».

«Ошибочное донесение «Хэйвока» не вызвало никаких плохих последствий, – писал главнокомандующий, – так как флотилия эсминцев уже упустила «Витторио», но зато оно принесло пользу, так как привело к потоплению поврежденного крейсера».

Мак на «Джервисе» в сопровождении «Нубиэна», «Мохаука», «Януса», «Айлекса», «Хэсти», «Хируорда» и «Хотспура» прибыл в район боя линкоров сразу после 2.00. Море, казалось, было полно шлюпок и плотиков, плавающих людей. Мак взял курс на зарево, видневшееся на горизонте. Вскоре стало ясно, что это пожар на неподвижном итальянском крейсере. Это был «Зара», еще державшийся на плаву, хотя и брошенный командой. На верхней палубе крейсера тлели несколько небольших пожаров. Мак приказал концевым эсминцам подбирать спасшихся и сигналом приказал одному «Джервису» подготовить торпеды. Он хорошо понимал опасность, угрожавшую его кораблям, если строй сломается.

«Подойдя на 100 ярдов, «Джервис» выпустил 5 торпед, 3 из них, очевидно, попали», – писал Скотт.

Последовал ужасный взрыв. Сначала взметнулся фонтан черной воды, затем взлетел столб пламени, осветивший все на много миль вокруг. Над кораблем поднялось расширяющееся облако дыма, он медленно перевернулся и затонул в 2.40. Эсминцы осторожно продвигались между обломками, подбирая спасшихся с помощью спасательных сетей. Шлюпок не спускали.

А примерно в 2 милях на восток отсюда находился «Пола». «Грейхаунд» и «Гриффин» в 1.40 примчались по вызову «Хэйвока». Они осветили крейсер прожекторами и обнаружили, что его башни стоят на нуле, флаг поднят, а совершенно деморализованная команда собралась на верхней палубе, причем многие из моряков пьяны. На квартердеке валялись груды одежды, личных вещей и пустых бутылок.

На следующее утро нам на «Формидебле» сказали, что во время допросов итальянцы показали, что специально развернули башни в диаметральной плоскости, чтобы не спровоцировать англичан на резкие действия. Это подтверждает замечание Ли-Барбера, что они «рвались сдаться». Однако вполне возможно, что причиной этому было отсутствие электроэнергии. Теперь встал вопрос: топить «Полу» или взять на абордаж в качестве трофея. Сопротивления экипажа ждать явно не приходилось. Потопление крейсера заставило бы решать трудную задачу размещения пленных. Снова появившийся «Хэйвок» уже истратил все торпеды и запросил у командующего 2-й флотилией эсминцев инструкций: «Брать на абордаж или подорвать корму глубинными бомбами?» Николсон коротко ответил: «Держитесь подальше».

Потопив «Зару», Мак в 2.50 увидел опознавательный в 2 милях на восток. Спасательные работы были прекращены, и Мак проследовал в этом направлении. В 3.11 он передал:

«Командующему легкими силами от командира 14-й флотилии. Потопил «Зару». Готов потопить «Полу». Большое количество спасшихся, которых я не могу подобрать».

В 3.25 Мак подошел к «Поле» и снял остатки команды. Многие продолжали прыгать за борт, когда подходили эсминцы.

Им было приказано подобрать спасшихся. В 3.40 «Джервис» выпустил одну торпеду в «Полу». Однако взрыв не произвел почти никакого эффекта. «Нубиэн» получил приказ выпустить еще одну. В 4.03 она тоже попала в цель. «Пола» взорвался и затонул.

Скотт дает очень красочное описание происходящего, как оно виделось с борта «Джервиса».

«Сразу после того, как взорвался «Зара», старший артиллерист флотилии обратился к командиру: «Я не хотел беспокоить вас, сэр, но наличествует еще одна посудина». Все посмотрели на левую раковину и заметили второй крейсер («Полу»). Он выглядел неповрежденным и слегка покачивался на слабой волне. Описав вокруг него циркуляцию, Мак неожиданно сказал: «Я намерен подойти к борту. Прикажите старпому собрать орудийные расчеты, кроме как от пом-помов, и подготовить тросы и кранцы по правому борту». Я получил этот приказ, находясь на корме, и послал за старшим боцманматом. Тот прибежал с КДП, изумленно выслушал приказы, однако все быстро организовал. Расчет орудия «А» вооружился абордажными саблями, которые на сей случай хранились в рундуке на полубаке, и приготовился к абордажу.

Подход был выполнен безукоризненно. С полубака полетели линь и дикий вопль: «Принимайте, подонки!» Итальянцы подхватили конец, наши быстро завели швартовы, и корабли были крепко сцеплены друг с другом. С кровожадными криками расчет орудия «А» прыгнул на борт «Полы». На борту крейсера осталось всего 257 моряков из более чем 1000 человек команды. Они собрались дрожащей толпой на полубаке. Остальные попрыгали за борт после того, как крейсер получил попадание в котельное отделение от нашего самолета-торпедоносца.

Все 257 итальянских моряков были в полном порядке сняты нами, за ними последовали капитан и старпом крейсера. Тем временем артиллеристы «Джервиса» примчались за инструментами, чтобы свинтить несколько 20-мм зениток «Бреда», так как нам не хватало подобного оружия. К сожалению, они не успевали это сделать, но зато рассказали о состоянии полного хаоса, царившего на борту итальянца. Офицерские каюты были разграблены матросами, повсюду валялись пустые бутылки кьянти. Эти рассказы подтверждались тем, что изрядная часть пленных оказалась пьяна.

Наконец, минут через 20, я думаю, я смог сообщить командиру, что все вернулись на борт, швартовы отданы и корабль готов отходить. Отвалив, «Джервис» медленно описал круг и осветил неподвижный крейсер прожектором. Решив, что на «Джервисе» сегодня уже достаточно позабавились, командир приказал «Нубиэну» добить крейсер торпедой, с сожалением отказавшись от забавной идеи отбуксировать его в Александрию, до которой было миль 500 или около того. Идею пришлось оставить, так как на следующее утро последовали бы мощные атаки с воздуха».

«Нубиэн» подошел на 100 ярдов и выпустил торпеду, которая попала, однако, чтобы ускорить процесс, он выпустил и вторую, которая и принесла желаемый результат. Таков был конец 1-й дивизии крейсеров адмирала Каттанео и 9-й флотилии эсминцев. Спаслись только «Джиоберти» и «Ориани». «Фиуме», «Зара», «Пола», «Альфиери» и «Кардуччи» скрылись навсегда в темных волнах Средиземного моря. Вместе с ними погибли 2400 итальянских моряков, в том числе адмирал Каттанео.

Мак перестроил свои эсминцы и пошел курсом 55° со скоростью 20 узлов, чтобы встретиться с адмиралом в 7.00, как было намечено. Скотт пишет:

«Время бежало и близился рассвет, а наши линкоры т шли под символическим прикрытием. Собрав свою команду, командир флотилии направился на встречу с главнокомандующим, имея дополнительный груз в виде 257 итальянцев. Вскоре после рассвета был установлен контакт, и наши линкоры полумили надежный противолодочный заслон».

В своем рапорте Мак говорит о пленных матросах, как о «жалкой толпе. Очень плохое состояние, возможно это были те из экипажа «Полы», кто не умел плавать». Он рассказывает забавную историю:

«Среди итальянцев попался говоривший по-английски, и надо же было одному из наших кочегаров нарваться именно на него. Кочегар вошел в кубрик, оглядел хмурую толпу, сидящую на банках, и покровительственно обратился к ним на языке, которого, как он думал, пленные не понимали:

«Держу пари, что вы крепко пожалели, что ввязались в это».

К его страшному изумлению, одно из тел пропищало:

«Это ты нам говоришь?».

В это время имел место обмен радиограммами. Одна из них касалась итальянских пленных.

«Когда пленных спросили, почему они не стреляли по нам, те ответили, что не хотели вызывать наш ответный огонь».

А вот какой ответ последовал на запрос главнокомандующего относительно раненых пленных:

«Состояние пленных: 6 загонов для скота, 50 легко раненных, один старший офицер с геморроем».

На что Каннингхэм немедленно ответил:

«Я не удивлен».

Возможно, эта попытка пошутить немного рассеяла трагичность момента.

ГЛАВА 15

ОТМЩЕНИЕ

Наступило утро 29 марта 1941 года. Рестолл поднял меня в 2.30 своим обычным: «Баллон готов, сэр». А к словам «Все-таки неплохое утро» он добавил: «Мне кажется, прошлой ночью мы им недурно вломили».

«Формидебл» должен был поднять утреннюю разведывательную волну в 4.30. Требовался прогноз облачности, погоды, волнения и высотных ветров. Утро было прекрасным, дул легкий бриз, по небу летели редкие облачка.

Теперь мы шли вместе с линкорами на северо-восток. Мы находились в 30 милях от мыса Матапан и в 100 милях от места ночного боя. Хотя мы и не знали этого, Иакино находился всего в 180 милях от нас.

В 4.30 «Формидебл» развернулся против ветра, и мы подняли 3 «Альбакора», чтобы произвести поиск в секторе 160° – 305°. Полет должен был продолжаться около 4 часов, и мы не надеялись, что разведчики заметят хоть что-то. Еще один самолет был отправлен в район к западу от Крита. Он должен был сесть в Малеме с приказами нашим самолетам, которые сели там после вечерней атаки.

К 7.00 все корабли флота собрались вместе. В 7.03 главнокомандующий передал приказ командующему легкими силами: «Находиться под прикрытием истребителей». В ходе ночного боя ни один корабль не имел ни потерь, ни повреждений. Каннингхэм вспоминает:

«Когда наступило утро 29 марта, наши крейсера и эсминцы находились на дистанции прямой видимости и шли на соединение с линейным флотом. На борту «Уорспайта» царила твердая уверенность, что мыв хаосе прошлой ночи потопили свой эсминец, поэтому мы тщательно пересчитывали их. К нашему невыразимому облегчению, обнаружились все 12 эсминцев. У меня отлегло на сердце».

Оказалось, что под горячую руку нам подвернулся «Хэсти», а не «Хэйвок». Поэтому в 7.33 главнокомандующий передал ему: «Вы получили пару залпов с «Уорспайта», которые должны были подсказать вам, что огни следует гасить». На это «Хэсти» ответил: «Я полагаю, меня с кем-то спутали. Всю прошлую ночь я был вместе со 2-й флотилией, и ни один залп не ложился рядом со мной».

В 8.00 мы изменили курс, чтобы пройти через район ночного боя, и один за другим начали поступать сообщения о спасательных плотиках и людях. Вскоре мы прибыли туда. Море было покрыто пленкой нефти. Обломки и группы людей на шлюпках и плотиках виднелись повсюду. Плавало множество трупов. Утро было прекрасным, море тихим, и нам показалось, что спасшимися уже овладела своего рода тупая покорность судьбе. Эсминцы отделились, чтобы начать спасательные работы. Это делалось, несмотря на серьезную опасность атак самолетов и подводных лодок. Менее чем за час было подобрано около 900 человек.

Внезапно появился германский самолет. Весь британский флот находился в пределах досягаемости береговой авиации, которая легло могла провести ряд мощных атак. Поэтому главнокомандующий был вынужден приказать прекратить свою милосердную работу. Утренние поиски, как и ожидалось, ничего не дали, и флот взял курс на Александрию, до которой еще оставалось полтора дня пути. Когда мы уходили, с «Формидебла» в Суду вылетел самолет с радиограммой, которую следовало передать на Мальту для дальнейшей передачи итальянскому командованию. В ней указывалось место, где еще оставалось 200 или 300 человек. Через 2 дня появилось итальянское госпитальное судно «Градиска», которое подобрало 13 офицеров и 147 матросов.

Барнард пишет:

«На следующий день на рассвете один за другим появлялись наши корабли, сообщая: «Потерь и повреждений нет». После жаркой ночи то, что флот собрался, не имея и царапинки, показалось нам каким-то чудом. Прочесывание района ночного боя тоже было памятным зрелищем. Вокруг болталось множество плотиков со спасшимися моряками. Вскоре после того, как наши эсминцы начали подбирать уцелевших, начались налеты германской авиации. Флоту пришлось прекратить спасательные работы. АБК еще раз показал свое рыцарство и гуманность, скрытые под железными доспехами. Он отправил самолет с приказом передать по радио (когда самолет будет достаточно далеко от места нахождения флота) итальянскому командованию координаты места, где мы были вынуждены оставить уцелевших моряков».

Греческие эсминцы ночью 29 марта подобрали еще 110 спасшихся. Они не смогли принять участие в бою из-за глупой случайности – ошибка шифровальщика превратила «приказы» (orders) в «танкеры» (oilers). Приказ главнокомандующего гласил: «Семь греческих эсминцев должны пройти Коринфским каналом и ожидать приказов между Кефалонией и Занте». Из-за ошибки новые приказы так и не были отправлены, и эти корабли не сумели помочь в поисках отходящего неприятеля. Но следует прямо сказать, что их присутствие в районе боя могло лишь еще более усилить всеобщее замешательство. Мы знали, что наш флот обнаружен германскими самолетами-разведчиками и вскоре последует мощный ответный удар. Но до полудня ничего не произошло. Погода оставалась прекрасной, а видимость – исключительной. Поэтому мы были уверены, что если атака начнется, противник обязательно обрушится на «Формидебл».

Первый звонок прозвучал в 15.11, когда многие из нас готовились немного поспать. На экране радара показалось большое соединение вражеских самолетов. По донесениям, они находились в 76 милях на северо-запад, но быстро приближались. Нельзя было терять ни секунды. Через 3 минуты были катапультированы 3 «Фулмара», так как времени разворачиваться против ветра не оставалось. Но даже сейчас у истребителей не хватало времени на набор высоты до начала вражеской атаки. В который раз нас застали врасплох. Патрульное звено истребителей было отправлено на перехват 2 очень далеких вражеских самолетов, которые, как теперь стало ясно, служили приманкой, чтобы отвлечь наше внимание. Все разбежались по боевым постам, и кораблям сопровождения было приказано прикрыть своим огнем авианосец.

Истребители: когда и сколько? Решать эту проблему всегда очень трудно, особенно, когда их не хватает. Если вы опоздали, и истребители не успели набрать высоту, атака будет развиваться практически беспрепятственно. Если вы развернули истребители слишком рано, атаку можно задержать, пока истребителям не придется садиться для дозаправки.