Текст книги "Битва за Средиземное море. Взгляд победителей"
Автор книги: Дональд Макинтайр
Соавторы: С. Пак,Брайан Шофилд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)
Мы решили немного поспать, это было необходимо. Может быть, рассвет принесет свежие новости.
Только в радиолокационной рубке остался оператор следить за экраном.
ГЛАВА 12
НОЧНЫЕ ПОИСКИ «ВИТТОРИО ВЕНЕТО»
На «Уорспайте» главнокомандующий, поужинав, вернулся на мостик и пришел к решению послать эсминцы разыскать и добить «Витторио Венето».
Барнард пишет:
«Как только он появился на палубе после ужина, все наличные эсминцы были отправлены вперед, чтобы образовать ударное соединение под руководством командира 14-й флотилии. Линкоры приготовились к ночному бою, хотя их прикрывали только 4 эсминца (шутливо названные старыми, хромыми, увечными и слепыми)».
Все детали плана были переданы сигналом в 18.10, и в сумерках 14-я и 2-я флотилии эсминцев заняли предварительную позицию в 1 миле слева и справа по носу у линкоров, ожидая исполнительного сигнала. В результате с линкорами остались только 4 эсминца 10-й флотилии, на случай если итальянцы решатся на ночную атаку. «Орион» в 19.15 установил контакт и сообщил о 2 неопознанных кораблях по пеленгу 295° на расстоянии 10 миль. Прибавив сюда донесения Болта, главнокомандующий решил, что располагает полной картиной, и начал готовить ночной бой. Если с поврежденным линкором не покончат торпеды эсминцев, тогда им займутся линкоры.
В 20.37 Каннингхэм передал исполнительный:
«СРОЧНО. 14-й и 2-й флотилиям эсминцев от главнокомандующего. Флотилиям эсминцев атаковать вражеские линкоры торпедами. Ориентировочный пеленг и расстояние центра вражеского строя от флагмана 286°, 33 мили на 20.30. Вражеский курс и скорость 295°, 13 узлов».
8 эсминцев под командой капитана 1 ранга Мака бросились вперед, увеличив скорость до 28 узлов и двигаясь двумя колоннами на расстоянии 6 кабельтов. Старший помощник «Хотспура» Хью Ходжкинсон позднее писал:
«Исполнительный сигнал был получен, и огромная дуга завесы эсминцев рассеялась и смялась, так как каждый эсминец дал 30 узлов и начал вертеться и крутиться, как уж, чтобы пристроиться к кильватерной колонне за кормой флагмана своей флотилии. Затем мы бросились в темноту на запад, в нервном ожидании».
Каннингхэм в своих мемуарах писал:
«Когда я вернулся на мостик, мой дух был достаточно высоким, и я приказал ударному соединению эсминцев найти и атаковать неприятеля. Мы двинулись следом, слегка сомневаясь, как оставшиеся с линкорами 4 эсминца сумеют отразить атаку вражеских эсминцев, если итальянцы рискнут ее предпринять. В этот момент вражеский флот находился в 33 милях от нас, делая по-прежнему 15 узлов».
Эта цифра – 33 мили была получена, исходя из предполагаемой скорости противника в 13 узлов. Обе цифры были переданы в исполнительном сигнале эсминцам. Первоначально Болт предположил, что скорость итальянцев равна 13 узлам. Однако позднее он увеличил ее до 15 узлов. Мы знаем, что действительная скорость Иакино была гораздо выше 13 узлов, а с 19.45 он уже имел 19 узлов. К 20.30 расстояние до британских кораблей, о присутствии которых он по-прежнему не подозревал, было 57 миль. Поэтому, хотя сигнал главнокомандующего и давал достаточно точный пеленг, он занизил дистанцию на 24 мили и скорость неприятеля на 6 узлов. Это расхождение имело роковые последствия.
Более того, как мы увидим, в 20.48 Иакино, отделив 1-ю дивизия крейсеров, изменил курс на 23° и направился к мысу Колонне.
В 21.15 Мак сообщил по радио 2-й флотилии и Придхэм-Уиппелу, что намерен пройти по правому борту поврежденного линкора и потом атаковать с носа. Он собирался в 22.00 изменить курс с 300° на 285°. Мак основывал свои расчеты на данных, полученных от главнокомандующего, и ничего не знал о повороте, который совершил Иакино. Из последующего анализа видно, что Мак прошел очень близко от Придхэм-Уиппела, как раз в то время, когда было сделано сообщение о 3 неизвестных кораблях. Эти 3 корабля, несомненно, были крейсерами Каттанео, двигавшимися на помощь «Поле». Поэтому ясно, что в прокладках Придхэм-Уиппела и Мака имеется серьезное расхождение. В 21.55 соединение Каттанео находилось не в 4 милях впереди 14-й флотилии, а в 10 милях на левом крамболе. Итальянцы оказались юго-западнее и шли на юго-восток к потерявшему ход крейсеру.
Мак следовал курсом 285° до 11.20, все еще полагая, что он проходит справа и впереди от итальянского линкора, который двигается курсом 295° со скоростью 13 узлов, как сообщил главнокомандующий в 20.37. На самом деле Иакино прошел далеко впереди от 14-й флотилии и находился почти в 30 милях к северу от ней.
Незадолго до этого Мак получил радиограмму от главнокомандующего, приказывающую всем кораблям, не ведущим бой с противником, отходить на северо-восток. Мы еще вернемся к ней в следующей главе. Мак повернул на северо-восток и запросил, относится ли приказ и к нему. В 23.37 он получил ответ: «После вашей атаки». В 23.40 14-я флотилия снова повернула на запад. 20 минут она шла курсом 270°, потом Мак решил, что он уже вышел в голову итальянскому соединению и пора начинать перехват. Он повернул на курс 200° и снизил скорость до 20 узлов, ожидая вскоре встречи с поврежденным «Витторио Венето». Однако в этот момент линкор все еще был в 30 милях к северу от него, благополучно следуя домой, в то время, как Мак направлялся на юг. Если «Витторио Венето» сумеет ускользнуть от крейсеров Придхэм-Уиппела, которые, как полагал Иакино, возвращаются в базу, то он выскользнет из переделки сухим. У эсминцев почти не оставалось шансов настигнуть его, так как они не имели радара, а днем линкор окажется под прикрытием береговой авиации.
В этих условиях Мак был почти бессилен, но Каннингхэм считал его решение обойти итальянский линкор с севера «наиболее неудачным» не только потому, что «он предоставлял неприятелю возможность ускользнуть на юг», но и потому, что это «помешало крейсерам».
Интересно почитать отчет капитана 2 ранга Уолтера Скотта, который в это время был старшим помощником на «Джервисе» и знал больше других о намерениях Мака. Мак всегда подчеркивал своим подчиненным, что главной задачей эсминцев является уничтожение вражеских кораблей. Поскольку такая возможность предоставляется достаточно редко, требуется высокая тренированность и взаимопонимание.
«Перед наступлением сумерек главнокомандующий приказал командиру 14-й флотилии с «Джервисом» и 7 остальными эсминцами следовать на запад и потопить итальянский линкор, который ранее повредили авианосные торпедоносцы. «Валрос» «Уорспайта» был ранее поднят в воздух и поддерживал контакт с неприятелем, постоянно сообщая о нем. I Эсминцы отделились, увеличили скорость до 28 узлов и легли на курс перехвата. На карте «Джервиса» линкор был указан далеко впереди. Он двигался на северо-запад со скоростью 12 узлов. Его прикрывали 2 крейсера, находившиеся в 5 кабельтовых по бортам, и 2 эсминца, которые шли в 5 кабельтовых на траверзе крейсеров. Намерением капитана 1 ранга Мака было выйти вперед и разделить флотилии. После этого намечалась атака па контркурсах, причем каждая флотилия должна была пройти между линкором и крейсерами в 500 ярдах от линкора с каждого борта. Поэтому мы надеялись, что неприятель придет в замешательство и начнет обстреливать собственные корабли. Это был смелый план. Он согласовался с мнением главнокомандующего, что лучше всего находиться как можно ближе к противнику. Что получилось бы, если бы контакт был установлен, говорить трудно. Однако наверняка завязался бы жаркий бой на короткой дистанции».
Крейсера Придхэм-Уиппела весь вечер мчались на запад со скоростью 30 узлов и надеялись восстановить визуальный контакт с итальянским флотом. В 18.32 они видели торпедоносцы «Формидебла», готовящиеся к вечерней атаке. В 19.07, вскоре после захода солнца, Придхэм-Уиппел приказал своим кораблям выстроиться в линию по пеленгу 20°, держа дистанцию 7 миль, чтобы постараться не разминуться с неприятелем в темноте. Они еще разворачивались, когда в 19.15 «Орион» сообщил о 2 неизвестных кораблях по пеленгу 295° на расстоянии 10 миль. Придхэм-Уиппел сразу решил сосредоточить свои силы, чтобы иметь возможность немедленно вступить в бой, если его атакуют. Он приказал крейсерам снова построиться в кильватерную колонну.
В 19.30 самолеты «Формидебла» начали атаку. Крейсера видели этот спектакль на расстоянии 15 миль. Вспышки выстрелов, сияние прожекторов, разноцветные трассы заполнили темное небо.
«В сумерках мы видели множество силуэтов кораблей далеко впереди. Самолеты «Формидебла» пролетели над нами и атаковали их. Мы увидели нечто вроде брокенского шабаша», – вспоминает Фишер.
Придхэм-Уиппел в своем рапорте говорит:
«Те, кто пролетел над нами, были отважными людьми».
В 19.32 крейсера легли на курс 320°, но в 19.50 Придхэм-Уиппел повернул на курс 290°, когда увидел свет прожекторов и вспышки выстрелов на западе от себя. Видимость сократилась до 4 миль, и итальянские корабли не были видны. В 19.45 Придхэм-Уиппел снизил скорость до 20 узлов, чтобы «уменьшить носовые буруны». По странному совпадению, именно в этот момент Иакино увеличил скорость до 19 узлов, хотя Придхэм-Уиппел об этом не знал и продолжал думать, что скорость итальянцев всего 13 узлов.
В 20.14 «Орион» повернул на курс 310°, а через минуту на экране радара появилась отметка от корабля примерно в 6 милях впереди него. Скорость была снижена до 15 узлов, следующие 18 минут тщательно следили за пеленгом и расстоянием до вражеского корабля. Расчеты показали, что он стоит на месте. Придхэм-Уиппел сообщил об этом в 20.40:
«Неизвестный корабль по пеленгу 240°, дистанция 5 миль, очевидно стоит. Мои координаты 35°2′ N, 21°5′ Е.
Он решил, что если это поврежденный линкор, то его «поймали». Сообщив его позицию, Придхэм-Уиппел свою задачу выполнил и предоставлял Маку с его эсминцами позаботиться об итальянце. Если же это был не линкор, следовало продолжать попытки восстановить контакт.
Поэтому Придхэм-Уиппел решил оставаться подальше от стоящего корабля, обойти его с севера и продолжать поиски остальных неприятельских кораблей. После петли на северо-восток он снова в 20.48 повернул на северо-запад и в 21.19 увеличил скорость до 20 узлов.
Барнард пишет:
«Торпедоносцы после вечерней атаки вражеского линкора заявили о «возможных попаданиях». Потом в 21.11 командующий легкими силами сообщил о неизвестном корабле, стоящем в 5 милях слева от него, который при шлось обходить, чтобы продолжать преследование главных сил. Вспыхнули надежды, что это вражеский линкор, оставленный нам на расправу».
К несчастью, «Джервис» не получил донесения «Ориона», и 14-я флотилии продолжала следовать курсом 300° со скоростью 28 узлов, выходя на пересечку крейсерам.
В этот момент Придхэм-Уиппел снова решил развернуть крейсера в линию, чтобы увеличить арену поиска, когда понял, что может налететь на 14-ю флотилию.
Фишер описывает трудности, возникавшие на «Орионе» при попытках использовать радар. На крейсере стояла одна из первых моделей радиолокатора обнаружения надводных целей. В начале 1941 года радар, тогда известный как радиодальномер, был довольно редким и еще не слишком надежным устройством. «Формидебл», «Вэлиант» и «Аякс» имели более новые модели и не страдали от тех болезней, которым был подвержен «Орион». Придхэм-Уиппелу хорошо послужили донесения «Аякса», пока не нарушилась связь. После этого он не получил от «Аякса» ни одной радиограммы, но, не зная о поломке, не понял, что «Аякс» продолжает посылать сообщения, которых он не получает. Фишер пишет:
«Орион» имел старую модель радиолокатора обнаружения надводных целей, который, если я правильно помню, мог обнаруживать корабли. Единственным, кто умел с ним обращаться, был один из флаг-офицеров адмирала. Когда мы сближались с врагом, он находился в радиолокационной рубке, передавая мне в штурманскую дистанции и пеленги, и я очень скоро пришел к выводу, что ближайший корабль стоит неподвижно, что и сообщил адмиралу. Мы снизили скорость, я думаю, пока мы переговаривались с адмиралом. Том Брэтт (флагманский артиллерист) участвовал в этом совещании. Суть переговоров свелась к следующему:
Неподвижный корабль может быть линкором. Следует ли нам подойти, чтобы убедиться в этом? Но Филип Мак и его эсминцы как раз сейчас намереваются выйти в атаку, и бой может превратиться в стычку между англичанами. Эсминцы лучше приспособлены для такого рода ночного боя, чем мы. Нам лучше очистить поле боя.
Поэтому мы начали отход.
Как я помню, мы прошли в 4000–8000 ярдов от стоящего корабля».
В 21.55 «Аякс» сообщил о 3 неизвестных кораблях на экране его радара, который показывал, что они находятся в 5 милях к югу от него. Именно это натолкнуло командующего 14-й флотилией на мысль, что «Аякс» сообщает о нем. Придхэм-Уиппел пришел точно к такому же заключению. Поэтому он решил отвернуть на север, чтобы оказаться подальше от собственных эсминцев, и в 22.02 повернул на курс 340°, намереваясь чуть позже снова повернуть и увеличить скорость, чтобы перехватить вражеские корабли, которые могли направляться в Мессину.
В 22.43 «Орион» и «Глостер» заметили слева по носу красную ракету по пеленгу 320°. Немедленно прозвучала боевая тревога, крейсера перестроились в кильватерную колонну и через 12 минут повернули на север. Почти наверняка это был сигнал с «Витторио Венето», когда Иакино пытался связаться с Каттанео. Намерения Придхэм-Уиппела в этот момент были неясны. Возможно, он снова собирался рассредоточить свою эскадру, чтобы возобновить поиски, хотя и чувствовал, что флотилия Мака может помешать ему. «Хэсти» из 14-й флотилии тоже видел красную ракету в то же самое время, что и крейсера, но по пеленгу 10°. Мак, решив, что Придхэм-Уиппел тоже видит ракету, объявил тревогу, но решил не выяснять, что это такое, а продолжал следовать своим курсом.
Фишер продолжает:
«Случай с красной ракетой произошел вскоре после того, как было решено оставить неподвижный корабль Маку. Я находился в штурманской рубке и должен был сделать отметку на карте. По крайней мере мне кажется, что я сделал ее. Тогда мы не придали этому значения. Вся важность события стала ясна много позже, когда в Александрии начали разбираться в происходившем.
Чуть позднее мы увидели далеко за кормой скоротечный ночной бой главнокомандующего».
В 23.32 Придхэм-Уиппел лег на курс 60°, получив приказ главнокомандующего всем кораблям, не участвующим в бою, отходить на северо-восток.
Благодаря такому стечению обстоятельств «Витторио Венето» ускользнул. В это время, в 23.32, он находился в 35 милях на запад-северо-запад от Придхэм-Уиппела и в 30 милях на северо-северо-запад от Мака.
А примерно на час раньше на юге можно было видеть вспышки залпов главного калибра линкоров. Хью Ходжкинсон описывает, как это было видно с «Хотспура»:
«На левой раковине за горизонтом мигнула вспышка, и в небе повис осветительный снаряд. Затем последовала новая, более сильная вспышка. А затем правее первой в небо взлетел столб огня, осветив все море. Похоже, линкоры на кого-то натолкнулись».
ГЛАВА 13
НОЧНОЙ БОЙ
Сообщение Придхэм-Уиппела о потерявшем ход корабле заставило главнокомандующего и его штаб на «Уорспайте» поверить, что нашим линкорам придется иметь дело с «Витторио Венето». Барнард гак описывает происходящее:
«АБК решил, что из адмиральской рубки обзор слишком плох для ночного боя, и перебрался на обезьяний мостик «Уорспайта» к командиру линкора. В результате на верхнем мостике «Уорспайта» началась давка, чрезмерная даже для ночного боя. Втиснуть туда главнокомандующего, его начальника штаба, начальника оперативного отдела штаба, флагманского связиста, флагманского артиллериста было нелегко. Трое последних привыкли к подобным импровизациям и приняли меры заранее. Были установлены дополнительные телефоны и переговорные трубы, чтобы они могли работать, как обычно. Однако при самом буйном воображении нельзя назвать сложившуюся обстановку нормальной, по крайней мере для офицеров «Уорспайта».
У нас на «Формидебле» многие после 21.00 отправились спать.
Ночью от авианосца было мало проку. Рестолл вызвал меня наверх примерно 17 часов назад. Прежде чем улечься полуодетым на диване в метеорологической рубке, я составил вечернюю карту погоды, и с помощью Рестолла определил направление высотных ветров. Погода была все еще хорошей, однако поднималась дымка, которая сократила видимость до 4 или 5 миль. Она затянула звезды и ускорила наступление темноты. Ветер на поверхности был слабым.
На компасной платформе капитан 1 ранга Биссет уселся в свое кресло. У вахтенного офицера не было других хлопот, кроме сохранения места корабля в строю. На борту авианосца общим настроением было разочарование. Несмотря на отважные усилия летчиков, мы считали, что итальянский флот оторвался и удирает домой. Мы не знали, что в 20.29 «Аякс» сообщил о потерявшем ход корабле. Флот следовал кильватерной колонной курсом 300° со скоростью 20 узлов, держа дистанцию между кораблями 3 кабельтова. Порядок кораблей был следующим: «Уорспайт», «Вэлиант», «Формидебл», «Барэм». В миле справа шли эсминцы «Стюарт» и «Хэйвок», слева – «Грейхаунд» и «Гриффин».
Я отправился спать, не подозревая, как и остальные, о предстоящем бое.
Я никогда точно не сумею восстановить последовательность событий в тот знаменательный вечер. Не скажу, что я услышал раньше – грохот орудий линкоров или звонки боевой тревоги на «Формидебле». Помню только стремительный бег по трапам на свой боевой пост и судорожные попытки одновременно надеть спасательный жилет, каску, наушники и огнеупорный комбинезон. Грохотали ужасные взрывы, вздрагивал буквально весь авианосец. Примчавшись на компасную платформу, я увидел неописуемую картину. Мелькали ослепительные вспышки орудийных залпов, метались яркие лучи прожекторов, на обстреливаемых кораблях бушевали чудовищные пожары. Наш линейный флот совершенно точно «во что-то вляпался».
Вскоре мы вывалились из строя и круто повернули вправо. Отчаянные попытки итальянских кораблей спастись бегством я не увидел – все скрыла надстройка, когда мы повернули. На полной скорости «Формидебл» уходил от ужасного спектакля, так как пользы от авианосца в артиллерийской дуэли было немного, зато риска было многовато. Вскоре мы увидели, что линкоры тоже поворачивают, так как они уклонялись от торпед вражеских эсминцев.
Часы показывали 22.30, всего полтора часа назад мы отправились спать, и за это время успело произойти столько значительных и потрясающих событий… Вражеские корабли были уничтожены буквально за считанные мгновения. Значительная часть итальянского флота, за которым мы гонялись целый день, встретила свою печальную судьбу».
Как только в 2.1.11 было получено донесение «Аякса» о стоящем без хода корабле в 5 милях к западу от него, Каннингхэм приказал повернуть последовательно на курс 280°, сохраняя строй кильватерной колонны. Неизвестный корабль был всего в 20 милях от него. Менее чем через час, в 22.03 оператор радара «Вэлианта» заметил на экране отметку, которая означала неподвижный корабль в 8–9 милях на левом крамболе по пеленгу 224°. В 22.10 главнокомандующий, который не имел радара на «Уорспайте», получил донесение «Вэлианта» о большом корабле, не менее 600 футов длиной, теперь уже всего в 5 милях слева по носу. Каннингхэм в своих мемуарах пишет:
«Наши надежды окрепли, это мог быть «Витторио Венето». Линкоры повернули влево на 40° все вдруг. Мы уже находились на боевых постах, и орудия главного калибра были готовы к бою. Теперь мы развернули башни по нужному пеленгу»
Барнард так описывает все это:
«АБК повернул линкоры па цель все вдруг. С этого момента и до полуночи он вертел эскадрой линкоров, словно дивизионом эсминцев».
Поворот все вдруг привел «Уорспайт», «Вэлиант», «Формидебл» и «Барэм» в строй фронта по пеленгу 280°. Корабли шли курсом 240°. Такие маневры были совершенно необычны для ночных действий, так как линкоры всегда отворачивали ОТ противника, если существовала опасность атаки эсминцев.
Флагманский штурман пишет:
«Почти все на мостике полагали, что вражеские эсминцы сопровождают крупный корабль, и главнокомандующему советовали отвернуть прочь: СИНИЙ ЧЕТЫРЕ. Однако он сказал: «Если там неприятель, мы повернем на него и разберемся, кто там есть и как быстро мы его утопим. ЧЕТЫРЕ СИНИЙ». Впервые в ночном бою, в мирное время или военное, линкоры повернули на неизвестное вражеское соединение».
Линкоры шли строем пеленга в полной готовности. Авианосец, совершенно бесполезный в данных обстоятельствах, был готов немедленно покинуть строй, как только это потребуется. В 22.20 «Вэлиант» сообщил о корабле по пеленгу 19 Г на расстоянии 4,5 мили. Эта цель была слева по носу. Поэтому «Грейхаунду» и «Гриффину», находившимся слева, было приказано перейти на правый борт линкоров. Едва был отдан этот приказ, как в 22.23 «Стюарт», находившийся справа, передал сигнал тревоги. Почти прямо по носу с левого борта, по пеленгу 250° в совершенно противоположном направлении от стоящего корабля появились массивные силуэты затемненных кораблей, пересекающих курс нашего флота справа налево на расстоянии примерно 2 мили. Это были 2 крупных корабля, впереди шел небольшой корабль, и еще 3 малых корабля замыкали строй. Это были 1-я дивизия крейсеров адмирала Каттанео и 9-я флотилия эсминцев, шедшие на помощь поврежденному крейсеру «Пола». Возглавлял колонну эсминец «Альфиери», за ним шли крейсера «Зара» и «Фиуме», за ними эсминцы «Джиоберти», «Кардуччи», «Ориани». Считая «Полу», здесь были 7 кораблей, не подозревавших о присутствии британских линкоров, пока не открыли огонь их тяжелые орудия. Почти всех итальянцев постигла печальная участь.
Еще до того, как главнокомандующий получил предупреждение «Стюарта», его начальник штаба тоже заметил приближающиеся корабли. Наступил самый волнующий, хотя и самый ужасный момент дня. Лучше всего снова обратиться к словам самою Каннингхэма.
«В 22.15 мой новый начальник штаба коммодор Эдельстен осматривал в бинокль горизонт справа по носу. Он спокойно сообщил, что видит 2 больших крейсера и один малый впереди них, которые режут нос нашему флоту справа налево. Я тоже посмотрел туда в бинокль. Они там были. Капитан 2 ранга Пауэр, бывший подводник и несравненный специалист по опознанию силуэтов, сказал, что это 2 тяжелых крейсера типа «Зара», впереди которых идет легкий крейсер.
Используя передатчики ближнего действия, линкоры были развернуты в кильватерную колонну. Я вместе с Эдельстеном и офицерами штаба поднялся на верхний мостик, откуда открывался великолепный круговой обзор. Я никогда не забуду следующие несколько минут. Стояла мертвая тишина, почти физически ощутимая, были слышны только голоса артиллеристов, переводящих орудия на новые цели. Можно было слышать приказы с КДП, возвышавшегося над мостиком позади нас. Взглянув вперед, можно было увидеть поворачивающиеся башни и стволы 15" орудий, нащупывающие вражеские крейсера. Никогда за всю свою жизнь я не испытывал такого волнения, как в ту минуту, когда услышал спокойный голос с КДП: «Наводчик КДП видит цель». Это указывало, что орудия готовы, и его палец уже лежит на гашетке. Неприятель находился не далее 3800 ярдов – совсем рядом».
Перестроение в кильватерную колонну вернуло линкоры на первоначальный курс 280°. Теперь они шли почти параллельно вражеским крейсерам, но на контркурсе. Вражеские крейсера были совершенно не готовы к бою, они шли курсом 130°. Теперь нельзя было терять ни секунды. Множество орудий ждали только приказа. 24–15", 20 – 6" и 20 – 4,5" орудий были готовы оказать сокрушительный прием. Барнард так описывает все это:
«Все корабли (линкоры) получили сообщение «Вэлианта» о радарном контакте со стоящим кораблем противника справа по носу, и башни были развернуты туда. Около 22.20 противник сдрейфовал через траверз за корму на расстоянии 3 миль от нас. Штабным офицерам показалось, что адмирал намеревается его пропустить, что оказалось очень удачной мыслью. Начальник оперативного отдела и флагманский артиллерист увидели, как башни разворачиваются и уже переходят левый траверз. Оба чувствовали себя весьма неуютно, так как «впереди еще могла оказаться добыча», особенно учитывая сообщения командующего легкими силами, которые указывали, что могут отстать и другие вражеские корабли. Поэтому, используя право отдавать приказы артиллерии, флагманский артиллерист распорядился повернуть башни на ноль. И как раз вовремя! Справа почти прямо по носу показались 2 больших вражеских крейсера. В результате интервал между отдачей приказа с мостика к орудиям и их готовностью оказался ничтожным.
Заметив противника, флот повернул одновременно на курс 280° и выстроился в кильватерную колонну, приводя противника на носовые курсовые углы. Во время поворота стрельбу не открывали. Левофланговым эсминцам прикрытия было приказано освободить линию огня. Их поторопили резким: «Проваливайте к дьяволу!»
Как только поворот был завершен, практически все орудия могли действовать по врагу.
Внезапно «Грейхаунд», оказавшийся теперь впереди, открыл прожектор. Широкий луч света упал прямо на «Фиуме», третий корабль в неприятельской колонне. Однако он осветил не только «Фиуме», но и корабли левее него – «Зару» и возглавлявший колонну «Альфиери». Часы показывали 22.27.
«Уорспайт» и «Вэлиант» одновременно открыли огонь по «Фиуме» из 15" орудий. Дистанция до цели была 2900 ярдов для «Уорспайта» и 4000 ярдов для «Вэлианта». Одновременно «Вэлиант» пустил в ход свои 4,5" орудия. «Фиуме» быстро охватили пожары – от мостика до кормовой башни. Эта башня получила прямое попадание и слетела за борт. Через 10 секунд после первого залпа «Уорспайт» открыл беглый огонь из 6" орудий. Ярко пылая от носа до кормы, «Фиуме» сильно накренился на правый борт.
Каннингхэм писал:
«Приказ открыть огонь отдал флагманский артиллерист флота капитан 2 ранга Джеффри Барнард. Можно было слышать «динь-динь-динь» артиллерийских гонгов. Затем последовали огромная оранжевая вспышка и ужасный грохот, когда 6 тяжелых орудий выстрелили одновременно (башня Y не стреляла). В тот же самый момент эсминец «Грейхаунд», входивший в состав прикрытия, осветил прожектором один из вражеских крейсеров, возникший из темноты серебристо-голубым силуэтом. Наши прожектора тоже открылись после первого залпа и дали полный свет на страшную картину.
В луче прожектора я увидел наши 6 снарядов, летящих в воздухе. 5 из 6 попали чуть ниже верхней палубы крейсера и взорвались, выбросив ослепительное пламя. Итальянцы были захвачены врасплох. Их орудия стояли на нуле. Они были разбиты, прежде чем смогли оказать хоть какое-то сопротивление. Капитан 1 ранга Дуглас Фишер, командир «Уорспайта», сам был артиллеристом. Когда он увидел результаты первого залпа, голосом, полным удивления, он невольно произнес: «Великий боже! А ведь мы попали!»
Барнард, описывая все это, говорит так:
«События следующих нескольких секунд не забудет никто из видевших это. Прожектор «Грейхаунда» показал нам неприятеля, застигнутого полностью врасплох. Башни стояли на нуле, по верхней палубе бегали люди. Первый залп «Уорспайта», возможно, оказался самым эффективным за всю войну. 5 из 6 15" снарядов легли под верхнюю палубу вражеского корабля через небольшие промежутки. Самый правый из них сбросил за борт вращающуюся часть башни Y. АБК особенно восхитило замечание командира линкора, бывшего артиллериста: «Великий Боже! А ведь мы попали!» Сразу после боя он приказал записать это выражение на случай, если ему потребуется утереть нос артиллерийской школе флота».
Через 30 секунд после первого 15" залпа «Уорспайт» дал второй залп по «Фиуме». «Вэлиант», дав первый залп по «Фиуме» обнаружил, что башни X и Y не могут быть наведены на эту цель. Он немедленно перенес огонь влево на «Зару», стреляя теперь из всех орудий. Своим вторым залпом он тоже добился нескольких попаданий. Ему понадобилось чуть более 3 минут, чтобы всадить 5 залпов в несчастный крейсер. Эта скорострельность восхитила даже главнокомандующего.
Выпустив второй залп в «Фиуме», «Уорспайт» тоже перенес огонь влево на «Зару», второй корабль в итальянской колонне. Дистанция была 3000 ярдов. «Фиуме», сильно накренившись на правый борт, представлял собой море бушующего пламени. Совершенно разбитый, крейсер вывалился из линии и затонул 45 минут спустя, в 11.15.
Как только началась стрельба, «Формидебл» незамедлительно вышел из линии вправо. В колонне образовался разрыв, так как «Барэм» тащился чуть позади. Двигаясь в строю левого пеленга курсом 240°, как раз перед перестроением в кильватерную колонну на курсе 280°, «Барэм» заметил стоящий «Пола», который выпустил 2 красные ракеты. Очевидно, это был опознавательный для подходящих товарищей. «Барэм» сразу навел орудия на «Полу» и был готов осветить его прожектором, чтобы после этого обстрелять, когда увидел силуэт головного корабля противника в луче прожектора «Грейхаунда». Это был эсминец «Альфиери». «Барэм» немедленно перенацелил орудия и дал залп с дистанции 3100 ярдов. Мелькнули яркие оранжевые вспышки, попадания легли по всей длине корабля. Дым немедленно затянул пылающий «Альфиери», который сразу вышел из линии вправо.
«Барэм» перенес огонь на второй корабль в колонне – крейсер «Зара», по которому уже стреляли «Уорспайт» и «Вэлиант». Линкор дал 6 – 15" и 7–6" залпов.
«Зара» был окончательно выведен из строя и горел, как факел. Его носовая 8" башня получила прямое попадание, были попадания в мостик и машинное отделение. Ужасные пожары бушевали повсюду. Крейсер начал крениться на левый борт, одновременно его разворачивало в эту же сторону. Он катился носом в сторону британских линкоров и уже показывал им свой правый борт. Позади него, еле различимый в дыму и пламени, стоял «Альфиери».
Прожектора продолжали освещать итальянские корабли. «Гриффин» внезапно обнаружил себя в самом горячем месте, прямо на линии огня. «Грейхаунд», освещавший «Фиуме», немедленно попытался выскочить с линии огня вперед. Зато «Гриффин» был накрыт 6" залпом «Уорспайта».
Его капитан, ныне контр-адмирал Джон Ли-Барбер, вспоминает:
«Я помню только, что внезапно «Гриффин» оказался в очень опасной позиции, перекрыв директрису, когда наши «сундуки» открыли огонь. Я получил очень резкий приказ АБК: «Прочь с дороги, ты, долбанный козел».
«Гриффин» повреждений не получил. Залп за залпом обрушивался на «Зару», который теперь пылал от носа до кормы. Взорвался один из его котлов, а носовая башня была сброшена за борт. Уцелевшие орудия молчали, так как итальянская тяжелая артиллерия не была готова к ночным боям.
