Текст книги "Битва за Средиземное море. Взгляд победителей"

Автор книги: Дональд Макинтайр

Соавторы: С. Пак,Брайан Шофилд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)

Прибыло первое донесение. В 7.20 наш самолет 5В сообщил, что видит вражеские корабли. 4 крейсера и 4 эсминца находились в точке 34°22′ N, 14°47′ Е, имея курс 230°. Это донесение было получено на «Формидебле» 8 минут спустя. Именно оно стало причиной сыгранной боевой тревоги. Затем последовало сообщение от самолета 5F, который в 7.59 обнаружил 4 крейсера и 6 эсминцев, идущие курсом 220° в точке 34°05′ N, 24°26′ Е.

По этим донесениям 2 вражеских соединения находились возле Гавдоса, двигаясь примерно на юго-восток, находясь примерно в 100 милях северо-западнее нас. Наши самолеты находились в воздухе уже полтора часа, и хотя их сообщения выглядели правдоподобными, нельзя было поручиться за полную точность навигационных расчетов. Кроме инструментальных ошибок и ошибок наблюдений и оценок, появлялись ошибки из-за изменения скорости и направления ветра, не только на разных высотах, но и с течением времени. Более того, мы могли только примерно оценивать ветер на расстоянии 100 миль. И опять, хотя видимость была около 15 миль, имелись клочья тумана, которые могли привести к расхождениям в донесениях самолетов, сообщающих об одном и том же соединении.

Хотя сообщалось о 2 отдельных соединениях на расстоянии 20 миль друг от друга, не было полной уверенности, что это не одно и то же соединение, о котором сообщают 2 разных самолета. Наши сомнения укрепились и разочарование выросло, когда стало известно, что Придхэм-Уиппелу было приказано выйти на рандеву в 6.30 южнее Гавдоса. Его соединение состояло из 4 крейсеров и 4 эсминцев. Возникло подозрение, что наши самолеты 5В и 5F сообщают именно о его кораблях.

В 8.04 пришло новое сообщение от самолета 5В, изменяющее его предыдущее сообщение. Не 4 крейсера и 4 эсминца, а 4 крейсера и 6 эсминцев. Донесение также указывало, что неприятель изменил курс с 230° на 167°. Появилась надежда, что это сообщение не относится к крейсерам Придхэм-Уиппела, так как из-за плохой видимости можно было ожидать, что уточнение донесения уменьшит количество кораблей, а не увеличит.

Через 20 минут ситуация круто резко переменилась, когда было принято срочное донесение с «Ориона». В нем говорилось о 3 неизвестных кораблях на севере, дистанция 18 миль, курс – восток. Напряжение спало. Теперь было ясно, что итальянцы в море, получены донесения об их крейсерах. Вполне вероятно, что их поддерживают и линкоры, находящиеся, возможно, дальше на северо-запад. Бой был почти неизбежен. Следуя прежними курсами, противники должны были встретиться примерно через 2 часа. Главнокомандующий приказал увеличить скорость до 22 узлов, это был максимум, который позволяли развить конденсаторы «Уорспайта». С нетерпением мы ожидали новых донесений

ГЛАВА 6

БОЙ КРЕЙСЕРОВ У ГАВДОСА

Вице-адмирал Придхэм-Уиппел вышел из Пирея на «Орионе» вместе со своей эскадрой в четверг 27 марта, имея приказ находиться в точке 34°10′ N, 24°10′ Е в 6.30 на следующее утро. Главнокомандующий со своими линкорами и «Формидеблом» в это время находился в 150 милях юго-восточнее, двигаясь на северо-запад со скоростью 20 узлов.

Вскоре после выхода в назначенную точку соединение Придхэм-Уиппела было замечено итальянским разведывательным самолетом Ro-43, который передал его состав, курс и скорость – 4 крейсера и 4 эсминца, 135°, 18 узлов. Поэтому Придхэм-Уиппел в 6.45 приказал лечь на курс 200°, чтобы скрыть свой предполагаемый курс, и увеличил скорость до 20 узлов.

Получив донесения от самолетов-разведчиков «Формидебла», в которых говорилось о двух отдельных итальянских соединениях всего в 30 милях от его позиции, Придхэм-Уиппел решил, что они по ошибке сообщают о его собственной эскадре. Это мнение разделяли Каннингхэм на «Уорспайте» и Бойд на «Формидебле».

Но заблуждения Придхэм-Уиппела разлетелись в клочья, когда в 7.45 один из наблюдателей «Ориона» заметил за кормой дым по пеленгу 10°. Через минуту стало ясно, что это вражеские корабли, а в 7.55 их опознали как 3 крейсера и 3 эсминца. Эта эскадра состояла из 3 тяжелых крейсеров – «Тренто», «Триесте» и «Больцано» – и 3 эсминцев – «Корацциере», «Карабиньере» и «Аскари». Придхэм-Уиппел правильно решил, что встретил тяжелые крейсера, чьи 8" орудия превосходят его 6". Кроме того, по крайней мере на бумаге, итальянские корабли были на 2,5 узла быстроходнее. Поэтому он повернул прямо навстречу своим линкорам, находившимся в 100 милях на юго-востоке, надеясь навести вражеские крейсера на них. Курс был изменен на 140°, а скорость увеличена до 28 узлов. В 8.02 «Орион» сообщил о 3 неизвестных кораблях по пеленгу 9 на расстоянии 18 миль. Это была группа «Триесте», ее позиция показана на карте. Однако Придхэм-Уиппел ничего не знал о другой, более сильной, итальянской эскадре, находившейся еще ближе к нему. О ее позиции совершенно точно сообщил в 7.20 самолет 5В. Но все ошибочно предположили, что он заметил соединение Придхэм-Уиппела! Самолет в 7.46 исправил свою оценку вражеских сил: не 4 крейсера и 4 эсминца, а 4 крейсера и 6 эсминцев. Но это сообщение было получено только после того, как пришло донесение «Ориона» о группе «Тренто», и оставались сомнения в его точной позиции.

Присутствие еще одного сильного соединения, о котором Придхэм-Уиппел не подозревал, ставило его в исключительно опасное положение. Ведь итальянская эскадра состояла из 5 крейсеров и 6 эсминцев и располагалась так, что легко могла отрезать его от Каннингхэма. Эта эскадра состояла из тяжелых крейсеров «Зара», «Фиуме», «Пола»; легких крейсеров «Гарибальди», «Абруцци»; эсминцев «Джиоберти», «Альфиери», «Ориани», «Кардуччи», «Да Рекко», «Пессаньо». Еще имелись некоторые сомнения относительно присутствия итальянских линкоров, хотя было подозрение, что они находятся в нескольких милях за кормой крейсеров. В 8.05 самолет 5F сообщил о 3 итальянских линкорах в точке 34° N, 24°16′ Е, но это донесение было получено только часом позже.

Придхэм-Уиппел оцепил его как «заведомо ложное», так как сам он находился в 8.05 всего в 7 милях от этой точки и должен был бы их видеть.

В 8.12 Придхэм-Уиппел уточнил свое первое донесение, так как сумел уточнить состав неизвестного соединения: 3 крейсера и неизвестное количество эсминцев на расстоянии 13 миль по пеленгу 10°. В этот самый момент итальянские крейсера открыли огонь из своих 8" орудий. «Триесте» заметил соединение Придхэм-Уиппела в 7.58 и сообщил, что оно, «очевидно, направляется в Александрию».

Первые залпы итальянцев легли недолетами, а крейсера Придхэм-Уиппела не могли отвечать, так как расстояние было слишком велико для их 6" орудий. Однако дистанция понемногу сокращалась, так как итальянцы превосходили англичан в скорости. Они сосредоточили свой огонь на «Глостере». Ночью на этом крейсере произошла авария в машине, но теперь он справился с неполадками. Хотя «Глостер» не мог отвечать, он избежал повреждений, двигаясь зигзагом.

К 8.29 дистанция сократилась до 23500 ярдов, и «Глостер» открыл огонь из своих 6" орудий, дав 3 залпа, которые легли недолетом. Однако стрельба «Глостера» заставила итальянские крейсера на несколько минут отвернуть. Поэтому, когда в 8.17 они снова легли на параллельный курс, то оказались вне радиуса действия английских орудий. Все итальянские снаряды тоже не долетали до цели. Как раз перед тем, как «Глостер» открыл огонь, на «Вендетте» произошла авария машины, и Придхэм-Уиппел отправил его в Александрию. Теперь его крейсера прикрывали только 3 эсминца.

В 8.55 итальянские крейсера внезапно прекратили огонь, описали круг влево и отошли на северо-запад. Несмотря на превосходство в скорости и дальнобойности, они не добились попаданий и были завлечены на 50 миль к нашим линкорам, которые теперь имели курс 310 и скорость 22 узла.

Из штаба Придхэм-Уиппела мало кто уцелел, но я располагаю ценными заметками, написанными начальником оперативного отдела штаба капитаном 2 ранга Р.Л. Фишером (ныне контр-адмиралом), который дал красочное описание событий, как они виделись с крейсеров, оговорив, правда, что это «смутные воспоминания». Фишер имел большой опыт плавания на эсминцах. Он писал:

«Моим главным воспоминанием о действиях крейсеров был стыд – мне казалось, что мы все время удираем.

Вот что я могу вспомнить.

Я находился на мостике с самого раннего утра. Первое, что мы заметили – маленький самолет, который, как кто-то сказал, мог базироваться только на итальянском крейсере. Вскоре после этого мы ясно различили «Тренто», и единственное, что нам оставалось – пуститься наутек. Наши 4 крейсера шли строем фронта, применяя зигзаг, и ставили дымзавесу. Австралийские эсминцы шли рядом. По нам стреляли довольно долго, и несколько залпов легли совсем рядом, они даже залили палубу всплесками, но попаданий не было. Во время этой погони эсминец, шедший справа от нас, я думаю, «Вендетта», не мог держать скорость и постоянно ломал строй. Я обратил внимание адмирала на это. Так как если бы он просто отстал, сохраняя наш генеральный курс, то был бы несомненно уничтожен. Поэтому по моему предложению ему приказали уходить в сторону, надеясь, что он не будет замечен противником.

Все это время я находился на мостике, но временами противник не был виден из-за дыма. Когда снаряды перестали падать вокруг нас, мы продолжали отход и постановку дымзавесы. После этого я сказал адмиралу, что наша обязанность – сохранить контакт с неприятелем любой ценой, поэтому нам следует прекратить ставить завесу и нужно повернуть обратно, чтобы видеть то, что мы можем видеть. Однако он промедлил с решением, возможно, всего несколько минут, сейчас трудно вспомнить. Когда мы все-таки развернулись, море было совершенно пустым, и я почувствовал легкое разочарование».

В 8.30 с «Глостера» был катапультирован самолет, чтобы корректировать стрельбу. В 9.17 он заметил эскадру Каттанео, которая теперь тоже отходила на запад, и сообщил о ней. Это донесение было передано на неправильной частоте, и его получили только на «Глостере».

Придхэм-Уиппел, не зная об этом, получил донесение самолета 5F с «Формидебла» о 3 итальянских линкорах как раз перед тем, как крейсера Сансонетти прекратили огонь и повернули на запад. Как говорилось ранее, он считал это донесение «заведомо неверным» и решил следовать за кораблями, обстреливавшими его. В 9.36 он сообщил о 3 крейсерах и 3 эсминцах, которые видел идущими курсом 320° со скоростью 28 узлов на расстоянии 16 миль.

Первый раунд завершился, но ни одна из сторон не добилась попаданий, и обе стороны не подозревали о присутствии вражеских линкоров. Более того, оставались неизвестными и состав сил противника, и их расположение. Было известно, что крейсера типа «Гарибальди» напоминают по внешности линкоры типа «Кавур», поэтому их крайне трудно различить с воздуха. Донесению о присутствии 3 итальянских линкоров никто не поверил. На самом деле имелся лишь новейший линкор «Витторио Венето» под флагом главнокомандующего итальянским флотом адмирала Иакино, который находился в нескольких милях за пределами видимости на левой раковине крейсеров Придхэм-Уиппела, которые отходили на юго-восток, надеясь навести итальянские крейсера на свои линкоры. А теперь сам Придхэм-Уиппел мчался на северо-запад, чтобы попасть точно в такую же ловушку, какую он сам готовил итальянцам.

Достаточно интересно проследить за скоростью продвижения британских линкоров. В 7.00, через 12 часов после выхода из гавани, они находились в 240 милях от Александрии, поддерживая скорость 20 узлов. Так было до 8.27, когда было получено донесение «Ориона». После этого главнокомандующий увеличил скорость до 22 узлов. Учитывая ожидаемые сообщения о неприятеле и назначенное на 6.30 рандеву с Придхэм-Уиппелом, естественно будет спросить, почему британские линкоры, находясь в 150 милях от назначенной на 6.30 позиции, не увеличили ночью скорость? Модернизированные «Уорспайт» и «Вэлиант» могли развить 24 узла, но старый «Барэм» еле выжимал 23 узла. Однако, даже учитывая это, следует помнить об упоминавшейся аварии конденсаторов на «Уорспайте», которая снизила скорость флота до 20 узлов. Развороты «Формидебла» против ветра (на северо-восток) для взлета самолетов на рассвете тоже сократили скорость сближения.

В ответ на вопрос, касающийся скорости флота в течение ночи, адмирал сэр Мэнли Пауэр, который был начальником оперативного отдела штаба командующего, дал такое объяснение:

«Следует помнить, что у нас не было особых причин спешить, так как мы не считали, что нашим крейсерам угрожает серьезная опасность. Вообще выход в море линкоров был решен в последнюю минуту».

Каннингхэм в 8.22 приказал увеличить скорость до 22 узлов, но через 20 минут он приказал «Вэлианту» на максимальной скорости идти на помощь крейсерам Придхэм-Уиппела, чье положение под огнем итальянских 8" орудий считалось «слишком опасным» и им требовалась поддержка. «Нубиэну» и «Мохауку» было приказано сопровождать его, обеспечивая противолодочное прикрытие. Получив донесение «Ориона», главнокомандующий приказал «Формидеблу» отправить в атаку торпедоносцы, но решил отложить ее, чтобы точнее выяснить наличие итальянских линкоров и их точную позицию. Он не хотел открывать свои силы до того, как сможет наверняка поймать их.

Каннингхэм отмечает, что ограниченная скорость «Уорспайта» вызывала у него раздражение, но вмешался флагманский механик флота, который принял необходимые меры. Вскоре «Уорспайт» дал свои законные 24 узла. «Я испытал удовлетворение, видя, что «Вэлиант», шедший позади на полной скорости, больше не наседает мне на корму. Мы шли вместе».

Услышав в 9.18, что вражеские крейсера прервали бой, Каннингхэм отменил приказ «Вэлианту» идти на помощь Придхэм-Уиппелу, и скорость была снижена до 22 узлов, чтобы позволить «Барэму» не отставать. «Нубиэн» и «Мохаук» получили приказ занять свои места в завесе.

Все ждали развития событий. Как только обстановка сложится благоприятно, авианосные самолеты атакуют и постараются замедлить отход итальянцев. Затем настанет черед линкоров нанести решающий удар. Ставки были очень высокими. Но драгоценное время уже было упущено из-за аварии с холодильниками «Уорспайта», и даже теперь предельную скорость ограничивал «Барэм». Легко понять, что на мостике «Уорспайта» разыгрывался спектакль «Тигр в клетке».

ГЛАВА7

ИТАЛЬЯНСКАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ

Теперь самое время разобраться, что же обо всем этом думают итальянцы. Итальянская точка зрения лучше всего излагается в книге «Gaudi e Matapan», написанной адмиралом А. Иакино, командовавшим итальянским флотом в бою у Матапана. Книга не всегда согласуется с нашим видением некоторых фаз боя, но интересна как источник, освещающий обстоятельства, приведшие к бою, намерения и мнение итальянского командующего. Легко заметить раздражение Иакино из-за бездействия итальянской и германской авиации. Всегда очень трудно точно отследить курсы кораблей, из-за расхождений в счислении, когда корабль не имеет пеленгов на берег. Поэтому приводимые карты – не более чем некое усреднение ходовых журналов кораблей, в том числе и итальянских.

Иакино был итальянским морским атташе в Лондоне с 1931 по 1934 год, поэтому он достаточно хорошо понимал англичан. Он объяснял, что итальянская военная академия никогда практически не изучала вопроса о столкновении с британским флотом. Однако он признал, что Италия не сумела захватить ни общее, ни локальное господство на море в первые дни войны, что достигалось массированными атаками против Мальты с моря и воздуха. При отсутствии решительных действий моральный дух постепенно падал, итальянцы начали сами считать себя уступающими англичанам, несмотря на превосходство в кораблях. К концу августа 1940 года Каннингхэм усилил свой флот, и атака Таранто в ноябре 1940 года практически положила конец мечтам итальянцев об активных наступательных действиях. Эта атака, говорил Иакино, открыла итальянцам, что у них нет дальней авиаразведки.

16 марта 1941 года Иакино передали, что совершенно необходимо предпринять что-либо в восточном Средиземноморье, чтобы устрашить Грецию и воодушевить Югославию. Это подтолкнуло провести сложную операцию к югу от Гавдоса и в западной части Эгейского моря, где, по сообщениям германской авиаразведки, «ежедневно двигались важные британские войсковые конвои».

Было решено, что будет участвовать новейший итальянский линкор «Витторио Венето». Он был очень быстроходным для линкора, считалось, что он может развить 30,5 узла. Он был также хорошо вооружен. Его 9 – 15" орудий, которые заметно превосходили старые 15" орудия британских линкоров. Поэтому «Витторио Венето» мог легко справиться с любым из наших старых линкоров.

Планы Иакино отражали его заботу о поддержке операции с воздуха. Немцы обещали содействие дальних разведчиков и бомбардировщиков, базирующихся на Сицилии. Хотя были приняты некоторые меры для обеспечения истребительного прикрытия со стороны немцев, сохранялись трудности обеспечения связи и опознания. Опасность действий в водах, со всех сторон окруженных британскими аэродромами, ясно понимали все.

Также было понятно, что операция будет не пробой сил, а скорее противодействием операции «Ластр». Тем не менее, флот Иакино вполне мог сорвать парочку цветов в чужом саду. Его флагманский корабль «Витторио Венето» вышел из Неаполя в 21.00 26 марта. Позднее к нему присоединились крейсера типа «Триесте» и «Абруцци», вышедшие из Бриндизи, и крейсера типа «Зара» из Таранто. В результате его флот состоял из следующих эскадр:

Соединение Y

линкор «Витторио Венето» 9 – 15" адмирал Иакино

эсминцы «Грана Тьере» 5–4.7"

«Фусильере»

«Берсальере»

«Альпино»

Соединение X

крейсера «Триесте» 8–8" вице-адмирал Сансонетти

«Тренто»

«Больцано»

эсминцы «Корацциере» 5–4.7"

«Карабиньере»

«Аскари»

Соединение Z

крейсера «Зара» 8–8" вице-адмирал Каттанео

«Фиуме»

«Пола»

крейсера «Абруцци» 10 – 6" вице-адмирал Леньяни

«Гарибальди»

эсминцы «Джиоберти» 5–4.7"

«Альфиери»

«Ориани»

«Кардуччи»

«Да Рекко» 6–4.7"

«Пессаньо»

В 12.25 27 марта «Триесте» сообщил Иакино, что он замечен британским самолетом «Сандерленд». Вскоре после этого Иакино получил расшифрованное донесение «Сандерленда» и решил, что замечены только 3 крейсера и эсминец. Его курс был определен как 110°, поэтому он изменил его на 150°, чтобы создать впечатление, будто направляется в Киренаику. Туман помешал «Сандерленду» заметить остальные соединения, больше не было перехвачено никаких донесений, но Иакино решил, что движение конвоев в восточном Средиземноморье может быть приостановлено, и он лишится своей главной цели. Немного позднее он получил сообщение с Родоса, что разведывательный самолет заметил в гавани Александрии 3 линкора, 2 авианосца и несколько крейсеров в 14.00. Интенсивные радиопереговоры между конвоями, перехваченные накануне вечером, и это сообщение убедили его, что все спокойно.

В 16.00 Иакино приказал всем крейсерам лечь на курс 130°, так как больше его флот никто не заметил. К 19.30 стало темно, небо было ясным, дул легкий северо-восточный бриз. Иакино в соответствии с первоначальным планом увеличил скорость до 23 узлов.

На рассвете 28 марта флот Иакино тремя группами двигался курсом 130°. Крейсера Сансонетти находились примерно в 10 милях на левом крамболе «Витторио Венето», эскадра Каттанео шла в 20 милях левее них. В 6.00 с «Витторио Венето» был катапультирован разведчик с приказом осмотреть район 100 миль на 20 миль, а потом сесть на Леросе. Самолету «Больцано» было приказано попытаться найти конвои в Эгейском море. Если до 7.00 они ничего не обнаружат, Иакино намеревался прекратить операцию из-за отсутствия целей и вернуться в базы.

В 6.43 пришло донесение от гидросамолета Ro-43 с «Витторио Венето». Он заметил 4 крейсера и 4 эсминца, идущие на юго-восток со скоростью 18 узлов всего в 50 милях от линкора. Они стали бы легкой добычей для огромного флота Иакино. Он решил, что поблизости должен находиться и конвой и приказал увеличить скорость до 30 узлов.

Это было, когда Придхэм-Уиппел вскоре после 6.30 вышел в точку рандеву. Он понял, что замечен, и увеличил скорость до 20 узлов. Он также лег на курс 200°, чтобы выйти из возможного сектора поиска.

Ro-43 передал еще несколько донесений и улетел на Родос. Позднее Иакино утверждал, что его устаревшие гидросамолеты нельзя было принять на корабли в море. Незадолго до 8.00 «Тренто» заметил британские крейсера и сообщил, что они идут на высокой скорости, судя но всему, в Александрию. В 8.12 начался бой, описанный и предыдущей главе. Он завершился в 8.55, когда вице-адмирал Сансонетти получил приказ прекратить бой и лечь на курс 300°. В 9.00 все итальянские корабли двигались этим курсом. Иакино все еще был уверен, что британские линкоры находятся в гавани Александрии, так как не поступило никаких иных сообщений.

Иакино, похоже, был удивлен тем, что Придхэм-Уиппел уходил от Сансонетти и что, «имея равные силы, он отказался сражаться». Он сравнивал 24 – 8" орудия итальянских крейсеров с 36 – 6" орудиями англичан, не учитывая более высокую скорость итальянцев. Ведь, по крайней мере в теории, они могли выбрать выгодную для себя дистанцию боя. Если Иакино ожидал, что британские крейсера будут сражаться, то неясно, почему он не попытался понять причин, вызвавших их отход па юго-восток. Он упорно не желал мерить, что британские линкоры могут находиться в море, поддерживая свои крейсера, хотя теперь знал, что Придхэм-Уиппел начал преследовать Сансонетти во время его отхода на северо-запад, держась на пределе видимости.

Вскоре после 9.00 Иакино получил следующее сообщение с Родоса:

«В 7.45 самолет № 1 стратегической авиаразведки Эгейского моря заметил 1 авианосец, 2 линкора, 9 крейсеров и 14 эсминцев в секторе 3836/0, курс 165°, скорость 20 узлов».

Иакино сам находился в этой точке в 7.45, поэтому он предположил, что сообщение относится к его собственному флоту. Он немедленно передал на Родос, что допущена грубейшая ошибка. Теперь он начал продумывать, как уничтожить соединение Придхэм-Уиппела.

Сам Иакино не видел британских крейсеров, но знал из сообщений Сансонетти, что англичане преследуют его. Он определил, что британские крейсера находятся к югу от «Витторио Венето», и в 10.30 приказал повернуть на восток, чтобы обойти британские крейсера с севера и занять позицию на их правой раковине. Сразу после выхода на эту благоприятную позицию итальянский командующий собирался приказать Сансонетти повернуть прямо на преследователей, чтобы загнать их под 15" орудия «Витторио Венето».

4 легких крейсера Придхэм-Уиппела должны были оказаться в клещах между 3 тяжелыми крейсерами Сансонетти и линкором. Их ждала незавидная судьба.

ГЛАВА 8

КЛЕЩИ

Тем временем британский флот оставался в прежнем неведении относительно состава и места итальянских соединений. Никаких известий о вражеских линкорах не поступало, кроме невнятного сообщения самолета 5F от 8.05, упоминавшего 3 неприятельских линкора.

«Формидебл» продолжал двигаться на северо-запад со скоростью 22 узла, когда в 8.33 получил приказ подготовить торпедоносцы. Дул умеренный северо-восточный ветер, и «Формидеблу» для подъема самолетов пришлось повернуть против него, что снизило скорость сближения с врагом. Видимость была очень хорошей, а море спокойным. Метеорологические прогнозы предсказывали отличные погоду и видимость и ветры с северо-запада на всю вторую половину дня. Если бы этот прогноз сбылся, удалось бы сберечь много драгоценного времени. Надежды на артиллерийский бой были крайне слабыми, если не удастся снизить скорость неприятельских кораблей. Мы оставались на боевых постах, 4,5" орудия и пом-помы были готовы к отражению воздушных атак.

Капитан-лейтенант Джеральд Сонт, командир 826-й эскадрильи, должен был возглавлять ударную волну торпедоносцев, состоявшую из 6 «Альбакоров», вооруженных торпедами Mark 12 (скорость 40 узлов, глубина хода 34 фута). В последнюю минуту па 3 торпедах глубина хода была изменена на 28 футов, так как было сомнительно, что присутствуют вражеские линкоры, и почти наверняка мишенью станут крейсера неприятеля. Торпедоносцы должны были сопровождать 2 истребителя «Фулмар» из 803-й эскадрильи. «Альбакоры» были одномоторными бипланами с предельной скоростью 143 узла и экономической – 92 узла. На практике, с торпедой или 1500 фунтами бомб и полным экипажем из пилота, наблюдателя и стрелка, учитывая длительность полета 4–5 часов, их скорость была менее 90 узлов. «Фулмары» были одномоторными монопланами с предельной скоростью 222 узла на высоте 10000 футов и экономической – около 150 узлов на той же высоте. Они были вооружены 8–7,69 мм пулеметами, а их экипаж состоял из пилота и наблюдателя. Длительность полета достигала 4–5 часов, если не возникала необходимость вести бой на предельных скоростях. Когда они поднимались в воздух, всегда возникали сомнения – а вернутся ли они обратно? Ухудшение видимости или усиление волнения делали посадку довольно рискованной. Даже найдя авианосец после вылета, они могли не получить разрешения на посадку, так как на палубе могли стоять другие самолеты, или эскадра не могла развернуться против ветра по какой-либо причине. По этим причинам одной из самых трудных проблем командования авианосцами в то время становилось точное определение необходимого момента для подъема истребителей. Их нельзя было держать на палубе до последнего момента, так как они могли не успеть набрать нужную высоту. Но в то же время их нельзя было поднимать слишком рано, так как позднее могли начаться более сильные воздушные атаки. При определенных обстоятельствах для старта истребителей применялись катапульты, но как правило, приходилось дожидаться, пока авианосец развернется против ветра.

Ударному соединению было приказано подготовить самолеты в 8.33, когда наши крейсера вели бой с итальянцами. Вскоре после этого самолеты были заправлены, вооружены торпедами и, выстроившись на полетной палубе, запускали моторы. Экипажи находились в помещении предполетного инструктажа и получали последнюю информацию, какой мы располагали, о позиции неприятеля, погоде и ветре. Однако в 9.22 после получения новости, что вражеские крейсера прервали бой, главнокомандующий приказал задержать вылет. Его главной заботой была маленькая скорость наших линкоров. Прежде чем открыть присутствие британского авианосца и, возможно, линкоров атакой авианосных самолетов, он хотел быть уверенным, что находится достаточно близко, чтобы суметь перехватить и уничтожить любой неприятельский корабль, который потеряет скорость в результате этой атаки.

Главнокомандующий решил предпринять диверсию, которая не повлияет на готовность группы «Формидебла», и в 8.49 приказал авиабазе в Малеме па западной оконечности Крита выслать торпедоносцы для атаки вражеских крейсеров, которые сейчас находились в точке 33°50′ N, 24°14′ Е и двигались курсом 100°. Это были крейсера Сансонетти, которые в тот момент гнались за нашими крейсерами. Приказ следовало передать на крейсер «Йорк» для дальнейшей трансляции в Малеме. Он был получен только в 10.05. «Йорк» лежал на грунте в бухте Суда, поврежденный во время атаки взрывающихся катеров 2 дня назад.

Так же был передан приказ 201-й авиагруппе КВВС выслать летающую лодку для слежения за вражеским флотом.

В это утро из Малеме уже вылетели 4 «Суордфиша», вооруженные торпедами. Они обыскивали район к западу от Крита и не нашли ничего. Один из них из-за неполадок в моторе был вынужден вернуться на аэродром в 8.45. Получив в 10.05 приказ главнокомандующего, 3 остальных «Суордфиша» снова взлетели в 10.50, заправившись и приняв торпеды Mark 12. Двигаясь на высоте 9000 футов, они обнаружили группу «Триесте», идущую со скоростью 28–30 узлов курсом 300°. Через 5 минут они выполнили атаку против замыкающего крейсера «Больцано», зайдя со стороны солнца с левой раковины крейсера. Все корабли выполнили маневр уклонения, и торпеды прошли мимо. Несмотря на зенитный огонь крейсеров, все самолеты остались целы и вернулись в Малеме.

Теперь проследим за действиями самолетов «Формидебла». На флагманском корабле было принято решение больше не откладывать атаку. Это решение оказалось очень мудрым. Получив приказ главнокомандующего, в 9.36 «Формидебл» развернулся против ветра и поднял первую волну из 6 «Альбакоров» и 2 «Фулмаров». Для наблюдения был поднят «Суордфиш» 826-й эскадрильи.

В 9.59 Каннингхэм передал Придхэм-Уиппелу:

«Торпедоносцы вылетели».

Для Придхэм-Уиппела это сообщение означало, что неприятель готовится атаковать его, поэтому, когда между 10.45 и 11.00 торпедоносцы Сонта появились на сцене, британские крейсера обстреляли их.

Наблюдатель Сонта лейтенант Хопкинс (ныне контр-адмирал Ф.Г.Е. Хопкинс) так описывает эту атаку:

«Нам приказали взлететь и атаковать итальянские крейсера примерно в 80 милях от нашего флота. Мы имели 6 «Альбакоров» с торпедами, которых сопровождали 2 истребителя «Фулмар». Прилетев в указанный район, мы прошли над 4 британскими крейсерами, идущими кильватерной колонной. Несмотря на наши неоднократные попытки дать опознавательные, они вели интенсивный огонь из зенитных орудий, пока мы не вышли за пределы досягаемости».

В этот момент Придхэм-Уиппел висел на пятках у Сансонетти, не подозревая о печальной участи, которую готовил ему Иакино. Он вообще не знал о присутствии последнего.

Фишер вспоминал:

«Мы шли на запад, чувствуя себя все смелее и смелее, и оправились от первоначального шока. День был солнечным, в море не было видно противника. Артиллеристы сидели на крышах башен, на мостик подали сэндвичи с говядиной. Капитан 2 ранга (Е.К. Уинн) поднялся на мостик и толкнул меня локтем. «Что за линкор у нас на правом траверзе? Я думал, что наши в нескольких милях восточнее», – невнятно промямлил он, так как его рот был набит сэндвичами. Едва я поднял бинокль, чтобы рассмотреть корабль к северу от нас, послышался свистящий шум, и снаряды первого 15" залпа «Витторио Венето» упали в воду вокруг крейсера. Мы поспешно повернули на юг. Думаю, мы даже не дожидались, пока остальные отрепетуют наш сигнал о повороте. Началось новое поспешное отступление под прикрытием дымзавесы».

Официальные источники описывают этот эпизод более драматически. Ситуация круто изменилась, когда в 10.58 наблюдатели «Ориона» заметили на севере неизвестный корабль по пеленгу 2° на расстоянии 16 миль. Через минуту корабль был опознан как линкор типа «Витторио Венето». В этот момент он открыл огонь из 15" орудий по «Ориону». Придхэм-Уиппел немедленно повернул на юг и увеличил скорость до 30 узлов. Каннингхэм на «Уорспайте» встрепенулся, перехватив 3 приказа Придхэм-Уиппела своим крейсерам: