Текст книги "По следу пламени (СИ)"

Автор книги: Доктор Вэнхольм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 42 страниц)

По следу пламени

Пролог

Мрак. Чёрный, кромешный, абсолютно беспросветный мрак. Словно покрывало он окутывал длинные бесконечные коридоры и превратившиеся в руины стены здания, некогда бывшего венцом архитектуры Астелланского народа. Огромные шпили когда-то возвышались к небесами, витражи блистали цветными орнаментами. Сейчас же от всего этого не осталось ничего кроме праха воспоминаний.

И где-то там под руинами, в старых катакомбах и затерянных склепах хоронятся бесценные знания. Столетиями они лежат под грудами пыли, так и не обнаруженные никем, готовясь навечно исчезнуть в потоке времени под тяжестью сырости и медленно рассыпающегося камня.

Однако один из коридоров, забытых и оставленных навеки, что за многие годы нещадно разворован мародёрами, обобран до нитки, ограблен и разрушен, заполнен различным мусором, осколками похоронных урн, прахом, грязью, вонючей сырой плесенью и прочими отходами, не совсем погружён во тьму.

В небольшом тупичке, комнатке, едва ли достигающей размеров пары квадратных метров, перед самодельно изготовленным из подручных материалов алтарём с изрядно выцветшей иконой стоял старик. Трудно сказать, сколько лет ему было на самом деле. Исхудавшее, осунувшееся, измученное лицо расчерчивали морщины, усталый взгляд бледно-серых глаз, свыкшихся с полумраком, что окружал старца уже долгие годы смотрел на всё абсолютно безразлично. Грязные, тёмно-серые длинные седые волосы топорщились в разные стороны. На изнурённом теле колыхалась мешковина, что когда-то была искусно вышитой тёмно-фиолетовой церковной рясой с изображением на ней крестообразной символики. Сан епископа, как и самые последние вещи: богатство, влияние, статус, говорившие, что когда-то этот измученный существованием старик был уважаемым человеком, остались в прошлом.

Кутаясь от холода и завывающего, словно дикий зверь, ветра, сквозняками бесчинствующего по коридорам, старик всё плотнее пытался накинуть на себя прохудившуюся рясу. Его взгляд, мрачный и грустный, был будто бы направлен в пустоту. Он не замечал ничего кроме иконы, чуть отблёскивающей в свете тускло горящего огарка свечи и разбросанных по столу различных алхимических компонентов.

Запустив руку в потрескавшуюся керамическую миску с чёрной, как смоль, сажей, он зачерпнул горсть перемолотых корней болотного древа – своей последней надежды – и сквозь костлявые пальцы, на которых кожа уже буквально свисала лохмотьями, тонкой струйкой начал рассыпать её по холодному полу. Все остальные ритуалы так и не дали никаких результатов.

На сером безжизненном камне начали вычерчиваться магические знаки, что как змеи свивались воедино и пентаграммами прижимались вплотную к алтарю. Напоследок, закончив рисунок, старик взмахнул ладонями, насыпав некоторое количество себе под ноги, и сделал несколько отметин в виде чёрных пятен на лице, окружив ими глаза и колючую неопрятную бороду.

Потушив огарок, он зажёг новую, чёрную свечу и, взглянув на старую деревянную шкатулку, откуда-то изнутри которой странный смрад, увидел, как высеченные узоры начинают покрываться красными кореньями. Вонь благовоний, кажущаяся сейчас самым приятным запахом на свете, ударила в нос. Старик раскурил их не меньше двадцати штук, и плевать, что писания говорили раскуривать пять. Его настигало отчаяние.

Вдохнув ещё раз эту гадскую затхлость, он достал из кармана старый пожелтевший пергамент с мелкими письменами на давным-давно забытом народом языке. Древнеимперский – язык мёртвых, канувший в лету вместе с Эрой Империй.

– Peneps Kurro Tarto Piolis est Quis Vokket. Eros Kankaus Sentella Ciuros. Tamate Tamet Axelomine Opes Magestatus!

Старик повторял эти слова снова и снова, плотно сжимая ладони и прижимаясь лбом к полу. Он взывал мольбами к чему-то столь древнему и могущественному, что трудно представить. Однако ничего не давало ни малейшего знака о том, что долгие мучительные поиски увенчались успехом.

Отчаяние нахлынуло новой волной. Ослабшие костлявые кулаки с силой сжались от злости. Проклятая тишина заполняла всё вокруг, и ни единого звука, ни единого шороха не появилось во тьме.

И вдруг лёгкий холодок чертою мурашек сквозь одеяния пробежал по спине. Полумрак растворился в блеске бледно-голубого, почти серебристого света. Старик обернулся и увидел, как перед ним во всём своём облике стоял высокий мужчина, ростом практически в два метра возрастом около сорока лет. Взгляд его серо-голубых глаз был спокоен и серьёзен, лицо не выражало ни единой эмоции. Пылинки оседали на опрятном лице и исчезали в призрачном свете. Зачёсанные набок густые тёмно-русые волосы и присущие ему белоснежные одеяния оставались абсолютно чисты. Однако, если на иконах, картинах и гобеленах его обычно изображали в длинной мантии, сейчас на нём был белый строгий костюм. Белый пиджак поверх белой рубашки и чёрного галстука, белые брюки и чёрные лакированные туфли.

Своим взглядом он смерил старика, а затем, достав руку из-за спины, взмахнул ладонью и жестом приказал «Встань», а затем уже в слух добавил:

– Я не бог, чтобы передо мной унижаться.

От этого человека веяло невероятной мощью. Старика буквально пригвоздило к полу. Такой силой не мог овладеть ни один человек, ни один архимаг, ни один чародей, совладавший с искусством абсолютно каждого аспекта магии. Вне всякого сомнения, перед ним стоял он – Великий Творец!

Громко шоркая подолами старой мантии, путаясь в ней, старик резко вскочил на ноги. Взмокревшие волоски седых волос липли к лицу, но он всё равно был не в силах отвести взгляда от объекта собственных чаяний на протяжении стольких лет.

– Деймон! Творец небесный! Ты услышал меня, – измученно прохрипел он. – После стольких лет отчаяния ты наконец узнал просьбу своего раба, Творец мой, – произнёс старик, кланяясь.

– Не унижайся, – холодно ответил ему Всевышний, – Я не бог, чтоб мне кланяться.

– Но как же? Вы… Вы же Деймон… Творец всего, – тяжело дыша прохрипел старик, – Всего, начиная от этой комнаты до бороды на моём лице. Да и чего старику унижаться ниже того, куда я пал.

– Не обманывай себя, – низкий бархатный голос Творца разнёсся по коридорам. – Всегда есть, куда падать ниже.

– Я был унижен, я был обманут, – прошипел с отчаянием старик, – У меня отобрали всё, что у меня было. Я не могу упасть ещё ниже. Единственное, что мне осталось – взывать к помощи от Всевышнего.

– Ты думаешь, я пришёл сюда, когда услышал твои мольбы? Думаешь, мне есть дело до отдельно взятого человека? До проблем одного смертного? – мученик попытался что-то сказать, но тут же замолк, когда Деймон продолжил. – Есть, однако я явился сюда вовсе не на зов молитв.

– Но я взывал к Вам столько лет подряд! – хрипло воскликнул старик.

– Столько лет ты взываешь ко мне, к Лексорону, к другим, – чеканил Творец слова металлически-спокойным голосом, – Однако так и не задался одним единственным вопросом: почему всё это происходило с тобой. Почему ты сам допустил своё глубокое падение? Или ты думаешь, во всём виноваты лишь люди, окружающие тебя? Не буду спорить, будь моя воля, действительно, будь я таким же, как иные, весь человеческий, эльфийский и прочие роды давным-давно бы канули в лету, но вы сами это делаете раз в тысячелетия. Зачем мне стараться?

– Я взывал к вам столько лет, потому что больше у меня ничего не осталось, – хрипом выдавил из себя церковник. – Ни дома, ни семьи, ни статуса… Мне нужна ваша помощь. Вы же создали этот глупый, безжалостный мир, следите за ним столько веков. Вы же знаете, как помочь несчастному старику.

– Да будет тебе известно, что есть в этом глупом безжалостном мире вещи, над которым ни стихийные боги, ни планетарные, ни даже я неподвластны. И есть законы, которые даже я обязан соблюдать, – сделав пару шагов в сторону, он взял старую, слипшуюся от сырости книгу со сгнившей полки, с хлюпающим хрустом раскрыл страницы, на одной из которых начали серебряной пылью выписываться слова.

– Одна из заповедей, установленных для таких, как я, – процедил Творец. – Не вмешиваться в чужие судьбы! Однажды один бог решил, что он выше этой заповеди, и Эра Империй обернулась Эрой Пустошей.

– Но… Но нас с самого детства приучают, – воскликнул, хрипя, старец. – Ещё мальчишками в монастырях нас учат тому, что боги всегда ответят, если просить у них помощи. Мы строим храмы и приносим жертвы. Даже в этой шкатулке сердце праведника, которое я с таким трудом достал! Неужели всё это зря?

– Боги… Они действительно даруют вам свои благословения. В обмен на дары они приносят вам урожаи и удачу в делах мирских. А я, как я уже сказал, богом не являюсь, – холодно отрезал Деймон. – Я тот, кто следит за тем, чтобы мои подопечные беспрекословно следовали заповедям и не нарушали их. Я – судья в первую очередь, но далеко не ваш. Мне безмерно жаль, что вера в этом мире свернула на совершенно искажённый путь. Я жил среди людей, и я помню поколения древних. Помню, каким трудом воздвигались эти империи. Каким количеством крови было достигнуто их могущество. Вы ведь наверняка были знакомы с моими потомками?

– Безусловно, я был…

– Однако вы явно не вняли их словам и их учениям… Либо же не хотели внимать…

– Но-но, я жил, соблюдая все ваши заповеди. Я не совершил ни одного греха! Я нёс мудрость! – голос старика дрожал, но волнение стало уступать в нём место непониманию и приходящему вместе с ним гневу.

– И за это вам низкий поклон, – Творец действительно учтиво склонился, но затем, выпрямившись, продолжил. – Вы несли просвещение людям, и за это такие как Дарриус будут вам бесконечно благодарны, однако вы забыли о самом главном. Ваша вера – свята, но религия, которой вы предвержены, – это лишь людское творение, властны над которым лишь основатели. Она устанавливает правила, и так будет всегда, будь то десять тысяч лет назад, сейчас или в далёком будущем, когда этот мир станет лишь одним из секторов. Люди будут совершать ошибки, но ни я, ни кто-то из богов не смогут на что-то из этого повлиять. Ошибки рано или поздно всегда приведут к одному – каждый из нас встретит свою судьбу и саму смерть, будь то кто-то, кто живёт в ближайшей деревне, будь то вы или будь то я.

– И я взывал к вашим ученикам, я взывал к богам, к каждому из вас и к самой смерти, – завыл старик отчаянно. – Когда эти проклятые глупые свиньи начали жечь мои книги, когда их огонь пожирал мою библиотеку, когда они прогнали моих учеников и согнали их в амбар, я молил каждого из вас. Что это, если не судимое беззаконие? – его хриплый голос перешёл на сдавленный крик.

Перед глазами вдруг исчез полумрак бесконечного лабиринта коридоров, на его месте возник дневной свет, проходящий через огромные окна с раскрытыми шторами и освещающий ряды из стеллажей с ценнейшими экземплярами магической литературы. Настоящая сокровищница знаний, бесценное хранилище, подобное горам драгоценных камней. И всё это через каких-то несколько часов исчезнет в огне. Открытый, нескрываемый акт сожжения редчайших знаний, рушащиеся храмы, массовые казни клинками инквизитория. И всё это исчезнет в архивах столичных соборов под грифом «секретно», а он, один из многих, как всё произошедшее, будет забыт поколение спустя.

– Безжалостные, глупые свиньи, – протянул старик сквозь яростные слёзы. – Они никогда не поймут ценность истинной мудрости.

– Тебе прекрасно известно, как устроена ваша религия, – леденящим голосом процедил Творец. – Знаешь, что нужно верхам, и что будут получать низы, – он вскинул руку, вознося её к потолку катакомбы, словно к небесам. – В твоей голове есть знания. Ты можешь воспользоваться ими и направить людей на истинный путь, а можешь, – выставив указательный палец, акцентируя внимание, продолжил он, – пойти по пути своих предшественников и пойти войной против всех, отдаваясь целиком в руки смерти и добровольно ложась под лезвие её косы.

– Я дал тебе совет. И дам тебе время. У тебя есть ресурс, которым можно воспользоваться. Может ты их не видишь… Значит, ты слеп, – резанул Всевышний. – Они прямо перед тобой. Сколько у тебя есть времени, я не скажу. Для меня время – лишь вечность, движущаяся вперёд. Когда произойдёт наша следующая встреча, я надеюсь, ты усвоишь урок.

– Правильно говорят, – хриплым рыком заговорил старец. – Спасает утопающего лишь весло, что бьёт его по макушке. Сколько знаний мы потеряли, сколько книг и сколько душ… Господи, почему твои творения так несовершенны? Что в этом чёртовом мире соблюдает этот закон?

– Законы едины для всех, смертный, и судьба тоже едина для всех, – напомнил Всевышний нерушимое правило.

– Неужели ты, Творец миров, тоже однажды упадёшь под косу смерти? – глаза болезненно расширились от удивления.

– Все ей подвластны, – тот спокойно кивнул, – Только в отличие от твоей, которая завершится гниением в деревянном гробу, моя смерть обернётся ужасной агонией для множества миров, ведь я – есть миры, а миры – есть я.

– Так значит только она может нарушать твой закон, влияя на судьбы, – прохрипел церковник, глядя прямо в глаза Всевышнему.

– Смерть – есть судьба каждого, – подытожил он. – Прощай, Престон, – он сурово взглянул на старика, а затем исчез в ворохе серебряной пыли, так и не дав ответ на вопрос. Лежащий на небольшом постаменте череп послушника рухнул от дуновения ветра и рассыпался на множество осколков.

Старик стоял на месте, вглядываясь в темноту коридора, затем обернулся к алтарю и резким взмахом стряхнул серый пепел. В огонь свечи отправился бесценный манускрипт, найденный здесь в остатках древнего архива. Из деревянной шкатулки вывалилось алое сердце, начав истекать чёрной кровью. Пламя поглощало благовония, бумаги и остатки старых книг. В огонь летело всё, что можно сжечь. Старик с блеском в глазах смотрел на него и бормотал:

– Если смерть властна даже над Творцами миров, если даже у Всевышнего нет сил, чтобы сделать свои творения чуточку лучше, чем кусок горелого дерева, значит, Смерти пора устанавливать законы! Значит, мне пора нести её мудрость!

Впервые за долгие годы он чувствовал хоть что-то кроме отчаяния и злобы. В разуме промелькнула даже капелька щиплющей радости. Старик улыбался засохшей, частично беззубой улыбкой.

Впервые за долгие годы в жизни измученного, обезумевшего от отчаяния и одиночества церковника, появилось хоть что-то отдалённо напоминающее смысл…

Глава 1

Каменная дорога серой лентой тянулась вдоль побережья. Она отходила от совсем небольшого портового городка, который продолжал своё существование лишь за счёт периодически останавливающихся здесь на стоянку моряков-наёмников, что отправляются в Нестабильные земли континента Мерессия за мерцающим в мыслях блеском сокровищ. Кто-то возвращается, кто-то – нет. Одни ищут команду для своего пути обратно, другие останавливаются в местных пабах и поминают павших. Счастливые лица в полном составе и при богатой добыче, уплывающие на восток, выглядят даже более удивительно, чем выловленная в пустошах диковинка.

Впрочем, местных это не слишком волнует. Островитяне построили свой быт на том, чтобы обеспечить самих себя и извлечь выгоду из пришлых. Однако в подобных городишках живёт достаточно малая часть населения. Остальные ведут своё существование в маленьких деревнях и поселениях в глубине островов среди кленовых лесов. Преобладают земледелие и морской промысел. В основном поля заняты рисом, меньшая часть – различными фруктовыми деревьями. Немногочисленные собиратели занимаются пополнением запасов орехов, каштанов, желудей. На воде – водорослей. Однако океан и салмы в основном служат для рыболовства и охоты на различных морских отродий.

***

Тропа уходила всё дальше и дальше в лес. Вскоре она сменилась на едва заметную дорожку с мутной грязной колеёй от пары колёс, а затем и вовсе превратилась в одну сплошную земляную жижу, покрытую пятнами из луж. В сезон дождей путь к центру сквозь влажный лиственный лес превращался в настоящее месиво, из-за чего связь между городом и клановыми деревушками серьёзно затруднялась, что нередко приводило к разборкам, пока помощь застревала где-то в дороге.

Вдалеке, где кончалась размытая тропа и вновь начинала идти нормальная дорога, на глаза попадались деревни. Разбитая табличка-указатель, за ней – десяток домов. И так одна за одной. Похожие друг на друга, отличные только в расположении и количестве зданий.

А дальше, где заканчивалась вереница поселений, оказалась ещё одна деревня, отличная от других. Пустая, безжизненная, тлеющая под вонь пепла, что остались от пары десятков деревянных строений, закиданная трупами и утонувшая в крови воинов, что стояли насмерть, защищая свой родной дом. В ней исчезло всё, что говорило о мирной жизни нескольких десятков человек. Возникла лишь чернота и серость золы.

И в этой золе, уходя прочь в темноту леса, скрывалась протоптанная дорожка от десятков ног. Женщины, дети, старики, раненые – те, кто не мог защитить деревушку от злобных головорезов, были вынуждены оставить родной дом и двинулись прочь.

Пристанищем для людей стала сеть пещер, находящаяся неподалёку. Разместившись в просторном гроте, скрытом от нежеланных глаз, клан на миг выдохнул, а затем ко всем пришло осознание. Что же делать дальше?

На них объявлена охота, мужей вырезали подчистую, а те, кто остался в живых, будут ещё долго восстанавливаться от ран. Нет ни еды, ни других средств к существованию, ни даже возможности выйти на солнечный свет, ведь убийцы наверняка идут по следам. Уныние и страх понемногу заполняли умы беглецов.

И вот, когда по толпе раненых и страждущих уже пошли недобрые напуганные шепотки, раздался тройной спокойный металлический звон. Он моментально достиг каждого, и десятки голов повернулись в сторону уступа, где, чуть приподнявшись над всеми, стоял человек.

Он отстучал по камню под своими ногами катаной, а затем провёл по людям взором единственно видящего глаза. Второй, как и большая часть головы, был закрыт повязкой из потрёпанных бинтов. Рубаха, изодранная и перепачканная в собственной крови, использовалась как перевязка. Грязный плотный плащ на голом теле служил единственным прикрытием от мерзких, падающих с потолка пещеры капель. Он стоял, припав на одну ногу, и смотрел на тех, кто когда-то доверил ему свои жизни. Он не мог оценить, насколько это было правильно тогда. И уж тем более, насколько это оставалось правильно сейчас, когда он совершил ошибку. Но он знал, что своё обещание сдержать обязан несмотря ни на что.

Дождавшись полной, кромешной тишины, он начал свою речь:

– Мои братья и сёстры, – он говорил спокойно, но молодой голос звучал хрипло, сдавленно. – Я прошу вас меня простить, хоть и знаю, что прощения не заслуживаю. Когда-то я повёл вас за собой, и тогда многие из вас принесли клятву доверия… – он горестно, стыдливо вздохнул. – И ваше доверие я не оправдал. Сейчас из-за меня каждому из нас угрожает опасность, ведь я доверился тем, кто в конечном итоге предал меня. Я знаю, что заслуживаю самой строгой кары, но я прошу вас дать мне последний шанс. Мы будем свободны! – в полной тишине он поднял катану, и та, словно зачарованная благодатным огнём, вспыхнула, озарив полумрак грота.

Люди не испытывали к нему злобы, страха или недоверия. Он по-прежнему был их лидером, и пусть на его руках отпечаталось клеймо ошибки, разлившейся реками крови, они были готовы его простить. А огонь артефакта только подтверждал их решимость.

Они смотрели на пламя, на твёрдость взгляда и знали, что каждый пойдёт за ним, несмотря ни на что. И одним из тех людей был ещё совсем маленький мальчик по имени Норико.

***

Могучие деревья шумели под порывами холодного ветра, приносимого океаном на западное побережье Империи Альтагара. Лиственный лес, состоящий из клёнов, дубов и постепенно переходящий в рощу титанов-секвой, раскинул своё покрывало на сотни километров Таллийских равнин. Он служил укрытием, и кормильцем для зверей, птиц и людей. Восемь различных городов расположились в этих землях и были хранимы орденом друидов, защищающих имперский природный храм.

Люди в этих местах жили разные: богатые и бедные, фермеры и шахтёры, добряки и злодеи. Нередкими гостями бывали и представители других представителе й разумных. Трудяги-дварфы так и вовсе облюбовали эти земли, как свои собственные, отчего такой городок как Стоунхилл оброс несколькими промышленными общинными деревнями.

Впрочем, мы не об этом. Где-то там, в лесу, неподалёку от проезжей дороги, скрытый от любопытных глаз тропой, проходящей сквозь мягкие заросли кустарников, расположился старый военный лагерь, основанный ещё в те далёкие времена, когда Империя вела кровопролитные войны за территорию с Астелланскими Южными Королевствами. В последние же пару сотен лет потребность в защите южных границ отпала, ведь Флорвейл, Диаракорум, Шекран и Инела стали вольными землями, чьи территории разделились между богатыми мира сего и кочевниками, что переходят туда-сюда от границы к границе и кошмарят местное население. От королевств же остались лишь столицы – огромные города-государства с сотнями тысяч душ населения.

Этот лагерь, как и несколько других, стоящих ближе к границе, постепенно оказался заброшен, и от прошлого его вида сохранилось лишь ограждение и несколько сгнивших деревянных строений. Смотровые вышки давно рухнули, а весь оставшийся от них мусор был сожжён в кострах или пошёл на строительство новых зданий.

Внутри беспорядочно расположилось несколько десятков палаток и пара шатров под особые нужды. А жильцами их были самые обычные лесные разбойники.

***

Небольшая банда «Чёрные соколы», составлявшая немногим более сорока человек, существовала в этом регионе около пяти лет. Не сказать, что это большой срок, но, тем не менее, удивительно, что этот люд, чаще всего заканчивающий своё существование в тюрьмах или в петле, до сих пор не был схвачен или убит стражей, не пал от лап диких зверей или монстров, не стал жертвой собственной алчности или глупости, или в конце концов, что они всё ещё не перерезали друг друга в пьяном угаре.

Да, этой банде в отличии от других, облюбовавших эти леса, везло куда больше. Пусть они несли потери, но затем быстро находили замену убитым. Дезертиры, воры, убийцы, беженцы – в банду попадали разные судьбы, и всех их удавалось держать в узде.

От части, из-за того, что деяния «соколов» всегда были выверены и выстроены. С весны по осень они оседло находились в лагере и лишь понемногу промышляли грабежами, нападая на небольшие караваны, чьим хозяевам не хватило бы денег, чтобы отправить прочёсывать лес профессиональных головорезов. Осенью же они сдавали награбленное скупщику, а затем переправлялись через границу, где продолжали творить беззаконие, как кочевники. Одна конкретная стоянка и близость к стратегическому месту сбыта больше не ограничивали размах деятельности. Это позволяло не попадаться гвардейцам и понемногу богатеть.

Руководил всей этой шайкой человек по имени Билл Гройс по прозвищу «Старик». Звали его так в основном из-за того, что этот излишне везучий пройдоха всю свою жизнь провёл в бандах. Пока молодые парни, беспризорники и дезертиры сбивались в группировки, разменивали попытку выжить на большой дороге на шальную пулю, нож под ребром, виселицу, он каким-то уму непостижимым образом всегда выходил из воды практически сухим.

Атаманом «Соколов» он стал около двух лет назад, после того, как прошлый главарь был убит в кабачной драке. Всю банду Билл стал держать в ежовых рукавицах, пусть и делал иногда некоторые поблажки. Однако нельзя было сказать, что банда находилась под его тотальным контролем. Его методы и абсолютно мерзкий характер способствовали тому, что очень многие приходящие в банду после его становления, далеко не всегда располагали к нему, как к лидеру.

Подобное отношение помогал менять его первый помощник – Боров. Называли вокруг его все так неспроста, ведь Ральф Фридель, – таково было его настоящее имя, – являл собой огромного детину ростом в два с лишним метра, широкоплечего и мощного, но крайне тупого. Лицом он тоже был не слишком красив. Несмотря на весь его размер, лицо его абсолютно не запоминалось. Впервые столкнувшийся с ним человек мог забыть об этом громиле уже спустя пару минут. К тому же вид его морды, нарочито неприятный от огромных черт вроде выпирающего горбатого носа, кустистых бровей и дутых щёк будто специально отталкивал от себя взоры. Угловатые формы очерчивали шрамы, синяки и гематомы от вечных драк, а на блестящей лысине красовалась татуировка в виде топора, говорящая о принадлежности его к одной из крайне воинствующих группировок в прошлом.

Конечно, Боров не решал в банде какие-то серьёзные дела. Он был нужен Биллу в первую очередь для устрашения и избавления от тех, кто был ему неугоден. С этим громила справлялся великолепно, ведь обладал поистине дюжей силой. Пудовые кулаки способствовали тому, что многие испытывали страх перед ним, поэтому и Билла слушались практически беспрекословно.

Но если Боров являлся правой, бьющей рукой Билла, то левой была девушка по имени Марисса и являлась той, кто удерживала Старика от необдуманных решений. Она была не простым человеком, а демонокровной. Представители их расы в основном были не слишком желанны среди простого люда, отчего обычно жили в поселениях-общинах, находящихся неподалёку от основной цивилизации. Одна из таких общин расположилась в этом же регионе. Оттуда Марисса и попала в банду.

Выглядела девушка, надо признать, привлекательно. Высокая, статная, с одновременно жутковатыми и завораживающими янтарно-жёлтыми горящими глазами и незаметными первому взгляду миловидными чертами лица. Длинные чёрные волосы опускались волнами до середины спины, хотя чаще были завязаны в хвост. На голове возвышались два витиеватых небольших рога, что будто бы служили украшением к её облику.

Её походка была грациозна и всегда приковывала к себе взгляды. Не было такого, чтобы в городе какой-нибудь простолюдин или даже человек чуть более богатого сословия не бросил бы взгляд и не проводил им прекрасную леди.

Но не только внешность была её сильной стороной. Насколько Марисса выделялась своей красотой, настолько могла блеснуть и своими познаниями. Она не рвалась к власти в банде, но пользовалась огромным авторитетом среди остальных её членов, ведь девушка являлась главным стратегом и все провалы Билла старалась исправить лично ещё на стадии планирования. Многие дела проходили под её чутким контролем.

***

В тот день банда готовилась к своему окончательному переезду через границу на южную сторону. Большая часть лагеря была разобрана, а вещи вывезены. Оставшиеся бандиты, ещё не перебравшиеся на новое место, грузили последнюю партию награбленного, что стоило сдать торговцу. Но вот один из членов банды, к сожалению, был вынужден отлёживаться у лекаря.

Шатёр врачевателя располагался на краю лагеря и представлял собой огромное полотно, натянутое на четыре деревянных опоры под металлическим навесом. Внутри не было особо просторно, но пространства хватало на два спальных места для самого лекаря и его помощницы, а также для больных. Помимо этого здесь же стоял достаточно большой деревянный сундук с вещами, который служил ещё и столом, а меж опорами была протянута верёвка, на которой всегда сушились пучки различных трав и кореньев, отчего в шатре стоял приятный, немного пряный запах.

К слову о больных: к лекарю бандиты попадали по разным причинам, но чаще всего это были ранения в драках и отравления разной дрянью: от испорченной еды до палёного алкоголя. В этот же раз к нему попал воин, сражённый самой обычной болезнью.

На койке лежал молодой парень среднего роста, облачённый в серую рубаху и такого же серого цвета жакет. Чуть вытянутую голову с острыми чертами лица опутывали длинные волосы. Кожа его была бледной, хоть и чуть желтоватой. Как и у практически любого представителя народа островитян, что среди разумных носил название «Коррё», у него было кругловатое лицо с заострённым подбородком, прижатые маленькие губы практически сливались воедино с кожей, отчего их было крайне сложно заметить. Чуть раскосые узкие серые глаза сейчас были закрыты, но, даже пребывая во снах, он всё равно держал типичное для себя нахмуренное лицо, отчего над переносицей у этого юнца уже сформировались небольшие морщинки.

И именно его, мнящего себя непобедимым воином, сразила обычная болячка, вызвав у того жар и лихорадку.

Да, таков уж был Норико. Жизнь завела его под крыло к «Соколам», но он всё равно остался гордым одиночкой. Воином островитянин стал действительно сильным и со своими катанами справлялся весьма неплохо, но его безрассудство и излишняя самоуверенность часто приводили к тому, что он получал по своей шапке достаточно сильно. Хотя нынешнее его состояние не было связано с этим ни капельки.

В этой же палатке вместе с ним находились двое: лекарь и его помощница. Целителем для банды являлся старый чародей, оказавшийся в лапах «Соколов» совершенно случайно.

Где-то с пару месяцев назад группа бандитов устроила засаду на одной из проезжих дорог. По ней должен был следовать небольшой караван буквально из трёх телег, перевозящий различные магические безделушки – вещи сами по себе не особо полезные, но ценные.

Когда же этот конвой показался вдали, всё с самого начала пошло не по плану, ведь торговцев мало того, что сопровождала неплохо вооружённая охрана, так ещё и маг. Это добавляло к основной задаче ещё одну, ведь его трогать было нельзя.

Причиной этому являлись Имперские законы, что достаточно сильно превозносили магов над простым людом. Настолько, что эту страну в пору было называть Альтагарской Магократией. Так вот, последствия заключались в том, что при раненых или убитых среди простого люда с бандой практически ничего не случится. Исключение произойдёт только в том случае, если со стражей или гвардией не повезёт столкнуться прямо в момент нападения.

Но вот если в такой стычке погибнет маг, то можно считать, что каждый в банде лично расписался в своём смертном приговоре. Убийство мага приравнивалось к самым страшным преступлениям, наказанием за которое служила или отправка на вечную каторгу в далёкие Фолпортские ледники, или же смертная казнь.

От части именно поэтому близ такого города как Гриобридж в последние годы находились лишь одна-две банды, ведь Чёрные Соколы имели одно конкретное правило: «Магов не трогать». Это позволяло им грабить спокойно и оставаться где-то вне поле интереса правосудия.

Но в этот раз правило было нарушено. Когда началась стычка с охраной, один из бандитов по неосторожности серьёзно ранил чародея, который, несмотря на отсутствие в своём арсенале боевых заклинаний, встал на защиту товара. Это решение чуть не стало фатальным, но, благо, с охраной сумели, пусть и не без потерь, разобраться быстро и столь же быстро его подлатать.