Текст книги "Единственный принцип - 1 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Хоменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Тайна, о которой говорил Улф, наконец–то стала известна Вэлэвину, и не только ему. Все аголы были взбудоражены известием о том, что их беззаботное существование зиждилось на энергии Флара, точнее, его маленьких жителей. Конечно, старейшинам об этом было известно и раньше, но они предпочитали скрыть это от остальных, чтобы создать иллюзию совершенного мира и не сеять сомнения среди своих собратьев, которые могли привести к нежелательным последствиям. Но когда на Алэнт вдруг хлынули черные потоки дождя, превратившие на какое–то время белоснежную дымку под ногами аголов в грязно–серую липкую массу, хранителям этой тайны пришлось открыться и срочно искать объяснение происходящему. Найти его не составило особого труда. Для этого оказалось достаточно всего лишь отправиться на Флар и увидеть разрушенный мир арлемов. В иной ситуации аголы возможно лишь с присущим им высокомерием оценили бы всю глупость обитателей Флара и забыли об их существовании. Но когда их собственный мир подвергся из–за этого серьезной угрозе, нужно было искать выход из сложившейся ситуации. Озадаченные необходимостью как можно быстрее найти решение возникшей проблемы, аголы даже не попытались выяснить, какую роль в этой катастрофе сыграл тот, кому старик передал власть над миром арлемов. А единственный из них, кто был прекрасно осведомлен по этому поводу, предпочитал молчать, не столько из каких–то благородных побуждений, сколько из–за собственных проблем, которые нужно было решить еще быстрее, чем общие.

Вэлэвин прекрасно понимал, что самый простой выход из сложившейся ситуации, это найти замену Флару и арлемам. Взоры аголов неминуемо будут направлены на Землю и Эйлеф, и никакие возражения приниматься не будут. А, исходя из того, что Нэбэлит куда–то запропастилась, оставив ему кристалл, то в первую очередь старейшины займутся именно Эйлефом. К тому же в этом мире уже существовал вид, способный обеспечить Алэнт необходимой энергией. Для этого достаточно всего лишь подтолкнуть их развитие в нужном направлении, чтобы как можно больше насытить их чувственный мир. Это были крэторны, которые внешне походили на самих аголов, но их сознание находилось не многим выше, чем у остальных обитателей Эйлефа. И все же, благодаря своему изначальному физическому и умственному превосходству над остальными живыми организмами, они рано или поздно должны стать господствующим видом в своем мире, но не более того. Смыслом их существования все равно останется всего лишь выживание, пускай и за счет других. На Земле тоже были подобные существа, но они значительно отставали в развитии от крэторнов, а у аголов не было лишнего времени. Можно даже сказать, что, используя крэторнов в собственных целях, аголы оказывали им самим неоценимую услугу, превращая в нечто большее, чем обычные животные. Крэторны получали возможность выделиться из своего мира и стать разумными существами, подобными обитателям Алэнта. Вот только стать равными им у крэторнов никогда не получится, как бы они к этому не стремились, потому что это будет для аголов куда большей катастрофой, чем произошедшее на Фларе. Кто–кто, а могущественные жители Алэнта были достаточно умны, чтобы не допустить появления вида, равного им не то, что по силе, а даже по возможностям, которые еще нужно уметь реализовать.

Но Вэлэвин и его немногочисленные сторонники считали, что пришло время не преобразовывать другие миры ради собственных нужд, а измениться самим. По их мнению, возникшие у аголов проблемы свидетельствовали о несовершенстве их мира и назревшей необходимости изменить свой способ существования, исчерпавший себя и превращающий обитателей Алэнта в самых обычных паразитов, коих столь много в других мирах. Вот только большинство аголов во главе со старейшинами думали иначе, и надежды быть ими услышанными у Вэлэвина и его единомышленников не было никакой. Поэтому они и приняли решение действовать на опережение. К крэторнам были направлены послы, которые должны были предложить им то, что помогло бы со временем обитателям Эйлефа достичь могущества аголов. Взамен крэторны должны были согласиться на мирное сосуществование с аголами в их собственном мире, чтобы когда–нибудь стать единым целым.

Посланники вернулись перед самым началом совета, на котором должно было приниматься решение о новом источнике энергии для Алэнта, и принесли неутешительные вести. Крэторны отвергли предложение аголов, приняв их как врагов. Их враждебность вылилась в убийство нескольких посланцев, что само по себе было немыслимо для аголов, давно позабывших, что такое смерть. Гибель аголов была достаточным доводом для старейшин, чтобы не просто отвергнуть все предложения Вэлэвина, но и наказать его вместе с теми, кто не откажет ему в поддержке. Поэтому многие из сторонников, как только узнали о провале миссии, поспешили отвернуться от своего лидера. Рядом с Вэлэвином осталось не так уж много единомышленников, готовых до конца отстаивать свою позицию.

Сопровождаемый враждебными взглядами, Вэлэвин занял свое место среди участников совета. Готовясь к безнадежной борьбе, он даже не стал всматриваться в лица присутствовавших, наперед зная, что не увидит в них признаков поддержки. Единственным, кто привлек его внимание, стал Улф, несмотря на свой дурацкий колпак, выглядевший спокойным и уверенным в собственных силах. Казалось, что возможное осуждение за сотворенное им на Фларе, ставшее причиной нынешних бед, его совершенно не беспокоило. После провала плана Вэлэвина он мог себе это позволить. Ведь что такое гибель какого–то Флара в сравнении со смертью нескольких аголов. Именно с обсуждения этого вопиющего события, на время затмившего собой все остальное, и начался сам совет. Вэлэвин сразу же стал объектом всеобщего порицания. Когда все желающие высказали свое отношение к его поступку, тут же была озвучена мысль о том, что аголы имеют все основания превратить Эйлеф в источник энергии. Никто даже не подумал обсуждать возможные альтернативы. И когда Вэлэвин собрался уже выступить в свою защиту, с речью выступил тот, кто, по его мнению, должен был помалкивать.

– Я против, – громко крикнул Улф, и все присутствовавшие тут же умолкли, удивленно уставившись на него. Улф встал тем временем со своего места и, подумав, снял свой колпак.

– Я против, – снова повторил он, но на этот раз уже гораздо тише. – И сейчас я постараюсь объяснить вам, почему. Крэторны должны понести наказание, – это не обсуждается. Но стоит ли на мести строить свое будущее? Мы ведь в любой момент сможем с ними рассчитаться, – никуда они от нас не денутся. Они ведь не способны совершить даже такую глупость, как арлемы.

Улф замолчал, наблюдая за реакцией аголов. Когда в ответ на его последнее замечание по поводу способностей крэторнов раздался одобрительный смех и призывы продолжить речь, он снова заговорил.

– К тому же сами арлемы, похоже, решили нашу проблему, – снова заговорил Улф и еще больше поразил участников совета. – Они уже проникли каким–то образом на Землю и принесли с собой эмос. На Земле уже появились существа, способные не просто заменить арлемов, но и дать Алэнту значительно больше энергии. При этом ее количество будет непрестанно возрастать по мере развития их цивилизации. Все что остается сделать аголам, это направлять это развитие в нужном для нас направлении.

– И как это сделать? – спросил его кто–то из старейшин.

– Нет ничего проще, – ответил ему Улф. – Мы просто должны предоставить им доступ к некоторым из своих знаний. А именно к тем, которые направят их по тому пути, от которого в свое время отказались сами аголы. Мы откроем для них такие науки, как математика, химия, физика, и пускай они создадут мир машин.

– Но ведь тогда они погубят себя, – возразил ему тот же старейшина.

– Тогда мы сможем использовать машины, которые останутся после них. А на крайний случай у нас под рукой всегда есть крэторны.

Аголы стали бурно обсуждать сказанное Улфом, постепенно сходясь во мнении, что им ничего другого не остается, как принять его план. При этом снова никто не подумал о том, как это арлемам удалось проникнуть на Землю, да еще и принести с собой эмос. Никто, кроме Вэлэвина. Но его мнение уже никого не интересовало. Единственным, кто не забыл о его присутствии во время бурных обсуждений, был Улф. Когда его план был наконец одобрен и старейшины обратились к нему за подробностями. Он вместо объяснений заговорил о Вэлэвине.

– Раз мое предложение принято, я хотел бы попросить совет о небольшом одолжении, прежде чем мы перейдем к сути наших действий, – небрежным тоном обратился Улф к присутствующим. – Я пришел в этот мир вместе с Вэлэвином и знаю его лучше остальных. Он отличается от нас своим мировоззрением, но я уверен, что оно никогда не сводилось к тому, чтобы нанести какой–либо вред нашему миру. Он ошибся, и его ошибка привела к смерти наших братьев. Но, я думаю, никто так не накажет Вэлэвина за этот проступок, как он сам. Мы должны предоставить ему возможность искупить свою вину. К тому же не следует забывать. Что именно ему дана власть над Эйлефом, и мы обязаны с этим считаться.

У аголов были более значимые дела, чем определение наказания для Вэлэвина, и потому они немедля поддержали Улфа и тут же, забыв о провинившемся, вернулись к теме необходимых преобразований на Земле. Но в этот момент кто–то, наконец, вспомнил о Нэбэлит, которую, как властительницу избранного мира, нужно было хотя бы поставить в известность о принятом решении. Но ее не обнаружили ни на совете, ни где бы то ни было на Алэнте. И тогда свое веское слово опять сказал Улф.

– Я думаю, нам следует спросить Вэлэвина, где сейчас находится Нэбэлит. Судя по тому, что кристалл находится у него, ему должно быть известно ее местонахождение.

К концу совета положение Вэлэвина стало намного хуже, чем он предполагал в начале. По сути, тот, с кем он рядом вырос, тот, кто только что, казалось, заступился за него, обратив внимание остальных на кристалл, предопределил будущее Вэлэвина. Отсутствие Нэбэлит и наличие у Вэлэвина как нельзя лучше развязывало руки остальным, и они не преминули этим воспользоваться.

СЛУЧАЙНОСТЬ НА ДВОИХ

Анабель медленно рассматривала каждую картину, представленную на выставке. Делала она это больше для того, чтобы просто развлечься, а не потому, что творения непризнанных авторов ее так уж сильно заинтересовали. Глеб тем временем нетерпеливо переминался с ноги на ногу за ее спиной, еле сдерживая себя. Ему явно хотелось поскорее добраться до какой–то конкретной части экспозиции, но и раздражать своей настойчивостью девушку он тоже не хотел.

В целом работы оставляли двоякое впечатление. С одной стороны Анабель пришла к выводу, что уже в те времена было достаточно не столько художников, сколько больших оригиналов. Так что, современное искусство возникло явно не на пустом месте. С другой, – некоторые работы вызывали у нее искреннее недоумение, почему их авторы остались практически незамеченными и своими современниками, и искусствоведами более позднего времени. Опять таки, проблема рекламы и раскрутки появилась, наверное, гораздо раньше «поп» культуры.

То, ради чего Глеб привел ее сюда, Анабель заметила и без его подсказки. Перевернутые пирамиды, магические кристаллы и прочие странные вещи на картинах одного автора сразу же напомнили девушке о теории ее друга. Судя по тому, как он засуетился у нее за спиной, то, что кто–то более двухсот лет назад интересовался тем же, чем и он, служило для парня чуть ли не доказательством его правоты.

– Средина 18 века, – начал Глеб свою лекцию, выступая на передний план. Увлекшись, он едва не закрыл собой одну из картин. – Картины малоизвестного художника, подписывавшего свои работы псевдонимом Вэлэвин. Все картины из коллекции графа Людвига фон Верхоффа, занимавшего довольно высокое положение при дворе Слэйвии и по делам военной службы, кстати, побывавшем в одно время в наших краях. Слыл большим любителем произведений искусства, правда, самих по себе, о чем наглядно свидетельствовала хаотичность собранного им материала. Одним словом, подбирал все, что попадало ему под руку, не перебирая. Какую–то системность в собранное им привнесли уже его потомки. Сейчас работы хранятся, как и другие представленные здесь, в хранилищах одного из столичных музеев Слэйвии. Практически не выставляются и мало ценятся. Благодаря этому, Дмитрию Дмитриевичу Корсу и удалось их оттуда вытянуть. Он приехал с курсом лекций по этой теме, и завтра будет читать их в нашем университете. Настоятельно рекомендую послушать. К тому же, можно будет его кое о чем и поспрашивать.

– Смотри, не замучай его своими вопросами, – пошутила девушка, продолжая рассматривать картины. Что–то в них привлекало ее внимание. Пока Анабель концентрировала свое внимание на изображенных предметах, она не могла найти ответ. Но как только отступила несколько шагов назад, чтобы иметь возможность видеть несколько картин сразу, тут же все поняла. На заднем плане некоторых картин был изображен клоун, очень похожий на того, которого видела сама девушка. Это открытие заинтриговало ее, пожалуй, больше, чем разные кристаллы и пирамиды. Но оказалось, что кое–что ее друг приберег и про запас. После музея он потащил свою подругу еще и в библиотеку, не обращая внимания на то, что этого ей не сильно хотелось.

Всю дорогу Глеб философствовал с довольным видом о роли случая в жизни человека, о том, как иногда вовремя и к месту в жизни встречаются потрясающие вещи, о знаках, указывающих путь. Не преминул рассказать, каких трудов ему стоило раскопать то, что он собирался показать Анабель. Сама девушка в это время не очень внимательно прислушивалась к его речам, размышляя над тем, стоит ли ей самой все случившееся воспринимать как некий знак, или все–таки это не боле чем совпадение.

В библиотеке служащая, узрев Глеба, встретила их не очень приветливо. Лишь когда он попросил отложенную ранее книгу, она немного смягчилась, видно обрадовавшись, что не придется снова лазить по пыльным полкам. В читальном зале парень долго листал толстую книгу, прежде чем нашел нужное место.

– Вот, смотри, – наконец сказал он. Его палец указывал на фото одной из картин.

Девушка добросовестно изучила картину, указанную Глебом. На ней был изображен какой–то пейзаж. Главное место занимали цветы. Их было, наверное, даже чересчур много. Составить какое–то более полное представление по фото было невозможно. Ее друг тем временем продолжил.

– Картина принадлежит тому же автору, Вэлэвину. Хранится в одном из музеев Политании. Каким образом туда попала – неизвестно. – Глеб внимательно посмотрел на девушку, ожидая ее реакции. Так и не дождавшись, он вдруг встал и направился к служащей. Та напряженно следила за его приближением. Вскоре Глеб вернулся еще с одной книгой, немного тоньше предыдущей.

– Это справочник о масонстве. Сам по себе он сейчас нам не очень интересен, хотя когда–нибудь в другой раз им стоит серьезно заняться. – Объяснил он, листая книгу. – Смотри, здесь тоже присутствует одна из работ Вэлэвина. Она хранится в одной из масонских лож, и ее автор почитается масоном. Хотя с таким же успехом по этой работе его могут зачислить в свои ряды и представители некоторых других направлений.

Новое фото заинтересовало Анабель больше предыдущего. Картина имела явно символическое значение. Подобные изображения действительно часто встречались в связи с масонством. На картине была изображена роза на кресте. Особенность же состояла в том, что роза была необычного темно–синего цвета, а крест – из прозрачного материала, скорее всего хрусталя. И все это на все том же зелено–фиолетовом фоне. Этими же цветами переливался и сам крест. Присмотревшись, девушка заметила еще одну особенность. Изображенный цветок нельзя было назвать розой с точки зрения ботаники, и не по причине цвета. Такой же цветок, такие же шипы, но совершенно другие листья, к тому же разные сами по себе.

– И самое интересное, – напомнил о себе Глеб, – я ничего не нашел о самом художнике. Ни единого слова. Такой себе человек ниоткуда.

КОРС

Наверное, если внимательно слушать, то лекция показалась бы интересной. Но у Анабель никак не получалось сосредоточиться. Сначала она анализировала все, что узнала за вчерашний день, потом стала чисто по–женски изучать лектора. Поначалу у нее сложилось двоякое мнение об этом человеке. Он был или рано состарившимся по каким–то причинам мужчиной средних лет, или моложаво выглядящим мужчиной, которому уже далеко за сорок. Решением этой проблемы девушка и занималась большую часть лекции. С толку ее сбивал и гел Корса, которого, как она узнала позже, звали Рат. Гел вел себя не совсем так, как это было принято среди ему подобных. Своими повадками он скорее походил на торка, все время находясь в поисках какого–то занятия. Он находился в статическом положении только тогда, когда разглядывал что–то в окно, в такие моменты смахивая больше на эльфа. В конце концов, девушка дала мужчине что–то около пятидесяти и, успокоившись на этом, стала слушать, о чем он говорил.

Смысл всех его высказываний, как она поняла, сводился к тому, что он не столько занимается поисками непризнанных гениев, сколько с помощью малоизвестных авторов того времени пытается воссоздать общую картину культурной жизни эпохи. Сделать это, опираясь только на творения признанных авторов, очень сложно в виду того, что большинство из них были людьми не от мира сего и, наверное, вели бы тот же способ жизни и в наше время, окажись они по каким–то причинам в нем. Малоизвестные деятели искусства ориентировались на их творчество, подражали ему, придерживались заданных ими стандартов, но в большинстве своем были людьми обычными и более соответствовали своей эпохе, отражая ее в своем творчестве. Попадались, конечно же, и среди них очень даже занимательные личности, но это было скорее исключением из правил и не влияло на общую картину. Исходя из услышанного, Анабель даже придумала определение этому человеку, назвав его для себя археологом поп–культуры. Но очень скоро в результате личного знакомства с ним и применения своих способностей, девушка изменила свое мнение об этом человеке.

Что касается Глеба, то он по началу прямо излучал во все стороны свой энтузиазм, но, осознав, что интересующая его тема, скорее всего не будет серьезно затронута, растерял большую его часть. При взгляде на него можно было подумать, что в аудитории никто не ждет окончания лекции с таким нетерпением, как он. Похоже, это не осталось незамеченным и самим лектором, бросившим в его сторону сначала случайный взгляд, а потом несколько вполне целенаправленных и раздраженных. Анабель показалось, что после этого он даже как–то иначе стал читать свою лекцию, потеряв часть самообладания. Поэтому девушка ничуть не удивилась, когда после лекции Корс встретил их приближение довольно прохладным взглядом. Какое–то время он даже игнорировал все попытки Глеба в числе прочих обратить на себя внимание. Когда Корс всем своим видом начал показывать, что не прочь уже удалиться, парень совсем сник, искренне не понимая причину столь пренебрежительного отношения к своей особе. Пожалев друга, Анабель решила взять инициативу в свои руки.

– Что вы думаете о художнике по имени Вэлэвин? – напрямик спросила она Корса, подобравшись вплотную к нему. Обратив на себя его внимание, девушка поспешила задать еще один вопрос. – Не кажется ли вам, что его картины довольно странные как для 18 века?

Для начала Корс стал близоруко разглядывать саму девушку, немного смутив ее при этом. Потом в его взгляде вместо рассеянности стала проявляться заинтересованность. И лишь потом он ответил на ее вопросы.

– Знаете, девушка, вы первая, кого заинтересовала эта проблема. Другие как–то не обращали на это внимания, хотя особенность работ этого автора казалось бы, должна сразу бросаться в глаза, – с удивлением в голосе сказал Корс.

– Думаю, что такое положение дел легко объяснимо, – Анабель мило улыбнулась мужчине, пытаясь закрепить свой первоначальный успех. – Если бы то же самое было создано кем–то из известных мастеров, то на эту тему было бы написано немало если не диссертаций, то книг уж точно.

– Наверное, вы правы, – согласился с ней лектор, при этом рассмеявшись одними глазами. – Позвольте в свою очередь полюбопытствовать, почему вас так заинтересовал именно этот художник.

– Если вы уделите нам немного времени, мы сможем вам все объяснить, – ответила Анабель, указывая при этом на внимательно наблюдавшего за происходящим Глеба. Ее еще более обезоруживающая улыбка при этом произвела по известным причинам гораздо меньшее впечатление.

Корс какое–то время колебался, поглядывая в сторону поникшего парня, но потом все же согласился, отбросив обиды в сторону. Этим он вызвал к себе еще большую симпатию со стороны девушки. Вскоре все трое сидели в ближайшем кафе. Но третий и дальше продолжал по большей части помалкивать на протяжении всего разговора, предоставив девушке самой изложить суть дела. Лишь изредка парень вставлял какие–то фразы, когда ему казалось, что Анабель совсем уж уходит в сторону от темы. Девушка же постаралась, как можно короче изложить причины их заинтересованности именно этим художником, избегая по возможности упоминать о теории друга, чем вызвала с его стороны немало недовольных взглядов. Корс в свою очередь рассказал то немногое, что ему было известно, посетовав на скудность сведений о Вэлэвине и высказав свое мнение по поводу причин такого состояния дел. По его мнению, Вэлэвин не был профессиональным художником, хотя при определенном желании мог бы им стать. Скорее всего, он был каким–то богатым чудаком, который писал свои картины развлечения ради. Тематика же его работ объясняется исключительно склонностью к эпатажу или принадлежностью к масонству. В общем, разговор воспринимался Корсом не более чем жест вежливости, и Анабель, при всем своем желании, не могла сказать больше и изменить его характер. Когда беседа неумолимо стала приближаться к своему завершению, недовольный ее результатом Глеб, решился пустить в ход свой последний козырь…