Текст книги "Нимфоманка"

Автор книги: Дмитрий Щербаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

81

Отправив Витьку домой, Север из будки уличного телефона-автомата позвонил Костылю.

– Здравствуйте, Виталий Павлович, Шаман беспокоит. Простите, что так рано, но вести срочные. Разбудил вас?

– Здравствуйте, – буркнул Акимов, не сразу сообразив, кто звонит. – Разбудили… – И вдруг почти закричал: – Что случилось, господин Шаман?! Почему звоните вы лично?! С вашим Игнатом у нас полное взаимопонимание! Я ничем не нарушил…

– Успокойтесь! – приказал Север. – Все нормально. Просто есть информация для вас. Я вынужден был ликвидировать бригаду Кадырова. Всю целиком, включая его самого.

– Кадыр!.. – Виталий Павлович аж задохнулся. – Да как вы посме… – выкрикнул было он, тут же осекся и потерянно прошептал: – Неужели вам удалось?.. Всех?..

– Это было нетрудно! – усмехнулся Север. – Убивать самодовольных подонков вообще легко – совесть не грызет. А вот всех ли… Думаю, всех бойцов. Наверняка остались какие-нибудь совсем уж мелкие шестерки – связники, гонцы всякие, прочая мразь. Но это шакалье уже не является реальной силой. Шаха – она и в Америке шаха. Шушера.

– Вы хотите прибрать к рукам бизнес Кадырова?

– Его бизнес мне даром не нужен.

– Тогда зачем… за что?!

– Они обидели моих девочек.

– Можно было вызвать Кадыра, поговорить, разобраться… – Костыль так оторопел, что плохо соображал и произносил первые попавшиеся, привычные ему слова.

– Нет! – отрезал Север. – Они сильно обидели моих девочек. Очень сильно. Такого я не прощаю.

– Но у нас могут возникнуть трения с наркодельцами. – Костыль понемногу приходил в себя. – Кадыров – влиятельная фигура… был влиятельной фигурой среди них! – поправился Акимов.

– Транзитные наркотики меня не интересуют. Если начнутся разборки, я выступлю на вашей стороне – только оповестите моего Игната. Но, думаю, разборок не будет. Вы или ваши хозяева легко займете место бригады Кадырова. Героинщики останутся довольны, а вам – дополнительная прибыль и дополнительный авторитет. Сообщите своему руководству.

– Я сообщу… но…

– Меня проинформируете через Игната. А город должен знать: девочки фирмы «Шаман» выполняют только свою работу. Оговоренную условиями найма. В остальном они неприкосновенны.

– А Астра?

– Астра – мазохистка и нимфоманка. С ней можно делать что угодно. Кроме членовредительства. И не дай Бог кому-нибудь ее убить! Такой человек не просто плохо умрет. Он очень плохо умрет. Но сначала плохо умрет вся его родня, и только потом он сам! – Север завелся: недавно пролитая кровь ударила ему в голову.

– Я понял, господин Шаман, понял! – воскликнул Костыль, а сам подумал: ох и нелегко иметь дело с сумасшедшим колдуном! – Город будет знать!

– Хорошо, что поняли, – Север уже овладел собой. – О переговорах с наркомафией проинформируйте Игната. Все. Отбой! – Он повесил трубку.

Акимов тотчас перезвонил своему шефу – человеку по кличке Сыч, блатному авторитету более крупного масштаба, чем Костыль. Выслушав сбивчивый рассказ подчиненного, Сыч долго молчал, соображая. Виталий Павлович потел от страха.

– А дельный мужик этот твой Шаман, хоть и чокнутый! – сказал наконец шеф, и у Костыля камень с души свалился. – Следов он, говоришь, не оставляет? Ну а менты не очень-то будут их искать. Что касается Кадыра, тот давно обнаглел. Воровское сообщество все равно его долго терпеть не собиралось. Наркобизнес пора прибирать к рукам, мы отстаем в этом от других регионов России. Так что с кадыровскими смежниками сговоримся, а зарубежным партнерам наплевать – лишь бы товар шел. Я сам разрабатывал планы, как прихлопнуть кадыровцев – то ли РУОПу их подставить, то ли что… Ввязываться с ними в войну не хотелось – дорого… А тут раз – и нет Кадыра. Можно брать его дело голыми руками. Короче, передай Шаману – будет его проституткам зеленая улица. А его блядище Астре – самые гнусные и сладкие групповухи, какие только можно себе представить! Сам проинструктирую ребят! – Тут блатной хохотнул.

82

– Что-то я давно ничего не слышал о нашем друге Белове, – задумчиво сказал Столетник Ивану. Они сидели на веранде одного из подмосковных особняков Федора и неторопливо прихлебывали пиво, закусывая воблой. Пиво, правда, было баварское – разливное, свежайшее, без консервантов, чуть ли не спецрейсом доставленное из Германии, – а вобла, изготовленная новочеркасскими браконьерами, отличалась таким высочайшим качеством, каковое не снилось даже партийным бонзам времен развитого социализма – известным гурманам. Но вообще-то Столетник продолжал считать себя ярым ретроградом, поклонником старых воровских «понятий». Даже курил только «Беломор». Конечно, в ларьке он его не покупал – наладил для личных нужд линию по производству папирос на одной из своих подконтрольных фабрик. Завод же алкогольных напитков, который также «курировал» Федор, выпускал водку «Особую» – тоже исключительного качества и тоже только для хозяина. Столетник мог себе это позволить.

– А по-моему, Федор Ильич, так очень хорошо, что мы с вами давно о нем ничего не слышали, – отозвался Иван. – Если ваш Белов и есть тот самый легендарный Зубцов, то он страшный противник. Не хотел бы я иметь такого врага. Север даже с голыми руками опасней боевого вертолета. Эх, жаль, я тогда толком не разглядел этого Белова! Все вы, шеф, с вашей скрытностью…

– А чего тебе его разглядывать? – тотчас напрягся Столетник.

– Видите ли… С Зубцовым мне доводилось работать в Энске. Еще до отсидки, – пояснил Иван неохотно.

– Ты работал с Зубцовым?! – изумился Федор. – Почему же я не в курсе?

– Да знаете… Стеснялся рассказывать… – замялся Иван. – Я тогда совсем зеленый был… Романтика, розовые сопли, идеалы всеобщей справедливости… Зубцовым восхищался, хотел ему подражать, а потом случайно встретил. Он меня и втянул во всякие свои дела… В общем, туфта.

– Нет уж, ты расскажи! – потребовал Столетник. – Что могло связывать тебя, молодого хищного бандита, с такой одиозной, фарсовой личностью? Ведь согласно канонической легенде Север Зубцов – этакий народный мститель, бескорыстный рыцарь социальной справедливости, своего рода русский Робин Гуд.

– Вот мы и робингудствовали… – повесил голову Иван. – Пытались спасти сырьевые богатства России, обеспечить в одном отдельно взятом городе светлое будущее ограбленному русскому народу и прочая слюнявая чушь. Ничего у нас не вышло. А после мы разошлись. Север укатил, кажется, в Москву и собирался завязать. Любовь у него была, черт-те какая любовь. Намеревался жениться. Девку звали Милка Волкова…

– Стоп! – поднял руку Столетник. – Мила – настоящее имя известной тебе Алой Розы, бывшей проститутки и нынешней жены Белова! Вот это да! Что же ты раньше молчал?

– Говорю же – стеснялся… Такую мы туфту творили – вспомнить стыдно…

– Значит, ты близко знаешь Зубцова! – констатировал Столетник. – Смог бы его опознать?

– Только если он сам того захотел бы.

– Выходит, он действительно способен произвольно менять внешность?

– Способен. Но не менять, а… как бы это объяснить… Вот видишь его лицо перед собой, а потом оно как бы ускользает… И когда Север использует эти свои колдовские штучки, то, встретив его вторично, запросто можешь принять за другого человека, незнакомого, или за того, за кого он хочет себя выдать… Короче, не могу точнее объяснить!

– Да-а… Я, признаться, до конца не верил во все это. Знал, что ловок, бестия, но думал, вокруг его похождений наплетено много сказок, чертовщины. Блатные – народ суеверный. Но хоть один его облик ты запомнил?

– Запомнил. И, по-моему, настоящий. Север тогда доверял мне, не таился.

– Хорошо. Похоже, в ближайшем будущем тебе придется заняться этим Беловым – Зубцовым. Я-то хорошо помню его лицо, но больше – никто.

– Ой, оставили бы вы в покое этого человека, шеф! Говорю же: он очень опасен. С огнем играете, Федор Ильич!

– Белова я бы и оставил в покое, да не могу. Ты знаешь: месть – не в моих правилах, если она не сулит будущей выгоды или не работает на репутацию. Не люблю тратить деньги зря. Но, Ваня, ты же помнишь: бывшие владения Кунадзе – Шаликашвили достались мне. А завтра в Москву прибывает лично Нодар Кунадзе, «смотрящий» всея Грузии или ее половины, что нам в данном случае без разницы. А ты ведь знаешь грузин: они так и не стали настоящими ворами, для них семья, род, нация значат ой как много. Конечно, Нодар не сможет вернуть то, что потеряли Давид и Вахтанг. Однако объяснений потребует. А объяснения будут такие. Я привел под власть воровского сообщества фактически бесхозные, утерянные территории: ведь Дато, Буба, Тенгиз погибли. Но Столетник должен доказать, что убил их не он! Тогда кто? Кандидатура одна: Зубцов, сиречь Белов. «Отмороженный» беспредельщик втерся в доверие к семье Кунадзе и решил поживиться. Привлек на свою сторону бойцов клана, благо они почти все русские, и начал творить расправу. А мудрый Столетник его остановил. Но поздно. Поэтому вынужден был взять под контроль бесхозный бизнес. А побитый Север успел сбежать. Тебе понятен ход моих мыслей, Ваня?

– Понятен, Федор Ильич. Только трудновато это будет доказать Нодару.

– Отнюдь! Менты имеют косвенные, неподтвержденные данные, что за рулем лимузина, задавившего Рамаза Кунадзе и двух его братьев, сидел Север. Уголовного дела возбуждать не стали – нет улик. Но мы ведь не суд, не прокуратура! Нам достаточно и неподтвержденных данных! А их я Нодару представлю.

– А как же бойня у того вашего лесного особняка?

– Хороший вопрос, Ваня. Но кто, кроме тебя, знает, что бойцов противника вел тогда Тенгиз? Те, кто знал, – мертвы. Зато пленных Севера с Чеканом видели многие. О том, что я потом отпустил эту парочку, никому не известно. Мы же с тобой разыграли бегство пленников, а тех ребят, что их тогда отвозили, ты сам потом ликвидировал. Наши парни верят – Белов сумел сбежать аж из подвала Столетника! Они рассказывают это бойцам других группировок – случай ведь исключительный! Слух прошел уже и по лагерям, и по тюрьмам. Убедительно.

– Почему бы не повесить убийство Кунадзе на одного Чекана?

– Видишь ли… Нодар никогда не поверит, что Витька пошел против Тенгиза по своей инициативе. При Тенгизе Чеканов имел все, ему не было интереса убивать благодетеля. Материального интереса, я имею в виду. Правда, что Витенька влюбился и решил выйти из игры, Нодар тоже никогда не поверит. Да и какой блатной поверит, что крутой бандит решил бросить все, рисковать жизнью ради девки? Значит, Чекан мог начать валить Кунадзе, только попав под влияние мистического Зубцова, то бишь Белова. Идентичность Белова и Зубцова я Нодару докажу. И кроме того, Ваня, на Витьку у меня нет никаких материалов, свидетельствующих против него. А на Севера есть. Хотя бы лимузин, задавивший Рамаза Кунадзе и найденный возле дома Белова. Так что Чекан может проходить только соучастником.

– Ясно… – кивнул Иван. – Но вот мое мнение, шеф: Север страшнее всех Кунадзе, вместе взятых. Лучше иметь во врагах их, чем его. Он дьявольски умен и всегда стреляет без промаха.

– Но ведь он проиграл в Энске? – прищурился Столетник.

– Да, проиграл, – согласился Иван. – Но никто из тех, кого Север собирался убить, не выжил. Просто Зубцов сам сложил оружие. Разочаровался в людях, не захотел проливать бессмысленной, как ему казалось, крови, проклял предательство интересов народа правительственными чиновниками. Заявил, что не может один воевать против всей государственной системы и ради абстрактных идеалов подставлять под пули живых людей. Меня, например.

– А ты рвался в бой? – насмешливо спросил Столетник.

– Да… Глуп был, молод. Патриотические идеалы в заднице играли.

– А теперь? – ехидничал вор.

– Теперь… Теперь понял – туфта все это. Сейчас русский русскому – первый волк. Кругом предательство, продажность, подлость… Ай, да что говорить! – Иван махнул рукой. – Лучше уж я буржуем буду!

– Не ожидал от тебя такого пафоса, Ваня! – презрительно и настороженно сказал Столетник. – Я, оказывается, плохо знал тебя.

– Что вы, шеф… – сник Иван. – Это я так… молодость вспомнил. Я сделал свой выбор. Я ваш телом и душой. Кажется, вы неоднократно убеждались в этом.

– Ладно, Ваня, ладно. Только выброси дурь из головы. А то – Россия, народ…

– Уже выбросил. Я сделал свой выбор! – повторил Иван.

– Ты сделал. А Зубцов?

– Север выбрал любовь. Любовь к женщине. Признаться, я бы с ним поменялся…

– Опять неосторожно говоришь, Ваня. Но я прощаю. Твои слова свидетельствуют только о твоей искренности со мной. Однако вернемся к нашим баранам. Так кого, по-твоему, мне выгоднее иметь врагом – Нодара или Белова?

– Кунадзе, конечно, сила… Но Север смертельно опасен. Если он всерьез начнет воевать против вас, то первой его жертвой станете лично вы. Он устроит такую охоту, какая и не снилась Кунадзе.

– Спасибо, что предупредил. Только ведь Зубцов сильно пострадал при аварии. Помнишь, что рассказывал его врач?

– Помню. И все же я уверен: Север сохранил большинство своих боевых качеств. Факты это подтверждают, да и Север есть Север.

– Что ж… Попробуем избежать войны с обоими, – вздохнул Столетник.

– Когда у вас встреча с Нодаром?

– Думаю, скоро он объявится. Не самому же мне искать разговора, правда? Если я проявлю инициативу, его подозрения лишь усилятся. Так что подождем.

Ждать пришлось недолго. Уже на следующий день приближенным Столетника передали приглашение от Нодара Кунадзе. Судя по тому, что Нодар звал Федора в один из центральных ресторанов Москвы, «стрелка» предполагалась мирной. Пока…

Вернулся Федор мрачный. Он долго бродил по территории виллы, устроил разнос охранникам, пристрелил сторожевого пса, не к месту зарычавшего на хозяина, и наконец позвал Ивана к себе в кабинет.

– Война, шеф? – осторожно спросил Иван.

– Не совсем, Ваня, – криво улыбнулся Столетник. – Но и не мир. Короче, так: наша легенда прошла. Кунадзе поверил, что его родню действительно кончил Зубцов. Но Нодар требует крови. Требует головы Зубцова…

– Пусть сам с ним и разбирается, чурка! – буркнул Иван.

– Нет, Ваня, не выйдет. Он предлагает такой вариант: весь воровской мир объявит войну Белову. Каждый блатной, встретив Севера, будет обязан сообщить о нем своему пахану или убить, если сможет. Но активный розыск парня должны организовать мы. И заявить во всеуслышание: Белова намерен ликвидировать именно Столетник!

– Почему это? – возмутился Иван.

– Иначе Нодар отказывается верить, что его родню истребил не я. Он грозится натравить на меня всех грузинских воров в законе, если я не соглашусь. А ты знаешь – грузин среди нас, высших авторитетов, почти половина…

– Да… – вздохнул Иван. – «Лаврушников» действительно много. Войну мы выдержали бы, и может, даже выиграли, но вот бойкот нас погубит.

– Скажи, Ваня, мне еще раз: Север действительно так опасен, как ты рассказывал?

– Ручаюсь! – уверенно кивнул Иван.

– Что ж… – произнес Столетник, размышляя. – Придется рисковать. Но искать Белова надо. Помнишь историю нашего покойного друга Жабы? С похищенной коллекцией монет? Ведь ты послал человека в тот город, и тот погиб. Похоже, его пристрелил сам Жаба. Какая кликуха-то была у человека?

– Урод. За излишнюю смазливость, – напомнил Иван.

– Ага, Урод. Толей его звали, кажется… Он же успел доложить, что менты задерживали там Белова, но почему-то отпустили. И Белов якобы отбыл оттуда неизвестно куда. Однако сдается мне, Север провел в том городишке больше времени…

– Почему, шеф?

– На квартире, где взяли Жабу, нашли еще троих убитых американцев. Знаешь, как они там оказались? Мне мои коллеги с Брайтона сообщили, что те парни хотели купить коллекцию у Жабы и везли ему деньги – несколько миллионов долларов наличными. Эти баксы исчезли, менты их не обнаружили. Значит, кто-то обул американцев раньше, чем они встретились с Жабой, иначе деньги были бы у него. Кто мог обуть троих профессионалов, да еще так чисто, под самым носом у «смотрящего»? Ответь мне.

– Только Север! – решительно заявил Иван.

– Вот-вот, и мне так кажется. Съезди-ка ты сам, Ваня, в этот городишко. Поспрошай наших людей – может, Белов все-таки оставил следы… После смерти Жабы город полностью перешел под мой контроль, и принимать тебя там будут по-царски.

– Сделаю, шеф! – заверил Иван.

83

Иван вернулся через несколько дней. Все это время Столетник ждал его с таким нетерпением, что даже отменил еженощные визиты проституток. Не до секса стало Федору – голова была занята другим.

Едва посланец приехал, Столетник потащил его в свой кабинет.

– Рассказывай! – потребовал вор. – Удалось что-нибудь узнать, или Белов опять ускользнул от нас бесследно?

– Кое-что удалось, – гордо начал Иван. – Во-первых: задержан Север был опером железнодорожного отделения Василием Лобановым по наводке Васиного друга, оперативника из Москвы. На следующий день москвич приезжал к Лобанову, но Белова не опознал. Зубцовские штучки…

– Откуда это известно? – поинтересовался Столетник.

– У ребят есть свой стукачок в железнодорожном отделении – некий Тимур Пашаев. Он все и разнюхал. Правда, Лобанов ему сказал, что сам посадил Севера с Милкой на электричку и они уехали…

– Дальше! – поторопил Столетник примолкшего, выдерживающего эффектную паузу Ивана.

– Но я, конечно, исходил из предположения, что Лобанов врет, – продолжал Иван. – И задался вопросом: а как Север узнал о коллекции? Ведь Жаба, оказывается, скрывал ее даже от самых близких своих помощников. В курсе был, видимо, только некий Розовский, хозяин фирмы, которая служила Жабе официальным прикрытием и отмывала деньги. Этот Розовский, судя по всему, и должен был передать коллекцию американцам. Он ждал их у себя на квартире. Но вышло так, что о коллекции каким-то образом прознал наш друг Урод и решил ее украсть. Толик звонил вам тогда, спрашивал разрешения, помните? Вы разрешили, но с условием, чтобы Жаба не прознал, что ограбил его ваш человек. Для выполнения этого условия Уроду потребовался напарник. И вот тут на сцене появляется знакомый нам гопник Рыло! – Иван опять сделал эффектную паузу.

– А это откуда известно? – нервно спросил Столетник.

– Мне его описали служащие самого лучшего в том городе борделя, а потом еще наши люди – бывшие «быки» Жабы. Ночью накануне ареста и трагической гибели славного Жабы Толик позвонил содержателю борделя и приказал принять и обслужить по высшему классу двух его друзей. Причем бесплатно. Подозреваю, что одним из этих друзей был сам загримированный Толик, а вторым – как раз Рыло. Тоже сначала загримированный. Они заказали одну проститутку, лучшую девочку заведения, Деллу…

– Одну на двоих? – заинтересовался Столетник.

– Именно! – торжественно подтвердил Иван. – Эта девочка любила работать одна с несколькими! Стиль Алой Розы…

– Невероятно… – пробормотал Столетник. – Неужели Белов отправил жену блядовать? Он же обожал ее… Нет, не верю!

– А вы послушайте дальше, шеф! – возбужденно воскликнул Иван. – Через некоторое время в публичный дом ворвались бойцы Жабы и вытащили из номера Деллы нашего Рыло. Только был дорогой гопничек почему-то уже один, без Урода. И без грима. Зато имелся у него чемоданчик-кейс, металлический, который сразу схватил Жаба. С этим кейсом «смотрящий» тут же умчался куда-то, а своим людям велел отвезти в свой особняк гопника и проститутку. Потом, мол, сам с ними разберется. А те, идиоты, толком не обыскали его и не связали – подумаешь, сявка! А Рыло вытащил из сапога револьвер и пострелял трех болванов разом.

– Как пострелял? – удивился Столетник. – Ведь ты сказал, что они сами тебе это рассказывали?!

– Да, сами. Револьвер был заряжен капсулами с парализующим составом. Парни вроде как окоченели, но видеть все происходящее могли. Рыло выбросил их из салона и рванул следом за второй машиной, в которой везли Деллу. Ему удалось из захваченного автомата расстрелять и других трех «быков», а девку похитить. Куда он направился потом? Мы знаем из газет и телевизора, что его труп нашли в квартире Розовского, в которой брали Жабу. Наверно, гопник решил все же захватить коллекцию, о которой он, я не сомневаюсь, рассказал Делле…

– Про коллекцию он узнал, конечно, от Урода, – уверенно сказал Столетник.

– От Урода, откуда же еще! Видите ли, шеф… Всякие штучки с разного рода ядами как раз любил использовать Толик. Это он дал Рылу тот револьвер. По всей вероятности, они заперли Деллу в номере, тайком выбрались из борделя и отправились грабить. Девка нужна была Уроду для алиби, а сам Рыло – чтобы предъявить его Жабе как единственного виновника кражи коллекции. Поэтому Толик и всучил Рылу такой яд, который парализует, но дает возможность видеть происходящее. Кстати, только видеть, а не слышать. Уроду нужно было, чтобы Розовский мог засвидетельствовать – грабил его один Рыло. А гопник был уверен, что яд в револьвере убивает. И решил завладеть коллекцией единолично, для чего стрельнул Толика. Утащив чемодан, он вернулся в публичный дом за Деллой.

– На что она ему сдалась?

– Все говорят, девка безумно красива и сексуальна. Просто головы кружит… Видать, втрескался гопничек. Он же потом ради нее еще и жизнью рисковал. Убить трех Жабиных «быков», бывших спецназовцев, не шуточки.

– Логично, – согласился Столетник. Продолжай.

– Видимо, Рыло догадался, что Жаба с чемоданом отправился обратно к Розовскому. Захватив Деллу, гопничек кинулся туда, где и нарвался на пулю. А проститутка сбежала. После чего состоялось ограбление американцев. Деллочка – единственная, кто мог знать о них. После ограбления она исчезла. Больше никто про нее ничего не слышал, в публичном доме девка с тех пор не появлялась. Выходит, если предположить, что обул брайтонцев Север, то Делла и Алая Роза – одно лицо.

– Не может быть! – воскликнул Столетник. – Я людей знаю. Не мог Белов отправить жену на панель! Не тот человек!

– Однако факты – упрямая вещь. Стиль работы Деллы и Милки идентичен. Сомневаться не приходится – это она.

– Тебе описали ее?

– Ой, шеф, тут опять начинается чертовщина… Все говорят, что девка ослепительно красива, но никто не смог даже приблизительно вспомнить ее лицо. Север умудрился каким-то образом передать жене свои сверхспособности.

– Этого еще не хватало! Но проститутка… Бывшая – да, но чтобы сейчас… Нет, в голове не укладывается! Вот что, Ваня. «Приютом любви» заведует некий Олег Лизунов. Его мать была лечащим врачом Алой Розы. Доставь мне ее немедленно! Я поговорю с ней, выясню, возможно ли такое, чтобы Мила опять стала проституткой, чтобы Север позволил… Пусть привезут Лизунову сейчас же! Иди распорядись.

Столетник встал и начал расхаживать по кабинету, потирая пальцами виски.

– Невероятно… Невероятно… – бормотал он. – Или я совсем не знаю людей… Что же ты сидишь, Ваня?! Ступай, отдавай приказ! Чего ждешь?! Поезжай сам! Возьми ребят и поезжай!

– Слушаюсь, шеф! – Иван вскочил и быстрым шагом покинул комнату. Он и сам думал – да, невероятно, но ведь факт…