Текст книги "Нимфоманка"

Автор книги: Дмитрий Щербаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

46

…Убедившись, что за ним никто не гонится, Свинья мешком рухнул наземь – отдышаться. Он долго приходил в себя. Ну надо же так нарваться! Парни-то, похоже, профессионалы! Интересно, что они сделали с Рылом? Наверно, нет уже мальчишечки… Эх, жаль, половина денег фраерка была у него! Надо было взять, прежде чем идти на дело… Хотя так бы он и отдал, жди!

А что в этом чертовом чемодане? Тяжелый, падла. Тащил, тащил, сам не зная что… Может, там книги. На хер они нужны? Или документы какие? Если документы, можно попробовать шантаж, однако боязно. Больно уж крутые бойцы эти двое. Завалят – пикнуть не дадут, «мама» сказать… Но посмотреть все же надо.

Подвернувшимся камнем Свинья сбил кодовые замки кейса. Пришлось попыхтеть: замки оказались крепкими. Но он с горем пополам справился, откинул крышку и остолбенел. Боже мой, доллары! Да сколько! За такую добычу и Рыла не жалко…

К утру Свинья добрался до ближайшего городка. Он слышал еще в зоне, что доллары в России ходят теперь почти наравне с рублями, но как-то не очень верил. Однако действительность превзошла все его ожидания. Даже в этом захолустном подмосковном городишке меняльные лавки были на каждом углу.

Прежде всего Свинья приоделся – дорого и броско. Начисто лишенный вкуса, он выглядел теперь как полуобщипанный павлин. Милиции Свин не боялся: он был уверен, что менты считают его сгоревшим. Такую уверенность придал ему репортаж службы новостей, невзначай увиденный им по телевизору в магазине. В репортаже рассказывалось о вчерашнем взрыве, о многочисленных случайных жертвах. А также о полностью сгоревшей тюремной спецмашине. Говорилось, что погибли и зеки, и конвой. Милицейский чин зачитывал даже фамилии погибших. Среди них с огромной радостью Свинья услышал свою…

Теперь он был вольным богатым человеком. С такими деньгами можно долго жить всласть. Вот только девочки… Свин вспомнил свой дотюремный опыт общения с женщинами. Эти суки ни за какие деньги не соглашались… Но, может, изменившиеся времена изменили и баб? Вечером проверим…

Свин поселился в номере «люкс» единственной гостиницы городка. Он проспал до вечера, обнимая заветный чемоданчик. Не тот, который курочил в лесу камнем; уголовник догадался купить новый и переложить туда доллары. А старый кейс выкинул.

Вечером Свин спустился со своего этажа, подошел к швейцару и, сунув ему определенную сумму, спросил шепотом:

– Зема, как у вас тут в городе с блядьми?

– Вам девочку? – переспросил швейцар, невольно кривясь: вонял Свин по-прежнему омерзительно, а дорогой одеколон, которым он облился буквально с головы до ног, делал запах еще более невыносимым.

– Девочку, девочку! – жадно поддакнул Свин.

– Могу прислать прямо в номер! – заявил швейцар. Он едва терпел амбре, исходящее от богатого господина, и, сам того не желая, пожалел проститутку. «Господи, как же девка ляжет с этой ходячей помойкой? – подумал швейцар. Впрочем, тут же одернул себя: – Мое какое дело? Мне идет процент. А телка пусть свою таксу отрабатывает».

Готовность швейцара тотчас выполнить желание клиента удивила Свинью. Однако, уже начав понимать сущность капитализма, он решил попробовать покочевряжиться.

– Небось корягу какую-нибудь подсунешь? – скорчил рожу Свин.

– Можете выбрать! – отозвался швейцар холодно и достал из внутреннего кармана пачку фотографий, скрепленных наподобие альбома. На снимках были обнаженные красотки в призывных позах.

У Свиньи буквально потекли слюни.

– Эту! – ткнул он пальцем в первую попавшуюся фотографию. – И сейчас!

– Дашенька… – произнес швейцар с каким-то сожалением. – Шестьсот долларов.

– Годится! Только быстрее! – почти выкрикнул Свинья.

– Вам на время или на ночь?

– На ночь, на ночь!

– Тогда восемьсот.

– Да согласен я! Пусть скорее приходит!

– В каком вы номере?

Свинья назвал.

– Поднимайтесь к себе, десять минут – и девочка у вас, – четко отрапортовал швейцар. – Выпивку, закуску заказывать будете?

– Закуски самой лучшей! Одну бутылку водки, иностранной! Какая самая вкусная?

– Кто что любит… «Смирнов», «Абсолют»…

– Ладно, на твое усмотрение, папаша! По мне, водка и есть водка. И что-нибудь девочке… Что они там пьют?

– Шампанское.

– Давай шампанское! И быстрее, зема, быстрее, терпежу нету!

– Заказ принесет официант. Заплатите ему по счету. С ним же расплатитесь и за девочку. Если все в порядке – она появится у вас через минуту после него.

– Без кидалова? – спросил Свинья подозрительно.

Швейцар взглянул на него с презрением. Откуда вылез этот вонючий лох? Какое кидалово в солидной фирме? Вот урод… Бедная Даша…

Свин уже и сам понял, что сморозил глупость.

– Ладно, зема, ладно, – буркнул он примирительно. – Я просто был в длительной командировке. Ты уж не обижайся и давай, давай, шевелись!

…Даша поднималась в номер к клиенту. Проституткой она работала недавно, но уже успела испытать на себе все сомнительные прелести этой профессии. И теперь девчонка мысленно молила Бога: хоть бы клиент оказался не садистом, не извращенцем… и не импотентом. Импотенты – хуже всего. Они так мучают, как ни одному садисту не приснится. Отыгрываются, сволочи, на девочках. И сутенер не защитит: импотенты хитрые, следов не оставляют, а платят щедро. Не Даше, конечно, сутенеру. Даше только ее такса и положена. Вот и этот: заплатил восемьсот. То ли цен не знает, то ли… Ой, пронеси!

С первого взгляда клиент показался Даше нормальным. Рожа, правда, не того… ну да ты, девочка, не в зал античных искусств пришла, одернула себя Даша. Главное, мужик как мужик. Глаза так и блестят похотью. Похоже, не импотент.

Свинья кинулся к вошедшей красотке и тотчас облапал ее, принялся целовать. Вот тут-то Даша и почувствовала, к кому попала. Ее чуть сразу не вырвало. Голова закружилась, все поплыло в глазах… но, будучи девушкой опытной, Даша пересилила себя и сумела изобразить свой едва не случившийся обморок как волну внезапной страсти. Свин зашелся от восторга.

– Проходи, милая, проходи! – Он потащил ее к столу. – Выпьем, закусим! Хотя нет, это потом, сперва приляжем на часок, а после и выпьем, и закусим…

– Давай все же сначала выпьем за знакомство! – попросила девушка. – Меня Даша зовут. А тебя, милый?

Свин поморщился, припоминая свое имя. Костя, кажется… Давно его никто так не звал, и собственное имя звучало для уголовника непривычно. Но не представляться же Свиньей, в самом деле…

– Константин! – гордо назвался он.

– Вот и хорошо, Костя… – вздохнула Даша, открывая бутылку водки и наливая ее для себя в бокал для шампанского. Свин предпочел рюмку – чтобы потенцию не снижать.

– Итак, за знакомство! – деланно улыбнулась Даша, чокаясь с клиентом, и залпом выпила бокал. Вообще она была весьма устойчива к спиртному и, даже напившись в стельку, могла отлично работать. Пьяной было легче переносить все то, что с ней делали клиенты, и Даша нередко пользовалась этим способом смягчить для себя всяческие мерзости, неизбежные при ее профессии.

Однако на сей раз напиться не удалось. Выпив свою рюмку, Свин сразу жадно вцепился в девушку.

– Раздевайся, козочка, раздевайся, – бормотал он. – Будем наслаждаться…

Водка смягчила омерзение, испытываемое Дашей, но болевые ощущения не притупила. Поэтому толку от спиртного оказалось мало: в постели Свинья царапал, кусал, щипал податливое тело девушки, рыча и хрюкая, как истинный кабан. Час «любви» показался Даше вечностью…

– Отдохнем и продолжим! – заявил Свин, закончив сеанс. – А пока давай поедим! Что-то аппетит проснулся. С чего бы это, а? – самодовольно хохотнул он.

Даша набросила платье, села за стол. Внутри у нее все словно вибрировало. «Неужели этот вонючий Костя будет мучить меня до утра? – ужасалась проститутка. – Напоить бы его, что ли…»

– Давай выпьем, давай! – будто угадал ее мысли Свин. – Шампанское будешь?

– Нет, водки… – меланхолично ответила Даша.

– Смотри, не нажрись! – предупредил Свин. – Спьяну кайф не тот. А ты такая горячая…

Вопли Даши, вызванные болью и отвращением, уголовник принял за стоны страсти. Он очень гордился собой.

«Как бы сделать, чтобы этот урод вырубился? – думала между тем Даша. – О, ведь у Аньки-буфетчицы есть снотворное! Если его смешать с водкой… А получится? Получится, черт возьми! Целую ночь с этой образиной я просто не выдержу. Надо придумать предлог и сгонять в бар!»

– Почему ты не ешь? – спросил Свинья, который, громко чавкая, наворачивал бутерброд с икрой. – Поешь, девка, силы тебе понадобятся! – Он опять самодовольно хохотнул.

– Мне бы фруктов… – прошептала Даша.

– Можно и фруктов! – Свин щедрой рукой достал из кармана висящего на спинке стула пиджака пачку денег. – Вызвать официанта?

– Я сама сбегаю! – подхватилась Даша. – Какой ты милый, Костя…

– Только возвращайся быстрее! – сказал Свин грозно. А то я мальчишечка нежный, мне много ласки требуется!

Даша выскочила из номера, сбежала по лестнице, влетела в бар и подскочила к барменше.

– Нюрка, выручай! Клиент у меня – такая мерзость, меня вот-вот вырвет! А он намерен забавляться до утра! У тебя вроде есть с собой снотворное?

– Успокоительное, – поправила Аня. – Но легким снотворным действием обладает.

– Давай скорее! – крикнула Даша, протягивая деньги. – И еще пару апельсинов!

Буфетчица отдала ей облатку лекарства.

– Четыре таблетки на стакан водки – и через час твой кавалер отрубится. Только как ты заставишь его их выпить?

– Придумаю что-нибудь! – отмахнулась Даша.

– Что, совсем приперло? – поинтересовалась Аня сочувственно. – Тяжелый у вас хлеб, у проституток… Меняла бы профессию, Дашка!

– Ага! А кормить меня кто будет? Ты? Работу сейчас не найдешь…

– Это верно, – согласилась Аня. – В нашем городишке работу хрен найдешь. Или только такую, которой не прокормишься.

– Дашутка! Ты почему сачкуешь? – раздался вдруг мужской голос. – Ты же сейчас под клиентом должна быть!

Девушка вздрогнула. Рядом стоял ее сутенер – Валера.

– Ой, Валерочка! – залепетала Даша. – Я вот только за апельсинами выскочила…

– А это что?! – сутенер отобрал у нее снотворное. – Клиента решила отравить, курва?!

– Нет, нет, что ты, – перепугалась проститутка. – Просто снотворное… Мужик такой противный попался, вонючий, щиплется, кусается… Я ему дам таблеточку, он и уснет… Скажу, что это наркотик, предложу попробовать… Он наверняка купится…

– Ага. А завтра предъявит мне претензии!

– Не предъявит, Валерочка! Он решит, что сам напился! А перед этим я ему такой класс покажу! На стену полезет!

– Нет уж, девка! У меня фирма солидная! Подписалась работать – так работай без фуфла! – Валера спрятал лекарство в карман.

Дашины глаза наполнились слезами, но сутенер плевать хотел на чувства своих подопечных девах.

– Да, вот еще что, – Валера вытащил две фотографии. – Посмотри-ка, запомни рожи этих мужиков, – он показал снимки проститутке. – Если увидишь кого из них – сразу сообщай мне. Ими интересуются наши московские шефы. Фотки возьми себе, запомни получше.

– А чего запоминать? – тряхнула головой Дашка. – Вот он, мой сегодняшний клиент! – Она ткнула пальцем в фотографию Свиньи.

– Ого! – восхитился Валера. – Везет тебе! Получишь премию в размере ночного оклада! – сутенер ухмыльнулся. – И освобождаю тебя от ближайшего «субботника»! – добавил он великодушно. – А паренька утром заберут.

– Так, может, мне больше не ходить к нему? – с надеждой спросила Даша.

– Ну нет. Дела шефов – это дела шефов, а мой бизнес – это мой бизнес. Клиент заплатил – пусть получит удовольствие. Мало ли, кто он… Мне дорога репутация фирмы. Так что вали, отрабатывай. И чтоб без халтуры мне!

– Может, хоть снотворное отдашь? – взмолилась девка.

– Вали, вали! – прикрикнул Валера. – Сказано ж – без халтуры! Или тебе надо два раза повторять?!

Дашке не надо было повторять два раза – она знала, чем это чревато. Поникшая, проститутка ушла.

– Снотворное ей… – зло пробурчал сутенер. – Дай им волю, шалавам, – совсем мышей ловить перестанут. Верно, Ань? – обернулся он к хорошенькой барменше.

47

Утром Даша, вся покрытая синяками, ссадинами, кровоподтеками и следами укусов, принимала душ. Тело ломило, мышцы болели. Девчонка содрогалась от омерзения, вспоминая минувшую ночь. Слава Богу, все кончилось. Вонючий урод храпит. Сейчас привести себя в порядок, тихонечко уйти и отлежаться дома, постараться забыть этот кошмар… А вообще, пока не стала лесбиянкой, как другие девки, которые работают уже три-четыре года…

Сквозь шум воды Даша услышала скрип открывающейся двери. Она прикрутила кран, выглянула из ванной. Трое высоких мускулистых, коротко стриженных парней выволакивали из-под одеяла сонного Свинью.

– Ох и воняет же он! – скорчил рожу один.

– Да уж… – хмыкнул другой. – Эй, парниша! – Он влепил никак не желавшему просыпаться Свинье затрещину. Голова Костика дернулась с такой силой, что, казалось, сломалась шея.

Свин наконец открыл глаза.

– Мужики, вы чего, мужики… – забормотал он.

– Где твой дружбан?! – рявкнул бандит. – Где Рыло?

– Не знаю я, пацаны, не знаю… – струхнул Свинья.

– Падла! – парень врезал Свину под дых. Тот захрипел.

– Ну правда не знаю! – булькнул он. – Рыло остался в электричке…

– Одевайся! – коротко бросил ему третий бандит, стоявший чуть в стороне. Он явно был предводителем тройки. – А вы, братухи, обыщите его номер. Говорят, он вчера долларами тряс. Надо их найти. Самого чушка отвезем шефу, пусть разбирается. Сюда эта Свинья приехал один, я выяснил.

Чемодан с деньгами вскоре нашелся. Свин, подгоняемый пинками и оплеухами, быстро оделся. Его увели. Даша облегченно вздохнула. Она вышла из ванной, тоже оделась и торопливо покинула номер. «Бросать, бросать, любой ценой бросать эту мерзкую работу…» – стучало в голове у девушки.

Часа через два Свинья предстал пред светлы очи Федора Ильича Столетова. Обстановочка, в которой оказался незадачливый бывший насильник, располагала к откровенности. Свина приковали наручниками к батарее парового отопления – так что он принужден был стоять на коленях в весьма неудобной позе. По комнате мерно прохаживался Столетник, поигрывая тяжелой дубовой тростью. В углу, недобро ухмыляясь, сидел Иван.

– Итак, петушок, – начал допрос Федор, – теперь, когда тебя вымыли и поучили уму-разуму, мы можем поговорить. Скажи мне, почему ты так вонял? Прямо кусок говна, ей-богу…

– Не вонял я! – хмыкнул Свин.

– Не возражать! – рявкнул Федор и ударил Костика своей тростью по колену. Свинья взвыл.

– Итак, ты считаешь, что не вонял, – продолжал Столетник спокойно. – Ну ладно, в конце концов, это дело твое. Но вот что ты мне скажи: как ты, чушок сраный, посмел напасть на моего человека?!

– Я не знал, что это ваш человек, хозяин… – прошептал Свин.

Федор снова врезал ему тростью. Костик тонко, по-поросячьи завизжал.

– Кому ты рассказывал об ограблении?! – резко пролаял Столетник.

– Никому… – прорыдал Свин. – Отпустите, хозяин… Ну не знал я, что трогаю авторитета… Знал бы – руки б себе отрезал…

– Тебе отрежут! – пообещал вор. – И не только руки. Говори, где твой подельник?!

– Ну не знаю я, честно, – плакал Свин. – Потерялись мы…

– Откуда у тебя чемодан долларов?

– Девок в электричке обули. А с ними оказались двое мужиков… Я еле убег… А Рыло, наверно, эти мужики убили. Крутые мужики…

– В электричке? – недоверчиво усмехнулся Федор. – Правду говори, говно! – вдруг крикнул он и опять рубанул тростью по спине Свинью.

– Да правда, правда! – заорал Свинья благим матом. – Одного из мужиков, кажется, звали Витькой! Второй ему орал: «Витя!» А как второго звали, не знаю! Ну поверьте, хозяин!

– Витькой, говоришь? – вдруг заинтересовался Столетник. – Ну-ка, как они выглядели?

Свин в меру сил описал.

– Та-ак… – протянул Федор. – А девки?

– Красивые. Очень красивые, обе. Как на подбор. Как с картинки. Я таких девок только в кино видел…

– Не мои ли это исчезнувшие друзья? – обратился Столетник к Ивану. – Электричка какого направления? – спросил он Свина.

Тот ответил.

– Так, Ваня, отправь верных людей – пусть поищут, во-первых, подельника этого урода, а во-вторых – Чекана с Севером. И ихних баб.

– А что делать с этим? – кивнул Иван на Свинью.

– Он твой, – пожал плечами вор. – Займись им. И проследи, чтобы он не умер легко…

48

Пресс-хату населяли так называемые «суки» – уголовники, начавшие сотрудничать с милицией и приговоренные за это своими «честными» собратьями к смерти. На волю, а тем более в зону «суки» не стремились – их бы там сразу убили. Они коротали свой век в камере, занимаясь выколачиванием показаний из тех арестованных, кого им подсаживала администрация. Методы «суки» использовали самые садистские, но прежде всего петушили тех, кого сажали в их камеру. Трахали все по очереди – сидели там пятнадцать человек, – и трахали без перерыва, пока задержанного от них не забирали.

Если же сеанс «любви» не помогал и человек вновь попадал в пресс-хату – а это означало, что он не раскололся, – то «суки» подвергали чересчур стойкого мужика уже настоящим пыткам. За такие подвиги «сук» время от времени судили и продлевали им срок заключения. Подобным образом их спасали от мести блатных.

Север прекрасно понимал, где ему предстоит провести остаток ночи. Пока его вели по тюремному коридору, он мучительно продумывал будущую тактику поведения. Главное – не заснуть, а там будет видно.

Когда надзиратель втолкнул Белова в камеру, захлопнув за ним дверь, Север сразу прижался спиной к стене, отступив так, чтобы занять ближайший угол. Новичка явно ждали: никто из «сук» не спал. Пятнадцать пар глаз внимательно изучали клиента.

– Чего пришипился, петушок? – воркующе нежно спросил здоровенный, обильно татуированный пожилой мужик – пахан камеры. – Ну, иди сразу ко мне, ласкун, приласкаю!

Север молчал.

– Да он, видать, глухонемой! – похабненько заржал красномордый парень – ближайшая шестерка пахана. – Клим, отдай его мне! Он у меня быстро заговорит!

– Бери, Косяк, – легко согласился пахан. – Притащи его мне за яйца.

Косяк поднялся, направился к Белову. «Сука» был выше ростом, плечист, и худощавый Север казался ему легкой добычей.

– Ну что, розовожопенький! – воскликнул парень, подойдя на три шага. – Может, сам возьмешь? – Он вынул из штанов длинный толстый член. – Посмотри, какой он у меня большой и вкусный! Неужели тебе не хочется его облизать? Вижу, хочется! Так подходи, не стесняйся!

Север сделал короткий шаг вперед. Носок его сапога стремительно врезался Косяку чуть ниже предлагаемого им «лакомства». Красномордый взвыл, рухнул на колени, опрокинулся на бок и начал кататься по полу, ревя от боли.

Север отступил обратно в угол. Тотчас на него бросилась вся камера. Но ни с боков, ни сзади урки зайти не могли. Подступиться вплотную к жертве одновременно удавалось лишь троим.

«Только не калечить, не оставлять следов! – думал Север, нанося удары. – Иначе этот мент обязательно навесит на меня срок!» Тело Белова словно само вдруг вспоминало различные болевые точки человеческого организма и способы бить по ним наиболее эффективно. Зеки выли, валясь друг на друга под ноги, мешая наседавшим сзади «коллегам». Прошло всего несколько десятков секунд, а пятеро «сук» уже корчились на полу. Остальные отступили.

Поднялся очухавшийся Косяк – Север ударил его не сильно, чтобы не покалечить.

– Клим! – истерично выкрикнул шестерка пахану, не принимавшему участия в драке. – Можно, я его табуреткой?! Гондона этого?!

– Валяй! – кивнул пахан.

Парень схватил табуретку и, ревя, ринулся на Белова, словно желая его протаранить. Однако Север опередил противника. Подавшись вперед, он одной рукой ловко отвел табуретку, а другой резко ткнул Косяка куда-то под ребро. Урка издал странный всасывающий звук, напоминающий чмоканье, и, задыхаясь, упал. Глаза парня выкатились так, что, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Еще одного зека, налетевшего сбоку, Север ударил ребром ладони по шее, швырнул под ноги остальным, а сам, завладев табуреткой, отступил обратно в угол.

– Порежьте его! – приказал пахан.

Трое «сук», выхватив финки, двинулись на Белова. Они подступали медленно, осторожно, выставив ножи перед собой. Прикрываясь табуреткой, Север ждал. Вот один урка прыгнул, целясь клинком в грудь. Лезвие с хрустом пронзило дерево табуретки, а нападавший, получив неуловимый удар, свалился на своего приятеля справа. Тот оттолкнул неудачника, тоже прыгнул, но Север успел перехватить и отбросить в сторону руку с ножом. Жуткий вопль потряс помещение: нож насквозь пробил предплечье третьего «суки».

– Ша, мужики! – крикнул пахан. – Так не пойдет! Так этот петух нас всех покалечит. Подождем. Спать он рано или поздно захочет – мне сказали, паренек вторые сутки не спит. Никуда его жопа от нас не денется. Косяк!

– Да?! – прохрипел шестерка.

– Ты и еще двое – стерегите его! Как только начнет уставать – кидайтесь, бейте по чем попало да дерите в задницу! Если он бросится на вас – орите, мы все встанем! Ясно?! Остальные – спать!

Кое-как перевязав раненого, урки улеглись. Вскоре вся камера дружно храпела. Север по-прежнему стоял в углу, сжимая табуретку. Трое сторожей не сводили с него ненавидящих глаз.

– Что, козел, погано тебе? – прошипел Косяк приблизительно через час. – А будет еще поганее! Ох, доберусь я до твоей жопы! Ох, доберусь!

Север буквально засыпал стоя. Его глаза слипались, голова клонилась, он клевал носом, пошатываясь и время от времени как бы одергивая себя. Невооруженным глазом было видно, что парень сломался.

Но Косяк, наученный горьким опытом, не спешил нападать.

– Прикидываешься? – скривился он. – Давай-давай! Долго все равно не протянешь! Не железный же ты!

Север поставил табуретку, сел на нее, закрыл глаза.

– Зря! – фыркнул Косяк. – Поймать нас тебе не удастся! А знаешь, что мы с тобой сделаем, когда придет пора развлекаться? Сначала слегка придушим полотенчиком – чтобы ты стал мягким, расслабленным, сексуальным. Ну а после отдерем во все дырки, только зубки передние предварительно выбьем, а то еще кусаться будешь во время отсосов. Скажи, будешь кусаться?

Север молчал. Казалось, он спит.

– Кажись, чушок и впрямь отключился, – тихо сказал Косяк своим сокамерникам. – Берите табуретки, сейчас оглоушим его, поимеем, а потом поднимем камеру.

Неожиданно Белов открыл глаза.

– Ребята! – произнес он просительно. – Давайте, я вам троим отсосу, а остальных вы будить не будете. Утром меня, может, заберут…

– Под убогого косишь? – насторожился Косяк, но Север заметил, что взгляд парня блеснул похотью.

– Устал я… – вздохнул Белов. – Какие тебе нужны гарантии?

«Сука» взял полотенце, смастерил из него петлю и швырнул ее на колени Северу.

– Надень себе на шею, конец перекинь за спину… Та-ак. Хорошая девочка, умница. Теперь вот этим, – он швырнул Белову второе полотенце, – свяжи себе ноги.

Север подчинился.

– Ну-ка, подергай, нормально ли связал! – приказал уголовник. Север подчинился опять.

– Та-ак. Теперь спускай штаны, становись раком и ползи ко мне жопой вперед! – Косяк торжествовал, но все еще боялся этого вроде уже сломанного, но тем не менее опасного бойца.

Однако Север в точности выполнил указания. Когда он приблизился, Косяк торопливо подскочил и, схватив конец удавки, изо всей силы затянул ее, уперевшись ногой в спину Белова. Тот захрипел, обмяк.

– Подгребайте сюда, кенты! – позвал «сука». – Он готов, можно наслаждаться! – ухмыльнулся Косяк. – А-ав!..

Последний звук бандит издал, уже падая: неожиданный удар по опорной ноге опрокинул его, а короткий тычок в горло оборвал крик. Север вскочил, схватил двух стоявших по разные стороны от него зеков за шеи и стукнул лбами. Мужики даже охнуть не успели.

Белов освободил себе ноги, натянул штаны, после чего быстро связал поверженных «сук». Затем двинулся вдоль нар, методично оглушая спящих уголовников и связывая их.

…Очнувшись, Косяк увидел над собой лицо своей недавней жертвы.

– А-а! – заорал бандит. – Я ж придушил тебя!..

– Не так-то просто меня придушить, сердяга, – с издевательским сочувствием сказал Север. Тогда Косяк дико завопил: – Мужики! Просыпайтесь, мужики! Бейте петуха поганого! Размажьте его по стене!

– Ори, ори, – поощрил Север. – Их давно пора разбудить. Иначе кто тебя трахать будет? Не я же.

– Чего?! – изумленно и испуганно пробормотал парень.

– Через плечо, – бросил Север равнодушно. Он отошел в глубь камеры, развязал пахана Клима и пинками погнал его к Косяку.

– Ну, давай, дядя, как там у вас положено? Сперва придушить?

– Я тебе, задрота, яйца оторву! – прошипел Клим.

Север молча ударил. От визга пахана, казалось, задрожали стены.

– Ты сейчас его трахнешь, гнида парашная, – сказал Белов нудным голосом. – Или тебе будет очень больно. Я таких ласк, как та, которую только что тебе продемонстрировал, знаю во множестве. Итак?

– На куски порву, падла! – прохрипел Клим. Боль все еще не отпустила его.

Север ударил опять. Пахан скорчился и упал, непрерывно голося. Белов ткнул его носком сапога. Вопль перешел в надсадное горловое бульканье.

– Ну? – спросил Белов. – Ты же любишь мальчиков, дядя. Так действуй, чего застеснялся?

Клим не ответил. Тогда Север поднял его с пола, подтащил к параше и начал совать туда мордой.

– Не-ет! – заорал Клим. – Я согласен!

– Ну то-то. – Север отпустил урку. Тот подошел к Косяку, взял полотенце, которым до этого был связан, сделал из него петлю.

– Клим, ты что, Клим?! – задыхаясь от ужаса, крикнул парень. – Не надо, Клим, не надо, прошу тебя, ты что?!

Пахан, не проронив ни звука, набросил петлю на его шею, затянул. Затем спустил Косяку штаны…

Едва Клим закончил свое дело, неслышно подошедший сзади Север врезал ему ребром ладони чуть ниже затылка. Поймав обмякшее тело и уложив на пол, Белов снова связал Клима. Косяк безумными глазами следил за действиями экзекутора.

– Ну, чего вылупился? – спросил Север. – Теперь твоя очередь. Отдай своему хозяину должное. Хочешь?

Тот кивнул.

Но как только Белов освободил урку, Косяк отчаянно заорал, махнул пудовым кулаком, метя в подбородок врага. Север легко увернулся и с холодной яростью принялся избивать парня. Косяк хрипел, визжал, корчился, катался по полу, однако сознания не терял и нигде не мог скрыться от жестоких, садистских ударов. Наконец он взмолился:

– Пощади! Пощади, парень! Хватит! Я все сделаю, что ты хочешь, только хватит! Пожалуйста!

Север остановился.

– Действуй, козел, – приказал он равнодушно.

Вся камера наблюдала спектакль, постанывая от удовольствия. Связанные по рукам и ногам, недавно очнувшиеся «суки» лежали на своих нарах и, вытягивая шеи, во все глаза смотрели, как шестерка трахает пахана.

…Оглушив и скрутив полотенцем Косяка, Север обернулся к остальным зекам.

– А теперь я буду вас по одному развязывать, и каждый будет по очереди драть этих двоих. Если кто вздумает возникать – утоплю в параше. Все меня поняли?

«Суки» закивали.

– Ну и хорошо. Жаль, поспать мне не удалось, но разве можно упускать такое развлечение? – Белов улыбнулся столь жутко, что у уголовников по коже побежали мурашки.

– Дьявол… – прошептал кто-то.