Текст книги "Нимфоманка"

Автор книги: Дмитрий Щербаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

34

Витька Чекан никак не хотел просыпаться. А звонок все трезвонил и трезвонил – настойчиво, решительно, резко, но словно с каким-то отчаянием. Лида еще интенсивнее принялась расталкивать мужика.

– Витя, проснись, Витя! Звонят! – теребила она его, но Чекан только мычал, укрывая голову одеялом. Лида разозлилась, вскочила и вовсе сорвала одеяло с Витьки.

– Ой, Лидонька, ну что ты? – захныкал Чекан. – Ну выпили ж утром, теперь отдыхаем! Ну устал я, нервы… Сколько времени?

– Семь вечера!

– Я ж еще совсем мало сплю! Мы ж с тобой пили долго…

– Вить, ну ты что, не слышишь, в дверь названивают! Уже полчаса названивают! Мне самой идти открывать?

– Не вздумай! – Витька как ошпаренный выскочил из кровати. – Мало ли кто там! Никогда не вздумай открывать сама! Чай, не в Советском Союзе живешь! Мы с тобой отныне на осадном положении!

– А что делать, если тебя не разбудишь?!

– Буди, старайся! Ладно, дай одежду. Посмотрим, кого там принесло!

Витька быстро оделся, вышел в прихожую.

– Кто там?! – грозно крикнул он.

– Чекан, открой, это я… – попросил снаружи незнакомый голос.

– Кто – я?! – крикнул Витька еще более грозно.

– Север… – выдохнули за дверью.

– Врешь! – возмутился Чекан, но дверь все же приоткрыл. На лестничной площадке действительно стоял Север.

– Что с тобой, брат?! – изумился Витька. Выглядел Белов и впрямь жалко – какой-то весь съежившийся, пришибленный, постаревший. Сейчас он ничуть не походил на бравого крутого парня, всегда уверенного в себе и способного одолеть самого отпетого бандита. Таким своего друга Чекан видел впервые.

– Что случилось? – повторил Витька.

– Войти разрешишь? – спросил Север надтреснутым голосом.

– Да, да, конечно, входи! – опомнился Чекан. Он посторонился, пропуская Белова в прихожую.

– Лида дома? – проговорил Север отрешенно.

– Дома, где ей быть? Мы спали… А зачем она тебе?

– Нужна… Вы оба мне нужны… Идем… – Он повлек Чекана в комнату.

Едва увидев лицо гостя, Лида воскликнула:

– Север! Тебе нужно немедленно выпить лекарство! Вот! – Она налила ему стакан водки.

– Я… – попытался возразить он.

– Пей, пей! – перебила Лида. – Никаких! Я вижу, что ты не в себе! Выпей и рассказывай!

– Да я сегодня уже пил… – вяло отнекивался Север.

– Пей, говорят! – прикрикнула Лида. – Ломаться он еще будет! Уж поверь русской бабе – я знаю, когда мужику необходимо выпить! Иначе у нас никакого разговора не получится!

Север пожал плечами, покорно выпил. Витька глядел на Лиду восхищенным, гордым взглядом. Вот это девка! Любому парню окорот даст!

– Теперь садись! – приказала Лида Белову. – Рассказывай. И спокойнее, не трясись. Ну! – Она ободряюще погладила его по плечу.

– Понимаешь, Лидка! – возбужденно вещал Север через полчаса. – У меня едва получилось с этой Машкой! Едва-едва! Совсем бы не получилось, но я умею управлять своим организмом… Буквально изнасиловал себя! А ведь красивая баба, без дураков… Не знаю, что со мной…

– Любовь… – произнесла Лида задумчиво. – Зря ты экспериментировал, Север. Очень зря. Не твое это.

– И главное, – продолжал Белов, – так теперь противно… Одна Милка в голове, в сердце… Что мне делать-то теперь?

– Возвращайся домой, – сказала Лида уверенно. – Забудь все, что было. Пойми, Мила не виновата. Она больна. Если любишь – простишь. Любишь?

– Люблю… Но как такое простить? Да ладно, простить… Но где гарантия, что это не повторится?

– Гарантий нет. Это может повториться. Будь готов, морально готов. Или бросай ее прямо сейчас. Тогда она точно убьет себя. И все. Нет человека – нет проблемы.

– Не могу бросить… – выговорил Север через силу.

– А если она опять заблядует? – усмехнулась Лида.

– Тогда брошу! – рубанул Север. – Невозможно жить с блядью!

– Возможно, милый мой, возможно… если любишь, – вздохнула Лида. – И потом, пойми, Мила – не блядь, она – нимфоманка. То есть человек, не совсем здоровый психически. Ей опасны любые стрессы, сам говорил. Ее надо лечить, а не воспитывать, воспитана она и так достаточно хорошо. Кстати, будь она воспитана хуже, возможно, ей было бы легче. Не мучилась бы так от своей нимфомании, не презирала бы себя, не было бы этого ее пресловутого комплекса вины… Но что поделаешь – он есть. И твоя задача – победить его. Если любишь, конечно.

– Из тебя вышел бы отличный сексопатолог… или психолог… – сказал Север грустно.

«Из меня выйдет отличная жена для Витьки», – хотела ответить Лида, но прикусила язык. Не к месту. Как соль на раны сыпать.

– Слушай, что ты ей написал в записке своей? – вдруг спохватилась она. – Перескажи подробно!

Север пересказал.

– Ну, ты идиот! – возмутилась Лида, сверкая глазами. – Ты полный идиот! Да разве можно писать такое полусумасшедшей больной девчонке?! Ну хочешь бросить – уйди так, сообщи просто… Мягко как-нибудь… А это!.. Да ты знаешь, что будет, когда она проснется и прочитает?! Она же повесится! Вчера ей духу не хватило – сегодня хватит! Сейчас же беги, уничтожь записку!

– А как же…

– Все, что хочешь сказать, – скажешь на словах! Не рассыплешься! Эх ты, Север! Крутой! Погубишь ведь девку! Неужели ни капельки не жалко?! Милку твою! Нежную, любящую, несчастную, больную! Неужели не жалко?! Ведь потеряешь ее! Ты…

Дальше Север не слушал. Он вскочил и кинулся вон. Лида права. Прочитав записку, Мила повесится не раздумывая. Ждать, объясняться, пытаться примириться не станет. Она и так считает себя кругом виноватой, а узнав, что муж жив, что оскорблен, что намеренно изменил ей из-за ее выходки… Север отчетливо представил себе мысли Милы: я предала его, смертельно обидела, подумает она, унизила до последней степени и теперь потеряла. Сама потеряла. А значит, все кончено. В том числе и жизнь…

Север мчался по улице, не чуя под собой ног. Боже, лишиться Милки! Насовсем, навсегда лишиться!.. Не просто поиграть в задетое самолюбие, покрасоваться собственной высокой нравственностью, пофорсить уязвленной добродетелью, демонстративно сходив налево, а потерять Милку безвозвратно, по-настоящему! Единственную женщину, которая нужна, которая, собственно, составляет всю твою жизнь и без которой не видишь смысла ни в чем!.. И потерять ее?! Невозможно, немыслимо, нестерпимо!.. Ой, только бы успеть! Господи, не допусти ее гибели, Господи!

35

Мила проснулась со странным ощущением легкости в голове. Только почему-то легкость эта не радовала. Голова казалась пустым стеклянным шаром, готовым расколоться от любого неловкого движения. И вообще состояние опустошенности захватило Милу целиком. Ни мыслей, ни чувств, ни эмоций. Словно она уже умерла.

Девушка приподнялась в постели. Что-то произошло… Память отказывалась воспроизводить картины минувших суток. Но ведь что-то произошло. Что-то очень плохое. Что-то катастрофическое…

Вдруг словно обожгло: Север погиб! И тотчас отступило: нет, не погиб, он утром приходил… Или это был его призрак? А если приходил сам, живой, то где он сейчас?!

Мила вскочила, накинула халат, пробежалась по комнате. Водка… Стакан… Почему один?! Они же всегда пьют вместе! А что под стаканом? Записка? Записка…

Она схватила клочок бумаги, жадно, со страхом впилась в выведенные любимой рукой злые строчки. Дочитала до конца, перечитала еще раз. И упала на стул, точно ей колени подрубили.

Вспомнила… Все вспомнила. Визит Тенгиза, черную весть, принесенную им, садизм и злобную радость насильника… «Приют любви», кучку подонков, которых развлекала, заходясь истеричным омерзительным счастьем… И возвращение Севера – к пьяной, осквернившей себя жене, лепечущей что-то жалкое о своей неминуемой близкой смерти…

Милу передернуло. Стыд, безудержный стыд пронзил ее острой, физически ощутимой болью. Успокаивало одно: Север больше не придет. Ей не надо будет корчиться перед ним, пытаясь оправдать свой позор и не находя оправданий. Хотя если б он пришел… если б все же пришел, она готова принять любые унижения, лишь бы он остался… Она готова простить ему Машку… Да черт с ней, с Машкой! Пусть трахнет хоть сотню Машек, только потом пусть приходит обратно, домой… Она даже хотела, чтобы Север отчаянно загулял по бабам – это облегчит тяжесть ее собственной вины… Но нет, он не такой. Наверняка он и к Машке-то отправился, желая поставить точку в отношениях с ней, с Милой, кончить эти отношения раз и навсегда. Похоже на него… А слова в записке про любовь, про будущее – только слова. Он хочет успокоить ее, хочет сохранить ей жизнь. Но зачем ей теперь жизнь?

«А вот если б он вернулся, я бы больше никогда…» – подумала Мила и вдруг вскрикнула от ужаса. Неожиданно она поняла: даже если Север вернется, ее все равно будет неудержимо тянуть на панель. Что-то окончательно сдвинулось в мозгу, что-то сломалось в хрупком сознании девушки, темный инстинкт хлестнул через край, заполонив собою все… Мила почувствовала: бороться с этим инстинктом она теперь не сможет, его власть многократно усилилась после пережитого. Девушка ужаснулась. Болезнь словно издевалась над ней…

Больше ждать было нечего. Мила сняла пояс от халата, сделана петлю. Говорят, их мылят… Она сходила в ванную, густо намылила враз ставшую заскорузлой удавку. Вернулась, влезла на стол, освободила от люстры крюк. Словно нарочно Север недавно укрепил этот крюк. Выдержит. Мила привязала к нему веревку, захлестнула петлей горло. Теперь, если прыгнуть вперед, результат гарантирован.

«Прости, Север! – мысленно взмолилась девушка. – Я очень тебя любила, но мы встретились слишком поздно… Если не умру сейчас, то буду обречена постоянно предавать тебя… Или намять о тебе, если ты оставил меня навсегда… И то, и другое одинаково невыносимо. Прости и прощай!»

Она сделала шаг в пустоту.

36

Север мчался по улице, не разбирая дороги, не видя ничего вокруг. Неожиданно чьи-то крепкие руки сгребли его за грудки и остановили, резко дернув. Север яростно развернулся. Перед ним стоял Рамаз, бывший телохранитель Кунадзе, подстреленный в кафе еще на той, первой «стрелке» со Столетником.

– Что случилось, Север? Где все наши?! – взволнованно воскликнул грузин. – Сунулся к Тенгизу – квартира опечатана… Позвонил дяде Дато – никто не отвечает. И у батоно Вахтанга – тоже… Где они все, Север?!

– Ты что, с луны свалился?! – бешено крикнул Белов. – Ничего не знаешь?!

– Я на родине был, в Грузии, – смутился Рамаз. – Долго был… Тяжело там, страшно… Хочу родню сюда перевезти, жить есть где. Но что тут случилось?!

– Все убиты! Ваш семейный бизнес целиком захватил Столетник. Тенгиз пытался достать его в загородном особняке, но нас предали. Окружили и ударили сзади. Легли лучшие бойцы группировки. Мы с Чеканом выжили чудом. Тенгиз тоже спасся, но куда-то исчез – видно, прячется. Мой тебе совет, Рамаз, – спасайся. Уноси отсюда ноги. Столетник и тебя прикончит. А теперь извини – спешу!

– Нет, подожди! – Рамаз снова схватил его за грудки. – А как вы с Витькой остались живы, объясни мне!

– Говорю же, случайно! Чудом! Пусти, Рамаз, я действительно спешу! – Север мягко попытался освободиться.

– Ну нет! – грузин неожиданно щелкнул пальцами левой руки. Тотчас неизвестно откуда возникли еще двое. Они как клещами сжали предплечья Белова.

– Вы и есть предатели – ты и Чекан! – крикнул Рамаз. – Сейчас мы тебя отвезем кое-куда и поговорим по душам!

– Да пусти, дурак! – рванулся Север. – Не предавали мы никого – сами едва ушли! Предателей я знаю – это Юрка Клещ и еще четверо! Но они уже убиты! Пусти, я тороплюсь!

– Легко валить на мертвых! – усмехнулся грузин. – Тащите его в машину, ребята!

– Вот что, Рамазик, – произнес Север тихо и жутко. – Если ты меня сию минуту не отпустишь – тебе не жить. И ублюдкам твоим, – он кивнул на державших его парней, – тоже не жить.

– Еще угрожает, грязная русская свинья! – Рамаз с размаху врезал ему под дых. – Тащите его, братья! Мы ему устроим шашлык по-кавказски!

– Молись, Рамазик… – прохрипел скорчившийся Север. – И вы оба молитесь… Мразь черножопая…

37

Нога Милы повисла над пустотой. Еще движение – и тело задергается в петле. Впрочем, дергаться оно будет недолго, мельком подумала девушка. Не так уж это и страшно, как казалось. Несколько коротких секунд боли – и все. Никаких мучений, никаких угрызений совести, никаких сомнений или призрачных надежд. Вечный покой…

Она уже подалась вперед, готовая ринуться в бездну, но вдруг резко ударил по перепонкам телефонный звонок. Мила с трудом удержала равновесие. «Кто это звонит? А если Север? Нет, не надо с ним говорить, не надо, не о чем! Все уже решено, ничего не изменишь, не хочу слышать его голос, слишком больно, нет!!!» Но искушение оказалось сильнее…

Мила сняла с шеи петлю, слезла со стола, подошла к телефону.

– Алло? – хрипло сказала она в трубку.

– Алло, Милка? – раздался деланно веселый голос Лиды. – Подруга, ты уже проснулась? У тебя все в порядке?

– Проснулась… И скоро опять усну… – прошептала Мила.

– А Север у нас только что был, – продолжала Лида, словно не обращая внимания на откровенный намек собеседницы. – Он домой побежал. Волнуется… Его еще нет?

– Нет. Он что-нибудь рассказывал?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… про меня.

– А что он должен был рассказывать? – притворно удивилась Лида.

– Значит, ничего не рассказывал? Впрочем, это уже неважно. Пока, Лида. Передай привет Витьке. У вас все хорошо?

– Хорошо…

– Вот и отлично. Рада за вас. Прощай!

– Мила, подожди! Ты что, злишься на Севера? Из-за Машки?

– Значит, он рассказал… Плевала я на Машку. Пусть перетрахает хоть всех Машек, сколько их есть, а также всех Марусь, Мань, Мар, Мэри и просто Марий! Все равно их будет меньше, чем отодравших меня мужиков! – Мила вдруг истерично разрыдалась.

– Ну что ты! – Лида не на шутку испугалась. – Ну брось! Север любит тебя! И все у вас будет отлично, поверь!

– Ничего уже не будет! – выкрикнула Мила. – Понимаешь, подруга, ни-че-го! Это у вас с Витькой все будет, потому что ты – нормальная! А я проститутка! Я больна проституцией, как сифилисом! Неотвязно! Лучше б я могла заразиться сифилисом, чем болеть этой грязной нимфоманией! Лучше б сифилис!

– От сифилиса ты могла бы стать бесплодной…

– Я и так бесплодна! Но зато могла бы вылечиться, любить! А так!.. Ой, – вдруг опомнилась Мила. – Извини, что тебе мои проблемы… Прощай.

– Милка, подожди! Ты ведь хочешь с собой покончить? Не надо этого! Север любит тебя, любит! Вы будете счастливы! Не умирай!

– Любит… И я его люблю… И именно потому, что люблю, должна уйти…

– Но он…

– Дело не в нем. Дело во мне. Я больше не могу позорить его. А если останусь жива – буду позорить и дальше, ничего не смогу поделать с собой. Лучше уйти… Не надо мне перезванивать, извини. И прощай! – Мила быстро положила трубку. Для надежности тотчас отключила телефон. И снова влезла на стол, к своей петле…

38

Машина выскочила за Окружную дорогу. Трасса была пустынна. Она вообще не считалась оживленной – захолустная подмосковная трасса. А сейчас, вечером, редкий автомобиль попадался навстречу шикарному лимузину бандитов. Не было здесь и постов ГАИ…

«Убивать меня везут, что ли?» – думал Север. Он сидел на заднем сиденье машины, зажатый с обеих сторон двумя огромными грузинами. Его не связали, но оба «соседа» продолжали по-прежнему крепко сжимать предплечья Белова. По хватке чувствовалось – бывшие борцы.

«Нет, наверно, не убивать, – размышлял Север. – Пытать. Вытягивать по жилочке, за сколько я продался Столетнику и как того самого Столетника ловчее завалить. Как будто я знаю… А Милка там одна! Боже! Надо что-то делать, срочно! Она же погибнет, дурочка! И я, дурак, бросил ее одну… Что же делать, Господи?!»

– Рамаз! – обратился Север к сидящему за рулем грузину. – Неужели ты всерьез думаешь, что Чекан мог предать Тенгиза? Они же столько лет вместе работали, дружили! Ну подумай сам!

– А это ты его подбил! – ответил Рамаз злобно. – Вы с ним кореша. А Тенгиза ты ненавидел – из-за бабы. Ты не думай, я все помню, хоть и кровью тогда истекал!

– Верно, мы с Тенгизом не ладили. Но что касается боевых операций, он всегда мне доверял и посылал на самые трудные задания.

Об этом Рамаз слышал, даже в Грузии. Залетные родственники из Москвы, рассказывая о делах группировки, часто поминали Севера как очень перспективного парня, непревзойденного бойца. В душу Рамаза закралось сомнение…

– Ответь, почему ты жив? – спросил грузин.

– Я же говорил, что выжил случайно…

– Чем докажешь?

– Ничем. Чем это докажешь? Очевидцев у меня нет… по крайней мере таких, которым бы ты поверил. Но постой… Я могу доказать, что Тенгиз перед боем полностью мне доверял. У меня с собой его записка, из которой это можно понять. Пусть косвенно, но она свидетельствует я не предавал Тенгиза.

– Покажи! – потребовал Рамаз.

– Она здесь, под мышкой, слева. Там на свитере есть потайной карман.

– Гиви, посмотри! – приказал Рамаз.

Один из державших Белова громил запустил руку ему под свитер.

– Карман есть! – сообщил он. – На ощупь там деньги…

– Записка среди денег! – быстро пояснил Север.

– Не могу найти клапан! – пожаловался грузин.

– Там хитрая застежка, – сказал Север. – Можно, я сам?

– Отпустите его немного! – велел Рамаз. – Пусть покажет, что там…

Громилы немного ослабили хватку.

Север полуосвобожденной левой рукой оттянул горло свитера, правой полез себе за пазуху. В этот момент Рамаз обернулся, высунув голову из-за шикарного подголовника. Север тотчас резко дернулся, сбросив державшие его пальцы, ребром ладони рубанул Рамаза чуть ниже уха и, схватив за шиворот, перебросил на сиденье, соседнее с водительским. Сам рывком проскочил между спинками передних кресел и, повиснув в неудобной позе, перехватил руль. Все это произошло так быстро, что бойцы не успели опомниться.

– Всем сидеть, козлы! – страшно заорал Север. – А то хором улетим в кювет! Рыпнетесь – я столб протараню! Мне терять нечего!

Машина шла на предельной скорости, поэтому угроза была нешуточной. Грузины остолбенели. Можно было бы пристрелить этого выродка, но тогда – авария и либо смерть, либо тяжелые увечья. Умирать же кавказцам совсем не хотелось.

– Стволы в окна! Живо! Все! – продолжал орать Север. Для страха он крутанул руль автомобиля так, что машина вильнула, едва не слетев с трассы. Перепуганные джигиты тотчас побросали револьверы в окна.

Белов на ходу перебрался вперед, заняв кресло водителя. Не снижая скорости, он открыл противоположную от себя дверь и вышвырнул Рамаза вон из машины. Грузины возмущенно загалдели.

– Ша, козлы! – взревел Север. – Молчать! Выбрасывайтесь по одному! Ну!

Кавказцы испуганно притихли.

– Я не шучу! Сигайте, бля! – Белов еще раз рванул руль так, что грузин подбросило. – Сигайте, или всех угроблю!

– Скорость большая… – пробормотал один из бойцов заискивающе.

– Ссыкло! – ругнулся Север. – Ладно, скорость сброшу! Но если кто рыпнется – дам по газам, костей не соберете!

Автомобиль поехал тише. Грузины осторожно повыпрыгивали на трассу.

Север облегченно вздохнул. Он проехал еще несколько десятков метров и развернул машину обратно, взяв предельную скорость.

Двое амбалов, совсем не пострадавших, стояли на обочине и совещались. Почти поравнявшись с ними, Север резко вильнул и бампером снес обоих. Глухие удары тел о металл и о землю, крики кавказцев слились со злым смехом Белова.

– Говорил же, суки, не отпустите меня – не жить вам! – процедил он сквозь зубы. – Милкой моей рисковать!.. Протухайте теперь, мразь!

Увидев впереди распростертого поперек трассы бесчувственного Рамаза, Север направил автомобиль прямо на него.

39

«Сейчас может появиться Север и остановить меня, – подумала Мила. – Не надо, чтобы он меня останавливал, ради него самого не надо! Я камень на его шее, я его позор, шлюха, предательница, я погублю его! – Она слезла со стола, подошла к входной двери и набросила цепочку. – Вот так. Теперь Север не сможет войти, по крайней мере сразу. А не увижу его – не смалодушничаю…»

Она вернулась в комнату, снова влезла на стол, надела петлю. «Ну, все. Прощай. Освобождаю тебя. Может, хоть этим искуплю свои грехи…»

Мила решительно приблизилась к краю стола, не задумываясь, шагнула вперед. Удавка затянулась, сдавила горло… Боль обожгла, в глазах все поплыло… и вдруг девушка с грохотом рухнула на пол. Сознание отключилось…

Очнувшись, она долго не могла понять, что произошло. Потрогала петлю на шее. Вроде цела. Посмотрела на крюк в потолке. Там болтался обрывок удавки. Значит, пояс не выдержал. Ну конечно, он же был надорван, как она забыла?.. Плохо. Придется искать другую веревку.

Мила порылась в бельевом шкафу. Ага, вот ремень Севера. Узкий, кожаный, скользкий. Выдержит. И мылить не надо.

«Интересно, сколько я провалялась без сознания, – подумала Мила. – За окном темно уже совсем… А Севера все нет. И хорошо».

Мила снова прицепила удавку к крюку. Ну, теперь-то осечки не будет. Система надежна…