Текст книги "За давностью лет"
Автор книги: Дмитрий Евдокимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)
Зинаида сидел в глубоком кресле-качалке и вновь читал о приключениях Пинкертона.
– Рад видеть, что дело идет на поправку! – хмыкнул полковник. – Конечно, если бы не эта нелепая случайность... Во всяком случае, цепочка порвана надолго. Ну а свое обещание я помню хорошо. Как поправитесь, отправляйтесь в Париж проматывать свой накопленный капиталец. Когда понадобитесь, вызовем.
...На следующий день после убийства австрийского эрцгерцога в Сараеве агента нашел в одном из кабачков Монмартра бесцветный господин в глухом сюртуке.
– Вам немедленно следует ехать домой, пока не перекрыта граница.
И снова встреча с Заварзиным.
– Вам нужно записаться добровольцем в земское ополчение, – проинструктировал полковник. – Сейчас, когда стригут под гребенку всю революционную нечисть, работы в армии хватит. Ваша первая специальность, если мне память не изменяет, – сапожник? Вот и будете заведующим сапожной мастерской. В таких местах у солдат языки развязываются, сами понимаете...
Еще три года продолжалась гнусная деятельность провокатора. Для многих честных людей встреча с ним вела к трибуналу. Но вот вспыхнула революция. И однажды в мастерскую вошли несколько солдат с красными лентами на папахах. Один из них сурово произнес:
– Курбский Станислав Петрович, вы обвиняетесь в многолетнем тайном сотрудничестве с царской охранкой. Именем революции вы арестованы!
ШУЙСКИЙ ПРОТИВ ШУЙСКОГО
По стародавнему обычаю рождение царского сына было объявлено «государскою всемирною радостью». Уже мчатся многочисленные вестники от царя, провозглашая повсюду, по всем городам и селам, государеву радость. Со своей стороны и духовная власть также спешит разослать богомольные грамоты в монастыри, городские соборы, посадские и сельские церкви с наказом, чтобы для всемирной радости пели молебны со звоном.
Засуетились бояре в заботах о дарах для новорожденного дитяти, кто с радостью, а больше со страхом – не зря дано царю Ивану прозвище Грозный. Он, даже когда шутит, страшен. Хорошо, если просто напоит бояр да велит писцам записывать их пьяные бредни, а наутро зачитает для всеобщего посмешища. Иногда его зловещие шутки идут поистине от дьявола. Велел, сказывают, своего лекаря, иноземца Бромлея, живьем зажарить на вертеле. А другого слугу, сбежавшего от него в монастырь, приказал посадить на бочку с порохом и поджечь: дескать, стремился побыстрей к богу, так мы поможем!
Трясущейся рукой крестится боярин, оглядываясь, не подслушал ли кто его крамольные мысли. Господи, помилуй! А как решить, что послать в дар новорожденному? И так земля оскудела от орды опричников. Села выжжены, поля не засеяны... и сам царевич-то может ли быть царевичем? Брак с седьмой по счету женой Марией Нагой, даже свершенный по церковному обряду, не может быть законным. Но кто из церковников осмелится спорить с Иваном после того, как новгородского архиепископа Леонида повелел одеть в медвежью шкуру и натравить собак? «Лихое время», – бормочет боярин и вытаскивает из сундучка последнюю казну. Охоч, сказывают, царь до драгоценных камней. Подарить его сыну рубин, который очищает кровь, или алмаз, удерживающий человека от ярости и сластолюбия? А может, бирюзу, предсказывающую смерть? Господи, помилуй...
...В черном монашеском одеянии, с высоким клобуком на бритой голове, стремительно вошел царь Иван в мыльню, где после сотворения молитвы и наречения младенца ждали его духовник, молодая царица с новорожденным и многочисленные няньки.
С душевным трепетом взглянула царица Мария на своего господина – высокого, широкоплечего, почти тучного, с густой рыже-седой бородой. Пронзительный взгляд его больших глаз живо перебегал с одного лица на другое.
«О чем он думает?» – пытается угадать мысли царя Мария и вдруг в испуге вспоминает, как царь поступил всего несколько месяцев назад со своим старшим сыном, наследником Иваном. После смерти его стал тих и благостен, не снимает монашеского одеяния, в раскаянье решил посмертно «простить» всех опальных бояр – «изменников», казненных по его приказу. За души четырех тысяч убиенных опричниками день и ночь молятся монахи в монастырях. Но кто знает, не вспыхнет ли вновь в нем безудержная ярость и против ее сына?
– Наречен царевич Дмитрием, – бормочет, кланяясь, духовник.
«Дмитрий?» – вздрагивает царь. Ведь так звали его первенца, рожденного любимейшей женой Настасьей... Не уберегли младенца. Когда везли его, шестимесячного, с богомолья из Кириллова монастыря, сходни, что вели на царский струг, опрокинулись, и нянька с младенцем на руках упала в воду. Когда достали его, он был мертв. Нелепая случайность. Только случайность ли? Уж не боярские ли то были козни? Ведь они отравили его Анастасию!
Чувствует царь, как мутный гнев обволакивает ему душу. Никогда не верил и не верит он боярам. И тем, кто уцелел от опричников и близко сейчас стоит к его трону, – Шуйским да Мстиславским. Не зря сослал молодого Ваську Шуйского. Ведь только ждут его смерти, чтобы посадить на трон вместо слабоумного Федора. Не верит и низкородным Нагим да Годуновым, что приблизились благодаря доносам и казням.
Душно. Страшно. И эта «пошлая девица» – королева английская Елизавета тянет с ответом. Держит несколько месяцев у себя его посланца Писемского, не показывает свою сродственницу Марию Гастингс, на которой царь хочет жениться. Если удастся задуманное, уедет он с семейством и казной в Англию. Косит глазом Иван на молодую царицу. Ждет ее тогда развод, монастырь, несладкая участь уготовлена и новорожденному...
А если брак с англичанкой не удастся? Участь младшего сына царя тоже будет нелегка. Редко кто из удельных князей на Руси помирал собственной смертью.
– Повелеваю, – хрипло сказал Иван, – царевичу Дмитрию дать в удел град Углич со всем уездом и доходами…
ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ
Андрей вырулил свою «ласточку» с Мытищинской автозаправочной станции на просторное полотно Ярославского шоссе, Игорь взглянул на часы.
– Сколько? – спросил Андрей.
– Без пяти шесть, – ответил Игорь.
– В одиннадцать будем, – уверенно заметил сидевший сзади Борис.
– Ой, не говори «гоп», – пробормотал Максим Иванович, с трудом устраиваясь между ним и Ларисой.
– Вам тесно? – участливо осведомилась она и двинулась еще больше к левой стенке «Запорожца», хотя и так занимала ничтожно мало места.
– Не в тесноте дело, – проворчал Максим Иванович, – просто в дальней дороге надо разместиться поудобнее, чтобы ни руки, ни ноги не затекли.
Он обнял правой рукой плечи Бориса и облегченно вытянул вперед ноги.
– По-моему, хорошо! – сказал он с удовольствием. – Ларочка, придвигайся поплотнее ко мне, не жмись, а то устанешь, двести сорок верст не шутка.
– Двести сорок или двести восемьдесят? – переспросил Андрей. – Как поедем? Игорь взглянул на разложенный у него на коленях атлас автомобильных дорог. Уже было достаточно светло, чтобы различить карту.
– Через Калязин вроде прямее, даже на глазок видно...
– Что значит «на глазок», – загорячилась Лариса, – когда я с циркулем считала – на сорок два километра короче!
– Но с другой стороны, – возразил Игорь, – на Ростов идет автотрасса, как указано в атласе, общегосударственного значения, а на Калязин и далее – республиканского, то есть, видимо, не столь просторная и удобная. По-моему, это имеет существенное значение, особенно если учесть возраст нашей «ласточки»!
Тут вскипел Андрей, не терпевший выпадов против своей машины.
– Если хочешь знать, – прокричал он, так резко нажав на педаль газа, что голова Игоря откинулась назад, – «Запорожец» по проходимости любой другой машине сто очков вперед даст! Даже «Ниве».
– Ну уж не загибай! – солидно заметил Борис. – С «Нивой» тягаться трудно.
Между ними начался горячий спор, густо пересыпаемый терминами «карбюратор», «тромблер», «мост», «мультипликатор» и т. д. Остальные не вмешивались.
«Заболели» машиной Андрей и Борис где-то еще в марте. Родители Андрея являлись счастливыми обладателями старенького «Запорожца». Лет десять эта трудолюбивая букашка работала исправно, а потом сломалась, да так, что ни одна мастерская не бралась за ее ремонт. Умельцы-частники, в свою очередь, брались, но заламывали такие суммы, что было ясно – дешевле купить новую машину. Поэтому отец Андрея загнал ее в гараж, накрыл тентом и махнул рукой. Было это года три назад.
И вдруг в марте, когда Андрею исполнилось восемнадцать лет и в милицейской школе ему выдали автомобильные права, родители торжественно заявили, что машина теперь переходит к нему.
– «Ласточка» теперь моя! – гордо прокричал он, вбегая к Игорю, чтобы поделиться новостью.
– Какая ласточка? – удивился тот.
– Ну «Запорожец»! Родители подарили!
– А почему тогда «ласточка»? – продолжал настаивать Игорь.
– Фу, бестолковый. Так назвали!
– Но все же почему?
– Почему-почему. Шутка, понимаешь? Есть автомашина «Чайка», слышал небось?
– Ну?
– А эта классом пониже, вот и назвали «ласточкой». Понял? Пошли в гараж, сейчас туда Борька придет и Лариса.
– Зачем?
– Чинить будем!
– Так ты же сам говорил, что ни одна мастерская не берется.
– Ерунда! – отмахнулся самонадеянно Андрей. – Ты последнюю выставку самоделок по телевизору видел? Ребята из ничего собирают и ездят, между прочим...
Игорь пожал плечами, однако надел куртку и послушно пошел за Андреем. У гаража их действительно ждали Борис Воскобойников и Лариса. Андрей с гордым видом владельца извлек из кармана огромный ключ, не без труда отомкнул проржавевший амбарный замок. Дверь с визгом отворилась.
– Прошу! – Андрей сделал приглашающий жест.
В гараже было холодно. Но Андрея и Бориса, который, похоже, проникся не меньшим энтузиазмом, чем новый хозяин, это не смутило. Они сорвали тент с машины, надели какие-то промасленные халаты и с ключами в руках заползли под машину.
Игорь с Ларисой осторожно присели на край пропыленного дивана, изучая ботинки Андрея и Бориса, торчащие из-под машины. Доносились какие-то сдавленные междометия, когда кто-нибудь из них стукался об острую деталь. На несколько минут возня прекратилась – умельцы отдыхали. Послышался голос Андрея:
– Борь, я все понимаю, а вот зачем эта штуковина?
– Я тоже на нее давно смотрю, – ответил Борис философски-раздумчиво. – Действительно, и зачем эта штуковина?
– Ну-ка, посвети сюда, на каталог, сейчас узнаем, – сказал Андрей.
Игорь с Ларисой переглянулись.
– Слушай, в «Алмазе» новый фильм крутят, – сказал Игорь.
Глаза Ларисы загорелись:
– Ой, хорошо бы? А эти не обидятся?
Он хмыкнул:
– Ты думаешь, они заметят?
Они снова уставились на ботинки. Под машиной начинался жаркий спор. Пожалуй, не заметят, – согласилась Лариса.
И они побежали в кино. Через два часа, когда они вернулись, картина не изменилась. Правда, в банке с бензином мокли какие-то черного цвета детали. Показалось чумазое лицо Бориса. Он бросил в банку еще одну гайку и приготовился нырнуть снова под машину, откуда слышалось кряхтение Андрея.
– Борь, постой! – окликнул его Игорь. – Вы там еще надолго?
– Не-а, – тряхнул головой Борис. – Думаю, недели за две справимся.
Игорь подмигнул Ларисе, и они удалились...
Через два месяца под окнами квартиры Игоря Шапошникова раздался могучий рокот самосвала, потом послышался сиплый автомобильный гудок. Он выглянул в окно и не поверил глазам – страшное рычание исходило от маленького «Запорожца». За рулем сидел Андрей, а рядом – Борис, счастливо улыбающиеся.
Игорь выскочил на улицу.
– Само ездит? – спросил он недоверчиво и пнул зачем-то «ласточку» в колесо.
– Осторожнее! – прокричали друзья. – Мы тут еще не все закрепили. Мотор проверяем, слышишь, как все цилиндры работают?
– А почему так громко? – робко полюбопытствовал Игорь.
Его дилетантский вопрос своей наивностью восхитил умельцев.
– «Так громко»! – передразнил его Борис. – Ты что, не видишь? У нас же глушитель отвалился!
– Насовсем?
Умельцы хохотали до слез.
– Ах ты, архивная крыса! – наконец произнес Андрей. – Приварим, конечно. Будет работать бесшумно, как «мерседес». Правда, Боря?
Борис кивнул и вдруг насторожился:
– Третий стучит!
Андрей тоже прислушался:
– Нет, четвертый!
– Третий!
– Четвертый!
Оба, не сговариваясь, выскочили из машины и бросились назад, где обычно находится багажник. Нырнув туда головами, они снова горячо заспорили.
Прервав спор, Андрей уставился на Игоря ясными, незамутненными чувством ревности глазами.
– Слушай, что я хотел спросить. Ты Ларису давно не видел? Она не в отъезде?
Игорь слегка покраснел. Дело в том, что природа не любит пустоты. И поскольку два месяца Андрей в основном либо учился в милицейской школе, либо лежал под машиной, отношения Игоря с Ларисой улучшались каждым днем. Она и раньше была неравнодушна к его стихам, а уж теперь... Созданный им цикл «Весенние мотивы» она считала по уровню где-то близким раннему Есенину. Игорь ежедневно занимался с ней историей, и это благосклонно воспринималось ее родителями.
– Вчера видел, – ответил Игорь воинственно, – и сегодня, кстати, увижу!
– Да?! – просиял Андрей. – Так передавай ей привет, скоро можно будет кататься на «ласточке».
И машина с грохотом умчалась вдаль.
В это время вернулся из долгой, полуторамесячной, командировки в Среднюю Азию Максим Иванович и вновь собрал ребят исторического кружка под свои знамена. По-летнему загоревший, он два часа без передышки изливал на них впечатления от Самарканда и Хорезма. Затем Максим Иванович поинтересовался, как они тут жили. Одобрительно выслушав рассказ Ларисы о том, как Игорь помогал ей готовиться к новому штурму института, он перевел испытующий взор на Андрея и Бориса, от которых, несмотря на все их старания, попахивало бензином и машинным маслом.
Андрей начал увлеченно говорить о достоинствах «ласточки», непрестанно подталкивая локтем сидящего рядом Бориса. Максим Иванович сокрушенно вздохнул:
– Увы мне! Я вижу, дыхание века техники угасило в вас робкие светильники знания истории!
– Ну, вовсе и не угасило! – запальчиво отвечал Андрей. – Наоборот, машина нам поможет в новых поисках.
– Я не ослышался? – иронически поднял бровь Максим Иванович. – Кажется, вместо «Запорожца» вам удалось наконец осуществить долгожданную мечту всех фантастов, а именно собрать машину времени?
Игорь с Ларисой прыснули, Андрей побагровел и вновь ткнул локтем Бориса. Тот не растерялся:
– Максим Иванович! Такое могучее транспортное средство, как «ласточка», мигом доставит нас в любую точку. Мы теперь не зависим ни от капризов погоды, ни от железной дороги. Скажем, придет снова какое-нибудь таинственное письмо, мы фьюить – и на месте!
Максим Иванович сбычил голову:
– Так, говорите, в любую точку? Без поломок?
– Гарантируем! – заверили умельцы.
– Значит, договорились. Пятнадцатого мая, в пять тридцать утра, сбор здесь, у моего дома, и в путь!
– Куда? Максим Иванович, расскажите! Есть какая-нибудь таинственная записка?
Ребята возбужденно повскакивали с мест, чуть не сбив входившую с подносом Казимиру Францевну, приготовившую зеленый чай.
– Записка? – усмехнулся Максим Иванович. – Конечно, была и записка. Точнее, грамота, извещавшая царя Федора Ивановича об убиении царевича Дмитрия Ивановича. Правда, написана она каких-то четыреста лет назад...
– Значит, едем в Углич? – первым догадался Игорь.
– Точно! – похвалил его Максим Иванович за сообразительность.
– А что там загадочного? – удивилась Лариса. – Еще в школе учили – «и мальчики кровавые в глазах».
– Любое убийство всегда загадка! – не сказал, а произнес Борис.
Со знанием дела вступил Игорь:
– Действительно, до последнего времени самые авторитетные историки считали, что царевич был убит, но сейчас вновь появилась версия, что Дмитрий погиб, потому что в припадке сам покололся ножом. Так что вновь возникает вопрос: убили царевича или нет?
Вот почему друзья оказались в такую рань на Ярославском шоссе.
– «Тарасовка», «Ивантеевка», «Пушкино», – читал Игорь вслух пролетающие мимо указатели.
– Ой, смотрите, слева какой теремок! – воскликнула Лариса.
– Ресторан «Сказка», – ответил Андрей, успевший прочитать название.
Вел он машину хорошо, ровно, без толчков, будто заправский шофер. Вот и въезд в Загорск, с горки видны золотые купола Троице-Сергиевой лавры. Андрей притормозил около грузовика, резво выскочил из машины, о чем-то потолковал с водителем, возвратился и включил зажигание.
– Что он сказал? – поинтересовался Игорь.
– После четвертого светофора – налево, – пояснил Андрей, – там прямая дорога на Калязин.
При выезде из Загорска у поста ГАИ он вновь остановил машину. Солидной походкой пересек шоссе, поздоровался за руку с капитаном. Оба задумчиво посмотрели вдаль. Затем снова пожали друг другу руки, и Андрей неторопливо направился к машине.
– Ну что, правильно едем? – спросила Лариса.
– Говорит, что через Калязин ближе. И намного, – ответил Андрей почему-то со вздохом.
– Вот видите, я правильно подсчитала! – воскликнула Лариса. – Гожусь я в Пржевальские?
– Годишься, годишься, – пробормотал Андрей, плавно трогая машину и подозрительно поглядывая на небо.
– Думаешь, дождь собирается? – спросил Игорь.
– Только этого нам не хватало! – крикнул сзади Борис.
Проснулся задремавший было Максим Иванович.
– Поглядите, какие места, какие краски! – восторженно воскликнул он. – Лес фиолетово-свинцовый, поля синевато-коричневые. Прямо-таки живопись Глазунова! Отсюда начинается исконная северная Русь, которую побаивались и татары. Потомки тверских и ростово-суздальских князей постоянно претендовали на главенство в Российском государстве, угрожали потомкам Ивана Калиты на московском престоле. Пожалуй, только Иван Грозный окончательно уничтожил это соперничество. Ведь не случайно главный удар придуманной им опричнины был направлен именно сюда. Ростово-суздальские князья были лишены своих родовых поместий, получив взамен земли недавно завоеванного Казанского царства...
Ровная лента шоссе. Максим Иванович продолжал:
– Представьте, четыреста лет назад по этой дороге мчались всадники на взмыленных конях. Они везли горестную весть в Москву о гибели Дмитрия...
– По асфальту? – фыркнул Андрей.
– Ах, Андрей, Андрей, – вздохнул Максим Иванович, – для историка у тебя слишком конкретное мышление...
– Сыщику абстрактное мышление будет только мешать, – не сдавался Андрей.
– Ну не скажи, – вмешался Борис, – у твоего любимого Мегрэ, например, по-моему, было явно развито поэтическое воображение...
– Конечно, асфальта не было, – добавил Игорь, – но дорога на Углич пролегала всегда здесь, ведь так?
– Вряд ли, – упрямо мотнул головой Андрей. – Взгляни на карту – прямая линия от Углича на Москву проходят значительно правее. Я думаю, что предки, имея лишь гужевой транспорт, предпочитали более короткий путь.
– И все-таки Игорь прав, – вмешался Максим Иванович. – Дело в том, что дорога и раньше пролегала от одного населенного пункта к другому. Тот же Калязин, Нерль да и вот эти деревушки, что мы проезжаем, были практически на том же месте, что и сейчас. Ехать по дремучему лесу было опасно; везде орудовали шайки разбойников. Кроме того, по деревням были расположены подставы лошадей. Иначе как бы гонцы сумели преодолеть расстояние почти в триста верст за сутки?
Неожиданно машина резко сбавила скорость.
– Напророчили! – сердито бросил Андрей.
– Что такое? – вскинулся Максим Иванович.
– Асфальт кончился.
– Может, ремонтируют? – предположила Лариса.
– Знаков никаких не было, – мрачно ответил бравый водитель. – Игорь, погляди на карте.
– Дорога везде изображена одинаково, – ответил тот, разглядывая атлас. – Правда, есть одно обстоятельство...
– Какое?
– Здесь граница Московской и Калининской областей.
– Ну и что?
– А то, что для калининцев центр – Калинин, а это окраина. Вероятно, заасфальтировать руки не дошли.
На спидометре стрелка прыгала между двадцатью и тридцатью километрами. Они обогнали стайку ребят на велосипедах, видно спешащих в школу. Андрей притормозил и крикнул им:
– Такая дорога все время будет до Калязнна?
– Нет! – ответил один из пацанов. – От Нерли асфальт идет.
Действительно, через десяток километров им пришлось объехать мощные асфальтовые катки, а за ними тянулась лента еще совсем черного асфальта. Несколько раз дорога пересекала причудливо изгибающуюся реку Нерль.
– Вот где, наверное, рыбалка! – вздохнул Игорь, глядя на песчаные плесы.
Вопреки опасениям Андрея, когда они подъехали к Калязину, небо стало ярко-голубым. В сам город они не въехали – указатель «на Углич» показывал, что им пора сворачивать вправо. Выехали на длинный мост, переброшенный по краю Угличского водохранилища.
– Ой, ребята, взгляните, какая красота! – закричала Лариса. .
Все высыпали из машины. Действительно, зрелище было изумительное! На фоне просторной водной глади высилась белоснежная колокольня.
– Наверное, вокруг дома были, – предположил Андрей, – когда плотину сделали, их затопило, а колокольня осталась.
Игорь извлек фотоаппарат и сфотографировал. Потом стали пить из термоса кофе. Настроение у всех было праздничное. Улыбались, перекидывались шутками.
– А что, машина – это вещь! – сказал Игорь. – На теплоходе сколько бы тащились!
– Который час? – спросил Андрей, не скрывая самодовольства.
– Половина десятого, – ответил Игорь.
– Вон указатель: «До Углича 63 км». Шестьдесят километров для нашей «ласточки» – это меньше часа. Так что будем даже раньше одиннадцати. Ну, по машинам! – скомандовал Андрей. – До Углича не будем разнеживаться.
«Запорожец» бойко проскочил мост, свернул вправо, проследовал вдоль какой-то узкоколейки. Свернули влево, проехали метров сто... и асфальт исчез вновь. Причем теперь под колесами была не грейдерная дорога, которая шла перед Калязином, а брусчатка. Машину начало трясти, как вибратор, а стрелка на спидометре вновь вернулась к двадцати.
– Какой лес красивый! – заметила Лариса. – Чистый, как парк! А вон березки...
Тут машину резко подбросило, и Лариса коротким междометием «ой» оборвала фразу. Игорь стал вслух производить несложные арифметические действия:
– Шестьдесят делим на двадцать. Получается три часа. Значит, приедем не в одиннадцать, как мечтали, а только в половине первого!
Все уныло молчали. Местами дорога улучшалась, и тут же начинало улучшаться настроение экипажа. Спидометр подскакивал порой к цифре 40. Потом тряска снова усиливалась.
– Сорок километров проехали. «Семендяево»! – вслух прочитала указатель Лариса. – Значит, осталось двадцать три...
Подъезд к селу был основательно разбит тракторами. Видно, здесь была расположена центральная усадьба совхоза и размешался весь автопарк.
Андрей нахмурился и что-то пробормотал.
– Что ты сказал? – переспросил Игорь,
– Короче – это не значит быстрее! – зло ответил Андрей.
Даже не оглядываясь, Игорь почувствовал, как вспыхнула Лариса, – камешек был явно в ее огород. Но ответить она не решилась. Андрей остановил машину и вышел. За ним Игорь.
– Вот это да!
Оказывается, всю дорогу перекрыла лужа размером чуть ли не с водохранилище. Андрей оглянулся по сторонам, нашел суковатую палку длиной метра в полтора и, осторожно подойдя к краю лужи, начал ее промеривать. Местами палка уходила в воду почти целиком.
– По-моему, «ласточка», при всем моем к ней уважении, пока еще не подводная лодка! – съязвил Игорь.
Андрей бросил на него ревнивый взгляд и решительно пошел обратно к машине.
– Проскочим!
– Я не сяду! В моряки не записывался! – бросил Игорь.
Начали волноваться остальные пассажиры.
– Может, нам тоже выйти? – робко спросил Максим Иванович.
– Сидите, – свирепо ответил Андрей. – Тяжелая, она лучше пройдет.
Он резко взял с места и буквально ворвался в лужу. Сзади летели водяные струи, как от глиссера. Машина проскочила, юля задом, почти до конца лужи, Игорь уже приготовился поднять в приветствии руки, но вдруг она неожиданно начала сползать вправо и встала боком к дороге. Мотор заглох, Андрей и остальные выскочили из машины в какие-то доли секунды. Глядя на их лица и испачканные брюки, Игорь засмеялся.
Андрей зло повернулся к нему, и тот покорно, без промедления начал разуваться и засучивать до колеи джинсы. Борис проделал то же самое. Максим Иванович предпринял было попытку последовать их примеру, но натолкнулся на дружный отпор ребят. Втроем, поеживаясь, они вошли осторожно в воду и провалились чуть ли не по колени. Теперь уже терять было нечего! Ухватив за низ «ласточку», они вынесли ее задние колеса на сухое место. Потом то же самое проделали и с передней частью машины. Андрей с Борисом озабоченно полезли в мотор, что-то там протерли, и Андрей вновь сел в машину. После нескольких судорожных чиханий она завелась. Теперь, двигаясь, пожалуй, уж очень осторожно, они достигли границы новой лужи. Перспектива была мрачной – их ждала лужа еще больших размеров, а дальше поблескивали «блюдца» еще и еще!
Сзади послышалось тарахтение мощного мотора. В их сторону, бойко переваливаясь с боку на бок, двигался трактор. Он спокойно прошел лужу прямо посредине и остановился около «Запорожца». Из высокой кабины выскочил голубоглазый парень в телогрейке и с веселым любопытством уставился на ребят.
– Как вы сюда добрались?
– Молча, – угрюмо ответил Андрей.
– До Углича далеко, молодой человек? – вежливо осведомился Максим Иванович.
Парень аж взвился от восторга.
– До Углича! Всего ничего! Четыре километра до шоссейки. Однако вам не проехать. Даже трактора застревают. Тут можно только летом проскочить! – охотно пояснил парень.
– И что же нам делать?
– Разворачивайтесь! – сообщил тракторист. – Чудо, что вы сюда доползли. За деревней увидите съезд. По краю поля если проскочите, то попадете на дорогу. По ней до шоссейки пятнадцать кэмэ.
Разворачиваться пришлось тем же способом – машину несли чуть ли не на руках. Возвратились к тому месту, которое тракторист назвал съездом. Это была полоса грязи шириной метров в сто.
– Ну, была не была! – сказал Андрей и один остался в машине. «Ласточка» с ревом устремилась вперед, ее кидало из одной колеи в другую, но вот она уже вынеслась на сухое место.
– Гляди, проскочил! – с искренним изумлением воскликнул Борис.
– Лезьте! – скомандовал Андрей. Все вернулись в машину. На первой скорости она поползла по краю засеянного поля к деревне. У первого же дома затормозили, потому что улица тут была похожа на натуру для съемки боевого сражения: каждая колея представляла собой окоп в полный человеческий рост. Сидящий на скамеечке у дома старик их успокоил:
– Раз уже до нас добрались, дальше проедете! Как же у вас тут молодежь гуляет? – вздохнула Лариса.
– Какая молодежь?
– Гармонист и девушки? – сказала Лариса, неуверенно вспоминая известную песню.
– Все в городе!
– В Угличе? – спросила Лариса.
– Да нет, подале. Углич – вот он, поле проедете, потом лесом, и будет шоссейка. А зачем вам в его?
– Музей хотим посмотреть, – ответил Борис.
– Какой музей?
– Как какой? – удивился Борис. – Ну, где царевича Дмитрия убили.
– Так из-за этого вы в такую даль поперли?
Максим Иванович строго посмотрел на местного жителя:
– А вы что, ни разу там не были?
– А зачем? – И тот затянулся сигаретой.
Лариса спросила:
– Значит, отечественная история вас не волнует?
– Чего?
Андрей махнул рукой. И они отправились дальше.
– Не понимаю, – сказал Максим Иванович, – такого равнодушия просто не понимаю. Помню, был в Болгарии. Так в Тырнове каждый мальчишка рассказывал мне о старой столице...
– Не расстраивайтесь, – весело сказал Борис. – Что, этот старик отвечает за весь народ? Нетипичное явление!
– Ты думаешь? – с надеждой спросил Максим Иванович.
ЭКСКУРСИЯ
К Угличу подъехали около двух часов. Андрей остановился у колонки, чтобы помыть машину, превратившуюся за время пути из светло-желтой в темно-коричневую с черными потеками. Борис стал ему помогать, поливал из резинового ведра. Остальные сами более или менее почистились, чтобы выглядеть «в центре удельного княжества» цивилизованными. Через полчаса двинулись дальше.
На круглой центральной площади, к которой примыкал местный кремль, стояли экскурсионные автобусы. Андрей поставил машину рядом с ними, все вышли, озираясь вокруг и потирая отсиженные бока. Площадь была пустынной. Жизнь кипела лишь у торговых рядов, расположенных с противоположной стороны площади.
Не торопясь москвичи направились к музею. Кремль опоясывал ров, через который был переброшен каменный мост. Справа от него виднелся залив, сплошь забитый моторными лодками и катерами. За заливчиком виднелась пристань, где стояло несколько больших теплоходов.
Они прибавили шаг и у входа в кремль догнали группу экскурсантов. Вместе с ними миновали мостик, ворота. Остановились у здания, весело, затейливо изукрашенного.
– Отсюда я начну свой рассказ, – сказала экскурсовод. – Во второй половине пятнадцатого столетия Угличем владел князь Андрей Васильевич, известный в истории под именем Большой. Он ни в чем не хотел уступать своему старшему брату, великому князю московскому Ивану Третьему, поэтому задумал построить у себя в Угличе теремной дворец, который бы не уступал княжескому дворцу в Московском Кремле.
Отношения между братьями постоянно были напряженными. Несмотря на обещание служить старшему брату, Андрей Большой не раз пытался затеять смуту, подбивал на восстание то новгородцев, то псковичей, то вступал в тайные отношения с панами литовскими. Все это ускорило трагическую развязку. В мае тысяча четыреста девяносто первого года Иван Третий, узнав, что на союзника его, крымского хана Менгли-Гирея, идут татары с востока, выслал свои полки к нему на помощь; велел и брату послать своих воевод, на что имел полное право по договорным грамотам, однако Андрей не послушался.
В сентябре Андрей Большой приехал в Москву и был встречен вечером старшим братом очень почетно и ласково. На другой день к нему прибыл посол с приглашением на обед к великому князю.
Иван принял его в комнате, а сам вышел, приказав Андрею подождать, а его боярам идти в столовую гридню. Как только бояре вошли туда, они немедленно были схвачены и разведены по разным местам. В комнату-западню к Андрею вошел князь Семен Ряполовский в сопровождении бояр и, обливаясь слезами, если верить летописцу, промолвил: «Государь князь Андрей Васильевич! Пойман ты богом да государем великим князем Иваном Васильевичем всея Руси, братом твоим старшим».
Андрей встал и якобы ответил так: «Волен бог да государь, брат мой старший, князь великий Иван Васильевич; а суд мне с ним перед богом, что берет меня невинно».
Его свели на казенный двор и поставили стражу из многих князей и бояр. Видно, что Иван опасался восстания. Он послал в Углич схватить сыновей Андрея – Ивана и Дмитрия, которых посадили в железах в Переяславле. Умер Андрей в заточении спустя три года, в некоторых летописях указывалось, что он был удавлен. Многие годы просидели в оковах и его сыновья. Дмитрий был выпущен на свободу лишь пятьдесят лет спустя. Вот как расправился Иван с угличскими князьями! – закончила свой рассказ экскурсовод. – И много лет здесь правили потом наместники князя московского.
