Текст книги "За давностью лет"
Автор книги: Дмитрий Евдокимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
Иван Семенович, слегка привстав, поздоровался с Андреем за руку, указал ему на стул и снова плюхнулся в кресло, с наслаждением подставляя лицо и грудь тугой воздушной струе, идущей от маленького вентилятора.
– Жарко, а? – проговорил расслабленно Иван Семенович. – А на улице вообще пекло. Асфальт плавится. Давненько такой жары матушка Москва не видывала…
Андрей вежливо поддакнул, но начал хмуриться, решив, что Дутиков вызвал его просто для очередной «ознакомительной» беседы. Такие беседы, во время которых начальник осторожненько прощупывал, на что годен новичок, проходили уже не раз.
Действительно, Иван Семенович, достав платок и похлопывая себя по могучей шее, вдруг спросил:
– Давеча ты говорил, что вроде историей увлекаешься?
– Увлекаюсь, – с вызовом ответил Андрей. – Что же тут плохого?
– Наоборот, очень хорошо, – серьезно, без усмешки сказал Дутиков. – Хочу потому показать тебе одну вещь.
Он извлек из кармана рубашки коробочку из-под часов и протянул Андрею:
– Можешь определить, что это такое?
Красовский раскрыл коробочку и осторожно развернул папиросную бумагу.
– Монета.
– Об этом и я догадался, – хмыкнул Иван Семенович. – А какая?
– Рубль. Петровский, – не принял юмора Андрей, вертя перед глазами позеленевший от времени кружок. – По-моему, поздней чеканки. Лупа есть?
Дутиков с готовностью извлек из ящика стола лупу и протянул ее молодому специалисту.
– Угадал! – обрадованно сказал Андрей, положив монету на стол и тщательно осматривая рисунок через лупу. – Петр изображен с лавровым венком. Это в честь победы над Швецией. Вот и дата – тысяча семьсот двадцать третий год. Так, посмотрим, что изображено на реверсе...
– Где? – переспросил Иван Семенович.
– Реверс – это оборотная сторона монеты, – тоном знатока пояснил Андрей. – Здесь, видите, крестом расположены четыре буквы «П», и над каждой – корона. Так что спутать невозможно – точно петровский рубль поздней чеканки.
– Значит, рубль? – переспросил Дутиков.
– Рубль! – кивнул Андрей.
– Серебряный?
– Точно! – снова кивнул Андрей и вопросительно взглянул на начальника – Я вижу, вас сбила с толку зелень на монете? Решили, что это медь?
– Если бы меня, – как-то загадочно бросил Иван Семенович. – Кстати, я и сам думал, что серебро от времени только чернеет.
– Бывает, что и зеленеет, если очень долго подвергается воздействию влаги. Видно, что хранилась монета небрежно, в каком-то очень сыром месте. А рубль, если бы его изготовили из меди, знаете какой бы был? Ведь в петровские времена десять рублей серебром были эквивалентны пуду меди. Кстати, во времена Екатерины Второй была попытка в Сестрорецке, если не ошибаюсь, освоить выпуск медных рублей для обмена на бумажные ассигнации, но по техническим причинам она не удалась. Так что не сомневайтесь, Иван Семенович, рубль серебряный.
– Ну что ж, спасибо, – улыбнулся Дутиков. – Молодец, все правильно изложил. То же самое мне и Петр Маркович сказал...
– Какой Петр Маркович? – вскинул голову Андрей. – Значит, вы меня просто проверяли?
– Скорее, не тебя, а Петра Марковича...
– А кто это – Петр Маркович?
– Старичок один, пенсионер. Он нумизматикой увлекается...
– И чтобы нумизмат не смог серебро от меди отличить с одного взгляда? Это он вам, извините, Иван Семенович, лапшу на уши вешает.
– Что за жаргон, Андрей! – поморщился Дутиков. – Просто он одно предположение высказал, в котором я с твоей, помощью утвердился...
– И какую же он версию выдвинул? – загорелся Андрей.
– Ну, вот уж сразу версия появилась, – ухмыльнулся Дутиков. – Что ты так спешишь? Ладно, не обижайся, я все понимаю. Так, чтобы тебе было понятнее, расскажу по порядку, тем более что распутать версию Петра Марковича я хочу поручить тебе. Надеюсь, не возражаешь?
Дутиков попытался скрыть улыбку, увидев, с какой готовностью Андрей распахнул свой блокнот и приготовился записывать.
– Итак, Петр Маркович – пенсионер, коллекционер-любитель. Он мой давний помощник по всяким нумизматическим делам.
– Вроде как тайный агент? – выразил догадку Андрей.
Дутиков сурово сдвинул брови и перешел на официальное «вы»:
– Послушайте, Андрей Борисович, я склонен думать, что увлечение историей оказало вам дурную услугу. Откуда у вас эти термины периода сыскной полиции?
– Да я пошутил, – попытался оправдаться Kpacoвский.
– Хороши себе шуточки, – проворчал Иван Семенович, – и чему вас только в школе учили? Конечно, мы, работники советской милиции, в своих розысках опираемся на сотни добровольных помощников в самых различных слоях населения. Это и дружинники, и работники жэков, и инженеры, и ученые, и пенсионеры, конечно. Повторяю, сотни помощников. И чем талантливее сыщик, тем больше он опирается в своей работе на окружающих. Все это естественно. Советские люди общественно активны и не приемлют преступного элемента около себя. Только надо уметь использовать это. Почему я и призываю всех своих подчиненных как можно больше общаться с людьми, быть с ними откровенными, всегда вежливыми и терпеливыми, особенно с пенсионерами...
Андрей невольно улыбнулся.
– Нечего улыбаться, Андрей Борисович. Вот вам поручили понаблюдать за магазином, как вы выполнили это поручение? Стояли столбом на виду битых два часа да еще пытались чего-то записывать. Каждому ясно, что это за наблюдатель появился. Кого вы таким способом выявите?
– Вы что, подглядывали? – вспыхнул Андрей.
– Нет, наблюдать за вами (слово «наблюдать» Дутиков произнес с нажимом) у меня времени нет, да и не было такой необходимости. Просто один из «завсегдатаев» при случае сказал, дескать, что это у вас, Иван Семенович, смена какая-то желторотая пошла...
– Вы с этими алкашами якшаетесь? – возмутился Андрей.
– Вот видишь, не разобравшись, уже ярлыки клеишь, – спокойно парировал Иван Семенович, продолжая нежиться под струей воздуха, несущей относительную прохладу. – Нет ничего опаснее в нашей работе, чем предвзятость. Среди этих, как ты их называешь, «алкашей» тоже разные люди бывают. Есть, кто опустился окончательно, – тех лечить надо, а есть и те, него можно и нужно вернуть к нормальному образу жизни, проявив обычное человеческое участие. Понятно?
Красовский потупил взгляд:
– Извините, Иван Семенович.
– Хорошо, что понял, – подобрел Дутиков. – И хорошо, кстати, что сомнения свои про себя не держишь.
– Так нас Максим Иванович приучил, – улыбнулся Андрей. – Чтобы обязательно находили повод для спора...
– Это учитель твой?
– Да, руководитель нашего исторического кружка, теперь, точнее, уже клуба.
– Хороший, видать, воспитатель, – кивнул Иван Семенович.
– Да, мы все его очень любим, – просто сказал Андрей.
– Ну-ну, – буркнул Дутиков, не очень, видать, любящий изъяснений в нежных чувствах. – Кстати, о воспитателях и воспитании. Я догадываюсь, откуда у тебя да и вообще у твоего поколения такое превратное представление о работниках уголовного розыска.
– Почему превратное? – обиделся Андрей. – Что я, зря четыре года в школе милиции учился?
– Нет, не зря. Знания тобой получены весьма фундаментальные. Но это все в теории, так сказать. А каким ты себе представляешь инспектора угро на практике?
Красовский улыбнулся, неопределенно пожав плечами.
– Я тебе скажу каким, – продолжил невозмутимо Дутиков. – Этаким суперменом, героем-одиночкой, который один на один борется с таким же «суперменом» – злодеем.
– Вы преувеличиваете, Иван Семенович, – не согласился Андрей.
– Это не я. Андрей Борисович, – сокрушенно покачал головой майор. – Не я, а некоторые писатели, так сказать, мастера остросюжетного жанра. Почитаешь иной детектив – и волосы дыбом! Где это происходит? Неужели у нас? Похоже, что берут из какого-нибудь переводного романа сюжет, переименовывают только Жана на Ивана и выпускают на свет божий. Лишь бы позанимательнее было. Что, не так?
– Есть, конечно, и такие, но ведь не все. – вновь не согласился Андрей.
Все, не все, – проворчал 'Иван Семенович. – По-моему, мы далековато от нашего Петра Марковича отдалились. Впрочем, времени у тебя еще предостаточно. Встретишься с ним в четырнадцать часов.
– Где? – встрепенулся Андрей.
Дутиков рассмеялся.
– Сразу – где, а зачем – тебе это не интересно? Эх ты, торопыга. Ну ладно, начнем с того, что «где». У магазина «Филателист» на Садовой. Знаешь?
– Бывал, – кивнул Андрей. – У меня друг марки раньше собирал.
– Ну, тогда, наверное, знаешь, что там обычно не только филателисты, но и нумизматы бывают.
– Видел, – снова кивнул Андрей.
– Вот там встретишь и Петра Марковича. Невысокий полненький старичок. Седые волосы только на затылке, стоят торчком вроде нимба. Узнаешь?
– Постараюсь.
– Не узнаешь, так он сам тебя найдет. Я ему тебя тоже «нарисовал».
Андрей слегка поежился под насмешливым взглядом Дутикова, представляя, насколько беспощаден тот в своих емких характеристиках.
Наверняка сказал нечто подобное: «Рост – метр девяносто, густые и прямые черные волосы, глаза карие, чуть раскосые, нос римский, шея мощная, выдает борца, неулыбчив».
Иван Семенович тем временем продолжал:
– Мы с Петром Марковичем давние приятели. Ты, кстати, с «делом нумизматов» знаком?
– Еще бы! – с гордостью ответил Андрей. – На лекциях по криминалистике проходили.
– Вот видишь, проходили, – с некоторой грустью, впрочем, не без снобизма, как показалось Андрею, заметил майор, встав из-за стола и подойдя к окну. – А я в нем непосредственно участвовал. Был тогда чуть постарше тебя.
Заложив руки за спину, он уставился на что-то невидимое за окном. Андрей глядел на его располневшую фигуру, которую уже не скрывал форменный пиджак, густые, но совсем седые волосы и никак не мог себе представить этого глубокого, по его убеждению, старика своим ровесником.
– Да, да, чуть постарше тебя, – словно угадывая мысли Андрея, повторил Дутиков. – Сложное было дело. Трудно было иногда понять, где кончается коллекционер, а где начинается стяжатель, спекулирующий золотыми монетами, а то и валютой. Нам тогда очень помог разобраться в хитростях коллекционирования Петр Маркович. Он, кстати, и сейчас помогает. Вот ты думаешь, задача уголовного розыска только преступников за руку хватать? Мы не в меньшей степени должны и профилактикой заниматься. Побеседуешь своевременно с каким-нибудь особо ретивым коллекционером – глядишь, человек понял, не стремится, наплевав на закон, заполучить какую-то особо редкую монету.
– Раритет, – поддакнул Андрей.
– В о-во, раритет, – покосившись на него, передразнил майор. Он вернулся к столу, сел и снова направил на себя вентилятор. – Так вот, заметил Петр Маркович вчера одного подростка. Паренек, видать, интеллигентный, в очках, и у магазина впервые. Петр Маркович к нему: дескать, что желаете обменять, молодой человек? Молодой человек протягивает ему вот эту монету и говорит, что желает ее обменять на серебряный полтинник тысяча девятьсот двадцать четвертого года выпуска. Что подумал Петр Маркович?
Что парень не знает, что в руках у него серебряная монета, – быстро, как на уроке, ответил Андрей.
– Правильно. И что еще подумал Петр Маркович?
– Что монета эта не его, – так же увлеченно и быстро проговорил Андрей.
– Соображаешь, – удовлетворенно хмыкнул Дутиков. – Вот Петр Маркович и попросил у паренька эту монету на денек и обещал сегодня дать ответ, найдет ли он необходимый полтинник. Потом пришел сюда и попросил приглядеться к пареньку, о чем я соответственно и прошу тебя, ясно? Ведь можно предположить, что эту монету он...
– Стащил у кого-то, – радостно докончил Андрей. – Иначе бы он знал, что этот рубль серебряный.
– Пожалуй, – согласился Иван Семенович. – Впрочем, сначала надо это аккуратно проверить, чтобы ненароком не оскорбить парня. Ведь незаслуженная обида может оставить шрам на всю жизнь. Разве мало бывает обид из-за поспешных выводов некоторых ретивых следователей? А если он просто нашел эту монету?
– Серебряный рубль в Петровскую эпоху на дороге не мог валяться, – скептически заметил Андрей. – За него лошадь можно было купить. А уж в наше время такая редкость тем более валяться не будет.
– Могут быть всякие случайности, поэтому будь поделикатнее, – сказал Дутиков. – Проще всего было паренька сюда пригласить Но, повторяю, не хочу его оскорбить подозрением. И с другой стороны, можно и спугнуть официальным допросом. Вдруг за его спиной действует...
– Банда! – восхищенно высказал догадку Андрей.
– Стоп! – неожиданно командным голосом произнес Дутиков, хлопнув огромной ладонью по столу, так что подпрыгнул вентилятор. – А ну, верни коробочку!
– П-почему? – испуганно спросил Андрей.
– Тебя куда понесло? Какая банда? Ты, может, и пистолет возьмешь на встречу?
Андрей покраснел, поскольку, если честно, такая мыслишка у него шевельнулась.
– Разве я не могу версию выдвинуть? – пролепетал он. – Вот и вы сами же сказали...
– Что я сказал? – нахмурил брови Дутиков.
– Что за его спиной действует...
– Вечно ты не дослушаешь и торопишься с выводами, – уже остывая, назидательно сказал Дутиков. – Я имел в виду этот самый полтинник тысяча девятьсот двадцать четвертого года. Зачем он ему, как думаешь?
– Может, для коллекции? – предположил Андрей.
– Вряд ли, – не согласился Иван Семенович. – Явно, что парень – новичок.
– Так все когда-нибудь начинали, – философски заметил Андрей.
Дутиков усмехнулся:
– Это ты прав. Но почему именно полтинник, и именно этого года?
– Просто начал коллекцию собирать с советских монет. Это же легче для дебютанта.
– Не исключено, – вдруг согласился Иван Семенович, но тут же, хитро прищурившись, заметил: – Однако может возникнуть другая версия... – И, увидев вновь вспыхнувший огонек азарта в глазах Андрея, нарочито испуганно добавил: – Я говорю – может быть. Не есть, а может быть, уяснил разницу?
– Так какая же? – нетерпеливо спросил Андрей.
– За полтинником этим может очень интересная ниточка потянуться. Серебро, которое в них содержится, очень умельцами ценится. Сейчас в моде ювелирные изделия из серебра, соображаешь? Так вот, умельцы, имея такой полтинничек да набор полудрагоценных камней, топаза или бирюзы, такие гарнитурчики делают, что если не красивее, то, во всяком случае, оригинальнее, чем в магазине. А модницы как раз обожают не стандартное, а нечто индивидуальное, поэтому за ценой не стоят...
Лицо Дутикова при этих словах помрачнело, а Андрей поинтересовался:
– Откуда вы так хорошо знаете?
– Жена недавно через знакомую кольцо, серьги и кулон приобрела, сколько заплатила – страшно сказать. И еще хвастается, что сделано, мол, все из одного полтинника.
– Так вы предполагаете, что пацан ищет для какого-то умельца?
– Вот именно.
– Что ж тут незаконного? Народные промыслы у нас поощряются.
– Правильно. Однако ты же указ о нетрудовых доходах знаешь. Этот умелец наверняка никаких налогов не платит. Дамочки его не выдадут, ведь заказы он выполняет только через хороших знакомых, а вот с сырьем туговато. Сам «светиться» среди нумизматов не захотел, вот и подослал мальца. Как версия?
– Я думаю, что это действительно так! – твердо сказал Андрей.
– Уверенность будет тогда, когда мы с этим умельцем познакомимся, – назидательно поднял палец Дутиков, – а пока при выяснении ты должен проявить максимум осторожности и деликатности. Сможешь?
– Постараюсь, – сказал Андрей, поднимаясь.
– Ну вот это уже глас инспектора, – улыбнулся Дутиков. – Кстати, пойдешь на встречу, пиджак в галстучек оставь здесь. Оно и гигиеничнее в такую жару, и естественнее. Ну-ну, не красней. И самое главное – о каждом своем шаге сообщай мне по телефону. Никакой самодеятельности, предупреждаю вполне серьезно!
...Петр Маркович оказался точно таким, каким описал его Дутиков, – маленьким, толстеньким, в яркой рубашке навыпуск и парусиновых брюках салатного цвета. Он тоже, видать, узнал Андрея по описанию майора и резво подскочил к нему, будто резиновый мяч:
– Почему опаздываете?
Андрей молча показал ему на циферблат ручных часов – без двух минут два.
– Но я же просил не в два, а к двум, – тут же вывернулся старичок. – Есть же разница. А если бы мальчик пришел раньше, что бы он про меня подумал? Он бы подумал, что Петр Маркович нечестный человек! А в результате? В результате, как минимум, потерял бы веру в человечество.
– В школе математику преподавали? – усмехнулся Андрей.
Нимб над головой Петра Марковича удивленно дрогнул.
– Нет, логику. А как вы догадались? Наверное, Иван Семенович что-нибудь говорил?
– Нет, сам вычислил, – не без гордости сказал Андрей. – По манере спрашивать и самому же отвечать. У нас так математик уроки вел.
– Ишь ты, Пинкертон! – восхищенно покрутил головой Петр Маркович. – Вы, кстати, сразу поняли, что рубль серебряный?
– Конечно! – рассмеялся Андрей. – Петр Маркович, вы мне лучше скажите, как специалист, сколько такой рубль может стоить?
– Вы, наверное, хотите спросить, за сколько его приобретет коллекционер? Так?
– Вот именно.
– Ну что ж. Рубль довольно редкий. Думаю, что, если перевести на сегодняшний номинал, рублей сорок – пятьдесят.
– Значит, сто полтинников? – прикинул Андрей.
– Ну не совсем так. Полтинник тысяча девятьсот двадцать четвертого года, хоть и принимается в кассах магазинов как обыкновенный, ценится подороже. Дело в том, что он изготовлен из отличного серебра, хорошо поддающегося обработке. Поэтому весьма ценится ювелирами.
Андрей вспомнил рассказ Дутикова об умельцах и понимающе закивал.
– Но все равно вы правы – обмен отнюдь не равноценный. А вот и счастливый обладатель монеты!
– Здравствуйте, Петр Маркович! – воскликнул подошедший к ним худощавый парнишка в джинсовом костюме, в очках и добавил нетерпеливо: – Нашли мне полтинник?
– Вот этот молодой человек выразил желание, с ним и договаривайся, а то мне некогда, я пошел! – скороговоркой выпалил Петр Маркович и начал удаляться.
– А монета моя где? – крикнул подросток вслед колыхнувшемуся нимбу.
– У него! – уже издали послышался голос Петра Марковича.
– У меня, у меня! – подтвердил Андрей, пристально вглядываясь в лицо паренька.
Он быстро составил мнение о нем. Одет аккуратно, но небогато, держится подчеркнуто независимо, чем-то, скорее своей напористостью и прямотой, он напоминал Андрею его друга Бориса в школьные годы. Смотрел подросток на собеседника холодно-пытливо, будто перед ним не человек, а сломанный будильник, и интересно посмотреть, что у него там внутри.
Так будем меняться? – упрямо спросил подросток.
– Давай для начала познакомимся, – предложил, продолжая пытливо вглядываться, Андрей.
– Василий, – без улыбки сказал паренек и сунул Андрею сухую, крепкую руку, густо залепленную пластырем.
Андрей начал кое о чем догадываться, но, вспомнив наставления начальства, с выводами не спешил.
– А меня Андреем Борисовичем зовут, – начал он было степенно, однако, уловив во взгляде нового знакомца насмешливую искорку, поспешно закончил: – Впрочем, можно – просто Андреем, не возражаю.
– Так что, мало одной монеты? – нетерпеливо прервал его Василий. – Она ведь редкая. Написано: «Петр Великий». Я прочитал.
– Ну молодец, – с иронией похвалил его Андрей. – Поговорить бы надо.
– Мало одной? – снова с нетерпением спросил паренек.
– А есть еще? – вкрадчиво поинтересовался Андрей.
– Нет, только одна. И та, если честно, случайно у меня оказалась, младший братишка с улицы принес...
– Давай все же поговорим, – снова с настойчивостью предложил Андрей, показывая на соседний скверик, который углядел заранее.
– Раз надо, пойдем. Только я спешу, меня один человек очень ждет...
Андрей вновь насторожился: неужели проницательный майор был, как всегда, прав?
Они уселись на свободной скамейке, и Василий выжидательно уставился на Андрея:
– Ну? Будем меняться?
– Скажи мне, Василий, прямо и откровенно: зачем тебе полтинник?
– Как зачем? Какой же вы нумизмат, если не знаете? – Василий снова посмотрел на Андрея так, будто тот сломанный будильник – Там же чистое серебро. Или неправда? Нам так учитель физики сказал
– Так тебе серебро нужно... – начал Андрей.
– Для опытов. Мы хотим с другом сделать гальванический элемент. Он меня сейчас как раз ждет...
Все сразу встало на свои места Андрей откинулся на спинку скамейки, глядя на Василия с явным снисхождением. Паренек уловил насмешку и вспыхнул:
– А ну, отдавайте мою монету!
– Я тебе, конечно, Василий, могу отдать монету, но сначала скажи: у тебя по физике пятерка, а по истории, конечно, трояк?
Глаза Василия округлились, и он уважительно сказал:
– А как вы догадались?
– Ах, Василий, Василий, это нетрудно вычислить. Кстати, знаешь, как твое имя с греческого переводится?
– Как?
– Царственный.
– Ух ты! – восхитился паренек. – Царственный. Надо будет матери сказать. А то, чуть что, ругаться: «Васька, опять картошку не почистил».
– Учил бы историю, то знал бы, что василевсами, точнее, базилевсами царей называли. Например, Александр Македонский базилевсом был. Знаешь такого?
– Проходили, – хмуро бросил Василий.
– Вот так, учат их, учат! – сокрушенно вздохнул Андрей.
– А вы что, тоже учитель? – с подозрением спросил Василий.
– Нет, Вася, я не учитель, – отрицательно помотал головой Андрей и, вдруг наклонившись к подростку, шепотом сказал: – Я сыщик.
– Ой! Опер! – Глаза Василия радостно вспыхнули, но тут же погасли.
– Хочешь, удостоверение покажу?
– Хочу.
Андрей с гордостью извлек красное удостоверение, которое предъявлять пока не представлялось повода.
– Ух ты! «С правом ношения оружия». И пистолет есть?
– Есть.
– Дадите пострелять?
– Вася! – укоризненно покачал головой Андрей.
– Ах, ну да. Служебная тайна.
– Вот именно. Так что давай вернемся к монете.
– Монета как монета, – вяло протянул Василий, – медная.
– Много тебе, Вася, трояка за историю! – весело воскликнул Андрей.
– Почему?
– А потому, Вася, что хотел ты из-за плохого знания истории поменять серебро на серебро.
– Как? – встрепенулся Василий. – Монета зеленая, – значит, медная.
– А ты подписи внимательно на монете читал? Вот это что написано?
– Рубль. Ну и что, разве рубль медный не бывает?
– Васенька, вы учили в школе стихи:
Науки юношей питают,
Отраду старым подают,
В счастливой жизни украшают,
В несчастный случай берегут...
– Ну? – насупился Василий.
– Кто написал – не помнишь?
– Ломоносов, кажется.
– Точно, Васенька, Ломоносов. Хотя он наверняка, когда писал, тебя не имел в виду.
– Кончай смеяться! – отмахнулся подросток. – При чем тут Ломоносов и рубль?
– А то, Васенька, – назидательным тоном продолжал Андрей, – что за эту оду, посвященную Елизавете, императрица отвалила великому поэту две тысячи рублей, а в шутку ему выплатили их медными монетами. Это составило ни много ни мало три тысячи двести килограммов.
– Ого, – воскликнул Василий, – три тонны! Это же только на самосвале увезешь!
– Вот-вот, Михайло Васильевич и вез гонорар на нескольких подводах. А раз ты силен в арифметике, скажи: сколько должен был весить медный рубль?
Василий быстро прикинул в уме и ахнул:
– Килограмм шестьсот граммов! Не может быть!
– Вот так-то, Базилевс! – хмыкнул Андрей. – Тоже мне финансовый гений – хотел на полтинник сменять рубль из чистого серебра, да еще такой редкий. Ты мне лучше вот что скажи: тебе его действительно браг принес? Говори правду, и только правду!
Василий вдруг взглянул на Андрея со страхом, до него наконец дошло, зачем с ним беседует инспектор уголовного розыска. Неожиданно он всхлипнул:
– Значит, надо было сдать государству?
– Конечно! Это же не твой рубль?
Обильные слезы потекли из-под очков Василия
– Значит, вы меня арестуете?
– Чудак! – усмехнулся Андрей. – Как же я тебя могу арестовать, когда тебя друг ждет для совместного проведения опытов!
– Шутишь? – еще раз шмыгнув носом, спросил Василий.
– Конечно! – согласился Андрей. – Ты лучше вспомни, при каких обстоятельствах этот злосчастный рубль появился в вашей семье. Брат его не мог – того... Скажем, у соседа позаимствовать? Кстати, сколько ему лет?
– Витальке? Шесть.
– Да, значит, насчет соседа вопрос отпадает. Откуда он этот рубль взял?
– Нашел.
– Где?
– Да рядом с домом. Там какую-то траншею копают. Вот он на куче вырытой земли и увидел, как он сказал, кругляшок. Принес домой, мне показал. Я протер, смотрю – рубль петровский. Дай, думаю...
– Погоди, погоди, не тараторь, – наморщил лоб в напряжении Андрей. – Значит, говоришь, в куче земли... Из траншеи... – Он неожиданно вскочил и дернул Василия за руку.
– Что же мы сидим! Бежать надо! Ведь там наверняка еще находки могут быть. Где ты живешь?
– В Большом Черкасском.
– Там же вроде одни учреждения?
– Нет, во дворе четыре жилых дома. Знаете, такой коммунальной постройки. В одной квартире двадцать семей.
– Бежим! Как быстрее добраться?
– Тут пешком всего двадцать минут.
– Ни минуты терять нельзя. Будем ловить такси.
– А что случилось? Виталька мой не убежит.
– При чем тут Виталька? – досадливо бросил Андрей и замахал рукой: – Эй, такси!
...У траншеи возились двое мужчин неопределенного возраста в оранжевых безрукавках. Андрей оглядел кучу выкинутой земли, подумал, что просеять ее можно часа за два, потом заглянул в траншею, где по дну проходила труба, завернутая в цементную шубу.
Рабочие, видно, привыкли к зевакам, поэтому не обратили никакого внимания на Андрея, подошедшего с Василием и шестилетним Виталькой.
– Она сверху лежала? – тихонько спросил Андрей у Витальки.
– He-а, вот здесь сбоку.
– Ясно.
Один мужчина крикнул второму, отбрасывая совковую лопату:
– Подай мне лом! Тут в стенке какие-то камни. Лопата не идет.
Андрей, вспомнив свои археологические навыки, вступил в разговор:
– Можно, я попробую?
Второй мужчина, докуривавший сигарету, сидя на краю траншеи, улыбнулся, показывая желтые зубы:
– По делу соскучился? Давай пробуй. Федюня, вылезай, не мешай человеку развернуться на трудовом фронте.
Федюня, как будто этого и ждал, легко подтянулся на руках и уселся рядом с напарником, а Андрей, подобрав рядом лежавшую штыковую лопату, проверил пальцем, достаточно ли она заточена, и спрыгнул вниз Легкими движениями он зачистил боковые стенки траншеи так, что они стали будто полированными.
– Ловко! – восхитился Федюня, затянувшись сигаретой и расположившись на краю в позе пирующего римлянина. – Наверное, стройотрядовец? Студент?
– Скорее – археолог, – ответил Андрей и, присев на корточки, стал внимательно рассматривать срез.
Правая сторона для историка была неинтересна, поскольку представляла собой однородную бурую массу, получившуюся из-за многократных перекопок в течение, по крайней мере, столетия. Внизу уже шел пласт чистой глины – так называемый материковый слой, когда в этом месте еще не было культурных поселений.
Затем также тщательно Андрей осмотрел левую сторону траншеи. Здесь неожиданно его ожидала находка – в конце раскопа приблизительно метровый кусок траншеи шел слоями. Каким-то чудом при многочисленных перекопках для закладывания коммуникаций его обошли стороной. Андрей еще раз, уже как можно тщательнее, зачистил это место.
– Как пирог «наполеон», – сказал сверху Василий, внимательно наблюдавший за действиями инспектора.
– По этому «пирогу» историк может очень многое узнать, – наставительно сказал Андрей, снова усаживаясь на корточки. – Если интересно, прыгай сюда.
Василий не стал ждать вторичного приглашения и в ту же секунду очутился рядом с Андреем, тоже присев на корточки.
– Вот этот верхний слой, видишь, он самый большой, сантиметров семьдесят, – это культурный слой двадцатого столетия. Чего тут только нет. – Он легонько ковырнул пальцем: – Видишь? И куски асфальта, и битое стекло, ржавые гвозди. А глубже, смотри, идет сплошная желтая полоса, песок. Видимо, в девятнадцатом веке тут пустырь какой-то был: остатков пребывания человека нет. А за этим слоем – новый, тоже культурный. Правда, он какого-то пепельного цвета. Наверное, золы много. Видимо, след пожарища. Не исключено, что это следы знаменитого пожара в Москве в тысяча восемьсот двенадцатом году.
– Здорово! – восхитился Василий. – Вот уж не думал, что по земле, как по книге, можно читать!
– Еще бы! – откликнулся Андрей. – Не случайно говорят, что археологи несут исторические открытия на кончиках своих лопат. Вот в этом слое наверняка и находилась твоя монетка.
– Наверное, тогда пожар начался – хозяин выскочил, а рубль дома забыл! – загорелся Василий.
– Не исключено, – согласился Андрей.
Вдруг лицо его напряглось: на самом дне траншеи он нащупал пальцами что-то твердое. Видимо, это был тот самый камень, на который наткнулся Федюня. Андрей опустился на колени и, орудуя лопатой, как ножом, начал аккуратно расчищать камень, порой даже сдувая землю.
– Что там? Я не вижу, – нетерпеливо спросил Василий, пытаясь заглянуть за широкую спину инспектора.
– Кладка, кирпичная кладка! – откликнулся тот, не разгибаясь. – Так! Похоже, что это угол здания или фундамента, во всяком случае.
– Фундамент! – разочарованно протянул Василий. – Всего и дел-то! Зачем он нужен?
– Фундамент может рассказать археологу во много раз больше, чем твоя монетка, – ответил Андрей, уже поднимаясь с колен. – Какое здесь было здание, кто построил, почему оно погибло. Смекаешь?
Василий вежливо кивнул головой, хотя по его лицу было видно, что он разочарован. В другое время Андреи непременно прочитал бы ему соответствующую лекцию о задачах археологии, но медлить было нельзя.
– Товарищи! – громко сказал Андрей, обращаясь к. рабочим. – Вам придется временно приостановить здесь работы.
– Еще один начальник на наши головы. Ты вообще кто такой? – возмутился старший.
– Инспектор уголовного розыска Красовский.
– Ну, тогда другое дело, – ответил старший, увидев в руках Андрея красную книжечку. – Неужели труп нашли?
Андрей рассмеялся:
– Вот так слухи рождаются. Не скажите кому-нибудь такое. Здесь через пять кинут толпа будет.
– Эх, Степаныч, не понимаешь, что такое тайна следствия! – вступил в разговор Федюня. – Тут надо молчать железно, иначе всю шайку спугнешь.
Андрей улыбнулся, вспомнив суровые наставления Дутикова.
– Товарищи! Честное слово, тут дело идет об истории. Просто вы наткнулись на остатки здания, построенного лет двести назад. Ясно? Надо, чтобы его осмотрели археологи. А потом вам разрешат дальше копать. Просто объявляю перерыв на день или два, смотря по обстоятельствам.
– Это ты нашему начальству скажи, – ответил Степаныч, – а то нам из-за тебя еще прогул поставят.
– Скажу незамедлительно, – согласился Андрей. – Где расположена ваша контора?
– Вон в том красном доме, – показал Степаныч. – Пошли, Федюня, перекусим пока. Работа не волк!
– Пока я хожу, ты побудь здесь, – строго сказал Андрей Василию. – Я заодно там позвоню начальству, пусть археологов подсылают. Никого не пускай!
