Текст книги "Соединенные Штаты России 3 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Лим

Соавторы: Полина Ром
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 17

На выход Рима пропустили без проблем. Два стражника распахнули перед ним двери и учтиво поклонились. Как Риму показалось – немного иронично. Или же здесь так было принято? Интересно, как они провожали испанцев?

Стражники были похожи на тех, которых Дзю прирезал у внешних ворот. Это Рима немного напрягло. Слишком похожа была ситуация. Он даже ожидал тычка алебарды в спину. Пронесло.

«Нервы не к черту… – подумал он. – Точно старею».

Ориентироваться в коридорах замка было непросто. На освещении тут явно экономили. Слишком высокие потолки, слишком продуваемые щели. Ветер визгливо свистел в стенах – аж уши закладывало. Интересно, в каком веке люди научатся вешать на стены план этажа со схемой эвакуации? Пожалуй, вот какое знание следовало привнести там, за океаном.

За отсутствием ориентиров Разумовский решил идти туда, куда вели более богатые и красивые ковры. Он сам толком не знал, что хочет здесь увидеть. Но пировать с ощущением, что враг за спиной, он не собирался. И самому было непонятно – то ли это профессионализм, то ли психованные тараканы в башке разыгрались.

– Скучаем, командир? – послышался голос. Рим медленно повернулся.

Всё же от мягких ковров, как оказалось, была не только польза. Задрот догнал его совершенно бесшумно. «Синеглазка» снова включил иллюминацию, сверля Рима синими глазами.

– Следишь за мной? – спросил Рим.

– А нужно? – в свою очередь уточнил Задрот.

– Нет, – отрезал Разумовский. – Хочу за испанскими гостями проследить.

Задрот приложил палец к виску и сказал:

– Чувствовать металлы под ногами я не могу, как Скрип. Но у меня есть карта замка. Хорошо, что его снесут через несколько лет. Стропила шатаются. И подвал плесень разъедает. Куда тебе нужно?

– Туда, куда пошли испанцы. Можешь их видеть сквозь стены? – Рим не стал спрашивать как. И лишь понадеялся, что Задрот не будет задавать встречных вопросов, потому что Андрей понятия не имел, как именно «синеглазка» мог бы увидеть этих испанцев.

– Нет, вряд ли, – сказал Задрот. – Вот услышать – вполне. У меня после заморозки тоже суперсила появилась.

– Какая? – полюбопытствовал Рим.

– Я различаю диалекты на слух, – ответил «синеглазка». – Могу сам имитировать, если нужно.

– А испанцев услышишь?

– Конечно. У них английский не как у местных. Я могу вычислить по акценту в пределах замка кого угодно. Кто тебе нужен?

– Который главный, – ответил Рим. – Родриго. Если не получится, то любой из них.

– Секунду. – Задрот приложил вторую руку к другому виску, словно подкручивал невидимый рычажок громкости. Его лицо перекосилось от легкой гримасы боли.

– Громкость поднял, – вымученно улыбнулся он. – Сейчас, погоди… Слышу. В замке только один испанец. Третий поворот направо, вторая дверь.

– Спасибо, – поблагодарил Рим, собираясь идти.

– Может, с тобой? – Предложил Задрот.

– Нет, не нужно, – ответил Рим интуитивно. – Лучше разберись, куда остальные испанцы делись.

– Наверное, их нет в замке, – предположил Задрот. – А если я выйду, то не факт, что меня без тебя пустят назад. Может, я лучше обратно на пирушку?

– Да, ты прав, – сказал Разумовский, запоздало понимая свою ошибку. – Давай, спасибо ещё раз.

Когда Задрот ушел, Рим остро ощутил, до чего не хватает оружия. И ведь не догадался вилку со стола прихватить. Если верить Быку, то ножи и пистолеты пришлось заныкать там, где вряд ли кто-то их мог найти. В потайной канаве, прямо внутри рва, под мостом. Андрей догадывался, что в таком жирном и популярном месте никаких потайных нычек быть не может. И скорее всего, они просто нашли пустующий схрон для местной контрабанды.

Как бы то ни было, вариантов не оставалось. И приходилось рассчитывать, что за ближайшие часы схрон никто не потревожит.

Третий поворот направо, вторая дверь. Совпадение или нет, но здесь ковры были уже совсем пушистые. Более того – здесь, похоже, мало кто ходил. Гламурный уголок. Наверняка тут должна была стоять стража. Если что-то должно охраняться, но не охраняется, то это не слишком хороший признак.

Ладно, оружия или нет, но руки-ноги при себе, кости-связки целы. Прорвёмся.

У нужной двери свечей или факелов не было вовсе, хотя из-под щели под ней пробивался жёлтый отблеск. Рим аккуратно приоткрыл дверь и заглянул внутрь, На ходу пытаясь придумать возможную отмазку для своего внезапного визита.

Но когда он увидел, кто внутри, то понял, что никакие оправдания не сработают.

– Входите, – сказала королева Елизавета, смотря на Разумовского через зеркало. – Входите, достопочтенный Рим.

Её английское произношение было настолько королевским, до того нежным и плывущим, что Рим решил говорить как можно меньше. Просто чтобы не позориться. Он зашёл в комнату и прикрыл дверь за собой.

Здесь они с королевой оказались не одни. Неподалеку от стола у окна стоял неизвестный испанец, с максимально возможным аристократическим выражением лица – сухим, холодным, надменным. Хотя сама по себе внешность у него была совсем не аристократическая. Он скорее напоминал акулу, притворяющуюся дельфином.

– Это дон Бернардино де Мендоса, – представила королева, и испанец учтиво поклонился Разумовскому.

– Рад познакомиться, – сказал он. – Дон Рим, позвольте узнать, откуда вы?

Не было смысла изображать из себя бравого ирландца. Поэтому Рим ответил максимально нейтрально:

– Мы путники – я и мои друзья.

– Но откуда вы? – спросила Елизавета в зеркале.

Рим пожалел, что не взял с собой Задрота. Если тот, в самом деле, способен распознавать и имитировать акценты, то можно было бы поручить говорить ему.

– Из земель далеко отсюда, госпожа, – сказал Рим. – Настолько далеко, что у вас нет карт, на которых эти земли изображены.

– Вы помогли мне, и потому я не спрашивала этого раньше, – продолжала Елизавета. – Я снова благодарю вас за спасение. Но признайтесь, это был ваш план?

– Нет, госпожа, – ответил Рим, гадая, правильно ли обращается королеве. Не называть же ее «Ваше величество»? Мало того, что его русское нутро сопротивлялось подобному раболепию, так еще и статус Елизаветы в нынешних реалиях тоже был крайне сомнителен. По сути, сейчас это просто сестра коронованной Марии Стюарт, которую сами же испанцы и поставили.

– Сеньора, – подал голос испанец. – Я верю дону Риму. Он и его друзья – мастера военного дела. Это сразу видно. Чего стоит только тот выстрел в палача из неизвестного мне оружия…

Он покосился Риму на пояс – на место, на котором у Рима обычно висел пистолет под одеждой. И Рим сразу задумался, откуда испанец знает, где именно он носил табельник. Ведь видеть его испанец смог исключительно у эшафота. Но тогда Рим всю дорогу держал пистолет в руках. Если не считать эпизода, где уронил его в грязь. То есть либо так, либо эдак – но не в кобуре.

Между тем, Бернардино де Мендоса продолжал:

– Я был там, сеньора Елизавета. Вынужденно присутствовал при этом… печальном событии, против которого не смог бы выступить. Так как ваша казнь проводилась по всем законам. И я уверяю, что дон Рим не прятался за спинами простолюдинов. Он шёл в первых рядах, рискуя жизнью. А люди, задумавшие попытку вас освободить, точно не пошли бы в первых рядах.

– Вынуждена согласиться с вами, сеньор, – кивнула Елизавета. Она схватилась за расчёску и принялась ловко поправлять локоны парика.

Вся сцена Риму показалась какой-то странной. Пусть и небыло возможности, чтобы тут разыгрывали спектакль лично для него. Хотя бы потому, что никто не знал, что он придет сюда. Он и сам этого не знал. Если, конечно, испанцы не завербовали Задрота, который направил его сюда. Риму даже захотелось рассмеяться при этом мысли.

И другой вопрос. Королева или нет, но почему Елизавета прихорашивается в одиночку? Где служанки, портнихи, фрейлины? Где стража, в конце концов? Объяснение могло быть только одно.

Он случайно попал на заговор. Было бы странно ожидать от Шеффилдского замка хоть одного угла, в котором не копошилось бы с десяток-другой заговорщиков. Только его присутствия ни испанец, ни королева не боялись.

Выглядела Елизавета всё же плохо. Даже невзирая на пережитый стресс, по её обильно напудренному лицу это было заметно. Она недавно пережила тяжелую болезнь, причем никак не связанную с возрастом.

– Тогда буду считать ваше появление счастливым совпадением. – Елизавета оставила расчёску и теперь поправляла парик руками. – Скажите, Рим, вы прибыли с моря, чтобы попасть сюда?

– Госпожа, мне и моим друзьям определенно пришлось пересечь море, – согласился Рим. – Уверяю, я прибыл точно не с небес.

– И какая на море погода? – спросила королева. – Мне, видите ли, нужно отправить письмо морем. Я могу рассчитывать, что корабль дойдет без происшествий?

– Сеньора Елизавета, – обратился Бернардино. – Испанским кораблям не страшен шторм.

– Ваш боевой флот не согласился бы с этим, – улыбнулась королева. – Хоть вы и потопили наши корабли, но целая треть вашей армады отправилась на дно в бурю.

– Это так, сеньора, – не стал спорить испанец и положил руку. – Сеньор Рим, когда вы вошли, мы говорили о важных делах. Не соблаговолите ли вы подождать за дверью, пожалуйста? Если у вас дело ко мне или королеве, то прошу подождать, пока мы тут закончим.

– Нет-нет, всё хорошо, – остановила его королева взмахом руки. – Я не возражаю, если сударь Рим останется здесь. Мне так спокойнее. В конце концов, моя жизнь продлилась благодаря его вмешательству. Вы же не будете спорить с этим, сеньор Мендоса?

– Хорошо, – ответил испанец, явно напрягшись. – Я доставлю ваше письмо королю Франции. Следует ли мне добавить к нему подарок?

– Никакого подарка – ответила Елизавета. – Когда-то я осыпала Генриха подарками, и это его лишь разбаловало. А ему не помешает начать действовать, как и должно мужчине. Да и потом, разве не Мария обязана рассылать подарки королям?

– Как вам будет угодно, донна, – сказал Мендоса и поклонился ей. – Сеньор Рим?

И он поклонился Риму. Рим не оказал ему ответного знака внимания, лишь проводил взглядом. Испанец, кашлянув, покинул комнату, хлопнув дверью сильнее обычного.

– Ох уж этот Бернардино! – вздохнула королева. – Вы не встречались с ним раньше, полагаю? Это испанский посол, лично от короля Фелипе. У него быстрый корабль, и он часто бывает то здесь, то во Франции. Мы с ним долго ладили. Жаль, что он не заступился за меня, когда Родриго Веласкес распорядился меня казнить и назначить мою сестру королевой, прикрываясь указом Фелипе. Приходится сейчас писать друзьям, что я жива.

– Полагаю, чем больше королей будут знать об этом, тем больше вы в безопасности, – предположил Рим, становясь на место испанца и тоже глядя в окно.

Снаружи уже было совершенно темно. Неизвестно, как в такую ночь посол доберется до своего корабля от Шеффилда. Чтобы попасть отсюда на побережье, требовалось пересечь половину страны.

Елизавета вдруг опустила руки на колени. Её словно разом покинули силы, пока она смотрелась в зеркало.

– Вы бывали при смерти, Рим? – спросила она.

– Много раз, госпожа, – ответил Разумовский. – А вы, полагаю, впервые?

– Второй и последний раз, – мрачно сказала Елизавета. – Господи, никому не пожелаю пережить это! Мария, моя сестра, всю жизнь боролась за Шотландию. Провела со мной в замке много лет. Считалось, что в гостях. Хотя, конечно, это была тюрьма. Но тюрьма – роскошная. Никогда не жаловалась. И она легко осудила меня. Просто, беззастенчиво, без раздумий. Сразу, как только прибыли испанцы и потребовали суда надо мной.

– Так работает большая политика, госпожа, – мягко сказал Рим.

– Вы и ваши друзья – странники, – продолжала королева. – Вы пришли и, без сомнения, уйдете отсюда в полной безопасности. Обещаю, мы с Марией об этом позаботимся. И будем здесь управлять вместе. Единой Англией.

Рим с благодарностью кивнул.

– Но я не знаю, как стать снова собой, – призналась Елизавета. – Пудра, прически, украшения – это всё непременные атрибуты королевы. Но истинное величие всегда в душе. А моя душа осталась там, на эшафоте.

– Это пройдёт, госпожа, – заверил Рим. – Я бывал при смерти, и очень хорошо вас понимаю. Дайте себе время. Отдайтесь в руки заботливой сестры. И всё у вас будет хорошо.

– Значит, я буду изображать королеву дальше, – решила Елизавета, открывая шкафчик с драгоценностями. Посмотрела туда, нахмурилась. – Кольцо пропало, – сказала она. – Куда же я его дела? Вроде не брала…

– Какое кольцо? – поинтересовался Разумовский из вежливости.

– То, которое мне подарил Родриго, как знак признательности короля Фелипе, – ответила Елизавета. – Сказал, что оно принадлежало итальянской девушке сто лет назад. Попросил надеть его только на самый знаменательный день в своей жизни. Смешно, но я его не надевала ни разу. Сразу положила в шкатулку. А сейчас оно пропало.

– Желаю вам найти свое кольцо, госпожа, – сказал Рим. – Пожалуй, я присоединюсь к своим друзьям.

Королева проводила его благодарным взглядом – на этот раз не через зеркало, а повернувшись всем телом. Её болезненный вид был Риму неприятен, и он поспешил покинуть комнату. В отличие от испанца, он не хлопал дверью, а аккуратно прикрыл её за собой.

Что-то не давало ему покоя. Что-то, с чем было связано кольцо итальянской девушки сто лет назад.

Время, когда они переместились в прошлое.

Глава 18

Рим проснулся с первыми петухами. Он лежал на необъятной кровати, глядя в потолок комнаты замка и пытаясь вспомнить, чем закончился вчерашний день. Кажется, он все-таки напился. И, похоже, успел даже принять ванну, прежде чем отрубиться в своих покоях.

Сев на кровати, Рим увидел, что ванна все еще оставалась здесь. Обычная деревянная кадка, в которой плескалась остывшая за ночь вода мутная вода с серыми, неопрятными хлопьями свернувшейся пены. Его вещи были наскоро выстираны, и кто-то даже заштопал порванные штаны.

Чувствуя признательность к неизвестной ему горничной, Рим неторопливо оделся. Непривычно было ощущать на поясе пустую кобуру, но ничего. За оружием можно будет сходить на выходе. Вряд ли Бык напортачит так, что лишит весь отряд родных пистолетов и ножей.

Андрей подошел к окошку, распахнул его, впуская свежий воздух. Рассвет еще не наступил, но на Шеффилд уже наползал утренний туман. За ночь, похоже, ничего серьёзного не случилось. Интересно, добрался ли посол Бернардино де Мендоса до своего корабля? Вероятно, ему нужно куда-то на юг или на запад. И видел ли его экипаж стремительно летящую сверху инопланетную тарелку? Вот был бы номер…

Рим представил, как провела эту ночь Мария, плача от того, что чуть было не позволила умереть сестре. А в то, что Елизавета сомкнула хоть на мгновение глаза, Рим вовсе не верил. Только не после пережитого. Скорее всего, стареющая королева, последний раз показавшись на пиру, так и провела всю ночь в поисках своей пропавшей драгоценности.

– Кольцо итальянской девушки, – пробормотал Рим.

Выйдя из комнаты, он увидел коридор и сразу вспомнил, кто из его команды в какой комнате находится. И решительно направился к дверям Фифы.

Вламываться к девушке без стука он не хотел, хотя и будить весь этаж очередным стуком в дверь тоже желания не было. Поэтому Рим, чувствуя себя глупо, безуспешно подёргал ручку туда-сюда.

Дверь внезапно открылась. Снаружи стоял Бык в чём мать родила. Совершенно голый, с лицом, готовым убивать, а потом съесть труп убитого.

При виде Рима он отошёл за дверь и сказал:

– Андрюх, заходи,

– Что за?.. – поразился Рим, шагая внутрь и осматриваясь. – Какого чёрта?

Анжела валялась на кровати, наполовину накрытая одеялом. Со своего места Рим видел лишь её обнажённую ягодицу.

– А вы… – только и пробормотал Рим. – Вы, в смысле…

– Ну да… И в смысле, и без смысла… – с иронией в голосе ответил Бык. – А ты типа не знал?

– Да как-то мне всегда было о чём подумать, кроме вас, – сказал Рим честно. – Только какого хрена, Бык, ты дверь голый открываешь?

– Психическая атака, – мрачно буркнул здоровяк, надевая длинную, до колен, рубашку и завязывая на ней пояс. – Если бы стражник какой заглянул, то сперва бы охренел, а потом я бы протёр им окно. Здесь есть места, куда горничные тряпками не дотягиваются. Я дотянусь.

– Хорошая идея, – признал Рим. – Фифа, ты спишь?

– Я в увольнительной, – сонно промычала Анжела, заворачиваясь в одеяло. – Что ты хотел?

– Скажи, когда мы во времени переместились – у тебя были с собой кольца?

Бык смотрел в замешательстве, не говоря ни слова.

Фифа раскрыла глаза, поморгала. Поднялась на кровати, полулёжа, прикрывая грудь одеялом.

– Чего? – спросила она.

– Кольца? – нетерпеливо повторил Рим. – Обычные, которые на пальцах носят. Они были у тебя с собой, когда мы переместились?

– Какие к чёрту кольца, Рим? – спросила Анжела, поправляя пятернёй спутавшиеся волосы. – Мы же на задании были. На задание я колец не ношу.

– То есть не было?

– Нет.

Рим кивнул, понимая, что это была его единственная зацепка.

– Ладно, – сказал он. – Извините, я пошёл. Продолжайте и удачи вам в вашем безнадёжном деле.

– Да я как бы кончил уже… – вслед ответил Бык. Рим почти покинул комнату, прикрывая дверь, когда напоследок услышал сонный голос Фифы:

– А я как бы нет…

Чертыхнувшись про себя, Рим пошёл по коридору в поисках кухни или любого места, где можно попить. Здесь стражники уже патрулировали углы, но на Рима они внимания не обращали. Похоже, союз двух королев оказался на удивление прочным, и они обе приказали не трогать гостей.

Тогда Рим от нечего делать направился обратно в зал для торжеств. Конечно, здесь никто и не подумал за ночь убрать столы. Более того, недоеденные блюда всё ещё остались, распространяя яркий аромат тухлятины и прокисшего пива.

Но зато здесь нашёлся Скрип, который монотонно уничтожал какую-то зелень, сверля синими глазами столешницу.

– Утро, командир, – сказал он не отрываясь от своего занятия. – Садись, фокус покажу.

Рим подобрал с пола кувшин, в котором плескалось пойло. Выплеснул его, подошёл к бочке, открыл крышку и начал черпаком набирать себе воды.

– Ну давай, покажи, – согласился он.

– Смотри, – сказал Скрип, чуть меняя позу. На столе возникло изображение. Четкое, но в слегка синеватом оттенке.

От такого зрелища Рим едва не выронил кувшин.

– Это что, проектор? – спросил он. – Откуда?

– От верблюда, – сказал Скрип довольно, постукивая себе по голове. – Пересобрал некоторые схемы. Теперь вот могу картинку прямо из глаз проецировать. Круто, да?

– Охренеть! – только и мог произнести Разумовский. – Я не знал, что вы так можете.

– Такая технология была, только оставалась заблокирована, – сказал Скрип, – Чтобы сведения врагу не передавать. У меня в памяти столько фильмов закачано… Тебе поставить что-нибудь? Вспомним дом, родину и всё такое.

На столе появилось проекционное изображение Москвы будущего. Рим тяжело вздохнул.

– Знаешь, наверное, не надо, – сказал он. – Спасибо. Я, честно, ценю. Но не нужно. Теперь это мир сказок. Да и истинного будущего мы не знаем.

– Может, оно и к лучшему, – сказал Скрип, выключая картинку. – Будет шанс прожить свою жизнь нормально. Не зная, что будет дальше.

– Может, я посмотрю с тобой позже кино, – сказал Рим, садясь рядом с кувшином. – Просто не готов я сейчас. Надо подумать, что делать дальше.

– Пока ты спал, мы с ребятами обсудили, – сказал Скрип. – И решили, что ты был во всём прав.

Скрип больше ничего не добавил. Рим ни о чём не спрашивал, пока «синоглазка» не заговорил снова:

– Не знаю, правильно ли это считать русской идеей. Только мы верно сделали, что прилетели сюда. Не позволили ни Марии Стюарт в одиночку напялить царскую каску, ни одной лишь Елизавете. И испанцам страну не сдали. И при этом не убили их. Живы все, кто мог выжить. И войны как бы и нет. Дальше, наверное, будет пусть худой, но всё-таки мир. Рим, ты нам поставил верную задачу. Только половина команды тебе в этом не признаются. Стесняются.

– Даже не буду спрашивать кто,– хмыкнул Разумовский.

– Командир, не прибедняйся. Ты нас знаешь, как облупленных. Только нам теперь следующий шаг надо думать. Что делать? Останемся в Англии, или ещё куда-то полетим?

– Капсула, наверное, на прежнем месте, – произнёс Рим, погружаясь совсем в другие мысли. – А скажи, Скрип, у тебя же в башке полная энциклопедия есть, да? С учебниками истории всё в порядке?

– Да вроде в порядке.

– Поищи информацию про Родриго Веласкеса. Кто он такой вообще?

Глаза Скрипа снова замигали синим. И через минуту он ответил:

– Человека с таким именем ни в одних учебниках нет в этих временных границах. Есть только один, но тот помер в 977 году…

– Значит, этого Родриго мы создали, – задумчиво сказал Рим. – Наше вмешательство породило новую элиту. Таинственный Веласкес – один из них.

– Наверное, приближённый короля, – предположил Скрип.

– Если так, то очень странный приближённый, – покачал головой Рим. – Потому что у короля уже был посол. Бернардино де Мендоса.

– Да, был такой, – подтвердил Скрип, очевидно, снова копаясь в исторических сведениях. – При короле Испании Фелипе II. Он был на ножах с Елизаветой. Но потом вроде помирились. Имел какие-то дела с Генрихом III, королем Франции. Ну и с оппозицией, само собой. Со всеми тусил дядя. Сколотил себе имя и состояние. Да, собственно, он сам из небедной семьи.

– Он вчера был здесь, – сказал Рим. – Вместе с испанской делегацией.

– Да, я знаю, – кивнул Скрип. – Я сразу срисовал их рожи. Пробил по базам, кого мог. Бернардино де Мендоса – единственный, кого я опознал. Остальные все неизвестные. Даже странно, что он у них не главный.

– Ясно. Скрип, а нет ли у тебя базы данных итальянских девушек от конца пятнадцатого века?

– Извини, командир, – хохотнул Скрип. – Нет.

– Но кто из них мог иметь кольца, достойные королевы? Такие, чтобы на подарок сгодились?

– Что-то ты странную задачу задаешь, Рим, – поморщился Скрип. – Точно не хочешь расслабиться, фильм посмотреть?

– Ладно, забей, – вздохнул Рим. – В самом деле, что-то я загоняюсь. А на каком корабле путешествовал этот Мендоса? Есть данные?

– Рим, если бы в истории было что-то стоящее – я бы об этом знал, – спокойно сказал «синеглазка». – Видишь ли, история – такая штука, в которую попадает всё примечательное. Если кто-то плавает на выдающемся корабле, то корабль попадает в историю. А если его в истории нет – значит, корабль невыдающийся. Я не знаю, что тебе сказать и куда ты копаешь, но всё равно готов выполнить любую твою просьбу. Знаешь почему?

– Просвети.

– Потому что ты был прав со спасением королевы.

– Да я вообще не знал, что спасать придется! – возмутился Рим. – Это совпадение. Я просто сказал, что надо лететь в Англию и посмотреть, чем можем помочь местным.

– Вот это и было верным решением, – сказал Скрип. – Потому что только ты, один из нас, оказался такой, которому этого хватило, чтобы поднять задницу и начать действовать. Без тебя бы мы решили и дальше торчать в Южной Америке. А ты вдохнул в нас жизнь, вроде как… Ребята тебе не признаются, но они благодарны.

– Ты признался, – усмехнулся Рим. – Может, ещё у кого яйца появятся.

– Может быть, – улыбнулся «синеглазка». – Нет, всё-таки хорошо, что мы в текущем времени застряли. А не в том, куда попали сначала. Пятнадцатый век – хреновое время во всех смыслах. Народ сейчас как-то попрогрессивнее стал. Спокойнее, что ли. Дипломатия вон появилась. Смотри, королеву хотели убить, зато не по беспределу уже, а по закону. А представь, если бы мы вмешались, например, в попытку отравить Родриго Борджиа. Тогда же с людьми быстро расправлялись. Яд в бокал. Кинжал в бочину. Отравленный перстень. Царапнул – и кирдык. Сто лет назад совсем люди другие были. И политику иначе вели.

– Отравленный перстень, – ошеломленно произнес Рим.

– Да это так, – махнул рукой Скрип. – Чисто как пример привел. Хотя да, исторический факт. Папская дочка этим промышляла. Лукреция. Сколько она мужей и любовников потравила – не счесть… Рим ты в порядке?

– Лукреция, – пробормотал Рим, пристально глядя на Скрипа. – Лукреция Борджиа. Сто лет назад…

– Рим ты чего? – испугался Скрип.

Рим подорвался с места, опрокинув стул. Хлебнул в последний раз из кувшина. И шлёпнул его о столешницу.

– Поднимай наших, – велел он. – Я за Фифой.

– Сделаю! – с готовностью выпалил Скрип, следуя за Римом.

Они пробежались по коридору, И Рим с размаху ворвался в комнату Фифы, надеясь, что Бык снова не сверкает голым задом.

– Подъём, народ! – крикнул он. – Фифа, одевайся! Бык, вспоминай куда стволы заныкал! Я к королеве. Скажу, что мы сваливаем.

– Что случилось? – спросил Бык, пытаясь натянуть штаны, не снимая рубахи. – Ты снова что-то придумал?

– Перстень Лукреции Борджиа, – сказал Рим, закрывая лицо руками и пытаясь стряхнуть с него жар. – Итальянская девушка, жившая сто лет назад. Отравленное кольцо. Реликвия папского двора, которая досталась испанцам. Посол де Мендоса привез его в подарок Елизавете. Но она его ни разу не надела. Потому её решили казнить по закону. А кольцо использовать для другой цели. Мендоса согласился доставить письмо Елизаветы королю Франции, где она сообщала, что отныне Англией правят обе сестры. Мендоса настаивал на подарке королю. Елизавета отказала. Мендоса украл кольцо Лукреции из шкатулки Елизаветы – и теперь доставит его королю Франции, якобы от имени Елизаветы. Король наденет кольцо и умрет от яда. Обвинят королеву. И здравствуй, вечная война Англии и Франции.

– Я ни хрена не понял, кроме последней фразы, – признался Бык. – Но я тебя услышал. Анжела, одевайся.