Текст книги "Соединенные Штаты России 3 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Лим

Соавторы: Полина Ром
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава 33

Рим плеснул водой в лицо, надеясь взбодриться. Тщетно… Он остался сидеть у ручья, наблюдая за тем, как его отражение искажают падающие капли. Вытянуь из священника почти ничего не вышло. Опознал святой отец князя, а что и как – даже и спросить то было невозможно…

Андрей повторил процедуру умывания.

– Рим? – обеспокоенно произнес Марат. – Ты хочешь поделиться чем-то с нами?

– С кем это – «с вами»? – проскрипел Рим. Не выдержав, зачерпнул воды ладонями и жадно напился. – Вы что, все здесь столпились? – Оглянулся.

Действительно – все. Анжела смотрела на Рима с тревогой. Кот – с непониманием. Скрип – с явным замешательством. Бык опустил голову, уставившись в траву, погруженный в свои мысли. Чук и Гек глядели на Рима с неподдельным восхищением.

– Что вы уставились? – рявкнул Рим, поднимаясь и отряхиваясь. – Мне что, теперь вытянуться по стойке смирно? Или кепку набекрень надеть, и гопака сплясать? Лучше идите Феофана ищите.

– Феофан уже колокол обрывает, – ответил Марат. – Бежал, теряя обувь, и кричал, что сам великий князь Разумовский почтил своим визитом Ладогу. Рим, теперь нам с местными объясняться.

– Кстати, да, – поддержал Бык. – Андрюха, надо срочно придумать легенду. Очень срочно. А то тут народ в курсе, что тебя испанцы в кандалах на берег вытащили.

– Вот зараза, – только и вымолвил Рим. – Князь, значит? Ладно. Буду князем, а вы – моей свитой. Мы попали в плен к испанцам, но вы, даже под пытками, не выдали меня. И так выкрутились, и нас обменяли. А на месте я не раскрывался, потому что… Боялся шпионов. Знаю, бред. Но сейчас ничего лучше не придумаем. А там посмотрим, как быть.

– Согласен, – кивнул Бык, сжимая кулаки. – Что, возвращаемся?

– Да, в гостиницу, – ответил Рим, нервно проходя мимо товарищей. – Скрип!

– Я, – отозвался радист.

– Пошли со мной. По дороге расскажешь, что известно про новгородских князей.

– Да нет там никаких князей, – сказал «синеглазка», спеша за Римом. – В известной нам истории Иван Грозный их всех извел. Окружил себя верными боярами – «доверяю только вам». Так и пошло – опричники, то есть доверенные люди. А князем, по сути, оставался только он один, из Рюриковичей. И его потомки, кто уцелел.

– Замечательно, – буркнул Рим, открывая заднюю дверь и заходя на кухню постоялого двора. Оттуда прошел к обеденному столу и сел на свое место.

– Рим, – сказал Бык, входя следом, – тебе бы пересесть. Тебе сейчас во главе стола надо сидеть. Ну, или хотя бы посередине.

– Что-то вы быстро перестроились, – заметил Рим с подозрением. – Уже слышали что-то про появление князя в Ладоге?

– Да так, слухи, – уклончиво ответил Гек. – Мужики в поле говорили, что один из пленников больно на князя похож.

– В смысле? – удивилась Фифа, тоже усаживаясь за стол. – Местные крестьяне своего князя в лицо знают?

– Думаю, да. Не все, конечно, но кое кто видел, – осторожно предположил Марат, о чем-то задумавшись и глядя на Рима с еще большим подозрением. – Времена такие. Телевизоров нет, книжек с картинками – тоже. Увидеть кого-то важнее священника – большая удача. Если князь хотя бы раз приезжал в Ладогу, его узнают все.

– С одной поправкой, – вмешался Скрип. – Князья тут могут меняться чуть ли не каждый год. Если только конкретно в этом мире князь Андрей Разумовский не правит уже очень давно. Настолько долго, что успел объездить все города Новгородской земли и пообщаться с народом.

– То есть его здесь любят, – заключила Анжела. – Рим, слышишь? Тебя тоже должны полюбить.

– Так, помедленнее, – остановил ее Рим. – У меня уже голова кругом идет. Скрип, ты говорил, что князем здесь может быть только царь?

– Ну, формально Борис Годунов тоже был князь, – ответил Скрип. – Когда стал править. Но это, опять же, не в текущем году. Сейчас здесь правит Федор Иоаннович, сын Ивана Грозного. Один из двух выживших.

– А кто второй? – полюбопытствовала Фифа.

– Царевич Дмитрий, убитый в детстве, – ответил Скрип.

– Да, точно, – вспомнил Бык. – Годунов его и прикончил, вроде.

– Ложь! – воскликнул «синеглазка», поднимая палец. – Наглая ложь! И циничная пропаганда! Последние исследования показали, что Борис Годунов не виновен в смерти царевича. Он погиб, когда… – Скрип осекся.

– Что? – уточнила Фифа. – Когда это случилось?

– Неважно, – отмахнулся радист.

Рим уже научился понимать, когда Скрип включает и выключает свечение глаз. И сейчас «синеглазка» явно нервничал. Что-то утаивал. Странно…

В конце концов, Рим решил, что это не имеет значения. Все, что Скрип знал об истории, уже давно потеряло актуальность. Неважно даже, что он, Рим, похож на князя, да еще и которого тоже зовут Андреем. Гораздо важнее, что в созданной ими версии вселенной в России вообще есть князья. А значит, изменения уже коснулись не только мировой истории, но и конкретно Русского государства.

Плыл над землей колокольный звон. Вдалеке слышались голоса горожан, сливающиеся в гул…

– Князь выйдет к народу, или будет здесь сидеть, как сыч? – спросил Марат.

Рим помедлил с ответом и тут же разозлился на себя, заметив, что подсознательно начинает вживаться в роль и пытается изобразить на лице глубокую задумчивость. На самом деле, выйти, конечно, следовало. Показать, что новгородский князь не боится простого люда, и получить хоть какое-то публичное подтверждение от Феофана.

С другой стороны, оставался шанс, что поп ошибся. Хотя, почему шанс⁈ Черт возьми, Феофан точно ошибся, это и дураку понятно. Какой из Рима князь? Стоит показаться народу, как они начнут спрашивать. И будут задавать такие вопросы, на которые и ответить-то невозможно.

Давать обещания, которые нельзя выполнить, Рим не собирался. Нет, новгородский князь не выйдет к людям, решил Андрей.

– Марат, ты вроде отцу Феофану запомнился, – обратился он. – Сходи к храму, послушай, что говорят люди. И когда будет момент, шепни Феофану, что князь Разумовский хочет видеть его на аудиенции. Там и поговорим.

* * *

Ожидание не затянулось. Марат вернулся с духовником приблизительно через полчаса.

– Не серчай, княже! – пролепетал Феофан, с испугом глядя на Рима и почти прячась за спиной Марата. Впрочем, его солидный живот едва ли можно было скрыть за худощавой фигурой воина. – Я уже сообщил местным жителям о твоем приезде. Весть быстро разнесется…

– Присаживайся, святой отец, – Рим кивком указал на стол справа от себя.

С опаской поглядывая на воинов великого князя, городской глава поспешно занял предложенное место.

– Угощайся супом с галушками! – распорядился Рим и махнул Марату рукой.

Тот, усмехнувшись, налил Феофану тарелку супа, при этом ухитрившись налить так, чтобы толстяку не досталось ни одной галушки. Феофан, разумеется, не стал жаловаться и восполнил отсутствие теста обилием кусочков хлеба, щедро накрошив их себе в тарелку. Кушать, впрочем, не торопился. Смотрел на князя преданно, ел, что называется, глазами.

Рим внимательно наблюдал. В поведении священника читалась вся политика Ладоги, Новгорода и Русского государства в целом.

– Скажи мне, Феофан, – заговорил Рим, – почему ты покинул Ладогу в трудный час? Я давал тебе такой приказ?

– Князь, ты не давал мне никаких указаний, – забормотал Феофан испуганно, отбросив ложку. – Как только дошла весть о твоем исчезновении, я сразу отправился в Москву, чтобы лично доложить царю Фёдору.

– А из Новгорода не могли этого сообщить? – нахмурился Рим. – Что заставило тебя, святого отца, главу самой Ладоги, лично мчаться в Москву?

Феофан потупился, но упорно молчал, только пухлые пальцы подрагивали возле тарелки. Казалось, священник скрывает не только тревогу, но и сильное замешательство. Марат, сжалившись над ним, всё-таки добавил ему галушек в тарелку, отчего святой отец стал, как ни странно, более разговорчивым.

– Дело не только в твоем исчезновении, княже, – пробормотал Феофан, двигая галушку по тарелке. – Воины на башне врагов отгоняют. Нужно было и об этом сказать царю.

– И ты лично поехал? – скептически заметил Рим. – Разве нельзя было послать гонцов? Например, тех самых, что примчались в Ладогу с вестью о пропаже князя.

Феофан продолжал смотреть на родного князя-батюшку такими жалобными глазами, что Рим махнул рукой, позволяя ему продолжать есть. И без того было ясно, что поп попросту испугался и бросил Ладогу на произвол шведов. Если же он к тому же не сообщил Москве о проблемах, то за это можно было поплатиться жизнью.

– Расскажи, какие новости в столице, – потребовал Рим. – Как там наш царь?

– Царь-батюшка жив и здоров, – ответил Феофан и перекрестился. – Правда, давно отошел от мирских дел. Все больше о Боге думает, о спасении души заботится, благодетель наш. Борис Годунов сейчас всем управляет.

Скрип едва заметно кивнул.

– Хорошо, что ты вернулся, княже, – неожиданно произнес Феофан, вздохнув, словно с него прямо сейчас сняли часть бремени. – Теперь мы успеем на собрание к царю.

– Что за собрание? – поинтересовался Рим.

– Это… – замялся поп в замешательстве. – Земский собор скоро созывается. Все князья со всей земли русской съедутся, чтобы решать важные государственные вопросы. Или ты, великий князь, не планируешь там появиться? – осторожно уточнил он.

Рим, стараясь не выдать своего удивления, посмотрел на ошеломленного Скрипа. Ему не нужна была историческая справка. Андрей прекрасно помнил, что такое Земский собор: собрание знати, которая решает дела государственной важности. Собор обладал властью, например, мог сместить царя и избрать нового. Как раз такое собрание и должно было однажды официально возвести Годунова на трон.

Но такое произойдет лишь через несколько лет. Неужели в этом времени все так ускорилось, что воцарение Бориса случится уже в этом году⁈ И ему, Риму, придется участвовать, как новгородскому князю⁈

Рим почувствовал, что еще немного, и он не выдержит такого потока информации: слишком много возможных вариантов вырисовывалось, а ведь он, Разумовский, не Скрип с его компом в мозгах.

– Когда состоится собор? – спросил он как можно более равнодушно.

– Через десять дён, княже – ответил Феофан, с некоторой грустью отодвигая недоеденный суп. – Если ты, батюшка, решишь ехать, то нужно собираться и отправляться завтра с первыми петухами прямо из Ладоги до Москвы. Дорога, ежли Господь поспособствует, займет дней восемь.

– Значит, едем, – твердо решил Рим. – Слушай меня, Феофан. К народу я не выйду. Пусть никто не беспокоит меня до отъезда. Если мужики что-то спросят – скажи, что мы вместе едем в Москву, чтобы решать городские дела.

– Заступник наш! – воскликнул Феофан, вскакивая со стула и падая на колени перед Римом. – Батюшка-князь, спасибо тебе!

Марат поспешил выпроводить Феофана за дверь, то ли что-то шепча ему на ухо, то ли подталкивая пинком под зад – Рим не разобрал. Казалось, старый солдат умудрялся делать и то, и другое одновременно. Когда дверь закрылась, все словно выдохнули.

– Ну и дела, – только и сказал Кот. – Становится все интереснее. Мы вовремя сюда попали.

– Может, теперь не придется в полях работать, – сказал Гек. – Мы же теперь опричники.

– Дружинники, – поправил его Чук.

– Не вздумайте отлынивать, – тут же пресек Рим. – Завтра пойдете на уборку урожая, как миленькие.

– Зачем⁈ – хором воскликнули Чук и Гек.

– Затем, что… – Рим вздохнул и посмотрел на Быка. – Вась, тебе объяснять?

– Тут три причины, – немедленно ответил Бык с видом человека, который импровизирует на ходу. – Во-первых, новый статус Андрея еще юридически не оформлен. Чтобы он вступил в права князя, ему нужно съездить в Москву, чтобы кто-то из тамошних бояр официально признал его князем и представил всем остальным в присутствии Феофана. Во-вторых, поработайте в полях, поговорите с мужиками, узнайте, какие настроения в городе.

– Ну и в-третьих, – закончил за него Марат, – кавардак может начаться такой, что вам в натуре безопаснее будет в полях.

– Решено, – подвел итог Рим. – Завтра я еду в Москву с Феофаном. Скрип, подготовь мне какие-нибудь заметки о возможном неурожае и холодах, потому что этот вопрос действительно придется обсудить в столице. Бык, сходи к Степану и узнай, что там со шведами на данный момент. Нельзя подвергать Ладогу опасности. И продолжайте этим заниматься в мое отсутствие. Возможно, меня не будет месяц: неделя туда, неделя обратно, и сколько времени займут дела на месте – неизвестно.

– Э-э-э… – начал было Кот, но Рим обратился к нему:

– Кот, ты на подхвате. Оставайся в городе, ходи по округе, держи ухо востро. Особенно следи за тем, о чем говорят женщины и дети. Они могут рассказать то, о чем молчат мужики. Марат, ты остаешься здесь. Эта гостиница – наша база на случай неприятностей. Анжела?

– Да, – откликнулась Фифа.

– Ты едешь со мной.

Бык с тревогой взглянул на возлюбленную, потом снова на Рима и спросил:

– Уверен?

– Князю нельзя ехать одному, – ответил Рим. – Анжела, тебе пока здесь делать нечего. Прокатишься со мной в Москву. Карету не обещаю, но повозку, если что, нам дадут.

– О, класс! – воскликнула Фифа и прямо засияла.

– Ну, смотри, – Бык шутливо погрозил Риму пальцем. – Ты за нее отвечаешь.

– С этим закончили, – сказал Разумовский и поднялся. – Скрип, пойдем со мной. Расскажешь мне про князей – манеры, одежду, привычки, может, какие-то особенности речи…

Рим поднялся на второй этаж постоялого двора и вошел в свою комнату. Ему было немного совестно, что за все время он так и не перебрался в прибрежные башни и не помог Степану с обороной стены. Но, похоже, в этом мире у каждого своя судьба. И не факт, что его новый статус сделает его жизнь проще, чем если бы он остался простым стражником.

– Рим, – обратился Скрип, заходя следом за ним.

– Уже нашел информацию? – спросил Рим.

– Я не искал, – ответил Скрип, закрывая за собой дверь.

– Что-то случилось? – спросил Рим. – Ты как-то странно выглядишь.

«Синеглазка» посмотрел на Рима без тени улыбки и произнес:

– Не бери Фифу с собой в Москву.

– В смысле? – не понял Рим. – Почему? Что случилось?

– Просто послушай, – сказал Скрип. – Это плохая идея.

– Ты можешь назвать точную причину?

– Могу, – ответил Скрип, – но не буду.

Рим долго смотрел на него. Очень долго.

– Я тебя понял, – сказал он. – Давай поговорим о князьях.

– Ты уверен, что тебе не нужна причина? – спросил радист.

– Да, – спокойно ответил Рим. – Если ты хочешь, чтобы я дал тебе ответ, который ты хочешь услышать. Но даже тогда я его не гарантирую.

Губы парня задрожали. Он хотел что-то сказать, но в итоге закрыл рот и покачал головой.

– Успокоился? – участливо спросил Рим.

– Да пофиг, – пробормотал «синеглазка». – Если бы было что-то действительно важное, я бы сказал, а так… Может, я зря волнуюсь. Все, проехали. Итак, про князей. Первым делом тебе понадобится богатый кафтан…

Глава 34

Выезд состоялся с первыми лучами солнца. Владислава успела сотворить восхитительный суп, а Марат на скорую руку наделал каких-то котлет, явно по старому рецепту.

Бугай долго обнимал Фифу, что-то нашептывая ей на ухо. От такого брутала следовало бы ожидать, как максимум, громкого и недовольного ворчания, поэтому наблюдать шепчущего Быка было довольно странно.

Рим, глядя на это, только теперь осознал, что группа, по сути, никогда и не расставалась. Все свои приключения они переживали вместе. Но даже если всё пройдет гладко, это расставание не последнее. Страна огромна, и будущее предсказать невозможно.

Будущее…

Что-то внутри Рима зацепилось за эту мысль, крутилось в голове, не желая обретать конкретную форму. И только когда Рим принял приглашение, обращенное к нему, уважаемому князю, залезть в телегу, он понял, что именно смущает его в представлении о будущем.

Картина мира, известного с последующей историей России на сотни лет вперед, вступала в противоречие с тем, что видел Рим вокруг. Было трудно совместить одно с другим. Взять хотя бы тот факт, что в русском государстве все еще существуют князья. Это не вызвало бы такой сильной реакции, если бы они сразу приняли, что мир вокруг мог развиться по любому сценарию.

«Все никак не привыкну… – подумал Андрей, устраиваясь поудобнее в телеге. Хорошо, что туда набросали ковров и шкур, которыми щедро обшили сиденья. – Когда же я смогу просто расслабиться? Жить обычной жизнью, не зная, что случится завтра, но и не опасаясь этого самого завтра…»

«Знакомая» картина будущего все еще стояла перед глазами Рима как образец, этакий эталон. Словно прежний мир – это незыблемый закон, от которого нельзя отступать. Шаг в сторону – расстрел. Что там говорили в лозунгах об истории, которая несется галопом?

Рим уже сбился со счета, сколько раз его эта история била копытом по башке, и решил пока больше мучить себя дурными мыслями.

Ему действительно нашли богатый расшитый кафтан, но Андрей решил его пока не надевать. От недельной тряски в телеге от этой роскошной ткани с золотой нитью ничего не останется. Поэтому кафтан остался в сундуке под скамейкой, аккуратно сложенный и обернутый в чистую холстину.

Утро выдалось прохладным. Телега оказалась наполовину укрыта, но Рим сомневался, что выдержит неделю пути в таком состоянии, даже под одеялами. Ладно, главное – не ударить в грязь лицом и выбраться из Ладоги, а там они с Фифой что-нибудь придумают.

Фифу нарядили в осеннее платье, на плечи накинули яркую шерстяную шаль, а голову, как и положено замужней женщине, повязали платком. И Бык, увидев в Анжеле настоящую русскую красавицу, потерял дар речи. А в самой Фифе что-то словно надломилось.

Разумовский заметил, что боевая девица с каждым днем становится все тише и менее язвительной. Будто добрее стала, что ли. Хотя не похоже, чтобы приключения ее сломили. Напротив, сейчас Фифа словно обрела цель, но нуждалась в небольшой передышке. Чувствовалось, что ей требуется провести некоторое время вдали от команды, включая Быка.

Собственно, это была чуть ли не главная причина, по которой Рим взял ее с собой. Если не считать, конечно, что, по мнению остальных, князю обязательно нужна свита.

От мысли, что они едут на встречу с самим Борисом Годуновым, не говоря уже о действующем правителе, Федоре, сыне Ивана Грозного, в душе Рима ничего особенно не происходило. Возможно, виной тому личные знакомства с большинством правителей Европы. Но, мысленно взвешивая их на весах, Рим понимал, что фигуры легендарных правителей Руси перевешивают с таким свистом, что все европейские клоуны серьезно теряют в цене.

Вот про себя Андрей такого сказать не мог. Если он, столкнувшись с явно странным поведением Скрипа, не смог додавить радиста и выудить из него информацию о том, что должно произойти в Москве, значит ли это, что командирского духа у Рима давно нет, и слушаются его остальные только по старой дружбе?

Так что сейчас Разумовский не мог понять двух вещей. Во-первых, почему Скрип был так против путешествия Фифы в Москву именно сейчас? А во-вторых, почему он, Рим, теперь сидит в телеге и мучается этим вопросом, вместо того чтобы выскочить, схватить радиста за шиворот, хорошенько встряхнуть и потребовать объяснений?

Все-таки Цинк сказал тогда достаточно мудро: если ты командир, но не можешь доверять подчиненному, то это действительно полная засада.

Поэтому Рим решил, что Скрипу он все же будет доверять, но поступит по-своему. В конце концов, если бы Фифе угрожала опасность, то «синеглазка», без сомнения, был бы более активен в своих советах.

На выезде Рим даже оглянулся, проверяя, не стоит ли радист где-нибудь поблизости. Но Скрип оказался единственным из бойцов, кто не пришел их проводить. Возможно, это было неспроста.

– Князь! – гаркнул Бык, самолично поднимая Фифу на руки и сажая ее в телегу, – на твое попечение оставляю благоверную свою!

– Как зеницу ока сохраню ее, друг мой! – пафосно воскликнул Рим. Фифа, скрывая улыбку, уселась на скамью у противоположного борта.

Рим не ожидал, что пыхтящий Феофан тоже заберется к ним. Разумовский поморщился, но, сжав зубы, решил перетерпеть – не до капризов и удобств сейчас. Опять же, до момента, пока Ладога не останется позади. Потом попа придется пересадить в обоз или фургон, в общем, в продовольственную тележку.

Караван оказался небольшим. Помимо двух телег их сопровождали четыре всадника. Двое из них были гонцами на случай, если потребуется срочно передать сообщение. И еще двое – витязями из дозора на башне.

Степана рядом не было. Он так и не пришел представиться великому князю. И Рим был этому только рад. Видеть раболепствующего командира боевой группы – зрелище не из приятных. И Рим решил во что бы то ни стало оградить от этого и себя, и всех остальных.

С другой стороны, они еще не достигли настоящего боевого братства. Степан нравился Риму. Он был настоящим патриотом своей страны и своего города. Без колебаний отдал бы жизнь за товарища. И, несмотря на простоту, знал военное дело в совершенстве.

Тут же Рим понял, что вся ситуация со Степаном – это, опять же, его княжеский прокол. Если смотреть на ситуацию глазами витязей, то они спасли из испанского рабства новгородского князя и его самых верных соратников. Более того, они сделали это, не зная, что Рим – именно князь. То есть они спасали обычных русских людей. Своих людей, простых крестьян, попутно воинов. И даже не побоялись заплатить за это жизнями тех, кто поднимал экономику и образование Ладоги. По большому счету, Степан заслужил повышение, медаль, почетную пенсию – и в какой-то степени свободу действий. И как вся эта ситуация выглядит с точки зрения самого Стёпки – неизвестно.

Разумовскому стало неловко от этих мыслей, даже, пожалуй, стыдно. Он должен прямо сейчас произвести Степана в воеводу, какого-нибудь боевого ратника, или какая там еще в местной табели о рангах система… Но об этом даже Скрипа не спросить. Мало того, что «синеглазка» теперь вечно старается что-то скрывать, так еще и все их знания о современном мире могут оказаться устаревшими или вообще неверными.

Похоже, в этих княжеских делах разобраться будет непросто. Но ничего, впереди целая неделя, за которую можно поговорить и с ратниками, и с гонцами, да и Феофан наверняка много чего интересного расскажет.

Возница запрыгнул на свое место, хлестнул лошадей. Повозка тронулась, и Рим почувствовал, как его клонит в сон. Он попытался прогнать это ощущение, но, бросив взгляд на Фифу, с удивлением заметил, что девушка уже спит. Поэтому, пользуясь молчанием Феофана, Рим махнул рукой, отвернулся и прикрыл глаза. Княжеские дела подождут ближайший час-полтора.

* * *

Феофана незамедлительно пересадили с повозки в общий обоз, как только Ладожское озеро осталось позади. Рим воспользовался минутой, когда кучер остановился, чтобы отлучиться в кусты. Он был даже доволен, что тот не справлял нужду прямо на ходу, хотя и ожидал, что его хотя бы предупредят о таких действиях. Впрочем, невзирая на субординацию, в дороге главное слово за возницей.

Подумав о вознице, Рим взглянул на Фифу. Она не спала, сняла платок, и её волосы свободно струились по плечам. Она смотрела на птиц, летящих в небе.

– Мы недооценивали тебя, – признал Разумовский, сам толком не понимая, зачем сказал это.

– Что? – Фифа повернулась к нему. – О чем ты?

– О том, что мы не проявляли должного уважения, – неуклюже пояснил Андрей. – Ты слушалась нас, по сути, чужих тебе людей. Пахала вместе с нами, рисковала… И не жаловалась. Тяжело было, Анжела?

Фифа помолчала, а затем как-то натужно и кривовавто усмехнулась.

– Рим, – сказала она, – не забивай голову мыслями обо мне. Пусть Вася мучается, а у тебя своих забот полно.

– И каких же? – спросил Рим, тоже улыбаясь.

– Что ты будешь делать, когда в Москве столкнешься с настоящим князем?

Вопрос подействовал на Рима словно ледяной душ: все ситуация строилась на том, что настоящий князь сгинул. Андрей промолчал, только плотнее закутался в одеяло и огляделся по сторонам. Возница был всецело поглощен лошадьми и что-то тихонько напевал себе под нос.

– Думаешь, подлинный Разумовский тоже будет в Москве? – наконец поинтересовался командир.

– А он и не исчезал никуда, – ответила Фифа. – К тому же, там этот Земский собор собирается. Все аристократы будут.

Рим растерянно моргал, пока Фифа снова не рассмеялась.

– Да я пошутила, – сказала она. – Я узнала всё о твоем князе.

– Когда успела? – непроизвольно вырвалось у Рима.

– Поговорила с ребятами, – Фифа кивнула в сторону всадников. – У гонцов всегда есть информация. Твой предок, Андрей Разумовский, был большим любителем женского пола. И пропал.

– Думаешь, его убили? – предположил Рим.

– Вряд ли, – возразила Фифа. – Скорее, он сбежал, потому что кто-то вывез на телеге часть новгородской казны. Телегу, разумеется, быстро перехватили, казну вернули, но не всю нашли. Под шумок, как ты понимаешь, можно было незаметно вынести несколько симпатичных мешочков. Одному человеку скрыться с ними – проще простого. Смешно будет, если истинного князя в самом деле поймали испанцы. Никто и не заметит подмены.

– Да, повезло, – пробормотал Рим, не зная, что и думать о своем предке. Неужели реально такой скотиной оказался?

Впрочем, каждый волен выбирать свой жизненный путь. Главное, чтобы сейчас с него, Рима, не спросили за украденную новгородскую казну. Но если князь объявится, придется что-то придумывать. Всегда можно будет выставить его самозванцем или признать себя всего лишь его двойником. К счастью для Рима, в Ладоге он не называл себя князем прямо. Не претендовал официально на этот титул. Пока…

Так что если подлинный Андрей Разумовский появится на собрании в Москве лично, засветится перед царем, Рим вполне может туда просто не пойти. А то, что Феофан ошибся, – его проблемы. Попа, почему-то, жалко не было.

Самозваный князь…

Рим снова прилег, глядя в небо. Мысли текли лениво, цепляясь за мелкие детали. Прокричал журавль в вышине и стая откликнулась тоскливым плачем… Небо – голубая бездна… Когда телега не скрипит, кажется, что плывешь в этой осенней синеве…

Самозваный…

Самозваный князь…

Самозваный царь…

России не привыкать к самозванцам. Был же такой царь – Лжедмитрий. Или ещё будет…

Рим, ощущая тряску телеги, попытался собраться с мыслями. Странная личность – этот Лжедмитрий. Андрей неважно помнил историю. По крайней мере, в текущей эпохе. Но если поднапрячься, можно вспомнить, за кого он выдавал себя.

«За невинно убиенного царевича», – пронеслось в голове. То ли из фильма какого-то, то ли вычитал где-то. Сына Ивана Грозного…

Разумовский понял, что снова задремал, и открыл глаза. Птицы уже исчезли, но это ненадолго. Скоро стаи потянутся на юга…

А не на это ли случайно намекал ему Скрип? Точно! У покойного Ивана Грозного осталось двое наследников. Один – Федор Иоаннович, действующий царь, за которым стоит Борис Годунов, готовящийся взойти на престол. А второй – Дмитрий, которого убили в детстве.

В каком же году это произошло?

Рим осторожно помассировал лоб, пытаясь привести мысли в порядок. А был ли царевич уже убит? Или это еще только должно произойти?

– Ратибор, – обратился Рим к одному из витязей, ехавшему рядом с телегой.

– Да, князь, – тут же повернулся ратник. – Слушаю тебя.

– Что тебе известно о царевиче Дмитрии?

Ратибор, похоже, удивился вопросу, но ответил по-военному четко:

– Его отправили в Углич. Подальше от столичных дел. Живет там в крепости под присмотром, ему уже восемь лет от роду.

«Восемь лет, – подумал Рим. – Значит, ещё жив…»

– Спасибо, – сказал он, снова вытягиваясь на скамье.

Они направляются к царю, чей малолетний брат, Дмитрий, всё ещё жив. Юный и последний из династии Рюриковичей. Которому суждено быть жестоко убитым в ближайшие годы где-то в Угличе.

Что должен думать солдат, когда знает о неминуемой гибели ребенка? Того ребенка, чья смерть ляжет почти проклятием на многие жизни после него. Вопрос риторический…

Рим беспомощно закрыл глаза, подавив стон.

Жизнь, всё же, порой бывает очень жестока….