Текст книги "Соединенные Штаты России 3 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Лим

Соавторы: Полина Ром
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава 19

Летающая тарелка проносилась над водной гладью, едва не цепляя брюхом волны.

– Фифа, – обратился Цинк, пристёгиваясь ремнем, – нет смысла лететь ниже радара. Знаешь почему?

– Потому что здесь нет радаров? – предположила Анжела, щёлкая тумблерами.

– Да, – кивнул Цинк, – примерно поэтому.

– В самом деле, поднялась бы, – предложил Бык, проверяя пистолет. – Нас рыбаки засекут. Вопросов не оберёшься.

– Рим, – позвала девушка.

– Что? – спросил Рим, чувствуя, как его одолевает похмелье.

– Выше лететь или так нормально?

– Решай сама, – буркнул Рим. – Ты здесь пилот.

И капсула, не сбавляя скорости, погрузилась в воду. Волны от неё пошли такой силы, что, находись в самом деле рядом рыбацкие лодки – им бы точно не поздоровилось. Сами бы пошли на корм рыбам.

– Эй, ты чего? – испугался Бык, впившись взглядом в экран. – Это тебе не долбаный «Наутилус»!

Фифа хохотнула и вылетела из воды.

– В самом деле, не делай больше так, пожалуйста, – попросил Скрип. – Здесь могут быть рифы.

Бык виновато посмотрел на Рима, словно извиняясь за раздражённую женщину. Рим не стал уточнять, действительно ли верно понял его взгляд, похожий на взгляд провинившегося котенка. Не исключено, что это работало его, Рима, собственное воспаленное воображение: подсказывало ему самые дикие обоснования всего, что происходит.

– Так, я повторяю брифинг для всех, – сказал Рим громко. – На случай, если кто-то пропустил, что происходит, и куда мы летим. Наша цель: Бернардино де Мендоса, испанский посол Англии и Франции. Катается попеременно туда и сюда. Сеет семена раздора, разделяет и властвует. Короче, типичный заокеанский партнер, только без океана. Есть информация, что он везёт королю Франции письмо, от спасённой нами королевы Елизаветы. Здесь содержание письма неважно. Пока понятно?

– Понятно, – кивнул Скрип. – Никакого значения письмо не имеет.

– Так точно, – продолжал Рим. – Значение имеет предмет, который Бернардино везёт, чтобы вручить королю Франции якобы от имени королевы. Перстень Борджиа, принадлежавший папской дочери, Лукреции лет этак сто назад. Если испанец заправил его ядом и вложил от имени Елизаветы, то король Франции окажется отравлен при попытке надеть подарок. И обвинят в этом английских сестер. Начнётся война. Наша задача – найти и перехватить посла. Если не получится обнаружить испанский корабль в этих водах и обыскать его, то будем ждать его у короля. Скрип, напомни всем, кто сейчас король Франции?

– Генрих Третий, – ответил радист. – Должен сейчас находиться в Париже, в королевской резиденции.

– Ты знаешь, где она?

– Вы все знаете, – ответил Скрип. – Королевская резиденция находится в Лувре.

– В музее? – глупо ляпнул Бык.

– Лувр станет музеем гораздо позже, – сказал Рим. – Изначально его строили как королевский дворец. Сейчас он должен быть раза в четыре меньше, чем известный нам музей будущего.

– Значит, мы летим прямо в Лувр? – спросила Фифа. – Франция уже скоро. Мне нужно определяться, где сесть.

– Набери высоту, – приказал Рим. – Желательно, чтобы нас не только не видели, но и не слышали. Место для посадки выбери сама, как можно ближе к Парижу. Но так, чтобы не мозолить глаза местным.

– Блин, вот же в какие времена живём, – покачал головой Кот. – Что Англия, что Франция… Везде куча мертвых зон, где можно на лоб королю приземлиться. В будущем такая лафа закончится.

Рим подумал, что Кот, пожалуй, прав. Фаэту еще, наверное, повезло, что его летающий аппарат материализовался в средние века. Прилети он на несколько столетий позже – и, вероятно, его бы прямо на орбите подбили каким-нибудь лазером будущего. Причём – любая из сверхдержав. Или террористы Австралии.

– Всё, мы над Францией, – сообщила Фифа, вглядываясь в приборы. – Под нами берег.

– Корабля испанцев не было видно? – спросил Рим.

– Нет.

– Наверное, мы давно обогнали его, – предположил Кот. – Сколько там будет скакать этот испанец от Шеффилда? Он, поди-ка, ещё до порта не добрался.

– Я бы не согласился, – пробормотал погруженный в свои мысли Задрот, сверкая синими зрачками,. – Думаю, наш Бернардино де Мендоса уже давно во Франции. Хотя не факт, что добрался до Парижа.

– Как он мог обогнать нас? – удивлённо спросил Бык. – Он бы не успел добраться до корабля.

– По реке – мог бы, – ответил Задрот. – Шеффилд стоит на семи реках. Если посла ждала лодка, то у корабля он был уже к рассвету. Плывя на всех парусах, он запросто мог достичь Франции. А там – испанская ставка и свежие лошади.

Бык выругался громко и матерно.

– Тогда будем предполагать худшее, – сказал Рим. – Нет смысла искать корабль посла. Тем более что никто из нас не представляет, какой он. Фифа, ищи место посадки, поближе к Лувру. Есть шанс незамеченными залететь в Париж?

– Есть, – ответила Фифа, и Рим даже вздрогнул от неожиданности. Настолько оптимистичного сценария он и не ожидал.

– И как нам это сделать? – спросил он.

– Канализация.

– Чего-чего⁈ – недовольно зашевелился Бык, дергая тесные ремни кресла.

– Я опустилась под воду не для кайфа, а чтобы проверить, что капсулой удобно будет там управлять, – пояснила Фифа с гордостью. – Значит, мы можем залететь и в реку. Путь в Париж проделаем под поверхностью Сены.

– Вау! – воскликнул Кот с довольным видом. – Экзотика!

– Действуй, – кивнул Рим.

И капсула начала снижение. Никакой искусственной гравитацией в ней и не пахло. Поэтому Рим ощутил себя, будто спускается в скоростном лифте. Ни годы тренировок, ни прошлый опыт полета в Новой России – сейчас ему не помогли. Сотни лет сна в заморозке начисто обнулили его вестибулярный аппарат. И Рима затошнило. Остальные, похоже, или чувствовали себя нормально, или не подавали виду.

Под ними раскинулся Париж. Экраны отобразили тепловую сигнатуру сотен, если не тысяч дымоходов. Город коптил похлеще любой фабрики. Какой там внизу стоял запах – можно было только догадываться.

Рим понял, что ни черта не знает о промышленности Франции в этом временном периоде. Смолу уже изобрели, порох освоили. Об экологичном производстве пока никто не задумывался. Интересно, сумели ли здесь создать паровую машину, как в Новой России?

– Захожу, – сказала Фифа.

Капсула снова погрузился в воду. Снаружи по его бортам сразу что-то застучало. Рим почувствовал, будто находится внутри большого металлического яйца, которое штурмует водопад. Насколько он помнил, Сена даже в мире будущего не отличалась особой чистотой. Здесь же, в воде, могло плавать решительно всё, что производила здешняя цивилизация. От золотых украшений до разложившихся трупов. Сейчас все это добро наверняка кувыркалось вдоль бортов капсулы.

– Скрип! – позвала Фифа, – карту дай!

– Слушаюсь, – сказал Скрип, уставившись взглядом на потолок перед Фифой.

Заработал проектор в его голове. Над приборной панелью возникла синеватая схема с планом канализации. Она была несколько условной. Потому что, разумеется, никаких точных карт у «синеглазки» не было и быть не могло. Скрип просто транслировал данные с внутреннего эхолота.

– Ага, вижу, – сказала Фифа, дёргая ручки управления. – Тесновато, но пройдём. Если только… стукнет разок… ой…

Раздался треск и дёрнуло так, что кресло, на котором сидел Марат, едва не сорвало. Солдат с проклятиями удержался, отталкиваясь ногами от пола.

Последовала новая череда стуков. Похоже, капсула протаранила какие-то внутренние перегородки, немного фильтрующие отстойные воды парижских катакомб, впадавших в Сену. Наконец, тряска закончилась и капсула замерла.

– Может, не стоит открывать? – сказал Кот, с сомнением глядя на дверь.

– Если дышать не будем, то нормально, – сказал Рим. – Открывай.

Дверь медленно отодвинулась. Внутрь ничто не начало заливаться, что уже сильно радовало.

Рим высунулся первым, отметив темноту вокруг, но не кромешную. Похоже, им повезло. Они оказались в каком-то подземном водоёме, причём относительно чистом. По местным меркам, вероятно, это место даже подходило для купания. Хотя запах канализации всё равно присутствовал. Резкий, едкий, терпкий, но не настолько сильный, как можно бы подумать.

– Выходим, – скомандовал Рим, доставая фонарик. Вернее, тактический фонарь из штатного снаряжения. За всё время он почти ни разу не понадобился – обходились, в основном, различными светодиодами. Для наивных мешико да ещё и сто лет назад и того было достаточно. И вот, наконец, время фонаря пришло.

Команда выбралась из капсулы и оказалось, что они находятся в какой-то пещере. Наверх вели грубые ступени из дерева. Стало быть, место было обжитым. Вероятно, будущее расширение канализационной сети.

На какой-то миг Рим даже задумался, откуда вообще в шестнадцатом веке может быть настолько разветвлённая канализация. Но быстро отмахнулся от лезущей в голову ерунды и сосредоточился на текущем моменте.

Дверь капсулы закрылась, отсекая от пещеры внутренний источник света. Фонарики включили все, у кого они были. Не так много нашлось, всего четыре штуки. Но и этого хватило, чтобы пройти по ступенькам наверх в какие-то каменные коридоры.

– Похоже, мы неподалеку от канала Сен-Мартен, – сказал Скрип, подсвечивая своим проектором потолок катакомб, отчего он выглядел максимально сюрреалистично. – Вон в ту сторону – ворота Сен-Дени. Там сможем выйти к Монмартру, а затем…

– Слышь, хватит уже! – прервал его Бык.

– В смысле? – не понял Скрип.

– Ты так заливаешь, как будто кто-то из нас был во Франции, – продолжал негодовать Бык. – Сколько можно наяривать на эти слова? Про Елисейские поля вспомни ещё.

– До них далековато, – мягко сказал Рим. – И тебя Фифа не отпустит.

– Верно, – изрекла Анжела. – Не отпущу. Лучше замолчи.

Бык заткнулся.

– Далеко до Лувра? – спросил Цинк.

Скрип погасил проектор.

– Если не выйдем наружу, то очень, – сказал он. – Если только вы рыть не собрались.

– Да ладно, не обижайся, – пробурчал Бык. – Что-то я погорячился, в самом деле.

– А вот наружу точно надо выбраться, – сказал Цинк, продолжая вышагивать по коридору, который с каждым метром всё сужался. – Давайте, в натуре, выход искать. Дышать нечем.

– Снаружи лучше не будет, предупредила Фифа. – О, смотрите, люк!

– В натуре, люк, – обрадовался Бык, подозрительно светя фонарем вверх. – Точно. Ни хрена себе, мужики, посмотрите! В этом месте уже люки делают. Причём из железки.

– Бык, давай первый, – скомандовал Рим, глядя на пыльную деревянную лестницу, ведущую наверх.

Зажав фонарь в зубах, Бык решительно начал карабкаться в лестнице. Возиться с люком он особо не стал – просто толкнул его как следует основанием ладони, и металлическая крышка вылетела наверх. Бык зажмурился от яркого солнечного света, словно световой столб идущего вдоль лестницы.

– Чисто, – послышался голос Быка сверху. – Давайте сюда.

Фифа начала карабкаться следом, обогнав Рима.

Они оказались на свежем воздухе. Конечно, в привычном понимании он свежим не был. Но, по сравнению с канализацией, здесь можно было даже жить. А вот от увиденного все потеряли дар речи.

– В натуре город, – пробормотал потрясенный Гек.

Рим внутренне с ним согласился. После унылого Шеффилда он ожидал чего угодно. Но только не этого.

Потому что Париж оказался натурально Парижем. Тем самым, который чётко стоит в голове даже у людей, которые никогда в нем не были. Каменные дома, плотная мостовая, наличие тротуаров. Вдоль домов вьются лианы. В окнах стоят горшки с цветами. Бродили по тротуарам прохожие, не обращая на прибывших гостей никакого внимания.

– Да здравствует цивилизация… – почесав голову, неувернно пробормотал Кот. – А почему людей так мало?

Ответ на вопрос он получил даже раньше, чем Рим успел сказать хоть слово. В проулок по направлению к ним бежала толпа оборванцев, вооруженных палками.

– Вот твоя цивилизация, – только и сказал Рим.

Глава 20

– Ходу! – завопил Цинк. Бойцы как один, метнулись по проулку, в противоположную от толпы сторону. Не было смысла останавливаться и выяснять какие-то детали. Или хотя бы пытаться поговорить с преследователями. Обезумевшая толпа – самый паршивый собеседник при переговорах. Особенно если у нее нет ярко выраженного лидера.

– Что случилось? – выдохнул Бык, не отставая от Цинка. – Где закон, где мушкетеры?

– Появится через сорок лет! – проорал Задрот.

– Твою же мать… – пропыхтел Бык, таща Фифу за руку. – Только не падай!

– За собой следи! – почти всхлипнула Анжела, не отставая.

Сверху с балкона в них полетел цветочный горшок. Рим едва увернулся. Почему-то ему показалось, что там была опунция. И понял, что эта чертова опунция теперь ему в кошмарах сниться будет.

Толпа снаружи неистовствовала. Пусть они преследовали явно не Рима с его группой, но легче от этого не становилось. Попасть под сапоги никто не хотел. Рим надеялся, что кто-то из преследователей свалится в люк, из которого они вылезли. Пусть и лучше от этого не станет. Найдут капсулу – и тогда не пойми, что с ним сделают.

Пусть и запоздало, Разумовский сообразил, что и место высадки они не запомнили. Хорошо, если Скрип по своему внутреннему навигатору сумеет сообразить, как вернуться. А если не сообразит?

Цинк схватил Рима за плечо едва ли не силой, втащил его в узкое пространство между домами. Толпа промчалась мимо. От неё отделился какой-то бродяга с надвинутой на самые брови шапкой. Дрожащие руки и сизый нос выдавали в нем матёрого алкоголика.

– Поди прочь! – рявкнул Цинк и пнул того ногой.

И бродяга, шатаясь, побрёл дальше за толпой. От вонючего запаха чужого перегара Рима замутило. Его похмелье стало чувствоваться особенно сильно. Он мысленно выругался на самого себя. О чем он думал, распивая спиртные напитки в замке двух королев⁈

Через дорогу виделись другие тесные дома, между которыми прятались остальные бойцы. Рим попробовал выйти и почувствовал, что застрял.

– Цинк, – позвал он. – Давай сюда. Дерни покрепче…

– Выдохни… – посоветовал Цинк, протянул ему руку и дёрнул на себя.

Рим почувствовал, как давление стен немного его отпускает. Не хватало еще вслед за штанами распороть и куртку. Но пока вроде пронесло.

– Что это было? – спросил Гек, криво глядя на солнечное небо.

– Есть идеи, – сказал Скрип, потирая лоб. – Кажется, мы попали на День баррикад.

– Чего-чего? – не понял Гек.

Фифа тоже нахмурилась. Рим решил, что это скорее плохой признак. Уж если Анжела не знает, что такое День баррикад – значит, в своих дамских романах она про него не читала. И никаких советов дать не сумеет по этому поводу.

– Попытка переворота? – спросил Цинк.

– Не совсем, – покачал головой Скрип. – Скорее, марш оппозиции.

– Активная нация, – хохотнул Кот. – Ты хочешь сказать, что вот эти милые товарищи, ищущие, кому бы башки поразбивать, – это мирная оппозиция?

– А это неважно, – сказал Рим. – Это вообще могут быть местные банды. Люди, в целом, как раз лояльные королю. Если ты точно знаешь, что это за день, то можешь подтвердить, где король. Уверен, что он в Лувре?

– Сто процентов, – заверил Скрип.

У Рима на душе немного отлегло.

– Ну что же, – хмыкнул Бык. – Значит, нам надо в Лувр.

Его слова прервал новый шум. По дороге, через перекресток, катились повозки. Их были десятки. И далеко не все могли похвастаться наличием лошадей, запряженных в них. Напротив, большинство повозок катили люди – человек по шесть-восемь. Ещё больше раздражал невыносимый грохот от катящихся бочек.

Это была совершенно другая толпа. В отличие от оборванцев, она могла похвастаться более-менее пристойной одеждой. Почти все были люди молодые. И повадками напоминали шальных студентов, которых выпустили с лекций впервые за три месяца.

– Да черт побери, – возмутился Чук. – Эти французы, по ходу, скучать вообще не умеют. Вечно у них движуха какая-то.

Фифа закрыла уши руками. Похоже, звуки грохота ей были невыносимы.

– Двигай в Лувр, – скомандовал Рим. – Расскажи по дороге, что за День баррикад.

– Да исторический день, командир, – сказал «синеглазка», в то время как они продвигались, следуя за какой-то торговкой, что везла кувшины с молоком на тележке. – Что такое баррикады, надеюсь, все знают?

– Ну, – буркнул Кот.

– Так вот, сегодня первый день в истории Франции, когда это понятие вообще появилось. Слово было, но почти не использовалось.

– Давай ближе к теме, – попросил Рим. – Основные стороны конфликта. Имена, участники, развязка.

– Развязку не скажу, – сказал Скрип. – А участников вполне назову. Некто герцог Генрих де Гиз пытается выбить с трона законного короля Генриха Третьего. Собственно, того, к кому мы идём. И к кому направился испанский посол…

– Подожди, подожди, – перебил его Бык. – Два Генриха?

– Не родственники, – вставил Задрот.

– Ну ладно, – сказал Бык. – А то знаешь, после вчерашнего я бы не удивился, что они братья. Однояйцевые. И сиамские. Сросшиеся задницами.

– Ну, амбиции у них наверняка одни и те же, – предположил Кот. – Снова борьба за власть?

– Да, только странная какая-то, – сказал Скрип. – Исторически считается, что Генрих де Гиз победил. Он заставил короля бежать из Лувра, да и вообще из Парижа. Только сам на трон не сел. Ему предлагали, но он отказался.

– А кто тогда сел? – спросил Цинк.

– Да никто. Истинный король подождал, пока все перебесятся, вернулся назад и продолжил править. Всё.

Чук с Геком переглянулись и синхронно пожали плечами.

– Сурово, – заметил Кот. – Дзю не хватает. Он бы сказал от души. А я бы с ним поспорил.

Все понимающе помолчали.

Дзю пришлось оставить в Англии, в замке Шеффилд. Его рана не позволяла ему полететь со всеми на боевую операцию. Мария Стюарт обещала о нём позаботиться, как о защитнике короны. Хотя Рим подозревал, что его просто оставили в заложниках. И только на этих условиях отпустили остальных из замка. С другой стороны, та же Мария была такой же заложницей у Елизаветы последние восемнадцать лет. И не похоже чтобы сильно жаловалась.

Улочки сменяли друг друга, становясь все шире и шире. И это было признаком того, что впереди площадь, а на ней – королевский дворец.

Общие принципы градостроения Рим освоил как дважды два. В этом плане одинаково себя вели архитекторы не только европейских городов, но и вообще всех. В разных местах в своей жизни Рим наблюдал одну и ту же картину: чем ближе к политическому центру любого населенного пункта, тем больше плотность населения в жилых местах – и при этом больше пространства в общественных.

Подобно Москве, в которой с каждым десятилетием центр всё больше ломился от наплыва жителей, но, вместе с тем, оставлял пустыми площади. В древнем Париже – хотя, с другой стороны, не в таком уж и древнем, – положение было ровно то же самое.

Поэтому Рим безошибочно понял, что они на месте, когда тесные переулки внезапно закончились. А с ними кончились и дома. Пара роскошных усадеб, вросших напоследок, внезапно сменились широким пространством. Здесь заканчивался богатый квартал и начиналось какое-то подобие дворцовой площади.

А вот сам Лувр узнать было невозможно. Мало того, что он действительно оказался гораздо меньше, чем на картинках, так еще и построен был, похоже, совсем недавно. По сути, это был новейший квартал Парижа. Подсознание так и просилось дорисовать в центре площади стеклянную пирамиду. Но до подобной роскоши, очевидно, было ещё далеко.

Площадь кишмя кишела людьми. Здешний контингент насчитывал самые разные слои населения, от полуголого сброда до знатных господ, путешествующих с личными слугами. Было и много всадников – от богатых вельмож до представителей власти. Так же сновали монахи. Да и те, похоже, отличались друг от друга и одеждой, и повадками. Кто-то замотался в чёрную робу, накинув остроконечный капюшон на голову. Другие, напротив, несли в руках кресты, торчащие из длинных рукавов белоснежных одеяний.

Половина выходов с площади была уже перегорожена теми самыми бочками и телегами, плюс всяким строительным мусором. Кое-где эти кучи неторопливо разгарались, щедро залитые смолой, отчего ближние дома определённо скоро должны были упасть в цене, если вообще выстоять.

– Какого черта? – выпучил глаза Бык.

– Борьба здесь не только политическая, – сказал Скрип. – Ещё и религиозная. Католики против гугенотов.

– Против каких енотов⁈ – неуверенно переспросил Кот.

– Не вникай, – отмахнулся Скрип. – Протестанты. Тебе стало легче?

– Не сильно, – мотнул головой Кот. – А мы в этом конфликте за кого?

– Ни за кого, – отрезал Рим.

– Хотел бы с тобой согласиться, – произнёс Цинк. – Но боюсь, выбрать сторону придётся. Сам понимаешь, хлопцы скоро друг друга резать начнут.

– Начнут, если король умрёт, – сказал Рим, решительно двигаясь в сторону Лувра. – Если исторически заведено, что Генрих Третий просто покинет город, отсидится и вернётся – то пусть так оно и случится. Задрот, есть ли возможность найти на площади испанца?

– Извини, командир, – покачал головой «синеглазка». – Слишком много шума вокруг. Да и испанцев полно среди местных. Нашего дона Бернардино я никак не найду.

– Надо двигать к королю, – размышлял вслух Цинк. – Или к этому герцогу, который тоже хочет к королю. Есть идеи?

Разумовский последовательно осмотрел каждую из перегруженных улиц, пытаясь понять, кто где находится, в каком месте сторонники короля, а в котором – приверженцы герцога Гиза.

– Да, есть идеи, – сказал он. – Поможем оппозиции. Если де Гиз хочет встретиться с королем – сделаем так, чтобы он нас провёл к нему.

– Стоит ли помогать людям с ясными лицами? – усомнился Марат. – Поддерживать леваков? Ну, такое себе.

– Их ярость будет расти, если ничего не добьётся, – сказал Рим. – Тоньше надо быть, Марат. Это Париж. Здесь всё держится на тонких переговорах. А что страной правят через кучу номинальных болванчиков – так для Франции это не новость. Всегда же так было.

И только было Рим задумался, как именно определить, какая из баррикад за какую сторону конфликта отвечает, – как послышался громкий треск, похожий на взрыв.

Узкий проулок, ведущий на Монмартр, оказался охвачен огнём. Баррикада разлетелась на части, словно с той стороны её протаранил поезд. Не иначе как кто-то соорудил пороховую бомбу и умело подкатил её в бочке, замаскировав под элементы баррикады.

Через образовавшийся проём на площадь высыпались всадники в чёрных одеяниях.

– Свита герцога, – с возбуждением сказал Скрип. – Элитники Гиза берут площадь под контроль.

– Нет, не берут, – возразил Разумовский и оглядел своих. – Ну что бойцы, давно коней не воровали?