Текст книги "Соединенные Штаты России 3 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Лим

Соавторы: Полина Ром
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Глава 9

Собрать всех в столовой оказалось непросто. Как только капсулы перевезли всех на корабль, команда сразу разбежалась кто куда.

– Я в душ, – заявила Фифа и убежала вперед – по коридору, ярко освещенному корабельными лампами. Бык, перегородивший половину прохода, с каким-то смущением подтянул робу, словно она могла с него спасть. Как будто он знал, что конкретно Фифа намерена делать в душе.

Хотя само по себе наблюдать за смущенным Быком – уже было минимум странно. Капитан не стал докапываться до него с вопросами. В конце концов Рим решил, что это не его дело. Если у Анжелы и Быка имеются какие-то свои секреты, то его они не касаются.

Андрей стащил с себя робу, оставшись в штанах и футболке, и выбросил «божественное» одеяние в утилизатор. Он всё равно не собирался больше надевать её, а уж приятных воспоминаниях ему этот кусок ткани точно не давал.

Остановив проходившего мимо Чука, Рим сказал:

– Общий сбор в столовой через тридцать минут. Передай остальным.

– Есть, – произнес Чук как-то испуганно.

Постояв на месте, Андрей прошел в столовую и обнаружил там уже сидящего Цинка, потягивающего воду из стакана. Рим тоже взял себе воды, уселся напротив него и тут же проклял себя за беспечность. Как можно подозревать Цинка в отстраненности от команды, если он сам, капитан Андрей Разумовский, постоянно старается провести между ними границу? И сейчас, словно нарочно, сам же уселся так, чтобы их разделял стол.

Разумеется, когда остальные придут, обе боевые группы тут же рассядутся соответствующим образом. Но вставать и присаживаться рядом с Цинком было уже как-то неловко и поздно.

Цинк прервал молчанку первым:

– Знаешь Рим, – произнес он, – будь мы сейчас в штабе, тебе бы пожалуй, свою группу под начало не выдали. Ты бы психиатра не прошёл.

Поразмыслив, Рим пожал плечами, сделал глоток из стакана.

– Может быть, – не стал он спорить. – Даже интересно узнать, какой бы мне диагноз выкатили.

– Никакого, – заверил Цинк. – Вернее, косяков бы в твоей башке нашлось предостаточно – мама не горюй. Но в рапорте бы написали, что ты здоров. Сам понимаешь, здоровых людей не бывает, есть недообследованные. А такими хорошими солдатами не раскидываются попусту. Иначе бы тебя Петрищев не в боевую машину усадил, а за решётку. Но с нормальным командованием – ты не прошёл бы.

Повсюду начали хлопать двери. Команда выходила из своих кают. Вот-вот все должны были собраться.

– Может, именно это и произошло? – предположил Рим. – Меня на задание отправили в наказание. Может, я всегда был негоден в командиры. Просто в нужный момент дал в морду не тому человеку.

– А в жизни всё именно так и случается, Андрюх, – спокойно сказал Цинк и умолк – в столовой они уже были не одни.

Команда заполнила помещение. Все девять человек принялись рассаживаться за стол. Рим с досадой отметил, что он оказался прав. По его сторону стола сели именно бойцы из его группы. А бывшие подчиненные Цинка, соответственно сгруппировались вокруг него. Фифа, судя по мокрым волосам, действительно была в душе. А вот почему мокрая голова оказалась еще и у Быка – Рим предпочел пока не думать.

– Так, – сказал он, ставя стакан на стол перед собой. – Бойцы! Как бодрость духа?

Со всех сторон послышалось неразборчивое мычание, за которым последовало неуверенное шевеление, как будто дали команду «смирно», а присутствующие не торопятся ее исполнять.

– Аналогично, – кивнул Рим. – Я тоже себя так чувствую. Тогда вопрос следующий. Кому понравилось быть богом?

– Мне нет, – мотнул головой Дзю.

– Ни хрена хорошего, – пробурчал Марат.

– И снова я с вами соглашусь, – продолжал Рим. – Ну, а в целом, вылазка в город вам как? Я вот не в большом восторге. Если кому жизнь кажется кайфом – прошу, не стесняйтесь, выкладывайте.

– Что ты хочешь сказать, Рим? – произнёс Скрип. Его синие глаза, казалось, переливались от небесного до цвета морской волны. – Не томи, выкладывай сразу. Уже видно, у тебя есть какая-то мысль.

– И очень простая, – задумчиво ответил Рим. – Где-то мы с вами потеряли цель, ребята. Прямо на дороге потеряли…

Возникшее следом молчание уже не казалось тяжелым. Напротив, Рим ощутил, что попал в точку. Он подобрал нужные слова, и теперь следовало просто довериться себе, довериться чутью. И первым высказать то, о чем, вероятно, думали все.

– Мы не боги, – сказал он. – Это не нужно нам. Это, возможно, нужно гражданам Новой России. Но и это под вопросом.

– Да им, вроде бы, вообще нормально, – произнес Дзю, разглядывая ногти.

– Им вера нужна, – вставил Цинк. – Не сами боги. А вера в богов. Они и без нас неплохо справляются. Для поддержания веры мы им не нужны. Напротив, мешаем, сверкая своими божественными харями.

– Мы им помогли, – тихо сказала Анжела. – Да, я не дура, не смотрите так, всё понимаю… Мы просто выжить хотели. Но, чтобы выжить самим – мы им помогали. Понастроили всякого, дали некоторые знания…

– Во, согласен, – бодро вставил Бык. – Местным аборигенам-то не особо надо крыситься на нас. Я ведь прав? Благодаря нам они пережили испанцев. Если и поумирали, то не в таком количестве, в котором было бы без нас. Мы, можно сказать, им подняли рождаемость. Едрит, да я лично в этом поучаствовал! – Бык довольно хлопнул себя по животу, и его ухмылка тут же слетела с лица, как когда он увидел сникшую Фифу. Тут же, прокашлявшись, Бык промычал что-то невразумительное и, наконец, заткнулся.

– Я понял, к чему ты ведешь, командир, – произнес Кот. – Только вот, если мы не будем богами, то кем?

– Обратного пути нет, – согласился с ним Дзю. – Нас на вилы поднимут, когда поймут, что мы просто люди. Или чего похуже. Если я что-то в этой жизни и понял, то только одно: простой люд очень не любит быть разочарованным. Всегда находит, кому за это отомстить.

– Да, согласен, – кивнул Рим, всем видом показывая, что не считает это проблемой. – Рано или поздно догадаются. Местные не идиоты. И, как правильно заметили Бык с Фифой, мы принесли им знания и процветание. А с ними и соображалку. Иными словами, мы им больше не нужны, понимаете? Мы не нужны Новой России.

– М-да, – произнес Гек, вставая с места. – Фифа, тут есть кофе, или что-то вроде? Я, это, всем наварю быстренько…

– Давайте не отвлекаться, – призвал Цинк. – Серьезный разговор, на самом деле.

Гек с неохотой сел на место.

– Мир изменился, – продолжал Рим. – Его развитие ускоряется. А мы стали тому причиной. Так что нам нужно найти для себя новую цель.

Он оглядел присутствующих и продолжил:

– Если вы не ещё заметили, то мы с вами в уникальном состоянии. С момента прыжка во времени мы впервые находимся в состоянии покоя. У нас нет актуальных задач. У нас нет цели. Когда мы хоть раз так сидели, все вместе, не имея на повестке дня миллиона проблем?

Цинк зашевелился и неодобрительно почесал подбородок, явно что-то обдумывая.

– А ведь ты прав, Рим, – буркнул Бык. – Мы всё время были чертовски заняты. А теперь стоим на вершине мира. Надо бы придумать, чё дальше делать.

– Сходить с вершины, – сразу сказал Цинк.

Бык озадаченно покосился на Рима, словно ожидая возражений с его стороны. Тот в упор смотрел на Цинка.

– Нам всем не очень хорошо далась роль божеств, – говорил Цинк. – Да, мы дров не наломали, уже хлеб. Хотя, может, и наломали. Как ты правильно сказал, благодаря нашему приходу индейцы больше не отсекают друг другу головы и не швыряют их с вершин пирамид. Население возросло, технологии улучшились, но вот стал ли мир лучше от этого? Я, честно сказать, затрудняюсь ответить. И очень рад, что никто этого у меня не спрашивает. Тем более что у нас командир на такой случай есть – давать ответы.

Цинк вернул Риму его собственный взгляд, и Риму этот взгляд не понравился. Он почувствовал, что сжимает стакан, и снова попытался разжать хватку привычным способом – через осознанное напряжение. Но у Рима не получилось – только он попытался сжать пальцы сильнее, как стакан треснул у него в руке.

Дзю даже вздрогнул. Гек снова подорвался с места. Выглядело это так, будто Рим осознанно решил сделать «розочку», чтобы напасть на Цинка. Медленно выдохнув, Рим показал себе и остальным пустую ладонь без малейших царапин.

– Какой я неуклюжий, – пробормотал он. – Видать, башкой в детстве роняли.

Бык расхохотался немудрёной шуточке, мигом разрядив обстановку.

– Давай уберу, – сказала Фифа, вставая с места. Она смахивала осколки со стола какой-то тряпкой на поднос. Рим мог только удивляться: даже инопланетный корабль, стоит в него поместить женщину, со временем обрастает предметами какого-то простейшего быта.

– Цинк прав, – сказал он, не желая и дальше копить напряжение. – Мы все слишком заигрались. Сотня лет в заморозке сильно продвинула мир вперёд. Мы здесь уже не нужны. Если кто-то думает иначе, то скажите: могли ли вы, черт побери, вообразить себе дома, играющие музыку через паровые трубы?

Как и следовало ожидать, вопрос прозвучал неожиданно и явно поставил присутствующих в тупик.

– А причём здесь это? – спросил Дзю с недоумением.

– В том, что мы заснули, оставляя кривое и косое общество, а затем проснулись и увидели процветающее государство, со своей, полностью автономной цивилизацией, – чётко ответил Разумовский, перед которым Фифа поставила новый стакан с водой. – Ничего нового мы им уже принести не можем. Скорее, нам пора учиться у них. Я вот уже научился.

– Где, как, когда успел? – поинтересовался Дзю.

– В музее.

– Да что мы там такого нового узнали? – не понял Дзю. – Что местные аборигены отогнали испанцев? Между прочим, на корабле, который мы сами же и оборудовали! Ну это же круто!

– Круто не то что Кортеса победили, – сказал Рим, – а то что отпустили. Вот тут и кроется наш главный успех по жизни. За время, что мы находимся в вне своего времени, и… так, не стройте такие рожи! Что, у меня единственного такое чувство, будто только я понимаю элементарную вещь⁈

– Ксен отпустил Кортеса, – проговорил Цинк. – Ну, типа гуманизм. Забавно. Я бы не отпустил.

– Наверное, я бы тоже, – признался Рим, и Цинк еле заметно моргнул. – Но кто-нибудь сможет ли тут сказать, что Ксен был неправ?

Присутствующие начали переглядываться.

– Мы солдаты, – продолжал Рим. – Нас учили выполнять боевую задачу. А вот с задачами цивилизованными у нас, друзья мои, большие проблемы. Да, я не жалею, что прирезал того урода, который беззащитным подчиненным отрывал головы и швырял с пирамиды. Но когда я думаю, можно ли было поступить по-другому, то иного способа не нахожу.

– Потому что его нет, – сказал Цинк. – Ты всё сделал правильно.

– Мы все тогда поступили правильно, – согласился Рим. – Добивать врага любой ценой. Не дать оправиться. Давить силой, пока не останешься единственным источником власти. Не просто самым крутым царём на вершине горы, а царём на куче трупов. Это то, на что мы все с вами способны, и это единственное, чего граждане Новой России не приняли. Мы защищали их, убивая всех врагов, но только Ксен оказался способен на великодушие. Поэтому отстроили музей, чтобы было где повесить этот дурацкий гребной винт. Но вот наших с вами ножей в этом музее не висело, понимаете?

– Люди не хотят помнить насилие, – произнесла Фифа. – Они хотят помнить великодушие.

– У всех нас будет время, чтобы обдумать эту мысль, – сказал Рим. – Но сейчас я прошу вас понять следующее. Если бы Ксен безжалостно потопил всех испанцев, не оставив никого – то пирамиды бы не переливались звуками музыки. Медь пошла бы на булавы, паровые двигатели – на катапульты, а сами пирамиды – на кирпичи для бункеров.

Марат в согласии прикрыл веки. Гек, похоже, ничего не понимал, как и Задрот.

– Ты хочешь сказать, что тогда бы Испания прислала других захватчиков? – спросил он. – Индейцы потопили бы и их тоже. Какая разница?

– Я думаю, – осторожно начал Цинк, – Рим хочет сказать, что тогда менталитет население Новой России был бы немножечко другим. Более заточенным на, скажем так, известную нам Америку будущего. Убивать всех несогласных и меньше заниматься саморазвитием, а больше трясти палками. Рим, ты это хотел сказать?

– Более-менее, – ответил Рим. – Всё то хорошее, что мы сделали для ацтеков – школы, технологии, земледелие, сады, строительство, – это всё, конечно, хорошо… Но, народ, я твёрдо убежден в одном. Лучшее, что мы для них сделали – это свалили к чертям собачьим. Год, когда мы легли в в морозильники, стал нашим лучшим вкладом в развитие Новой России. Мы оставили их вариться в их собственном котле, и они продолжили развиваться так, как сами хотели. Рядом с ними больше не было богов – но у них была вера в богов.

– Культура, – произнесла Фифа.

– Идея, – с нажимом произнес Бык.

– Русская идея, – поправил довольно Скрип.

– Сам погибай, а товарища выручай, – пробормотал Кот.

– Возлюби врага своего, – продолжал за ним Дзю, нервно шевеля челюстью. – Ой, это не с той оперы немножко… Да и пофиг, русские так поступали всю дорогу.

– Короче, главное тут не то, что Ксен потопил Кортеса, – неожиданно вставил Марат. – А что он его пощадил. Отпустил. Как бы донёс послание.

– И это послание дошло, потому что новой конкисты не случилось, – сказал Рим, чувствуя как атмосфера неожиданно потеплела, и в воздухе снова повеяло братством. – Местные не стали мстить. Остановились в последний момент, когда могли просто всех уничтожить. А это значит, что мы добились своего. Мы добились самых величайших целей, которые даже не ставили. Не просто водрузили знамя России на эту землю, а сохранили её дух. Зажгли огонек, а потом исчезли, чтобы не мешать ему разгораться.

– Русский дух! – с жаром произнес Бык. – Когда сила есть, но служит, чтобы что-то полезное сделать.

– В точку! – согласился Рим. – Именно поэтому мы местным больше не нужны. Более того, если мы не хотим ничего сломать, нам нужно перестать лезть. Потому что стоит нам вмешаться – и огонь познания превратится в пламя войны, которое сожрёт всех. Ну сами подумайте, что мы теперь можем дать местным? Думаете, было бы лучше, если бы тогда на палубе «России» стоял взвод андроидов?

– Я поняла тебя, Рим, – вздохнула Фифа и зачем-то схватила Быка за запястье, прижимая его руку к столу. – Мы им принесли знания, и это было хорошо, если останемся, то принесём только новые войны, и это будет плохо. Можешь не продолжать, Рим, просто скажи, какой план.

– План простой, – сказал Рим. – Но выполнить его будет чертовски сложно.

– Мы все внимательно слушаем, – развел руками Цинк.

– Вот и слушайте, – сказал Рим, вставая с места. – Сегодня мы покидаем Новую Россию. Навсегда. Прямо сейчас, без прощания с местными. И возвращаемся в Европу, чтобы распространять огонь познания уже там.

Цинк задумчиво присвистнул, но возражать не стал.

Глава 10

– Ты хочешь сделать Новой Россией всю планету? – спросил Цинк, хотя по его голосу было ясно, что он так не считает. Скорее, он подсказывал Риму, что всегда можно сдать назад.

Разумовский не купился.

– Нет, конечно, – ответил он, снова присаживаясь. Он отхлебнул воды из стакана и продолжил:

– Я предлагаю вам, всем нам, распространить русскую идею. Да и то не на весь мир, а лишь донести нужное послание крупнейшим геополитическим игрокам, которых мы, по факту, сами и создали. Нам нужны Испания и Англия, как минимум. Дальше посмотрим.

– Распространить русскую идею… – пробасил Бык. – Именно ту русскую идею, которую сами русские так и не нашли?

– И мы с вами не нашли, – не стал спорить Рим. – Но нашли те, на кого мы повлияли.

– Хм-м… – Бык задумался.

– Смысл ведь не в том что Ксен пощадил Кортеса, – объяснил Рим, – а в том, что он в моменте почувствовал, что это будет правильно. Он не поступил с побежденным соответственно индейским обычаям. Не поступил по закону гор. Хотя, глядя, что мы вытворяли в то время с помощью андроидов – было бы очевидно брать с нас пример и просто гасить всё, что шевелится направо и налево. Но индейцы подхватили лучшее от нас. То лучшее, на что мы с вами лично, все сидящие здесь, уже давно не способны. Понимаете?

– Так может, мы тут ни при чём? – предположил Кот. – Просто Ксен оказался добряком. Или трубку мира раскурил перед боем. Даже не одну. Вот и накрыло старика…

– Дело именно в нас, – прервала его Фифа, все еще сжимая руку Быка, отчего здоровяк, казалось, получил и самый милый поводок, и самый эффективный. – Закон природы гласит: выживает сильнейший. Но сильнейший, который не пожирает слабого, а даёт ему время встать и подумать.

– Русская идея. – Бык выразительно поднял указательный палец. – Типа: давать побежденным второй шанс? Рим, а ты точно уверен, что это то, что нужно человечеству?

– Это как раз то, что надо делать, раз уж мы в этом мире уже потоптались, – не сдавался Рим. – Мы уже поменяли историю. Мы повлияли на гонку вооружений. Если испанцы потопили англичан – то вы точно уверены, что это никак не связано с походом Кортеса? Да если Кортес хотя бы посмотрел, как крутится винт, как бурлит вода, как пахнет дизель, какие звуки издает корабль, и как именно крепится таран на борту – то он вместе с собственной задницей привез обратно в Испанию огромный набор военных стратегических знаний. А с тех пор прошли десятки лет, и один чёрт знает, что сейчас из себя представляет современный испанский боевой фрегат.

Встречных возражений не последовало, но для них и не было места. Из присутствовавших здесь никто не отличался глупостью. По крайней мере, не после всего пережитого. Все понимали, что Рим был прав. Их вмешательство в историю внесло хаос в привычный ход времени. Нужно было компенсировать, но новым вмешательством.

– То есть, ты хочешь слетать в Англию и Испанию не для того, чтобы откатить обратно их военные технологии? – уточнил Цинк.

Рим уже привык к его риторическим вопросам, но все же ответил:

– Совершенно верно. Нечего подливать солярки в чужие костры. Этот мир имеет право на свое развитие, раз уж мы задали новый вектор. Хотят воевать – пусть воюют. Но я считаю – пока что не за всех вас, а только за себя, – что мы несём ответственность за всё, что натворили.

– Можно конкретнее? – спросил Цинк.

– Можно. Наша задача – показать сильным мира сего, как научиться не быть скотами. Как смотреть шире, мыслить глобально. Дипломатически. Последнее, в чём нуждается эта планета – в куче обезьян с гранатами. Особенно когда обезьяны из разных племен, а гранаты вот-вот перерастут в ядерные фугасы.

– А как мы это сделаем? – зашевелился Бык в замешательстве. – Снова богов изображать?

– В тех краях боги не приветствуются, – начал объяснять Цинк. – Если помнишь, мы там уже были. И для местных мы были не боги.

– Демоны, – вставил Задрот, блестящий синими глазами.

– И в чём разница? – не унимался Бык.

Задрот посмотрел на него и произнёс:

– Богом тебе нарекают, когда хотят от тебя что-то получить. Во всех остальных случаях – ты демон.

И Рим был чертовски, прямо вот до кончиков пальцев уверен, что синеглазка выдал эту мысль от себя лично. А не подсмотрел внутри компа в голове.

Фифа неожиданно отпустила руку Быка и вскочила. Её всю трясло, губы дрожали.

– Народ, так вы это серьёзно? – растерянно пробормотала она. – Рим, неужели мы…

– Анжела, – забеспокоился Бык, потянув ее обратно на свое место и фактически заставив девушку сесть. Вернее, рухнуть, как подкошенную. – Ты-то чего? Ты же сама только что сказала, что Рим прав.

– Да, просто я… – Она закрыла лицо руками и всхлипнула. – Не подумала, что… Простите, ребята, я не была готова.

Фифа снова сорвалась с места, и Бык не успел её поймать. Анжела метнулась к выходу из столовой.

– Мы должны решить единогласно! – прокричал ей Рим в спину.

– Согласна! – послышался девичий голос из коридора. – Отстаньте от меня…

– Согласна, – пробормотал Бык, нервно щёлкая пальцами. – Тогда и я согласен. Полетели отсюда, Рим.

– Да, наворотили мы, ребята, знатно, – сказал Цинк так, словно подводил итог всему затяжному разговору. – Пора и честь знать.

– Что ни делаем – только хуже становится, – пожаловался Дзю. – Я чё-то раньше не думал об этом, но сейчас…

– Ты военный, Дзю, – осадил его Рим. – Уж тебе ли не знать? Насилие порождает ещё большее насилие. Фаэт!

– Я слушаю, – раздался с потолка голос корабля.

– Ты можешь доставить нас в Европу?

– Мог бы, на капсулах, – ответил Фаэт. – Но должен заметить, что, хотя я согласен с вашими суждениями насчет дальнейшего влияния на ход человечества, но сам предпочел бы остаться здесь, в Новой России. Я доволен проделанной вами работой. И предпочёл бы присматривать за процветанием Соединенных Штатов России.

– Не проблема, – тут же отозвался Рим. – Твоя помощь в Европе нам не нужна. Просто подбрось нас туда.

– Что⁈ – вытаращился Кот. – Ты предлагаешь туда двигать без Фаэта? Без андроидов? Без вооружения?…

– Да, чёрт побери, именно об этом речь и идёт, – прервал его Цинк, чуть повернув голову. – Если мы возьмём с собой андроидов, которые потопят непобедимую Армаду – что тогда? Подомнём под себя все буржуйские казначейства? А дальше андроиды будут просто уничтожать каждого, кто схватит в руки меч? Это человечеству не поможет. Никто ничему не научится. Будут жить как крысы, загнанные в угол. Никакого развития.

– Понял, не дурак, дурак бы не понял, – шмыгнул носом Кот. – Так что, Рим? Снова Европа? А мы – человеки, вооруженные местными палками.

Рим хотел уже дать чёткий ответ, но, вставая, понял, что ответа у него нет. Картина, нарисованная Цинком, казалась удручающей. И он лишь ответил:

– Поглядим на месте.

* * *

В коридоре Рима поймал Марат.

– Андрей, – произнёс он взволнованно, – слушай, я не хотел там воду мутить. Молчал всю дорогу…

– Говори, – тут же отозвался Рим. – Я слушаю.

– Оставьте меня здесь, хорошо?

– В смысле? – удивился Разумовский.

– Мои сыновья… – продолжал Марат в волнении. – Мои близнецы… Там, в нашем времени. Я хочу знать… Существуют ли они в этом мире, или нет. Или же мы все испортили. Я испортил. Рим, я хочу лечь в криокапсулу. Надолго. До середины двадцать первого века.

– Ты не в своем уме, Марат, – произнес Рим в ошеломлении.

– Я знаю, – раздражённо тряхнул головой солдат. – Мне уже нечего терять. Я не вижу причин… Да, чёрт, какого хрена, Рим⁈ Будь у тебя дети, ты бы меня понял!

Рим положил руку ему на плечо.

– Ты прав, – сказал он. – Я действительно не имею детей. И не понимаю. Но кое-чего не понимаешь и ты, Марат. Перемены навалились слишком быстро. Считай, что Цой накаркал. И даже если случится чудо, что твои дети в будущем всё же родятся, как родишься и ты сам – ты готов, что в этой семье ты будешь лишним? В течение всего времени, пока они растут. Ты готов к тому, что в этом мире будет два тебя?

– Я на все готов, Рим, – твёрдо сказал Марат. – Просто позволь мне вернуться в холодильник.

Чувствуя противную горечь, Рим снял руку с его плеча.

– Не со мной тебе надо об этом говорить, – сказал он. – Спроси Фаэта. Если он будет не против, тогда и я не возражаю.

– Фаэт! – громко крикнул Марат, глядя в воздух. – Я могу лечь в заморозку⁈ На несколько столетий.

– Это невозможно, – отозвался Фаэт. – Сожалею.

– А на какой тогда срок?

– Это невозможно, – повторил Фаэт. – Энергоснабжение камер за время вашего сна радикально и необратимо перестроено. Из за сильного землетрясения возникли некоторые затруднения и я вынужден был изменить схему питания и загрузки, чтобы спасти ваши жизни. Они не включатся снова, если в холодильники не вернутся все до одного. Причём в том же составе. Камеры уже адаптировались под конкретных гостей.

Марат содрогнулся, и как будто стал меньше размером.

– Иди к себе, – мягко посоветовал Рим. – Закройся от всех. Побудь наедине с мыслями. Собери вещи. И возьми в себе в руки уже.

– Да, – пробормотал Марат. – Я попробую… Попробую…

Не зная, что ещё добавить, Рим пошел к себе в каюту.

* * *

Закрыл дверь, чувствуя, как его покидают силы. Рухнул на кровать лицом вниз.

– Рим, – позвал его Фаэт, как всегда невидимый.

– Что еще? – простонал Рим.

– Я расшифровал новые исследования «синоглазок».

Помедлив секунду, Разумовский медленно перевернулся на спину. Заморгал, поняв, что только что услышал что-то очень важное.

– Да, я слушаю, – сказал он, садясь на кровати.

– Как тебе известно, вы провели в заморозке годы. И успешно из неё вышли. Это значит, что криокапсулы превосходно справляются с заморозкой живой плоти.

– Ну, это я уже понял, – кивнул Рим. – Дальше что?

– То, что техника заморозке не подлежит.

– Техника… – нахмурился Рим.

– Механизированные части Скрипа и Задрота.

– Улучшения «синоглазок», – оторопело произнес Рим, начиная догадываться. – Неживые части в их головах!

– Почти сто лет внутри стационарной плоти, – сказал Фаэт. – Электроника в их головах не является вечной константой. Она стареет, разлагается, как и вся материя. Неодимовый корпус, кристаллы кремния в микросхемах, электроды – всё это, по меркам ваших технологий, было высочайшего качества. Но никто не отменял законы физики. Техника в головах Скрипа и Задрота поменялась. Что-то окислилось, у других элементов резко возрос период полураспада…

– Чего? – спросил Рим почти в испуге.

– Здоровью «синоглазок» ничего не угрожает, – заверил Фаэт. – Но случилось полноценное слияние техники и плоти.

– Слияние… – повторил Рим.

– Насколько я сумел в этом разобраться, в вашем мире после улучшений мозга и наращивании электрики слияние на нейрохимическом уровне занимает год. Плюс два месяца реабилитации, через которую проходят все «синоглазки». У Скрипа и Задрота этот срок продлился почти на столетие. Это привело к ювелирному, полноценному симбиозу их мозговой ткани с улучшениями.

– И что это значит? – спросил Рим.

– Это значит, что технические возможности «синоглазок» значительно возросли. Они теперь – совершенные полумашины. И, обследуя их мозг, я сумел наконец-то полноценно получить сведения насчёт важной информации, которая хранилась в необионических частях их тела.

– Какого рода информации? Ты же и так устраивал им полный допрос.

– События, о которых я не мог их спросить ранее, потому что «синеглазки» не могли самостоятельно извлечь их из собственной памяти.

– Это какие?

– Момент вашего хронопрыжка.

Рим подскочил с кровати так, что едва её не сломал.

– Хронопрыжка? – переспросил он.

– Уточняю, что никто из вас не помнил точно, что случилось в момент перемещения во времени, – продолжал Фаэт. – Потому что вы всего лишь люди. Человек не может в полной мере ощутить своими органами чувств электромагнитное колебание, малейшие изменения температуры в одну миллионную градуса, скачки радиации. Иными словами, вы физически не могли рассказать мне, что случилось в ту минуту. Но техника внутри «синоглазок» это смогла. Полная картина случившегося в то время оказалась отпечатана в их головах в формате полноценных, детальных, подробных замеров. Однако «синоглазки» самостоятельно, своими родными мозгами, не могли получить к ней доступ, а значит, не мог и я. Но теперь я смог это сделать. Я сумел составить полную модель вашего хронопрыжка.

– Ты воссоздал технологию путешествия во времени? – захлопал глазами Рим, как Фаэт его тут же успокоил:

– Нет. Более того, могу сказать, что это невозможно. Вы не вернетесь. Никогда.

Рим, который понял, что все это время не дышал, плавно выдохнул. Но всё же, даже находясь в полнейшем замешательстве, он понимал, что Фаэт не просто так начал этот разговор.

– Зачем ты мне все это говоришь? – спросил он. – Ну, получил ты модель хронопрыжка. В чем смысл, если его невозможно повторить?

– Затем, что я могу ответить на вопрос, который давно тебя мучил. – сказал Фаэт. – И не только тебя. Но ты сам примешь решение, стоит ли об этом говорить остальным. Рим, знаешь ли ты, как в средние века – точнее, практически в то время, в котором мы с тобой сейчас находимся, – астрономы Земли составляли карты звездного неба?

– Не очень представляю, – признался Рим. – Смотрели на звезды?

– Не только. Порою ты не видишь звезду, но можешь вычислить, что она там. Смотришь на доступные тебе планеты, астероиды, кометы. Следишь за их перемещением. Прикидываешь, что эта система должна быть в равновесии, и понимаешь, что в ней чего-то не хватает. И так, методом исключения, ты открываешь планету, которую ещё никто не видел. Так аналогия понятна?

– Теперь да, – сказал Рим. – Только все ещё не понимаю, к чему именно эта аналогия.

– Кое-что в вашем хронопрыжке не складывалось. В момент перемещения вас всех отправило в прошлое, но, изучая это явление, я попутно выяснил, что должна была существовать своего рода… побочка. Паразитный эффект.

– Не запутывай меня, пожалуйста, – попросил Рим, нервно утирая ли вспотевшее лицо. – Я и так сейчас не в форме. Что за эффект?

– Дубли, – нашёл Фаэт нужное слово. – Помимо вас, отправленных в прошлое, хроно-поле попутно создало ваши исковерканные копии. Мёртвую материю, состоящую как из плоти, так и техники. Лишённую души, сознания, жизни. Что-то вроде… клонов. Или плохой ксерокопии. Она должна была попасть примерно туда же, куда и вы, с погрешностью в пределах пятьдесяти лет и километров.

Рим моргнул не меньше десятка раз, пока, наконец, не понял, о чём говорил Фаэт.

– Наши мёртвые копии, – вырвалось у него он. – Вот же зараза! Трупы второй группы! Ржавая машина, и наши собственные могилы.

– Да, – подтвердил Фаэт. – Я говорю об этом. Всё это время вы не могли понять, почему вы встретили своих собственных мёртвых двойников. Теперь ты это знаешь.

Фаэт умолк.

Рим стоял как вкопанный не меньше минуты, пока не понял, что совершенно не представляет, что ему делать с этой информацией.

– Всё это время… – бубнил он. – Всё это время я боялся, что мы чего-то недопоняли… Что эти тела – это наши тела. Что нам предстоит как-то закончить свой путь, там, снова в этих машинах… Хотя нет, стоп, мы же разобрали машины и сделали матрасы из кресел тогда…

– Надеюсь, тебя теперь реже будут мучить кошмары, Рим, – выразил пожелание Фаэт.

– Да, конечно, понимаю, – сказал Рим. – Спасибо. Значит, копии? Чёрт возьми… Ладно. Но ты всё равно подбросишь нас до Европы?

– Как только вы будете готовы, – сказал Фаэт. – Но я должен предупредить, Рим.

– О чём?

– Дальше нам придётся проститься. Я запрограммирую капсулы, чтобы они довезли вас через океан туда, куда ты скажешь, и там высадили. После чего капсулы вернутся сюда, и отныне связи со мной у вас никогда не будет. Это момент, где мы прощаемся.

– Я понимаю, – сказал Рим. – Готовь капсулы к долгому перелету. Пусть андроиды занесут туда, я не знаю… воду, провиант, соберут все наши вещи.

– Куда именно мне настроить автопилот?

– В Англию, – тут же сказал Рим. – Отправь нас в Англию, Фаэт. И дальше поступай с цивилизацией на этом материке, как считаешь нужным. Решай свои задачи, продолжай миссию своего ушедшего народа. Соединенные Штаты России отныне твои, а мы будем сами по себе.