Текст книги "Соединенные Штаты России 3 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Лим

Соавторы: Полина Ром
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава 23

Задрот выжил, и при этом не то, чтобы сильно пострадал. Однако пробовать перевозить его, или хотя бы поднимать с места, было бы смертельным решением.

– Заброневая травма, – говорил Скрип, сверля синими глазами рану товарища. – Броник выдержал, но не то чтобы прям нормально… Ребра сломаны. Я стабилизировал, как мог. Двигать его нельзя, дни. Может, недели…

Рим плохо помнил, чем кончился тот день. Бернардино де Мендоса ушел, никем не остановленный. А королю Франции при помощи лингвистических способностей Скрипа, который всё же уступал Задроту, кое-как удалось объяснить, что здесь происходило.

Герцог Генрих де Гиз был брошен в Бастилию. День баррикад закончился до заката солнца. Во избежание погромов был установлен комендантский час во всем Париже.

Задрота разместили в отдельных покоях, ниже этажом. Оставлять его в Лувре в полном одиночестве жутко не хотелось. Но распылять команду ещё сильнее было просто нельзя.

– Я буду в порядке, ребята, – обещал Задрот, накрывая рукой перебинтованную грудь и глядя на Цинка. – Сваливайте, у вас и так дел полно.

– Что будет с тобой? – взволнованно спрашивала Анжела.

– Да мне и на этой перине хорошо, – говорил Задрот, кое-как ерзая в постели. – И клопов нету. Скучать не буду, у меня в башке целая же библиотека… Буду «Трёх мушкетеров» читать.

– Точно всё норм? – спросил Кот.

– Да я всегда хотел чего-то такого, – отвечал «синеглазка». – Карьера, двор короля… Там, глядишь, и до собственного замка в Версале дослужусь.

– То есть ты отделяешься? – спросил Рим, всё ещё чувствуя себя виноватым. Остаешься во Франции навсегда?

– Да. – Лицо раненого приобрело серьёзное выражение, он посмотрел на Цинка и кивнул.

– Я принимаю твою отставку, боец, – сказал Цинк. – Вольно. И удачи в жизни.

– Чего-чего? – спросил Кот, прищурившись. – Цинк, в смысле? Разве ты…

– Отставить! – рявкнул Цинк, и Кот заткнулся.

Осмотрев тяжёлым взглядом всех присутствующих Цинк продолжил:

– Это боец из моей группы. Только я могу дать отставку своему бойцу. Прошение подано. Я удовлетворил. Никаких вопросов.

На Разумовского он не смотрел вовсе, чему Рим был только рад. Хоть и радость эта была тяжелой.

– Чувак, ты, это… – протянул Гек, – ты быстро как-то решил… Внезапно…

– Нормально решил, – сказал Задрот. – Не быстрее, чем пуля летела.

Все уставились на Рима. Тот с трудом проглотил поступившие было к горлу слова извинения. Конечно, извиниться следовало. Но стало бы только хуже для всех. Бык не стал дальше напрягать атмосферу и спросил прямо:

– Так что теперь, Рим? Война по Франции отменяется? Мы уже двух правителей спасли.

– Возвращаемся в Шеффилд, – сказал Рим. – Забираем Дзю. А потом… – он пожал плечами – В общем, там видно будет…

– Испанца бы приструнить надо, – предложил Марат. – Ребята совсем берега попутали.

– К испанцам мы не подберемся, – сказал Рим. – Раньше я этого не понимал. Но эта страна отныне для нас закрыта. Слишком специфическое место. Слишком мы наследили там ещё в прошлом. И память о нас не остыла. У нас нет никаких шансов поболтать с Филиппом Вторым.

– Погодь, разве не в этом был весь понт? – недовольно спросил Бык. – Дать понять всем типа сильным правителям, что надо уважать соседа. Остановить все войны.

– Возможно, мы вернемся к этому вопросу, – сказал Разумовский. – Только предлагаю обсудить это в Англии. Если Задрот решил остаться, то не вижу смысла его переубеждать. Может, окажется, что он единственный, кто понял жизнь, а мы ни хрена не поняли.

– Андрюха, ты странные слова говоришь, – сказал Марат. – Я понимаю, что на тебя до фига свалилось. Но тебе бы отдохнуть.

– Отдохну, – кивнул Рим. – Когда вернемся в Шеффилд, то обсудим моё командование.

– Эй, Рим, ты чего? – зашевелился Задрот, скривившись от боли. – Я не в обиде… Здесь все понимают, что ты сделал и почему стрелял.

– Понимаешь только ты, – уточнил Рим. – Остальные знают только с чужих слов, потому что их здесь не было.

– Рим, ты не в себе, – заявила Фифа. – Хотя – как скажешь. Я согласна сваливать. Полетели обратно в замок. Задрот, выздоравливай. Ещё увидимся.

Она обняла «синеглазку», и по бойцам словно рябь пробежала, будто только сейчас все поняли, что Задрот отделяется навсегда. Более того, жизнь так повернулась, что и подобные расколы уже стали казаться чем-то естественным. И дальше их будет только больше.

* * *

Капсула нашлась на прежнем месте. Странно, но после дня баррикад никто даже не попытался укрыться в канализации. Вероятно потому, что именно в этих местах королевские гвардейцы обычно и ищут заговорщиков прежде всего.

На этот раз надобности спешить не было. Фифа умудрилась развернуть капсулу прямо в тесной пещере и плавно вывела её в воды Сены. Она не поднималась, пока Париж не оказался сзади. Затем направила экипаж в Англию.

В полёте атмосфера внутри капсулы была неоднозначной. Пожалуй, даже более чуждой, чем снаружи. Бойцы вроде бы и находили себе силы шутить и смеяться, но звучало всё как-то неловко. Разумовский чувствовал нарастающую усталость в группе. Хотя, какая это теперь группа, в самом-то деле? И чья?

Цинк не избегал встречаться с Римом взглядом, но сказать ему, похоже, тоже было нечего. Все понимали, что командовать будет если не Рим, то только Цинк. Но тогда и повестку дня тоже задавать придется ему.

Так что, если присутствующим было интересно мнение Рима по поводу дальнейших действий, то лучше всего было это мнение выяснить сейчас. Но Андрей на все вопросы лишь отмалчивался и только бросал в ответ:

– Позже поговорим.

Фифа не стала искать новое место для посадки – смущать англичан видом летающей тарелки всё ещё не стоило. Поэтому она села в том же месте, где упали в предыдущий раз.

Весь путь до замка также пришлось проделать пешком. Рим чувствовал, как его ноги натурально отваливаются. И пожалел, что в аппарате не было места, чтобы взять лошадей. Пожалуй, приличных французских жеребцов можно было бы даже загнать за неплохие деньги в Англии.

«Давно мы честно не зарабатывали, – подумал он, проходя по знакомой тропе. – Сколько ни веди мирное хозяйство – война всё уравнивает. И дальше либо в гроб, либо в бой. Присваивать, мародерить, обманывать… В русскую деревеньку мне надо… Домик, банька, огород…»

Рим уже понимал, какое предложение действительно следует внести. Следовало сдать командование Цинку – и смириться с последствиями.

* * *

– Здорово, народ! – завопил Дзю, встречая гостей прямо у входа в замок.

Он уже выглядел заметно получше. Хотя, казалось, прошел всего день, как он получил ранение.

– Братан! – Бык на радостях заграбастал его в объятия.

– Тихо, – сказал Дзю. – На руку не дави, слышишь!

Все по очереди похлопали Дзю по спине.

– Ну что, как всё прошло? – спросил он.

– Нормально, – сказал Цинк. – С той разницей, что Задрот остался.

– Остался? – Дзю продолжал улыбаться. И, казалось, его улыбка стала лишь шире. – Слушайте, ну это круто. Я рад за него.

Рим посмотрел на Дзю с беспокойством.

– Рад? – спросил он. – Ты даже не расстроился? Ничего не спросишь?

– Да как сказать… – шмыгнул носом Дзю, ведя всех в замок. – Я на самом деле тоже с вами поговорить хотел. На ту же тему.

– Что значит «на ту же»⁈

– Не знал как сказать, но, раз Задрот меня в чем-то опередил…

– Да говори уже! – не выдержал Марат.

Дзю остановился, повернулся к ним, и с гордостью сказал:

– Мария Стюарт и Елизавета Первая сегодня производят меня в рыцари.

– Слышь, это не смешно, – сказал Кот. – То есть смешно, но прям уныло.

– А я не смеюсь, – сказал Дзю. – Это правда. Я попросил подождать начала церемонии, пока вы не вернётесь.

– Хм, – только и сказал Бык. – А за какие заслуги? Королеву вроде мы все спасли.

– Это верно, – задумчиво произнес Цинк, глядя на своего бойца с гордостью. – Только Дзю единственный, кто был ранен. Именно он вынес стражников у моста. И позволил англичанам ворваться в замок. Без него ничего бы не было.

– А-а-а! – заорал Бык, хватая Дзю. – Качать его, мужики, качать!

Бойцы тут же обступили хохочущего рыцаря – и начали подбрасывать его вверх, стараясь не задеть руку. Ни Рим, ни Цинк не присоединились к веселью.

Разумовский обдумывал новость. Дзю, конечно, заслужил. И не важно, что именно он, Рим, придумал план проникновения в Шеффилд. Ему-то самому английский титул даром не упал. С другой стороны, если бы две королевы решили произвести Рима в рыцари – у него бы не хватило ни фантазии, ни духу, чтобы отказаться.

Только вот для себя он подобного очень не хотел. Но, если Дзю считает это за благо – то какого чёрта, почему нет? Сперва Задрот, затем Дзю… Оба в ходе боёв нашли что-то полезное для себя.

– Ну, круто, поздравляю, – сказал Цинк наконец. – Но ты понимаешь, что рыцарство – это не просто титул? Это земли, деньги. Может, даже собственный замок.

– И увольнение, – добавил Рим.

– Да, – Цинк бросил на него быстрый взгляд. – Будет теперь, что на пенсии вспомнить, боец. Правда?

– Так точно! – сказал Дзю, становясь по струнке. – Только прошу отныне обращаться ко мне «сэр». Как-никак, статус обязывает!

Новый взрыв хохота казался Риму уже невыносимым. Скрип незаметно оказался возле Рима и шепнул ему:

– Слушай, а гражданство здесь тоже раздают просто так? Кто полезен, тому и все ништяки?

– Здесь мы не первые, – ответил ему Рим с настроением человека, которому с утра отрубили палец, только чтобы сейчас отрезать второй. – Россия тоже так поступала.

Глава 24

Свечей в тронном зале было не меньше, чем в прошлый раз.

– За заслуги перед короной Англии посвящаю вас в рыцари! – торжественно молвила Мария Стюарт, касаясь мечом плеча Дзю, который склонился перед ней на одно колено. – Встаньте, сэр Нокс!

Дзю встал, смущенно улыбнулся, но тут же опустился на колено снова. Елизавета пожелала повторить ритуал, перехватывая меч у своей сестры.

– Вот так вот русский встает на колени перед бриттами, – иронично буркнул Бык. – За алюшки и ништяки.

– Да хватит тебе уже, а? – возмутился Кот. – Дзю заслужил. А вот насколько это всё серьёзно – ещё посмотрим.

– Серьёзно, серьёзно, – заверил Бык. – Еще одного бойца потеряли.

– Отставить панику, – бросил Цинк. – Дзю хотя бы хватило ума не присягать короне. Будет чисто русским пацаном сидеть на самой верхотуре местной власти. Идеальный шпион.

– Да здравствует лорд Нокс! – громогласно крикнул Бен, поднимая воздух бокалом.

И, встречая одобрительный вопль своих людей, Рим заметил, что всего за сутки Бен обрёл не просто ванну с чистой водой, но и цирюльника, а также раздобыл чистую одежду. Более того, новоиспеченный герой сопротивления испанским оккупантам, который, насколько помнил Рим, буквально вчера хлестал пиво из глиняных кружек – сейчас уже смаковал королевские вина из погребов Шеффилда.

Ну, точно парень делает себе карьеру. Присмотрит, чтобы у Дзю всё было в порядке. Или, напротив, Дзю будет присматривать за ним. Как бы то ни было, бывший боец из группы Цинка здесь не пропадёт.

– А почему лорд Нокс? – спросил Марат.

– Предыдущего Нокса убили, – отвечал Скрип. – Ни к чему пропадать хорошему имени. Да и если у лорда Нокса имелся свой замок – прислуге будет проще запомнить нового хозяина.

– Интересно, как бы звали меня? – задумчиво произнесла Анжела. – Леди Фифия…

– А что, звучит, – одобрил Бык, кидая в рот кусок жареной говядины.

Разумовский, который твёрдо решил сегодня ничего не пить, не присоединялся к общему веселью. Его мучила мысль, что его собственный статус так и не обговорили. И, похоже, остальные бойцы тоже не намерены касаться этого вопроса – по крайней мере сегодня. Наверное, вопрос командования и вовсе спустят на тормозах, или посмотрят по обстоятельствам. В чём смысл бороться за лидерство в команде, которая распадается быстрее, чем солнце успевает зайти и встать снова?

– Интересная началась у нас жизнь, – заметил Кот. – Это который по счету пир с тех пор как мы из холодильников выползли. Третий? Четвёртый?

– А здесь так и живут, – сказал Бык, обнимая леди Фифию и уже откровенно никого не стесняясь. – Повоевал, попировал, отоспался – и по новой. Повторять пока не помрёшь. Если повезет, проживешь достаточно, чтобы сколотить состояние и cпиногрызов оставить после себя. Надо же кому-то наследовать твои владения.

– Мне уже все равно, в каком времени жить, – тихо сказал Марат. – Я очень хотел обратно в холодильник… Дождаться нашего века. Но Рим был прав. Нечего нам там делать. Времена везде одни и те же.

Рим начал раздражённо жевать хлебную лепешку, чтобы не открывать рот. Он и сам уже сбился со счёта, сколько раз слышал в свой адрес, что он был прав. Только если он постоянно прав, то почему ему так хреново от всего, что происходит? Почему Цинк настойчиво хочет его сместить? Почему его самого, Рима, мучает комплекс самозванца? И стало ли лучше вообще от всего, что он тут напридумывал, и преподал бойцам как новую жизненную философию?

Риму снова захотелось проклясть себя. Нечего лезть с идеями к людям, если у них в голове другое. Но пока его дела привели лишь к тому, что к лорду Ноксу будет в гости накатывать граф Задрот.

– Кто-нибудь хочет пойти спать? – спросила Фифа. – Я, если что, не хочу. Я бы лучше полетала.

– Ну, если выпила не сильно много… – хохотнул Бык, заглядывая в её кубок. – Ладно, ладно, я пошутил! – в ответ на гневный взгляд Анжелы он поднял руки вверх, показывая, что сдаётся без боя.

– А если серьёзно, народ? – спросил Кот. – Дзю и Задрот отвалились. В Испанию, как сами говорите, пока что отбой. Давайте уже цель по жизни установим. Только побыстрее. Неопределенность убивает.

– Что-то ты разболтался, Кот, – сказал Чук. – Но я с тобой согласен. Рим, Цинк… Мне пофиг, кто из вас командует. Решайте уже, что нам делать.

– В Россию хочу, – сказал Цинк.

– Обратно к пирамидам? – тут же спросил Кот.

– Нет, – мотнул головой Цинк. – В Россию.

– Создашь машину времени и двинешь в сорок девятый? – уточнил Бык.

– Нет. – Цинк хлопнул ладонью по столу. – В Россию.

– В Русское царство, – смог наконец вслух выговорить Рим. – Здесь. Сейчас. На родину. Прямо при Борисе Годунове.

Тишина длилась недолго и была теплее обычного.

– Я тоже, – тихо произнесла Фифа. – На родину хочу. К берёзкам.

– Согласен, – закивал Бык, оглядывая остальных. – Сэр Нокс, похоже, остаётся. Ну, как минимум сейчас.

– Он не будет скучать, – сказал Скрип. – К нему будет заезжать достопочтенный граф Задрот. Они будут изредка напиваться и станут налаживать тёплые международные отношения между Англией и Францией. И чтобы они не противоречили интересам России. Ребята, это же идеально.

– Пожалуй, да, – согласился Рим. – А раз в Испанию мы не полетим… Нам остаётся, в самом деле, только уйти на покой. Уже если в чужих для себя краях мы неплохо работали, и местами даже успешно… То на родине точно найдём себе угол.

Разумовский обвёл всех внимательным взглядом и добавил:

– И там окончательно разбежимся на все стороны.

Ему стало легче. Вот и всё, опостылевшая всем проблема командования решится сама собой. И он очень надеялся, что ребята примут эту мысль без слов.

– Давайте сбежим, – предложила Фифа. – Прямо сейчас. Не хочу задерживаться. Хочу летать.

– Да, давайте, – сказал Бык. – Шепнём Дзю пару прощальных… Может, он нам втихаря лошадей выправит. И уйдем.

– Возражения будут? – спросил Цинк.

Возражений не последовало.

– Ну, раз так… – промолвил Андрей, – то и я согласен. Покидаем замок по одному. С разницей в пять минут. Я последний. Встаём – и двинули, пока не передумали.

* * *

Покидать Шеффилд во всех смыслах оказалось легче, чем Рим думал. Все успели попрощаться с Дзю. Лорд Нокс всё понял. И впервые в жизни не сказал ни слова, не отпустил ни единой шуточки. Словно молча благословил, одними глазами. Можно было не сомневаться – всё в этой жизни у Дзю пройдёт просто замечательно.

Лошадей решили всё же не брать, чтобы не привлекать внимания.

Рим покинул замок последним, уже при мягком свете полумесяца. Похоже, что Дзю шепнул стражникам пару слов в нужный момент, потому что у ворот никого не оказалось. Его без проблем выпустили.

– Эй, Рим, – послышался голос из кустов, и на тропинку выбрался Цинк.

Рим остановился.

– Ты что забыл там? – спросил он.

– Да так, просто… – сказал Цинк, отряхиваясь. – Решил – может, ты поговорить захочешь. Без ребят.

– Цинк, я всё тебе сказал в кабинете короля Франции, – сказал Рим. – Что тебе ещё нужно?

– Ты подстрелил Задрота, Андрей… – сказал Цинк. – Бойца из моей группы.

– Цинк, перестань валять дурака, – попросил Рим так тихо, что, казалось, его голос перебивался ночным пением цикад. – Ты поставил под угрозу нашу миссию. Задачу по сохранению мира между королевствами. Мне следовало действовать. Я действовал. И действовал быстро. А если ты не выговорился, то можешь выговориться сейчас. Я выслушаю. Потом принимай командование, если хочешь. Но, Цинк, перестань трахать мне мозг. Мне и так хреново. Очень.

– Андрюх… – устало обронил Цинк, шагая к нему. – У нас, в самом деле, мало времени. Фифа и остальные уже у летуна. Нас заждались. Так не будем тупить. Они пойдут нас искать. И вопросов только прибавится. А в этой долбаной ночи и потеряться не грех…

– Тогда будь короче, – прервал его Рим. – Чего ты хочешь?

– Услышать извинения за то, что ты пострелил моего бойца, – сказал Цинк. – А затем мы пожмём друг другу руки.

Цинк выставил ладонь – вперёд и куда-то в сторону. Он смотрел на Рима, не мигая.

– Пожалуйста, – сказал он. – Сделай то, о чем я попросил.

– Попросил или потребовал? – осклабился Рим.

– Андрей, – тихо вымолвил Цинк. – Не усложняй задачу. Даже если ты сдашь мне командование, то всё равно поступишь под моё начало. Нет, мне тебе на хрен мстить не нужно, да и не за что. Просто, если к тому времени я не буду знать, что смогу тебе доверять, то у нас снова будут проблемы. И я тоже в армии не первый день. Я умею вертеться, когда чувствую, что не могу доверять командиру. Потому что просто знаю, что в лепёшку расшибусь, но выполню приказ. Доверие командованию – это то, к чему можно себя принудить. И я себя принуждал. Научился ещё задолго до того, как тебя встретил. Поэтому с тобой мне было терпимо. Но, Рим, всё изменится, если главным буду я, а ты подчинённым. Потому что, когда не можешь доверять подчиненному – это полная задница. Мы просто контакт с концами потеряем. Ты меня понимаешь?

– Понимаю, – сказал Рим, глядя на протянутую ему ладонь. – Как теперь понимаешь и ты, что я не мог доверять тебе. Хотя, по твоим словам, ты был моим подчинённым. Только на кой хрен тебе мои извинения, Цинк? Ты и так уже решил, кто из нас двоих ублюдок.

Рим проигнорировал протянутую руку и, повернувшись, быстрым шагом пошел к капсуле. Цинк следовал за ним, не говоря ни слова. И лишь у самого летательного аппарата снова заговорил:

– Андрей, последний шанс помириться.

– Я не воевал с тобой! – заорал Рим, нисколько не заботясь, что остальные бойцы могут его услышать. – Цинк, если ты скучал по тому, как снова всех заставить ходить строем, то это твои проблемы, понимаешь? Не мои!

– Андрей…

– Хочешь командовать? Хрен с тобой, командуй, если остальные не против! Но не смей на меня давить! Потому что принимать от тебя присягу я не буду. Ты меня слышишь? А если не согласен, то попробуй отправить меня на гауптвахту. Но обещаю: ты узнаешь про меня много нового.

Цинк откинул край плаща и большим пальцем правой руки отстегнул крепление на кобуре пистолета. Его глаза в отражении полумесяца засверкали так, что позавидовал бы любой киборг.

Рим плавно занес руку над собственным пистолетом.

– Уверен? – спросил он.

Цинк стоял, не шевелясь.

– Может, все к этому вело? – сказал Рим, не отводя взгляда. – Ты хотел командовать? Доминировать, требовать извинений, как девка с дискотеки? Вот твой шанс.

Цинк моргнул. Рим не отвёл взгляда.

– Один хрен мы попали в мир, где все воюют, – проговорил Рим. – Я хотел это предотвратить. Но, похоже, не судьба. Начинай. Ну!

Ни один из них не обратил внимания, что на их крики никто из команды не сунулся узнать, в чём, собственно, дело. Цинк продолжал стоять, словно статуя…

И в этот момент с обеих сторон от тропы и немного сверху в несостоявшейся дуэлянтов полетели сети.

Следом из кустов выскочило человек двадцать незнакомцев. Цинк развернулся, выхватил пистолет, следом и Рим – но никто из них выстрелить не успел: сети дернули и оба упали. В одно мгновение их распутали, уткнули мордами в землю, не забывая крепко держать за руки и разоружили.

Разумовский почувствовал вкус пыли во рту, а ему в спину уперлось чьё-то колено. Перед глазами возникли тяжелые кожаные сапоги, на которых бряцнули шпоры. Рим, насколько мог, поднял голову и увидел знакомую фигуру Родриго Веласкеса.

Седовласый стоял перед ним, держа в руках оба пистолета – его и Цинка. Он смотрел на мигающие огоньки оружия будущего. И нехорошо усмехался.

– Дон Рим, – произнес он по-испански, – вот мы снова встретились.

– Где моя команда? – требовательно спросил Рим. – Что с ними?

– Ваши люди в плену, – ответил испанец. – Сейчас их перенаправляют на берег этого острова. Откуда кораблём они будут доставлены в Кадис. Как и вы. Король Фелипе решит их судьбу. Как и вашу. Или, во всяком случае, так напишут в бумагах. Я чувствую в вашем молчании вопрос… – усмехнулся испанец. – Вы сильно мешаете моим планам, дон Рим.

– Я отвечу за себя, – прохрипел Рим, пытаясь восстановить дыхание, но испанцы крепко держали его. – Остальные… Они мне подчинялись. Я их командир. Я отвечаю за всё!…

– Похоже, здесь было два командира, – сказал Родриго, посмотрев на Цинка. – Вы отважные солдаты, дон Рим, я это признаю. Но о порядке вы не слышали. Из-за этого вы поплатитесь жизнью. Поднимите его!

Рима рывком поставили на ноги, но тут же от мощного удара он снова упал на колени. Рука в кожаной перчатке ухватила его за волосы, и лицо Родриго Веласкеса оказалось совсем рядом, перед глазами, так, что Андрей отчётливо различил запахи вина и пота, приторный аромат благовония и резкую вонь чеснока, идущие от благородного испанского дона.

– Я знаю, кто ты, – прошипел Веласкес, тряся перед ним пистолетами. – Вы – те демоны из прошлого! Из-за вас великий Торквемада впал в немилость и умер, брошенный бывшими союзниками и подчинёнными. И, это ваше оружие… Я уже видел его прежде. И всегда хотел посмотреть, что будет, если кинуть его в огонь.

– Нет, – послышался голос Цинка, который, видимо сплевывал кровь. – Нельзя в огонь. Вы все умрёте.

– Не здесь, и не сейчас, – сказал Родриго и махнул рукой.

Дверь капсулы открылась. Испанцы, нисколько не боясь непонятной машины, попросту отодвинули, точнее – выдрали трап силой рук, тихо ругаясь себе под нос от усилий. Родриго зашвырнул внутрь оба пистолета, и один из солдат закинул следом горящий факел.

Изнутри капсулы сразу же донесся противный смрад горячей смолы и пластика.

– Оружие вашей команды тоже внутри, – сказал Родриго. – Закрывайте.

Испанцы с усилием задвинули дверь на место и, похоже, для надёжности, подперли её палками снаружи. Убежать достаточно далеко они с Цинком всё равно не успели бы, даже если были бы свободны. Разумовский, не делая попыток освободиться, с перекошенным лицом смотрел, как из всех вентиляционных щелей летающей тарелки сочится чёрный дым. Минута, две, три…

И раздался взрыв…

Летающее яйцо, казалось, даже слегка раздулось. Табельное оружие из будущего, с драгоценным боезапасом и пастой Туманова в своем составе, сденировало так, словно капсула была напичкана тонной тротила. Инопланетная сталь стен выдержала чудовищное давление. Но можно было не сомневаться, что внутри все выгорело до состояния пепла и пыли…

Родриго выхватил шпагу и её кончиком приподнял подбородок Рима, обратив его лицо к себе.

– Торквемада описал вас как демонов, – сказал он. – Возможно, он даже верил в это. Но знаете что, дон Рим? Я не верю в бога. И не верю в демонов. Я верю в силу и власть.

И, размахнувшись, Родриго Веласкес наотмашь ударил Рима рукой, облаченной в перчатку с клепаной кожей.

– Уроды! – только и выдохнул Цинк, увидев, как бесчувственного Рима волокут прочь.

– Попрощайся с ним, чужак, – зашипел ему на ухо один из испанцев. – Ты больше не увидишь своих друзей.

– Тащите его к кораблю! – крикнул Веласкес.

Последним, что почувствовал Цинк этой ночью, был мощный удар по затылку.

И месяц потух…