Текст книги "Дни волка (СИ)"

Автор книги: Дэйв Макара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 44 страниц)

Наслаждаясь, горячим душем, купаясь в облаках горячего пара, вновь и вновь возвращался к минувшему бою. За пять суток бесполезного болтания на куске любимого авианосца, мы с Перчиком проиграли все отрезки нашего последнего боя не по одному разу. И все равно, точил меня червь сомнения, точил и точил. Уж больно просто все получалось. Словно некто, разыграв шахматную партию, пожертвовал 2000-ми пешек, чтобы убрать с поля десяток ферзей. Неравноценный размен, между прочим. Стоимость одного "глиссера", ну никак не меньше пары тысяч "Игл". Даже вместе с авианосцем.

Намылив голову, тихонько позвал Перчика.

– "Грузило" ушло?

– Болтается. – В голосе моего искина, пусть и звучавшего прямо у меня в мозгу, почудилась все нарастающая ярость.

– Гони ее. – Решил я. – Вызывай МП и сдавай с потрохами!

– Есть! – Бодро отрапортовал искин, и я добавил горяченькой водички, кутаясь в шубу белоснежного пара.

В ванне я провел добрых полчаса – на "Морской осе", с ее рейдерским статусом, такое просто не возможно.

Было...

Замотав бедра в небесно-голубое полотенце, вывалился в комнату, руками разгоняя пар, застилавший глаза и жалея, что баня на флоте не прижилась.

Обнаглевшая лейтенант сидела в моем кресле и изображала из себя великосветскую львицу.

– Перчик! Что ЭТО делает в моей комнате? – Брезгливо уставился я в голубые глаза "психушки". – Я сказал – гнать в три шеи!

– Не выйдет. – Страшный лейтенант довольно поерзала в кресле, устраиваясь удобнее. – Есть разговор, и я не уйду, пока...

– Отлично. – Широко улыбнулся и звонко хлопнул в ладоши.

Автоматика апартаментов, уже в первый час настроенная мною в стиле "Ос", мгновенно отреагировала на сигнал захвата помещения и отработала по захватчику, сидящему в кресле, транквилизатором и густой струей пены, плотно залепившей мою незваную собеседницу в тугой кокон.

Старшему лейтенанту повезло – будь у нее оружие, могло прилететь ей не из транка, а из станнера или вообще – крупного калибра.

А так – нехай спит.

До завтра ее не хватятся, а завтра – будет завтра.

Глядишь, и прибудет в эту систему земной прокурор и увезет меня, от этих союзничков, подалее!

Переодевшись в чистую форму – пришлось перевешивать знаки отличия – я оттолкал матовый кокон в соседнюю комнату и заперев ее, а для верности – подперев дверь другим креслом, отправился гулять по базе, оставив входную дверь выломанной. Воровать у меня, кроме Перчика – нечего. Все мои вещи, остались на "Осе".

Соединение "Амгу", в отличие от рейдерного авианосителя "Морская оса", таскал за собой целую кучу баз, на одной из которых, "Амгуема", я сейчас и находился.

Именно "Амгуема" приветливо выслала спасателей по моему пеленгу и вытащила обломки моего истребителя на свою внутреннюю палубу, с ужасом их разглядывая.

Меня, отправили было в госпиталь, да придраться было не к чему – официально, капсула первой помощи устранила все последствия моих ранений, и быть в госпитале мне было не с чего.

А, что шрамы остались, так и не ваше это дело, господа союзники. Спасибо, что приютили и дали 24 часа "безнаказанности". Большего от Вас мне и на... не надь!

Вернусь на "Баллисто", что вертится вокруг Марса, сдамся нашим, местным, врачам. Они меня и подлатают и нервы подлечат.

А у союзников, только одно на уме: "Опять земляне нам не доверяют!"

А как Вам доверять, что Ваш собственный флот, ответил на вызов – с трех суточным запаздыванием, а пробился к звезде – еще через двое суток?!

Болтаясь по коридорам "Амгуемы", наслаждался неожиданной тишиной и покоем, накатившем, как волна цунами. Все красиво, чинно, благородно, красиво. Ровненькая разметка под ногами, отделяющая проезжую часть от тротуара; мягкие фонари над головой, дающие ровный, белый свет; чистые стены и лица многих людей – живых людей – спешащих по своим делам.

Никому и на дух не нужен лейтенант – летун, почему-то шляющийся без дела по коридорам.

На лифте поднялся на самый верх – палубу ноль, на которой, к моему удивлению, оказался настоящий прозрачный купол, длиной метров в четыреста и шириной в сто, под которым расчетливая душа расставила столики и даже лежанки!

Оккупировав одну из лежанок, закинул руки за голову и уставился в черное нутро космоса, едва поблескивающее колючими крупинками дальних звезд.

Официант, подскочивший ко мне, протянул меню и замер, ожидая заказа.

Заказав плитку черного, горького шоколада и чай с лимоном, улыбнулся – жажда наживы, или попросту – жадность, сгубила уже не один корабль.

"Амгуему", конечно, жаль.

Только, первая же боеголовка, пробившая защитное поле этого корабля, в первую очередь клюнет именно на эту полость, превращая базу в парящее корыто.

Громко щелкнув языком, поправил себя – если эта база вообще, когда-нибудь, окажется в бою!

Ломая шоколад, запивая его чаем, валялся и тащился – возможно, впервые с начала войны я лежал вот так, ничего не делая, никуда не торопясь и никого не ожидая.

"Психушка развязалась"

Короткое сообщение, переданное Перчиком по корабельной сети, приватно, поразило меня до глубины души – выбраться из паутины, на моей памяти удалось только одному человеку – бушмену К'Вану, лидеру второй сотни "Ос".

"Меня ищет?"

"Матерится. В душе". – Ответил Перчик и добавил, после не значительной паузы – "В ванне, значится..."

Мой счастливый смех испугал соседа справа, сладко придремавшего капитана с петлицами "кузнечиков" – торпедоносцев.

Очень, между прочим, симпатичного капитана, эдакой миниатюрной блондиночки, с зелеными глазками и великолепной фигурой.

Вот уж воистину – век живи, век учись и все едино – дураком подохнешь.

В наших войсках, на "торпеды", женщин старались не брать.

А здесь – ажно цельный капитан! Да еще и с боевыми колодками, чтоб мне провалиться! Все страньше и страньше, как говаривала удивительная девочка Алиса.

На моей памяти, точнее, на нашей с Перчиком, было всего девять таких капитанов, женского пола. И, судя по тому, что я видел – моей соседкой была никто иная, как Маргерит Макт-Наттер, по прозвищу "Марри".

Что-то много на этой базе звезд, околачивается!

Допив чай, аккуратно ретировался – вбитое годами учебки правило гласило – "Звезды имеют свойство падать!"

А тут их... Как то много, на погонный метр...

Мои сутки "безнаказанности", это дань традициям – вернувшимся из боя, длившегося более двух часов – давали сутки на отсып. Боевая химия, держащая нас в тонусе все время, имела похабное свойство – плохо выводилась и, по накоплению, переставала действовать. Вот и получалось, что вернувшись из вылета, мы имели право делать все что угодно, только сил оставалось – на глубокий и спокойный сон, вытащить нас из которого имел право только Его Величество Случай и Госпожа Судьба.

За мои годы войны, из сладостной комы сна нас вытащили один-единственный раз.

На "Рашпиле".

– Лейтенант! Можно Вас на минуточку? – Властный мужской голос, остановил меня, уже занесшего ногу в раскрытые двери лифта и заставил извернутся, чтобы не упасть.

– Без проблем. – Ответил я глядя в глаза каперангу и улыбнулся, наблюдая как того плющит от моего не уставного ответа.

– Э-э-э-э... – Каперанг набычился и сделал шаг ко мне, разглядел мои петлицы и выпрямился по стойке смирно, отдавая честь.

Возвращая приветствие, по всем правилам и нормам устава, старательно травил слезы из глаз.

Не мне отдавал честь этот боевой каперанг – всем тем, кто не вернулся.

Разглядев полоску с фамилией, я остолбенел – Шолохов!

Нет, что-то на "Амгуеме" и вправду творится несусветное!

– Разрешите идти, товарищ капитан первого ранга? – Опомнился я, все еще с занесенной рукой.

– Лейтенант, пожалуйста, не в службу, а в дружбу – проводите девушку на обзорную палубу. – Мягко улыбнулся мне "Горелый капитан" и указал на свою спутницу.

Я сказал "что-то несусветное"?!

Это было... Очень мягко сказано.

За улыбку девушки, которую мне так легко и изящно препоручал Кирилл Бероевич, готовы были убить миллионы фанатов и фанаток.

Актриса Элизабет Ваер, собственной персоной!

"Ой, бежать пора!" – Весь мой "пятоточечный" нюх уже вопил и бился в стенки черепа.

– Вот, Катенька, пообщайтесь с лейтенантом, глядишь и по его приключениям, фильм снимут! – Подмигнул мне каперанг и, подозвав взмахом руки свободный кар, умчался, оставляя меня тет-а-тет с актрисулькой.

– Добрый вечер. – Поздоровалась со мной девушка и меня заколотило – некоторые частоты, моё ухо воспринимало очень отчетливо и ее "добрый вечер" звучал для меня как: "Добрыш-ш-ш-ш-шй Вечш-ш-ш-ш-ше-р-ш-ш-ш-ш-ш".

Очень больно, но, увы, Элизабет Ваер, хоть и играет земных красавиц, но к Земле отношения не имеет – ее родина Мадина, приветливая планета, теперь больше похожая на радиоактивную свалку – керране прошлись по ее поверхности своими термоядерными зарядами, стирая все живое.

После этого, мы стерли их столичную Керрану и еще две планеты: Жостеррию и Блашанерру.

Теперь, атаки на планеты с помощью термояда более не ведутся – жизненное пространство стоит неимоверно дорого.

Заметив, что я поморщился, Элизабет перешла на "глобал" – единый язык 28-ми рас, входящих в Земную Федерацию.

– Вы первый, кто заметил мой акцент! – Восхищенно улыбнулась девушка, изучающее воззрившись на меня. – Это – невероятно!

– Спасибо. – Отбрехался я, вызывая лифт и судорожно соображая, как же мне добраться до обзорной палубы, которую я покинул более часа назад.

Пришлось звать на помощь Перчика.

– Вы очень любезны. – Актриса снова уставилась мне в глаза и задала вопрос, который, видимо, вертелся у нее на языке, едва она рассмотрела мои шрамы. – А что за приключения...?

– Ничего серьезного. – Пожал я плечами, молясь, чтобы лифт поторопился. – Посадка не совсем удачная...

– А-а-а! Это была – шутка? – Элизабет замерла. – Или, я вам не нравлюсь?

– Не нравитесь. – С легким сердцем признался я. – Я считаю, что переснятый, с вашим участием, "Рыцарь неба" превратился не в гимн феминизма, а в унижение женщины-пилота.

– Но... – Глаза звезды головидео заняли половину лица. – Мне казалось, я смогла передать те же чувства, что испытывал главный герой первого...

– Передать – да. А дать свое – нет. Ваша работа в фильме – работа ремесленника, но никак не мастера. – Пожал я плечами и пропустил девушку в открывшиеся двери лифта. – Подобие жизни, но не сама – жизнь. Вам стоило освоить истребитель самой, а не летать на спарке, даже с Таей Нагоморро...

– Не думала, что о моих полетах с Таей, кто-то осведомлен... – В глазах инопланетянки промелькнул испуг.

– Ой, вот только не надо тайн! – Рассмеялся я. – Все журналы пестрели Вашими фото, в обнимку, в купальниках, в кабине "Валькирии" – где только Вас не фотографировали!

– Мы с Таей – друзья, а не любовницы! – Вспылила Элизабет и отвернулась от меня, уставившись взглядом в закрытые двери лифта.

А вот это была правда.

Тая и ее избранник остались там, подорвав третьего, крыльевого, "глиссера".

Как летали – парой, так и парой и...

Я закрыл глаза и прислонился к стенке лифта лбом.

– Вам плохо? Врача? – Девушка схватила меня за рукав и потянула к себе. – Скажите, что-нибудь!

– Что-нибудь. – Повторил я эхом и почувствовал, как разжимает свои тиски боль. – Спасибо, Элизабет. Вы мне очень помогли. Даккан та тарпиен, Саггатапара!

Теперь пришла очередь девушки, вжиматься в стенку лифта.

– Бэвен, хомо!

– Хорошо, я буду молчать. – Подмигнул я актрисе. – Только и вы, в свою очередь...

– Какой у Вас...Класс? – Не удержалась Элизабет, от последнего вопроса. – Т-11?

– Ф-7. – Расплылся я в улыбке. – У Тайи был Ф-14.

– Боги Мадины! – Приложила к губам ладошку, девушка. – А я то, глупая... Со своим Л-19, ей лапшу вешала!

– Осторожнее с незнакомцем. Он может оказаться ангелом! – Припомнил я одну из докосмических фраз и мы весело рассмеялись.

Оставшееся время, мы мило общались, не касаясь фильмов.

Перестав выделываться, уроженка Мадины сразу превратилась в чудесную и милую девушку, с которой можно было просто перебирать темы и перестать выделываться самому.

А возле обзорной палубы меня поджидала рыжая неприятность, чтоб ей звезды не светили!

И Перчик, язва, упустил ее из виду.

Заметив, кто моя спутница, "психушка" покраснела и сжала губы в тонкую, белую линию.

Зря, ой зря, она так!

Элизабет – актриса, хотя мне и не нравится, но тем не менее!

Заприметив рыжую "психушку", уставившуюся на меня с плохо скрываемой злобой, госпожа Ваер отыграла классическую роль унижения соперницы, со стрельбой глазами, тяжелым вздохом и блеском глаз, наполняющихся слезами.

Ей бы в кино так играть, честное слово!

Видя, что еще миг, и я скроюсь на обзорной палубе, "Психушка" сделав три четких, строевых шага, бросила к моим ногам монетку. Надеюсь, самую мелкую из тех, что завалялась у нее в кармане.

Тогда обойдется выбитыми зубами и синяками.

Наклонившись, поднял монету и присвистнул – палладиевый стольник.

Мелкая монетка, дороже которой только купюра в тысячу.

Вот это я ее достал!

Я горжусь собой, звезды не свети!

– Вызов принят. – Кивнул я и, в наглую, спрятал дорогущую монету в карман. А что? У меня из денег вещей – только дыра в кармане! – Выбор оружия, время и место – за Вами, милочка!

– Сейчас! – Рявкнула "психушка". – Следуйте за мной, лейтенант!

В центре обзорной площадки, за считанные мгновения, расторопные дроны сляпали подобие дуэльной площадки хадронов, окружив его эмиттерами защитного поля, "во избежании жертв со стороны мирного населения!", как говаривал в таких случаях капитан Матвеев.

– Старший лейтенант Элвара Т'К'Н'Вага, против лейтенанта Тамира Коржика! – Провозгласил рефери и окружающие покатились под стулья, услышав мою фамилию. – Бой идет до смерти. Выбор оружия, любезно предоставлен госпоже Т'К'Н'Вага! У вас есть что сказать друг другу?

Моя противница, крутнув парные клинки – "тулузу" и "элизу", мотнула головой.

– Вы, лейтенант? – Рефери уставился на меня, видя, что к своим клинкам я так и не прикоснулся. – Есть что сказать, своему противнику?

– Зря ты, хадронов призвала. – Вздохнул я и хлопнул ладонью правой руки, по сжатой в кулак левой, скользнув от большого пальца, к локтю. – Думать должно!

Голова моей противницы, отсеченная собственными клинками, покатилась по полу. Безголовое тело, еще не принимая собственного поражения, сделало шаг вперед и упало, заливая меня фонтаном зеленоватой крови.

Крови экзота.

Толпа, подалась назад.

Через десять секунд, сквозь наше защитное поле пробьются медики, подхватят голову и тело, уволокут их в госпиталь и через десять – двенадцать часов, рыженькая старший лейтенант, откроет свои глазки и проклянет тот момент, когда ей захотелось связаться с "Осой".

Я не врал – "Осы" не элита.

Мы дети экзотов, оставшихся на Земле!

***

– Тортик! Здорово! – Технарь сателлита 13-бис, радостно облапил меня, встречая у трапа челнока. – Живой, Тортище, Живой!

– У-у-у-у-у-у-у-б-б-б-ь-е-е-е-ш-ш-шь! Медведище! – Выдохнул я, радуясь возвращению в родные пенаты. – Как Вы? Как Сателлит?

– Скучно без "ос"... – Тяжело вздохнул капитан Аарон Медведев. – Без Вас совсем плохо стало. Керрики озверели – по четыре, пять вылетов по вызовам, за сутки. Молодняк воет. Старики кряхтят...

По пандусу вниз скатился серебристый чемодан и от души боднул капитана технической службы под колено.

– Ай. Перец, за что?! – Возмутился Ронни. – Не забыл я о тебе, не забыл. Доедем до ангара – поставлю на...

Перец снова вломил и покатился в сторону синего авто капитана Медведева.

– Из наших, уже кто-то вернулся? – Старательно отводя взгляд, поинтересовался я.

После дуэли, я угодил точнехонько на губу, на десять суток.

За это время в систему вломилась громада линкора "Бессмертный" и уже через пять дней, я выслушал все, что для меня приготовила пресса и наши пиарщики, мать их, в беззвездное небо!

– Сам знаешь – раненных первоходом пускают. – Пожал плечами технарь. – Кальян Кальяныч кипятком плюётся: хреново ребят подлатали, только для парада. Тебя ждет – дожидается, между прочим!

Вот это было плохо. Очень плохо. Еще хуже, чем остаться десять против одного глиссера.

Устраиваясь на пассажирском сидении, мысленно перебирал все свои грехи – грешки Кальян Кальяныч и так отпустит, отечески погрозив пальцем. После Отца-капитана, генерал медицинской службы Николя Кал'Е'Н, самый страшный сон всех "ос". В его праве зарезать полеты любой "осе" и отправить ее в "ванну", суток на пять – семь, для полной очистки или и того хуже – отправить на курорт, сроком на один месяц, для поправки нервей.

Если он меня ждет – значит, меня ждет расстрел.

– Сейчас я тебя к Кальянычу подкину, а там к себе метнусь – Перчика на стенд поставлю, да "Иголочку" тебе начну подбирать... – Медведев старательно зубоскалил, стараясь отвлечь меня от невеселых мыслей. – Ты, там, говорят, побуянить успел?! Кому ашку снес? Говорят – "секирой"?

Синее авто капитана Медведева, знал весь сателлит и оттого старались его пропускать, испуганно прижимаясь к стенкам и бордюрам. Водил Аарон плохо – быстро и невнимательно, за что каждый божий день, точнее – вечер, получал втык от МП, разводил руками и снова мчался через весь сателлит, нарушая правила. Первое время МП-шники его штрафовали, требовали взять себе водителя, в конце-концов, а потом – махнули рукой.

– Ага, – Растянул я губы в улыбке. – Смахнул. Страшному лейтенанту, с индексом ПВ-37.

– Ва-а-а-аще не победа... – Поморщился техник. – Погоди, "П" – это психологи?!

На мое счастье, нажать на тормоз Аарон успел прежде, чем сполз под сиденье от хохота.

– Нет, Тортик, мы знали, конечно, что ты психологов не любишь... Но, ТАК сильно!

– У Перчика спроси, какая она доставучая была! – Рассердился я. – И вообще...

– Ладно-ладно, Тортик, не кипяти водку. – Медведев азартно мне подмигнул и давнул на газ. – Знаем, что ты у нас – злой хомячок. Только душа у тебя – ранимая! И шкурка – нежная!

"Сволочи..." – Попытался, обидится я и, как всегда, не получилось.

Вывалив меня перед монументальными гермодверями с литерой "М" и змеями, Аарон умчался к себе. Минут через тридцать, когда Перчик "расслабится" и "размокнет" на стенде, Ронни устроит ему допрос с пристрастием, обновит ПО и примется за отбор "Иглы", которая понравится Перчику. За это время, ЕБЖ, они успеют вволю покалякать, поточить лясы и к моему появлению, все подробности моих похождений на базе "Амгуема" станут достоянием всей базы.

Если контра, не закроет доступы, разумеется.

– А-а-а! Бравый лейтенант Коржик, собственной персоной! – Поприветствовал меня Кальяныч и хихикнул в густые усы. – Ты почто, ирод, мою землячку обидел?! Она ж супротив тебя, аки болонка против вспышки сверхновой!

– Кальяныч, самому противно... – Почесал я мочку уха. – Привет.

– Противно ему! Мозги включать надо! – Кальяныч от всей души хлопнул меня по плечу и замер, разглядывая, как я изменился в лице. – Так... Колись, что еще наделал?

– Я от госпитализации, отказался. – Пожал я плечами и принялся снимать китель.

– Млят! Все вы "осы", на всю голову – шибанутые! – Ругался на чем свет стоит генерал, загнав меня в ванну. – Ты что, все три недели, на обезболивающем сидел?!

– Сперва – сидел. Потом привык. – Пожал я плечами. – Сам знаешь...

– Знаю... – Вздохнул Кальяныч. – Все знаю. И про то, что тебе не сказали, что выжившие с "Осы" есть. И про то, что ты им не только Перчика не дал понюхать, даже анализы отказался сдавать, сунув под нос результат автоосмотра. И про то, как тебя особисты, гладили по шерстке – тоже знаю. А теперь – спать, летеха. Утро вечера мудренее!

Крышка ванны биовосстановителя плавно закрылась и я до хруста потянулся, предвкушая сладкий и долгий отдых, вполне даже заслуженный.

В ванне Кальяныч продержал меня полных пять суток, вымывая остатки боевой химии, очищая мои почки и печень, выпрямляя и сращивая помятые кости и ребра. В боевых условиях, все процедуры прокатились бы часов за тридцать, а тут – лафа!

Выбравшись из ванны, привычно похлопал в ладоши, разгоняя сознание и с удовольствием почувствовал, как мир растягивается и сжимается в унисон с моим дыханием.

– Не дизели! – Пристрожился Кальяныч. – Еще сутки, без "выплесков", пожалуйста.

– Кальяныч... – Замер я в дверях. – Сколько... Уцелело?

– Сто четыре с первой атаки и семьдесят семь – со второй. "Списанных" нет. – Кальяныч подмигнул мне. – Топай. Через два часа общий сбор. Прибыл Матти и Говрункель, собираются речугу толкнуть.

Привычно приложив к виску правую ладонь, развернулся кругом и "потопал".

В душе пело – сто восемьдесят один человек! Даже меньше одной десятой от штатного расписания. Но... Все равно – не ОДИН!

– Тортик! Живой! – Загалдела сотня глоток в общей столовой, стоило мне в ней появиться. – Давай, рассказывай! Как Вы отстрелялись? А то, нас по капсулам распихали и до прилета "Бессмертного" – ни гу-гу, союзнички, чтоб им звезды не светили!

– Эхой! – Принялся отбиваться я от наседающих "Ос", с радостью замечая, что среди совсем зеленых первогодков, промелькнул десяток лиц "старичков", а значит – "Серебряным осам" уготована вторая жизнь. – Сейчас Перчика позову, все расскажем и покажем!

– Отставить, лейтенант! – На пороге нашей столовой нарисовался смутно знакомый майор с лычками контрразведки. – Всем пройти на инструктаж.

– Кайфолом... – Пробормотала смуглокожая девица, проходя мимо меня. – Могли же, хоть полчаса дать...

Инструктажная "Серебряных Ос", рассчитанная на две тысячи носов, давила на нервы. В президиуме, кроме адмирала флота федерации Матти и господа-бога сателлита, генерал-лейтенанта Говрункеля – никого. Даже контрик остался за дверью.

– Господа пилоты! Прошу садиться! – Адмирал Матти, почтив ушедших привычной минутой молчания, щелкнул пальцами, вызывая у себя за спиной здоровенную голограмму, на которой крутился изящный кораблик. – От лица федерации, объявляю всему составу авианосца "Морская оса" благодарность! Ни дай Звезды, хоть кому-нибудь, повторить то, что сделали Вы! Однако – война продолжается.

Почти не слушая адмирала, я рассматривал кораблик. Что-то он мне напоминал! Хорошо забытое старое... Е-моё!

От моего протяжного свиста, сидящие рядом широко разулыбались.

Видимо я один такой тормоз, что опознал кораблик только сейчас, да еще и так позорно выдал себя.

– Вижу, все уже узнали старый истребитель наших союзников – "Пагирру". – Адмирал озорно подмигнул. – Есть предположения?

– Вижу новые дюзы и маневровых стало больше! – Вскочил слева от меня молоденький парнишка – первогодок, с позывным, если не ошибаюсь – "Крабат". – Горгрот – уехал и остекленение – уменьшилось. Новая модификация.

– Верно. Только не наша. Союзники, на основе "Пагирры", решили выпускать свои истребители. "Иглы" – слишком дороги.

– Тогда, надо садить второго... – Покачал головой мой сосед. – В одиночку, на "погибели" – тьма.

– Да... – "Крабат" почесал затылок. – Сдурели они, что ли?!

– Увы. – Адмирал тяжело вздохнул. – Последний год, решения и действия союзников основываются на полнейшем к нам недоверии. И последнее событие, это недоверие лишь укрепило!

– Это которое?! – Взвился со своего места рыжий, как огонь Вальтер Гюнце. – Мы им "глиссеры" валили, а они нам не доверяют?!

– Ну, что... Лейтенант Коржик... – Адмирал встал со своего стула, обошел длинный и сиротливо пустой стол, остановившись напротив меня. – Сколько раз тебя понижали? Четыре? Списать тебя, лейтенант... Да время – военное!

– Фи, четыре понижения... – Услышал я голос позади себя. – Здесь и по семь – не предел...

– Наш Коржик... – Начал адмирал и замер, пережидая смех и веселый выкрик с места: – Это не Ваш Коржик, а Наш – Тортик!

"Осы" и дисциплина... Только в бою. В остальное время – от языков нашей группы страдали не только адмиралы. Увы, надо соответствовать!

– Лейтенант Коржик... – Адмирал переждал бурю и продолжил свое выступление. – Отказался сотрудничать с контрразведкой союзников. Отказался пройти медицинское освидетельствование. Отказался пройти психологическое освиде...

– И что дальше? – Нетерпеливо подстегнул адмирала женский голос с правого фланга. – Один пес, лечились мы здесь!

Все бывшие раненые пришли в дикое возбуждение, из которого я понял, что врачи союзников боевую химию чистили больше для виду, налегая на забор крови, для анализов.

– Молчать! – Рявкнул Говрункель. – Союзники обвиняют нас в том, что инъекции, применяемые нами, превосходят передаваемые для них!

– Чушь. – Вырвалось у Вальтера. – Бред кобылы сивой!

– Мало того, – адмирал плотоядно облизнулся. – Союзнические "дохтуришки" считают, что мы используем Разные коктейли!

– Правильно. – Качнула головой впередисидящая девушка. – Организм у каждого свой! А они, что... Всех под единую бритву...

Адмирал Матти расплылся в широкой улыбке и просто кивнул.

– Бред. – Вырвалось у меня. – Ни за что не поверю, в такую ерунду. При мне, Кальян Кальяныч составлял рекомендацию! Еще на первый месяц!

– Бис! – Захлопал в ладоши адмирал. – Только Вы, лейтенант, извольте молчать. С вами и о вас – разговор отдельный. Пороть вас буду лично! Неужто, так было тяжело поговорить с девушкой?! Манеры у вас, Коржик... Хромают. Так же как и совесть.

– У Тортика нет совести! – Присвистнули с правого фланга. – Иначе его съедят!

– Вы не "Осы"! Вы бабы базарные! – Рассвирепел Говрункель. – Что за манеры? Расповадил вас Матвеев...

В зале мгновенно стало темно и тяжело дышать.

Зря он нашего капитана...

– Смирно! – Адмирал Матти пришел на помощь руководству сателлита самым простым способом – поставил нас на ноги. – Вольно, господа офицеры. Можно садиться.

Мы упали на свои стулья и стали ждать продолжения.

– Мало того, что союзники обвиняют нас в проблемах с инъекциями... – Адмирал, так и стоящий напротив меня покачал головой. – Федерация Земли уже в полный голос обвиняется в затягивании войны, с целью получения сверхприбылей. Это и поставки вооружения, запасных частей и оборудования. Всё, чего касается рука федерации, считается – изначально – испорченным.

– Саботаж?! – Встрепенулся Магу Хаванн, наш аналитик и расчетчик.

– И саботаж – тоже. – Возмущенный вздох прокатился по нашим рядам.

– Значит так. – Адмирал вернулся к столу, и голограмма изменилась: теперь на месте "погибели" крутился странный серебристый кораблик, по форме больше похожий на две слипшиеся между собой селедочницы. – С завтрашнего дня, подразделение "Серебряные осы" прекращает свое существование.

Мы взвыли.

– Молчать! – Взревел уже сам адмирал. – Слушать сюда внимательно, господа офицеры! С завтрашнего дня и пока я не скажу "всё"! Вы выходите из подчинения флота федерации и переходите в подчинение отдела специальных операций. Ваша задача – сопровождение караванов для союзников. Как наружное, так и внутреннее.

– У-у-у-у! – Снова пронеслось по залу. – Спишите меня в штрафбат!

– Не дождетесь, лейтенант Сливяк! Будете, как миленькая, наблюдать за передвижением. Будете, как приклеенная – следить за всеми, кто приблизиться к грузу. Будете – отрабатывать, все мыслимые и не мыслимые варианты саботажа. И не Тортик будет аналитикой заниматься, а вы – лично! Привыкли, что Тортик с Перчиком за вас отдуваются! Привыкли, что Магу вам все разжевывает! – Адмирал завелся и его понесло. – Тортика вообще, под трибунал пора... Тьфу, лейтенанта Коржика... Смахнул голову и свалил на губу, умелец эдакий! А нам – конфликт разгребать! Как же – Ф-7 против ПВ-37!

Я густо покраснел.

– Всё, проваливайте все! – Рыкнул Говрункель. – Завтра, в это время, здесь же! Как штык! Со всеми предположениями! Р-р-р-р-разойтись!

Мы порскнули из зала на третьей космической.

– Зря мы адмирала разозлили. – Тяжело вздохнула Гермеша Тианетай. – Он что-то интересное хотел рассказать...

Глядя на эту хрупкую, смуглую красавицу, сложно было представить, что у нее, из всех ос, самый высокий коэффициент – Ф-43! Жаль, что опыта у нее – семь месяцев. И слава Звездам, что она выжила.

– Тортик, сладенького хочется...

Вот же, привязалось за мной это прозвище...

Впрочем, учитывая мою любовь к сладкому...

Уж лучше – Тортик, чем, например, Сладенький!

Хоть "осы" и злые, но тем не менее – люди вменяемые. Через десять минут после общего собрания, мы снова собрались в "своей" столовой, обсудить наши делишки, ибо делами сейчас занимаются те, кто на вылете.

Из старших по званию, выжил, по странной иронии судьбы, только Магу Хаванн, что есть очень даже гут – с его аналитическими мозгами мы не пропадем.

Вот только взгляд адмирала Матти, которым он меня наградил на прощанье, ничего хорошего мне не сулил. И вообще, весь этот сыр-бор, разгоревшийся на ровном месте...

– Итак, господа! Подводя черту под сказанным адмиралом... – Магу вздохнул и захлопнул планшет. – "Серебряные осы" превращаются в подразделение расследований преступлений. Как адмирал и сказал – будем бдить. Ты что скажешь, Тортик? Что твои пятоточечные инстинкты напевают?

– Молчат пока. – Пожал я плечами. – Только не могу понять, что за селедочницы нам продемонстрировали... Для истребителя – велики. Для сторожевика – как раз...

– В корень зришь, Тортик! – Натали Сливяк довольно хрустнула пальцами. – Слыхала я о таких. Их тарийцы строгали. "Боршакан", называются, что в переводе "Длиннорукие". Использовались для отлавливания особо зарвавшихся, товарищей.

– Значит точно – сторожевики клепать будут. – "Крабат" прищурился и тяжело вздохнул. – А экипаж у них – душ пять, не меньше...

"Осы" погрустнели еще больше.

– Значит "Игл" нам больше не видать. – Шмыгнула носом Гермеша. – Буду рапорт подавать...

– Господу богу, подавать будешь?! – Усмехнулась наша жгучая испанка Алика. – Нет, шалишь. Теперь мы, пока проблемы с союзниками не решим... Будет, как миленькие, впятером спать...

– Лейтенант Коржик! К адмиралу Матти. Бегом, Тортик! – Наш боевой друг, ни разу не покидавший сателлит – комп по прозвищу "Мамочка", рявкнул из-под потолка так, что кое-кто, перешел на Великий и Могучий, русский...

Подхватив пилотку, как всегда выпадающую из отведенного ей места на поясе, поспешил на выход. Адмиралу сегодня и так досталось от наших красавцев, а я так вообще... По законам мирного времени, за мою дуэль мог и на каторгу угодить! Придется тянуться, пожирать глазами и дакать, пока не пошлют...

– Товарищ адмирал, лейтенант Коржик по Вашему приказанию явился! – "Подчиненный, перед лицом начальствующим вид должен иметь лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать лицо начальствующее!" Заветы Батеньки Петра I, на флоте в действии!

– Вольно. Садитесь, лейтенант. – Адмирал, судя по расстегнутой верхней пуговице, уже успел успокоиться. – Да... Вызывайте вашего искина.

Пожав плечами, стукнул Перчику в личку и настоятельно поторопил. Адмирал хоть и отошел, но все же не в мир иной, а следовательно – лучше не злить. Иначе в этом мире мог оказаться я.