Текст книги "Дни волка (СИ)"

Автор книги: Дэйв Макара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 44 страниц)

Вот проскочила через зеркало рыжая, которую потянула за собой подружка.

А их парень – остался и пошел в противоположную сторону, словно отрикошетив, закурив сигарету и не оглядываясь.

У меня на глазах, сквозь стену пытались пробиться разные люди.

Кто-то, бился до последнего и погибал, заваленный мусором.

Кто-то – сдавался и уходил.

Череда людей, заметивших, что мусор стоит уже выше их самых высоких зданий, в ужасе и панике, что-то требовали, метались, молились.

А я бился об стену.

Из огромного города, наполненного живыми людьми, из многих тысяч, сквозь зеркало прошли единицы.

Остальные – просто слились в одно лицо.

Бесполое и безликое. Серое лицо аморфной толпы, только и ждущей, когда за нее все решат.

Удар за ударом, капля за каплей.

Вот уже у меня нет места для того, что бы сделать шаг назад, для разгона.

И все равно – бью рукой.

Бью, чтобы стало больно и капли крови окропили зеркало.

Я не могу пройти сквозь зеркало.

Мне не дано провести за зеркало.

Зато мне дано превратить его в бесконечно малую точку, в которой не будет места человеку.

Мусор вокруг меня закрыл весь свет, погребя под собой безликого монстра и отражая в зеркале чье-то лицо, растворившееся в моей крови.

Остался лишь я и маленький пятачок проклятого зеркала, которому я отдаю свою невидимую жизнь, чтобы уничтожить.

Нет места на удар – не беда.

Я еще могу плюнуть!

Зеркало крутит меня, выжимая все, в своё жадное отражение.

Я слышу мириады голосов, проклинающих меня за то, что я разрушил их мирный городок.

Я вижу тысячи глаз, глядящих на меня с укором и обвинением – ведь я не спросил их мнения.

На меня грозят кулаками, в меня тычут пальцами, мамашки, бесконечно твердя своим детишкам, что так поступать нельзя.

Но, пока я вижу другие глаза, что блестят через истончившуюся границу зеркала, с той стороны, пока я слышу голоса тех, кто переступил через порог обыденности, пока дети, верят в сказки и чудеса – у меня есть кровь, что бы проклятое зеркало свернулось в точку и исчезло!

– Жесть... – Пробормотал я, поднимая голову и со стоном начиная ей крутить, разминая.

Выпрямившись, смотрю на часы.

Я спал всего десять минут.

Открыв дверцу, спрыгиваю прямо в жидкую осеннюю грязь, смачно чавкающую под моими ногами.

– Да Вашу ж Машу! – Вырывается у меня совершенно "от фонаря".

– Марию. – Поправляет меня женский голос. – Мы знакомы?

***

Вот, сколько можно напоминать, самому себе, правило о желаниях?!

Правильно – человека ничего не учит, кроме боли – трижды был прав Дил, хоть и хитрец преизрядный.

Грязь, в которую я приземлился, была отнюдь не осенней – просто я провалился в прибрежный песок, выпрыгнув из кабины.

Это что, мне еще повезло: машина Марии, двухцветный форд, вообще материализовался над центром водоема и ухнул на глубину, оставляя хозяйку без средства передвижения. Его зеленый верх, так и манил нырнуть, только дураков нема – глубина больше сорока метров!

В принципе, именно по этому, Мария и не смогла вернуться – точка перехода оказалась на высоте девяти метров, над поверхностью воды. Лишившись авто, девушка умудрилась устроиться с удобствами и даже провести кое – какие изыскания.

В очередной раз, подивившись точному расчету Садовникова, передал ей привет от сестры и Дила, не углубляясь в объяснения.

По словам, сидящей, напротив меня девушки, эта параллель оказалась весьма занятной: за два прошедших года, она обнаружила остатки двух поршневых самолетов – "аэрокобры" и "сивульфа"; пяток – реактивных, в разной степени поврежденности, воздушный шар, точнее, то, что от него осталось и десяток кораблей – от деревянных галер, с переломанными веслами, до шикарного круизера, нашедшего последнее пристанище на деревьях, чьи кроны попирают небеса.

Костерок, разведенный гостеприимной хозяйкой неведомой параллели, весело потрескивал, иногда стреляя в разные стороны колючими искрами, глиняный горшок, в котором аппетитно булькала варящаяся похлебка, осторожно приткнулся с краю, дожидаясь своей очереди.

К моему удивлению, за семь лет, проведенных здесь, Мария не наигралась в робинзона и, по-моему, была все-таки разочарована моим появлением, нарушающим ее уединение.

– ...Потом я ныряла до одури, – Мария звонко рассмеялась. – Пока не вытащила пару камер и насос. Это было – нечто! Хорошо, хоть в кармане джинсы оставалась зажигалка, а рюкзак, как мне советовал...

Мария вдруг замялась и внимательно уставилась на меня, разглядывая.

– Как мне советовал один знакомый, лежал на сидении рядом. – Девушка поежилась, вспоминая свои приключения. – Все, что было навьючено сверху, удалось отвязать, и оно всплыло само – водонепроницаемые кофры – великая вещь, скажу я тебе! Разобрать багажник, смогла только через полгода – когда приноровилась задерживать дыхание на четыре минуты и сплела веревку, по которой быстро ныряла и всплывала. Камеры, тоже помогли... Электроника, конечно, накрылась...

Мария быстро встала и скрылась в глинобитной хижине, задней стеной которой являлась отвесная стена не высокой горки и вернулась с глиняными чашками и тарелками.

Ложки, вырезанные из дерева, с затейливой резьбой по рукояткам – черенкам, сразу приковали моё внимание.

С такой любовью и старанием был сделан каждый надрез, что становилось просто жалко использовать их для еды.

– Ешь, не рассматривай! – Скомандовала она, протягивая мне глубокую миску, почти до краев наполненную горячей похлебкой.

Овощи и крупы, в похлебке, оказались совершенно мне не знакомыми – местными аналогами, наших, земных, перца, морковки и, на мой взгляд, пшена, только – вкуснее.

Намного, вкуснее, честное слово!

Свою порцию я прикончил в пять минут, шустро работая деревянной ложкой.

Кусочки мяса, по вкусу, напомнили смесь кролика и форели – так же нежно и быстро заканчивается...

Забрав у меня тарелку из рук, Мария быстро налила добавку и вернула посуду, хитро прищурившись.

Вторую порцию ел уже спокойно и не торопясь.

Впервые, за долгие месяцы, готовил кто-то другой!

Я, готов даже мыть посуду, только не готовить – готовка уже давно засела у меня костью в горле.

– Как мужчина ест, так и любовью занимается... – Фраза, вырвавшаяся у Марии, заставила меня замереть, с занесенной ко рту, ложкой.

– Теперь ты – мой! – Добавила она, складывая посуду стопкой, у костра.

– "Мой", в смысле – посуду помыть?! Или... – Я настороженно приготовился дорого продать свою невинность в бою с одичавшей девушкой.

Дружный хохот, вырвавшийся из наших уст, через пару секунд, вспугнул стайку птичек, уже оккупировавших капот моего грузовичка и заставил их дать кругаля, над нашими головами.

– Извращенец! – Мария налила себе в чашку травяной напиток и, вытянув губы трубочкой, принялась дуть, остужая его. – Фантазер! После такого обеда, тебя, только и можно будет, заставить посуду, помыть! На остальное ты просто не способен!

Всхрюкнув в ответ, я прислушался к своим ощущениям и с девушкой не согласился.

Не способен я был даже на то, чтобы помыть посуду, о чем я ей и не приминул заявить, расстегнув ремень и с благодарностью приняв чашку с напитком.

Мария очень хорошо устроилась, право слово!

Лишившись припасов, испорченных водой, она принялась искать заменители и очень в этом преуспела, как я заметил.

Чай, крупы, корнеплоды – все нашлось на этой планете.

Просто рай, какой-то!

Мария рассказывала, потягивая чаёк, а я, откинувшись спиной на валун, согретый солнцем, то есть – местным светилом, конечно же, все не решался его попробовать – запах был... Словно паленые деревяшки, заварили.

Учитывая, что появился я в обед, точнее – к обеду, то проговорили мы, до позднего вечера.

Я даже помыл посуду!

Мария, видя, как я морщусь от запаха напитка, заварила другой и, как-то не хорошо улыбаясь, налила мне в большую кружку.

Принюхался и замер – в нос ударил запах смородины, малины, вишневого листа и какой-то травки, названия которой я не знал, но был точно уверен, что я ее видел и чай из нее – пил!

Сделав глоток, понял – пропадаю!

– Нравится. – Довольно улыбнулась Мария. – Рецепт от моего хорошего друга. Готовил он так себе. Хреново он готовил, право слово, а вот травки искал да чаи заваривал – закачаешься!

Зажав в ладонях глиняную чашку, закрыл глаза и почувствовал, как меня раскачивает, словно кота, над куском рыбы. Большим, куском рыбы!

– Кровать у меня одна, – Мария оторвала меня от моих ощущений, нехорошая такая... – Так что, не обессудь – будешь спать у себя в машине. Завтра, с утра, что-нибудь, придумаем.

Еще днем, когда я понял, куда попал, то разгрузил кузов своего грузовичка, освобождая место, так что теперь, я мог спать там, как звезда – не только раскинув ноги и руки, но еще и растопырив пальцы!

Не допивая чай, пожелал Марии спокойной ночи и с кружаком в руках, дополз до машины, поставил чашку на приборную панель, расстелил свой спальник, разделся и едва успел завернуться, как заснул.

Проснулся через час, оттого...

Что утром, Мария проснулась намного позже меня.

Ночка у нас удалась на славу!

Знал бы, что это так...

Выбравшись из моего спальника, Машенька подкралась ко мне сзади и звонко поцеловала между лопаток, заставив сердце сбиться с ритма, от внезапно нахлынувшего желания.

Развернувшись, с самым невинным выражением лица, протянул было руки, но девушка уже гордо удалялась в сторону своей хижины.

На пороге которой, замерла, обернулась и, улыбнувшись, поманила пальчиком.

Хорошо хоть я успел снять с костра горшок, с так и не успевшим приготовиться, супом.

Завтракали мы уже в обед.

Мария, истинная женщина, до последнего ноготка, на своих чудесных пальчиках, выгнала меня по дрова, а сама занялась готовкой, со словами: "Иди, погуляй, аппетит, нагуляй!"

Можно подумать, аппетит можно только так, заполучить!

Словно прочитав мои мысли, кареглазая замахнулась на меня поварешкой.

Пришлось идти заниматься делом.

Среди вещей, разгруженных с моей машины, была и походная электроплитка и несколько килограммов разных круп и макиздей.

Все это богатство я и подволок ближе к Марии, чтобы она сама разобралась, что и куда расставлять.

Достав из инструмента, топор, пошел по дрова, ибо – "Спорящий с женщиной – ускоряет свой смертный приговор", а я еще хотел жить.

Планета, на которую я, точнее – мы – попали, радовала несказанно: маленькое подобие Земли, по флоре и фауне. Только флора здесь была – большая, а фауна – мелкая. Очень вкусная и совершенно не хищная.

За годы своего здесь пребывания, Мария наловчилась обходиться малым – в большинстве своем, ей хватало овощей, щедро разросшихся на благодатных почвах в огроменных размерах.

Арбузы, точнее то, что я принял за них, размером мне были по колено, картофель – два моих кулака.

Так что, умереть с голоду, запасливой девушке, совершенно не грозило.

В запасливости Машеньки, я совершенно не сомневался – учитывая, что на календаре этой планеты стояла ранняя весна, с овощами на столе и в кастрюле, все было в порядке.

Пробираясь по лесу, в поисках сухостоя, внимательно оглядывался по сторонам и ставил зарубки – не хватало заблудиться, для полноты ощущений и смеха русоволосой девушки.

Деревья, возвышались надо мной, смыкаясь кронами, где-то метрах в полуста, от земли, закрывая небосвод широкими листьями, через которые, свет местного светила, не пробивался, оставляя все вокруг меня в сумраке.

Земля под ногами казалась каменной, лишь слегка припорошенной опавшей листвой – по рассказам Марии, листья здесь опадали раз в три года, опускаясь на землю огромными полотнищами и оголяя черные ветви, через которые, с синего неба, наполненного черными тучами, срывались крупные дождевые капли, превращая почву в хлюпающее болото.

Сухое дерево я приглядел почти через час блужданий – могучий гигант опустил свои серые ветви, без единого листка, почти до земли и ожидал лишь удара моего топора, чтобы, слегка задержавшись за кроны соседей, с громким треском оказаться поверженным навсегда.

Из соображений чисто практических – возвращаться было слишком рано, того и гляди, еще что-нибудь придумает, на мою голову, занялся аккуратной и неторопливой, заготовкой дров.

Для полного счастья мне не хватало пилы – ствол дерева, диаметром больше двух метров, рубить топором адская работа.

За работой пролетело часа три – дерево длиной в сто двадцать метров и размахом своих ветвей под пятьдесят, гарантировало хороший запас древесины.

Набрав дров, килограмм под сорок, отправился в обратный путь, пользуясь своими зарубками.

Изредка цепляясь поклажей, за стволы – до ветвей мне не дотянуться и в прыжке, а кустов в этом лесу я и не видел – спешил вернуться, пока не началось.

Не успел.

К моему приходу, Мария уже собралась на мои поиски, словно я не мужчина, а несмысленыш, что может заблудиться в трех соснах.

Встретив меня тяжелым вздохом и немым укором в глазах, девушка шмыгнула носом и расплакалась, что добило меня совершенно.

Нет, отношения между мужчиной и женщиной, это очень...

Сложно.

Пока обнимал, утешал и целовал – проголодался как собака.

От бурчания моего живота, у Марии враз высохли слезы и пропал немой укор в глазах.

Удостоившись быстрого поцелуя и приказа, а иначе и не скажешь, мыть руки и садиться за стол, тяжело вздохнул уже я.

"Может быть, не так уж и не зря, за все время моих покатушек и побегушек, меня относило от женского пола..." – Промелькнула здравая мысль в голове. – "В конце концов, хоть это и приятно, но нервы, нервы, черт возьми!"

Дав себе зарок, как можно скорее вырваться из этого болота, сел за стол и потянулся за чашкой с ароматным напитком, стоящей слева от меня.

Потягивая чай, с улыбкой наблюдал, как девушка суетится у костра и уже начал прикидывать, как бы соорудить на этом месте постоянную печурку – очаг, в которой можно будет готовить, не опасаясь ни пожара, ни ожога.

Под аккомпанемент этих мыслей, мозги перепрыгнули на другие, более циничные и неприятные.

Мария, вот ты хоть застрели меня, совершенно не походила на девушку, чью роль сейчас играла. Не чувствовал я, когда обнимал и успокаивал, что она в этом нуждается. А вот в линиях ее спины, движениях, судорожных, словно у курицы отрубили голову и она бегает по огороду, заливая все вокруг фонтаном своей крови, читалось раздражение и злость.

Раздражал ее я, а злилась она на себя.

Дождавшись, когда она поставит передо мной тарелку и сядет сама, со вздохом начал разговор.

– Маша, давай на "откровенную". – Мешая суп, я уставился ей в глаза, пытаясь прочесть в них хоть что-то, кроме все нарастающего раздражения. – Что не так?

– Всё – не так! – Вырвалось у Маши, злым рыком. – И ты – не так, и я – не так! Все это – не так! Скажи мне, как ты здесь очутился?!

Отложив ложку, я усмехнулся и вывалил всю свою историю, одним махом, почти без купюр и попыток что-то приукрасить.

Когда я закончил свой рассказ, суп уже остыл и подернулся застывшим жиром, а небо над нами украсили не известные мне созвездия.

– Так что, – я с удовольствием спустил поджатые под себя ноги, на пол. – Завтра, если ТЫ не возражаешь, займемся твоим фордом. Есть у меня, пара идеек, как его поднять. Только, без твоей помощи, ничего не получится.

Мария согласно кивнула головой, молча встала, демонстративно оставив посуду на столе, и скрылась в своем домике, плотно затворив за собой дверь.

– Не очень-то и хотелось! – Со смехом признался самому себе, понимая, что отныне, правило думать верхней головой, становится для меня основным.

Согрев на костре воду, вымыл посуду и, приткнув сбоку толстое полено – на ночь, достал из машины матрац и устроился рядом с костром, вслушиваясь в шорохи ночного леса и звуки, доносящиеся по воде издалека.

Сон все не шел, а события минувшего дня казались сладкой сказкой, которая поманила и пнула, едва я раскатал губы.

Закинув руки за голову, переключился к данному слову: вытащить форда и вправду было интересной затеей.

Прикидывая массу и делая себе зарубку, уточнить у Марии – завтра, вертел идею с разных сторон, убеждаясь, что все может сработать.

Провалявшись без сна до полуночи, выругался и пошел купаться, в надежде смыть с себя налет разговора, который развел два, едва сошедшихся корабля, на перпендикулярные курсы.

Фыркая и отдуваясь, нарезал круги, нырял до одури и красных кругов перед глазами. Один раз даже удалось донырнуть до джипа, прикоснувшись к его зеленой крыше.

Вымотавшись, завалился на остывающий песок голышом и выругался – на весь песчаный пляжик, размером пять на тридцать метров, я умудрился бухнуться пузом на битое стекло.

Смывая кровь, снова шипел и злился, и от боли, и от очередного пинка Судьбы, в последнее время так и норовящей пошутить надо мной в особо извращенной форме.

Собрав стекло – всего два осколка на весь пляж! – осторожно отнес его и положил на стол, чтобы утром закопать подальше в лесу.

Завалившись спать, признался себе, что сделал только хуже.

С таким настроением и заснул.

Утро встретил за разбортовкой пневматиков – ездить на них можно только по снегу, да и планы, по поднятию внедорожника, строились именно на них. На них и на дереве, поваленном мною вчера.

Мой грузовичок уже щеголял в новых шинах, дожидаясь, когда его хозяин сядет за руль и отправится в путь.

"Погоди, старина..." – Мрачно усмехнулся я. – "Сперва тебе придется поработать лесовозом".

– Завтрак! – Громко объявила Мария, отрывая меня от работы.

От костра несло густым, наваристым супом – Мария предпочитала плотный завтрак, убивая меня этим наповал! Ну не совпадали мы, не совпадали! Ни единого общего момента, кроме одной ночи!

С сожалением отложил инструменты – первое правило общего жития, а именно – "не раздражай ближнего своего" – вбитое в меня скученной жизнью на базе, неоднократно доказывало свою состоятельность.

От супа отказался, из принципа.

Зато с удовольствием выпил почти три чашки свежезаваренного настоя, назвать который чаем не поворачивался язык – слишком вкусный.

Мария, за ночь, видимо также передумавшая о многом, печально улыбнулась.

Не сказав друг другу ни слова, сверх положенных за завтраком, снова вернулись к своим делам.

Забравшись в кабину своего авто, аккуратно, на первой передаче, двинул в лесок.

Застрять я не боялся – лебедки, навешанные с обеих сторон машины, сильно облегчали всяческие вытаскивания, а путь, уже пройденный вчера, отчетливо отложился в памяти, не давая сделать ошибки.

Ну, это я так думал, конечно.

Лес заставлял петлять – прямой дороги к поваленному мною гиганту, совершенно не было предусмотрено!

Улыбаясь своим, в общем-то, не веселым, мыслям, выкатился на знакомую полянку.

Места на разворот хватило едва-едва – иначе, я с ужасом представил себе, как буду пятиться всю дорогу.

Дерево, дождалось меня без единого сюрприза – ветви, которые я вчера отложил, так и лежали в стороне, высокой кучей, приглашая загрузить их в кузов моего грузовичка.

Вам, когда-нибудь, приходилось рубить дерево диаметром два метра?

А пилить, 30-ти сантиметровой ножовкой?

Поверьте – одинаково – плохо.

А мне предстояло ствол дерева разделить на шесть частей, по двадцать метров каждое и вытащить волоком на берег озера!

Работу закончил ближе к трем часам дня, пропустив обед, о чем мне мой животик неоднократно напоминал. Закрепив пару бревен и загрузив в кузов дрова, помянул свой длинный язык и пустился в обратный путь.

Моя наивная вера в чудеса, творила чудеса, простите за тавтологию.

Свой первый рейс в обратную сторону сделал за час, ни разу нигде не застряв и не потеряв ни единого бревнышка!

Уложив их рядком, на берегу, блаженно вздохнул, поздравляя себя с почином.

Хмурая Мария, улыбнувшись уголком губ, в своей неповторимой манере улыбаться, молча, поставила на стол тарелку с супом и кружку с настоем.

Разговаривать с ней не хотелось – хотелось скорее вытащить ее долбанный джип из озера, перебрать его и выместись наконец-то, из этого мира, попрощавшись с человеком, по чьей напряженной спине хотелось двинуть кулаком, а по недовольному лицу – съездить ногой!

Мария, с каждым новым часом, все сильнее раздражала – так раздражает неуловимая песчинка, попавшая в носок на официальном приеме – ни вытряхнуть ее, а терпеть – не возможно!

Ничего не скажу о Машеньке плохого – готовит – изумительно, экзот – силищи неимоверной, хороша собой – глаз не отвести, но переспали мы зря.

Пообедав, отправился за второй партией – сидеть и смотреть на недовольную морду лица – простите – нет желания.

Правда, все-таки закинул удочку, на предмет покидания этой параллели на моем авто, получив в ответ отрицательное качание головой.

Нет, так нет.

Хотя – жаль.

На второй рейс рискнул зацепить оставшиеся обрубки и снова завалил кузов дровами – не пропадать свободному месту и... Застрял на втором повороте. Пришлось снимать застрявшее бревно и играть в Геракла.

На берег озера выбрался злой – жадность уже не раз была наказана, но я это сделал!

Шесть бревен, диаметром от двух метров до полуметра, ровными рядками лежали на берегу, дожидаясь моего завтрашнего дня.

От ужина, заботливо укутанного в одеяло, меня передернуло – есть, приготовленное Марией, стало совсем невмоготу – словно не еду, а отраву, заботливо подсовывают.

Даже настой сделал себе сам, заварив в отдельной посуде.

Яркие звезды, сплетающиеся в неведомые созвездия над моей головой, раздражали не хуже Машеньки.

Вся эта чудесная параллель, наводила такую тоску, что хоть волком вой!

Так я и сделал, уйдя по берегу, километра на два в сторону, с чашкой в руках.

К моему искреннему удивлению, с противоположного берега мне ответил не менее тоскливый вой, словно в резонансе с моими чувствами.

От души повыв, отложил чашку и, дав робе команду на полную защиту, завалился спать, не сходя с места.

Утром, столкнул бревна в воду и стоя по пояс в воде, принялся расставлять их, в нужном мне порядке – самые толстые – по краям, тонкие – в середину – и увязывать их в плот, благо, что веревки у меня всегда было с запасом.

Мария шуршала по хозяйству, на меня не отвлекаясь и ее равнодушие било по мозгам сильнее самого сильного электроразряда. Решив, что с людьми себя надо вести сообразно их поведения – перестал обращать на неё внимание. Тем более что "на берегу" мы договорились уже обо всем и снова вести душещипательные беседы смысла больше не было.

До обеда, отвлекшись дважды на чаепитие, когда Мария скрывалась в домике по своим делам, я собрал плот и, прорезав в центре метрового размера квадрат, замер, понимая, что зря так старательно рубил сучья – надо было оставить с десяток, подлиннее.

Пришлось снова топать в лес – искать.

В лесу и пообедал, НЗ.

Мария, видя, что я не прикоснулся к приготовленному ею ужину, завтрак приготовила только на себя, чему я был несказанно рад – видеть ее становилось все сложнее и не приятнее.

Следующее, подходящее дерево я нашел уже в сумерках и, заготовив жерди нужной длины – поужинал и завалился спать, мысленно благодаря Эрика за такой шикарный рояль – подарок.

Утром, вокруг меня оказалось знатно натоптано и судя по следам – совсем не грызунами! Когти слишком длинные...

Хм, странно, Мария утверждала, что с хищниками не встречалась...

Увязав десяток жердин, толщиной сантиметров пятнадцать, в плотную вязанку, поволок все это добро к берегу – мне предстояло соорудить из них и снятой с грузовичка лебедки, подъемник для джипа.

Хоть задумка и казалась простой, как три копейки, да исполнение ее, со всеми шаманскими плясками, оказалось делом муторным. Радуясь невероятно легкому дереву, я как то забыл о том, что поднимать мне предстоит из воды почти двух тонную машину, а не кошелек Дюймовочки.

Первая, пробная попытка достать со дна валун, доказала, что радость – радостью, а расчеты надо проверять.

В итоге, я уже совсем не радовался, что пообещал так много.

Лишь на пятый день, подогнав плот к Форду, я спустил трос лебедки вниз, совершенно уверенный, в своих расчетах.

Мария, золотой рыбкой скользнула вниз, придерживаясь рукой за трос и за три нырка, закрепила подготовленную мною сбрую, за форкоп машины.

Мой план был прост – приподняв авто, медленно и неторопливо, грести в сторону берега, максимально к нему приблизившись – закрепить трос за вторую лебедку и выдернуть форда на берег.

От первоначального плана – использования пневматиков – пришлось отказаться: сорока метрового шланга, для их накачки, в запасе не оказалось.

Мария, на мой взгляд, в мою идею если и верила, то особого оживления не демонстрировала. Сидя на борту плота, она опустила ноги в воду и болтала ими, поднимая над водой яркие искорки разлетающихся во все стороны, капель.

Лебедка делала два оборота в 5 минут – быстрее смысла не имело – ворочая веслом, пару раз тяжело вздохнул – Мария, хотя вытаскивал я именно ее машину, сидела безучастно. При том, что мы находились в семистах метрах от берега, а скорость плота едва ли превышала пару метров в десять минут – сидеть ей предстояло долго.

Яркое светило, словно сжалившись над моей многострадальной головой, спряталось, завернувшись в легкие облачка – стало даже веселее. Ну, пока не посмотришь на Машеньку.

Конструкция моя потрескивала, плот осел в воду и превратился в жуткий кошмар кораблестроения, но пока держался.

Через час, не выдержав, окликнул Марию и попросил помощи.

Хитрая женщина, пересела на корму и опустила ладони в воду.

Взвихрились пенные бурунчики и плот, пришпоренной лошадкой рванул вперед.

Попросив сбавить обороты – не хватало потерять форда во второй раз, ткнувшись им в камни валяющиеся на дне озера, перевел лебедку на два оборота в минуту, потом, подумав, на десяток.

Целых пятьдесят метров шло все очень замечательно. Потом все стало как обычно – то есть плохо.

Форд зацепился.

Моя конструкция, издала страшный треск и плот замер. От рывка, Мария завалилась на плот, вытащив из вод озера свои волшебные ручки.

Смерчики, устремились в облачное небо и разметали в нем пушистые подушки, проделав два идеально круглых отверстия.

Я оказался в воде.

Даже с подвешанным фордом, края плота возвышались на добрый метр – это корму я стесал, готовясь к неприятностям и прыжкам Марии. Плот пришлось оплывать, взбираться и любоваться на недовольное лицо женщины.

Да, знаю, что это была авантюра, без подготовки, без разведки дна – но Боги Всевидящие, как же мне надоело ее лицо! Хотелось избавиться от нее, даже оставшись здесь самому, в одиночку. Я готов был уже придушить ее и закопать – по-глубже или утопить в озере, не взирая на весь тот яд, что так и сочился из ее внешнего вида.

– Блин. Я ведь просил... Оказаться рядом с человеком, которому я нужен, потому что это – я, а не потому что я – Идиот! – Вырвалось у меня, помимо воли и, к сожалению, вслух.

Мария мгновенно вспыхнула и направила свои ладошки на меня.

Чувствуя, что меня снова сносит за борт, от всей души, выматерился.

Машенька, уставилась на меня совершенно круглыми глазами, но руки убрала.

За время нашей перепалки, лебедка делала своё дело – пикап поднимался, плот уже чувствительно болтало, на свободном ходу.

Через два часа мы добрались до берега.

Моя конструкция приказала долго жить, обломившись с диким треском и обдав нас брызгами воды, но самое главное уже было сделано – до берега оставалось метров десять – двенадцать, джип встал на колеса, а значит, моя импровизация увенчалась успехом.

Фыркая и отдуваясь, отогнал плот к берегу, закрепил лебедку на своем грузовике и запустил в ход.

Двухцветный "Форд-Бронко" выкатился на песчаный пляж и замер, выливая воду из всех щелей.

Мария, осторожная словно кошка, открыла дверцу водителя и отпрыгнула – полуметровая рыбка, вывалилась ей под ноги, опасно щёлкая зубами.

– Заодно и порыбачили... – Усмехнулся я и удостоился ответной улыбки.

Все-таки, когда Машенька улыбается, она так хороша!

Рыбина стукнула хвостом и принялась судорожно извиваться, проталкиваясь к воде.

Тяжелый охотничий нож, мелькнувший в тонкой девичьей ручке, отсек хищнице голову, прекращая рыбьи страдания.

– Впечатляет! – Кивнул я и внезапно потребовал: – Ухи хочу!

– Будет тебе, уха... – Машенька прищурилась, нанизала рыбью тушку на нож и развернулась в сторону костра. – Будет тебе и уха, и требуха, и жаренное нечто...

Хоть и быстро пропало хорошее настроение, однако впереди было еще до вала работы – Форд надо было разгрузить, разобрать, промыть – просушить и снова собрать.

Через два часа, когда Мария пришла звать меня кушать, к ее удивлению, Форд весело порыкивал заведенным двигателем.

И не только к ее удивлению, скажу прямо.

Словно некая неведомая сила, защитила потроха авто от всепроникающей воды.

Впрочем – фары она благородно проворонила.

Сняв сидения, разложив на просушку чехлы и, на всякий случай, раскрыв все, что может открываться, отправился за стол.

– Уха из этой рыбы не получилась, наглухо. – Предупредила Мария, ставя на стол передо мной тарелку с жареной рыбиной.

Горячей и чудесно пахнущей.

– Зато жаренная – Закачаешься! – Потянул носом я и схватил первый кусок.

Минут через двадцать, потягивая горячий настой, сыто и соловело качался на стуле.

Рыба оказалась выше всяких похвал!

Мы с Машенькой, сточили ее и не заметили – как!

Сидя друг напротив друга, впервые за эти дни мы смотрели на соседа не волком.

Вот что еда животворящая вытворяет!

Махнув рукой на грязную посуду, девушка икнула, прикрыв рот ладошкой, зевнула и скрылась в своем жилище.

Я, последовал ее примеру, с удобствами устроившись в своем армейском тарантасе.

Разбудил меня жуткий вой.

Форд-Бронко, заунывно выл, включив свою сигнализацию, собака серая!

Такой сон прервал...

Зевая так, что челюсть вон, побрел к машине – скинуть клеммы с аккумулятора.

"Стоять... Я же их, того, скинул!" – Всполошился я и уже рысью, метнулся к джипу, воющему и мигающему стоп сигналами.

За три часа, простояв под ярким светом местного светила, кстати, надо узнать, как Мария его назвала, внедорожник украсился белыми разводами, по яркой краске и очень даже, неожиданно быстро – высох.

Заглянув под капот, обнаружил пару любопытных генераторов, даже в самом диком похмельном сне – ни разу не платиновые! И даже – не свинцовые или медные – дешевые и потому самые распространенные.

– Не трожь. – Зло рявкнула Машенька, шлепнув по рукам своими смерчиками. – Не твоего ума, дело.

И снова, захотелось ей врезать – от всей души.

Пикнув брелоком, хозяйка отключила сигнализацию.

– Хватит. Надоело. – Отчетливо произнес я и, развернувшись на каблуках, потопал в сторону своего спального места. – Хочешь – секреты секретить – твое дело! Только спать не мешай!

– Не кричи на меня! – Зло выдохнула мне в спину Машенька.

– Иначе – что?! – Я развернулся и заглянул ей в глаза. – Ну? Давай, красивая. Стукнешь меня? Разговаривать перестанешь? В монастырь уйдешь? Что Ты Мне Сделаешь?! У меня ничего нет – и отнять – то нечего! Это у Тебя, такой хорошей, правильной, умной, расчетливой – есть что терять. У меня – нечего! Так что, я буду повышать на тебя голос – иначе, кроме себя самой, ты никого не слышишь! И, по сторонам оглянись – то... Устал я от Вас, лядских экзотов! Все бы вам, чужими руками...