355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дэвид Марк Вебер » Тень Саганами » Текст книги (страница 60)
Тень Саганами
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 16:01

Текст книги "Тень Саганами"


Автор книги: Дэвид Марк Вебер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 61 страниц)

***

Лейтенант Хулио Тайлер пошатнулся когда «Тайфун» задрожал. Он отвечал за Реактор-Один, носовую термоядерную установку крейсера, и побледнел, когда завизжали сигналы тревоги. Реактор-Один располагался достаточно глубоко и был прикрыт достаточно мощной бронёй, чтобы вероятность достать его любой лазерной боеголовкой крейсерского калибра была весьма невелика. Но, судя по звукам тревоги, эти лазерные боеголовки проникали значительно глубже, чем должны были.

Тайлер судорожно сглотнул и оглядел ярко освещённый, просторный отсек. Его перевели в команду "Тайфуна" на три дня позже остальной команды, чтобы заменить парня, который ухитрился упасть с аварийной лестницы и сломать себе бедро, и он знал, что остальные члены команды машинного отсека линейного крейсера не были от него в восторге. Он привык, что его быстрое продвижение по службе вызывает зависть. Относительно немногие офицеры могли похвастать званием старшего лейтенанта до своего двадцать первого дня рождения, но Тайлер всегда старался исполнять свою работу. Чтобы на самом деле быть достойным быстрого продвижения, которому был обязан своей фамилии.

Однако на этот раз он отчётливо осознавал свои недостатки. За последние две недели он начал входить в курс дела, по крайней мере достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что его рядовые или старшины больше не смеются над ним за его спиной. И вынужден был признать, что техники "Технодайн" были правы: реакторные отсеки "Тайфуна" были действительно скомпонованы лучше, и органы управления было легче использовать. Просто это были не те органы управления, которые Тайлер изучил как свои пять пальцев за три с половиной года службы на крейсере "Звёздная Ярость".

Прислушиваясь к вою сирен, он понадеялся, что группы борьбы за живучесть изучили своё оборудование лучше, чем он своё.


***

– Множественные попадания в Бандит-Один! – объявила Хелен, наклонившись к своим дисплеям. Её глаза сузились, пока она изучала данные, поступающие с её разведывательных модулей. – Думаю, мы только что уничтожили его носовой радар, сэр!

– Замечательно! – признал Терехов, хоть и знал, что это будет самым эффективным из всех их залпов. Теперь, когда мониканцы знали наверняка, что их видят, они больше не пытались прятаться. Их клинья были подняты, и они ускорялись прямо по направлению к эскадре на пяти сотнях g. Это должно уменьшить время ракетной перестрелки, холодно подумал он, но это вряд ли можно было счесть неожиданностью. И, по крайней мере, если они собираются его преследовать, значит подставят горловины своих клиньев его ракетам.

А на линейных крейсерах типа "Неутомимый" не было носовых гравистенок.

Он наблюдал на экране как второй сдвоенный залп Абигайль входит во внешнюю оборонительную зону мониканцев. Он видел момент, когда включились "Зуделки", и противоракеты, спешащие им навстречу, отклонились в сторону, но на этот раз времени для наведения второй волны противоракет было достаточно. Семнадцать ракет были перехвачены и уничтожены, затем открыли огонь лазерные кластеры. Ещё двенадцать были подбиты, но шесть проскочили, и Бандит-Один содрогнулся, когда его броню пронзили новые кинжалы.


***

«Тайфун» задрожал, когда вторая волна рентгеновских клинков прошла сквозь его броню. Его обильная противоракетная оборона должна была остановить больше ракет, – должна была остановить все, – но он не мог их видеть. Его лазерные кластеры попали в зависимость от данных слежения «Циклона» и «Урагана», а это было просто неадекватно для перехвата столь быстро приближавшихся целей. Особенно целей настолько неуловимых, как мантикорские ракеты Марк-16. Свежие отчёты о повреждениях хлынули на мостик, а его ускорение снизилось, поскольку четыре бета-узла взорвались.

Скачки напряжения, начинаясь в Импеллере-Один и Лазере-Три, пробежали по всем его системам. Автоматические предохранители остановили большинство из них, но три предохранителя сами были выбиты. Неистовая энергия хлынула через них, и сверхпроводящее кольцо бортового гразера взорвалось, разрушая внутренние перегородки, и добавляя свою огромную мощь к скачку энергии.

К скачку, который через главную линию питания гразера ринулся прямо в Реактор-Один.

Дикий поток энергии ворвался в отсек. И без того испуганный старшина отскочил назад, когда взорвалась его панель управления. Он шлёпнулся на палубу на собственный зад, а по схемам управления затанцевали электрические огоньки, и взвыла тревога.


***

Айварс Терехов сидел в своём командном кресле, излучая ауру воплощенной решимости. Это было всё, что ему оставалось. Он отдал приказы; теперь дело было за теми, кто должен был исполнять их. А он наблюдал за Гатри Багвеллом, сконцентрировавшимся на данных, текущих с сенсорного массива, находящегося почти прямо над Бандитом-Один. Казалось невероятным, что мониканцы не знали о присутствии там Альфы-Семь, но, без сомнения, если бы они знали о нём, то давно бы уничтожили!

Багвелл подался вперёд, словно собирался влезть в экран, и его пальцы зависли над клавиатурой. Каждые несколько секунд они приходили в движение, ударяя по клавишам и пересылая новые пакеты информации, новые отчеты о работе систем РЭП противника на тактические компьютеры Абигайль Хернс и остальной эскадры.

Терехов взглянул на таймер. Прошло пять минут боя. Третий залп Абигайль накатывался на Бандита-Один, а чуть больше чем через семьдесят секунд обе стороны будут в пределах досягаемости ракет друг друга.

Абигайль хватило времени – едва-едва – на то, чтобы обновить программу третьего залпа в свете наблюдения Багвеллом мер РЭП, которыми встретили первый залп, и глаза Терехова блеснули. Противоракеты мониканцев сбили двадцать приближающихся ракет, но только две из пятнадцати поддались усилиям вражеской РЭБ. Пять из оставшихся тринадцати были уничтожены лазерными кластерами Бандита-Один, но три платформы РЭБ и пять ударных птичек прорвались до рубежа поражения.

Ударные сдетонировали.


***

– Капитан, это Тайлер, из Реактора-Один! – молодой голос в наушнике капитана Шрёдера был охвачен ужасом. – Мы теряем удержание плазмы в реакторе!

– Отключите его!

– Сэр, я пытаюсь, но…


***

Янко Хорстер побледнел, когда «Тайфун» взорвался.

"Этого не могло произойти, – кричала часть его сознания. – Не с линейным крейсером!"

– Аллах! – прошептал техник из Технодайна. Его лицо теперь блестело от пота, а руки тряслись. – Как?..

– Понятия не имею, – хрипло сказал Хорстер. – Случайное попадание. Кто-то в реакторном отсеке нажал не на ту кнопку. Может, просто Бог разгневался на всех нас! Но это не особо поможет им ещё через шестьдесят секунд!


***

Терехов недоверчиво уставился на свой экран. Корабль в восемьсот пятьдесят тысяч тонн только что просто исчез. И всё.

– Отличная работа, канонир! – услышал он собственный голос, всё ещё пытаясь осознать произошедшее.

Абигайль не отвела глаз от своей консоли. Он не знал, услышала ли она его вообще. Она была невосприимчива ко всему постороннему, погруженная в отстраненное состояние, которое Терехов знал по своему опыту. Всё её внимание до последней крупицы было сконцентрировано на её экранах, клавиатурах, и рубиновых иконках её целей. Всё непосредственно касающееся их уничтожения регистрировалось мгновенно и четко; всё остальное было посторонним и в высшей степени несущественным.

Её следующие два залпа – шестьдесят две драгоценных лазерных боеголовки и восемь платформ РЭБ – ушли в никуда. Их цели больше не существовало, и не было времени перенацелить их на Бандита-Два. Они будут лететь, пока хватит их двигателей, а затем безвредно сдетонируют. Но это дало её компьютерам дополнительные пятьдесят секунд на то, чтобы обновить программы первых залпов по Бандиту-Два. И на этот раз она выбрала иной подход с мерами обеспечения прорыва.


***

Настала очередь «Урагана».

В отличие от "Тайфуна" с его носовыми сенсорами всё было в порядке. Но казалось, что рвущийся к нему залп ракет полностью безразличен к средствам РЭП. Они игнорировали его имитаторы и отмахнулись от поставленных помех. Это было нелепо. Никто не мог так быстро приспособиться к средствам радиоэлектронной борьбы противника!

Но каким то образом манти это сделали.

Противоракеты "Урагана" устремились навстречу. Помехи, поставленные манти, на этот раз не казались такими интенсивными – или же его тактики тоже к ним приспосабливались. Хорстер улыбнулся, глядя, как противоракеты мчатся навстречу ракетам манти.

А затем, внезапно, приближающихся птичек стало уже не тридцать пять; их стало больше семидесяти.

– Проклятье! Будь они прокляты! – выругался техник. – Они не могут вытворять это чертовщину!

– О чём вы? – прорычал Хорстер, когда противоракеты бешено заметались, пытаясь удержать захват назначенных целей среди тучи внезапно размножившихся угроз.

– У них не может быть достаточной энергии, чтобы так дурить наши сенсоры! – бросил гражданский. – Они в пределах зоны обзора сенсоров нашего корабля. И обманывают не разведывательные массивы, и даже не сенсоры меньших кораблей… чёрт побери, это же линейные крейсера! Мы должны быть способны пробиться сквозь этот хаос, словно его и нет!

– Вы же говорили, что у них есть реакторы сверхплотного термояда на их ракетах, так почему бы и нет? – резко спросил Хорстер.

– Но даже если у них есть энергия, излучатели должны быть… – голос солли затих, а глаза сузились, когда напряженные размышления преодолели – по крайней мере, на мгновение – даже его страх.

Хорстер уставился на него с изрядной долей зависти. Часть коммодора желала, чтобы что-нибудь могло отвлечь его от мыслей о разгроме, которому подвергся его флот. Неважно, что произойдёт с противостоящими ему манти, те выполнили свою миссию. Когда дым рассеется, не останется никакого Системного Флота Моники.

Но, по крайней мере, он мог позаботиться о том, чтобы некому было праздновать их триумф.


***

Дверь лифта открылась, и через неё на мостик вбежал гардемарин Пауло д'Ареццо.

Терехов заметил его; Хелен же была настолько сильно сконцентрирована на данных её разведывательных массивов и на назревающем ракетном бою с приближающимися линейными крейсерами, что даже не обратила на него внимания.

– Простите, сэр, – сказал Пауло, на время останавливаясь рядом с капитанским креслом. – Этот взрыв оглушил меня на пару минут. Боюсь, он также повредил мою станцию РЭБ. Так что я прибежал сюда, проверить, не нужны ли лейтенанту Багвеллу лишние руки.

Терехов заметил, что на правом виске молодого человека была кровь, и что по всей правой стороне его лица начинал расплываться кровоподтёк. Но он был на ногах, и он был здесь, поэтому капитан слегка улыбнулся, и указал на Багвелла.

– Только не толкаете его под локоть, Пауло, – сказал он, и гардемарин, улыбнувшись наполовину маниакальной улыбкой, поспешил к Багвеллу.


***

Сверхъестественно увеличившийся мантикорский залп обрушился на «Ураган».

Хорстер не был уверен, сколько реальных ударных ракет смогли сбить "Циклон" и "Ураган". По меньшей мере несколько. Но множество прорвалось, и настала очередь "Урагана" дергаться в агонии, когда в него вонзились рентгеновские иглы. Они обрушились по всему корпусу, разрывая его, словно демоны, но, в отличие от "Тайфуна", он перенёс удары без особых повреждений, и Хорстер оскалился, словно отходящий от нокдауна боксер. Вот что значит быть линейным крейсером, сражающимся с тяжелыми!

– Выходим на дальность стрельбы ракетами через двадцать секунд, коммодор!

– Дивизиону разворот направо. Открыть орудийные порты левого борта.

– Есть, сэр.

Два выживших линейных крейсера развернулись направо, левым бортом к противнику, и Хорстер мысленно выдал себе затрещину. Ему следовало сделать это раньше. Он слишком зациклился на преследовании врагов, на ускорении прямо на них. Ему следовало, не обращая внимания на действия манти, пожертвовать скоростью сближения для того, чтобы задействовать бортовые сенсоры и дополнительные средства ПРО. Но он был уверен в мощи своей брони и эффективности своих систем РЭБ… по крайней мере, пока не взорвался "Тайфун".

Они только начали разворот, когда открыл огонь второй тяжелый крейсер манти. Несколько секунд спустя его примеру последовали все уцелевшие мантикорские корабли.


***

«Гескапума» и «Эгида» были единственными кораблями в покалеченной эскадре Терехова со способностью стрелять по одной цели обоими бортами. У легкого крейсера было двадцать пусковых. У «Колдуна» по наименее поврежденному борту было шестнадцать. На «Янычаре» оставалось восемь, на «Арии» – шесть, а у серьёзно искалеченного «Дерзкого» их было три. Вместе это составляло восемьдесят восемь пусковых. Минимальное время цикла пусковых у «Колдуна», «Янычара» и «Эгиды» составляло восемь секунд, а у устаревших «Арии» и «Дерзкого» – четырнадцать секунд. Но перегрузка обороны линейных крейсеров требовало массированного огня, так что равняться следовало на самый медленный цикл перезарядки.

"Гескапума" потратила четыреста шестьдесят пять ракет Марк-16 и шестьдесят из ста тридцати платформ РЭБ. У неё осталось только шестьсот тридцать ударных птичек – только на восемнадцать двойных залпов, но у её спутников были полные погреба, а Айварс Терехов менее всего желал подпустить два неповрежденных линейных крейсера на дальность стрельбы энергетическим оружием по его покалеченным кораблям. Чтобы что-то с этим поделать у остальной эскадры было около одиннадцати минут на концентрированный ракетный обстрел, что являлось подлинной причиной того, почему он потратил так много ракет, пока только "Гексапума" могла атаковать противника, но у неё самой ракет оставалось только на пять минут.

Анализ Гатри Багвелла возможностей РЭБ противника разошелся по всей эскадре, и, пусть у них не было досягаемости "Гексапумы", даже старые эсминцы почти могли сравниться с ней по возможности преодоления обороны врага на той дистанции, на которой они могли его достать.

Если они не смогут остановить или, по крайней мере, серьёзно повредить этих приближающихся левиафанов прежде чем обе группы сойдутся в ближнем бою, не будет никакого "завтра", так что как только дистанция упала до 11,4 миллионов километров, они открыли беглый огонь максимальным возможным для "Гексапумы" темпом.


***

Янко Хорстер осознал, что совершил и другую ошибку, гораздо худшую, чем не развернуться бортом пораньше. У каждого из его линейных крейсеров по борту было по двадцать девять пусковых. С исчезновением «Тайфуна» это давало ему пятьдесят восемь пусковых – две трети от мантикорских – с минимальным циклом перезарядки в тридцать пять секунд. Хуже того, его тактики ничего не знали о системах РЭБ манти, в то время как быстро и пугающе стало очевидно, что командир манти за время сближения выяснил очень много о его РЭБ.

Его люди старались, как могли, но семи недель комбинации занятий на тренажёрах и практических тренировок было недостаточно. Это не стало их второй натурой, не стало инстинктом. Легкая задержка в ответных действиях, сбои в цепочках принятия решений могли быть несущественны против любого другого флота Пограничья. Но он столкнулся не с флотом Пограничья. Ему противостоял Королевский Флот Мантикоры, а эта было ошибкой из тех, которые мало кто переживал.


***

В течении следующих двухсот шестнадцати секунд эсминцы и крейсера Айварса Терехова выпустили девятьсот девяносто ударных ракет и сто двадцать «Зуделок» и «Драконьих Зубов». Семьсот тринадцать ракет и семьдесят девять птичек РЭБ были выпущены до того как сдетонировал первый залп. За то же самое время «Циклон» и «Ураган» выпустили триста тридцать шесть ракет… среди которых не было ни одной специализированной платформы РЭБ.

Это была бойня.

Мантикорские ракеты прошли сквозь электронные средства защиты Мониканцев словно раскалённые шила. Противоракеты смогли сбить десятки, кластеры ПРО ещё больше, но на каждую сбитую ракету приходилось по пять прорвавшихся. Системы слежения линейных крейсеров были просто перегружены фальшивыми образами боеголовок, создаваемыми "Драконьими Зубами". Их сенсоры были оглушены ослепляющими вспышками помех. Они были третьесортным флотом, сражающимся с теми, кто вполне мог претендовать на статус лучшего боевого флота исследованной галактики, и уступали им во всём, кроме храбрости.

Янко Хорстер видел приближение конца. И понимал, что даже "эксперты" "Технодайн" недооценили огромное технологическое превосходство мантикорского флота над их оборудованием. Понимал, с ещё большей горечью, насколько уступали его команды – и он сам – командам тех кораблей манти. Его корабли были линейными крейсерами, намного сильнее бронированными и вооруженными, чем любой из противников. Но какой толк от брони, когда её разрывают, разламывают и пробивают сотни и сотни лазерных боеголовок? Какая польза от могучих батарей энергетических орудий, когда они уничтожены, превращены в месиво обломков и гибнущих людей до того, как они успели подойти к противнику на дистанцию открытия огня?

Сам космос казалось, содрогался вокруг двух кораблей, корчащихся в огненном горне, окруженных бурлящим очагом ядерных взрывов, когда одна за другой лазерные боеголовки взрывались и обрушивали на них свою ярость. Броня и обшивка корпуса разлетались обломками, воздух, словно кровь, вытекал из зияющих ран, а люди гибли. Некоторые мгновенно, словно по щелчку выключателя, а некоторые – стеная в невыносимой агонии, одинокие и оказавшиеся в ловушке в обломках своих кораблей.

К моменту, когда "Циклон" и "Ураган" достигли дистанции досягаемости энергетического огня до ближайшего мантикорского корабля, они мало чем отличались от пустых корпусов, лишенные клиньев и энергии, теряющие воздух, разбрасывающие спасательные капсулы и обломки.

Но они погибли не в одиночестве. Как бы они не уступали противнику, как бы плохо тренированными не были, какой бы несовершенной не была их доктрина, с отвагой у них всё было в порядке. Как бы оправданы ни были действия Айварса Терехова, ярость, которую они испытали в ответ на его атаку, изливалась чистым огненным потоком. Три сотни их ракет достигли эскадры Терехова перед тем, как их поглотило яростное пламя его атаки. Эсминец "Янычар" и легкий крейсер "Дерзкий" погибли вместе с ними. "Гескапума", "Колдун", "Эгида" и "Ария" выжили. Четыре корабля, всё что осталось от эскадры Терехова, и все они были серьёзно повреждены.


***

– … а врач коммандер Симмонс благополучно покинул «Бдительный» на боте полном раненных перед тем, как тот взорвался. Они сейчас направляются прямо к нам, сэр, – устало доложил Амаль Нагчадхури. Поскольку Анстен Фицджеральд всё ещё оставался без сознания, Наоми Каплан пострадала гораздо серьёзнее его, а Джинджер Льюис занималась титанической работой, разбираясь с тяжёлыми ранами «Гексапумы», Нагчадхури исполнял обязанности старпома Терехова. Он выглядел изможденным, еле стоящим на ногах, и Терехов сочувствовал ему, поскольку чувствовал себя также.

– Хорошо, Амаль, – чётко ответил он, и связист подивился, откуда же капитан черпает свои силы. Никто не мог выглядеть таким собранным и активным после всего того, через что они прошли, и тем не менее капитану это удавалось. – Нам придется найти место для размещения раненых, – продолжил он. – Но, слава Богу, у нас будет настоящий доктор!

– Да, сэр, – согласился Нагчадхури и нажал кнопку, перейдя на очередную страницу с заметками. – Мы потеряли шесть бета-узлов в носовом кольце; восемь бета-узлов, и два альфа-узла в кормовом. Наше максимальное ускорение составляет примерно три сотни g, но Джиджер работает над этим. У нас осталось два гразера на левом борту и ни одного на правом, хотя Джинджер полагает, что в конце концов сможет восстановить один из них. У нас есть восемь работающих пусковых установок на правом борту, и одиннадцать на левом, но наши погреба пусты. У нас даже не осталось противоракет. Кормовое погонное вооружение практически уничтожено, и не думаю, что Джинджер сможет там что-то починить. Носовое каким-то чудом уцелело. И у нас всё ещё есть носовая гравистена. Но если дойдёт до нового боя, шкипер, у нас огневая мощь – может быть – эсминца и ровным счётом один генератор гравистенки, на правом борту.

Терехов поморщился. В отчёте Нагчадхури не было ничего неожиданного. Если что-то его и удивило, так то, что у них вообще уцелело хоть одно из бортовых энергетических орудий.

– А наши люди? – тихо спросил он, и Нагчадхури вздрогнул.

– Мы ещё подсчитываем точные потери, и в списках пропавших есть те, кто могут быть живыми, но погребенными под обломками. Но на данный момент, шкипер, у нас шестьдесят погибших, и двадцать восемь раненных.

Терехов стиснул зубы. Восемьдесят восемь убитых и раненых может быть и не казалось такими уж крупными потерями, по сравнению с потерями мониканцев. Или даже с остальными кораблями эскадры, если на то пошло. Но полный экипаж "Гексапумы", включая морпехов, составлял триста пятьдесят человек, до её предыдущих потерь и откомандирований. Данные Нагчадхури – которые, напомнил он себе, всё ещё были неполными – говорили о тридцати процентах людей, которых он повёл с собой на битву.

А "Гексапуме" ещё повезло.

– Что насчёт остальной эскадры?

– "Эгида" самая близкая к тому, что можно назвать боеспособным состоянием, сэр, и у неё осталось шестьдесят две ракеты и пять гразеров. У "Колдуна" вообще не осталось исправного вооружения, и на "Арии" почти то же самое. Лейтенант Росси докладывает…

– Извините, шкиппер. – Терехов оглянулся на перебившего. Это был Джефферсон Кобе.

– Да, Джеф? В чём дело?

– Сэр, разведывательные массивы Хелен засекли несколько боевых кораблей Моники направляющихся к нам. Похоже на полудюжину ЛАКов, четыре эсминца, и пару легких крейсеров. И мы только что получили послание от адмирала Бурмона. Он требует, чтобы мы сдались, иначе будем уничтожены.

Терехов посмотрел на него, затем на Нагчадхури. Лицо лейтенант-коммандера было напряженным, взгляд – мрачным, и Терехов понимал его. Какими бы устаревшими не были обычные силы флота Моники, их было более чем достаточно для уничтожения его уцелевших избитых кораблей.

– Через сколько времени первый из них будет здесь?

– Тоби говорит четыре часа до подхода с выравниванием скорости, сэр. Три часа и пятьдесят минут, если они откроют огонь на пролете.

– Очень хорошо, – Терехов вышел из зала для совещаний на мостик, и жестом приказал Кобе занять своё место в секции связи. Он чувствовал напряжение команды мостика, чувствовал как им хочется оглянуться на него, несмотря на то что дисциплина заставляла их смотреть на свои мониторы. Эти люди держались из последних сил, и они, также как и он, знали, что не смогут сражаться с мониканцами.

– Сначала, Джеф, – спокойно сказал Терехов, – вызови по сверхсветовой связи коммандера Бэдмачин.

– Слушаюсь, сэр.

На установление связи ушло меньше минуты. "Гексапума" и трое её избитых спутников парили в космосе меньше чем в девяти миллионов километров от станции "Эройка" с нулевой относительной скоростью. Следовательно транспорт боеприпасов, всё ещё висящий за переделами гиперграницы, остался в 12,2 миллионах километров позади.

– Да, капитан? – На лице Бэдмачин было заметно беспокойство.

– Капитан Бэдмачин, мне нужно чтобы вы направились к эскадре на максимальной скорости.

– К вам, сэр?

– Да. У вас должно быть достаточно времени, чтобы добраться до нас, скинуть нам пару сотен подвесок и вернуться за гиперграницу прежде, чем хоть один из мониканских кораблей приблизится к вам на дистанцию стрельбы. Пожалуйста, отправляйтесь немедленно.

– Есть сэр. Немедленно! – отрапортовала она.

– Отлично. Терехов, конец связи. – Он обернулся к Кобе. – Теперь, пожалуйста, подготовьте запись для адмирала Бурмона.

– Есть сэр. Готов к записи.

– Адмирал Бурмон, – Терехов расправил плечи и твердо смотрел в камеру, говоря ледяным тоном. – Вы призвали мою эскадру сдаться. К сожалению, я не могу этого сделать. Я прибыл сюда, чтобы сделать дело – нейтрализовать линейные крейсера, которые ваша звёздная нация готовила для атаки моей. Я всё ещё не выполнил эту задачу. Два ваших линейных крейсера остались неповрежденными, поскольку я воздержался от стрельбы по ним из-за их близости к гражданским частям комплекса станции "Эройка". В случае же если любой из ваших вооруженных кораблей приблизится к находящимся под моим командованием, – а мы отслеживаем положение каждого прямо в данный момент – у меня не останется другого выбора, как завершить своё дело, перед тем как отступить в гипер, прежде чем кто-либо из ваших кораблей сможет настигнуть нас. С сожалением должен констатировать, что это потребует стрельбы по вышеупомянутым линейным крейсерам контактными ядерными боеголовками, и я не смогу разрешить провести перед этим эвакуацию ваших гражданских.

Он слышал, как кто-то позади него резко вздохнул, но выражение его лица не изменилось ни на йоту.

– В случае если вы решите остановить ваши военные корабли, и поддерживать текущий status quo до прибытия направляющихся сюда мантикорских подкреплений, я буду избавлен от этой неприятной обязанности. Если же вы решите не останавливать ваши корабли и не сохранять status quo, я начну бомбардировку. И ни при каких обстоятельствах я не разрешу эвакуацию вашего гражданского персонала. Выбор за вами, сэр. У вас есть два часа на то, чтобы сделать его и довести до меня ваше решение. Терехов, конец связи.

Он остановился и взглянул на Кобе. Лейтенант выглядел изрядно потрясённым, но всё-таки кивнул.

– Запись в норме, сэр, – доложил он с легкой дрожью в голосе.

– Очень хорошо. Прикрепите к ней последние тактические сводки, включая позиции всех их кораблей, которых мы держим сейчас под наблюдением. Затем, будьте так добры, отошлите её.

– Слушаюсь, сэр.

– А теперь, Амаль, – спокойно произнёс Терехов оборачиваясь к Нагчадхури. – поскольку у нас есть время до прибытия "Вулкана", будьте любезны закончить отчёт.

Он пересёк мостик, возвращаясь в зал для совещаний, и стук его каблуков отчётливо звучал в мёртвой тишине. Нагчадхури последовал за ним после мимолетнейшего колебания. Как впрочем, и Ван Дорт. Того не приглашали, но Терехов не был удивлен, увидев его, когда люк закрылся и он повернулся к Амалю.

– Да, Бернардус? – спросил он тем же невозмутимым тоном.

– Айварс, ты же блефуешь, да? Ты же не станешь на самом деле убивать всех тех гражданских?

– Бернардус, мы не можем уйти. Моника находится прямо в середине гиперпространственного потока. Единственными двумя нашими кораблями, могущими поднять парус Варшавской, являются "Эгида" и "Вулкан", а у них и близко не хватит ресурса систем жизнеобеспечения, чтобы забрать с собой всех выживших. А что, по-вашему, станет с моими людьми, если я позволю им попасть в руки мониканцев до прибытия подкреплений?

Ван Дорт не ответил на этот вопрос. В этом не было необходимости.

– Но что, если подкреплений не будет? – спросил он вместо того.

– Они будут, – ответил Терехов с уверенностью пророка. – И когда они прибудут, мои люди встретят их живыми.

– Но ты же не станешь бомбардировать эти линейные крейсера?

– Напротив, Бернардус, – холодно возразил капитан Королевского Флота Мантикоры Айварс Алексович Терехов. – Если эти ублюдки рискнут заявить, что я "блефую", я отправлю эти проклятые линейные крейсера и всех оказавшихся поблизости гражданских прямиком в Ад.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю