Текст книги "Тень Саганами"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 61 страниц)

– Тем не менее, коммодор, я думаю, что президент прав, – сказал Терехов. – Даже без аннексии близость систем Скопления к терминалу Рыси имела бы для вас огромное экономическое значение. Разумеется, если предположить, что кто-нибудь вроде Пограничной Безопасности не накинется на вас, как только вы достаточно разбогатеете для того, чтобы вас стоило захватывать.

– Я знаю, – согласился Карлберг, оживлённо кивнув. – Капитан, мы уже заметили некоторые признаки этого вашего экономического значения. Пока не слишком значительные, однако за последние полтора месяца Нунцио посетили три торговых судна. Для Мантикоры это может выглядеть не особенно внушительно, а одно из них сделало остановку только для того, чтобы посмотреть, стоит ли его владельцам более или менее регулярно нас посещать в будущем. Однако для нас это огромное оживление движения, и я ожидаю, что оно продолжит увеличиваться. К сожалению, похоже, что вместе с хорошими новостями приходят и проблемы.

– Какие проблемы, сэр? – поинтересовался Фитцджеральд.

– Мы одна из самых удалённых систем нашего так называемого "Скопления", коммандер, – ответил Карлберг. – Мы беззащитнее других систем – вроде Рембрандта и Сан Мигеля – которые сидят практически в центре. Я также подозреваю, что к нам придёт меньше инвестиций, чем все надеются, разумеется, если только не принесут свои плоды надежды президента на привлечение капиталов в развитие курортного потенциала Базилики. Но даже в этом случае основным двигателем нашего процветания, несомненно, будет рост количества торговых кораблей в окружающем пространстве. Именно это меня сейчас и беспокоит.

– Почему, коммодор? – спросил Терехов, внимательно глядя на Карлберга.

– Поскольку это делает нас более привлекательной целью, особенно учитывая нашу уязвимость, а у меня нет свободных сил для того, чтобы вышибить злоумышленников из моей звёздной системы ко всем чертям, – прямо заявил Карлберг. – Особенно, когда они располагают современными кораблями.

– Современными кораблями? – Терехов наклонился вперёд, прищуриваясь. Как и Фитцджеральд – и, кстати, оба гардемарина. Пираты, действующие в Пограничье в окрестностях Скопления Талботта обычно относились к наименее технически оснащённым среди своих собратьев. Во многих отношениях они походили на пиратов, бороздивших мелкие прибрежные воды Старой Земли на своих гребных шлюпках, и по сравнению с ними среднестатистический силезский пират выглядел первоклассным боевым кораблём. С таким противником даже крохотные устаревшие ЛАКи Карлберга должны были справиться без проблем.

– Да, – ответил коммодор, в его тоне и выражении лица больше не было никакого легкомыслия. – За последние две недели кто-то проникал в систему по меньшей мере три раза. И этот кто-то не собирается себя афишировать, а единственный из моих ЛАКов, сумевший подойти достаточно близко для установления надёжного сенсорного контакта, не узнал ничего. Что ж, всем известно, что наша электроника по сравнению с вашей практически хлам, однако мы должны были получить по крайней мере хоть какую-то полезную информацию. Но не получили, что означает, что наш противник, кто бы он ни был, располагает намного более современной электроникой, чем наша. Что, в свою очередь, означает, что они, скорее всего, намного более современны и боеспособны, чем мы.

– Вы упорно используете множественное число, коммодор, – заметил Терехов. – Вы точно уверены, что имеете дело с более чем одним вторгшимся кораблём?

– Я на девяносто пять процентов уверен, что их два, – произнёс Карлберг. – И, кто бы это ни был, они крупнее и, по-видимому, мощнее любого корабля, которым я располагаю. Наглые скоты. Шастают через мою систему взад и вперёд, потому что чертовски хорошо знают, что ни один из моих кораблей не способен нанести им урон, даже если я сумею их точно засечь.

– Понятно, – медленно протянул Терехов. Он посмотрел на Фитцджеральда, и Рагнхильд тоже, наконец, позволила себе взглянуть на Пауло. Судя по его лицу, он думал о том же самом, что и она. Если Карлберг был прав (а Рагнхильд была потрясена его несомненным талантом) относительно степени современности этих злоумышленников, то откуда они появились? Зачем современным кораблям играть в пиратов в этой насквозь нищей части Пограничья? Потенциальная добыча в этой части космоса могла привлечь только грабителей курятников, а не компенсировать расходы на эксплуатацию мощных современных рейдеров.

– Хорошо, коммодор, господин президент, – после нескольких мгновений молчаливых размышлений произнёс Терехов. – Если действительно кто-то с не совсем честными намерениями бродит вокруг вашей системы, я полагаю, мы должны посмотреть, что может сделать "Гексапума" для того, чтобы им помешать. – Он чуть улыбнулся. – Настолько радикально, насколько только возможно.

***

– Мистер Деккер?

– Да, Дэнни?

– Мистер Деккер, мне кажется, вам следует на это взглянуть. – монтанский акцент Даниэля Саньяго был заметнее обычного, а его карие глаза выглядели взволнованно.

– Что такое? – Деккер отодвинул кресло и поднялся, направляясь к столу Сантьяго.

– Это электронное письмо только что пришло. – Сантьяго показал на свой старомодный дисплей. – Система утверждает, что оно пришло с несуществующего адреса.

– Что? – Деккер наклонился через плечо подчинённого, уставившись на экран.

– Он раньше существовал, – продолжил Сантьяго, – однако этот провайдер прекратил работу более двух стандартных лет назад.

– Нелепица, – заметил Деккер. – Кто-то, должно быть, поигрался с перенаправлением почты.

– Именно поэтому я полагаю, что вам следует взглянуть на это, босс, – произнёс Сантьяго, протягивая руку, чтобы ткнуть в заголовок письма.

Глаза Деккера сузились. Заголовок гласил: "Re: Причины для эвакуации… немедленной".

***

– Не могу в это поверить! – заявил Оскар Йохансен. – Что я натворил? Убил в предыдущем воплощении кого-то из родных этого типа?

– Оскар, на самом деле тут нет ничего личного, – поморщившись произнёс Хевен. – Это всего лишь так кажется.

– Да ну? Вам легко говорить! – Йохансен пронзил взглядом распечатку таинственного электронного письма. – Это не вам придётся объяснять всё министерству внутренних дел!

– Ну, и не вам тоже, – ответил Хевен. – Объясняться придётся моему правительству. И президент Саттльз с главным маршалом Баннистером будут просто вне себя.

– И председатель Ваандрагер тоже, – с тяжёлым вздохом добавил Иеронимус Деккер.

Их троица стояла за кордоном полиции и спешно возведённой стеной из мешков с песком, безропотно взирая с расстояния два километра на офис Рембрандтского Торгового Союза. Здание находилось в углу космодрома Брюстер-Сити непосредственно рядом со складами, окружавшими три совмещённых посадочных площадки пассажирских и тяжёлых грузовых шаттлов, обычно обслуживавших перевозки РТС на Монтане. Сейчас они ничего не обслуживали, а само офисное здание было эвакуировано через пятнадцать минут после получения электронного письма.

– Вы полагаете, он серьёзно? – секунду спустя поинтересовался Йохансен.

– Стив Вестман? – Хевен фыркнул. – Да что б я сдох, Оскар! Может у него и не хватает шарика-другого, однако решимости ему не занимать. Как вы, наверное, заметили три недели назад.

– Но это!.. – произнёс Йохансен, беспомощно махнув рукой в сторону обезлюдевших офисного здания и посадочных площадок.

– Он, наверное, думает, что это забавно, – ответил Хевен. Йохансен взглянул на него и монтанец пожал плечами. – РТС более-менее выколотил из правительства планеты именно эту транспортную концессию примерно двадцать стандартных лет назад, – сказал он. – Если на то пошло, сегодня двадцатая годовщина официального подписания договора об аренде.

– Мы ни у кого ничего не "выколачивали", – тон Деккера был непреклонен и отчасти агрессивен.

– Не ножом и пистолетом, – признал Хевен. – И я не припоминаю, чтобы кого-нибудь угрожали расчленить. А вот что я на самом деле припоминаю, Иеронимус, так это как Инека Ваандрагер – в то время, Оскар, она ещё была не председателем, а руководителем департамента по заключению контрактов – довольно ясно дала понять, что или мы предоставляем вам концессию, или РТС размещает свой южный терминал на Тиллермане. И добавляет дополнительные пятнадцать процентов к тарифу на все перевозки Союза на Монтану или с неё, только чтобы наказать нас за то, что мы в этом деле были настолько злобны и неуступчивы. – Он покосился на высокого светловолосого рембрандтца. – Уж простите за некоторую возможную необъективность, однако мне это кажется своего рода вымогательством.

– Я допускаю, – неловко произнёс Деккер, избегая взгляда монтанца, – что это могло быть слишком экстремальным методом ведения переговоров. Председатель Ваандрагер не слишком славится… любезностью при ведении переговоров. Однако ответ насилием подобного масштаба едва ли является разумным.

– Ну, не знаю, – сказал Хевен. – Во всяком случае, он же послал вашим служащим предупреждение убираться, разве не так? Дьявольщина, Иеронимус, – для парня вроде Стива это необычайно благородно. И, по крайней мере, хибара ваша стоит достаточно далеко от всего остального, так что он может грохнуть её без риска повредить ещё что-нибудь, или убить кого-нибудь.

– Однако ваши власти должны были действовать порасторопнее, если с самого начала знали, что он настолько озлоблен на нас, чтобы выкинуть штуку вроде этой, – заговорил Деккер, выглядя совершенно не успокоенным замечаниями Хевена, но монтанец остановил его, энергично мотнув головой.

– Верно, он был здорово зол. Однако всё же недостаточно для подобных дел. До тех пор, пока Ван Дорт не организовал всё это движение за аннексию.

– Но даже Ван Дорт не мог "организовать" ничего столь грандиозного, если бы предложение не встретило поддержки подавляющего большинства граждан Скопления, – возразил Деккер.

– Я и не говорю, что мог. Кстати, я и не говорю, что это плохая идея. Я только сказал, что реально организовывал всё именно Ван Дорт. – произнёс Хевен. – И организовал. Что ж, Стив не слишком любит Ван Дорта, по множеству причин, в том числе и за то, что он был первым председателем правления РТС, и за то, что он до сих пор крупнейший из акционеров РТС. Когда Ван Дорт говорит "лягушка", РТС подпрыгивает, а это означает, что голосование было одобрено правлением РТС. А это, скорее всего, означает, что оно одобрено Ваандрагер, единственным, вероятно, человеком в Скоплении, к которому Стив относится хуже, чем к Ван Дорту. И то, что она одобрила аннексию, для парня вроде Стива автоматически делает голосование всего лишь ещё одним примером того, как она ведёт "переговоры" насчет того, что хочет заполучить. Что опять же возвращает его к этому вашему маленькому симпатичному анклаву. И должен предупредить вас, Иеронимус, что найдётся очень мало монтанцев, который не поймут ход его мысли. Так что если он настроен слать сообщения, то это должно быть почти что самым доходчивым, какое он только может выдумать. Особенно после того, как РТС ухитрился "договориться" с Мантикорой насчёт эксклюзивного контракта на перевозку всех официальных грузов, почты и персонала Звёздного Королевства во всём Скоплении.

Йохансен собрался возразить, что РТС был единственным местным перевозчиком, который был способен выполнить все требования Звёздного Королевства. Что бы там ни могли подумать прочие, это было единственной причиной, по которой они добились этого эксклюзивного контракта, да и сам контракт был всего лишь временным, до тех пор, пока не станет возможным организовать конкурс среди нескольких претендентов. Однако вместо этого он промолчал. Лес Хевен всё это уже знал… неважно, верил ли он этому или нет, что было большим, чем Йохансен был готов сказать. И, что бы ни думал Хевен, теперь, когда Йохансен обжился в Скоплении, он вполне мог понять, каким образом человек, уже относящийся с подозрением к внешнему вмешательству в дела Скопления или недовольный экономическим давлением Торгового Союза, запросто мог посчитать, что контракт со стороны Мантикоры был вознаграждением РТС за его работу по продвижению интересов Звёздного Королевства.

Не то, чтобы это понимание хотя бы немного утешало Йохансена при взгляде на посадочные площадки шаттлов и склады, в которых содержались, помимо всего прочего, топографическая техника, аэрокары, компьютеры, полевые лаборатории и бивачное оборудование общей стоимостью более чем пятьдесят миллионов мантикорских долларов.

– Иеронимус, я знаю, сколько на вашем складе нашего оборудования, – помедлив, произнёс он. – А на какую сумму тянут другие грузы на складах и посадочных площадках?

– Где-то чуть больше миллиарда трёхсот миллионов рембрандтских стелларов, – отозвался Деккер со скоростью, демонстрирующей чего именно касались его собственные невесёлые мысли. – Или порядка пятисот миллионов мантикорских долларов. Это, разумеется, не считая базового оборудования и…

Йохансен так и не узнал, что ещё собирался поведать ему главный представитель РТС на Монтане.

Первый взрыв был самым ярким. Яркая вспышка буквально ослепляла и мантикорец удивился, каким образом Вестман сумел протащить на склад химическую взрывчатку военного образца. В сооружении хранился – прежде хранился – малоценный навалочный груз, так что меры безопасности были, скорее всего, как минимум несколько слабее, чем в других зданиях, а само взрывное устройство, при всей своей мощности, можно было спрятать в чём-то размером с большой чемодан. Но даже в этом случае…

Мозг Йохансена только начал полностью осознавать, что Вестман очевидно всё же не блефовал, когда раздались последующие взрывы. Поначалу они были не столь мощны как первый, однако явно были произведены по определённому плану. Первый взрыв разнёс центральный склад и усеял почти весь комплекс пылающими обломками. Вторая группа взрывов произошла непосредственно на посадочных площадках. Первые два не произвели особого впечатления; однако на посадочной площадке Номер Три стоял пассажирский шаттл. На шаттле имелись какие-то технические неполадки – как решил Йохансен задним числом, устроенные с заранее обдуманным намерением – которые приковали его к земле и не дали увести после того, как было получено электронное письмо с предупреждением. И водородные топливные цистерны и баки аварийных ракетных двигателей этого шаттла были почти полны.

Если первый взрыв казался потрясающим, то этот был грандиозен. Всю площадку поглотил высокий бело-синий бутон поднявшего клубы пыли взрыва и Йохансен инстинктивно рухнул ничком за мешки с песком. Электронное письмо предупреждало, чтобы все держались как можно дальше, однако он сомневался, чтобы хоть кто-то ожидал чего-то подобного. Ударная волна от взорвавшегося шаттла понеслась дальше кольцом пламени и пыли, поглотив соседние посадочные площадки. Она подобно цунами налетела на офисное здание РТС, прорывая себе дорогу через его двери и окна, и всё здание снесло подобно домику, попавшемуся на пути торнадо. Склады и площадки обслуживания грузовиков исчезли в вихре, чтобы подвергнуться уничтожению в быть выплюнутыми в виде очень-очень мелких обломков.

Серия взрывов слилась в один огромный нескончаемый кошмар. Оскар Йохансен почувствовал себя комаром, попавшим в западню между хлопающими ладонями разгневанного огненного великана, когда грибовидный столб дыма, пыли, обломков и пламени взвился высоко в небо.

"Это, – подумал он, наблюдая за высоко вздымающимся от самой земли столбом дыма и пыли, – не украсит моё резюме".

Глава 17

«Хвала всевышнему, что в прошлый раз я договорился о безопасном способе связи, – подумал Дамиен Харахап. – Если бы только у чертовых романтиков лошади не были проклятым фетишем!»

Он неудобно заерзал в седле. Предки монтанцев вряд ли были уникальны в том, что прихватили с собой лошадей и другой тягловой скот в первую экспедицию по колонизации. В крайнем случае, животный транспорт предоставлял всегда полезный и иногда жизненно необходимый запасной вариант. Машины могли сломаться, технологии – отказать или потеряться. Но лошади, ослы и быки – или верблюды, в зависимости от климатических условий – могли и выжить, и размножаться практически всюду, где самому человечеству удавалось цепляться за жизнь.

Но монтанцы зашли в этом деле гораздо дальше большинства. Это стало частью их романтизированного образа жизни. И, как с недовольством заключил Харахап, бывает время и место, когда эти тупые, четвероногие, остроспинные, упрямые создания приносят пользу.

"И то, что они не производят никакой энергии, которую можно было бы засечь – кроме инфракрасной – как раз такой случай", – признала он. Нет, у правительства Монтаны не было таких разведывательных средств, которыми могли похвастаться более богатые и развитые звездные системы. Тем не менее, Служба Маршалов Монтаны, местная планетарная полицейская служба, обладала внушительным списком успехов. Служба была не очень большой, но её сотрудники были умными, хорошо обученными и – что, по опыту Харахапа, было необычно для полиции – привычными к нестандартному мышлению. Было лишь вопросом времени, пока манти предоставят им технологические обновления, которые позволят им с толком воспользоваться существующим потенциалом, поэтому настояния Вестмана на том, чтобы вырабатывать соответствующий образ мысли и навыки, которые позволят избежать в будущем слежки со спутников, имели смысл. Особенно учитывая то, какой горячей стала охота на него и его последователей за четыре дня, прошедшие после устроенного ими маленького взрыва.

"Если бы я не договорился заранее о способе обмена сообщениями в прошлый раз, когда был здесь, я бы никак не смог его найти, а ситуация будет становиться всё хуже. Им придется зарыться глубже в подполье, так что, наверное, я не могу обвинять их в несколько… чрезмерной осторожности в отношении безопасности в данный момент. Каких бы неудобств это ни причиняло".

По крайней мере, они с чертовым животным уже почти достигли назначенного места встречи. Он вытащил устройство GPS для проверки, и скорчил гримасу удовлетворения. Он так и думал, что это именно те заросли деревьев, которые описал ему связной Вестмана, но хорошо, что тому есть подтверждение.

Лошадь шла иноходью по тропе, упрямо двигаясь с той скоростью, которая нравилась ей, а Харахап пытался делать вид, как будто его это тоже устраивает. В итоге он добрался до назначенного места и вылез из седла с чувством глубокой благодарности, которое портило лишь осознание того, что в конечном итоге придется снова вскарабкаться на противоестественное животное для поездки обратно в места, сходящие за цивилизацию.

Он привязал поводья лошади к псевдодубу, бросил на нее кислый взгляд и встал, массируя зад и разглядывая вид, открывавшийся с вершины скалы.

Стало ясно, почему связной Вестмана сообщил ему, что это один из самых популярных среди туристов пейзажей на планете. Конечно, большинство разумных туристов предпочитали совершать поездку из столицы за несколько минут комфортабельного путешствия в аэрокаре. Только настоящие сумасшедшие настаивали на том, что бы сделать это "как истинные монтанцы", и Харахап был мрачно убеждён, что одетые в ливрею служащие конюшни, которые сдавали лошадей напрокат для этого путешествия, скорее всего хохотали до колик, глядя на то, как скачут прочь инопланетные идиоты.

Находясь на такой высокой точке Харахап мог видеть ущелье, в котором текла река Нью-Миссури на протяжении как минимум сотни километров, и, несмотря на ноющие ягодицы и бедра и мрачную реальность дела, которое привело его сюда, он чувствовал больше чем просто восхищение. Нью-Миссури была второй по длине рекой на Монтане и за эоны проточила себе путь через Новые Сапфировые горы, который затмевал всё, что Харахап когда-либо видел. Представитель Вестмана гордо сообщил ему, что Ущелье Нью-Миссури почти в два раза больше чего-то на Старой Земле, что называлось Большой Каньон, и оно уж точно было настолько громадно, что Дамиен Харахап чувствовал себя маленьким однодневкой.

Он вытащил голокамеру и стал послушно снимать, как любой уважающий себя любитель природы. Камера была частью его туристиского прикрытия, но он уже решил, что этот набор изображений он на самом деле сохранит, когда услышал шум камней, скатывавшихся с более высоких склонов позади себя. Он опустил камеру и неспешно огляделся, пока Стивен Вестман спускался по склону на высоком чалом мерине.

– Должен заметить, – сказал Харахап, как только монтанец поравнялся с ним и спешился с легкой грацией пожизненной практики, – это намного более зрелищный фон, чем у нашей прошлой встречи.

– Действительно, – согласился Вестман, глядя голубыми глазами мимо посетителя, чтобы снова вобрать в себя зрелищный пейзаж. От этого вида он никогда не уставал, хотя иногда требовалось восхищение впервые увидевшего его иностранца, чтобы напомнить Вестману, насколько тот великолепен.

– Правда, я не уверен, что такая уединенность была необходима, – продолжил Харахап. – И, хотя мне не хотелось бы показаться критичным, я мог бы заметить, что, стоя здесь, на краю скалы, мы становимся довольно уязвимы для любых направленных микрофонов в округе.

– Так и есть – или было бы, если бы они вообще здесь были, – ответил Вестман и слегка улыбнулся. – Если честно, мистер "Зачинщик", я выбрал это место в том числе потому, что хотел быть уверен, что вы явитесь один. И хотя мне не хотелось бы, чтобы это было воспринято как угроза, я мог бы заметить, что стоя здесь, на краю скалы, вы становитесь довольно легкой мишенью для ребят с импульсными винтовками, сидящих в кустах, чтобы прикрывать меня.

– Понятно, – Харахап спокойно изучил улыбающееся лицо Вестмана и кивнул. – Значит, дело не столько в безопасности от сенсорных систем властей, сколько в том, чтобы вытащить меня на открытое место.

– Ага, – признал Вестман. – Не то, чтобы я всерьёз считал, что вы работаете на Саттлза или на манти. Я чертовски хорошо знаю главного маршала Баннистера, и это не в его стиле. И я не думаю, что у манти было время освоиться здесь настолько, чтобы посылать мне своих агентов таким образом. Но вы могли работать на рембрандтцев. Это было не очень вероятно, но возможно. Надо сказать, это и сейчас возможно.

– Как агент-провокатор? – усмехнулся Харахап. – Одобряю вашу осторожность. Но если бы я работал на Ваандрагер или Ван Дорта, на нас бы уже летели вооруженные импульсными пушками аэрокары.

– И рушились бы в Ущелье, – с улыбкой сказал Вестман. Харахап поднял бровь, и монтанец пожал плечами. – Я вложил достаточно много денег в необходимые инструменты, прежде чем ушел в подполье, Зачинщик. В том числе в несколько очень симпатичных переносных зенитно-ракетных комплексов производства солли. Они чуток устарели, и у меня их не очень много, но работают они прекрасно, и я ожидаю, что они справятся со всем, кроме современного штурмового шаттла. Я решил, что это будет хорошим местом, чтобы продемонстрировать несколько из них.

– Тогда нам обоим повезло, что я не работаю на РТС, – Харахап улыбнулся в ответ, размышляя о том, правду ли говорит Вестман. Взвесив всё, особенно в свете того, как гладко прошёл удар того по анклаву Торгового Союза в космопорту, Харахап был склонен ему поверить.

– Но если вы не работаете на рембрадтцев или манти, – заметил Вестман, – то всё ещё в силе вопрос о том, на кого же именно вы тогда работаете?

– Я сказал вам в прошлый раз. Конечно, тогда у нас не было названия, но мы те же самые люди. И мы решили, что "Центральный Комитет Освобождения" звучит довольно неплохо.

Губы Вестмана дернулись, дублируя вспышку веселья в глазах, но Харахап не обольщался. Несмотря на свои предрассудки, этот человек был чрезвычайно умен и понимал, что любой, кто участвует в подобных играх, должен иметь свои собственные мотивы. Мотивы, которые могли иметь или не иметь большого отношения к заявленным.

– Мы, наконец, стали приобретать признаки эффективной организации, – продолжил капитан жандармерии, – и наша афера по изъятию средств РТС сработала даже лучше, чем ожидалось.

Как он и надеялся, улыбка Вестмана стала немного шире при упоминании о предполагаемой недостаче в казне Торгового Союза. Похоже, эта идея позабавила его даже больше, чем Нодбрандт.

– Мы также сумели выйти в системе Мейерс на умеренно коррумпированного солли, поставляющего оружие и другое оборудование.

– Вот как, – сказал Вестман без особенного выражения.

– Вот так. Я не буду пытаться надурить вас, мистер Вестман. Как и ваши ракеты, это не самое новейшее вооружение. Скорее всего, источник его происхождения – арсенал какой-нибудь планетарной милиции. Но оно тщательно восстановлено, и не хуже, а то и лучше всего, что есть у вашего правительства. Оборудование для связи и наблюдения ещё новее и лучше – самое современное гражданское оборудование солли. Наверняка всё-таки уступает тому, что есть у военных манти, но на световые годы лучше всего, что вы могли бы раздобыть здесь.

– И вы, конечно, готовы предоставить все это мне исключительно по доброте душевной.

– На самом деле, по большей части, это именно так, – сказал Харахап, встретив изучающий взгляд собеседника с абсолютной искренностью, которая была одним из самых важных его профессиональных навыков. – Ну, мы не вполне альтруистичны. Благородны и щедры, само собой, но не вполне альтруистичны.

Вестман весело фыркнул, а Харахап улыбнулся. Затем он позволил выражению своего лица снова стать серьезным.

– Серьезно, мистер Вестман. Где-то восемьдесят-девяносто процентов мотивации Центрального Комитета – это сочетание альтруизма и личной выгоды. Остальные десять процентов относятся исключительно к личной выгоде, но ведь то же самое можно было бы сказать и о вас, не правда ли?

Он удерживал взгляд Вестмана до тех пор, пока тот не кивнул, а затем продолжил, слегка пожав плечами.

– Мы не больше вас хотим, чтобы эта аннексия прошла. Даже если Тонкович сумеет получить все возможные на свете конституционные гарантии, нет оснований верить тому, что такое далекое правительство, как система Мантикоры, посчитает должным их выполнять. Особенно если они уже устроят собственные вооруженные силы и коллаборационистов на местах. Рембрандт и РТС нам тоже не особенно нравятся, и мы с вами оба знаем, кто снимет все сливки с местной экономики, если эта идея пройдет. Так что у нас имеется достаточно своих причин бросить на это дело всё, что мы имеем. Но, ко всему прочему, я солгу, если не скажу, что по крайней мере некоторые члены Центрального Комитета думают, что видят возможность для инвесторов и транспортных компаний своих собственных систем ухватить себе кусок пирога в Скоплении, если мы сумеем немного укоротить РТС.

– Из этого следует, что даже если мы избавимся от манти и рембрандтцев, мы скорее всего увидим, как кто-то ещё захочет влезть на место РТС, – хмуро заметил Вестман.

– Наша вселенная не идеальна, – мягко заметил Харахап. – И любая политическая или экономическая система динамична, она постоянно меняется. Посмотрите на это с такой точки зрения: убрав со сцены Мантикору и РТС, вы, возможно, не добьетесь идеального решения, но зато вы избавитесь от двух известных вам дьяволов. И какие бы новые изменения не пытался бы навязать кто-то новый, вы начнете заново, с равных позиций, если захотите держать их подальше от Монтаны.

Вестман неопределенно хмыкнул. Он стоял, глядя в Ущелье, и Харахап держал паузу еще минуту-две. Затем он прочистил горло. Вестман посмотрел на него, и Харахап слегка пожал плечами.

– В итоге мы все хотим хотя бы отчасти одного и того же… и никому из нас ничего не светит, если мы будем действовать поодиночке. На данный момент манти и правительства, приверженные аннексии, обладают всей полнотой центральной организации, обмена информацией и огневой мощи. Ваши действия продемонстрировали наличие у вас воображения, способности к тщательному планированию и таланта. Именно эти ваши качества в первую очередь и привлекли наше внимание. Но эти же качества сделают ваше уничтожение приоритетом для манти. То же самое будет справедливо в отношении любого, кто проявит себя достойным противником, а манти находятся в гораздо лучшем положении – с точки зрения организации, а не только численности и оружия – чем мы. Значит, если мы хотим иметь хоть какой-то реальный шанс удержать контроль над нашими собственными звездными системами и нашими душами, то нам следует создать в противовес свою собственную координирующую систему. Именно это пытается сделать Центральный Комитет.

– И насколько широко раскинуты эти ваши… назовем их "местные отделения"? – через какое-то время спросил Вестман.

– Мы все еще готовим их, – признался Харахап. – Помимо общения с вами, мы находимся в контакте с людьми от Новой Тосканы до Сплита. Некоторые из них – вроде Агнес Нордбрандт, в Сплите – уже работают с нами, – продолжил он, немного преувеличивая. В конце концов, это была не совсем ложь. Он не связывался с Нордбрандт со времени их разговора на Корнати, но был уверен, что она ухватится за официальное предложение о помощи, когда он его сделает.

– Нодрбрандт? – взгляд Вестмана засветился интересом. – Значит, она была серьезна, когда заявляла, что уходит в подполье?

– О, да, вполне, – подтвердил Харахап. – Конечно, я много ездил в последнее время, но пару месяцев назад я встретился с ней лично, и мы довольно подробно обсудили её планы.

Ещё одно небольшое преувеличение, но проверить это Вестман не сможет. А весомость Харахапа оно немного поднимет.

– А что? Вы что-то слышали о ней с тех пор?

– От Монтаны до Сплита больше ста двадцати световых лет, – заметил Вестман. – Даже курьерскому судну требуется две недели на такое путешествие. Последнее, что я слышал, было больше месяца назад, когда она отказалась от места в парламенте и объявила, что будет противостоять аннексии "другими средствами", – он пожал плечами. – Если она так серьезно настроена, как вы говорите, уверен, что в ближайшее время мы ещё услышим о ней.

– Вне всякого сомнения, – согласился Харахап. – Судя по планам, которые мы с ней обсудили, она должна произвести много шума. Возможно, не такую сенсацию, как тот трюк, что вы провернули на прошлой неделе, но достаточно, чтобы манти встрепенулись и заметили ее.

– Но задержка в обмене информацией, которую вы отметили, – один из сильнейших аргументов в пользу того, чтобы вы приняли поддержку Центрального Комитета, – продолжил Харахап. – Если все пойдет хорошо, мы сами будем находиться в системе Шпиндель. Таким образом, мы сразу будем в курсе происходящего на Конституционном Собрании и сможем распространять разведданные с такой же скоростью, с какой будем их получать. К тому же именно на Шпинделе манти скорее всего устроят свой административный узел, когда получат управление, так что информация будет течь к центру намного быстрее, чем двигаться вокруг по периферии.