Текст книги "Огненный шторм"

Автор книги: Дэвид Класс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

62

Джиско уводят на поводке на псарню.

Феми провожает Джека в крыло для гостей-которых-можно-изувечить-в-любой-момент.

Неплохая конура. Большая светлая комната с мраморной ванной и потрясающим видом на океан из всех окон.

– Через час я вернусь и отведу вас к Даркону, – говорит Феми. – Не нужно ли вам еще что-нибудь?

– Страховка от несчастного случая была бы кстати.

Бесстрастный Феми не улыбается даже уголком рта.

Принимаю колючий, обжигающий душ. Надеваю шорты и футболку, которые мне приготовили. Сидят как влитые.

С минуту изучаю себя в зеркале в полный рост. Не верится, что это тот самый Джек Даниэльсон, который месяц назад придавал так много значения футбольному матчу в Хедли-на-Гудзоне.

Тем не менее это он – из зеркала мне улыбается тот самый парнишка спортивного сложения, со светло-русыми волосами и пронзительными голубыми глазами. Американская улыбка в тридцать два зуба. Шесть футов два дюйма ростом. Хобби: девчонки, кино, скоростные автомобили.

Тот же парнишка, те же руки и ноги, почти то же лицо. Разве что взгляд чуточку посерьезнее – из-за перенесенных горестей и страданий. И подбородок чуточку порешительнее, – как-никак, предстоит спасать мир.

А в остальном тот же парнишка. Тот же – и совсем другой. Джек – и совсем не Джек.

Кем же я стал? Не знаю. Может быть, Даркон знает обо мне больше, чем я сам? Похоже на то. А зверюшки, с которыми он хочет меня познакомить, не те ли самые, которые отгрызли руку капитану «Лизабетты»?

В дверь трижды тихонько стучат. Тук, тук, тук. Тьфу ты. Помню я этот стук. Не было печали.

Открываю дверь. На пороге стоит Кайли, одетая как с весьма игривой рекламы нарядного дамского белья.

– Можно мне поучаствовать в общем веселье?

– Особого веселья тут нет, я один, – с трудом выдавливаю я, глядя, как она переступает порог и затворяет за собой дверь. – Что это на тебе надето… если можно так выразиться?

– Я называю это «тонг-саронг», – отвечает она и улыбается так, что от этой улыбки растаял бы дворец Снежной королевы.

Это она кокетничает? Или дразнится? Ничего себе «тонг-саронг»!

– А что? Тебе не нравится мой наряд?

– Он как-то не оставляет никакой свободы воображению.

– Ну, значит, воображение у тебя небогатое, – мурлычет Кайли. – Мне кажется, мы с тобой еще совсем не все друг дружке показали.

Она оценивающе мерит меня взглядом, словно решая, в какой я весовой категории.

– Ты про кого-то забыла, – говорю.

– Про кого это?

– Про Даркона.

Кайли пожимает плечами. Подходит поближе.

– Нам он сейчас ни к чему.

– А по-моему, это важно. Вы давно вместе?

– Не очень. Познакомились в Испании. В ночном клубе. – Щебеча, Кайли не забывает обшарить глазами все углы. Что она высматривает? Скрытые камеры и микрофоны? Если она боится, что за нами следят, зачем она со мной кокетничает?

– Он пригласил меня на свою яхту. Девушке неудобно отказаться от такого приглашения.

– А потом он, видимо, пригласил тебя на свой остров. И опять было неудобно отказаться, да?

– Ну, мне стало любопытно, – хихикнув, признается Кайли. – В первый раз познакомилась с парнем, у которого собственный остров.

– А теперь у него собственная ты, правда? Не хочу нарушать границы частных владений.

Кайли мотает головой, и белокурые кудри так и танцуют.

– А вот и нет, Джек, я только своя собственная. Больше ничья. Я вольный дух.

Чтобы доказать это, она пускается в беспечный пляс. Кружится, делает пируэт и оказывается ко мне вплотную. И поет:

– Я свободна! Свободна, как ветер! Прекрасна, как солнце! Как воздух, светла!

Теперь она стоит прямо передо мной. Перестает танцевать и, запыхавшись, излагает свою биографию:

– Выросла в прибрежном городке в Южной Калифорнии, где блондинкам позволено все! Хожу куда хочу, вожусь с кем хочу, беру от жизни все. Никогда не была чьей-то и сейчас только своя. Хочешь, докажу?

– Сомневаюсь, что Даркон… – начинаю я возражать.

– Нет, тебя все равно придется убеждать, – воркует Кайли. Приподнимается на цыпочки. Обнимает меня за шею. Обеими руками берет за волосы, ласково, но крепко, словно я щенок, которого надо учить уму-разуму.

Притягивает меня к себе. Целует в губы.

Мы целуемся, наверное, минуту. Я пытаюсь высвободиться, но не могу нащупать педаль тормоза.

Губы у нее мягкие и пухлые. Жаркое дыхание, ловкий язык. Целовать ее – все равно что попасть в эротический пылесос. Я никогда в жизни так не целовался.

Щека у нее мокрая. По ней катится слеза.

О чем же плачет эта белокурая богиня побережья? Неужели я так скверно целуюсь?

– Что случилось?

– Я думала, у нас будет больше времени, – шепчет в ответ Кайли.

– Для чего?

– Джек, будь очень осторожен. Это произойдет сегодня.

– Что произойдет?

Не успеваю я все выяснить, как с порога звучит голос, заставляющий нас отпрянуть друг от друга.

В дверях, не улыбаясь, стоит Даркон.

– Вижу, вы чувствуете себя как дома, – замечает он.

– Вообще-то вежливые люди стучатся, – не остаюсь я в долгу.

– В моем доме я решаю, что вежливо, а что нет. Идем, Джек. Кайли, я попрошу тебя сегодня не составлять нам компании. При сложившихся обстоятельствах мы будем слишком отвлекаться.

Кайли совершенно как новенькая. Ни следа слез и тоски. Все та же прелесть какая дурочка, шалунья с побережья.

– Ну и ладно, – беспечно бросает она. – Уже полдень, и знаешь, что это значит? Пора пить дайкири!

Ко мне она подтанцевала, а от меня уплывает, раскачиваясь, походкой манекенщицы.

Останавливается на пороге – прямо перед Дарконом.

Глядят друг на друга.

То ли с обидой.

То ли с вожделением.

Но одинаково.

Она целует его таким же долгим, жарким поцелуем, какой только что подарила мне.

Нет. Не совсем. Немного дольше. И жарче.

Откидывается назад, слегка задыхаясь. Глядит ему в глаза и мурлычет:

– Джек прав. Стучи, когда входишь в чужую комнату.

И исчезает.

Даркон секунду глядит ей вслед, а затем поворачивается ко мне с недоуменной улыбкой.

– Просто поразительно, какие штучки встречаются в барселонских ночных клубах.

– Особенно если можешь похвастаться собственной яхтой и островом.

– По-моему, я ей действительно нравлюсь, – говорит он. – Идем. У нас впереди насыщенный день, поэтому задерживаться не стоит. Надеюсь, ты не имеешь ничего против поездок по бездорожью.

63

Еду по песчаной колее на чудовище-вездеходе. Весит, наверное, три тысячи фунтов. Двигатель – зверь. Здоровенные шины. Да уж, не чета тому древнему мотоциклу с коляской, который мне продали байкеры из банды Хейса.

Это ультрасовременная четырехколесная зверюга, мощная, стильная, шикарная. Гладкий асфальт ей ни к чему. Вид у нее такой, словно она по чему угодно проедет. И ходовые качества соответственные.

Даркон едет рядом. Я в шлеме. В перчатках. В наколенниках. Он – в рубахе и в шортах, и длинные каштановые волосы развеваются по ветру. Дурак. Пижон.

Нас хлещет ветром. Бомбардирует гравием. Песок отражает солнце. Дорога вьется вокруг горы.

Даркон снимает с руля правую руку. Подает мне знак. Показывает вниз на крутой каменистый склон. Он что, предлагает ехать туда? Берет на слабо? Задумал двойное самоубийство?

Он очень резко сворачивает с дороги. Я втягиваю побольше воздуху и еду по каменистому склону следом за ним.

Бумпада-бумпада-бумпада. Едва не кувыркаюсь через руль вездехода. Переключаю на более низкую передачу. Отклоняюсь назад. Джек, только не жми на тормоз, а не то тебе конец. Назад хода нет. Если я попробую развернуться, эта зверюга перевернется.

Выход один. Носом вниз – и только держись…

Вездеход подпрыгивает на камнях и вспахивает песок. Причем скорости не теряет. Мчусь по горному склону – и вдруг он исчезает.

Утес превращается в трамплин, и мой трехтысячефунтовый вездеход взмывает в воздух. Здрасте пожалуйста. Лечу на спине ревущего стального стегозавра.

Сейчас я точно погибну. Время замирает. Чувствую, что кто-то рядом. Вижу, как на руль ложатся призрачные руки. Старые, но сильные. Меня направляют. Предупреждают. Хриплый голос отца: «Близко, Джек. Совсем близко».

– Что близко-то? – пытаюсь я спросить. – Смерть? Помоги мне отсюда выбраться!

– Берегись, – произносит он, растворяясь в воздухе так же быстро, как появился. – Берегись… Дра-ку-лы… гор-гуль-и… Бе-ре-гись…

Все, исчез. Все произошло за долю секунды. Я по-прежнему лечу по воздуху на вездеходе. Не кувырнулся вперед и управления не потерял. Спасибо, папа.

Далеко подо мной мерцает уединенная бухта. С моря ее не видно. У причала стоят траулеры. Штук, наверное, десять-пятнадцать, каждый размером с «Лизабетту». И странный маленький домик с куполом зеленого стекла.

Корпоративный санаторий для гномов? Мини-лаборатория, высокотехнологичный сортир, могила Дракулы? Определенно стоит разведать…

Если получится. Долго держаться в воздухе вместе с тремя тысячами фунтов стали не так-то просто.

ХРЯСЬ! Приземляюсь. Большие узловатые шины скользят и буксуют, цепляясь за гравий на склоне. Двигатель ревет и воет, словно простуженная горгулья.

Играю с рулем в перетягивание каната. Едва не опрокидываю вездеход. Каким-то образом умудряюсь справиться с управлением.

Даркон смотрит на меня. Вид у него приятно удивленный – ну надо же, не разбился. И мы катим дальше, мчимся по склону бок о бок, не сворачивая и не уступая друг другу ни дюйма.

Доезжаем до подножия – по-прежнему ноздря в ноздрю. Тормозим у стеклянного купола. Снимаю шлем. Я потный. Перепуганный. Дрожащий. Красный.

– Отлично водишь, – замечает Даркон. – Много ездил на вездеходах?

– Первый раз, – отвечаю.

– Шутишь!

– Я шучу только с друзьями.

– Можешь гордиться, – сообщает он. – Многие опытные гонщики разбивались, когда пытались проделать этот трюк, а у тебя все прошло как по маслу.

– Чужая смерть меня никогда не радует.

Даркон слезает со своей зверюги, я тоже спешиваюсь.

– Идем, – говорит он. – Постарайся на несколько минут забыть о своих предубеждениях. Я посвящу тебя в тайны моего бизнеса.

64

Направляемся к сверкающему домику. Я еще сильнее ощущаю биение Пламенника. Гораздо ближе. Может быть, прямо за зелеными стеклянными стенами.

Неужели Пламенник живой? Или это сила? Разум? Знает ли он, что я близко? Я чувствую тесную, едва ли не кровную связь с ним.

Дверей не видно. Даркон подходит к скрытой камере.

– Откройся.

Вспышка камеры.

– Сканирование сетчатки и компьютерный анализ голоса, – объясняет он мне. – Более тонкие различия, чем отпечатки пальцев.

– Это же ваш остров, зачем такая секретность?

– Секретность никогда не помешает.

Стеклянные двери раздвигаются. Входим.

Ни тебе охранника на вахте, с которым можно поздороваться. Ни Пламенника. Ни Дракулы и ни горгулий.

Странно. Сначала химеры, потом горгульи.

Внутри стеклянного купола нет ничего. Просто пустая комната.

– Встань сюда, – велит Даркон, направляясь к центру.

Иду за ним.

– Вниз, – командует он.

Мы проваливаемся под пол. Платформа лифта опускается по наклонной шахте. Нас окружают каменные стены. Свет меркнет…

Платформа замедляет ход и останавливается. Мы в темноте.

– Свет, – говорит Даркон.

Над головой загораются лампы.

Идем по длинному коридору.

– А где все? – спрашиваю.

– Первый закон сохранения деловых тайн, – отвечает Даркон. – Чем больше народу на тебя работает, тем больше тех, кто может тебя обворовать.

Подходим к большим двустворчатым воротам.

– Откройся, – нараспев произносит Даркон. Компьютер регистрирует голос, и я слышу, как щелкают несколько замков. Ворота распахиваются. У меня захватывает дух.

Это напоминает мне ставку верховного главнокомандующего из фильмов о войне – где генералы толпятся вокруг гигантской карты Европы, а их помощники передвигают по ней миниатюрные корабли и войска.

Но здесь нет ни генералов, ни адмиралов. Только полдюжины молодых людей, юношей и девушек, в обычной повседневной одежде. Ни дать ни взять студенты-«ботаники» из Калифорнийского или Массачусетского технологического, устроившие мозговой штурм какой-то заковыристой задачки.

И они не передвигают по Европе кораблики и танки. Они рассчитывают курсы компьютерных траулеров на огромных «картах» всех океанов мира.

Слово «карты» здесь даже не очень подходит. Это произведения монументальной живописи, равно полезные и прекрасные. Контуры океанов и другие топографические знаки – впадины и подводные горы – «нарисованы» трехмерными голограммами.

Подхожу к «карте» Атлантического океана и глазами прослеживаю Срединно-Атлантический хребет к востоку, по направлению к Африке. Нахожу цепочку Азорских островов. К северу от них яркой голубой звездочкой поблескивает одинокий остров.

Подозреваю, что на нем-то мы и находимся. Это и есть остров Даркона. Вокруг острова толпятся компьютерные траулеры – наверняка часть того флота, который я видел снаружи и который стоял у длинного причала, вонзившегося в уединенную бухту, незаметную с моря.

Азорские острова окружены мерцающими красными линиями. Похожие линии виднеются во всех океанах, они мигают, словно бесконечные цепочки аварийных сигналов. Особенно их много у побережий, но красные линии мерцают и кое-где посреди океанов.

– Красное – это рифы? – спрашиваю я у Даркона.

Он кивает с довольной улыбкой.

– Перед тобой самая точная в мире модель океанских рифов.

– Основанная на информации, которую вы обманом и подкупом добыли у исследователей?

Кое-кто из юных программистов на меня косится. Должно быть, таких вопросов Даркону в его святая святых задавать не принято.

Даркон пожимает плечами.

– Джек, у меня много источников информации. Ты видел половину моего флота, заново оснащенную особыми сетями, которые практически невозможно порвать. У меня сорок траулеров, специально оборудованных для добычи рыбы на самых глубоких коралловых рифах. Это составляет более трети мирового флота траулеров. И я постоянно расширяю рынок. Поскольку мировая потребность в рыбном белке стремительно возрастает, ближайшие десять лет обещают быть весьма прибыльными.

– Пока вы не исчерпаете всех запасов, – говорю я.

И снова несколько программистов косятся на меня, а потом быстренько поворачиваются обратно к мониторам. Неужели им совестно за свою работу? Платит ли он им столько, чтобы совесть их не мучила?

Даркон даже голоса не понижает:

– Когда мы выловим всю рыбу на глубоководных океанских рифах, у нас еще останутся шельфовые рифы с запасами экзотических видов рыб на миллиарды долларов. Моему флоту хватит дела по меньшей мере еще на десять лет.

– Вы пытаетесь оттянуть неизбежный конец, – напираю я. – Хорошо, у вас будет еще десять лет. Какой смысл уничтожать невосполнимые ресурсы?

Оглядываюсь вокруг, на юных ученых.

– А вы как ко всему этому относитесь? По ночам не просыпаетесь от больной совести?

Никто даже не оборачивается – только одна девушка с нежным лицом собиралась было что-то сказать, но передумала.

– К сожалению, здесь тебе сочувствия не найти, – усмехается Даркон и подталкивает меня к выходу из зала.

Двери за нами захлопываются, замки защелкиваются, и Даркон ведет меня обратно на платформу лифта.

– Все твои проблемы – вопрос точки зрения, – говорит он. – Наверх, пожалуйста.

И мы поднимаемся наверх – из тьмы к солнцу. Над головой появляется стеклянный купол. Сходим с платформы.

– Но если вы перебьете всю рыбу и нечего будет ловить и есть, куда вам дальше двигаться? – спрашиваю я.

Даркон улыбается.

– Джек, это все идеология. Хочешь немного расширить мировоззрение?

– Как, интересно?

– Освоить солипсистский подход.

– Не знаю такого слова.

– Тогда позволь мне несколько раздвинуть твои горизонты. – И Даркон выводит меня за двери.

Снаружи так и жарит яркое солнце. Даркон шагает к длинному причалу, где стоят траулеры.

– Ты рожден, чтобы выживать в любых обстоятельствах. Это мне в тебе и нравится, Джек. Ты умеешь принимать решения.

Всей шкурой чувствую, что мои способности к выживанию скоро подвергнутся нешуточным испытаниям.

Мы проходим по причалу мимо вереницы громадных траулеров. Половина Дарконова флота. Существенная часть всего мирового флота. В самом конце стоит очень странного вида лодка. В длину футов сорок, а в ширину всего восемь. На корме крошечная кабинка. Мощные двигатели. Плавучая ракета.

Даркон направляется к ней.

– Куда это мы? – спрашиваю.

– Ты так любишь подводный мир, вот я и хочу тебе кое-что показать.

– Что именно?

– Мой риф. Один из самых красивых на свете. Там я держу своих зверюшек.

65

Странная лодка. Джек с Дарконом стоят в обитой кожей каюте. Смотрят вдоль длинной узкой палубы. В кабине нет ничего, кроме тщательно закрепленного желтого бочонка. Запас топлива? Или надувной спасательный плот, который пригодится, когда мы разобьемся?

– Это называется «лодка-сигарета», – сообщает мне Даркон, отводя суденышко от причала на маленьком двигателе. – Океанский гоночный болид. Больше таких не делают.

– Почему?

– Много народу разбилось. Переворачивались, врезались куда-нибудь. Слишком опасно. Но ведь все зависит от точки зрения. Мое мировоззрение куда как проще твоего, Джек.

Он поднимает руку к лицу. Левый глаз выскакивает. Видно пустую глазницу.

Мне становится противно, но при этом я думаю: не надо было ему мне такое показывать. Слабое место. Если когда-нибудь буду с ним драться, нападать надо с левой стороны.

– Но у вас же зрачок двигается.

Даркон мотает головой.

– Не давай себя одурачить. Это только для красоты. Но в каком-то смысле теперь я вижу лучше. – Он вставляет глаз обратно. – Это у меня тоже общее с Ганнибалом. Мой кумир потерял глаз, когда форсировал болото верхом на слоне. Я потерял его во время еще более необычного путешествия.

– Когда форсировали время? – спрашиваю.

Он этого не отрицает. Просто разгоняет лодку и выводит ее в бухту. С каким, однако, самодовольством он тащит меня по этому самоубийственному пути – сначала на яхте, потом на вездеходе, теперь на этой лодке. Он-то знает, куда и зачем мы направляемся. А я понятия не имею.

– Вы ведь из будущего, да? – напираю я. – Зачем вы отправились на тысячу лет назад, чтобы заняться добычей рыбы? Кто вас послал? Какого черта вам от меня-то нужно?

Даркон легкомысленно пожимает плечами. Каштановые волосы развеваются на ветру.

– Эту траулерную компанию создал не я. Я только унаследовал ее от того господина, который ее основал, после его безвременной кончины. На остальные твои вопросы я отвечу очень скоро, честное слово. Вернемся к Ганнибалу. Любишь ли ты тайны и загадки, Джек?

– Сыт ими по горло.

– Это одна из величайших загадок военной истории. С колыбели Ганнибала воспитывал его отец Гамилькар, который внушал ему лишь одну мысль – о завоевании Рима. В двести двадцать первом году до нашей эры у Ганнибала появилась возможность это сделать. Карфаген объявил войну, и Ганнибал перешел через Альпы и вторгся в Италию. Он разбивал одну римскую армию за другой. Но осаждать Рим он почему-то не стал. Пятнадцать лет он маршировал по Италии, не проиграл ни единого сражения, но даже не попытался разрушить стены Рима и захватить город, ради победы над которым проделал такой длинный путь.

– А почему? – спрашиваю.

– Военные историки до сих пор ломают копья по этому поводу, – рассказывает Даркон. – Сотни теорий. У карфагенян не было осадных орудий. Ганнибал поджидал братьев. Карфагенские торговцы предали его, не пожелав тратить деньги на подкрепление. Ни одна из теорий не кажется мне убедительной. Почему самый блестящий и изобретательный полководец в истории потратил пятнадцать лет на то, чтобы кругами ходить по сельской местности? Если он по какой бы то ни было причине не мог взять Рим, почему ему было не переключиться на какой-нибудь «план Б»?

– А вы знаете почему? – спрашиваю я его.

– У меня есть на этот счет своя теория, – признается Даркон и разгоняет лодку еще сильнее. Из-за кормы вырывается оглушительнейший в истории рев выжатого до предела мотора.

Океанский гоночный болид мчится через бухту.

– НРАВИТСЯ? – кричит Даркон.

– НЕТ! – честно отвечаю я, отчаянно вцепившись во что попало.

Он смеется и заводит второй подвесной мотор. Рев становится еще громче. Словно гроза в консервной банке. Лодка так и прыгает вперед.

Меня бросает на кожаную обивку. Больно ударяюсь о желтый бочонок. Нас обдает брызгами. В ушах воет ветер.

– НРАВИТСЯ? – интересуется Даркон.

– МЫ РАЗОБЬЕМСЯ!

– ВСЕ МЫ СМЕРТНЫ! – кричит он в ответ и заводит третий мотор.

Теперь уже рев не идет ни в какое сравнение с грозой. Гроза – это что-то мирное и домашнее. Рев переходит барьер оглушительности. И прочности барабанных перепонок тоже.

Лодка отрывается от воды и взмывает в воздух. Буквально. Воды касаются только винты. Мы парим между небом и морем, в лицо нам бьет мокрый ветер, а за спиной ревут моторы. Лодка трясется, визжит, разваливается.

Сейчас мы погибнем. Он притащил меня сюда, чтобы вместе со мной разбиться на этой ракете.

Зачем, не знаю, но мне осталось жить всего несколько…

Тишина Даркон выключил все двигатели, и лодка тихо скользит вперед. Перевожу дух.

– Ну как, понравилось? – спрашивает Даркон.

– Я думал, вы решили разбиться насмерть вместе со мной.

– Было сильное искушение, – признается он. – Но потом я подумал: к чему искать легкий путь? Ты готов?

– К чему?

– Поплавать, – отвечает Даркон и грациозно перемахивает через борт. Мне тут же приходит в голову, что неплохо бы завести мотор и убраться отсюда к зеленой бабушке. Но не могут же обитатели рифа быть опаснее этой баллистической лодки средней дальности.

По крайней мере, я на это надеюсь.

Прыгаю в воду вслед за ним.