Текст книги "Огненный шторм"

Автор книги: Дэвид Класс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

58

Бросают трап, и Даркон поднимается на борт.

Он осматривает искореженные лебедки, пока я отчаянно пытаюсь получше его разглядеть из-за шеренги матросов, которые по-прежнему стоят смирно и тихо.

Да, экземпляр, конечно, выдающийся. Крупный. Яркий. Что-то среднее между пиратским королем и манекенщиком.

Лет тридцать пять. Выше меня по крайней мере на два дюйма. Прямые каштановые волосы падают на широкие плечи. На правом восседает птица с пестрым хохолком.

Одет Даркон как денди на морской прогулке. Белые льняные шорты. Ремень с золотой отделкой. Черная шелковая рубашка, довольно-таки тесная, чтобы было видно мышцы. Живот в шашечку. Бицепсы буграми. Грудь колесом.

Да, Джек, этому дяденьке палец в рот не клади. Под шелком и льном он тверже горного склона.

Десять долгих минут он не удостаивает нас с Джиско даже мимолетным взглядом.

Он – Шеф. Все будет, как он захочет. Он хочет сначала оценить повреждения. А потом наказать виновных.

Он обсуждает с капитаном и старпомом ремонт. Куда пойти. Что сделать. Сколько времени это займет.

Задержка ему не по нраву, это сразу видно.

Наконец Даркон направляется к команде, которая разве что не валится ниц, когда он проходит мимо. Суровые морские волки поджали хвосты и притихли.

Нас с Джиско выталкивают вперед, пред светлейшие очи.

Джек, осторожно.

Не волнуйся, я буду вести себя как пай-мальчик.

Я нервничаю. Птиц он любит, но может не понимать всех радостей и выгод дружбы с собакой.

Думаю, к маякам надежды он тоже особого пристрастия не питает.

Что-то в этом человеке есть до странности знакомое.

Да, и мне так кажется.

Непонятно. У нас не так много общих знакомых.

Внезапно я оказываюсь с Дарконом лицом к лицу. Понимаю, что в нем такого неприятного. Дело не в том, что он себе брови выщипывает. И не в его безупречных зубах – триумфе стоматологии. И даже не в золотом педикюре.

Дело в львиных чертах лица. В общем ощущении. Где-то я его уже видел.

Видения собственной смерти. Кошмарные сны, в которых меня преследуют.

Когда я прыгал с крыши на крышу на Манхэттене. Когда одно и то же лицо смотрело на меня изо всех окон до самого асфальта.

Аристократическое. Красивое и печальное. Волевой подбородок. Римский нос. Белоснежные зубы. Седая грива. Хищные глаза. Лик всеведущей, мудрой смерти.

А потом – первая ночь в доме на побережье. Львиный рык, который я слышал во сне. «Джек, Джек!» То же тонкое лицо с демоническими красными глазами. «Джек! От меня не скроешься, Джек. Сдавайся».

Здесь, на палубе траулера «Лизабетта», я вижу более молодую версию того же лика смерти. Это лицо такое же красивое, такое же несомненно аристократическое, с тем же крепким подбородком и теми же изящными скулами. Но волосы не седые, а каштановые, а глаза – теплые, прозрачно-серые.

– Кто испортил мне корабль? – спрашивает Даркон. Густой бас. Вот бы кому горланить китобойную песню.

– Я за него, – говорю.

Даркон улыбается. Понимает, что на всей «Лизабетте» я один его не боюсь.

– Зачем ты это сделал?

– Потому что должны были тралить девственный риф, – отвечаю я как на духу. – Я не мог этого допустить.

Шеф пожимает плечами.

– Твои личные чувства не имеют никакого значения. Это не твой корабль. Это мой корабль.

– Корабль, конечно, ваш, – соглашаюсь я, глядя прямо в прозрачные серые глаза – А риф – нет.

Секунда молчания затягивается: Даркон обдумывает приговор. Траулер медленно вплывает в туман. Утреннее солнце меркнет, словно занавешенное вуалью. Глаза Даркона темнеют, становятся насыщенного исчерна-пурпурного цвета с кроваво-красными искрами.

Попугай на его плече неожиданно нарушает молчание. Пронзительно верещит:

– Убить собаку!

Заткнись, мухоловка!

Джиско, спокойно, спокойно.

Я когда-нибудь упоминал о том, что терпеть не могу птиц?

В первый раз слышу.

Конкретно этому пернатому кретину самое место на хорошей сковородке с картошечкой и розмарином.

– Убить собаку, – громким дребезжащим голосом повторяет попугай. – Зарезать. Зарезать. Мальчишку тоже убить, но сначала собаку.

– Что ты, Аполлон, – говорит Даркон, – речь идет о справедливом наказании. Подведите-ка мальчика вон к тому разделочному столу.

Я отбиваюсь, как зверь, но мою правую руку все-таки кладут на стол. Давят на болевые точки между костяшками, кулак разжимается, ладонь ложится на стол плашмя.

– Посмотри на меня, мальчик, – приказывает Даркон.

Гляжу на него. Он широко открывает рот.

Я сначала слышу, как команда дружно ахает, а потом уже сам вижу, что происходит. Изо рта у Даркона вырывается красно-оранжевое пламя. Жар опаляет мне лоб и волосы.

Пламя гаснет, и в руке у Даркона что-то блестит на солнце. Нож.

Даркон пригибается, пока наши лица не оказываются вровень – в шести дюймах друг от друга.

– Ты испортил мое имущество, и за это я испорчу твое, – заявляет он. – Боль за боль. Не сопротивляйся, а то будет хуже.

Я пытаюсь отбиться, защититься, вырваться из рук тех, кто меня держит. Ничего не выходит. Их слишком много.

Острое лезвие скользит по тыльной стороне моей правой ладони. Даркон доводит его до мизинца и ищет сустав. Нащупав его, Даркон нажимает на нож всем своим весом и отрезает мне половину мизинца, а я беспомощно смотрю на это с расстояния нескольких дюймов.

Слышу собственный крик. Начинаю терять сознание сначала от того, что вижу, и уже потом от внезапной жгучей боли.

Палуба качается и крутится.

Кажется, хлещет кровь.

Ронан, ругнувшись, рвется ко мне, его удерживают.

Какой-то матрос неловко накладывает жгут.

Правда ли, что дюймовый кусочек моего мизинца исчезает в попугайском клюве, или это игра больного воображения?

Последнее, что я слышу, – это как Даркон говорит капитану:

– Я забираю обоих. Теперь они мои.

59

Меня втаскивают на яхту. От шока и боли меня все еще мутит.

Джиско сажают на поводок и уводят.

Куда меня тащат? Как ты думаешь, меня покормят или убьют? Надеюсь, у них тут принято устраивать приговоренным собакам последний пир…

Пытаюсь сосредоточиться хотя бы на секунду. Если бы нас хотели убить, то сделали бы это еще на траулере.

Это ты верно подметил, старина. Скоро обед. Будем надеяться на лучшее. Лечи руку.

Решаю, что его посадят в какую-нибудь плавучую собачью будку, а меня бросят в карцер.

Вот и нет.

Ко мне подбегает очень высокий негр в развевающихся африканских одеждах.

– Меня зовут Феми, я дворецкий. – Произношение у него британское. – Я провожу вас в каюту. Вы можете идти или вам помочь?

Делаю пробный шаг. Голова немного кружится, но на ногах я держусь.

– Ничего, дойду.

– Хорошо. Сюда, пожалуйста.

Он ведет меня вниз по лестнице в небольшую красивую каюту, очень элегантно обставленную. Деревянные панели на стенах. Книги в кожаных переплетах на полках. Крошечная, но удобная ванная. Иллюминатор.

Гораздо уютнее капитанской каюты на «Лизабетте».

– В шкафу – одежда для вас, – говорит Феми. – А теперь позвольте осмотреть вашу руку.

Один матрос на «Лизабетте» обложил мне руку льдом и обернул белым полотенцем. Теперь полотенце побагровело от проступившей крови.

Феми разворачивает кровавый сверток. Похоже, свежий срез на месте половины мизинца его ничуть не удивляет. Должно быть, его предупредили. Да-да, у него даже аптечка с собой.

Он смазывает обрубок пальца каким-то антисептиком.

– Чистый срез, – замечает он. – Ни одного осколка кости.

Умело перевязывает палец.

– Не трогайте повязку еще неделю.

Вручает мне какие-то голубые таблетки.

– Примите две, запейте водой. Это обезболивающее.

– Где моя собака?

– За ней присмотрят, – отвечает Феми. – Ужин подают в шесть. Хозяин выразил желание, чтобы вы к нему присоединились.

Дворецкий поднимается на ноги. Росту в нем футов семь, и ему приходится пригнуться, чтобы не задеть головой косой потолок каюты.

– За вами придут. Переоденьтесь, пожалуйста, к ужину и будьте готовы. Хозяин ценит пунктуальность.

– А я ценю свои пальцы, – шиплю я в ответ. – Передайте своему хозяину, что, если он так озабочен хорошими манерами, пусть не слишком увлекается ампутациями без наркоза.

Феми бесстрастно смотрит на меня.

– Быть может, вам следует не горевать так сильно о столь незначительной потере, а усвоить преподанный урок и двигаться дальше.

– Легко вам говорить, – ворчу я, чувствуя, как руку под повязкой начинает дергать.

Вместо ответа Феми вынимает правую ногу из турецкой туфли. У него недостает двух пальцев. Снова надевает туфлю и уходит.

Запирает за собой дверь снаружи.

Решаю таблетки не принимать. Мало ли что мне подсунут. И так я влип по уши, не хватало еще, чтобы меня одурманили.

Держусь от силы минут пять. Каждый раз, когда руку дергает, – это отдельная пытка. Сдаюсь и глотаю две таблетки.

Боль немного унимается. Не совсем. Но уже терпимо.

Осматриваю каюту. Удобная, но деться из нее некуда. Один запертый иллюминатор. Ничего такого, чем можно было бы обороняться.

И никаких сведений о Дарконе.

Кто он такой? Зачем он забрал меня сюда? Возможно ли, чтобы он знал о моей цели? Откуда? Почему не убил меня на траулере? Неужели задумал что-то помедленнее и помучительнее?

Ответов на вопросы ждать не приходится, так что я берусь за книги. Тема у них одна. История. Древняя история. Древняя военная история. Ганнибал.

Да, герой всех этих книг – Ганнибал Барка, вероятно величайший полководец в истории человечества. Еще в третьем веке до нашей эры он сделал то, чего до него не удалось никому. Перевел огромную армию вместе с боевыми слонами сначала через Пиренеи, а потом через Альпы. Спустился в Италию, одерживал там одну за другой блестящие победы и покорил Римскую империю.

Не спрашивайте меня, почему для Даркона это любимое чтение.

Пытаюсь забыть о боли, углубившись в книги. Часы бьют полшестого. Принимаю душ и надеваю оставленную мне одежду. Подходит идеально.

Без пяти шесть. В дверь трижды тихонько стучат. Тук, тук, тук. Потом щелкает замок.

На пороге стоит роскошнейшая блондинка – она балансирует на одной ноге, а второй почесывает веснушчатую щиколотку. На вид лет девятнадцать. Одета – если это слово здесь подходит – в микроскопическое бикини. Потягивает через трубочку тропический коктейль с бумажным зонтиком и вишенкой. Улыбается мне и хихикает:

– Ой, а он не говорил, что ты такой симпа-а-тичный!

От такого и сам Ганнибал повалился бы со слона. Это еще кто? Какого черта она делает на Дарконовой яхте?

Бойкая, бесстыжая, откровенно сексуальная улыбка.

– Как тебя зовут, морячок? – мурлычет гостья.

– Джек.

– А меня Кайли, – сообщает она и, качнувшись, хватается за косяк, чтобы не упасть. Снова хихикает – заливается этаким шаловливым смехом, от которого все тело ходит ходуном, а верхняя часть бикини едва не съезжает. – Незачем мне было напиваться по такой жаре. Больше не буду. Честно-честно-честно больше не буду.

– Поверю на слово, – говорю я, пытаясь отвести взгляд от ее груди. Затея, похоже, безнадежная.

– Ошибочка, Джек! – Кайли лукаво грозит пальчиком. – Никогда-никогда не верь тому, что я говорю. – Она выуживает из коктейля вишенку и сует себе в рот, глядя мне прямо в глаза. Секунду она сжимает вишенку мягкими губами, а потом, словно вспомнив о чем-то важном, глядит на наручные часики. Тут же начинает изображать собранность и серьезность.

– За мной, красавчик морячок. Даркон будет шуметь, если ему придется ждать. Это уж точно.

60

– Как мило, что ты согласился поужинать с нами, – с издевательской улыбочкой говорит Даркон.

Он сидит во главе стола из полированного тикового дерева. Хрусталь и фарфор. Окна от пола до потолка с видом на океанский закат, словно волшебным плащом накрывающий бесконечные невысокие волны. Косые лучи клонящегося к горизонту солнца высекают из хрустальной люстры фейерверки радужных искр.

Даркон сменил белые шорты и рубашку в обтяжку на свободный лиловый халат. На спине золотая вышивка – свирепый змей пожирает беззащитного журавля. Интересно, журавль – это я? Поразительно обаятельный человек. На свой лад, конечно: это обаяние проходит мимо меня. Черты лица сильные и четкие. Так и пышет силой. И как грациозно он пододвигает Кайли стул, а затем отвешивает мне поклон:

– Добро пожаловать.

– Руку мне не пожимайте, – предупреждаю я. – Что-то она побаливает, после того как вы сегодня отрезали мне палец.

– Не сомневаюсь, – кивает Даркон, как будто мы ведем учтивую застольную беседу. – Ты принял таблетки Феми? Завтра будет легче.

– Замечательно. Значит, завтра вы сможете отрезать мне ногу.

– Я убежден, что необходимости в этом не возникнет, – говорит Даркон. – Ну разве Кайли не восхитительна при таком освещении? Садись, пожалуйста.

Он складывает руки, награждает меня взглядом, полным не слишком завуалированной угрозы, и продолжает:

– Господи, помоги нам наслаждаться каждым днем так, словно это последний день нашей жизни. – Он смотрит на Кайли, и в серых глазах проскальзывает неприкрытое вожделение. – И не дай нам забыть о том, что красота для того и существует, чтобы отважные ею обладали, а сильные – наслаждались.

Ну и молитва Я не говорю «аминь». Но тоже гляжу на Кайли. Не удержаться. За спиной у нее – закат, над светлыми волосами, словно бриллиантовая тиара, – сверкающая люстра, и девушка и вправду восхитительна.

Она чувствует, что я на нее смотрю, улыбается и поворачивает головку так, чтобы предстать передо мной в самом выгодном ракурсе.

Феми разливает вино и подает закуску – по-моему, ломтики сырой рыбы.

– Крудо из голубого тунца на красном грейпфруте, – объявляет высокий дворецкий.

– Разве голубой тунец – не исчезающий вид? – спрашиваю я, вспомнив экологические филиппики Джиско.

Даркон пожимает плечами.

– Этот экземпляр все равно уже не спасти. – Он кладет себе в рот изрядный кусок и с аппетитом жует. – Исчезающий, но очень вкусный.

Я умираю от голода, а этого голубого бедолагу уже не вернуть, так что я тоже принимаюсь за еду. Вкус у сырой рыбы необыкновенно нежный, тающий, особенно по контрасту с кислым грейпфрутом.

Даркон одобрительно кивает.

– Ты не слишком держишься за собственные принципы. Мне это нравится. Удобная ли тебе досталась каюта?

– Вполне.

– Надеюсь, ты нашел интересную книгу?

– Мне кажется, что набивать целый книжный шкаф сотней книг об одном и том же человеке – это пустая трата полок.

– Ничуть, если речь идет о человеке достаточно интересном, – возражает Даркон. – Ганнибал для меня – пример для подражания.

– Потому что он тоже садист?

– Что касается Ганнибала, никогда не стоит верить римской пропаганде, – советует Даркон. – А что касается меня – мы с тобой еще толком не знакомы.

– Сегодня утром я узнал о вас достаточно – и не с самой лучшей стороны.

– Ты ведь прекрасно понимаешь, что сам не оставил мне другого выбора. Главное на корабле – это дисциплина, – замечает Даркон. – Команда видела, что ты сделал, и нужно было показать ей, какой ценой приходится за это платить. Моряки – люди простые, значит, следовало пролить кровь.

Я дал им то, в чем они нуждались и чего требовала ситуация. А теперь, насколько я могу судить, это дело прошлое.

– Насколько вы можете судить, – негромко повторяю я.

Феми подает горячее.

– Чилийский каменный окунь с омаром и черными трюфелями, – объявляет он.

– Патагонский клыкач, – уточняю я. – Через несколько десятков лет исчезнет.

– А откуда ты знаешь, что будет через несколько десятков лет? – спрашивает Кайли.

Хороший вопрос. Даркон отвечает за меня:

– Дорогая, тот, кто не учится у будущего, рискует повторить его ошибки. А я уверен, что наш юный гость – начинающий исследователь будущего. Разумеется, почва для изучения в этой области очень зыбкая. Нужно найти надежных учителей.

Я плохо понимаю, о чем это он, так что решаю попробовать каменного окуня. Он жирный и тает во рту.

– Жаль, что нельзя было пригласить к ужину твоего пса, – говорит Даркон. – Я твердо придерживаюсь того правила, что животным и птицам в столовой не место. Хотя он, очевидно, не обычная собака. Не так ли?

– Ваш попугай тоже не с сайта «попугайчики-точка-ком», – замечаю я.

Но Даркона с толку не сбить.

– Мы говорили о твоем псе. Интересно, откуда он у тебя?

– Подобрал в Нью-Йорке, – угрюмо отвечаю я, проглотив очередной кусочек рыбы. Осторожно, Джек. Ему что-то нужно.

Серые глаза смотрят на меня не отрываясь. Голос становится требовательным.

– Ты его подобрал или он тебя?

Я приподнимаюсь на стуле, небрежно держа в правой руке столовый нож.

– У нас тут ужин или допрос? Если это ужин, я имею полное право не отвечать на ваши вопросы. А если допрос, то вам понадобятся четверо подручных, чтобы скрутить меня, и то не советую ко мне лезть, трусливый ублюдок!

Кайли кладет вилку.

– Ух ты! Так с Дарконом еще никто не говорил! – Она смотрит на него, на меня и снова на него. – Ой, мальчики, вы сейчас подеретесь, да? А можно, я достанусь победителю?

Даркон бросает быстрый взгляд на нож у меня в руке.

– Так, проформы ради, чтобы лучше понимать друг друга, – спокойно говорит он. – Я много лет осваивал всевозможные смертоносные боевые искусства. Если тебе хватит глупости еще раз бросить мне вызов, ты не продержишься и двадцати секунд.

– Наверное, именно поэтому сегодня меня держали пятеро матросов, – бросаю я в ответ, не сводя с него глаз: стоит ему дернуться, и я увернусь и сделаю ответный выпад.

Но у него ни единый мускул на лице не шевелится.

– Отвечу на твой законный вопрос: да, у нас ужин, и ты на нем гость. Возможно, в стремлении поближе с тобой познакомиться я поспешил и был излишне прям. Давай сначала поедим, а дела обсудим ближе к концу путешествия.

Кладу нож на стол.

– Какого путешествия?

– На мой остров, – отвечает Даркон. – Прибудем завтра рано утром. Не сомневаюсь, тебе там понравится. Остров довольно красив. Правда, Кайли?

– Мечта! – соглашается она. – Прямо уезжать не хочется.

– А какие такие дела нам с вами предстоит обсуждать? – спрашиваю я Даркона, внимательно глядя в его серые глаза.

– Разумеется, рыболовецкий промысел, – отзывается тот. – Джек, мне бы хотелось сделать тебе деловое предложение.

– Что?

– Я уже давно подыскиваю себе подходящего компаньона. Вместе мы сможем творить настоящие чудеса.

– С какой стати мне вам доверять, если вы мне отвратительны?

Даркон подается вперед. Ух какая сила в его глазищах!

– Бедный, растерянный мальчик. Вырос среди чужих, в чужом доме. Ответ на этот вопрос сведет тебя с ума. Видишь ли, Джек, со мной у тебя куда больше общего, чем со всеми твоими знакомыми за всю твою жизнь.

Я дрожу, испуганный и зачарованный. Кажется, слова его обладают такой мощью именно потому, что это правда.

Даркон протягивает руку. Трогает меня за плечо. Слегка сжимает. Налаживает связь.

– Мы с тобой одной крови, Джек, – улыбается он. – Я твой первый в жизни настоящий родственник. Сладких тебе снов, братишка.

61

Беспокойная ночь. Ночные валы качают яхту. Руку дергает. Глотаю голубые таблетки Феми.

Проваливаюсь в тревожный сон. Лихорадочные видения. Слова Даркона. «Мы с тобой одной крови». Его прикосновение. То, как он изрыгал пламя. Как держал нож. Как отрезал мне палец.

Просыпаюсь еще до рассвета. Принимаю душ, одеваюсь. Выясняется, что дверь моей каюты незаперта, видимо, ее отперли ночью. На этой яхте случайностей не бывает.

Приглашение. Поднимаюсь на палубу.

Даркон и Кайли стоят на носу и держатся за руки. Далеко на востоке разгорается заря. В этом неярком сиянии из ночной мглы появляется зеленая точка.

Остров!

Маленький. Таинственный. Весь заросший зеленым лесом. Зловеще ощетинившийся скалами.

Даркон машет мне рукой.

– Как спалось?

– Плохо, – отвечаю. – Снились всякие ужасы. В основном вы.

– Ну ничего, – утешает он меня. – Скоро мы будем в раю. А главное – этот рай принадлежит мне от головы до хвоста, с потрохами. Поэтому здесь нет ни правил, ни законов и можно делать все, что хочешь.

– С позволения местного царька, – бормочу я.

– Само собой, – кивает Даркон и уходит что-то проверить.

– Ладно тебе, Даркон на самом деле клевый, – заверяет меня Кайли. На ней короткие-прекороткие джинсовые шортики с бахромой и тугой-претугой кожаный корсаж. На ее фигуре больше гор и долин, чем на всем Дарконовом острове.

– Ты лучше его знаешь, – говорю я на это.

– Я его вообще не знаю, – отмахивается она. – Мы вместе без году неделя. Но он все-все делает клево.

– Это хорошо? – спрашиваю.

– По-моему, да, – отвечает она. И снова награждает меня лукавой сексапильной улыбочкой. – Надеюсь, мы с тобой скоро познакомимся поближе, Джек. На острове у нас будет уйма возможностей пойти куда-нибудь вдвоем и потеряться. Да мало ли…

Не успеваю я ответить, как появляется Даркон.

– Для нас все готово. Как славно возвращаться домой.

Подплываем. На причале нас ждет много народу. На всех – одинаковая «форма»: белые футболки и камуфляжные шорты. Все вышколенные, вежливые, покорные Даркону.

Пришвартовываемся. Спускаюсь по сходням. Высаживаться здесь – одно удовольствие. Но что-то мне подсказывает, что унести ноги с этого острова будет куда труднее.

Прохожу по причалу и впервые ступаю на вулканический камень острова.

И сразу все понимаю. Не спрашивайте как – понимаю, и все. Он здесь. На этом острове. Пламенник! Что бы это ни было, где бы он ни был спрятан, я чувствую его ровное биение. Словно настойчивые удары сердца – спрятанного глубоко в теле и тем не менее живого, трепещущего источника жизни.

Приводят на поводке Джиско.

Он здесь! – выпаливаю.

Кто – здесь? Кстати, как ты себя чувствуешь? Неожиданно приятная интерлюдия в наших гастрономические скудных странствиях. Тот, кто готовит на этой яхте чизбургеры, знает свое дело. А теперь скажи, где мы и о чем ты начал говорить?

Мы на острове Даркона.

А с какой конкретно целью мы сюда прибыли?

Нас сюда привезли, ты, чизбургерная душа. Зачем – не знаю. Но Пламенник здесь, это точно. Я это чувствую.

Пес начинает волноваться.

Ты уверен? Где?

Не знаю. Но остров совсем маленький. Найти будет нетрудно.

Даркону приносят его попугая, тот удобно устраивается на плече, покрытом толстым слоем мускулатуры, и гнусно косится на Джиско желтым глазом.

– Пса пора помыть! – верещит он.

А тебя – ощипать!

– Искупать в кислоте! Сварить в кипящем масле!

А как ты, должно быть, хорош в карри с имбирем и томатом!

Псина скалит зубы. Птица клюет воздух. На миг мне кажется, что дворняга с пичугой вот-вот схватятся прямо у причала не на жизнь, а на смерть.

– Аполлон, Аполлон, с гостями нужно обращаться вежливо! – говорит Даркон. – О, за нами приехали.

Подъезжает кавалькада джипов. Вскоре мы летим по серпантину к внушительным воротам.

На воротах я замечаю знакомый узор – на этот раз чеканный: змей пожирает журавля. Сделано очень правдоподобно: так и чувствуешь, как журавлю больно.

Над воротами – серебряная буква, стилизованная «Д», та самая, которую я видел на гроссбухе в капитанской каюте «Лизабетты», с чешуйчатыми драконьими крыльями.

Разве отец не предупреждал тебя, что следует остерегаться огнедышащих чудовищ? – напоминает мне Джиско.

Ага, соглашаюсь я, и огромные ворота открываются.

Кажется, мы направляемся прямиком в логово химеры.

И ничего не можем поделать, замечаю я, когда джипы въезжают внутрь. А что, ты думаешь, отец предупреждал меня именно насчет Даркона?

Не уверен,признается Джиско. Однако наш гостеприимец напоминает мне кое-какие кошмары из будущего. Темная армия не останавливалась ни перед чем, чтобы завоевать преимущество.

Да, Эко рассказывала. Делали киборгов.

И широко экспериментировали с генетическим материалом. Химера в греческой мифологии – существо с львиной головой, козьим туловищем и змеиным хвостом. Но в генетике химерами называют создания с составными ДНК.

Ты имеешь в виду, что Даркон может оказаться не человеком?

Он может оказаться более чем человеком.

– Добро пожаловать в мое скромное жилище. – Даркон делает широкий жест, и ворота за нами закрываются.

А перед нами лежит его горная усадьба.

Это скопление белых домиков, соединенных между собой изящными переходами. Домики, поблескивающие на утреннем солнце, спроектированы так, чтобы формой и размерами соответствовать склону, на котором они расположены. К серебристым пескам пляжа, окаймляющего чарующе прекрасную полукруглую бухту, уступами спускаются террасы с хрустальными бассейнами, садами, полыхающими яркими красками тропических цветов, и пенистыми фонтанами.

– Прелесть, правда? – спрашивает Кайли.

– Ничего так, – бурчу я, как будто видывал на своем веку миллиардерские усадьбы побогаче и частные острова получше.

– Феми покажет тебе твою комнату и даст возможность освежиться, – говорит Даркон. – А потом я повезу тебя на экскурсию. Нам еще надо обсудить дела, а времени не так уж много. – Завуалированная угроза в серых глазах становится такой ощутимой, что впору руками потрогать. – Кроме того, я хочу познакомить тебя со своими зверюшками.