355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дэвид Аннандейл » Проклятие Пифоса » Текст книги (страница 9)
Проклятие Пифоса
  • Текст добавлен: 10 июля 2018, 09:30

Текст книги "Проклятие Пифоса"


Автор книги: Дэвид Аннандейл



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

– Граждане Империума! Ваша доблесть делает честь вам. Но настал час спасения. Уходите путем, который мы проложили. Там вас ждет безопасность. Шевелитесь или умрете на месте!

По-прежнему следуя за «Поборником» и поливая хищников веерами реактивных снарядов, Гальба кивнул сам себе. В словах Аттика милосердие сплавилось со стальной дисциплиной. Железные Руки пришли спасти этих людей. Но сюсюкаться с ними никто не станет. Если колонисты по собственной глупости упустят такую возможность, то тем самым докажут собственную слабость и недостойность.

Гальба поймал себя на мысли, что в уме спорит с Кхи’демом. Он заглушил внутренние голоса и всецело сосредоточился на убийствах.

Колонисты двинулись вверх на холм. Аттик поторапливал их, и люди бросились бежать. Словно огромная река, они обтекали легионеров. Гвардия Ворона и Саламандры прикрывали толпу в авангарде, сдерживая ящеров, что откололись от своих стай и ринулись за улепетывающей добычей.

Эта вылазка стала крупнейшим планетарным развертыванием войск с «Веритас феррум» со времен войны на Каллиниде. Гальба окинул мимолетным взглядом непоколебимую шеренгу легионеров. 111-я клановая рота X легиона стала тенью былой себя, но все еще насчитывала сотни воинов. Кулак Аттика по-прежнему разил с силой метеора. Легион едва не погиб, но продолжал сражаться – здесь и сейчас, и ничто не могло устоять перед его воинским величием. Грудь Гальбы переполняла гордость. Его сердца бешено колотились, требуя новых вражеских смертей.

– Покажем этой планете, чего мы стоим! – взывал Аттик. – Пусть Пифос знает, кто мы такие! Пусть ощутит нашу ярость! И познает страх!

Чем ближе передние ряды Железных Рук подступали к эпицентру аномалии, тем гуще становилась толпа и тем яростнее нападали животные. Когда Гальба добрался до каменной колонны, натиск рептилий достиг такого бешенства, что казалось, сами джунгли обернулись вихрем лязгающих челюстей. Десантникам противостояла сплошная стена из мышц, когтей и клыков. В большинстве животные были двуногими ящерами наподобие тех, что атаковали Железных Рук, когда те впервые обнаружили колонну. Но теперь появились также и четвероногие, и другие особи. Некоторые держались в стороне и охотились поодиночке, а не стаями. Эти были настоящими исполинами высотой в десяток метров и длиной в два десятка, с мощными передними конечностями и рядами костяных шипов, протянувшимися от затылков вдоль позвоночников до самых кончиков лап. Возвышаясь над ящерами помельче, своими мощными шипами на локтях они раздирали и расталкивали соперников на своем пути.

Четвероногая животина ринулась на Гальбу лишь для того, чтобы истошно взвизгнуть и, корчась от боли, рухнуть на землю, когда шип длиной с цепной меч вонзился ей в глаз. Массивный убийца наотмашь хлестнул лапой, целясь в десантника. Тот пригнулся, и смерть пронеслась у него над головой. Но замах ящера оказался настолько велик, что удар пришелся на легионера за спиной Гальбы. Удар расколол нагрудник доспеха, а шипы пробили грудную клетку. Воин забулькал, захлебываясь кровью из пробитых легких и сердец. Тварь вздернула его в воздух и поднесла к пасти. Тупые челюсти, полные зубов длиной с руку Гальбы, сомкнулись, раскусив легионера надвое.

Рассыпаясь бессвязными проклятьями, Гальба прошил монстра реактивными болтами от брюха до шеи. Кровь хлынула по туловищу ящера. Животное заревело – глубокий басовитый рокот смешался с яростным визгом от невыносимой боли. Оно боднуло врага, и лобовой шип ударил Гальбу в плечо. Керамит треснул. Мышцы надорвались. Космодесантника швырнуло наземь. Монстр поднял когтистую лапу, чтобы раздавить его. Сержант перекатился на бок и выстрелил снова. Земля содрогнулась, когда ящер опустил лапу. А затем снаряды Гальбы пробили его нижнюю челюсть. Морда чудовища исчезла. Воину почудилось, что вырвавшийся из глотки рептилии вопль разверзнет сами небеса. Ящер пошатнулся. Его когти неистово хватали воздух в том месте, где прежде была его пасть. А затем он упал, и грохот от падения гулким эхом разлетелся по окрестностям.

Уже в следующее мгновение орава меньших двуногих хищников вскарабкалась на мертвую тушу. Чудовищ лишили легкой, богатой добычи, и теперь они разозлились. Они рвались убить космических десантников, наказать их за то, что посмели явиться на их территорию и мешать их пиршеству. Их слепая ярость была настолько целеустремленной, что Гальба уже почти готов был поверить в зло, поселившееся в их душах.

Ящеры были неумолимы. Как прежде, не было им числа. Но Железные Руки теперь явились на бой в полном составе. И с танками. И штурмовым катером, продолжавшим разбрасывать зажигательные бомбы. «Разрушители» громыхали снова и снова. Истерзанные джунгли полыхали. Многие рептилии погибали раньше, чем успевали добраться до ненавистных чужеземцев. Других косил нескончаемый и неослабевающий болтерный огонь. Железные Руки держали строй. И будут держать, пока миссия не увенчается успехом.

Либо пока у них не закончатся боеприпасы.

Гальба отбросил еще одного ящера и проверил обойму. Он многое извлек из своего первого опыта войны на этой планете, как и все остальные. Железные Руки взяли с собой много боеприпасов, но рано или поздно они подойдут к концу. Гальба уже израсходовал половину своих. Битва не могла продолжаться вечно.

– Бегите, глупцы! – погонял колонистов Аттик, одновременно шквалом огня обезглавив пару двуногих ящеров с длинными шеями. – Мы не будем ждать, пока вы нарадуетесь. Бегите сейчас и живите. Ждите – и покажете себя недостойными наших стараний. Заслужите нашу помощь или умрите.

И колонисты бежали. Гальба чувствовал, как толпа за его спиной постепенно уменьшается. Люди тысячами бросались прочь от колонны к безопасности, продолжая при этом петь. Мелодия, смешавшаяся с ревом тварей, чавканьем бойни и лаем пушек, звучала нелепо. Непрошибаемый восторг гражданских отдавал помешательством. Неужели они, и вправду, законченные идиоты без капли уважения к боевым братьям, сражающимся и умирающим ради них?

«Кого мы спасаем?» – задавался вопросом Гальба. Сержант отступил на шаг, и массивные челюсти щелкнули на волоске от забрала его шлема. В ответ он прострелил четвероногой твари глаз. «Достойны ли эти люди спасения?»

Он знал, что на это сказал бы Кхи’дем и прочие Саламандры – что важно само действие, а не то, ради кого оно свершается. Если эти люди беззащитны и им нужна помощь, то да, они достойны спасения.

Справа от Гальбы целая свора четвероногих набросилась на легионера. Тот даже не успел сменить болтер на цепной меч, как они повалили его на землю своим колоссальным весом и растоптали череп. А в следующее мгновение очередной выстрел «Машины ярости» оборвал их животное существование.

Еще один брат погиб. Силы лоялистов ослабли еще больше. И в обмен на что? Могли ли колонисты быть хоть чем-то полезны в войне, охватившей Империум? Скольких их жизней стоил каждый легионер Железных Рук?

Внутренний голос твердил ему словами капитана: «Всех их будет мало».

И все же Аттик сам был здесь, сражаясь за жизни смертных с такой же целеустремленностью и жестокой грацией, как и на «Калидоре». Он внял доводам Кхи’дема, хотя бы отчасти. По крайней мере, он согласился с тем, что защищать дух и сущность X легиона стоит потерь.

Тогда, на базе, Гальба порадовался этому решению. Но сейчас песнь раздражала его. Вся торжественность людей отдавала издевательством. Теперь сержант предпочел бы честную первобытную свирепость животных, которых убивал. Свой гнев он через болтер направлял прямо в злую плоть, которую уничтожал. Убив очередную громадину, сержант подумал о чести видеть целую роту в бою.

«В бою с животными», – добавила горькая правда.

«Эти люди… Достойны ли они?»

Достойные или нет, колонисты сплошным людским потоком взобрались на возвышенность, сгоняемые, словно стадо, космическими десантниками. Их было слишком много, чтобы всем нашлось пристанище за стенами базы. Укрытие в первую очередь получили слабые и раненые, а уже затем те, кому повезло добраться до крепости первым. Остальные собрались на плато, заполонив склон. Но эта позиция позволяла успешно обороняться. «Поборники» встали чуть ниже по склону и молотили по джунглям. «Железное пламя» с воздуха вело наблюдение за противником, попутно выжигая дотла все новые участки джунглей, пока не стало возможным удерживать верхние границы возвышенности относительно небольшим отрядом.

Солнце опускалось за горизонт, а обстрел все продолжался. Дикая живность Пифоса отказывалась сдаваться. Отдельные ящеры, чья ярость напрочь затмевала инстинкт самосохранения, нападали каждые несколько минут. Они погибали. Но за ними приходили другие, медленно, но верно сжирая боеприпасы.

Стоя за арсеналом, Каншель наблюдал, как Аттик разговаривает с небольшой группой колонистов. Они стояли на посадочной площадке у всех на виду. Судя по внешнему виду, люди принадлежали к воинской касте. Они носили примитивную броню, а не просто тряпичные обноски. У тех, кто стоял поближе, Каншель увидел резные металлические вставки на наплечниках. Некоторые воины, мужчины и женщины, держали в руках копья и мечи с замысловатой гравировкой – возможно, офицеры. Один человек из группы на посадочной площадке, судя по всему, был лидером. Он отличался крепким телосложением, а броня его была украшена богаче.

Каншель хотел бы подойти поближе и послушать разговор. Но толпа перед ним была слишком плотной, чтобы через нее протолкнуться. По большей части она состояла из новоприбывших на Пифос, хотя то тут, то там можно было заметить слуг легиона. Каншель надеялся, что кто-то из его знакомых окажется достаточно близко, чтобы узнать, что же в итоге решили.

– Он просит нас уйти, – раздался за правым плечом Каншеля женский голос.

Слуга испуганно вздрогнул.

Как и другие колонисты, женщина была высокой и жилистой. Ее густые темные волосы растрепались. У нее было гладкое и вытянутое, почти обезьянье лицо, а в теле ощущалась какая-то странная грация, будто она танцует, даже неподвижно стоя на месте. Женщина носила одежду из меха и шкур, в которых еще легко угадывались черты животных, а на шее висело ожерелье из звериных клыков. Довольно странный облик для того, кто только-только прибыл в чужую звездную систему. Каншель поймал себя на мысли, что женщина напоминает ему первобытного дикаря. Она совсем не походила на выходца из народа, способного управлять пустотными кораблями. Между тем незнакомка поклонилась. Движение вышло удивительно плавным.

– Меня зовут Ске Врис.

– Иерун Каншель, – кивнул он в ответ. – Безумием было прилетать сюда. Вам и вправду следует убираться.

Женщина улыбнулась.

– Мы не можем. Наши корабли уничтожены.

Ее улыбка была блаженной.

Значит, слухи не врали.

– Зачем вы это сделали?

– Они нам больше не нужны.

– Но вы же сами видите, что это за планета! Вы не можете всерьез рассчитывать сделать ее своим домом.

– Дом, – повторила Ске Врис. А после закрыла глаза и произнесла снова: – Дом.

Женщина явно смаковала это слово. Она открыла глаза, сверкавшие безграничной радостью. Каншель ощутил укол зависти. Стоящая перед ним женщина обрела цель всей жизни и ответила на ее призыв. Когда-то Каншель думал, что с ним было так же. Но в эти беспокойные дни и бессонные ночи неуверенность стала его постоянным спутником.

– Где твой дом? – спросила Ске Врис.

На Медузе? Нет, больше нет. Планета, на которой он родился, осталась для него лишь далеким воспоминанием.

– Корабль, – ответил слуга. – «Веритас феррум».

Он произнес это имя, словно молитву. И поразился сам себе.

– Как мне убедить тебя оставить его?

– Никак, – сама идея была оскорбительна.

– Вот именно.

– Но вы никогда здесь раньше не были, – возразил Каншель и вдруг засомневался. – Или были?

Могли ли эти люди оказаться заплутавшими странниками, в действительности всего лишь вернувшимися к своему месту отправления?

– Нет, – ответила Ске Врис. – Никто из моего рода никогда не ступал сюда.

– Тогда как эта планета может быть вашим домом?

– Так было предначертано, – снова улыбка. Женщина буквально лучилась уверенностью столь абсолютной, что проще было бы сдвинуть гору, чем разубедить ее.

– Почему вы не прилетели сюда раньше?

– Тогда было неподходящее время. Но теперь час настал.

– Откуда вам знать?

– Мы не могли начать наше странствие, пока нас к этому не вынудили. Война пришла в мир, где мы жили, и стала его концом. И мы ушли, преисполненные радости от того, что наше поколение узрит свершение пророчества.

Каншель нахмурился. Слова Ске Врис о предсказаниях и пророчествах шли абсолютно вразрез с правоверностью Имперской Истины. И от этого он чувствовал себя неуютно. Отчасти потому что осуждал подобные изречения. Отчасти потому что хотел разделить безмятежность этой женщины.

Только теперь он заметил в толпе колонистов людей в мантиях с капюшонами. Остальные почтительно склоняли головы, проходя мимо любого из них. Каншель окончательно убедился, что культура этих путников строилась на суевериях. Насколько же изолированной была эта цивилизация? И как долго? Неужели ее никогда не приводили к Согласию? Неужели именно сейчас, когда все повисло на краю гибели, Железные Руки встретили одно из забытых племен человечества?

– Откуда вы прибыли? – спросил слуга.

– Тот мир для нас теперь утрачен, – ответила Ске Врис. – Как и его имя. И это хорошо. То был ложный дом. Он не испытывал нас.

– Так вот как вы видите Пифос? Как испытание?

Ске Врис кивнула и расплылась в улыбке.

– Он встретил нас своей яростью. Мы знали, что так будет. Мы должны заслужить себе дом здесь. Каждый новый день будет нашим испытанием. И это правильно. Таков путь истинной веры.

«Вера». Это слово преследовало его, всплывая везде, куда бы Каншель не сунулся. С самой первой ночи на Пифосе ему становилось все труднее отвергать его, хотя он и знал, что должен. Танаура предложила ему успокоение и ободрение после смерти Георга Паэрта. Иерун понимал, что должен смириться с галлюцинациями. Такого следовало ожидать в регионе, где грань между реальным миром и имматериумом трещит по швам. Но от пугающей реальности того, с чем он столкнулся, нельзя было просто отмахнуться. И перед лицом зловещих чудес к чему еще ему обратиться, если не к вере? Неужели он думал, что слепое приложение силы, неважно сколь великой, решит все проблемы?

«Вера». Вот опять. Он посмотрел на лучезарное лицо Ске Врис. И ощутил отчаянную зависть. Эта женщина за один день потеряла сотни своих сородичей и все равно смотрела в будущее с чувством, что сильнее любой веры – с уверенностью. Каншель задумался, могло ли вообще что-нибудь потрясти ее.

Ничего. Он смотрел на женщину, чья вера служила ей непробиваемым щитом. Быть может, она была даже сильнее веры Танауры – ведь та была напугана, тогда как Ске Врис буквально светилась от счастья.

– Но зачем? – спросил Каншель. – Зачем вам испытывать себя?

– Чтобы обрести силу. Чтобы закончить наше дело, мы обязаны быть сильными.

– И какое у вас дело?

Ске Врис подняла глаза к затянутым небесам и приветственно воздела руки.

– Час этого откровения еще придет, – она помедлила, словно упиваясь невыразимым блаженством. А когда она опустила руки, ее взгляд, казалось, стал еще радостнее прежнего. – Оно явится сюда. Скоро. Так говорит мой учитель.

– Ваш учитель?

Ске Врис указала на одну из фигур в мантиях, что стояла неподалеку от посадочной площадки и наблюдала за разговором Аттика с представителями колонистов. Даже в сумерках опускающейся ночи его было нетрудно заметить. Человек был выше большинства своих товарищей, которые держались от него на почтительном расстоянии.

– Как его зовут? – спросил Каншель.

– Я еще не заслужила право произносить его имя.

Каншель еще раз осмотрел одеяние Ске Врис. Туника женщины была длиннее тех, что носили прочие колонисты, и имела короткий капюшон. Иерун уловил схожесть между ней и темными мантиями.

– Вы – религиозный воспитанник? – спросил он.

– Послушник, да.

Каншель замялся, прежде чем заговорить, но понял, что должен. Промолчав, он признал бы поражение всего того, что он всю жизнь считал правдой.

– Вам не следует здесь оставаться, – сказал он. – Вас привели сюда иллюзии. Поклоняться нечему. Богов нет.

Улыбка Ске Врис даже не дрогнула.

– Уверен?

– Абсолютно.

– И что вселило в тебя такую уверенность?

– Император открыл эту истину всему человечеству. И вам же тоже, верно?

– Но что есть открытая истина, если не божественный дар? – вопросила Ске Врис.

– Нет, – запнулся Каншель, – нет, это не так. Это… Я…

И затих. Воля, питавшая его уверенность, угасла.

– Да? – подстегнула его Ске Врис.

– Ничего. Но вы все равно ошибаетесь, – Каншелю стало дурно от того, насколько слабым прозвучал его довод.

Его терзания не укрылись от взгляда собеседницы. Ске Врис по-товарищески положила руку ему на плечо.

– Думаю, нам с тобой о многом предстоит поговорить, друг мой.

– Вы и в самом деле планируете остаться.

Ске Врис залилась смехом.

– Планирование тут не причем… Это наш дом! Здесь наша судьба!

Даррас наблюдал за представлением на посадочной площадке. «Цирк», – думал он, снедаемый отвращением. Разношерстные оборванцы вели себя помпезно, церемонно, горделиво. Им бы быть поскромнее, но, даже выражая благодарность за спасение, они держались так, будто были хозяевами этих земель, а Железные Руки – гостями, только-только заскочившими на огонек. Сержант расспросил с десяток беженцев, и их ответы лишь подкрепили это его ощущение.

Гальба присоединился к нему рядом с «Несгибаемым».

– Ну как?

Даррас коротко усмехнулся.

– Спрашиваю их, кто они такие – твердят, что паломники. Паломники откуда? Изо лжи, ищут истину. С какой планеты? Пересекли царствие истины и прошлое, как и вся ложь, больше для них не существует. А когда я пытаюсь узнать, как они сюда попали…

– Прилетели на крыльях веры, – закончил за него Гальба.

– Именно, – фыркнул Даррас. – Чушь.

– Чушь, в которую они свято веруют.

– А, ну тогда все в порядке. Мы спасли дураков вместо лжецов. Можно считать, день прожит не зря, – сержант махнул рукой, обведя и базу, и заполненный народом склон за ней. – Это и твоих рук дело, брат. Посмотри на них.

– Я об этом не просил.

– Нет, не просил, – признал Даррас. – Но разве ты недоволен?

Он пристальным взглядом буравил Гальбу. И ничуть не удивился, когда его собрат покачал головой. Гальба оставался честен и с товарищем, и с самим собой. Но Дарраса беспокоило, какое влияние на Гальбу оказывают Гвардия Ворона и Саламандры, в частности Кхи’дем. Его боевой брат все дальше сходил с пути машины.

– Ты считаешь, что мы поступили правильно, не так ли?

– Да.

– И в чем же польза от этого фарса?

– Это еще нам предстоит узнать. Но благородный выбор не всегда практичный.

– И не всегда верный. Я не спрашивал тебя о благородстве выбранного нами пути. Он благороден, без сомнения. Но есть разные формы славы. Сегодня мы восславили плоть. Разве для нашего легиона это в порядке вещей?

– Не нужно напоминать мне о наших догматах.

Даррас пропустил это мимо ушей.

– Плоть слаба, брат, – он оставил при себе замечание о том, насколько много ее осталось в самом Гальбе. – Она ведет к ошибкам. Она подвержена порче.

– Я знаю, – мягко ответил Гальба.

– Думаю, ты слишком много прислушиваешься к своей, – Гальба ничего не ответил, и Даррас продолжил: – Стратегия и здравый смысл – вот что славит машину. А в безрассудных умах зреет предательство.

Глаза Гальбы вспыхнули гневом.

– Ты меня в чем-то обвиняешь?

– Нет. Просто напоминаю, кто мы есть.

Она знала, кто вошел в ее покои. Безумие варпа переполняло ее настолько, что она едва ощущала собственное тело. Но пришедшая сущность излучала мощь. Ее безжалостная и неумолимая реальность отгоняла сладострастные нашептывания имматериума.

– Мое почтение, капитан.

– Госпожа Эрефрен.

– Они же не уйдут?

– Нет, не уйдут.

– Да и как могли бы они теперь уйти, даже захотев?

– Кое-что еще подлежит ремонту. Планета Киликс относительно пригодна для жизни. Это суровый, но, по крайней мере, не безумный мир. А мы могли бы перевезти людей на пустые корабли на орбите.

– Не похоже на работу, достойную Железных Рук.

Электронный скрежет красноречиво выражал отвращение капитана.

– Нет. Но и нянчиться с этими дураками тоже не для нас. Надеюсь, вы спасете меня от этого.

– Как?

– Найдите мне цель, госпожа. Найдите нам цель.

Астропат вздохнула.

– Если бы я только могла.

– Зрение подводит вас?

– Нет. Проблема в варпе. Я никогда не видела таких сильных бурь. Мы не можем перемещаться сквозь них. Никто не может.

– Когда это началось?

– Сразу же после нашего возвращения. И пока бури не утихнут, мы здесь заперты.

Сущность молчала.

– Мой господин? – спросила Эрефрен.

– Я думал, – сказал, наконец, Аттик, – насколько же я не доверяю совпадениям.

– Может ли враг вызывать варп-бури?

– Нет. Исключено. Это невозможно, – раздался звук тяжелых шагов. – Сделайте все, что в ваших силах.

– Стоит мне увидеть путь, я дам вам знать сию же минуту.

– О большем я и не прошу. – Сущность стала удаляться, унося с собой и реальность.

– Капитан, – позвала Эрефрен.

– Да?

– Я хотела бы поблагодарить вас, – сказала женщина. – Ваше доверие – великая честь для меня.

– Так и должно быть. Мы попали в исключительные обстоятельства и должны полагаться друг на друга. У нас с вами больше общего, чем вы думаете, госпожа.

– Я не понимаю.

– Мы – инструменты. Вы и я. Нас вылепили, выковали. И чтобы исполнять свой долг, мы отказались практически от всего того, что делало нас людьми. Мы стали оружием, и только. Мы не годимся ни для чего другого. Это наша цена, и это же наша великая честь.

– Спасибо, – произнесла женщина, чувствуя, как осознание долга придает ей новые силы.

Бомбардировка была неравномерной, но безостановочной. «Поборники» неторопливо, методично и настойчиво били по джунглям, предавая зеленый океан огню. Гальба нашел Кхи’дема рядом с «Силой Медузы».

– Доволен? – поинтересовался он.

– Я признателен вашей роте, – ответил Саламандра. – Я рад, что вы сделали благое дело. И я не злорадствую, если ты об этом.

– Надеюсь, ты прав и это действительно было необходимо.

– Что заставляет тебя сомневаться в этом?

– Наши потери.

– Я скорблю о павших. Не думай, что мне легко принять их смерть. Ведь нас стало еще меньше прежнего.

– И за что мы заплатили такую цену?

– За право называться защитниками Империума. Брат-сержант, если ты измеряешь успехи лишь военными завоеваниями, то ты не прав.

Гальба мягко усмехнулся.

– Я знал, что ты так скажешь.

– Стало быть, ты знаешь правду. Чувствуешь ее.

– Возможно, – Гальба сомневался. Его все еще беспокоил вопрос, стоило ли оно того. – И какова эта новая правда? Теперь, когда мы спасли этих людей, что мы будем с ними делать?

– Мы несем за них ответственность.

– Это растяжимое понятие.

– Что ж, не я командую этой ротой.

– Разве? – Гальба даже не пытался скрыть горечь в голосе. «Сила Медузы» громыхнул снова. Сержант ткнул пальцем в сторону распустившегося среди деревьев огненного цветка. – Посмотри на результаты своих трудов, брат, – он понимал, что говорит, как Даррас. «Пытаюсь ли я переложить вину на Саламандру? Не знаю». – Каждый залп, каждый потраченный снаряд – все это результат твоих желаний.

– Нет. Это выражение вашего выбора. Правильного выбора.

– Стало быть, ты доволен.

– Скорее, спокоен.

Гальба фыркнул.

– Как угодно. Уверен, тебе станет еще спокойнее от новостей, которые я принес.

– И что за новости?

– Поскольку на наши плечи легла ответственность за смертных, завтра мы начинаем строительство постоянного поселения.

Кхи’дем встретил весть молча. Спустя пару секунд Гальба заметил, что Саламандру слегка трясет.

– Все в порядке? – спросил он.

Кхи’дем сначала покачал головой, а затем взорвался смехом.

– Прости, брат.

– Не просветишь меня?

Сержант Саламандр взял себя в руки, но Гальба видел, что тот едва сдерживает смех.

– Подумать только, Железные Руки строят поселение. Воистину небывалый день.

И его снова скрутило от смеха.

Гальба понимал, что вправе оскорбиться, но вдруг понял, что не может распалить в себе злость. Вместо этого он уловил иронию в словах Саламандры, и уголки его губ непроизвольно изогнулись. Когда в роте в последний раз слышался смех? Гальба не мог вспомнить. Смех исторгли из Галактики, но Кхи’дем призвал его снова – этот звук неповиновения, брошенный мраку ночи. Гальба подхватил его. И это казалось верным.

Причина не имела значения. Важно было только само действие.

Ночью погибли еще двое слуг. Один убежал в джунгли. Его обглоданные останки нашла утренняя рабочая смена. Другой лежал за арсеналом с просунутыми между челюстями руками.

Ему хватило сил, чтобы разорвать себе голову.

Глава 10

ПРИКОСНОВЕНИЕ ВСЕВЫШНЕГО.

НЕ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД. РАЗУМ

Строительство началось с новых разрушений. Местом для поселения было выбрано низинное плато рядом с колонной. Колонисты умоляли Аттика именно об этом месте, и капитан согласился, признав, что защищаться там удобнее всего. Еще оно было стратегически выгодным – эта позиция позволяла расширить мирную зону до самой аномалии.

– А Саламандры, похоже, были правы насчет стабильности, – сказал Даррас Гальбе, когда они вдвоем составляли рабочие бригады.

– Они знают, как держаться за свое место, – заметил Антон.

Плато было расчищено новыми интенсивными бомбардировками с «Железного пламени». Пламя пожаров поднималось так высоко, что было видимо с базы. Огни алели и мерцали под дымным саваном, что расстилался под облаками, делая серые небеса Пифоса грязно-черными. Штурмовой катер кружил над плато, автопушками и ракетами выгрызая траншею по периметру. Между ней и вершиной плато было решено оставить нетронутую узкую лесополосу, которая послужит источником древесины.

Когда пожары угасли, Железные Руки сопроводили группу колонистов в несколько сотен человек туда, откуда они пришли еще вчера. Это шествие получилось куда более организованным, нежели беспорядочное бегство. Группу ограничили размером, при котором ее было бы легко защищать. Но даже так не обошлось без потерь. Трое боевых братьев и пятнадцать колонистов погибли по пути на место будущего строительства. Еще пятерых смертных, рискнувших сунуться к вершине плато, утащили в лес хищники.

С «Веритас феррум» были спущены временные баррикады для создания безопасной зоны на западном краю плато, где рабочие приступили к лесоповалу. Массивные стволы рубились на одинаковые бревна, из которых началось возведение постоянного частокола.

Железные Руки обеспечивали защиту и валили самые крупные деревья. Непосредственно постройка поселения была возложена на колонистов, а в помощь им был отряжен крупный контингент слуг. Персонал ударного крейсера обладал всеми навыками, необходимыми для быстрого возведения крепости. Кроме того, недавно им довелось применять свои знания на практике.

И им нужно было чем-то себя занять.

Каншель был среди тех, кого отправили на плато. С позволения Гальбы он вызвался добровольцем. Слуга был на борту «Веритас феррум» в Гамартии. Несколько ночей он провел не на Пифосе. Обратное путешествие через варп было трудным, полным кошмаров. Тогда он списал это на страх возвращения на планету. Первая ночь здесь прошла еще более-менее терпимо – возможно, благодаря столпотворению на базе. Большое количество людей вокруг ободряло слугу.

А затем вновь начались смерти. Двое человек каким-то образом оказались в одиночестве и поддались кошмару.

Собственная недальновидность сделала их уязвимыми для галлюцинаций, и они убили себя. Так всем объяснили.

Каншель думал о Георге Паэрте и его кричащих глазах. И сомневался.

Танаура пробовала заговорить с ним. Каншель только отмахивался от нее. Он отчаянно цеплялся за Имперскую Истину со всей ее рациональностью и не хотел, чтобы Агнесса подтачивала его убеждения. Поэтому он и вызвался на работу. Он надеялся, что изнурительный труд вымотает его настолько, что ночью он просто провалится в бессонное забытье.

Солнечные лучи не проникали сквозь густые облака. Отслеживать время дня не было никакой иной возможности, кроме как по постепенному потускнению света. Каншелю казалось, что день угасает быстрее, чем на самом деле. А хотел он обратного. Он с головой погрузился в работу, таская бревна, скрепляя их вместе, возводя стену. Он трудился на износ, так, чтобы тело съедало всю энергию, которую мозг пустил бы на тревоги и беспокойство. И он был уверен, что не он один так решил. На лицах других слуг Иерун видел такие же намерения. В их глазах застыл страх. Их челюсти были крепко сжаты, а на шеях от невероятного напряжения проступали жилы.

Колонисты, напротив, ликовали. Они снова начали петь, как во время шествия от базы. В отличие от вчерашнего дня, теперь в воздухе витало сразу несколько мелодий. Каншель предположил, что каждая песня соответствует определенному виду деятельности – ходьбе, рубке деревьев, строительству. Слов было не разобрать, но по интонациям все было вполне ясно. Они всегда были торжественными. Иерун подозревал, что песни были хвалебными гимнами. В колонистах радость преобладала над здравомыслием. Нелепые верования буквально окрыляли их. Он такое не одобрял.

Он такому завидовал.

По периметру плато находилось несколько невысоких холмов, прежде скрытых лесами. Они отступали от края примерно на двадцать метров и в высоту достигали не больше четырех. Вершины холмов представляли собой плоские неровные круги десяти метров в диаметре. Один из них оказался внутри первичной безопасной зоны, и теперь колонисты, не занятые на строительстве стены, усердно возводили на его вершине каркас нового здания: квадратного с заостренной крышей.

Каншель прекратил рубить бревна. Он смотрел, как одна колонистка взбирается на крышу строения. В центре женщина установила витиевато украшенный жезл жреческой касты. Ске Врис стояла у основания холма и тепло похвалила соратницу, когда та закончила работу и под аплодисменты и одобрительные восклицания слезла на землю.

Массивная фигура прошла мимо Каншеля и направилась к Ске Врис. Даррас. Сержант навис над послушницей, которая смотрела на него с улыбкой. Каншель следил за их разговором. Слова не долетали до него, теряясь в шуме строительства. Ске Врис сначала внимательно слушала легионера, а затем покачала головой, не прекращая улыбаться. Потом она указала на сооружение и несколько секунд что-то говорила, активно жестикулируя. Закончила она, разведя руки, будто бы принимая в объятья весь мир, и поклонилась, приглашая Дарраса пройти ко входу. Сержант поднялся по склону и, пригнувшись, заглянул внутрь. Спустя несколько мгновений он развернулся и зашагал прочь, напоследок пренебрежительно махнув Ске Врис рукой. Женщина застыла в полупоклоне, пока Даррас не ушел.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю