Текст книги "Галера чёрного мага"

Автор книги: Деннис Лестер Маккирнан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

– Наг, hai, hai, hai, – пронзительным голосом выкрикивала Джиннарин, хлопая еще быстрее. Лапы Рукса мелькали с такой скоростью, что казались сплошным пятном, хлопанье ладоней и топот ног превратились в оглушительное крещендо.

Рукс вертелся с неимоверной быстротой, подчиняясь бешеному темпу танца.

– Ya hoi! – неожиданно вскрикнула Джиннарин. Рукс высоко подпрыгнул, приземлился, повернулся кругом и еще раз прыгнул вверх. Еще находясь в воздухе, Джиннарин соскочила со спины лиса, опустилась на пол с ним рядом, и они одновременно замерли.

Команда была поражена. Джиннарин с Руксом раскланивались на все стороны, и в это время к ним подлетел Джату, подхватил Джиннарин, посадил себе на плечо и, вышагивая под восторженные вопли команды, громко прокричал:

– Да здравствуют леди Джиннарин и Рукс! Леди Джиннарин и Рукс!

Джиннарин улыбалась и кланялась направо и налево. И посреди этого шума и гвалта четверо друзей – Финч, Арло, Ройли и Карли – переглянулись и широко улыбнулись друг другу, хотя глаза их были наполнены слезами. Пирушка, которую они затеяли, чтобы подбодрить одинокую душу, безусловно, имела оглушительный успех.

Глава 12
Тени

ОСЕНЬ, 1Е9574

Ветры были преимущественно восточные, и «Эройену» редко приходилось идти галсами. Корабль двигался на северо—запад, нацеливаясь на западный континент.

К Джиннарин постепенно вернулось хорошее настроение, хотя случались дни, когда она оставалась мрачной. В таких случаях кто—либо из команды пытался подбодрить ее – Джату, Араван, Бокар, ну и конечно же, Эйлис. Даже своенравный Эльмар пытался ей помочь, хотя он обычно отвлекал ее от грустных мыслей, вступая с ней в споры, в большинстве случаев, правда, без умысла.

Но чаще всего собеседником ее становился Джату. Черный гигант всегда выслушивал пиксу с большим вниманием, давал советы, шутил и, как мог, развлекал, вновь и вновь возвращая ей хорошее настроение. Он рассказывал Джиннарин истории из своего детства, проведенного в стране Чанг, а также всевозможные морские байки.

Лис также испытывал к Джату симпатию, а по мнению Джиннарин, завоевавший доверие Рукса был достоин и ее собственного. Так и случилось, что черный гигант стал близким другом крошечной пиксы.

По прошествии трех дней после пирушки, ясной, прозрачной ночью Джату стоял за рулем «Эройена», держа курс на Полярную звезду.

Краешком глаза Джату заметил какое—то движение на палубе и в изумлении наблюдал, как неуловимый клубок тени бесшумно скользнул вверх по трапу и пересек ютовую надстройку.

– Привет, Джату, – послышался чистый и звонкий голосок.

– Леди Джиннарин? Это ты? – Джату протер глаза. – У тебя мрачное настроение, не так ли? – Джату, не удержавшись, фыркнул.

– Что тут забавного, Джату?

– Извини, я не хотел тебя обидеть. Просто ты стоишь вся окутанная мраком, и я поинтересовался, не в мрачном ли ты настроении.

– Окутанная чем? О—о! – Неожиданно тень исчезла, открывая пиксу.

– Вот так намного лучше, леди Джиннарин. Мне нравится смотреть на тебя, когда мы разговариваем. – Джату слегка повернул штурвал. – Кроме того, я не знал, что ты владеешь уникальной способностью сгущать тени.

Джиннарин сидела скрестив ноги, ее локти упирались в развернутые колени, на сжатых кулачках покоился подбородок.

– Не вижу в этом ничего особенного.

– Да что ты такое говоришь, Джиннарин. Тени имеют большую силу.

– В самом деле?

– Говорят, что тень – это душа личности, и если в самый длинный день в году ровно в полдень отрезать ее заколдованным серебряным ножом, тогда она пропадет навсегда.

– Ты не можешь этому верить, Джату.

– И все же если я когда—нибудь увижу человека без тени, то буду знать, что у него нет души.

– Ты убежишь от него?

– Это зависит, крошка… Это зависит…

– От чего?

– От того, будет ли в этом необходимость.

Джату вновь слегка поправил штурвал. Спустя некоторое время он спросил:

– Хочешь послушать одну историю?

– С удовольствием.

Джату помолчал немного и приступил к рассказу:

– Давным—давно далеко к северу от Чанга, где джунгли сменяются саваннами, а те в свою очередь уступают место обширным пустыням, где летают большие орлы, в центре выжженной пустоши росла роща гранатовых деревьев, а в ней рядом с чистым прудом обитал демон. Вода была бесценным даром в этом огненном царстве, а роща гранатовых деревьев… одним словом, это был прекраснейший на земле оазис. Так случилось, что однажды, пока демон находился в неком золотом городе на другом конце света и занимался там своими делами, мимо этого чудного уголка проходил караван, на который напали разбойники. Из всех людей, сопровождавших его, в живых остался только один юноша. Спотыкаясь, он брел через бесконечные дюны. Когда силы совсем покидали его, он падал на раскаленный песок, но, немного отдышавшись, вставал на ноги и, шатаясь, двигался дальше. И вот когда уже не было никакой надежды на спасение, пребывая в бреду и находясь на волосок от смерти, юноша, преодолев последнюю, самую длинную и самую высокую, дюну, очутился в прекрасном оазисе.

Он погрузил лицо в чистую, прохладную воду пруда и никак не мог напиться.

А в это время на другом конце света, в золотом городе, раздался душераздирающий крик демона: «Кто—то крадет мою воду!» И, разъяренный, он взлетел в небо и направился к дому.

Но пока демон добирался до своего оазиса, юноша сорвал с одного из деревьев плод граната и вонзил зубы в его мякоть. Красный сок, окропив его губы, стекал по подбородку.

Демон, находясь в это время уже на полпути к дому, закричал: «Кто—то крадет мои фанаты!» Охваченный гневом, он полетел еще быстрее и, когда добрался до оазиса, обнаружил там истощенного юношу, который мирно спал, утолив жажду и голод. Выпустив свои длинные когти, рассвирепевший демон уже был готов разорвать юношу на куски.

Но неожиданно призадумался. «Да, я могу изодрать его в лоскуты своими мощными когтями, но будет ли он страдать в той мере, в которой это заслужил? Нет, он не умрет до того, как проснется. Я не дам ему столь легкого избавления; за его мерзкое преступление я заставлю его страдать безмерно всю оставшуюся жизнь».

И демон убрал свои острые, как ножи, когти и не разодрал юношу на части. Вместо этого он пошел в расположенную неподалеку кузницу. Под свист мехов, рев огня и лязганье молота он начал ковать магический гвоздь, тихонько разговаривая сам с собой.

Шум и лязганье разбудили юношу, и он подкрался к кузнице. Когда он увидел демона за работой, то страшно испугался. Он припал к земле, спрятавшись за камнем, и стал наблюдать и слушать.

Между ударами мощного молота он слышал ругательства демона: «Крадет мою воду? Ест мои гранаты? Но ничего, он мне за все заплатит сполна, это прикует его навеки».

Юноша сразу же догадался, что демон кует некий магический предмет и хочет наказать его за попытку спасти свою жизнь. Юноша был ужасно обеспокоен, не зная, что предпринять. Он понимал, что просить у демона прощения было бесполезно, ибо демонам не свойственно милосердие. Он знал также, что не может и убежать: демон тут же отыщет его, куда бы он ни направился. Не мог он и сразиться с демоном, ибо демоны обладали огромной силой и имели страшные когти и страшные зубы. Юноша был в отчаянии. Как ему, обыкновенному смертному, избежать ужасной гибели? В этот самый момент демон воскликнул: «Готово!» – и, отойдя от наковальни, принялся рыться в сундуке с инструментами.

Юноша осторожно прокрался вперед и увидел, что на наковальне лежит гвоздь. Юноша быстро поменял его на гвоздь из бочки, стоящей рядом, а гвоздь демона сунул себе за пояс. А еще на всякий случай он поднял лежащий рядом молоток и тоже сунул его за пояс. Затем быстро и бесшумно вернулся к пруду, лег и притворился спящим.

Вскоре пришел демон. Он потряс юношу за плечи, и зарычал: «Проснись разбойник, негодяй и вор! Получай свое наказание».

Юноша сел на траву и, зевая, протер глаза: «Наказание? Но за что»? – «За то, что ты пил мою воду! – прорычал демон. Он взмахнул рукой, и пруд исчез. – Теперь он находится там, куда ты никогда не сможешь добраться, – в девяноста девяти лигах к востоку».

«Ты наказываешь меня за глоток воды! – вскричал юноша. – Как это несправедливо и жестоко!»

«И за то, что ты ел мои гранаты! – взревел демон, и со взмахом его руки исчезла гранатовая роща. – Теперь она находится в девяноста девяти лигах к западу, и ты никогда не сможешь до нее добраться!»

«Ты наказываешь меня за то, что я съел гранатовый плод? – вскричал юноша. – Как это несправедливо и жестоко!» Солнце тем временем поднялось высоко в небе, и предметы почти не отбрасывали тени. «Это, по—твоему, несправедливо и жестоко? Тебе известно еще не все! – Он опять махнул рукой, и песок под ногами юноши превратился в камень. – Я покажу тебе, каким несправедливым и жестоким я могу быть».

Демон опустился на колени и ударом молотка пригвоздил тень юноши к камню. И в ответ на озадаченный взгляд пленника демон дико расхохотался и сказал: «Теперь ты навсегда в ловушке, и никакая магия не поможет тебе уйти. Ты навсегда прикован к этому камню моим гвоздем, который невозможно вынуть. Ты можешь бежать куда пожелаешь, но вряд ли убежишь далеко, ведь твоя тень должна теперь всегда падать на гвоздь. Ну, что ты на это скажешь?»

Юноша встал на колени у ног демона и сказал: «О, демон, это очень жестокое наказание, и оно достойно лишь того, кто и в самом деле очень жесток». И с этими словами он забил настоящий магический гвоздь в тень самого демона.

Демон зарычал от боли и ярости и попытался схватить юношу, но тот оказался проворнее и быстро отбежал в сторону. Демон махал руками и произносил тайные заклинания, но вся его магия исчезла. Он наклонился над камнем и попробовал вытащить магический гвоздь, но тот даже не шевельнулся. Плача и скрежеща зубами, демон проклинал юношу. Страшные ругательства сыпались с его раздвоенного языка. Он призывал воронов выклевать глаза юноши, насылал на него дурные болезни, чтобы сгноить его внутренности, но все было напрасно – демонская сила пропала

Юноша ушел и, пытаясь пересечь пустыню, опять едва не умер от жажды и голода, но был спасен проходящим караваном.

Демон же навсегда остался в ловушке. Тень его оказалась навечно прикована к камню. Темной ночью, когда не светила луна, он мог бродить где придется, поскольку в темноте его тень была повсюду. Однако каждый день с восходом солнца он был вынужден находиться к востоку °т гвоздя, чтобы его тень падала на гвоздь. Но как только время приближалось к полудню и тень его становилась короче, ему необходимо было перемещаться на юг, а когда солнце достигало зенита, он должен был стоять на гвозде, так как солнце было прямо над головой, а его тень под ногами. Когда же солнце опускалось на западе, демон мог двигаться на запад, его тень отбрасывалась к востоку и накрывала гвоздь. Но величайшая ирония судьбы состояла в том, что прозрачный пруд и гранатовая роща, находясь в девяноста девяти лигах к востоку и западу, были недоступны ему. Он мог только видеть их издали, но пить студеную воду и есть фрукты ему уже было не суждено.

Демон рычал от гнева и рыдал от горя. Он губил всех путников, случайно оказавшихся в пределах его владений, и вскоре этот район стал всеми избегаемым местом, потому что там было жилище демона. Говорят, что и по сегодняшний день это место в пустыне опасно по ночам, ибо демон все еще скитается там и он ужасно зол и страшно силен. Говорят также, что в самый полдень демона можно увидеть стоящим в солнечном свете, словно большой высокий камень, покрытый бледными красными пятнами от давно съеденного гранатового плода. Говорят также, что другие демоны, прослышав о несчастной судьбе своего собрата, приходили посмотреть на него. Они содрогались от ужаса при виде этого зрелища и пытались освободить его, но безуспешно, поскольку его заклинания оказались намного сильнее.

Говорят, что демоны взяли как—то волшебный серебряный нож и попытались отрезать плененную тень в полдень самого Длинного Дня года, но магия волшебного гвоздя оказалась сильнее серебряного лезвия, и они отказались от этой затеи.

И наконец, говорят, что ужасные демоны отрезали в тот день свои собственные тени, чтобы им никогда не испытать такой печальной участи.

Теперь, леди Джиннарин, ты знаешь, почему демоны не имеют души – все, кроме одного, прочно прикованного к камню и окруженного жгучими песками пустыни.

Джату рассмеялся, и лицо Джиннарин расплылось в улыбке.

Спустя некоторое время она сказала:

– Спасибо, Джату. Мне очень понравилась твоя история.

Джату улыбнулся и вновь чуть двинул штурвал.

Вода омывала корпус судна, океан пенился, над головой сияли звезды, медленно описывая круги по небосклону. Где—то на палубе послышалась песня, грустный напев на языке, не знакомом ни Джату, ни Джиннарин. В их поле зрения появились Эйлис и Араван. Они прошли по палубе и, перегнувшись через леер, стали смотреть на освещенные лунным светом скользящие вдоль борта волны.

– Хм—м, – пробормотал Джату.

– Что? – спросила Джиннарин.

– Я просто думаю… размышляю. Джиннарин ждала. Наконец Джату сказал:

– Я думаю, что наш капитан склонен потерять свою тень ради леди Эйлис.

– Потерять свою тень? – повторила Джиннарин. – Пожалуй, ты прав, но она отдаст ему взамен свою, Джату.

Этой ночью Джиннарин проснулась, дрожа от возбуждения, сердце ее бешено колотилось.

– Эльмар! – закричала она, барабаня по тонкой двери и врываясь в его каюту. Рукс следовал за ней. – Он вернулся! Мой кошмар вновь со мной! Как я счастлива!

Но только храп приветствовал столь радостное известие.

«Эройен» продвигался на северо—запад, покрывая ежедневно лигу за лигой, постепенно приближаясь к далекой цели. Погода в основном благоприятствовала морякам, хотя время от времени случался дождь. Океан находился в непрерывном движении, он был подобен гигантскому чудовищу, вдыхающему и выдыхающему на поверхность огромные волны. Иногда мимо судна проплывали косяки рыбы. Появлялись также и стаи морских птиц, ныряющих за мелкой рыбешкой. Однажды показались киты.

– Властелины моря, – сказал Эльмар.

Время от времени вдали можно было разглядеть одинокий парус, но по большей части от горизонта до горизонта не было заметно никаких признаков жизни. Но однажды…

Вижу дым, – прокричал дозорный с фок—мачты. – Вижу дым впереди по правому борту.

Стоя на носу судна, Джиннарин посмотрела вперед. Далеко на горизонте в воздух поднимался темный столб.

– Что это? – спросила она, поворачиваясь к Аравану с Эйлис. – Облако или дым? Может быть, горит какой—то корабль?

Эльф покачал головой;

– Я так не думаю, Джиннарин. Я бы сказал, что это Карак.

– Карак?

– Карак – это вулкан на Атале, – не отводя глаз от пятна на небе, пояснила Эйлис. – Время от времени он приходит в движение, выбрасывая в воздух пепел и дым.

– А как насчет лавы? Я слышала, что с вулканами случается и такое.

– Иногда случается, но на моей памяти не было. Что скажешь ты, Араван?

– Я слышал, что в последний раз Карак выбрасывал лавовые потоки три или четыре тысячи лет назад. Точнее не могу сказать, я ведь сам здесь всего две тысячи лет.

Матрос, сматывающий поблизости веревку, открыл в изумлении рот и уставился на Аравана, прослышав о возрасте своего капитана, хотя ни Эйлис, ни Джиннарин не нашли в словах эльфа ничего примечательного.

– Ты переправлялся на Атале? – спросила провидица. Эльф покачал головой:

– Нет, но мог бы, поскольку на этом острове имеется перемычка, связывающая Аталу с Адонаром.

– А я вообще не знаю, где мои родители переправились на Митгар, хотя потом большинство из нашего народца поселились на Рвн, – вздохнула Джиннарин.

Араван заметил:

– Любопытно, но я только сейчас сообразил, что ни Адонар, ни Неддра – Нижние сферы – не имеют связи с Райвеном, только Вадария магов.

– Да, – подтвердила Эйлис, – на Райвене есть переход, и только он связывает Митгар с Вадарией.

– Как странно, что у магов существует всего один переход из Митгара в Вадарию, – сказал эльф.

Джиннарин хихикнула, и, когда Араван с Эйлис вопросительно взглянули на нее, пикса заявила:

– Возможно, Адон сделал так специально, чтобы Митгар не оказался переполнен «эльмарами».

Араван засмеялся, Эйлис тоже улыбнулась и, не отводя от него глаз, продолжила:

– Он становится таким, когда старится, – капризным, ворчливым, даже вздорным. У него развивается привязанность к элю, вину, бренди и прочим спиртным напиткам. Но он совершенно изменится, когда попадет в Вадарию и вернет свою молодость.

– Он переменится? – удивилась Джиннарин.

– Да. – Эйлис повернулась к пиксе. – Он совсем перестанет брюзжать, но любовь к спорам у него останется.

– О боги, – заволновалась Джиннарин, – я совершенно не уверена, что мне это понравится. Я люблю его таким, какой он есть.

Освободившись из объятий Аравана, Эйлис опустилась на колени, и ее глаза оказались на одном уровне с пиксой.

– Я тоже, Джиннарин. Хотя я люблю его и молодым тоже. Верю, что и ты полюбишь.

Джиннарин нерешительно улыбнулась:

– Он заставляет меня думать… в самом деле думать. Я до сих пор размышляю над вопросами, которые он задал мне несколько месяцев назад.

Эйлис рассмеялась и поднялась на ноги.

Поверь мне, Дж. иннарин, это в нем не изменится.—

Эйлис перевела взгляд на Аравана. – Расскажи мне, как ты стал другом хидденов.

– Это простая история, – ответил эльф. – Мы пересекали Уэстонский океан в направлении далекой страны фиордов. Ее жители торговали с алентами, замкнутыми, но II то же время миролюбивыми людьми.

Во время одного из таких торговых вояжей нам надо было сойти на берег за пресной водой. День был ненастный, но сквозь шум дождя я услышал в отдалении лай лисиц и, заинтересовавшись, пошел на эти звуки.

Вдруг я почувствовал запах дыма и, поднявшись на очередной пригорок, увидел на противоположном склоне долины лесной пожар. Оттуда и доносились лающие крики лисов.

Я быстро сбежал в низину, перебрался через ручей и стал подниматься к месту пожара. За языками пламени мне удалось разглядеть двух лисов, пойманных в кольцевую огненную ловушку. Но там же я разглядел двух малышек, двух хидденов. Это были фоксрайдеры.

Я бросился назад к ручью и упал в воду. Хорошенько промокнув – с меня струились потоки воды – и с мокрой накидкой в руке, я ринулся назад и проскочил сквозь огненный рубеж. В сплошном дыму ничего не было видно.

«Ко мне! Ко мне!» – кричал я, упав на землю и закрыв голову накидкой. Огонь в верхушках деревьев ревел с такой яростью, что я едва разбирал звуки собственного голоса.

Но они услышали меня, и два всадника верхом примчались ко мне.

«Держитесь крепче», – закричал я, сгребая в охапку лисов. Набросив на голову все еще сырую накидку – от нее теперь шел пар, – я вновь бросился сквозь пламя вниз по холму к ручью и, добежав, рухнул в воду.

В тот день я спас Тарквина и его подругу Фалайн. После этого я был объявлен другом хидденов.

Эйлис молча взяла руку Аравана в свои.

– Тогда Тарквин и дал тебе талисман? – спросила пикса.

– Да. – Эльф дотронулся до небольшого синего камня на груди.

Глаза Эйлис удивленно раскрылись.

– У него есть сила, но мне неизвестны ее возможности. Араван снял талисман через голову и передал Эйлис.

– Он становится холодным, когда поблизости появляются враги.

– Я так понимаю, Араван, что он реагирует на зло. Эльф покачал головой:

– Нет, не на зло. Только на некоторые отвратительные создания, способные причинить зло.

– Какие же это создания? – спросила Эйлис, возвращая камень Аравану.

– Это обитатели Неддры – рюкки, хлоки, тролли, Горгоны и им подобные. – Араван надел шнурок на шею. – Он также становится холодным в присутствии драконов, хотя и не всех.

– Ты видел драконов? – встрепенулась Джиннарин. Эльф улыбнулся:

– Не очень близко, Джиннарин, не очень. Еще он не реагирует на злых людей: разбойников, пиратов, воров, а также на прочих митгарцев с дурными намерениями.

Эйлис протянула руку и вновь дотронулась до камня.

– То есть ты хочешь сказать, что он не определяет созданий Адона и Эльвидд.

Джиннарин немного подумала:

– Но остаются Только…

– Совершенно верно, пикса, – перебил ее внезапно появившийся на палубе Эльмар. – Остаются только создания Гифона – обитатели Неддры, или, по—другому, Нижних сфер.

В эту ночь сны Джиннарин были напоены запахами лесов и полей. Ей снились озера, ручейки и цветы. Она не получила послания, не видела сна про черный корабль и проснулась совершенно разбитой.

Но на следующую ночь кошмары вновь посетили ее, и она проснулась, дрожа от страха.

Четыре следующие ночи были спокойными, сновидение явилось лишь на пятую.

– Случайность, – объявил Эльмар.

– Он ослабевает, – плакала Джиннарин. – У Фаррикса истощаются силы.

– Мне ничего не удается увидеть, – печально призналась Эйлис. Хотя – Адон свидетель – я честно пыталась.

В полнолуние третьего ноября «Эройен» бросил якорь в скалистой бухте западного континента, через шесть недель и шесть дней после отплытия из Арбалина. Корабль находился возле берега, где обитают фоксрайдеры.

На следующее утро компания в составе Аравана, Эйлис, Эльмара и Джиннарин с Руксом отправилась на поиски Тарквина.