Текст книги "Галера чёрного мага"

Автор книги: Деннис Лестер Маккирнан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

Прошел час, затем еще один. Эйлис заметила, как дыхание Джиннарин замедлилось и все тело расслабилось, – наконец она спала.

Эйлис погрузилась в состояние легкой медитации. Прошло какое—то время. Под опущенными веками глаза Джиннарин начали слегка подрагивать.

Эйлис погрузилась в глубокую медитацию и, используя уроки Белой Совы, начала видеть сон. Она находилась в домике отца в Вадарии. Эйлис в изумлении оглядывалась по сторонам – она не была здесь с детства. И пока она разглядывала жилище прошлого, молодой мужчина с черными волосами, карими глазами и медной кожей вошел к ней через стену.

– Яркое Крылышко, – обратился он к ней, беря за руку и увлекая в пещеру.

Они пошли в направлении света, виднеющегося вдалеке, и оказались на берегу небольшого озера.

– Смотри и запоминай, – прошептал Белая Сова.

Эйлис осмотрелась. Они находились в летнем лесу. Дубы. Ивы. По берегам озера рос тростник. Поверхность воды была чуть покрыта рябью. До Эйлис доносились звуки журчащего ручейка. Неподалеку остановился всадник на лисе.

– Запоминай, – вновь прошептал Белая Сова.

Лис умчался прочь. Всадник – Джиннарин? Да, Джиннарин, – опустилась на колени и сорвала цветок. Она подошла к самому краю озера и, встав на колени на большом камне, закрепила цветок в волосах, пользуясь водной гладью как зеркалом. Сверху послышался смех, и с дерева в озеро нырнул пикс. Джиннарин вскрикнула.

– Запоминай.

– Это, должно быть, Фаррикс.

Эйлис наблюдала, как черноволосый пикс вынырнул из воды. На нем не было одежды. Неожиданно исчезла и одежда Джиннарин. Фаррикс поцеловал ее. Они прилегли на мох.

С сильно бьющимся сердцем Эйлис повернулась к спутнику:

– Белая Сова, мы не должны…

– Яркое Крылышко, посмотри на деревья.

Эйлис подняла глаза. Стволы начали терять очертания.

– Яркое Крылышко, нам следует уходить.

Они вошли в туннель. Белая Сова шел впереди. Эйлис оглянулась. Вход в туннель исчез, стены его стали обрушиваться, обвал продвигался в сторону Эйлис.

– Не оглядывайся! – крикнул Белая Сова резким голосом.

Эйлис отвернулась, но ей было понятно, что через несколько мгновений они будут погребены под завалом.

– Не верь этому, – скомандовал Белая Сова. – Управляй сном, и они не обвалятся.

С бьющимся сердцем, Эйлис представила себе стены прочными, твердыми, не поддающимися разрушению. Обвал у нее за спиной прекратился.

Они вышли из туннеля и оказались в наполненном дымом жилище. В каменном очаге горел слабый огонь. В домике находились старик и молодая провидица в состоянии медитации, рядом спала пикса.

– Запомни, что видела, – сказал Белая Сова, – и просыпайся.

Эйлис произнесла слово внушения, которому научил ее Белая Сова… и открыла глаза.

Эйлис находилась в исступлении. Она сумела побывать в чужом сне!

Онтах, улыбаясь, сказал:

– N'klat sh'manu, Aylia.

– Что?

– N'klat sh'manu. Chu doto a bala.

– Convertel – произнесла Эйлис и объяснила Онтаху: – Извини, Белая Сова, похоже, что во время прогулки по сну я забыла твой язык, но теперь снова буду все понимать.

– Я сказал, что все было сделано как надо. Тебе удалась твоя первая прогулка, Яркое Крылышко. Вряд ли кто мог провести ее лучше, даже после многих лет тренировки.

Эйлис тряхнула головой, гордясь собой и слегка смущаясь одновременно.

– Что же касается потери способности говорить на моем языке, то это, возможно, потому, что во сне все языки одинаковы.

– Одинаковы?

– Ты помнишь, на каком языке мы разговаривали во время прогулки?

Эйлис стала припоминать:

– Да. Это был… мы говорили на… – Она недоуменно взглянула на Онтаха и запнулась.

– Вот именно. Во сне между языками нет разницы. Они посидели некоторое время молча. Джиннарин, не

просыпаясь, перевернулась на другой бок. Наконец Онтах спросил:

– Ты помнишь все, что произошло, Яркое Крылышко?

– Да.

– Тогда расскажи мне.

– В моем сне я оказалась в домике отца. Вошел ты – вернее, ты молодой – и сделал туннель в сон Джиннарин. Ей снилось, как она встретилась с Фарриксом, далее сон пробрел интимный характер. Мы покинули их, потому что ее сон стал разрушаться. Стены туннеля стали обваливаться, но ты приказал мне прекратить обрушение, я постаралась и сумела его остановить. Затем мы пришли сюда и проснулись.

Онтах улыбнулся:

– Хорошо. Теперь расскажи мне о деталях.

Еще три раза в эту ночь они входили в сон Джиннарин. Эйлис постепенно училась управлять сном. Теперь она знала, откуда грозит опасность, и замечала признаки разрушения сна, предупреждая Белую Сову.

Ни в одном из снов Джиннарин не появилось ее ночного кошмара.

Большую часть следующего дня Онтах с Эйлис спали, отдыхая от треволнений прошлой ночи. Араван с Руксом отправились на охоту, эльфу удалось добыть трех кроликов. В полдень в воздухе витал опьяняющий запах тушеной крольчатины. Во время обеда появились Тарквин и Фалайн. Пиксы сообщили, что Эльмар был доставлен в целости и сохранности, хотя им показалось, что он тут же учинил скандал гному и черному гиганту Джату.

С приходом пиксов проснулись Онтах и Эйлис. Они рассказали Джиннарин и Аравану о том, что им удалось увидеть во снах пиксы.

– Сегодня, Яркое Крылышко, ты будешь разговаривать с духом Воробышка.

– Воробышка?

Онтах указал на Джиннарин:

– Воробышек. Эйлис улыбнулась:

– Он называет тебя Воробышком, Джиннарин. Сегодня в твоем сне я буду разговаривать с тобой.

– Воробышек, – хихикнула Джиннарин. – Вообще—то мне это подходит. У тебя тоже есть какое—то имя, Эйлис?

– Яркое Крылышко. Его же имя на общем языке звучит как Белая Сова. Тебе нет нужды хранить имена в памяти, теперь в своих снах ты просто будешь их знать.

– Понятно, я могу не запоминать все наши имена заранее, но как бы я хотела помнить свои сны после пробуждения.

Они стояли на высоком утесе, глядя на раскинувшуюся перед ними глубокую долину. Эйлис обняла Джиннарин и поразилась тому, что они с пиксой были одного роста. Возле них примостился на коленях Онтах. Он смотрел на расположенный далеко внизу лес.

– Воробышек, скажи, где мы находимся, – обратилась провидица к пиксе.

– В Дарда—Глайне, Яркое Крылышко.

– На Райвене? Мне это место незнакомо.

– Оно недоступно для посторонних. Эйлис понимающе кивнула.

Онтах встал, указывая на дрожащие в отдалении облака:

– Нам надо идти, Яркое Крылышко.

– Пожалуйста, останьтесь, – зевнула Джиннарин. – Я не хочу, чтобы вы уходили. – Отяжелевшие веки опустились ей на глаза.

Эйлис сдавила плечи пиксы:

– У нас нет иного выбора.

Когда Эйлис повернулась к Онтаху, он сказал:

– Выбирай дорогу, Яркое Крылышко. Рядом с Эйлис возникло устье туннеля.

– Хорошо, – тихо проговорил Онтах, и они двинулись вперед.

– Сколько снов?

– Пять, – ответила Эйлис. – Но я не помню ни одного. Этот разговор происходил, когда Эйлис и Онтах проснулись в полдень следующего дня.

Джиннарин вздохнула:

– Помню только, что опять никаких ночных кошмаров не было.

Онтах улыбнулся и что—то сказал Эйлис.

– Он говорит, что ты в хорошей форме.

– В моих снах? Да?

Эйлис перевела вопрос Онтаху. Старик вновь улыбнулся пиксе и, кивнув в ее сторону, опять заговорил с Эйлис. Она перевела:

– Онтах говорит, что у тебя все в порядке – ум, дух, душа.

В домик ввалился Араван с вещевым мешком на плечах. Он присел рядом с друзьями и начал его развязывать.

– Я навещал твоих соплеменников, Онтах. Они прислали свежих овсяных лепешек и еще кое—что из еды.

Онтах улыбнулся:

– Я рад. Чтобы бродить по снам, требуется много сил. Эйлис была согласна. Она чувствовала, что ее возможности тоже на пределе.

Они летели над суровыми мрачными облаками, назревал шторм. Внезапно Джиннарин устремилась вниз. Эйлис с Онтахом последовали за ней. Внизу раскинулось бирюзовое море, вспененное огромными волнами, и черная галера на всех парусах мчалась по его бурной поверхности. Под завывание ветра в мачты то и дело ударяли молнии.

Несмотря на темную ночь, в отдалении Эйлис удалось разглядеть скалистый утес; на поверхности бушующего моря, помимо черной галеры, имелось что—то, но что это – различить было невозможно.

Неожиданно Джиннарин, Эйлис и Онтах оказались в хрустальном замке. Эйлис не могла понять, как они могут видеть сквозь твердые стены, но они видели. Черный корабль, вздымаясь на волнах, приближался к острову.

Эйлис овладел страх, и у нее перехватило дыхание.

Но все же она стояла, обнимая Джиннарин. Крошечная пикса дрожала от ужаса. Почему и чего они так боялись, Эйлис не знала.

– Берегись, Яркое Крылышко. Поблизости злой дух, – крикнул Белая Сова сквозь громовые раскаты и рокот волн.

Эйлис обернулась и взглянула на Онтаха. Загорелый молодой мужчина сделал шаг в ее сторону.

– Оставайся с Воробышком и охраняй ее. В крайнем случае – убегай. Я посмотрю вокруг.

Как только Белая Сова ушел, Эйлис почувствовала, что находится еще в одном сне, хотя она и не двинулась с места. Вдруг стены замка стали смещаться.

– Держись, Джиннарин, – крикнула Эйлис. – Еще немного.

Сверкающая комната потеряла свои очертания. Выступили острые углы и зубцы, словно…

Волна неизъяснимого ужаса опрокинулась на нее. Черный корабль вдалеке начал изменять свой облик.

Джиннарин застонала, на лице выступили бисеринки пота.

– Подожди, Джиннарин! – прокричала Эйлис. Казалось, сердце ее пытается выскочить из груди. – Не убегай, еще рано.

Неожиданно черный корабль превратился в гигантского паука, бегущего в их сторону по волнистой зеленой траве. Смертельный ужас охватил Эйлис, из ее горла вырвался нечленораздельный вопль.

Джиннарин тоже кричала не останавливаясь…

И, словно ниоткуда, раздался голос Белой Совы:

– Беги, Яркое Крылышко!

Стены начали дрожать, рушиться и исчезать. Внезапно возник туннель.

– Беги!

Эйлис с трудом карабкалась вперед. Слишком медленно! Она не успеет спастись! Эйлис охватила паника. Хриплые крики, издаваемые ею, казались чужими. Черная стена мрака обхватила ее и, засасывая, потащила вниз…

…Жуткие крики наполняли дом, хотя Араван крепко прижимал Эйлис к себе. Она металась с ничего не видящими от перенесенного страха глазами, не в силах успокоиться. Крики Джиннарин терялись в этом шуме. Неожиданно Эйлис лишилась сознания. Но Джиннарин кричала не переставая.

– О—о–о—о… – рыдала она, не в силах забыть пережитый кошмар.

Араван притянул пиксу к себе, и она, усевшись на его локте, тесно прижалась к эльфу в поисках защиты, глаза ее лихорадочно блестели, но казалось, ничего не видят. Араван держал их обеих в своих объятиях и нежно укачивал, поскольку ничего другого придумать не мог. Вдруг веки Эйлис вздрогнули, раскрылись, она глубоко вздохнула, словно собираясь вновь закричать.

– Ш—ш–ш, – стал успокаивать ее Араван. – Ты в безопасности, милая. Все хорошо.

Она подняла на него глаза. В ее взгляде больше не было безумия.

– Где Онтах? – прошептала она, пытаясь освободиться. – Где Онтах? Что с ним?

Араван выпустил Эйлис, Джиннарин тоже соскочила на пол, и они обе подошли к старику.

Тот лежал на спине, не двигаясь и не дыша. Руки и ноги были разбросаны, как у поломанной куклы. Эйлис приложила ухо к его груди. Она долго вслушивалась и затем застонала.

С глазами полными слез она встала на колени:

– Он мертв. Белая Сова умер.

Онтах лежал вытянувшись, с широко раскрытыми от ужаса глазами, рот его был растянут в молчаливом смертельном крике. Старик не пережил прогулку в сон.

Глава 15
Шансы

ОСЕНЬ, 1Е9574

– Мертв? – ужаснулся Эльмар. – Онтах мертв? Что с ним произошло, дочь?

Эйлис глубоко вздохнула и заговорила:

– Я сама не понимаю, отец. Знаю только, что он был убит во время прогулки по сну Джиннарин.

– Убит? Сном? Ну нет. Один лишь сон не может быть причиной смерти. Безусловно, есть что—то еще, Эйлис. Если сон Джиннарин мог кого—то убить, то как же она сама осталась жива?

Джиннарин залилась слезами.

– Что ты ревешь, пикса? – рявкнул Эльмар. Рыдания стали еще сильнее.

Араван присел на корточки и положил ладонь на плечи Джиннарин.

– Джиннарин считает, что это она убила Онтаха, – повернувшись к отцу, пояснила Эйлис. – Вернее, ее сон убил его. Вряд ли она права. Это было что—то… совсем ужасное.

– Давай присядем и поговорим. Ты должна мне все рассказать.

– Нет, Эльмар, только не сегодня. Эйлис нуждается в отдыхе, – возразил Араван.

Старый маг распрямил спину и, глядя сверху вниз на эльфа, собрался уже возражать ему, но Эйлис взяла отца за руку:

– Он прав, отец. Я на грани обморока, и мне необходимо уснуть.

Эльмар посмотрел на дочь. Лицо осунулось, глаза запали, плечи поникли, вся ее поза свидетельствовала о безмерной слабости. Он взглянул на Джиннарин. Плачущая пикса выглядела не лучше. Эльмар смилостивился:

– Отправляйтесь в постель. Завтра наступит уже очень скоро.

На утреннем отливе они вышли из бухты. Снежные вихри носились в сумерках, словно вороньи перья перед грозой. На реях в тусклом мерцании штормовых фонарей команда устанавливала паруса.

Когда проснулась Эйлис, было уже позднее утро. Сильная качка и свист ветра в снастях говорили о том, что на море свирепствует непогода. Сквозь иллюминатор проникал неяркий свет. Эйлис выбралась из постели, умылась и потеплее оделась. Затем вышла в кренящийся то в одну, то в другую сторону коридор и, хватаясь за стойки, двинулась в капитанскую каюту. Отец с Джиннарин уже поджидали ее. Один—единственный фонарь отбрасывал колеблющийся свет, раскачиваясь в такт бьющим по корпусу волнам.

– Думал, ты будешь спать весь день, – заворчал Эльмар.

– И проспала бы, но что тогда я буду делать ночью?

– Верно! – Маг был разоружен ответом дочери. Когда Эйлис села, Джиннарин соскочила со стола на

стул и затем на пол.

– Ты, наверное, голодна? Я найду Тинка. Он даст тебе что—нибудь поесть.

– Не ходи, пикса, – повысил голос Эльмар. – Тебя сдует с палубы, едва ты высунешь нос наружу.

Джиннарин обернулась:

– Это даже мне известно, Эльмар. Я пойду по коридору до рубки, а затем спущусь через люк. – И она исчезла за дверью.

Старец проводил Джиннарин одобрительным взглядом, затем повернулся и, внимательно посмотрев в лицо Эйлис, ласково проговорил:

– Все еще бледна. Тебе не лучше?

Эйлис сделала глубокий прерывистый вдох, сердце с глухим стуком колотилось в груди.

– Нет, отец. Мне не лучше. Более того, я испытываю постоянный страх.

Эльмар наклонился вперед и взял ее за руку:

– Ты можешь говорить об этом… о вашей прогулке?

– Я должна, отец, в любом случае. – Сердце Эйлис забилось еще сильнее, и она вновь глубоко вздохнула. – В ночном кошмаре Джиннарин поселилось что—то ужасное. Оно—то и убило Онтаха. И мы должны выяснить, что стоит за этим… ужасом.

Эльмар удерживал ее дрожащую руку.

– Сначала ты поешь, дочь, а потом мы поговорим и о прогулке в сон, и обо всем, что в нем произошло.

Эйлис крепко сжимала руку отца.

– Я хочу, чтобы Араван тоже был здесь, когда—Мимолетная улыбка скользнула по лицу старца.

– Само собой разумеется. Вообще—то я удивляюсь, что его до сих пор нет. Он заглядывал несколько раз, выясняя, проснулась ты или нет.

В коридоре послышалось завывание ветра, дверь на палубу открылась и тут же затворилась вновь.

– Если я не ошибаюсь, – негромко проговорил старый маг, – сейчас он появится.

Араван вошел в каюту, и старец радостно отметил:

– Я, как всегда, прав.

Сбрасывая непромокаемый плащ, эльф повернулся к Эйлис:

– Ты уже позавтракала?

– Джиннарин помчалась к Тинку.

Араван добавил в маленькую печурку угля, слегка повернул заслонку в дымоходе, затем сел на стул рядом с Эйлис.

– Если ветер удержится и мы будем идти тем же ходом, то до Райвена нам осталось примерно пять дней пути.

Эльмар фыркнул:

– Ты действительно думаешь, что мы там что—нибудь обнаружим?

Эльф пожал плечами:

– Кто может знать? Элис вздохнула:

– Я могла бы… если бы мои попытки не блокировались.

– Главная наша цель – отыскать Фаррикса, – раздался голос Джиннарин, следом за ней вошел Тинк с подносом. – Мы его ищем. Значит, на это и должны быть направлены все попытки.

Эйлис не стала спорить:

– Да, Джиннарин, я согласна с тобой. Но есть еще кое—что, хотя я и не могу сказать, что именно. Поговорим об этом чуть позже.

Джиннарин тяжело вздохнула.

– Капитан, я принес еды для всех, – ставя доднос и улыбаясь, сказал Тинк.

– Ты верно поступил, Тинк, молодец, – похвалил его Араван, – мы действительно все уже проголодались.

– Рад стараться, сэр, – ответил Тинк и по уходящему из—под ног полу направился к выходу.

После завтрака Джиннарин оглядела всех присутствующих и спросила:

– С чего же начать?

– С самого начала, пикса, – проворчал Эльмар. Джиннарин наклонила голову и призадумалась:

– Не помню, что мне сперва снилось, но потом я летела над бирюзовым морем. Я находилась в кипящих штормовых облаках, внизу был виден черный корабль. Молнии ударяли в его мачты.

Эльмар взглянул на Эйлис и спросил:

– Начало сна похоже на послание? Эйлис покачала головой:

– Нет, отец. По крайней мере я так считаю. Когда мы с Онтахом вошли в сон Джиннарин, она стояла на упавшем дубе.

– На берегу озера? – заинтересовалась Джиннарин. – Это поблизости от моего дома в Дарда—Глайне. Мы с Фар—риксом там ныряли.

Эйлис улыбнулась:

– Ты не стала нырять, а взлетела. Мы с Онтахом поднялись в воздух вслед за тобой и вскоре очутились среди облаков, черный корабль находился внизу, на него обрушивались молнии.

Эльмар подался вперед:

– Не показалось ли тебе что—либо странным?

– Все было странным, отец.

– Я имею в виду, не заметила ли ты каких—нибудь деталей, о которых нам Джиннарин ранее не рассказывала.

Эйлис погрузилась в раздумья:

– Нет… хотя подожди. Я видела на воде очертания каких—то других предметов, но было слишком темно… и они находились настолько далеко, что я не могла их узнать.

Джиннарин спросила:

– Что за другие предметы? Ты имеешь в виду остров?

– Нет, Джиннарин. Остров я видела. Возможно, это были другие острова, только маленькие.

Араван задумался:

– Может быть, архипелаг или… Я поищу по карте группы островов в зеленых водах.

Эльмар сделал рукой предостерегающий жест:

– Помни: не все увиденное во сне является тем, чем оно представляется. Шторм, корабль, море, острова – все это, возможно, символы, отображения совершенно других предметов.

Джиннарин, содрогаясь от пережитых воспоминаний, продолжала:

– Все было как и раньше. Неожиданно я оказалась в хрустальном замке, наблюдая, как черный корабль плывет ко мне по бурному морю, и мне стало страшно. Затем появились Онтах с Эйлис, и сон изменился, стал не похож на прежний… стало еще хуже, еще страшнее. У меня даже сейчас колотится сердце, – призналась Джиннарин.

Эйлис участливо взяла руку Джиннарин в свою:

– У меня тоже, Джиннарин. Эльмар теребил свою бороду:

– Сон изменился? Каким образом? Джиннарин глубоко вздохнула:

– Когда Яркое Крылышко и Белая Сова…

– Какие крылышки, пикса?

– Это их имена во сне, Эльмар. Эйлис – это Яркое Крылышко, а Онтах… был Белая Сова. Меня звали Воробышек.

Эльмар что—то пробурчал себе под нос, жестом показывая, чтобы она продолжала.

– С их появлением мне стало еще страшнее. Я бы убежала, но Яркое Крылышко попросила меня остаться. Хрустальные стены задрожали и стали менять очертания, то же происходило и с кораблем. Я думала, у меня разорвется сердце, и, как ни заставляла себя, не могла более там оставаться. Я должна была бежать.

Джиннарин умолкла. Эльмар посмотрел на Эйлис:

– Как изменился сон, дочь?

– Белая Сова крикнул нам, что поблизости появился злой дух. Он велел мне оставаться с Воробышком и при необходимости убегать, сказал, что сам займется поиском. В этом месте сон стал меняться. Задвигались стены, и мне показалось, что я как бы перехожу в другой сон, отличный от сна Джиннарин. Меня обуял жуткий страх. Несмотря на это, я стала просить Воробышка подождать. Корабль превратился в кошмарного черного паука и двинулся в нашу сторону. Я принялась вопить не своим голосом. Это было уже выше моих сил. Стены задрожали и стали рушиться. Белая Сова крикнул, чтобы мы убегали. Появился туннель, и я, не помня себя от страха, бросилась в

него.

Эйлис не удержалась и всхлипнула. Араван привлек ее к себе. Спустя минуту Эйлис высвободилась из объятий эльфа и вытерла ладонью слезы:

– Белая Сова – Онтах не успел убежать. Он умер там, в этом ночном кошмаре, в этом послании, убитый кем—то…

– Злым духом? – спросила Джиннарин. Лицо ее исказилось от заново переживаемых ужасов.

Эйлис подняла руки вверх:

– Я не знаю, Джиннарин. Возможно, это был дух, но

скорее страх.

– Паук мог вызвать такой сильный страх? – наливая себе чаю, спросил Эльмар.

– Это был невероятно большой, гигантский паук, паук—великан, – ответила Джиннарин.

– Конечно мог, но тем не менее, отец, я не уверена! – пожала плечами Эйлис. – Мне кажется, Белая Сова обнаружил что—то чрезвычайно страшное… за пределами сна Джиннарин. Я же просто глаз не могла отвести от корабля, превратившегося в паука.

– Возможно, дочь, паук вовсе не был злым духом, а нарочно отвлекал твое внимание, чтобы ты не увидела того, что хотели от тебя скрыть.

– Вполне могло быть и так, отец.

Поздно вечером, на пятый день пути, их взглядам открылся остров Рвн, он же Райвен. «Эройен» повернул на юг и на следующий день вошел в бухту на юго—восточном побережье и бросил якорь.

– Здесь мы будем ждать, – сказал Араван.

Была середина ноября, зима хозяйничала в суровом северном краю.

Эйлис посмотрела на небо:

– Боюсь, мы ничего не увидим сквозь эту сплошную облачность.

– Ясно или облачно, – возразил Араван, – мы в любом случае можем ничего не увидеть.

Эйлис перевела взгляд на остров. Совсем неподалеку мрачные волны ударяли о каменный берег. Выше, на склоне, покрытом снегом, росли сосны. Между ними виднелись вкрапления лиственных деревьев, их искривленные ветви, словно когтями, впивались в пустынное небо.

Эльмар, еле передвигая ноги, двигался в сторону кормовой палубы. Рядом с ним шла Джиннарин, за ними следовал Рукс.

– Нам надо выспаться, – решительно заявил маг. – Отдохнуть сейчас, чтобы бодрствовать всю ночь.

– Вряд ли я смогу уснуть, – возразила Джиннарин.

– Ерунда, пикса. Ты должна поспать. Только твои глаза могут увидеть потоки. Впрочем, с помощью магического света я, пожалуй, тоже смогу разглядеть их.

– Подожди, отец, – вмешалась Эйлис, – дай мне сделать предсказание. Если небо не очистится, никто из нас ничего не увидит.

– Это не имеет значения, дочь, – ответил маг. – Для нас должно стать привычным состояние бодрствования. Не забывай, что только мы будем вести наблюдение.

– Не забывай, у меня тоже есть магический свет. Но даже в этом случае нельзя быть уверенным, что ты или я что—нибудь разглядим.

– П—фа! – фыркнул Эльмар. – Если уж пикса может видеть, тогда…

– Тогда нет гарантии, что кто—то из нас заметит поток, несмотря даже на магический свет, – перебила Эйлис. – Ну хватит. Я все же сделаю предсказание, это займет совсем немного времени. – Плотнее натянув накидку, Эйлис повернулась лицом к холодному ветру. – Caelum in futura.

Эйлис наблюдала, как исчезли из ее поля зрения корабль, вода и берег и осталось только небо. Часы пробегали как минуты – день закончился, опустились сумерки, беззвездная ночь разлилась по небу, с рассветом было облачно, но облака быстро рассеялись; и здесь видение Эйлис закончилось.

– Завтра в это время будет ясно, – сказала она, возвращаясь в действительность. – Ночью тем не менее облачность сохранится.

– Не имеет значения, – отрывисто проговорил Эль—мар. – Я иду спать. Теперь, пока мы не увидим световые потоки и не выясним, куда они падают, днем я буду спать, а ночью работать. Я всегда придерживаюсь такого распорядка, когда наблюдаю звезды.

Он повернулся и, с трудом волоча ноги, направился к двери в кормовой отсек.

– Идешь, пикса? – бросил он через плечо Джинна—рин. – Ты можешь проспать наблюдение, если не выспишься.

– Сейчас, Эльмар, – ответила Джиннарин, ожидая, пока он исчезнет за дверью. Затем она повернулась к Арава—ну. – Я и в самом деле не хочу спать.

Араван присел рядом с ней на корточки.

– Джиннарин, тебе нет никакой необходимости стоять на вахте, пока в небе не появится сияние. И тогда ты должна проснуться и быть готовой смотреть во все глаза. Поэтому я на твоем месте спал бы как обычно и просыпался только в случае необходимости – когда появится сияние. Ну а если это будет продолжаться несколько ночей подряд, ты быстро приспособишься.

Джиннарин взглянула на дверь, за которой исчез маг, и улыбнулась эльфу.

Пикса с лисом отправились на поиски Джату. Эйлис с Араваном остались одни.

Ближе к вечеру Эльмар вновь поднялся на палубу. Он нашел Эйлис на правом борту. Она смотрела на воду, перегнувшись через борт. Старец подошел ближе.

– Я не смог уснуть, – пожаловался он.

Эйлис перевела взгляд на остров, и вдвоем с отцом они словно зачарованные наблюдали, как волны обрушиваются на берег. Наконец старец спросил:

– О чем ты сейчас думаешь? Эйлис вздохнула и сказала:

– Отец, отсюда менее одного дня пути до Кайрана, менее одного дня до твоего дома. Но, что более важно, менее чем день пути до Вадарии.

– Но при чем здесь Вадария? – Эльмар, казалось, не понимает.

Эйлис повернулась к нему, в глазах ее стояли слезы.

– Отец, я смотрю на тебя и вижу, что ты почти полностью истратил свой огонь. Немного возможностей осталось в тебе, и, если ты попытаешься сделать что—либо серьезное, ты можешь лишиться жизни. Ты прекрасно знаешь, что настало время отправляться домой и восстанавливать юность и свою мощь.

– П—фа! – ощетинился Эльмар. – Да я здоров как…

– Нет, отец, это не так! – взволнованно воскликнула Эйлис и подняла руку ладонью вперед, не давая перебить себя. – Ты смотришь на поиск Фаррикса как на забаву, как на интересное приключение. Но на этом жизнь не кончается.

Эльмар фыркнул и упрямо выдвинул вперед челюсть.

Смотря в лицо отцу, Эйлис видела перед собой дряхлого мага, но у нее перед глазами стояло также и старческое лицо Онтаха.

– Ты хорошо знаешь, отец, о чем я говорю, и тебе нет надобности притворяться. Один из нас уже умер, и я не хочу, чтобы ты оказался следующим.

Рассерженный, Эльмар повернулся к Эйлис спиной.

– Пожалуйста, отец, выслушай меня. Был бы ты полон энергии, никто бы не подходил лучше тебя для выполнения этой миссии. Но это не так, и мы противостоим кому—то обладающему очень большой мощью. Я боюсь за твою жизнь. На сегодняшний день ты стар и не годишься для борьбы с другим магом.

Эльмар резко повернулся и поднял руку, словно собираясь ударить ее. Она стояла не шевелясь, с опущенными руками и плакала. Маг удивленно взглянул на свою поднятую руку, гнев оставил его. Он привлек дочь к себе и крепко обнял. Так крепко, насколько позволяли его и в самом деле угасающие силы. Она тесно прижалась к нему и продолжала плакать. Наконец Эльмар отодвинул ее на вытянутые руки и виновато сказал:

– Эйлис, все, что ты говоришь, – правда. Я стар. Заметь, это я сам сказал: я стар. Никому не нравится признавать, что он состарился. Никому. Но я говорю это: я стар. Мне следует… я должен отправиться в Вадарию, и побыстрее, поскольку во мне осталось немного огня. Но я не покину эту экспедицию, пока мы не выясним, что произошло с Фарриксом. – Эльмар поднял руку, будто отгораживаясь от слов, готовых сорваться с губ Эйлис. – Я дал клятву и не отступлюсь от нее… помимо прочего, он в свое время спас мне жизнь. Но послушай. Я буду осторожен, ты ведь знаешь, что мне известны мои возможности. Как только Фаррикс отыщется, я сразу выхожу из игры. Обещаю – сначала Кайран, город колоколов, где я кое с кем попрощаюсь, и затем Вадария и… возвращение юности. – Эльмар поднял бровь. – И это, дочь, самое большее, что я могу сделать. Достаточно?

Эйлис вгляделась в морщинистое лицо отца. Наконец вздохнула и, притянув к себе, обняла:

– Да, отец, так мы и поступим. – Затем она отодвинулась от него и посмотрела ему прямо в глаза. – Но ты должен помнить свое обещание – беречь огонь и тратить его только в случае большой нужды. Это не забава и не последнее твое приключение. Ты не будешь рисоваться в сражениях, взрывать огненные шары или вытворять что—либо подобное.

Эльмар долго смотрел на нее, затем проговорил:

– Ты предлагаешь мне жесткий договор, дочь. Эйлис вновь обняла его с печальной улыбкой на лице,

ибо в глубине души сильно сомневалась, что он сдержит обещание.

Джиннарин с Эйлис сидели в каюте провидицы и пили чай. Наступила ночь, и комната была освещена мягким, желтым сиянием фонаря. Они беседовали о делах минувших, о том, что им еще предстоит, и о событиях, которым никогда не суждено сбыться.

– Я хотела тебе кое—что сказать, Джиннарин.

– Да?

– Отец мне кое в чем признался. Пикса молчала, ожидая продолжения.

– И я думаю, это применимо как к магам, так и к людям.

Джиннарин отставила чашку в сторону.

– Мне кажется, Эйлис, что вы, маги, ведете себя немного странно. Впрочем, как и люди. Так о чем же поведал тебе Эльмар?

– Он сказал, что никому не нравится признаваться в своей старости и немощи.

Джиннарин пожала плечами:

– Мне трудно судить, я не человек.

– Я тоже, Джиннарин. И тем не менее замечание отца заставило меня задуматься.

– Например…

Эйлис подняла на пиксу глаза:

– Помнишь ли ты, как выглядел Онтах во время прогулки по сну?

– Да, он был стройным, сильным, темноволосым. Эйлис наклонилась вперед:

– И вовсе был не похож на того Онтаха, которого мы встретили в его лесной избушке. Седого и слабого.

– Похожего на твоего отца, Эйлис.

– Да, но я помню время, когда отец был полон энергии, волосы у него были темно—каштановыми, руки, ноги и тело – стройными и здоровыми.

– Как у Онтаха во сне, – задумчиво произнесла Джиннарин.

– Да. Но мой отец еще может восстановить свою юность, в то время как Онтах ушел навсегда.

Джиннарин вздохнула:

– Ты полагаешь, старики считают, что они не изменились со времени своей молодости?

– Я не знаю, Джиннарин, но одно меня удивляет. Люди не могут не знать, что становятся слабыми, здоровье их подводит, и выздоравливают после болезней они гораздо Дольше, чем в юности. Тем не менее, несмотря на все это, в своих мыслях, так же как и в своих снах, они, наверное, считают себя полными жизни.

– Считает ли кто—либо себя действительно старым?

– Не знаю. Но если так, то, возможно, им следует отказаться от дальнейшей жизни.

– Это и означает быть старым? Отказаться от жизни.

– Очевидно, так, Джиннарин. – Эйлис улыбнулась, мысли пиксы совпадали с ее собственными. – Возраст сам по себе не определяет старости. Здесь играет роль отношение к жизни, мировоззрение, интересы…

Джиннарин пожала плечами:

– Пожалуй, ты права. – Она посмотрела на свои руки. – Я прожила… несколько тысячелетий, и мне кажется, что я всегда думала так же, как и теперь, что мое восприятие жизни не изменилось. Мне странно, если у людей это не так.

Эйлис покачала головой:

– Не знаю, Джиннарин, но то, что ты говоришь о себе, верно и в моем отношении. Мой взгляд на жизнь каков был раньше, таков и сегодня. Не исключено, что так же и у людей… По крайней мере у некоторых из них – они ведь тоже разные. Возможно, многие думают о себе, как они думали будучи молодыми. С другой стороны, возможно, немощи изменяют мировоззрение человека, наполняя его жизнь горечью, и ведут к старости. Конечно, сейчас мой отец немощен и брюзглив, совсем не такой, каким он станет, когда вернет свою энергию.