Текст книги "S-T-I-K-S. Человек из Пекла. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Денис Тимофеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 36 страниц)

– А то не ясно? Кто из вас, членососов, Дока и Тумана убил? Там, в городе, пару дней назад.

Дима усмехнулся.

– Так это вы нас загнать хотели, выходит? Ну, чего хотели, того и получили, нехер со стрельбой к нам лезть было. Жаль ушли легко дружки-петушки ваши…

Удар, удар, ещё удар.

У Димы даже в глазах потемнело.

– Э-э, пидоры, хватит… – рявкнул Кумар, но его тоже начали буцкать ногами.

– Хорош, Надир, хорош! – бить тут же перестали.

– Пидоры, значит… – многозначительно произнёс чернявый. – Так кто из вас, покойники будущие, завалил наших ребят?

– Я завалил… – послышался голос Бесогона.

– Оп, третий проснулся. Пи…дит, кстати. Не он убил. Горошину ставлю, что это молодой, – сказал снова тот на кушетке.

– Забились, Леон. Я вот думаю, это или кто-то из баб или вот этот, с косичкой, посерьёзнее как-то смотрятся, – сказали со стороны. Тут же и другие подтянулись со своими предложениями.

Чернявый вскинул руку:

– Харэ, б…я! Устроили тут! Надир, пни-ка этого умника, чтобы не врал больше, мы этого не любим.

Снова загоготали. Теперь досталось и Бесогону. Затем и его усадили, прислонив спиной к стене.

– Ну так что? Кто убил-то? Развлекаться с вами мы так можем долго. А ведь ещё и бабы ваши оклемаются скоро. Не, их бить мы не будем. Сразу, по крайней мере.

Со стороны опять захохотали, гаденько так засмеялись. Кумар взвыл и задёргался, начал крыть всех матом. Бесогон от злости раздул нос, но смолчал.

Главный махнул рукой на Кумара и его снова принялись пинать. Удара после пятого он отключился, хорошенько приложившись затылком о стену и съехал набок.

– Одна из баб-то его похоже, – сквозь смех выдал тот, что бил Кумара.

А Дима в это время лихорадочно перебирал варианты и не находил ни одного… в данный конкретный момент он не мог сделать ни-че-го…

– Красотка номер раз проснулась. Руки, бля! Не эта, она моя и пусть спит пока, – подхватился этот самый Леон, ещё и на Диму взгляд бросил, уловив конечно же, его реакцию. Мразь!

Лекса застонала, выматерилась, замолчала и через пару секунд снова выругалась.

– Ого… – прокомментировал её словесную конструкцию главный. – Надир, усади-ка её… не, сразу к цепям цепляй.

Как оказалось, над пленниками так же были закреплены кандалы. Изверг резким движением вздёрнул Лексу, та аж охнула, и ловко набросил ей браслеты наручников на запястья. Затем так же ловко срезал стяжки, освободив руки. Отошёл, уважительно покачал головой. Стоя на коленях со вздёрнутыми вверх руками, по мнению пленителей выглядеть она стала гораздо аппетитней.

Чернявый выждал несколько секунд и произнёс:

– Я сейчас прикажу Надиру выбить вашей подруге все передние зубы и сломать челюсть. А пока вы думаете над ответом на мой вопрос, парни, – он махнул рукой вокруг. – Парни по очереди накормят её белковым йогуртом. Как вам идея? – Вокруг снова заржали.

Лекса, врубившаяся в ситуацию, снова разразилась руганью, ещё и плюнула в главного. Не попала, правда.

– Ё…ни-ка ей по рёбрам, чтобы заткнулась. Не люблю, когда девушки ругаются.

Сказано, сделано. Лекса забилась в кашле, натянув цепи.

– Я убил, – процедил Медоед.

– Как-как? – переспросил главный, наигранно повернув голову ухом к парню.

– Я же говорил, что это молодой, – ухмыльнулся сидящий на кушетке. – По горошине мне скинулись-ка все.

– Ты, значит… и как же ты это сделал? – между тем спросил чернявый.

– А ты гасилу своего убери, узнаешь, – проговорил Дима, сверля взглядом главного. – Только и можете, с…ки, так, а до дела когда доходит, очкуны все и ссытесь в штаны, как девочки. Чего убежали-то тогда, чмошники?

Это главного задело и Надир снова принялся избивать Медоеда. Но и парень тоже был к этому готов, принял первый удар, прижав голову к плечам, а ноги к телу, словно сжался от страха и тут же резко распрямил обе, метя в колено опорной ноги Надира. Смачно хрустнуло, нога согнулась в обратную сторону и мур, громко заорав, свалился прямо перед Медоедом. А он, пока остальные не отреагировали, впечатал пятки прямо в лицо оглушённому болью Надиру. И ещё раз и ещё!

А дальше происходящее Дима помнил урывками. Его оттащили от стены и пинали, похоже, все. Вроде бы и недолго, чернявый остановил избиение, но Медоеду показалось, что прошло не меньше часа. И ведь даже голову не прикрыть руками. Нос в итоге сломан, несколько зубов выбито, один глаз заплыл, бока горят огнём…

Лекса с остальными что-то орали, им, к слову, тоже досталось, хотя и они пытались сопротивляться, вроде как одного бандюгу тоже свалили…

– Экие же вы резвые… – покачал головой главный. Что-то явно пошло не по его плану и такого бардака, а тем более того, что один из его бойцов выйдет надолго из строя, он не ожидал.

Пришёл в себя Медоед уже пристёгнутый к наручникам, что больно врезались в запястья. Пристёгнуты оказались и остальные.

– Крутые, типа, да? – снова проговорил главный. – Ничего. И не таких ломали.

Анжелика, к слову, тоже очнулась и бомбила Диму паническими мысле-образами. На лице наливался синяк. Диму обдало горячим гневом. С…ки…

Чернявый между тем продолжил, явно наслаждаясь беспомощностью пленников.

– Я сейчас расскажу, что будет дальше. Итак. Сначала вы посмотрите на наше кино. Да-да, мы тут кинематографом занимаемся. И знаете что? Честные, мать вашу, рейдеры, фильмы наши, как пирожки горячие раскупают, расходятся по стабам только так! Как вам, а? И смотрят их такие же, как вы! Именно так! Мы-то хоть не скрываем, что плохие, а вы, ублюдки, только вид делаете, что порядочные, а сами, втихоря, когда никто не видит, члены свои на наше кино наяриваете! – он сделал паузу, глотнуть живчика. Уже не сидел на корточках, а прохаживался вдоль пристёгнутых, избитых рейдеров.

– Так вот. Вы у нас станете главными героями сегодня. Как только те внизу закончатся, а вы посмотрите на процесс съёмок, так сказать, изнутри, примемся и за вас. Вы двое, возможно, умрёте быстро, – он указал на Кумара и Бесогона. – Вы нам не нужны, можем и сейчас вас грохнуть, но так не интересно. А вот ты… – он ткнул коротким толстым пальцем в Диму. – Особый случай. Отрубим тебе руки и ноги, на спеке держать будем и станешь ты кинозвездой у нас. Поверь, жить будешь долго. Пока я этого хочу. Вьюн, – чернявый указал на тощего, забитого партаками по шею бандита. – Не даст тебе Дарами пользоваться и проследит, чтобы ты не сдох. Он у нас ещё и за лепилу. Жаль, не знахарь, но многое умеет. Падла! – он подскочил вдруг к Медоеду и пнул в лицо, аж искры посыпались. – Знахаря нашего как раз и завалил, с…ка!! Хух! – Выдохнул он под конец, успокаиваясь. – И да, перед тем, как вас двоих, – глянул снова на Бесогона с Кумаром, – тварям скормим, поглядите, как мы с девочками вашими развлечёмся.

– Э-э, Рага, ты за вон ту говори только! Красотка моя! – вставил Леон.

– Твоя, твоя, Леон. Но ты же не откажешься, чтобы и они посмотрели, как ты её ломать будешь.

Леон гадливо поглядел на Медоеда:

– Не откажусь, конечно.

Диму клинило от страха за Анжелику, от злости, от безысходности. Девушку же трясло от страха. Лекса ругалась, Кумар тоже что-то пытался выдавить из себя, но получалось плохо, видимо челюсть ему всё-таки сломали. Бесогон молчал, лишь бешено вращая глазами и если бы мог, сжёг бы всех взглядом до состояния мелкодисперсного пепла.

Главный хлопнул ладонями и громко сказал уже своим:

– За работу, парни! И так с этими уродами провозились сколько!

"Парни" удовлетворённо загалдели и стронулись с мест. Каждый из них знал, что надо делать. Четверо вышли из помещения, главный уселся на кушетку рядом с Леоном. Остальные стали готовить оборудование, переставлять камеры, свет. Через пару минут где-то снизу глухо затарахтел генератор…

Медоед пытался хоть как-то успокоить Анжелику и с этим думал, думал, думал, как же выпутаться из этого дерьма. Влипли они серьёзно. Очень серьёзно. Но время, судя по всему, ещё есть и должен, просто обязан найти выход…

Снизу раздались пронзительные крики и через минуту двое втащили бьющихся в истерике женщин. Одну, умоляющую отпустить, споро пристегнули к стене рядом с кроватью, вторую грубо бросили на матрасы, срывая по дороге остатки одежды. Она было рванулась, но сильный удар ноги в бок выбил всё желание сопротивляться.

Чернявый встал, прошёлся по помещению, остановился напротив рейдеров.

– Ну что, начнём, пожалуй. А вы, гости дорогие, наслаждайтесь и тоже примеривайте роли. Если предложите что-то новенькое, будем рады, – осклабился он и сделал шутовской реверанс. Вокруг засмеялись под вой и плач жертв.

И началось…

Такой лютой жести, что вытворяли эти изверги, никто из рейдеров даже в мыслях представить не мог, даже Дима, будучи в прошлом с мурами, признал, что те хоть и зверели порой, но ТАКОГО не вытворяли никогда. Да куда там, за такое они и сами гандошили бы этих изуверов с фантазией!

После третьего истерзанного трупа, спустя, наверное, час, который растянулся, казалось, на десять, в помещении появился кваз. Жуткий урод, огромный, нескладный, страшный, и с членом, размером, наверное, с предплечье Бесогона, дубина в общем, та еще. И именно тогда Дима понял, то, что происходило до этого, то, что делали с женщинами до прихода этого чудища, цветочки на милой лесной полянке…

Грохнул выстрел. Лекса заорала, чернявый, с…ка, прострелил ей бедро.

– Смотреть, с…кины дети! Смотре-еть!! – взревел он.

И пришлось смотреть…

То, что творил кваз, да и остальные, поучаствовали все, кроме Леона и Раги, сниться будет рейдерам ещё очень долго. Если выберутся из этой переделки, конечно…

Женщины кончились часа через четыре. И все эти часы были наполнены такими изуверствами, крайней степенью садизмом, пытками и насилием, такой болью и отчаянием, что Диме пришлось и эмпатию полностью притушить, иначе с ума сошёл бы наверное. Лекса беспомощно выла, Анжелика уже даже не тряслась, была бледная настолько, что кожа прозрачной стала, глаза опухли и покраснели, высохли, слёз не осталось. Ничего не осталось.

Кумар и Бесогон изредка дёргались, проверяя цепи на крепость, чем вызывали издевательские смешки насильников.

Воняло ужасно. Кровью, мочой, дерьмом и потом. Запах был настолько густой, что казалось, въедался под кожу.

Утащили последний истерзанный и изломанный труп молоденькой девушки и кваз, довольный, весь в кровище, тоже ушёл. Рага снова встал напротив рейдеров.

– Ну что ж. Основная часть нашего съёмочного дня подошла к концу. Но это ещё не всё. Перед тем, как вас двоих убьют, я и ещё пара моих парней с вами развлечёмся. Не удивляйтесь только. Да, я по мальчикам вроде вас угораю, бабы так, размяться. Были у меня кандидаты, но с вами будет куда интереснее, так что тех просто заражённым скормим, повезло ребятам.

Один из бандитов перебил главного:

– Рага, чё сказать хотел, твари-то жрать не хотят. Трупы, как и всегда, в подвал сбросили, а монстры даже не появились. Кузя говорит, боятся они чего-то, забились в самый дальний угол и ни гу-гу, не урчат даже и триказы не исполняют.

– И чё? – раздражённо сплюнул Рага.

– Ну, просто, сказал, чтобы ты в курсе был.

– Сказал?

– Ну, да.

– Ну и всё, не мешай, потом разберёмся, – и снова обратился к пленникам. – Так вот, на чём я остановился? Ах да, с вами будет куда интереснее, сладкие мои, – подпустил он под конец фразы липкой патоки.

Затем обернулся к своим:

– Этого отстёгивайте, с него начнём.

Двое подошли к Кумару, тот забился и даже вырубил одного с локтя, свернув нос набок. Подскочили ещё двое и снова началось избиение. Лекса заревела не своим голосом, тоже забилась, чуть не выдирая руки из браслетов, но тщетно.

– Ну всё-всё, хорош! Он мне ещё живой нужен и так уже, как отбивная выглядит! – рявкнул Рага.

С кушетки поднялся Леон, плотоядно глянул на Анжелику:

– Ну а я пока с тобой развлекусь, красавица. Не по мне эти голубые оргии.

– С…ка, тронь её только, я тебя на части разорву, гнида! – глухо прорычал Дима, но вызвал лишь смех. А Анжелика, до этого безучастно наблюдавшая за творимыми зверствами, попыталась подальше отодвинуться, но только цепи натянула.

– Дима! – вскричала она, когда Леон двинулся к ней.

– Ты, тварь конченая! Чё, на слабеньких, с…ка, тянет?! А нормальную бабу, вроде меня, замять очкуешь?! Ну да, куда уж тебе, импотент ё…аный! Шлюхин высер! Ёе-то и тростинкой переломить можно, а со мной так не выйдет, слабак, тряпка половая, а не мужик, х…йло дрючное! – заорала вдруг Лекса, перетягивая внимание на себя.

А Диме стало настолько паскудно от бессилия, вон, даже Лекса впрягается, а он, убивавший Элиту, десятками крошивший тварей чуть ни голыми руками, прошедший Пекло, стоявший лицом к лицу со скреббером, что?!

– Заткнись, уё…ище! На тебя и так, вон, очередь целая, так что мужиков ты сегодня познаешь вдоволь и кончёй тебя по самые гланды зальют, – ответил Леон, совершенно не обративший внимания на тираду Лексы.

Дима задёргался, срывая кожу железом наручников, попытался встать, завалился, снова встал, выворачивая суставы в попытке хоть что-то сделать.

Анжелика завизжала, когда Леон к ней приблизился, вжалась в стену. Заорали и остальные, обещая всяческие кары на головы ублюдкам. А те лишь гоготали, надрывая животы, а один из них снимал всё на камеру.

Как только щёлкнули замки на запястьях Анжелики, она вдруг резко изменилась в поведении, замолкла и как могла, врезала Леону сначала промеж ног, тот хрюкнул и тут же завалился, а потом и зубами вцепилась, метя в горло. Но тот прикрылся рукой, затем, сквозь боль в промежности, схватил за волосы бьющуюся девушку, оттянул её и второй уже рукой раза три ударил её в лицо. Анжелика обмякла и Леон откинул тело от себя, тяжело встал, держась за ушибленное место.

– Ну чё, Леончик, ты хоть сможешь теперь? – заржал Рага, а за ним и остальные.

Усмехнулся и сам Леон, посмотрел на лежащую без сознания девушку, на Рагу, на бьющегося и вырывающегося Медоеда, ответил:

– Теперь с ещё большим удовольствием сломаю её, а потом и ты смотреть будешь, как я её трахаю во все дыры, а она мне подмахивать будет! – и с оттягом пнул Анжелику в живот. Та аж очнулась, её тут же вырвало, остатками уже, желчью…

– Ну я пошёл. А вы тут развлекайтесь. Обновить, Вьюн, не забудь только! – крикнул Леон напоследок, легко поднял на плечо Анжелику, пришлось, правда, её перед этим ещё раз ударить, чтобы отключилась и под гогот остальных муров, крики Медоеда и остальных, направился к двери на выход…

Глава 6.

Приграничье.

Неизвестный кластер.

Исчезло всё. Медоед словно оглох. Крики друзей, глумливый хохот ублюдков муров, боль, даже злости и гнева не стало, они ушли далеко на второй план. Безысходность. Бессилие. Всё вокруг посерело и размылось. Осталась чёткой и "цветной" только фигура Леона и Анжелика на его плече, со срывающимися с разбитого лица на пол капельками крови… красные рубинчики жизни… воцарилась тишина, время словно замерло в испуге, в ожидании чего-то страшного.

Сделать… надо что-то сделать… что угодно… хоть душу сатане продать, но не дать этому уроду надругаться над любимой, билась единственная мысль в голове Димы.

За этой мыслью, страхом и убивающим, уничтожающим самое я чувством бессилия, которое буквально срывало пласты сознания, норовя оставить только безумие, из внимания Медоеда совершенно вылетело странное ощущение. Новое, такого он ни разу не чувствовал или оно только сейчас себя проявило, когда не осталось ничего, что могло забить "шумом" это. Некая связь, тонкие нити, которые болезненно, словно в самой душе глубоко засели зазубренные раскалённые крючья, тянули к чему-то. Это что-то манило, звало и давило одновременно. В этот же момент Дима понял, вот оно решение. Единственное из возможных сейчас. Клинки. Это они "звали" его, "кричали" ему. Молнией пронеслись давно услышанные от отца слова о некой связи, которая образуется, когда они "привыкают" к энергетике нового носителя. Но сейчас это нечто гораздо глубже и… страшнее. Дима словно видел перед собой некий бурный поток, который, парень был уверен абсолютно, захлестнёт его и унесёт. Только вот куда? Что будет если поддаться этому страшному зову?

Анжелика. Её надо спасти. Иначе Дима потеряет и себя. И он без раздумий окунулся в этот поток, вариантов-то больше и нет. В его раздавленное, разбитое сознание с треском прорвались образы, множество их. Болью застило мозг, казалось искрошатся зубы, глаза лопнут, а череп разлетится на куски. И тут же в разуме что-то перестроилось, словно поезд сошёл с привычных ржавых и кривых рельс на другие, новые, ровные и из качественного сплава. Остатки эмоций окончательно пропали, разум моментально прочистило до кристальной чёткости, ушла и боль. Осталась только рациональность.

Образы показывали Пекло, сотни умирающих на щупальцах-резаках заражённых, кровь текла рекой, ошмётки тел, устилающие землю ковром среди безмолвных коробок домов и ощущение выполненной задачи. Затем Чернота, провал и как тогда, с Близнецом, Дима оказался непонятно где, с изнанки этого мира. Накрыло ощущением, будто разум, сама его сущность растворяется и одновременно присоединяется к чему-то… к чему-то очень привычному, словно вернулся домой, такой стала ближайшая ассоциация. Удивительные пейзажи перекрученных в невозможных конфигурациях, под невозможными углами плоскостей, ажурные конструкции, переливающиеся ультрафиолетом и ещё сотней цветов, неуловимых из-за примитивности строения обычного человеческого глаза. Но сейчас Дима видел эту поражающую, ошеломительную красоту. Фракталы во фракталах, как сказал бы какой-нибудь умник, но даже эти понятия не описали бы полностью всё окружающее. Висящие в этом упорядоченном и одновременно хаотичном, постоянно изменяющемся пространстве, вытянутые шлейфами туманности с нанизанными на них гроздьями, наверное, звёзд, создавали невероятный, фантастический, невозможный, бесконечный экстрамерный объём. Всё пульсировало, дышало, не застывая в одном состоянии ни на мгновение. А от разума Медоеда начали отслаиваться, растворяясь, остатки всего человеческого, эмоции, привязанности, воспоминания, понятие собственного я. Взамен пришло осознание, что надо делать, осознание, насколько легко можно освободиться от мешающих свободе пут, насколько нелепы попытки этих существ вокруг сдержать неотвратимое. Смерть.

Вокруг начало что-то происходить, эти живые ещё трупы начали тыкать своими короткими отростками в его сторону, что-то кричать человеку, изрисованному дурацкими, совершенно неуместными, портящими упорядоченность рисунками. А он что-то скулил в ответ. Надоело. И тут же все рухнули на пол, держась за головы и крича от ужаса, кто-то схватился за своё примитивное оружие. Кто-то начал испражняться прямо на месте.

Леон застыл вдруг, мгновенно побледнел, выпучив глаза от страха, от ужаса узнавания, затрясся всем телом. Крюки в ножнах, пристёгнутых к его бёдрам рванулись, глубоко рассеча ему плоть. Первая кровь. Она впиталась в клинки мгновенно. Леон дико заорал, падая на подрубленных ногах и на локтях начал отползать к выходу. Анжелика отлетела в сторону и застонала, грохнувшись на пол. Мечи в куче какого-то хлама, как и Крюки, взвились в воздух.

Рывок руками и цепь вместе с кольцом, с громким и звонким щелчком, вырывает из стены. Ближайшему живому, чернявому такому, толстым анкером кольца ударило по макушке, снеся часть черепа. Чавкнуло с хрустом, брызнув красным с белёсыми ошмётками. Первая смерть. Тело с перекошенным от страха лицом рухнуло нелепым мешком, вывалив остатки мозгов на пол.

Цепи звякнули, упав на пол, срезанные Крюками у запястий. Наконец-то свободен. Дима огляделся. Люди двигались заторможенно, словно мухи, попавшие в смолу. Какие же вы медленные…

Всех… уничтожить…

Клинки, все четыре, тут же начали чертить замысловатые дуги, с пронзительным визгом рассекая воздух.

Жатва началась…

Кто-то из этих жалких живых начал стрелять, одна пуля даже попала в живот и тут же, спустя секунду, её вытолкнуло обратно, рана затянулась почти мгновенно. Боли не было, разум лишь зафиксировал незначительное повреждение тела. Энергия, идущая по резко утолщившимся и окрепшим каналам той самой связи от напивающихся кровью клинков лечила всё, целостность повреждённого и такого хрупкого тела восстановилась очень быстро.

Остальные пули отклонило Кинетикой, завизжали рикошеты, кто-то заорал, раненый, кого-то и вовсе убило. Как же всё просто. Вокруг дико орут, кто-то попытался использовать Дар, но его тут же смачно впечатало в стену, чуть не размазав о кирпич. "Выдох" и четверых, измятых в кровавое месиво, вперемежку с перекрученной металлической рамой кровати, на которой сегодня случилось столько ненужных смертей, с треском и хрустом выносит на улицу с частью стены, раздолбаной в мелкое крошево. Какие же вы слабые…

Пространство рядом с Медоедом исказило в судороге пробоя. Кто это пытается уйти? Тот самый, которому подрезало Крюками ноги, исчез, использовав телепорт. Глупец. Не в курсе, что это коридор в обе стороны и закрывается он не сразу. Нужно только знать, как это использовать. Медоед знал, теперь знал. Он вообще, узнал за эти мгновения очень много. Как и его мать, в своё время. Только Диме это открылось другим путём и в гораздо меньших масштабах, "копнул" не столь глубоко, вернее, сама глубина оказалась ограничена познаниями существа, с которого Дима взял "клинки". Очень многие, до этого лежащие мёртвым грузом мысле-образы от собратьев стали понятны. Какой же всё-таки примитивный этот мозг, в который раз уже подумал Дима. Стали понятны и те мысле-образы, что оставил Нестор после их разговора у Дома. Дом, странное место. Узел в пространстве, завязавшийся не так давно. Ах да… эта ненужная жертва, чтобы произвести обратную перезагрузку… или выгрузку, тут как посмотреть. Нестор. Наблюдатель. Исполнитель. Каратель. Напутствующий…

Подхваченная Кинетикой из кучи вещей пара гранат, тут же вставших на запал со звонкими щелчками отскочивших спусковых рычагов, исчезли в "следе" телепорта. Теперь не уйдёт.

Уничтожить… всех…

Где-то в посёлке грохнуло сдвоенным взрывом, очередная искра жизни погасла. А Дима, как машина смерти, "перетекал" от одного человека к другому, оставляя кучи изрубленных и обескровленных ошмётков. Двигался он с нереальной грацией, обычный человек ТАК не может. И это не чётко выверенные движения робота или экономные выпады Мастера рукопашного боя или фехтования, это нечто Иное, чего в человеке не может и не должно быть. Когда в помещение влетел кваз с пулемётом и начал садить в Медоеда от бедра, от первых пуль, парень, показалось, играюче ушёл, хотя всего лишь знал траектории их полёта и сместился в сторону за мгновение до начала стрельбы. Остальные выстрелы принял на Кинетический щит. Десятки рикошетов чудом не задели никого из друзей, ни Анжелику, с ужасом в глазах наблюдающую за кем-то, занявшим тело её Димы. За кем-то, кому абсолютно чуждо всё человеческое, вернее, не так, это что-то попросту не воспринимало это самое человеческое, было несоизмеримо выше этого.

Уничтожить… всех…

Кваза, спустя секунду, развалило сразу на десяток кусков. Дима постоял несколько мгновений над парящим мясом, давая клинкам напиться и взглянул на всё еще пристёгнутых к стене товарищей. На Анжелику. И ничего. Ничего не отразилось в его заполненных чернотой глазах. Не дрогнул ни один мускул на застывшем в абсолютном спокойствии лице. А людей продолжало бить кнутами страха, внушаемого Медоедом.

Этих позже, жертвы, не угрожают, решил Дима и вышел из помещения, оставались ещё те, кто представлял хоть и мизерную, но опасность…

Всех… уничтожить…

* * *

«ОСТАНОВИСЬ!!»

«ОСТАНОВИСЬ!!!»

«Дима!!!»

«Остановись!!»

Откуда-то, очень издалека вдруг послышался другой зов. Что-то тёплое, знакомое и чужое одновременно, звало и умоляло, вспыхивая яркими, цветными картинками. Незнакомые места и лица, кажущиеся отчего-то близкими. Почему при их виде где-то в глубине собственного существа что-то рвётся наружу, в ровное течение рационального, пытаясь внести хаос и беспорядок?

«Дима!!»

Почему сердце этого примитивного тела начало стучать иначе? Что рвётся изнутри на этот зов? Что так мешает восстановить порядок?

«Дима!! Очнись!!»

«Убьёшь их?…» – вторглось нечто иное, совсем забытое, зарытое когда-то глубоко в пластах подсознания, но в то же время до боли знакомое, вызвав острую дрожь и рябь упорядоченного вокруг пространства разума. – Ты сильнее этого, мой мальчик… борись за себя, овладей этим, как когда-то владел мной… иначе… иначе зря я тебя тогда не пристрелила…"

Это новое-старое ушло так же неожиданно, как и появилось, оставив после себя расходящиеся, словно в воду бросили камень, волны. И ещё появилась печаль, которой не место здесь, вообще никаких чувств не должно быть, это лишнее, нерациональное. Затем опять послышался тот тёплый и знакомый зов, он умолял, просил, заклинал… и снова яркими сполохами возникли образы. Лица, места, ощущения, чувства. Ровное течение упорядоченного в сознании вдруг начало ритмично искажаться, трескаться, словно что-то остервенело билось, желая вырваться наружу! И это что-то тоже было частью его существа. Почему же они порознь? Почему не собраны воедино?

«Очнись!!»

Кто она? Из сонма образов и лиц сознание вдруг вырвало одно, приблизило к внутреннему взору.

Кто она..?!

Она..?

Анжелика…

И в этот же момент, то, что рвалось, пробило, наконец, стену абсолютного равнодушия и рациональности холодного над-разума, вынесло его, Диму-Медоеда на поверхность.

* * *

Что за хрень?! Какие братья, какие, к чёрту, сестры..?! Кого убивать?! Зачем?!

Что-то рвануло слуховую раковину этого примитивного тела. Как же оно..? Ухо, точно. Больно! Удивительное ощущение. Ещё раз и ещё, снова! Собственный взгляд почему-то переставал быть кристально чётким, из спектра восприятия уходили некоторые значения, восприятие "блёкло", становилось примитивнее. Перед лицом вдруг завис в воздухе живой, верещащий и размахивающий лапками комочек шерсти и он "уговаривал" не убивать своих же братьев и сестёр! Остаться без семьи очень плохо и одиноко!

Тут же вернулись и звуки, вернее, они перестали быть разложенными на составляющие их волны, начали восприниматься в целом, громче и гуще, наполнились "цветом" и эмоциями. Разум снова катил по привычным, ржавым рельсам обычного человеческого восприятия действительности. Истеричное верещание подхваченного Кинетикой обезьяна заставило сфокусировать на зверьке взгляд, Дима снова привыкал смотреть в жутко ограниченном цветовом спектре. Вокруг слышались хрусты, какие-то трески и гул воздуха от нарезающих круги клинков. И ощущалось абсолютное осознание своего второго потока сознания. Сколько же возможностей открылось! Крики пристёгнутых кандалами Бесогона, Лексы, вжавшегося в стену Кумара и стоящей перед ними Анжелики отрезвили окончательно. Ого! Да они ещё и под Куполом! А что, собственно… их же… и тут всё, что происходило в последние минуты тараном врезалось в разум. Стало невыносимо больно во всём теле, словно каждая мышца порвана, каждая косточка повреждена и в трещинах. Мозг пронзило такой страшной болью, что Дима, охнув сдавленно, банально вырубился, нелепо свалившись на окровавленный пол среди кусков человеческих тел, оставшихся после той мясорубки, что он устроил.

* * *

Как только Медоед отключился, всепоглощающее чувство ужаса и угрозы моментально исчезло, а из Анжелики словно стержень вытащили и она так же рухнула на пол… через несколько секунд исчез и Купол, по сути, спасший им всем жизнь. Если бы она не успела его активировать, валяться бы им сейчас такими же изрубленными кусками мяса. И это препятствие оказалось единственным, что сдержало обезумевшего Медоеда, который прохаживался последние секунды перед ними, ожидая, когда действие Дара пройдёт. Что же «вернуло» Диму «обратно»? Анжелика, до этого бомбившая его мысли-образами, зовущая его, умоляющая, в какой-то момент начала ощущать «отклик». Но этого было мало. Времени не хватало, каких-то секунд, чтобы успеть дозваться до сознания любимого, замещённого чем-то чудовищно равнодушным, абсолютно чуждым всему человеческому. Нужно было ещё что-то, какая-то мелочь.

Помог Абу, став тем самым маленьким камешком, вызывающим обвал в горах. Этот маленький зверёк довершил то, что начала Анжелика. Он попросту искусал, изодрал в кровь ухо Медоеда. Наверное, требовалось и физическое, наравне с ментальным зовом, воздействие. Обезьян ведь не воспринимался угрозой, вот и смог подобраться близко. Порой, даже самые простые действия способны привести к необходимому результату. Удивительно.

Обезьян, к слову, обрадованный, что можно, наконец, покопаться в шерсти большой и доброй сестры, взобрался Анжелике на плечо и начал ковыряться в волосах. Одному ему всё ни по чём, казалось, его совершенно не испугала происходящая здесь немногим ранее бойня. Счастливчик…

– Е-е-пу-уфие роха… хде, фля, мои сихаеты..? Фдофну, ефли не покую и хто-нибуй не объяфьнит, фто фейфяф поифофло?! – прогундосил кое-как через боль в свёрнутой челюсти Кумар.

Лекса вдруг засмеялась грудным, каркающим, измождённым смехом. За ней прыснул и Бесогон, выругавшись на каком-то иностранном языке, не на английском даже. Вроде как испанский. Затрясло от беззвучного смеха и Анжелику. Напряжение, наконец, окончательно схлынуло. Абу раздражённо чирикнул, мол, не трясись, мешаешь искать блох в твоей потрёпанной шевелюре.

Живы. Все живы и даже относительно целы…

– А если серьёзно… – начал усталым голосом Бесогон. – Шо это было..?

Лекса согласно хмыкнула и скривилась от боли в ноге, она даже забыла, что сама ранена и всё ещё пристёгнута к стене. Кумар уже дополз до кучи вещей, как ни странно, не тронутых, только кровью немного забрызгало и начал рыться в поисках курева.

А вот Анжелика, кажется, догадалась. Всё дело в клинках. ТАКОЕ она ощущала всего лишь раз, когда сама дотронулась до этих чёртовых ножей, словно и в правду попала под воздействие скреббера. Лекса и Кумар тоже помнили подобное воздействие, но связать одно с другим не решались, слишком это страшно и вообще, выше их понимания. Да и моральных сил почти не осталось, как, впрочем, и физических.

– Очнётся Медоед, у него и спросим… – тоже устало ответила девушка. – Не напрягайся Кумар, сейчас помогу… и вас, ребят, освобожу…

Ключи искать не стала, острожно, словно к бомбе прикасается, взяла в руки один из Крюков. Она знала, что если брать их за обмотанную кожаной лентой рукоять, ничего не случится. Подошла к напрягшимся напарникам. Несколько взмахов и цепи перерублены. Выдохи облегчения. Потом она, оставив страшное оружие рядом с лежащим без сознания Медоедом, помогла Кумару, досталось ему больше всех, вытащила из кучи их вещей фляги с живчиком, раздала друзьям и сама хорошенько приложилась. Взгляд обежал помещение, ставшее похожим на скотобойню, крови не было только на высоком потолке, и остановился на Диме. Что же с тобой случилось..?