Текст книги "История разведывательных служб Израиля"

Автор книги: Ден Равив

Соавторы: Йосси Мелман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 38 страниц)

В последующие годы Харел просто наслаждался своей новой «игрушкой». Он принимал непосредственное участие в планировании и осуществлении операций: выезжал на место, изучал карты и планы, в последнюю минуту вносил какие-то изменения и получал от этого явное удовольствие. Его агенты действовали но всему миру: Лондон, Париж, Женева, Рим, Антверпен, Йоханнесбург, Нью-Йорк.

Теперь, когда в распоряжении Харела были Эйтан, Шалом и другие опытные разведчики, он мог поставить себе цель, которая раньше была для него недосягаемой. Как педант, всегда стремившийся к совершенству, Харел не мог примириться с тем, что самые заклятые враги евреев все еще были на свободе. Главные немецкие военные преступники предстали в 1946 году перед международным трибуналом в Нюрнберге, но тысячи избежали правосудия. Некоторые из них оказывали западным разведкам, помощь в борьбе с коммунизмом, но Харел считал, что возмездие Израиля должно их настигнуть.

Было известно, что двум наиболее известным преступникам удалось скрыться: Адольфу Эйхману, нацистскому администратору, осуществлявшему «окончательное решение» еврейского вопроса, который позаботился о том, чтобы 6 млн. евреев были уничтожены наиболее эффективным способом, и доктору Джозеф Менгеле, который проводил жестокие медицинские эксперименты на узниках Освенцима. Харел дал понять своим партнерам в немецких спецслужбах, что будет признателен за любую информацию о местонахождении Эйхмана и Менгеле. В конце 1957 года генеральный прокурор земли Гессен еврей Фриц Бауэр предоставил достаточно убедительную информацию о том, что Эйхман живет в Аргентине.

Харел направил своих агентов в Аргентину, и они начали скрупулезный поиск организатора массовых убийств. Это была самая «отдаленная» и довольно дорогостоящая операция израильской разведки, но Харел не жалел денег.

В начале 1960 года полученная от Бауэра дополнительная информация позволила установить местонахождение Эйхмана. Бывший нацист жил в Буэнос-Айресе под именем Рикардо Клемента со своей женой и четырьмя сыновьями. Харел информировал Бен-Гуриона, вновь ставшего премьером, и немедленно получил санкцию на похищение Эйхмана и его вывоз в Израиль для предания суду.

Для похищения Эйхмана была сформирована оперативная группа, в которую вошли два десятка работников «Моссада» и «Шин Бет», в том числе одна женщина. Все они были добровольцами, почти все потеряли родственников в Холокосте и ненавидели Эйхмана. Харел специально предупредил их о необходимости сдерживать эмоции. Учитывая исключительную оперативную и политическую остроту операции, «мемунех» сам вылетел в Париж, где был организован передовой командный пост, а затем и в Аргентину, где он лично руководил операцией и нес за нее персональную ответственность.

«Моссад» направил в Европу своего лучшего специалиста по изготовлению фальшивых документов, где он должен был изготовить паспорта и другие документы для всех членов опергруппы, отправлявшихся в Аргентину различными рейсами под именами, которые больше никогда не будут использоваться. Этот «художник» вместе со своими бланками, перьями и печатями сам отправился в Аргентину, чтобы на месте обеспечивать группу, а при удачном исходе операции – и самого Эйхмана необходимыми документами.

В Буэнос-Айресе опергруппа сняла около полудюжины конспиративных квартир, арендовала автомобили для бригады наружного наблюдения. Женщина-оперативник выполняла роль домохозяйки и повара в квартире, где намечалось после похищения укрыть Эйхмана. Честь физического задержания Эйхмана выпала Эйтану, Шалому и их коллеге Петеру (Цви) Малкину. 11 мая 1960 г. они подкараулили Эйхмана у его дома и втолкнули в поджидавшую автомашину. Рикардо Клемент не сопротивлялся и сразу же признался, что является Эйхманом.

Операция была приурочена к официальному визиту в Аргентину израильской делегации, куда на празднование 150-летия республики съехалось много иностранных гостей. Авиалайнер израильской компании «Эль-Аль» прилетел в столицу Аргентины 19 мая и на следующий день должен был возвращаться в Израиль. Позже сам Харел и его соратники признавались, что самым трудным оказалось содержать Эйхмана в ожидании самолета в течение девяти дней на конспиративной квартире, кормить и ухаживать за ним. Израильтяне допрашивали Эйхмана и иногда просто глядели на него с изумлением, как на персонификацию абсолютного зла. Лысый и тщедушный, пользующийся очками для чтения, Эйхман подписал заявление с согласием предстать перед израильским судом.

У оперативных работников мороз прошел по коже, когда Эйхман перешел с немецкой молитвы на иврит и прочел молитву «Шева», с которой в концентрационных лагерях евреи шли в нацистские газовые камеры: «Услышь, о, Израиль, наш Бог, единый Бог».

Харел рассказывает, что Эйхман пытался доказать, что он является «большим другом» евреев, чем привел их в бешенство. Некоторые члены опергруппы уже были готовы забыть приказ и прикончить палача на месте. Эйхман также заявил, что если ему сохранят жизнь, то он раскроет все секреты Гитлера. В ответ Харел пообещал, что в суде у него будет самый лучший адвокат, которого только удастся найти.

Харел проводил немного времени в квартире, где к кровати был прикован Эйхман. Для руководства операцией он организовал то, что можно было назвать «блуждающим штабом». Харел постоянно перемещался из одного кафе в другое, и старшие оперативные работники знали, где его можно найти в данный момент. Так он добился того, что ни в одном кафе его не запомнили.

20 мая, жертвуя безопасностью ради оперативности, он развернул свой штаб прямо в кафетерии аэропорта Эзейза. Рядом с ним за столиком сидел его «писарь», который заполнял и выдавал фальшивые документы, необходимые для безопасного выезда опергруппы из страны.

Тем временем на конспиративной квартире Эйхман и те, кто должен был сопровождать его к самолету, переоделись в форму экипажа компании «Эль-Аль». Врач «Моссада» сделал Эйхману инъекцию транквилизатора, и сонный член «резервного экипажа» не вызвал ни у кого подозрений, когда его провели на борт самолета вместе с почетными гостями во главе с министром образования Израиля Аббой Эбаном, участвовавшими в юбилейных торжествах.

Командир авиалайнера только после взлета узнал о необычном пассажире. В целях безопасности Харел избрал пункт дозаправки самолета в стороне от крупных городов. Но в Дакаре, куда самолет долетел на последних каплях горючего, никто не проявил интереса к пропавшему аргентинцу германского происхождения. Дозаправка прошла нормально, и в 7 часов утра 22 мая самолет доставил самого известного нацистского преступника в Израиль на встречу с еврейским правосудием.

На следующий день Бен-Гурион проявил редкую открытость и признание заслуг израильских спецслужб, когда заявил в кнессете, что «службы безопасности Израиля нашли Адольфа Эйхмана и вскоре он предстанет перед израильским судом». Это заявление было встречено единодушными аплодисментами.

Судебный процесс над Эйхманом начался спустя год, 11 апреля 1962 г. Внимание мировой прессы было приковано к «человеку в стеклянной будке», который слушал душераздирающие показана свидетелей о его преступлениях и о преступлениях нацистской машины в целом. Эйхман утверждал, что всею лишь выполнял приказы, но его признали виновным в совершении преступлений против человечества. 31 мая 1962 г. он был повешен в тюрьме Рамле – единственный человек, который был казнен в Израиле, если не считать капитана Тубянски, который был расстрелян по приказу начальника военной разведки Иссера Беери в 1948 году.

Похищение Эйхмана и связанный с этим взлет престижа израильского разведсообщества был, несомненно, звездным часом Иссера Харела. В течение последующих 30 лет, где бы он ни появлялся, его всегда приветствовали как человека, который похитил Эйхмана. Эта самая яркая операция израильской разведки, проведенная без каких– либо современных технологий и технических средств, была также превосходным примером классической агентурной разведки, которой всегда славился Израиль.

Только спустя несколько десятилетий Харел рассказал, насколько близки были израильтяне к захвату вместе с Эйхманом Джозефа Менгеле. Петер Малкин, который много говорил с Эйхманом в Аргентине, вспоминает, что он добивался от него информации, которая могла бы привести к Менгеле. «Скажите, где живет ваш друг Менгеле, – требовал он, – вы должны знать». Но Эйхман утверждал, что это ему неизвестно.

Харел подозревал, что Эйхман, живший в бедном районе, получал помощь от богатого Менгеле. Во всяком случае израильтянам удалось узнать его адрес в Буэнос-Айресе. Проведенная изральтянами проверка показала, что Менгеле съехал с этой квартиры за две недели до похищения Эйхмана. Врач-преступник уехал в Парагвай, а потом в Бразилию.

Розыск Менгеле продолжался. Одна из немногих высокопоставленных сотрудниц израильской разведки Ехудит Нисияху, возглавлявшая подразделение по розыску нацистских преступников, собрала большой объем данных на Менгеле и других нацистов. Когда в 1985 году бразильские власти сообщили о смерти Менгеле, «Моссад» тайно направил в Бразилию своего судебно-медицинского эксперта, который обследовал труп и подтвердил, что человек, долгое время возглавлявший список разыскиваемых преступников, может быть вычеркнут из этого списка.

До сих пор еще считается большим секретом, что оперативные группы «Моссада» уничтожили трех восточноевропейцев, которые сотрудничали с нацистами во время второй мировой войны. Один из них, поляк, был охранником в концентрационном лагере. «Моссад» позаботился о том, чтобы родственники «объектов» узнали подлинную причину их гибели и распространили эту устрашающую информацию в среде военных преступников.

Для Харела наказание военных преступников было священной миссией – это был его долг перед шестью миллионами погибших евреев. Эта миссия делала израильтян совершенно особыми членами западного разведсообщества.

Секретные службы других государств предпринимают похищение противников лишь тогда, когда они представляют реальную угрозу интересам государства, которые они призваны защищать. Харел, однако, был готов использовать агентов «Моссада» для организации глобальной охоты на преступников, которые совершили свои злодеяния на территории других стран, и даже не против Израиля, который тогда еще не существовал, а против еврейского народа.

В мире, который уже стал забывать о войне и военных преступниках, Харел пошел своим путем. Израильтяне должны найти их. Харел создал специальное подразделение с задачей поиска нацистов, которые пытали и убивали евреев. Возглавил это подразделение Шмуель Толедано, отличившийся при организации вывоза евреев из Марокко в середине 1950-х годов.

Западногерманские представители помогли израильтянам составить список 10 наиболее важных разыскиваемых нацистов. В этот список Толедано включил доктора Менгеле, заместителя Гитлера Мартина Бормана, шефа гестапо Генриха Мюллера и бельгийца Леона де Греля, который служил в штурмовых отрядах «СС».

Охота на де Греля привела к странному инциденту. Бывший оперативный работник «Шин Бет» Цви Алдуби еще в 1961 году узнал, что ведется розыск бельгийского нациста, и мечтал о том, что именно ему удастся найти этого преступника. Алдуби вышел на известного израильского писателя, бывшего капитана полиции Игала Моссенсона, и завербовал его для участия в операции по похищению де Греля. Алдуби создал впечатление, что он действовал по заданию правительственных служб.

Сам Алдуби в то время подрабатывал журналистикой и использовал свои контакты для вербовки старых знакомых во французских службах безопасности, включая личного охранника президента де Голля. Надеясь в дальнейшем написать на основе этой самодеятельной операции киносценарий – и даже получив аванс от нескольких крупных журналов, – эта «сборная» отправилась в Испанию. Они отыскали де Греля на его вилле в Севилье и намеревались похитить его по примеру Эйхмана, а затем передать бельгийским властям, которые уже заочно приговорили его к смертной казни. Они даже надеялись, что де Грель может вывести их на Бормана, так как им удалось перехватить переписку между этими нацистами.

После нескольких рекогносцировочных поездок Алдуби и его французский напарник Жак Финстон 14 июля 1961 г. были арестованы в момент пересечения франко-испанской границы, как раз накануне запланированного похищения де Греля. Через несколько дней испанские детективы арестовали и Моссенсона, поджидавшего своих сообщников на борту яхты, на которой предполагалось вывезти де Греля. Моссенсон вспоминает: «За нами, видимо, с самого начала следили, потому что Алдуби был большим трепачом. Он мог обсуждать эту операцию по телефону. Все его подружки, а их у него было великое множество, знали о его планах».

В испанской тюрьме Алдуби и Финстон были подвергнуты пыткам и приговорены к семи годам лишения свободы. Моссенсону повезло – через несколько часов его освободили. Даже спустя 20 лет он не может понять, почему он оказался на свободе. Один из агентов «Моссада» сказал, что своим освобождением он был обязан вмешательству израильского премьера. Ему сказали, что «Старик», которому нравилось творчество Моссенсона, позвонил Франко и попросил освободить его.

Это странное происшествие, несомненно, отрицательно сказалось на положении израильского разведсообщества. После провала «операции» по похищению де Греля некоторые западноевропейские страны стали выражать беспокойство деятельностью израильских агентов.

Харел продолжал направлять за рубеж агентов «Моссада» и «Шин Бет», лично включая себя в состав оперативных групп, когда дело выглядело особенно интересным. Очередная большая охота за человеком была фактически охотой за ребенком. Израильская разведка обшаривала мир в поисках 10-летнего мальчика по прозвищу Йосселе.

Йозефу Шумахеру было только 8 лет, когда в конце 1959 года его похитил его собственный дед, ультраортодоксальный еврей, обеспокоенный тем, что родители ребенка давали ему слишком светское образование. Старику помогали члены секты «Нетурей карта», яростные противники сионизма, считавшие, что еврейское государство может быть создано только после пришествия Мессии.

Йосселе под видом маленькой девочки вывезли за границу и постоянно перевозили с одной конспиративной квартиры на другую в Европе и Нью-Йорке. Это дело не сходило со страниц израильских газет, но никто не знал, где находился ребенок. Появилась даже популярная песня с припевом: «Где Йосселе?», в ход пошли шутки и анекдоты с критикой правительства за его неспособность найти похищенного ребенка.

После успешного розыска Эйхмана Харел был буквально одержим идеей поиска еще одной человеческой иголки в стоге сена. У него вызывали раздражение нападки прессы на Бен-Гуриона и его кабинет за неспособность найти мальчика. Вопреки предупреждениям своих заместителей в «Шин Бет» п «Моссаде» Харел начал операцию «Тигр» по поиску Йозефа Шумахера. Израильским агентам за рубежом было приказано приостановить все другие операции, в том числе поиск Менгеле, пока не будет найден Йосссле. Приказ был выполнен.

В качестве первого шага Харел выехал в Париж и опросил там еврейских фундаменталистов, которые могли быть причастны к похищению Йозефа. Он призывал их подумать о страданиях родителей ребенка. Эти аргументы в конце концов подействовали на активистку «Нетурей карта» по имени Руфь Бен-Давид, которая и вывезла Йосселе из Израиля, надев на него парик девочки. Она сообщила агентам «Моссада» адрес в Нью-Йорке, где укрывали мальчика.

Йосселе был найден в июле 1962 года в Нью-Йорке, в бруклинской квартире, снятой еврейскими фундаменталистами. Информация была передана ФБР, и мальчика с триумфом возвратили родителям в Израиле. Это дело выглядело не очень серьезно, но израильские спецслужбы были осыпаны благодарностями, и какое-то время тайные защитники Израиля снова купались в лучах славы.

Примерно в это же время ветеран марокканской операции Шмуель Толедано получил от Харела новое задание – снова в Южной Америке, но уже другого свойства. Похищение в Аргентине Эйхмана подняло в мире престиж «Моссада», но одновременно вызвало в Аргентине волну антисемитизма, что создало угрозу полумиллионному еврейскому населению в этой стране. Участились сообщения о насильственных действиях против евреев со стороны организации «Такуара», группы фашистского толка, которая включала сыновей и дочерей многих видных полицейских и военных чиновников.

1 мюля 1962 г. была похищена еврейская студентка Гарсия Сирота, на груди которой неофашисты вытатуировали знак свастики. Этот инцидент явился шоком для аргентинской еврейской общины. Израильские газеты опубликовали редакционные статьи с призывом к правительству Израиля «помочь нашим еврейским братьям» в Южной Америке. Харела не нужно было подстегивать. Толедано получил приказ вывезти из Аргентины в Израиль молодых еврейских активистов для интенсивной подготовки в области самообороны. Руководил этой тайной программой «Моссад».

Этот новый упор на борьбу с нацистами и антисемитизмом – как и его предыдущая охота на коммунистических агентов – стал еще одной навязчивой идеей Харела и в конечном счете привела его к краху. В начале 1960-х годов он сфокусировался на немецких ученых-ракетчиках, которые стали прибывать в Египет.

Президент Насер хотел, чтобы немецкие ученые помогли ему в создании ракет класса «земля – земля», которые могли быть использованы в будущей войне с Израилем. Харел искренне верил, что это было частью нового плана немцев по уничтожению евреев. Он ответил операцией «Дамокл», и это уже был меч, который он повесил над головой каждого немецкого ученого в Египте.

Израильские агенты направляли немецким ученым письма со взрывными устройствами. Против немецких ученых в Европе проводились аналогичные акции, похожие на операции в 1956 году, когда по приказу шефа «Амана» Харкаби письма-бомбы направлялись египетским офицерам, связанным с выводом террористических групп из сектора Газа в Израиль. В результате этих первых антитеррористических акций Израиля были убиты два старших египетских офицера.

В ходе кампании против немецких ученых было больше страха, чем жертв. Харел был убежден, что проводимая им кампания принесет успех, но у него возникли трения с Бен-Гурионом, не желавшим портить отношения с Западной Германией. Бен-Гурион по существу приказывал: «Руки прочь от немцев».

Для изгнания немцев из Египта Харел был готов на экстраординарные меры. Он даже пошел на то, что шокировало многих его коллег: направил группу своих сотрудников в Испанию для встречи с бывшим нацистским офицером Отто Скорцени, который поддерживал дружеские отношения с некоторыми немцами в Каире. Выступая под «чужим флагом» как представители разведки одной из стран НАТО, израильтяне попытались убедить его помочь в выдворении из Египта немецких специалистов ради интересов Запада. Трудно было поверить в то, что спустя всего два года после похищения Эйхмана израильская разведка вела переговоры с другим известным нацистом. Но Харел разделял вывод послевоенного трибунала о том, что Скорцени был солдатом, а не военным преступником.

Использование другого необычного агента привело к катастрофическому финалу операции «Дамокл». Это был австриец, доктор Отто Йоклик. Вербовка Йоклика была немалым достижением Харела, поскольку – и об этом теперь уже можно говорить – он был одним из ракетчиков, которые работали у Насера в Египте. Скорее авантюрист, чем эксперт в области баллистики, он сумел убедить египтян, что может создать для них сверхмощную «кобальтовую бомбу». Он получал большую зарплату и работал над проектом, не имевшим никаких шансов на успех.

Харелу удалось убедить Йоклика работать на Израиль из материальных соображений – так говорят знакомые с делом люди, чтобы к куче денег, получаемых от египтян, добавить такую же кучу от израильтян. Из Египта Йоклик приехал в Израиль, где подробно информировал «Моссад» о состоянии секретной египетской ракетной программы. Йоклик предупредил, что Египет полным ходом идет в направлении создания ударной силы под кодовым названием «АВС». Сокращение имело довольно зловещий смысл и означало «атомное, биологическое и химическое оружие». Боеголовками такого типа предполагалось оснастить создаваемые при участии немецких специалистов ракеты. Эта информация отвечала обеспокоенности Харела.

Благодаря привычке к конспирации – похвальному качеству профессионала разведки – Харел не стал информировать других представителей разведсообщества о приезде в Израиль Йоклика. Однако заместитель министра обороны Шимон Перес узнал по своим каналам, что Харел скрывает «австрийского ученого», и потребовал, чтобы экспертам министерства обороны была предоставлена возможность встречи с ним.

Харел заупрямился, ссылаясь на традицию, согласно которой члены разведсообщества сохраняли полный контроль над своими источниками. Они могли делиться получаемой информацией, но не источниками. Чем меньше людей знает эти источники, тем лучше для их безопасности.

Перес, однако, пожаловался Бен-Гуриону и угрожал уйти в отставку. «Старик» как премьер-министр приказал Харелу предоставить министерству обороны возможность встречи с Йокликом, а как министр обороны Бен-Гурион поручил допрос Йоклика Биньямину Бламбергу, шефу сверхсекретного агентства «Лакам».

В штате «Лакама» были ученые, и Бламберг мог дать оценку утверждениям Харела о том, что Египет был близок к созданию оружия массового поражения, угрожавшего самому существованию Израиля. Это, естественно, только усилило неприязнь Харела к Бламбергу и Пересу.

Эксперты Бламберга, не раскрывая своей связи с агентством «Лакам», отвергли утверждения Йоклика и его оценку степени опасности, которую этот проект представлял для Израиля. Они также отметили, что научная квалификация Йоклика представляется весьма сомнительной.

Харел, однако, по-прежнему был убежден в том, что Насер готовится уничтожить Израиль. Он все еще верил Йоклику. Вместе с израильтянином по имени Йозеф Бен-Гал он тайно отправил Йоклика в Швейцарию. Им было поручено запугать дочь Пауля Гёрка, одного из немецких специалистов, связанных с египетской ракетной программой. Они заявили Хейди Гёрк, что если ее отец не покинет Египет, то им не поздоровится. Хейди немедленно сообщила об этом швейцарским властям, и 15 марта 1963 г. оба агента «Моссада» были арестованы в базельской гостинице.

За несколько недель до этого в Западной Германии около дома одного из специалистов-ракетчиков были арестованы еще два агента «Моссада». Израильтянам благодаря их тесным отношениям с западногерманской разведкой, БНД, удалось быстро добиться освобождения своих агентов и их отправки в Израиль.

Йоклику и Бен-Галу повезло меньше: публичный суд над ними нанес серьезный ущерб Израилю, а сами они оказались в тюрьме, правда, ненадолго. Говорят, плохие новости приходят по три. Это была только первая.

Харел, опасаясь, что таким образом ему не удастся остановить египтян, решил прибегнуть к гласности. Он надеялся убедить мировое или, по крайней мере, израильское общественное мнение в том, что последователи нацистов используют Египет в качестве базы, представляющей смертельную угрозу государству, созданному людьми, пережившими Холокост.

Агенты «Моссада» начали давать интервью западным журналистам, а три ведущих израильских журналиста – по просьбе Харела – взялись выполнить специальное задание, отчасти шпионское, но в какой-то мере и журналистское, чтобы узнать побольше о немецких ученых.

Это был один из тех редких случаев, когда «Моссад» решил использовать журналистов в качестве своих агентов, что стало второй серьезной ошибкой Харела. Статьи, появившиеся в результате этой операции, проводившейся под эгидой «Моссада», вызвали в Израиле настоящую панику по поводу ракетной угрозы со стороны Египта. Бен-Гурион был в ярости и резко критиковал Харела за несанкционированную утечку информации, обвинив его в том, что он осложнил отношения Израиля с ФРГ.

Эти отношения были особенно важны для Бен-Гуриона, Переса и всей группировки, поскольку Западная Германия рассматривалась в качестве потенциальной замены Франции в случае дальнейшего охлаждения де Голля к Израилю.

Аргументы о роли Западной Германии в новой израильской дипломатии не произвели на Харела особого впечатления. Он продолжал свою кампанию, но теперь «Старик» не мог допустить, чтобы кто-то помешал ему в установлении более тесных связей с Бонном. Это была третья крупная ошибка Харела.

Бен-Гурион потребовал от Харела немедленного прекращения личного крестового похода. Харел отказался и попытался заручиться поддержкой влиятельных членов правящей партии «Мапай». Он попытался привлечь на свою сторону министра иностранных дел Голду Меир и министра финансов Леви Эшкола. К этому моменту страсти вокруг «дела Лавона» – попытки скрыть провал в операциях по саботажу в Египте – достигли точки кипения.

Впервые с 1958 года Харел выступил против Бен-Гуриона вместе с его оппонентами, все еще надеясь преодолеть вето своего наставника и возобновить «священную войну» нацистских ученых. В глазах Бен-Гуриона это было равносильно предательству.

Но были и другие причины для растущего недоверия между Бен-Гурионом и Харелом. Бен-Гуриону не нравилось то рвение, с которым Харел преследовал Израиля Беера, работавшего в аппарате премьер-министра. Его арест в 1961 году нанес ущерб самому премьеру. С другой стороны, Харел был недоволен тем, что Бен-Гурион поставил Шимона Переса во главе секретного атомного проекта и «Лакама».

Премьер-министра также беспокоило, что Харел сосредоточил в своих руках большую власть. Теперь из-за конфликта вокруг немецких ученых в отношениях этих двух старых друзей появились трещины и в них хлынули воды, которые быстро стали размывать их когда-то прочные связи.

25 марта 1963 г., через 9 дней после ареста в Швейцарии Йоклика и Бен-Гала, Харел подал заявление об отставке. Он надеялся, что Бен-Гурион отклонит эту просьбу и оставит его на посту «мемунеха». Харел сам уверовал в стланный им миф: маленький еврейский мальчик из Витебска стал одним из главных действующих лиц на мировой шахматной доске. Он встречался с такими влиятельными деятелями, как Аллен Даллес, доверенным лицом президента Эйзенхауэра и с генералом Бахтияром, который был руководителем «Савак» и одновременно премьер-министром Ирана. Харел думал, что он тоже может приобрести такое же влияние и даже стать членом кабинета, полагая, что как «мемунех» он незаменим. Бен-Гурион придерживался другого мнения.

Это был конец эпохи. Великий крестоносец поразил себя своим же мечом.