Текст книги "История разведывательных служб Израиля"

Автор книги: Ден Равив

Соавторы: Йосси Мелман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 38 страниц)

Премьер-министр направил в Вашингтон Кимче с поручением дополнить информацию, которую Макфарлейн мог получить от своего консультанта Ледина. Американцы, так же как и израильтяне, почти рефлекторно связывали слово «Иран» с мыслью о «заложниках». А Горбанифар привлекал их возможностью освобождения находившегося в заложниках резидента ЦРУ в Бейруте Уильяма Бакли, который был похищен проиранскими ливанскими шиитами и подвергался жестоким пыткам. Операция по обмену заложников на оружие набирала обороты.

«Мушкетеры» провели между собой неофициальное распределение обязанностей. Кимче отвечал за связь с американцами, Нимроди из Лондона и Женевы обеспечивал финансирование, Швиммер обеспечивал проблемы транспортировки.

С американской стороны круг людей, осведомленных об этой операции, расширился. Министру обороны Уайнбергеру эта операция не нравилась, но он оказался втянут в нее в силу того, что Пентагон должен был пополнять израильские арсеналы после отправки ракет Ирану. Такое условие поставил министр обороны Рабин.

В августе и сентябре 1985 года зафрахтованный Швиммером самолет доставил в Иран 508 ПТУРСов. Сумма сделки – 5 млн. долларов. После 16 месяцев, проведенных в неволе, был освобожден священник Бенджамин Уэйр, и бартер «люди – оружие» взял старт с обнадеживающими результатами.

Кимче окунулся в гущу этой тайной операции, формируя свои собственные «периферийные» альянсы. Нимроди удалось поставить так хорошо знакомый и близкий ему Иран во главе повестки дня Израиля да при этом еще получить приличную выгоду. Швиммер осуществил свою давнюю мечту – служить сионизму за штурвалом самолета. Перес станет ключевой фигурой, совершавшей этот блестящий прорыв. И все они получат благодарность президента Рейгана за возвращение столь милых его сердцу американских граждан.

Все надежды «мушкетеров» были разрушены в один миг в ноябре того же года в результате неудачных полетов ракет «Хок». Иранцы были в ярости, но, что более важно, американцы утратили веру в «трех мушкетеров». Однако сама идея была слишком заманчива, чтобы от нее полностью отказаться. Американцы, так же как и Перес, жаждали продолжения. Рабин, однако, настаивал на смене руководства операцией с израильской стороны, но «Моссад», все еще гневаясь, отказался пошевелить пальцем.

Нужно было найти новый канал. Перес как мастер политической интриги, не моргнув глазом, отказался от услуг «трех мушкетеров» – даже от своего старого друга Швиммера. Теперь вся надежда была на Амирама Нира.

В свои 35 лет Нир выглядел слишком молодым для участия в международных операциях такого масштаба, но его амбиции были безграничны. Как советник президента по проблемам антитерроризма он представлял новое поколение израильских оперативников. Амирам Ни родился в 1950 году, и над ним не довлел традиционный опыт тех, кто начинал борьбу в подполье еще до получения независимости.

К сожалению для Нира, у него не было даже боевого опыта. Он служил в армии в качестве репортера на радио министерства обороны и, к несчастью, в результате автомобильной аварии потерял один глаз. Некоторое время он, как Моше Даян, носил черную повязку, пока ему не сделали протез.

Нир преуспел как журналист и стол хорошо осведомленным обозревателем телевидения по военным вопросам. Этот баловень судьбы женился на дочери Мозеса, одного из газетных магнатов Израиля.

Остро ощущая свою неполноценность в когорте воинов, Нир на год поступил добровольцем в армию и стал подполковником в резервном танковом батальоне. Удовлетворив свои амбиции, он обратил взор в другом направлении и стал помощником лидера оппозиции Шимона Переса.

Все еще работая над своей докторской диссертацией в Центре стратегических исследований университета в Тель– Авиве, он неожиданно оказался сотрудником аппарата премьер-министра, специалистом по проблемам терроризма, когда в 1984 году Перес возглавил правительство национального единства.

Однако разведывательное сообщество не признавало Нира. Это был чужак, не прошедший настоящей школы. Разведчики вообще не особенно жалуют журналистов. Секретные службы также были недовольны тем, что Перес изгнал ветерана разведки Рафи Эйтана и приблизил к себе Нира.

Новый советник по контртеррору изо всех сил старался убедить руководителей разведки, что он заслуживает доверия. Сначала Нир надеялся получить еще и должность руководителя «Лакама», не зная, что как раз в это время Рафи Эйтан был по горло занят работой с Поллардом в Америке. Нир также прицеливался на пост директора «Шин Бет», надеясь занять его после того, как истечет срок пребывания там Йозефа Хармелина, а долгосрочные амбиции Нира простирались вплоть до «Моссада». Но сперва он должен был добиться того, чтобы его стали принимать всерьез. И Нир начал осваиваться в причудливом мире той работы, которую он только что получил.

Пост советника премьер-министра по антитерроризму был создан Голдой Меир, которая в период после трагедии в олимпийском Мюнхене хотела иметь своего собственного советника по этой проблеме. Год спустя после провала разведки в Мехдале и войны 1973 года она подтвердила это желание. Советник должен был усовершенствовать процесс принятия решений в войне с терроризмом. Нир с его аналитическим умом рьяно взялся координировать работу служб разведки и безопасности.

В качестве модели, которой нужно было следовать, он указывал на попытку палестинских террористов захватить арабское судно, шедшее из Йемена. Обнаружение и сопровождение судна в водах соседних арабских стран являлось прерогативой «Амана». Как только судно приблизилось к территориальным водам Израиля, ответственность перешла к военно-морским силам. Террористы планировали высадиться на пляже в Тель-Авиве, и это требовало участия полиции. Потом они намеревались прорваться в служебный комплекс зданий Кирия и захватить генеральный штаб. Этого должна была не допустить армия. Рядом со штаб-квартирой армии располагался офис министра обороны Рабина. Охрана министра входила в компетенцию «Шин Бет».

Кто-то в правительственной бюрократии должен был позаботиться, чтобы это нападение было сорвано. В данном случае военно-морской флот встретил террористов на подходе к берегу, торпедировал судно и захватил нескольких террористов в плен. Нир старался убедить разведсообщество в том, что успех был обеспечен его мудрым руководством.

Последним доказательством того, что он может стать руководителем разведсообщества – принцем тайного сообщества – стал отказ Нира от его прежней разговорчивости, свойственной журналисту. Ветеран пера стал игнорировать своих коллег в средствах массовой информации.

Когда Нир смог проявить свои координаторские способности на иранском направлении, он почувствовал, что ему выпала редкая возможность создать на базе своей должности новое подразделение разведки. Он нашел духовного собрата в лице Оливера Норта. Оба – Норт и Нир – были подполковниками, оба любили секретность и четкую организацию. Они познакомились в ходе тайных телефонных переговоров, когда израильтяне помогали Соединенным Штатам следить за движением лайнера «Ахилле Лауро», захваченного террористами в октябре 1985 года.

Именно Нир как координатор по контртерроризму информировал американцев о том, что Израиль перехватывает переговоры палестинцев, захвативших судно, с их лидером Абуль Аббасом в Египте. Шеф «Амана» Ехуд Барак, чье агентство прослушивало и записывало переговоры, в интервью американскому телевидению «проиграл» эти пленки с помощью портативного магнитофона.

Уверенный в том, что он пользуется поддержкой «клуба премьеров», Переса, Шамира и Рабина, Нир почувствовал, что может начать строить совместные планы с Нортом по развертыванию всемирного крестового похода против терроризма. Его первым заданием в декабре 1985 года стало оживление иранской операции.

Нир без особого труда завоевал доверие Белого дома – его главным антрепренером в Вашингтоне был Оливер Норт. Однако для того чтобы войти в доверие к иранцам, было недостаточно одного умения «работать локтями» и выкидывать всякого рода «штучки». Одним из таких его трюков была встреча в лондонском казино, преследовавшая две цели: доказать, что «три мушкетера» были отстранены от дел, и продемонстрировать иранцам, что Нир был человеком Переса.

Первоначально Нир планировал использовать визит своего шефа в Лондон в январе 1986 года для встречи с Маргарет Тэтчер и там представить самого Переса Норту и Горбанифару. Иранец, однако, поставил в известность об этом плане своего старого приятеля Нимроди, а тот в свою очередь информировал Швиммера, который немедленно прилетел в Лондон и потребовал объяснений, почему их поменяли на Нира. Премьер-министр все отрицал, и встреча с Горбанифаром не состоялась.

Тем не менее, чтобы продемонстрировать свою близость к Пересу, Нир обманом заманил старшего адъютанта Переса полковника Азриеля Нево в казино. Там он привлек внимание Горбанифара к фотографии в газете, на которой Нево был изображен стоящим рядом с Пересом. Если Перес был с Нево, а теперь Нево был с Ниром, можно было сделать вывод, что Нир был личным представителем Переса.

В это же время в Лондоне находился Норт, подтвердивший, что Ледин в результате решения, параллельного израильскому, был отстранен от иранских дел. Теперь Норт будет работать с Ниром напрямую. Если Нимроди и компания попытались «перемоссадить» «Моссад», то Нир «перенимродил» Нимроди.

Нир также сумел убедить Белый дом возобновить поставки оружия в Иран. Он даже вместе с Макфарлейном и группой американских разведчиков – все путешествовали по фальшивым ирландским паспортам – в мае 1986 года совершил тайную поездку в Тегеран, которая оказалась не только совершенно бесполезной, но просто глупой. Пытаясь освободить заложников, они могли сами стать заложниками стражей революции. Нир и американцы дразнили медведя в его собственной берлоге.

В Ливане сторонники Ирана освободили еще двоих заложников: преподобного Лоренса Дженко и Дэвида Джекобсена. В то время как их принимали в Белом доме с обычной рейгановской помпой, оставленные в Иране семена поражения приносили свои плоды. Иранская оппозиция дала в прессу информацию о тайной поездке Макфарлейна – представителя «Шайтана», как в то время в Иране называли Соединенные Штаты Америки, – и Нира в Тегеран. Это убило всякую надежду на успех переговоров об обмене заложников на оружие в 1986 году.

Скандал развивался по своим законам. Тайные и незаконные действия Макфарлейна, Норта и аппарата Совета национальной безопасности стали достоянием гласности, и следы вели в Овальный кабинет. Американская пресса и общественность хотели знать о степени вовлеченности в это дело президента Рейгана. Он санкционировал обмен заложников на оружие? Он разрешил Норту нарушить запрет конгресса на оказание помощи «контрас» путем направления им прибыли от сделок с Ираном через швейцарские банки? Пресса и общественность узнали только, что Рейган доверил эти вопросы своим помощникам, которые и вынуждены были уйти в отставку.

Лишь один человек пережил все вопросы расследования комиссии сенатора Джона Тауэрса и слушания в комиссиях конгресса. Это был вице-президент Джордж Буш. Отказавшись раскрыть, что он знал, говорил или делал во время иранской аферы, Буш в ноябре 1988 года был избран президентом.

Единственный человек, который мог бы политически навредить Бушу, погиб в авиационной катастрофе через три недели после выборов. Амирам Нир, незадолго до своего 38-летия разбился на самолете «Сессна Т-210», направлявшемся из Мехико Сити в небольшой аэропорт Уруапан. Он потерпел катастрофу из-за плохих метеоусловий в 110 милях от столицы.

За два с половиной года до этого Нир встретил Буша в фешенебельном иерусалимском отеле «Кинг Давид» и ввел его в курс переговоров с Ираном. Об этом новый президент не собирался рассказывать.

Хаос «Ирангейта» положил конец многообещающей карьере Нира. Он еще полтора года был в аппарате премьер-министра – но лишь как досадная необходимость – и не имел никаких обязанностей. После отставки весной 1988 года он переехал в Лондон и стал вести там довольно замкнутый образ жизни. Никто не знал точно, чем он занимался, но были намеки, что он мог готовить прикрытие для своей новой шпионской миссии.

Мексиканская полиция, обнаружившая тело Нира, сообщила израильтянам, что он арендовал самолет на имя «Пэта Уэбера». Хотя на самом деле это был Нир, и единственное, что могло объяснить его присутствие в Мексике, – это неожиданный интерес к экспорту плодов авокадо.

Амирам Нир унес с собой в могилу в Израиле оставшиеся секреты «Ирангейта».

16
БИЗНЕС ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ

«Когда мы демонстрировали филиппинцам наш автомат «Галил», – рассказывал еврейский торговец оружием в конце 1982 года, – мы взяли с собой конструктора. Сначала он опустил его в ванну с водой, потом вывалял в земле, а затем начал стрелять. Это произвело на филиппинцев большое впечатление».

Однако филиппинцы не купили автоматы – стандартное израильское стрелковое оружие, сделанное по образцу советского «Калашникова». Потенциальные покупатели не могли преодолеть созданного арабами стереотипа восприятия еврейского государства как «парии». «Галил» – один из лучших образцов оружия в мире, но попытки расширения его экспорта постоянно наталкиваются на кирпичную стену предубеждений, как это имело место в случае с филиппинцами. В этой связи Израиль вынужден активно искать рынки сбыта и продавать оружие режимам сомнительной репутации – таким как Южная Африка, Иран и диктатуры Южной Америки.

Экспорт вооружений относится к числу приоритетных национальных целей Израиля. Это не только источник валютных поступлений и удобный канал распространения своего влияния за рубежом. Здесь есть более фундаментальные причины. Развитие собственной военной промышленности, по мнению Израиля, является совершенно необходимым для того, чтобы не зависеть от милости своих друзей. Но для того, чтобы эта промышленность была рентабельной, она должна развиваться в определенных пропорциях. Израильская военная промышленность должна производить больше пушек, танков, снарядов, комплектов военной формы, ракетных катеров и другой сложной техники, чем требуется национальным вооруженным силам. Экспорт позволяет компенсировать расходы на разработку оружия и адекватно финансировать военную промышленность.

В этой связи неудивительно, что израильское разведсообщество активно способствует защите национальных интересов путем рекламы израильского оружия. Работники «Моссада», находящиеся за рубежом в качестве неофициальных послов, так же как и представители «Шин Бет», выступающие в качестве советников по антитерроризму, постоянно подчеркивают превосходные качества израильского оружия. Оружие и другие военные материалы всегда становятся частью комплексных сделок: добрые советы Израиля постоянно сопровождаются испытанным в боях оружием.

Это было достаточно новым явлением, которое стало заметно после войны 1973 года. Прежде экспортом оружия занимался «Сибат» – сокращение на иврите от слов «Сиюа Битчони», что означает «помощь в области безопасности», – небольшой департамент в министерстве обороны в Тель-Авиве. Переговоры в этой сфере велись в обстановке конфиденциальности, и когда оружие поставлялось в страны, не желавшие афишировать свои связи с Израилем, «Сибат» заботился о том, чтобы источник поступления оружия оставался в тайне.

«Сибат» был создан в середине 1960-х годов, после того как мировая пресса разоблачила первую тайную сделку по продаже оружия между Израилем и Южной Африкой. Быть уличенным в связях с расистским режимом Претории для нового еврейского государства, пользовавшегося репутацией последнего убежища для уцелевших жертв Холокоста, – это крупный скандал. Министерство обороны создало специальное подразделение по экспорту оружия, но не для того, чтобы не допускать подобных сделок в дальнейшем, а для того, чтобы успешно их маскировать.

Под флагом «Сибата» тайные внешние связи в области оборонного сотрудничества расцветали. Израильские советники обучали южноафриканские вооруженные силы, как бороться с Африканским национальным конгрессом и партизанами СВАПО в соответствии с тактикой, отработанной в борьбе с палестинцами. Израиль продавал Южной Африке стрелковое и другое оружие, но еще более охотно продавал лицензии на производство израильского оружия в ЮАР.

«Армскор» и другие южноафриканские компании создали свою собственную версию израильского ракетного катера «Решеф», который, в свою очередь, сам был модификацией тех судов, которые израильтяне увели из Шербурга. Южноафриканский истребитель «Чита» был близким аналогом израильского «Кфира», который, в свою очередь, был построен по чертежам «Миража», добытым «Лакамом». Ракета морского базирования «Скорпион» была неотличима от израильской ракеты «Габриель».

Это сотрудничество в военно-морской области было неожиданно расшифровано в начале 1982 года после ареста Рут и Дитера Герхардов. Последний служил капитаном на стратегической базе Саймонстаун недалеко от Кейптауна. Южноафриканская контрразведка получила от своих западных партнеров сигнал о том, что Герхарды являлись давними агентами советской разведки.

Судебный процесс был закрытым, но часть обвинительного заключения просочилась в прессу. Стало известно, что среди прочих задач Герхард должен был следить за военным сотрудничеством своей страны с Израилем. Как и Джон Хадден в ЦРУ 15 лет назад, Советы зафиксировали признаки того, что Израиль работал над созданием ядерной ракеты, базируемой на подводной лодке. Перед Герхардом было поставлено задание установить, была ли ракета «Скорпион – Габриель» уже оснащена ядерной боеголовкой или это может быть сделано в будущем и даст Израилю возможность применения ядерного оружия морского базирования в дополнение к ракетам наземного базирования и бомбардировочной авиации.

Именно с базы в Саймонстауне в сентябре 1979 года в юго-западном направлении вышла группа с особо секретным заданием. Через несколько дней спутник «Вела» американского Агентства национальной безопасности зафиксировал в Южной Атлантике яркую вспышку, которая имела все признаки ядерного взрыва. Администрация Картера подозревала, что это было испытание южноафриканской ядерной бомбы, созданной, предположительно, при содействии Израиля. По мнению ученых, это было довольно компактное и на удивление «чистое» устройство, которое практически не давало радиоактивных осадков и в силу этого его было трудно обнаружить после взрыва.

Спустя 10 лет снова появились сообщения о сотрудничестве Израиля с Южной Африкой в области ядерных исследований и создания ракет «Иерихон» класса «земля – земля». В июле 1989 года южноафриканцы объявили об испытании ускорителя для баллистической ракеты. В это же время официальные представители администрации Буша отметили, что, по данным американской разведки, имевшееся на южноафриканском полигоне испытательное оборудование удивительно напоминало аналогичные израильские образцы. Это было дальнейшим расширением программы секретного сотрудничества, которая разрослась в результате первоначальных закупок вооружения, координировавшихся «Сибатом».

Это агентство непосредственно не занималось разведывательной деятельностью, и директор «Сибат» не являлся членом комитета «Вараш». Обычно «Сибат» возглавлял отставной военный, чьи рекомендации имели большой вес в плане альтернативной дипломатии, которой занималось разведсообщество.

«Сибат» периодически использовал посредников, главным образом для того, чтобы скрыть причастность Израиля, однако в случаях открытых межправительственных сделок соответствующие израильские государственные органы полностью контролировали положение. Израиль никогда не продавал оружие «случайно» или без санкции соответствующих властей. Вместе с тем это были очень тонкие операции, как, например, продажа с согласия Соединенных Штатов Индонезии истребителей «Скайхок» из состава ВВС Израиля, когда эта исламская страна, открыто враждебная еврейскому государству, настаивала на абсолютной секретности сделки.

Вплоть до войны Йом киппур ежегодный экспорт оружия оценивался в 50 млн. долларов. Потом отечественная промышленность Израиля повысила темпы производства и экспорт оружия перешел в следующую фазу. Израильские посредники стали проявлять инициативу, активно ведя поиск покупателей и открывая для «Сибата» и военно– промышленного комплекса новые возможности. За 15 лет израильский экспорт оружия вырос до 1 млрд, долларов в год, хотя эта цифра официально никогда не публиковалась.

Это были «золотые дни» для Яакова Нимроди, который являлся главным посредником в продаже оружия Ирану. Когда в 1979 году приход к власти аятоллы Хомейни закрыл этот канал, Израиль стал искать новые возможности и при помощи Шауля Айзенберга открыл Китай.

Самый богатый израильский бизнесмен Айзенберг родился в Европе и во время второй мировой войны нашел убежище на Дальнем Востоке. Он обосновался в Японии, женился на японке и сделал свое состояние на торговле металлоломом и военным имуществом.

Айзенберг быстро стал одним из ведущих посредников в регионе, никогда, однако, не забывая о своем еврейском происхождении. Он вел бизнес в Израиле, а потом переехал туда с семьей на жительство. Он сохранял свои интересы на Дальнем Востоке и в конце 1970-х годов сумел проложить дорогу в Пекин израильскому военному экспорту.

Его наиболее действенным инструментом был частный реактивный авиалайнер, на котором он, игнорируя официальную враждебность, существующую между двумя странами, мог привозить в Китай высокопоставленных израильских деятелей. Айзенберг совершил десятки таких перелетов, привозя в Китай чиновников «Сибата», военных советников, финансистов и торговцев оружием для переговоров, которые израильтяне называли самыми трудными из всех, какие им когда-либо приходилось вести.

После установления первоначальных контактов Айзенберг оставлял координацию тайных сделок и поставок «Моссаду», который действовал в своей традиционной роли альтернативного министерства иностранных дел. Ему также доставались увесистые комиссионные – как от «Сибата», так и от правительственных контрагентов, которые осуществляли фактические продажи. По имеющимся оценкам, израильский экспорт оружия в 1980-х годах составил 3 млрд. долларов.

Стремительный рост военной промышленности позволил Израилю перейти к третьей фазе. Израильские посредники стали не только стучаться в двери, но и активно тащить туда свое правительство. Произошло изменение принципиального порядка: посредники попытались диктовать Израилю его внешнюю политику, исходя из их финансовых интересов. Поведение Нимроди в «Ирангейте» уже не было чем-то уникальным.

В Израиле появился целый класс представителей «Моссада», «Шин Бет», старших офицеров и ветеранов вооруженных сил, которые убеждали свою страну продавать, а иностранцев покупать. Эти бывшие военнослужащие и сотрудники разведки образуют определенную сеть в обществе – их так и называют «бывшие». Они так же эгоистичны и так же связаны круговой порукой, как члены любой аристократии. У них может быть разное происхождение и образование, они могут отличаться стилем жизни, но у них есть общее стремление: делать бизнес любой ценой..

Обстановка способствовала тому, что эти люди ставили собственную прибыль превыше всего. На рубеже 1970-х и 1980-х годов израильское общество претерпело серьезные изменения. Отчасти это было вызвано усталостью от многочисленных войн. Эгоизм и материализм пришли на смену идеализму и духу пионеров-первопроходцев первой четверти века, когда люди стеснялись говорить о деньгах и тех, кто был настроен на «делание денег», считали «грубыми». Получение выгоды от каких-то сделок вызывало почти осуждение. Однако в сегодняшнем Израиле возобладал дух «золотого тельца», перед которым большая часть общества – включая сотрудников разведки – преклоняет колени.

«Бывшие» обнаруживают, что их карьеры заканчиваются рано, а пенсия не превышает 12 тыс. долларов в год, полагающихся любому мелкому гражданскому служащему. Они понимают, что у них почти нет никаких способностей, которые они могли бы продать на свободном рынке, а работая с гораздо большей интенсивностью, чем их зарубежные коллеги, они особенно завидуют агентам ЦРУ с их приличной зарплатой и щедрой пенсией. Впрочем, такое же сравнение может быть сделано для профессионалов в любой сфере Израиля, известного своими низкими заработками.

Как только эти люди оставляют службу в армии или разведке, а иногда еще раньше, они начинают искать полезные связи, которые помогут им обеспечить приличное – часто очень приличное – существование в частной жизни.

Некоторые из них – настоящие герои. Другие вызывают у вас желание навести о них справки у их бывших работодателей. Они эксплуатируют репутацию, которую Израиль создал себе в сфере антитерроризма, военного дела, обеспечения безопасности авиалиний и корпораций и личной охраны.

Такие страны, как Иран, когда был в состоянии войны с Ираком, а также некоторые латиноамериканские хунты были убеждены, что Израиль может поставить им все что угодно. Израиль действительно продавал целые системы оружия в Южную Африку и лицензировал тамошние компании для производства израильских истребителей «Кфир» под названием «Чита» так же, как и ракетные катера «Решев» и противокорабельные ракеты «Габриель», но только под другими названиями.

Частные израильские торговцы оружием нередко использовались правительством для преодоления политических барьеров, даже когда эти барьеры воздвигались основным покровителем Израиля – Соединенными Штатами. Так, вопреки запрету Вашингтона Израиль разрешил бывшему официальному дилеру Норману Школьнику продать дюжину американских истребителей «Скайхок» аргентинскому флоту. Это быта весна 1982 года, и Великобритания только что отправила свою эскадру с задачей вернуть Фолклендские острова. Администрация Рейгана наложила эмбарго на поставку оружия Аргентине и потребовала от Израиля аннулировать сделку Школьника. Продажа самолетов не состоялась, но американские власти еще долго с подозрением относились к «Сибату» и «частным» израильским торговцам оружием.

С другой стороны, некоторые частные брокеры, приезжавшие из Израиля, явно блефовали, когда пытались создать впечатление, что они выступают от имени своего правительства. Именно такое впечатление всемогущества пытался произвести отставной бригадный генерал Аврахам Бар-Ам.

Бар-Ам уволился из армии в 1978 году после 30 лет службы. Он подвергался взысканиям за передачу оружия лицам, которые, как утверждалось, были связаны с криминальным миром. Безработный ветеран увидел, как хорошо устроились в частном бизнесе некоторые его старые друзья.

Бывшие старшие офицеры ВВС, включая его командира в войне 1967 года генерал-майора Мордехая Хода, создали торговые фирмы, которые представляли крупных израильских и американских производителей. Офицеры, имевшие дело с этими корпорациями в процессе своей военной службы, после ухода в отставку продолжали поддерживать с ними отношения, но уже в интересах частного бизнеса. На Бар-Ама произвело особое впечатление то, как Нимроди сумел нажиться на сделках с Ираном, и он решил, что тоже сможет преуспеть на этом поприще.

В числе почти тысячи других офицеров Бар-Ам получил то, что выглядело как вполне рутинный документ министерства обороны, которым его предъявитель уполномочивался искать возможности для экспорта израильского оружия. В «мандате», однако, было специально оговорено, что он не уполномочен вести конкретные переговоры.

В конце апреля 1986 года генерал Бар-Ам, два израильских бизнесмена и еще 14 человек были арестованы американской таможенной службой. Этот арест явился итогом продолжавшейся четыре месяца оперативной разработки, в ходе которой иранский торговец оружием Сайрус Хашеми, в прошлом году посетивший Израиль в первом акте «ирангейтской» драмы, выступал в качестве осведомителя американских властей. Всем 17-ти было предъявлено обвинение в заговоре с целью продажи в Иран истребителей «Фантом», танков, ракет и другого современного оружия.

Список оружия, которое планировалось закупить, давал основание предполагать у покупателей наличие мегаломании. И было просто трудно рассчитывать, что Бар-Ам и его коллеги смогут получить и поставить в Иран такое количество оружия. Хашеми, однако, вместе с Нимроди ездил в Израиль. Он также в 1985 году встречался с директором ЦРУ Уильямом Колби, которому предлагал огромную сделку по схеме «оружие – заложники», и сумел убедить Бар-Ама, что все заинтересованные правительства будут приветствовать эту сделку.

Подлинные мотивы Хашеми были неясны, это стало особенно заметно после того, как американская таможенная служба с его помощью отправила за решетку его товарищей. Даже Белый дом был в недоумении. В разговоре с Рейганом в ноябре 1986 года его советники открыто высказывали предположения, что Израиль мог быть причастен к сделке, которую продвигала группировка Бар-Ама. В ходе этой встречи вице-президент Джордж Буш спросил: «Это частная инициатива или же легальная попытка продать оружие Израилю?»

Один из помощников, имя которого не было указано в стенограмме беседы, заметил, что это, «вероятно, частная инициатива, предпринятая с ведома правительства».

Буш высказал опасение, что аресты могут иметь неблагоприятные последствия и «Израиль попытается оказать на нас нажим».

Израиль энергично отрицал свою причастность к этому инциденту, но Бар-Ам после своего ареста позвонил израильскому военному атташе в Вашингтоне и попросил, чтобы его друзья в «Моссаде» проверили всех участников этой сделки.

К 1988 году на фоне «Ирангейта» и предания гласности сведений о том, что американцы продавали оружие режиму аятолл, уголовное дело против Бар-Ама было прекращено. Он был одним из тех ветеранов вооруженных сил и разведки, которые в период своей официальной службы являлись безусловными патриотами, но были готовы игнорировать официальные интересы Израиля, когда их собственное благополучие зависело от реалий рыночного спроса и предложения. Когда открывалась возможность продать какие-то джипы, винтовки, минометы, боеприпасы, запасные части и всякую дребедень, которая и так не была нужна Израилю, эти частные предприниматели не испытывали никаких колебаний. Они даже не спрашивали Иерусалим, нет ли у него каких-либо возражений.

В 1989 году «Сибат» заявил, что ужесточает контроль за экспортом оружия, требуя от всех, кто этим занимался, получать разрешение на каждую гайку и каждую пулю. Однако многих частных предпринимателей это нисколько не обеспокоило. В мире тайных операций эти люди твердо усвоили истину о том, что многие операции не стоит проводить в силу того, что в случае провала последствия будут крайне негативными. Однако став частными бизнесменами, они перестали обращать внимание на такие тонкости. Когда они делали ошибки, вина возлагалась на еврейское государство.