Текст книги "История разведывательных служб Израиля"

Автор книги: Ден Равив

Соавторы: Йосси Мелман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 38 страниц)

Обеспокоенный тем, что слухи об этой операции могут вызвать раскол в израильском обществе, Бен-Гурион в 1960 году поручил Харелу провести внутреннее расследование. Комиссия из трех человек представила совершенно секретный доклад, в котором говорилось: «Мы не нашли никаких фактических доказательств того, что Израиль или евреи были причастны к взрывам».

Члены разведсообщества категорически отрицали использование террористических методов, но они гордились тем, что им постоянно удавалось находить новые и оригинальные методы вывоза евреев в Израиль. Разброд в центре часто требовал импровизаций от действующих агентов. В конце концов они боролись за выживание своего нового государства. Еврейская эмиграция была особенно важна в первые годы существования Израиля, этой крохотной еврейской нации, окруженной со всех сторон морем арабов. Это был не столько вопрос географии, сколько демографии. Благодаря тайным операциям агентов «Алии-Бет» за первые четыре года независимого существования население Израиля удвоилось и достигло одного миллиона.

Получила ли «Алия-Бет» за это какую-нибудь благодарность? В марте 1952 года эта служба была распущена. Рувен Шилой решил, что она больше не нужна. Сотрудники «Алии– Бет» возражали против такого решения так же, как за год до этого Артур Бен-Натан и сотрудники его политического департамента. Они утверждали, что Шилой и его «Моссад» стремились прибрать к рукам их солидные активы.

«Алия-Бет» была внушительной империей и шедевром организации. Еврейское государство до сих пор не имело ничего подобного: огромная организация, которая в глобальном масштабе занималась перемещением самого ценного, что было у евреев, – людей. Это было гигантское тайное агентство путешествий, располагавшее более чем шестью десятками судов и самолетов, бесчисленным количеством автомобилей и грузовиков. Движение этих средств тесно координировалось полулегальной глобальной системой радиосвязи.

Агентство помогло сотням тысяч евреев найти дорогу в Землю обетованную. «Алия-Бет» с самого начала взяла на вооружение методы подкупа и тайной дипломатии. Его агенты устанавливали прямые контакты с политическими лидерами, нередко во враждебных странах: с иракскими премьерами Савиди и Нури-ас-Саидом, с венгерскими лидерами, с шахом Ирана и королем Трансиордании Абдуллой – все это делалось для того, чтобы обеспечивать безопасный выезд иракских евреев в Израиль.

Бюджет «Алии-Бет» измерялся десятками миллионов долларов – сумма настолько значительная, что она оказала существенное влияние на развитие некоторых европейских портов в послевоенной Европе – столь масштабной была система взяток, выплачивавшихся полицейским и портовым чиновникам, правительственным служащим и судовладельцам. Израильские тайные агенты особенно отличались на черных рынках Франции, Греции, Италии, Австрии и других стран.

«Масштабы операции «Алии-Бет» не знали себе равных в истории нашего государства, и с тех пор никто не смог сравниться с нашими достижениями», – вспоминал один из ветеранов «Алии-Бет».

Некоторые из авиалайнеров, принадлежавших этой службе, стали первыми самолетами государственной израильской авиакомпании «Эль-Аль». Ее суда стали основой государственной пароходной компании «Зим». Опыт крупномасштабных морских операций оказался полезен в становлении военно-морского флота Израиля. В «Алии-Бет» также выросли весьма способные агенты и мастера по изготовлению фальшивых документов, которые впоследствии использовались «Моссадом».

Чтобы бюрократически зафиксировать смену власти, Шилой и его помощник Акива Левинский позаботились подписать специальный меморандум, закреплявший ответственность «Моссада» за эмиграцию евреев из арабских стран – особенно за проведение «тайных операций по установлению контактов с евреями и их переселению в Израиль». Еврейское агентство обещало брать на себя все расходы, что стало образцом операций на будущее.

Распустив «Алию-Бет» и политический департамент, Шил ой сосредоточил в своих руках огромную власть и создал более мощную разведывательную организацию. Но и у Шилоя не все обстояло благополучно. В результате травм головы, полученных в автомобильной катастрофе, его здоровье ухудшилось. Он также чувствовал, что ему на пятки наступает амбициозный Иссер Харел. В самом деле, премьер-министр Бен-Гурион отмечал в своем дневнике 24 мая 1952 г.: «Ко мне зашел Иссер. Он считает, Рувен не справился со своими задачами». Общее мнение свелось к тому, что Шилой был выдающимся человеком, но ему не удалось наладить эффективную работу разведки.

20 сентября 1952 г., после полутора лет пребывания на посту руководителя «Моссада», первый директор в истории этой службы ушел в отставку. На вопрос о возможных преемниках он назвал вполне очевидных кандидатов: Левинского, Джибли и Харела.

Бен-Гурион остановил свой выбор на кандидатуре Харела. Прошло 4 года с начала реорганизации израильского разведсообщества, 4 года лихорадочной работы в своей стране и за рубежом, но молодое разведсообщество все еще не сумело найти правильные ориентиры. Постоянная суета не позволяла осмотреться вокруг. Каждая тайная миссия казалась жизненно важной для существования Израиля. Нужно было обеспечивать приток евреев из-за рубежа, отправлять шпионов в тыл врага и бороться с подрывными элементами в своей стране. Все это делалось как-то лихорадочно, в обстановке постоянных импровизаций.

Первые руководители израильских разведслужб все еще искали систему координат, которая позволила бы добиться надежной безопасности в условиях подлинной демократии. Они ждали указаний от политического лидера, но даже Бен– Гурион, который сумел найти ответы на многое животрепещущие вопросы, не знал, как подступиться к этой проблеме.

Настойчивость и моральная чистота Харела произвели на премьер-министра большое впечатление. Бен-Гурион счел, что этому человеку можно поручить задачу, которую еще не все толком понимали. Возглавив службу внутренней безопасности «Шин Бет» и внешнюю разведку «Моссад», Харел стал верховным главнокомандующим израильской разведки.

2
ДЕТСТВО

– Иссер, мне нужно пять тысяч долларов, – с такой просьбой в первый же день пребывания Харела на посту директора «Моссада» обратился к нему редактор лейбористской газеты «Давар» Дан Пайнз.

– Зачем тебе эти деньги? – спросил Харел.

– Как, ты не знаешь? – изобразил изумление Пайнз, слегка наклонив голову набок. И он стал пространно рассказывать запутанную историю о шпионской сети, которая у него якобы была в Советском Союзе.

Харел терпеливо слушал посетителя, но у него зародились подозрения.

– Дан, дай мне несколько дней на акклиматизацию, и я тебе отвечу.

Шеф «Моссада» чувствовал, что тут пахнет мошенничеством. За время работы в «Шин Бет» у него появилось какое-то шестое чувство. Вместо того чтобы дать Пайнзу деньги, Харел создал комиссию по расследованию того, что сильно походило на жульническую операцию.

Расследование, однако, в любом случае не приведет к скандалу, потому что в первые годы существования Израиля подобные комиссии формировались не на межпартийной парламентской основе, а состояли исключительно из представителей правящей партии «Мапай». Такой подход гарантировал, что ничего скандального, особенно если это касалось вопросов разведки, не выйдет за пределы «семьи».

Комиссии довольно быстро удалось установить истину: Пайнз лгал и получал от «Моссада», которым так неэффективно руководил Рувен Шилой, легкие деньги. Наивный основатель «Моссада» был виноват только в том, что плохо руководил. Еще в декабре 1951 года Пайнз сумел убедить Шилоя и министра иностранных дел Шаретта в том, что ведет работу по созданию «сионистского подполья» в России.

После роспуска тайной иммиграционной службы «Алия-Бет» Израиль был особенно озабочен тем, чтобы не потерять контакт с советскими евреями. В этом свете связи Пайнза выглядели особенно привлекательными.

Этот вполне уважаемый журналист рассказал об одном советском чиновнике, который был готов тайно помогать Израилю. Он демонстрировал письма, якобы полученные от потенциальных агентов из-за границы, – на самом деле в ходе расследования было установлено, что эти письма отправляли Пайнзу его друзья. В течение девяти месяцев этот шпион-любитель пользовался доверчивостью Шилоя. Он рассказывал о его тайных встречах с русскими, которые якобы имели место в Париже, Нью-Йорке и Копенгагене. Каждый раз, возвращаясь в Тель-Авив, он получал от «Моссада» полную компенсацию расходов. Журналист– любитель путешествий придумал эту историю, потому что его дочь была больна и нуждалась в дорогих лекарствах, которые можно было достать только в Европе. Учитывая извинительные мотивы Пайнза, всю эту историю «замели под ковер» и решили не привлекать его к уголовной ответственности.

Легкость, с которой ему удалось обмануть Шилоя, была результатом разброда, царившего в разведсообществе Израиля. Агентурная сеть в Ираке оказалась проваленной, разведслужбы подвергались реорганизации, на сомнительные проекты уходили тысячи долларов, которые молодое израильское государство с трудом могло выделить.

Разоблачением Пайнза Харел уже в первый день своего пребывания на посту директора показал свои способности. В конце концов, Бен-Гурион назначил его на этот пост не в последнюю очередь именно из-за его подозрительности. Премьер-министр хорошо узнал Харела еще в период его пребывания на посту директора «Шин Бет», и оба они обнаружили, что их взгляды во многом совпадают. Одержав в 1948 году победу в войне за независимость, Бен-Гурион сосредоточил свое внимание на внутренних проблемах: абсорбции сотен тысяч новых иммигрантов, введении суровых мер экономии и жесткой фракционной борьбе.

С учетом смещения акцентов в сторону от внешнеполитических проблем Бен-Гурион, естественно, стал уделять больше внимания «Шин Бет», чем «Моссаду». Как руководитель «Шин Бет» Харел видел, что дверь кабинета премьер-министра была открыта для него гораздо шире, чем для Шилоя и его помощников.

Харел так же, как Бен-Гурион и другие основатели Израиля, был выходцем из Восточной Европы. Иссер Гальперин родился в 1912 году в Витебске, на территории Воложинского района царской России. Он был младшим из четырех сыновей богатого еврейского коммерсанта, который также был знатоком Талмуда. Повзрослев, Харел сохранил свои детские черты: он был маленьким и гиперактивным.

Россия переживала сложный и захватывающий период своей истории, и Харел запомнил приезд в Витебск Льва Троцкого. Позже Иссер вполне мог увлечься коммунизмом, если бы не серьезное еврейское воспитание. Его отец читал своим детям иудейские книги и воспитывал их в духе сионизма, а не марксизма.

Тем не менее, в юношеском возрасте Иссер вступил в левую организацию сионистской ориентации под названием «Ха-Шомер» («Молодая гвардия»), которая впоследствии преобразовалась в партию «Мапам». Позже, уже взрослым человеком, он изменил свое отношение к этой партии. В январе 1930 года Гальперин оказался в числе нескольких счастливцев, которых «Ха-Шомер» направила в кибутц в Палестину. Он был среди пионеров социализма, но быстро утратил интерес к нему. Проработав пять лет в еврейском колхозе, Иссер вместе со своей женой Ривкой вышел из кибутца и открыл свое дело по упаковке апельсинов.

С началом второй мировой войны он вступил в «Хагану» и с 1944 года работал в разведывательной службе этой организации. Восемь лет подполья оказались отличной школой. В разгар войны 1948 года Бен-Гурион заметил разведывательный талант Харела. В 36 лет он стал первым директором «Шин Бет». Это назначение состоялось на июньской встрече в доме на улице Бен-Иегуда, когда и произошла реорганизация израильской разведки.

Спустя четыре года, когда Шилой впал в немилость, Бен-Гурион назначил Харела одновременно директором «Моссада». Ему было всего 40 лет, хотя он выглядел на все 50. Однако его усталость была обманчивой: Харел обладал неутомимой юношеской энергией.

Он быстро создал свою собственную разведывательную империю. Сотни оперативных работников в обеих службах подчинялись ему непосредственно, а он сам подчинялся только премьер-министру. В «Шин Бет» появился новый, чисто номинальный руководитель Исидор Рот, еврей польского происхождения, который был заместителем Харела. Побыв некоторое время помощником у Шился в «Моссаде», он изменил свое имя на еврейский манер – Иззи Дорот – и перешел в «Шин Бет». В первые два десятилетия существования Израиля переход сотрудников из «Шин Бет» в «Моссад» и обратно был довольно частым явлением.

Дорот пробыл на этом посту только один год и оставил о себе впечатление весьма посредственного руководителя. В сентябре 1953 года его отправили в отставку, и он жил в Израиле в полной безвестности вплоть до своей смерти в 1979 году. Вряд ли кто в израильском разведсообществе помнит о нем.

Следующим шефом «Шин Бет» стал Амос Манор. Он родился в октябре 1918 года в Трансильвании, входившей в Австро-Венгерскую монархию. В то время его звали Артур Менделевич. В 1939 году, когда началась вторая мировая война, Менделевич служил в венгерской армии. Он и другие солдаты еврейского происхождения продолжали службу и при пронацистском режиме, даже когда их заставили носить на своей форме желтую звезду. Только в 1943 году евреев изгнали из армии и Менделевич оказался в одном из первых эшелонов, направлявшихся в Освенцим – лагерь смерти в Польше.

В Освенциме погибли миллионы евреев, но Менделевич выжил и возвратился в Трансильванию, которая к этому времени стала частью Румынии. Вскоре после окончания войны он понял, что для него как еврея не было будущего в Восточной Европе, и обратился к сионистским активистам с просьбой помочь ему уехать в Палестину.

Но работники «Алии-Бет» решили, что этот твердый человек, прошедший войну, может быть им полезен на месте. Они убедили Менделевича вступить в «Алию-Бет», и он в течение трех лет работал в будапештском подполье над различными проектами, в результате которых тысячи евреев, переживших Холокост, были отправлены на свою библейскую родину.

Менделевии продолжал работать на Израиль и после получения им в 1948 году независимости, хотя никогда прежде не бывал в этой стране. Он воспользовался своим шансом в 1949 году, когда коммунистическое правительство Румынии запретило все сионистские организации. С фальшивыми паспортами, опасаясь, что в случае ареста их обвинят в шпионаже, Менделевич и его жена бежали в Израиль.

Через три дня после прибытия в Израиль Менделевич встретился с министром иностранных дел Шареттом, который и предложил ему сменить свое европейское еврейское имя на более современное. Артур Менделевич стал Амосом Манором.

Он также распрощался с «Алией-Бет». Проработав столько времени на этом поприще и пройдя через нелегальную эмиграцию, Манор сделал вывод, к которому Бен– Гурион и Шилой придут лишь спустя три года: легально существующее государство не нуждается в организации, занимающейся нелегальной деятельностью.

Шеф «Алии-Бет» Шауль Авигур видел, что Манор еще многое может сделать на поприще разведки и жизнь в Израиле нисколько не уменьшила его патриотизма. Авигур направил его в «Шин Бет» к Харелу. На Харела он произвел хорошее впечатление и был принят на работу. Начав с самой низшей ступеньки, Манор быстро продвигался по службе и вырос до начальника контрразведки.

Манор с самого начала считал, что наибольшая угроза шпионажа исходила от стран коммунистического блока, а не от соседних с Израилем арабских стран. Арабам не удалось задушить новорожденный Израиль, и не было никаких оснований полагать, что арабские шпионы окажутся лучше арабских армий в 1948–1949 годах.

Когда Харел заменил Шилоя на посту директора «Моссада», Манор стал заместителем нового руководителя «Шин Бет» Иззи Дорота. Когда в 1953 году Дорот ушел в отставку, Манор возглавил службу внутренней безопасности.

Карьера Манора была феноменальной, учитывая, что ему было всего 36 лет и он только 4 года назад приехал в Израиль. Кроме того, он не входил в узкую клику «стариков», которые сражались бок о бок в рядах «Хаганы» или в ее штурмовых отрядах «Пальмах». Он не служил в британской армии или в ее знаменитом Еврейском легионе.

Он не сражался за независимость Израиля в войне 1948–1949 годов. На иврите он говорил с неистребимым венгерским акцентом и вел себя скорее как европеец, чем как представитель «новых израильтян» – надо признать, новой и трудно поддающейся описанию национальности, но реально складывающейся из представителей элиты, в которую Манор стремился войти.

Сначала формальная иерархия подсказывала, что Манор достиг уровня, равного Харелу. Оба возглавляли самостоятельные службы, Манор – «Шин Бет», а Харел – «Моссад». Но скоро стало ясно, что Харел был первым среди равных. Он никогда не выпускал из рук рычаги управления внутренней безопасностью и с согласия премьера Бен-Гуриона управлял колесницей израильской разведки, в которую были впряжены две лошади: «Шин Бет» и «Моссад».

Харел во всем задавал тон, и в 1957 году Бен-Гурион даже создал для него специальный титул. В кнессете, парламенте Израиля, Бен-Гурион называл его «мемунех», то есть руководитель такой секретных служб. Ни парламент, ни кабинет никогда формально не утверждали такой титул, но это не смущало Бен-Гуриона. В стране, где им восхищались и почти молились как на отца-основателя, он считал себя вправе действовать, руководствуясь своим инстинктом, никогда не утруждая себя соблюдением демократических процедур. В то время как Соединенные Штаты и другие западные страны устанавливали специальные процедуры описания круга обязанностей бюрократов и определения их официального статуса, «Старик» управлял молодым Израилем в своем личном стиле. К тому же Харел продолжал оставаться председателем «Вареша», в который входили руководители всех специальных служб Израиля.

Харел сосредоточил в своих руках огромную власть, гораздо большую, чем у кого-либо из руководителей западных спецслужб. Один человек обладал властью, которую можно было сравнить с объединенной властью директора ФБР США Эдгара Гувера и директора ЦРУ Аллена Даллеса. «Маленький Иссер» действительно обладал такой мощью и пользовался неограниченной поддержкой и доверием Бен-Гуриона.

За это «мемунех» платил безоговорочной лояльностью и был готов выполнить почти любое поручение правительства. По желанию Бен-Гуриона Харел охотно превращал спецслужбы в политический инструмент правящей партии «Мапай». Основатели Израиля верили в демократию, но у них была непреодолимая привычка отождествлять свои собственные интересы с интересами государства.

Лояльность к партии Бен-Гуриона была совершенно естественной. В Израиле еще не проявился весь спектр политических мнений и течений. Никто не обладал опытом управления современным демократическим обществом, и было очень мало норм и традиций, которые могли бы помочь найти здесь верный путь. Нация делала свои первые шаги на долгом пути от принципов еврейского подполья, борющегося за независимость своей страны. Для большинства израильтян партия «Мапай» была синонимом борьбы за независимость. «Мапай», естественно, контролировала большинство правительственных учреждений: промышленных предприятий, профсоюзов, военную иерархию и разведсообщество.

Харел использовал своих агентов зачастую против их воли, для решения чисто полицейских задач, для борьбы со спекулянтами черного рынка, для массовой перлюстрации международной корреспонденции в поисках подрывных элементов и валютных контрабандистов.

В работе по «подрывным элементам» Бен-Гурион и партия «Мапай» руководствовались простым принципом – кто не с нами, тот против нас. Соответственно и Харел приказал «Шин Бет» проникнуть в оппозиционные партии Израиля.

В первую очередь внимание было уделено правым партиям. Агенты Харела установили наблюдение за заклятым врагом Бен-Гуриона, бывшим лидером подпольной группировки «Иргун», а ныне лидером партии «Херут» Менахемом Бегиным. Харел докладывал, что «Херут» намеревалась создать миниподполье в вооруженных силах. Эти подозрения были абсолютно беспочвенны, так как к этому времени Менахем Бегин стал настоящим парламентским демократом. Но, в духе одной еврейской поговорки, Харел даже тень горы принимал за гору.

Уже в первые месяцы «Шин Бет» удалось разгромить несколько мелких оппозиционных организаций, связанных с религиозными фундаменталистами и правыми кругами. Одна из таких организаций, называвшая себя «Союзом энтузиастов», объявила о своем намерении воссоздать древнее еврейское царство в строгом соответствии с религиозными догматами. Бородатые, одетые в традиционную черную одежду ортодоксальных евреев, они поджигали автомобили, рестораны и мясные лавки, в которых продавалось не кошерное мясо.

«Шин Бет» проникла в эту группу «энтузиастов» и арестовала их. Было ясно, что в данном случае речь шла о наивных дилетантах, но Харел доложил Бен-Гуриону, что они представляли смертельную угрозу для демократии. «Мемунех» хотел, чтобы работники «Шин Бет» приобрели репутацию эффективных и изощренных борцов с подрывными элементами.

Харел также поставил себе в заслугу срыв покушения на жизнь министра транспорта Давида Цви Пинкуса. По обвинению в подготовке насильственных антирелигиозных выступлений были арестованы лидер подпольной группировки «Лехи» Шаалтиель Бен-Яир и два его помощника. Арестованные обвинялись в том, что они якобы намеревались заложить бомбу около дома министра в знак протеста против введения ограничений на движение транспорта по субботам. В этот еврейский день отдыха, в порядке компромисса между партией «Мапай» и религиозными политическими деятелями, было запрещено движение автобусов. Бен-Яир был предан суду, но оправдан за недоказанностью обвинения. По иронии судьбы, позже он стал работником разведки.

В процессе ликвидации правых группировок «мемунех» стал обращать все большее внимание на левый фланг политического спектра. «Шин Бет» установила интенсивную слежку за малочисленной коммунистической партией Израиля, и это казалось в порядке вещей, потому что в глазах общественного мнения коммунисты в силу их антисионистских взглядов считались изгоями в обществе, где превалировали взгляды сионистско-патриотического толка.

Харел, однако, превзошел ожидания большинства израильтян, когда в поисках подрывных элементов «направил свой прожектор» на партию «Мапам», социалистическую партию с безупречной сионистской репутацией. Несмотря на свою левизну, «Мапам» не отличалась политической «бледностью» и выступала за независимость еврейского государства. Партия не имела равных в своей активности по созданию еврейских поселений и кибутцев. Члены этой партии охотно служили в армии, и некоторые из них достигли высокого положения в вооруженных силах.

С другой стороны, когда лидеры «Мапам» пришли к выводу, что Бен-Гурион намерен вести Израиль в сторону от социализма, они в гневе прекратили с ним всякое сотрудничество и даже пошли дальше, выразив восхищение советским диктатором Иосифом Сталиным. Для Харела не могло быть более тяжкого обвинения в их адрес.

«Мемунех» израильского разведсообщества пришел к выводу, что партия «Мапам» действовала как агент советского блока. Он даже подозревал, что поскольку партия имела немало членов среди офицерского корпуса армии, она могла готовить военный переворот с целью захвата власти в стране.

Сведения о тайной войне «Шин Бет» с воображаемой оппозицией стали достоянием общественности 29 января 1953 г., когда секретарь партии «Мапам» Натан Пелед продемонстрировал во время пресс-конференции миниатюрный радиопередатчик. Он заявил журналистам, что этот «жучок» был обнаружен под столом лидера «Мапам» Меира Яари.

Пелед заявил о давних подозрениях партии, что ее закрытые дискуссии каким-то образом становились известны Бен-Гуриону. После обнаружения радиопередатчика и микрофона членами партии были задержаны два взломщика, пытавшиеся проникнуть в штаб-квартиру «Мапам». Они были переданы полиции. Пелед отметил, что судья проявил к ним необычайную снисходительность – минимальное наказание в виде двух недель лишения свободы – и не стал углубляться в расследование этого загадочного инцидента.

Пелед предложил следующее объяснение этой ситуации. Он заявил, что задержанные были работниками «Шин Бет», посланными Харелом по приказу Бен-Гуриона и «Мапай». Правящая партия все отрицала, но у «Мапам» была своя внутренняя информация. Партия имела своих агентов, работников партийной службы безопасности, в штаб-квартире «Шин Бет», других партиях и разведсообществе.

В январе 1951 года Харелу удалось выявить одного шпиона, следившего за его агентами. Довольно высокопоставленный работник «Шин Бет», Гершон Рабинович, был уволен из-за его явных симпатий к «Мапам». Однако остальная агентура «Мапам» уцелела и продолжала снабжать партию информацией, имеющей отношение к ее безопасности.

Харел также разоблачил одного осведомителя, работавшего в арабской секции исследовательского отдела министерства иностранных дел. К счастью для безопасности Израиля, этот осведомитель не был арабом и не работал на арабов. Это был Яков Баръам, израильтянин, занимавший очень выгодное положение с точки зрения доступа к секретным докладам «Моссада» и военной разведки. В мае 1955 года он был пойман в момент передачи секретов представителю службы безопасности партии «Мапам», которая, очевидно, заботилась о том, чтобы иметь свою собственную картину того, что происходило в Израиле. Харел не стал добиваться привлечения Баръама к уголовной ответственности, чтобы не обострять конфликт между «Мапай» и «Мапам».

Пристальное внимание, проявленное Харелом в отношении министерства иностранных дел, принесло еще более значительные дивиденды – был пойман шпион, который работал на иностранную разведку еще до приезда в Израиль. Вольф Гольдштейн родился в 1912 году в еврейской семье, которая вскоре эмигрировала из Восточной Европы в Швейцарию. В юношестве Вольф увлекался марксизмом-ленинизмом. Потом он был завербован советской разведкой и выезжал в Москву для специального обучения. Его с самого начала готовили для внедрения в израильские правительственные учреждения. Сам Гольдштейн признавался, что его привлекала жизнь в еврейском кибутце.

Он приехал в Израиль в разгар войны 1948 года и с необычайной легкостью поступил на работу в министерство иностранных дел – экономическому департаменту министерства срочно требовались специалисты. По израильскому обычаю он сменил свое имя и стал Зеевом Авни.

Несмотря на то что Зеев Авни был мелким служащим, ему удавалось получать важные назначения за рубежом. В начале 1950-х годов он уже был экономическим советником посольства Израиля в Брюсселе. Как раз в то время это посольство вело секретные переговоры с Западной Германией о выплате репараций израильским евреям– жертвам Холокоста. Авни регулярно информировал КГБ о ходе этих переговоров.

Позже он получил назначение в Белград, где ему удалось нанести наибольший ущерб национальной безопасности Израиля. Он отвечал за экономические отношения Израиля с Югославией, но из-за нехватки персонала по совместительству выполнял обязанности шифровальщика. Он научился работать на специальной машине, использовавшейся для шифровки и расшифровки всей телеграфной переписки между посольством и министерством иностранных дел. Все с благодарностью отмечали готовность Авни работать сверхурочно или подменить заболевшего шифровальщика. Вскоре этому шпиону удалось получить израильские коды, с помощью которых КГБ начал читать всю секретную переписку министерства иностранных дел со своими дипломатами, а также разведчиками, работавшими под дипломатическим прикрытием.

Внимательно изучая списки израильских дипломатов, Харел, с его врожденным контрразведывательным инстинктом, обратил внимание на Авни и его энтузиазм. Он связал несколько странное поведение этого дипломата в Белграде с провалами израильской разведки. Харел придумал предлог для того, чтобы в апреле 1956 года отозвать Авни в Тель-Авив. Ничего не подозревавший Авни вылетел в Израиль и по прибытии был арестован «Шин Бет». В ходе допросов Авни во всем признался, и контрразведка получила от него очень важные сведения. Он выражал такое раскаяние и так искренне осуждал коммунизм, что даже подружился с некоторыми следователями.

Авни вышел на свободу через 10 лет и отправился в Швейцарию, где прошло его детство, но вскоре вернулся в Израиль. По согласованию с комитетом «Вараш» он еще раз сменил имя и фамилию, поселился в сельскохозяйственной общине к северу от Тель-Авива и стал работать в израильской армии в качестве психолога.

Харелу часто приходилось работать, больше полагаясь на свои инстинкты, чем на компьютеры или жирный бюджет. На протяжении первых 20 лет своего существования «Шин Бет» была очень маленькой организацией, насчитывавшей всего несколько сотен сотрудников и имевшей очень скромный бюджет. Тем не менее перед ней стояло очень много задач.

Эта служба состояла из оперативного и вспомогательного управлений. В оперативном управлении «Шин Бет» было три департамента:

– департамент защиты, в задачу которого входили обеспечение безопасности вооруженных сил, защита посольств Израиля и других зарубежных объектов, а также охрана премьер-министра и других официальных лиц;

– арабский департамент, отвечавший главным образом за разработку арабских меньшинств в приграничных районах Израиля, которые с 1965 года жили в условиях военного положения;

– департамент неарабских дел – самый крупный и важный департамент, который отвечал за контрразведку, наблюдение за иностранными дипломатами и иностранными делегациями, разработку коммунистов и других политических экстремистов.

В административном управлении имелись департаменты допросов, оперативной техники, администрации, координации, планирования и материально-технического обеспечения операций.

Израиль давно привык обходиться малым. Большинство служб безопасности исходит из того, что для круглосуточного наблюдения за одним объектом необходимо около трех десятков оперативных работников, работающих посменно. В израильских спецслужбах из-за хронической нехватки кадров эту работу выполняют 10 человек, которым приходится работать сверхурочно и с предельным напряжением сил. К такой работе часто привлекаются курсанты специальных школ, для которых это является полезной практикой.

Обычно считается, что если человек, за которым ведется слежка, начинает применять профессиональные приемы для ее выявления и отрыва, то он, скорее всего, является агентом иностранной разведки. Однако «Шин Бет» довольно быстро установила, что многие представители коммунистических стран, направляемые за границу, обладают высокой квалификацией в плане выявления слежки. «Чистые» дипломаты и члены различных делегаций обнаруживали такое умение. Это вызывало подозрение контрразведки, она была вынуждена вести наблюдение за этими ложными объектами, что приводило к распылению сил и отвлечению внимания от действительных шпионов.