Текст книги "История разведывательных служб Израиля"

Автор книги: Ден Равив

Соавторы: Йосси Мелман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 38 страниц)

Советские лидеры до наступления эпохи гласности считали разведку инструментом защиты своего режима и сохранения коммунистической системы в целом. В этой системе отдельный человек был всего лишь винтиком большого коллектива, послушным слугой жесткой иерархической бюрократии.

В израильской разведке можно заметить влияние всех этих четырех моделей. Опыт британских, американских, французских и советских спецслужб вольно или невольно с самого начала оставил свой след на израильской разведке.

Израильское разведсообщество представляет собой синтез различных традиций, которые были изучены, унаследованы или скопированы у других стран, имевших больший исторический опыт и более укоренившиеся традиции разведывательной деятельности.

Малоизвестный основатель израильского разведсообщества Рувен Шилой был одним из патрициев в британском духе; один из отцов израильской разведки, он любил тайные схемы, дипломатические интриги и далеко идущие стратегические концепции. Он романтизировал профессию шпиона и не обращал особого внимания на эффективность.

Иссер Харел повысил эффективность разведки, в основном по советской модели. Русское влияние, возможно, неосознанно, но довольно заметно сказалось на облике израильской разведки. Это было наследие большевистского духа, который принесли с собой из России и Восточной Европы отцы-основатели Израиля. Русское влияние включало социалистические идеи, дух первопроходчества, централизацию и представление о том, что интересы государства должны ставиться выше интересов индивидуума. Харел находился под влиянием этих идей, хотя его собственные инстинкты и природный ум перевешивали русское наследие.

Меир Амит тоже оставил свой отпечаток на израильской разведке, внедрив в ее работу элементы американского менеджмента. Многое было сделано для обеспечения эффективной работы людей и техники. Важным инструментом в руках Амита были компьютеры и другие технические новинки.

Основные политические соперники 1980-х годов, Шимон Перес и Ицхак Рабин, имели между собой много общего в том, как они делили сферы ответственности в правительстве и в разведсообществе. Оба получили первый опыт тайных операций от французов. Перес с 1956 по 1963 год почти непрерывно курсировал между Иерусалимом и Парижем, где Шамир представлял «Моссад». Они многое переняли у французских спецслужб и внедрили это в Израиле. Стало почти традицией вместо четкого разрешения на проведение той или иной операции просто подмигнуть глазом. Для израильтян это означает, что они могут делать все что угодно, и им это сойдет с рук.

В целом израильское разведсообщество складывалось под сильным влиянием еврейского характера. Несмотря на все ракеты, находящиеся на орбитах, и самую совершенную электронную технику подслушивания и другие новшества космической эры, Израиль всегда полагался на свою агентуру. Именно этот человеческий потенциал – агентурные источники – давали израильской разведке решающее преимущество.

Одним из основополагающих принципов израильской разведки является гуманизм. Проблема еврейской иммиграции отличает разведку Израиля от разведок всех других стран мира. С самого своего зарождения это была «еврейская разведка», которая занималась тайными операциями, направленными на защиту интересов еврейских общин за рубежом и стимулирование эмиграции евреев на их библейскую родину – в Израиль. Цви Замир, преемник Амита на посту директора «Моссада», вспоминает: «Из всех операций и вообще всей разведывательной деятельности, за которую я отвечал, наиболее важными и волнующими были операции по спасению наших еврейских братьев в тех странах, где они подвергались угнетению, и вывоз их в Израиль. Это было большое и гуманное дело».

Кто может представить себе ЦРУ, защищающее каждого владельца американского паспорта в любой стране мира? Или британскую «МИ-6», использующую все свои ресурсы для собирания англичан на родных островах? Двоякая миссия «Моссада» по защите Государства Израиль и всего «израильского народа» делает эту службу действительно уникальной.

Израиль по-прежнему, как и в первые дни своего существования, направляет большие людские и материальные ресурсы на обеспечение «еврейской разведки», но современная ситуация требует отвлечения все больших ресурсов на борьбу с арабским терроризмом. В дополнение к этому в конце 1980-х годов перед аналитиками и оперативными работниками «Шин Бет» неожиданно встала никем не предвиденная проблема палестинского восстания. В 1990-х годах израильская разведка может встретиться с совершенно новыми проблемами, но они, несомненно, потребуют укрепления морального духа разведки и повышения уровня кадров.

Трудно оценить, насколько разведсообщество Израиля готово к вступлению в XXI век. Уходящие в отставку израильские разведчики неизменно заявляют, что теперь разведка уже «не та». Эти «бывшие» утверждают, что все, что было хорошего, идет прахом и профессиональные стандарты падают.

Правда, однако, заключается в том, что эти ностальгические жалобы вызваны трудностями приспособления отставников к гражданской жизни. Чтобы убедить себя в том, что в свое время они делали чудеса, они позволяют себе публично высказываться – часто впервые в жизни – и критикуют то, как это делается теперь.

Ветеран «Моссада» Дэвид Кимче утверждает, что секретная служба переживает период упадка и сегодняшние работники мало чем напоминают тех оперативников, которых он встретил, когда в 1953 году пришел в разведку. «Главное различие – в мотивации, – говорит Кимче. – У нас было ощущение выполняемой миссии и готовность работать днем и ночью с полной самоотдачей».

Как известно, кладбища полны могилами тех, кто считал себя незаменимым. На смену ушедшим «бывшим» постоянно приходят новые люди, которые при надлежащем руководстве и контроле смогут преодолеть последствия громких скандалов и провалов 1980-х годов.

В секретном докладе ЦРУ, посвященном израильской разведке, с явной завистью отмечается, что большинство израильских разведчиков «понимает, что существование Израиля как нации зависит от эффективной и слаженной работы разведки и служб безопасности». Аналитик ЦРУ добавляет, что «все старшие офицеры израильской разведки очень давно знают друг друга. Их отношения прошли проверку в сложной обстановке, которой не знала почти ни одна страна; они составляют основу, на которой строится согласованная работа различных служб, входящих в разведсообщество».

По сравнению с их иностранными соперниками в сфере шпионажа израильские агенты имеют уникальные преимущества, но на их пути есть и серьезные препятствия. Общее национальное прошлое побуждает ветеранов и молодое поколение работать бок о бок днем и ночью, закреплять прошлые достижения и вести разведсообщество в будущее.

Когда избранные Моисеем «принцы» возвратились после завершения своей шпионской миссии в Земле обетованной, их наблюдения были противоречивы, и они долго спорили об увиденном. Предлагаемая читателю история является попыткой представить сбалансированную картину того, что происходило в периоды войны и мира, за кулисами политики, и увидеть это через личный опыт и восприятие современных шпионов.

Они не всегда бывают правы, и избранные законным путем лидеры не всегда к ним прислушиваются. Но большинство из них действительно стремится быть «принцами и принцессами», действуя в соответствии с целями и требованиями, выработанными в момент рождения Израиля.

1
ПЕРВЫЕ ШАГИ

Типичным тель-авивским летним днем 30 июня 1948 г. 6 мужчин, в костюмах цвета хаки, предусмотрительно разделившись на мелкие группы, кто на машине, кто на такси подъехали к дому под номером 85 по улице Бен-Иегуда и поодиночке нырнули в здание, ничем не отличавшееся от других домов в этом жилом квартале, за исключением того, что на втором этаже этого дома за одной из дверей под вывеской «Консультационные услуги» располагалась штаб-квартира организации, известной под названием «Шай».

«Шай» – сокращение от слов «Шерут Едиот» – на иврите означало «Информационная служба». Это была служба разведки подпольной армии палестинских евреев, которая до получения независимости Израилем была известна как «Хагана» («Оборона»). Через 6 недель после официального провозглашения (15 мая 1948 г.) Государства Израиль «Хагана» вошла в состав вооруженных сил страны, что ознаменовало конец организации «Шай» и рождение израильского разведсообщества.

Это было уникальное объединение в уникальной ситуации. В разгар первой войны только что появившийся на свет Израиль, создавая основы демократического общества, должен был обеспечивать безопасность и оборону своей страны. Люди, собравшиеся в тот день в Тель-Авиве, были основателями секретных служб, которые и составили израильское разведывательное сообщество.

Эти люди обладали огромным опытом проведения тайных операций: шпионаж, контрабанда, сбор информации любыми, даже сверхжесткими методами – все во имя достижения независимости и идеалов сионизма. Однако в том, что касалось демократии, они всегда оставались на позициях наблюдателей и никогда не принимали полноценного участия в этом процессе. Перед их глазами стоял пример англичан: с одной стороны, сотрудников английских спецслужб, которые вели борьбу с подпольным движением евреев в Палестине, а с другой стороны, – политиков родины современной демократии в Лондоне. Им нравились и те и другие.

И теперь им предстояло повторить то, что они видели на примере англичан. Не существовало рецепта, как защитить страну во время войны, не подавив одновременно демократию, особенно на Ближнем Востоке, где западные представления и ценности не имеют приверженцев.

На последнем совещании «Шай» председательствовал 47-летний руководитель этой высокоэффективной организации подполковник Иссср Беери. Его маленькие глаза быстро скользили по лицам участников совещания, расположившихся за круглым деревянным столом, наблюдая, как эти ветераны подполья обменивались репликами и просматривали заголовки газет, заполненных, как обычно, сообщениями с различных фронтов борьбы за независимость Израиля. Борьба страны за право на существование началась уже в день создания израильского государства, когда на территорию Израиля вторглись армии соседних с ним арабских государств.

Беери обладал примечательной внешностью: черные брови, подбородок с глубокой ямочкой и венчик седых волос вокруг большой лысины. К тому же он был высок ростом, чем заслужил прозвище «Большой Иссер». Иссер Биренцвейг родился в 1901 году в семье первых израильских переселенцев. Он выбрал себе имя на иврите как символ разрыва со своими европейскими корнями, где его еврейские предки подвергались преследованиям и дискриминации. В рядах «Хагана» и «Шай» он показал себя фанатиком борьбы с коррупцией, которую просто не переносил. В его глазах Израиль мог и должен был стать идеальным обществом.

Беери откашлялся, привлекая внимание собравшихся:

– Я только что виделся со «Стариком». (Так называли Давида Бен-Гуриона, популярного премьер-министра Израиля, который одновременно занимал пост министра обороны и руководил вооруженными силами страны.)

Офицеры «Шай» непроизвольно подтянулись, ожидая сообщение от седовласого оракула Израиля. В свои 62 года Бен-Гурион был непререкаемым авторитетом и путеводной звездой Израиля.

Беери выдержал многозначительную паузу.

– Прежде чем мы перейдем к повестке дня, из-за чего мы здесь и собрались сегодня, – сказал он, – я хочу проинформировать вас о положении на фронтах.

Он сообщил коллегам, что израильской армии удалось остановить продвижение превосходящих сил противника, но египтяне продолжают наращивать свои группировки всего в 20 милях от Тель-Авива, в то время как сирийцы угрожают кибутцам в районе моря Галилеи. В Иерусалиме, осажденном арабским легионом Трансиордании, положение было тоже не блестящим.

– Однако, – заметил Беери, – премьер-министр смотрит гораздо дальше нынешней ситуации.

По существу Бен-Гурион заявил нынешнему шефу «Шай», что разведка должна стать важнейшей частью обороны Израиля. Причем она должна быть не просто хорошей, а превосходной.

Актуальный вопрос повестки дня, как заявил Беери, заключался в том, как выполнить указание премьер-министра: распустить «Шай» и использовать кадры этой организации как основу нового разведсообщества.

Дело было не в том, чтобы дать «Шай» новое название. Вместо этого разведслужба «Хаганы» и другие сионистские организации должны были стать основой для создания следующих четырех самостоятельных специальных служб.

Военная разведка. Беери объявил, что отныне он будет возглавлять ведущую службу в разведсообществе, которая в то время называлась Разведывательным отделом армии. Позже она стала называться короче: «Аман», что означало «разведывательное крыло». Перед этой службой стоял широкий круг задач: сбор информации о вооруженных силах арабских стран, цензура израильских газет, безопасность вооруженных сил и контрразведка.

Служба внутренней безопасности. Беери объявил ветерану «Шай» Иссеру Харелу, что тот назначается руководителем агентства, известного в настоящее время как «Шин Бет», то есть Службы общей безопасности. Харел как раз в то время проходил юридическую процедуру изменения своего имени Иссер Гальперин, которое ему было дано при рождении в России в 1912 году. В организации «Шай» он занимался наблюдением за правым крылом еврейских организаций, которые отвергали авторитет Бен-Гуриона и «Хаганы». Предложенный пост был по душе Харелу, так как он был убежден, что внутренние враги Израиля могут быть так же опасны, как и внешние; он был убежден, что истинные защитники Израиля должны строго придерживаться определенного кодекса поведения. Внешностью Харел напоминал Беери, но был ниже ростом, более смуглым, темноволосым, с большими ушами, что оправдывало его прозвище «Маленький Иссер».

Служба внешней разведки. Беери сообщил Борису Гуриелю, что в качестве нового начальника политического департамента министерства иностранных дел он будет входить в состав разведсообщества и отвечать за сбор информации за пределами Израиля. 50-летний уроженец Латвии Борис Гурвич, уже имел большой опыт работы с иностранцами; во время второй мировой войны он служил в английской армии и был взят в плен немцами, но уцелел. В «Шай» он отвечал за ведение разведки за представителями английских властей в подмандатной Палестине.

Институт «Алия-Бет». Беери добавил, что «Институт Алия-Бет» продолжит свою тайную деятельность под руководством Шауля Авигура, хотя его первоначальная миссия – тайная доставка в Палестину еврейских эмигрантов – будет скорректирована, так как эмиграция в Израиль стала вполне легальной. Когда «Хагана» в 1937 году создавала эту организацию, ей дали название «Алия-Бет», чтобы отличить ее от легальной иммиграционной британской службы – «алии», – которая позволяла въехать в Палестину лишь немногим евреям-счастливчикам.

Руководитель «Алии-Бет» Сауль Мейеров родился в 1899 году в Латвии. В 1934 году он помогал создавать «Шай» и в 1948 году был заместителем Бен-Гуриона как министра обороны. Его главная задача заключалась в закупке оружия за рубежом. В Израиле он принял имя Авигур – «отец Гура» – в память своего сына Гура, погибшего в первой израильской войне.

Авигур не присутствовал в Тель-Авиве в момент рождения израильского разведсообщества, так же как не присутствовал там и другой основатель организации «Шай» – Рувен Шилой. Однако именно Шилой как специальный советник, премьер-министра по внешней политике и стратегическим вопросам задумал реорганизацию разведслужб. Это имя не приобрело национальную известность и не вошло в сонм героев, которых боготворят евреи всего мира. Мужчины и женщины, работающие в теневой сфере шпионажа, редко получают признание, которое они заслуживают. Имя Шилой, тем не менее, следует запомнить как олицетворение разведки Израиля.

Невысокого роста, с голубыми глазами, поблескивающими за стеклами профессорских очков, Шилой обладал способностью фокусировать свой проницательный взгляд на том, с кем он разговаривал, и создавать у человека ощущение того, что тот подвергался допросу. От него исходило какое-то ощущение силы и таинственности. Он отличался ненасытной любознательностью и всегда вникал в мельчайшие детали вопросов, которыми занимался.

Разговаривавшие с ним коллеги всегда обращали внимание на шрам на его правой щеке. Это была отметина от взрыва бомбы в арабском автомобиле, начиненном взрывчаткой, в марте 1947 года неподалеку от иерусалимского представительства Еврейского агентства, которое было неофициальным еврейским правительством в период, предшествовавший достижению независимости.

Шилой умел задавать вопросы, но сам редко сообщал какую-то информацию. Это был одинокий волк, который занимался своим делом, предпочитая оставаться за кулисами, пунктуальный и методичный аналитик, представлявший свои рекомендации без какой-либо эмоциональной окраски. Все его начинания базировались на реальной основе, но в личной жизни он предпочитал оставаться загадочным.

«Шилой любил в своих интервью и при заполнении всякого рода анкет сообщать о себе противоречивые сведения, даже когда эти детали не имели особого значения, как если бы он хотел создать вокруг себя обстановку тотальной секретности» – отмечал его биограф Хагай Эшред.

«Когда Рувен Шилой садился в такси, – вспоминает его друг, выдающийся израильский дипломат Абба Эбан, – он никогда не называл водителю адрес. Только лаконичный приказ: «Поехали». И когда вышедший из себя водитель спрашивал: «Куда?», Шилой смотрел на него таким пронизывающим и недоверчивым взглядом, будто тот был опасным шпионом».

Шилой был прирожденным секретным агентом, хотя об этом никто не подозревал в тот момент, когда он пришел в этот мир под именем Рувена Засланского. Его семья жила в ортодоксальном еврейском районе Иерусалима, который в то время управлялся Оттоманской империей. Отец Рувена, Ицхак Засланский, был раввином, который передал своим детям – двум сыновьям и двум дочерям – стремление к знаниям, далеко выходившее за рамки традиционного религиозного образования, характерного для его общины.

Учителя Рувена отмечали, что он был серьезным и талантливым студентом. Он обладал чувством юмора, хотя редко его выказывал, преуспевал в любительском театре, обнаружив талант, который впоследствии будет использовать в разведывательной работе. Он также был независим в своих суждениях и к моменту окончания средней школы отказался от еврейских обычаев употребления кошерной пищи и вообще отошел от религиозных традиций своей семьи.

Рувен мог быть обаятельным, если ему хотелось таким казаться. Когда он преподавал иврит новым иммигрантам из Америки, то стал ухаживать за активисткой социального обеспечения Бетти Борден из Нью-Йорка. В 1936 году они поженились.

Его другой большой любовью была «Хагана», где Бен-Гурион и другие лидеры, быстро заметив его таланты, продвигали Рувена вверх по командной лестнице, и он отвечал им беспредельной преданностью.

В момент своего вхождения в руководящие крут сионистского движения он сократил свое имя с Засланского до Заслани, а впоследствии взял в качестве имени свой подпольный псевдоним «Шилой». Трудно было придумать более подходящее для него имя, ибо оно происходило от слова «шалия», что на иврите означает «эмиссар», и Рувен действительно неоднократно выступал в этом качестве, выполняя ответственные тайные поручения Бен-Гуриона.

Это еще не была настоящая разведывательная работа, но его тайные миссии содержали первые элементы того, что впоследствии позволит ему сформировать свое представление о разведке: четкое определение противников, сбор полной информации о них и вечный поиск союзников. Перед лицом превосходящих сил противника на Ближнем Востоке евреи должны были уметь быстро и уверенно отличать друзей от врагов.

Свое первое задание Шилой получил в августе 1931 года, когда ему еще не исполнилось 22 лет. Еврейское агентство глубоко внедрило его в арабский мир, в столицу Ирака Багдад. Он использовал прикрытие, работая школьным учителем. Шилой также подрабатывал как журналист, что, естественно, позволяло ему совершать поездки по стране. За три года такой «журналистской» работы Шилой сумел создать внушительную информационную сеть. Самые полезные уроки он извлек из вылазок в горный Курдистан, на севере Ирака, где ему удалось установить контакты с представителями нацменьшинств, обитавшими в горах и не имевшими своего государственного образования. Шилой никогда не забывал курдов и потом, формируя свое представление о будущем израильском разведсообществе, уделял особое внимание заключению тайных союзов с неарабскими меньшинствами на Ближнем Востоке. Он считал, что евреи могут найти себе друзей на периферии арабского мира. Его «периферийная философия» стала одним из важных догматов израильской разведки.

Когда в 1934 году Шилой возвратился в Иерусалим, «Хагана» поручила ему создание профессиональной разведывательной службы для защиты долгосрочных интересов еврейской общины в Палестине. Эту работу он выполнял вместе с Мейеровым и Авигуром, и вскоре они создали «Шай». Официальной работой Шилоя всегда считалось поддержание связи между Еврейским агентством Бен– Гуриона и британской администрацией в Палестине.

Когда в Европе началась вторая мировая война, Шилой воспользовался этой возможностью для углубления таких отношений. Нацистская Германия была общим врагом как евреев, так и англичан. Шилой помог создать еврейскую бригаду в составе британских вооруженных сил. Это был дальновидный шаг: впоследствии бригада явилась одной из основ израильской армии.

Война стала тяжким испытанием для палестинских евреев, которым удалось спасти очень немногих своих братьев от гибели в нацистских лагерях смерти, но для Шилоя и соратников это явилось большим и полезным опытом. Ведя борьбу всеми доступными способами, они приобретали бесценную практику проникновения во вражескую среду, иногда с применением прямо-таки маскарадных средств ведения разведки. Людей с арийской внешностью направляли в оккупированные немцами европейские страны, а те, кто был похож на арабов и владели арабским языком, проникали в Сирию и Ливан, находившиеся под контролем пронацистского вишистского режима Франции.

26 завербованных Шилоем еврейских парашютистов были заброшены в немецкий тыл на Балканы. Некоторые из них, как например Ханна Сенеш и Энзио Серени, были арестованы и как шпионы расстреляны – их имена причислены к сонму героев Израиля. Другие, как Ешайяху (Шайке) Трахтенберг-Дан, выжили и впоследствии сделали немало полезного в израильской разведке.

Во время войны Шилой не только учился, но и приобретал влиятельных друзей, которые впоследствии будут помогать евреям в их борьбе с арабами за контроль над Палестиной. Он также установил тесные отношения с представителями английской военной разведки в Иерусалиме и Каире. Что было еще более важно, во время второй мировой войны были установлены первые контакты между сионистским движением и американской разведкой. Шилой обменивался мыслями и угощал коктейлями представителей Управления стратегической службы, которые в 1947 году составили ядро Центрального разведывательного управления.

После войны эти связи укрепились и стали основой для жизненно важных отношений между ЦРУ и разведкой Израиля. Деятельность Шилоя во время войны является наглядным примером его мудрости и дальновидности, умения видеть стратегические перспективы разведки в современных условиях.

Наставляя основателей еврейского государства, которые учились управлять современным государством на древней земле своих предков, Шилой называл разведку «наиболее важным политическим инструментом». В этой сфере, где намерения редко провозглашаются открыто, Шилой так определял тайные цели израильской внешней политики и задачи дипломатии:

«Арабы являются врагом номер один еврейской общины, и в арабскую среду надо внедрять профессиональных агентов.

Израильская разведка не должна ограничиваться рамками Палестины. Она должна выполнять роль еврейско-сионистского гаранта безопасности евреев по всему миру.

Тайная деятельность должна основываться на современной технологии, использовать новейшие достижения в области шпионажа, поддерживая связи с дружественными службами США и европейских стран».

Шилой не участвовал во встрече в особняке на улице Бен-Иегуда, на которой была распущена «Шай» и созданы основы разведки нового государства – он считал эту встречу чисто формальным актом – и как ангел-хранитель издали наблюдал за рождением новой израильской разведки. Но у него были и основания для серьезного беспокойства в лице Иссера Беери.

30 июня 1948 г., всего через несколько часов после вступления на пост руководителя военной разведки, Беери проявил такое экстремальное чувство долга, какого с тех пор не было в истории Израиля. Он собрал так называемый «суд кенгуру», по существу самосуд, который вынес смертный приговор одному офицеру израильской армии, и этот приговор был немедленно приведен в исполнение.

Обвиняемый, капитан Меир Тубянски, служил в организации «Хагана» и после получения Израилем независимости занимался созданием постоянной военной базы в Иерусалиме. Одновременно он служил в Иерусалимской электрической компании, и отношения Тубянски с британским руководством компании вызвали подозрение его израильских коллег.

В начальный период войны 1948 года иорданская артиллерия наносила поразительно точные удары по израильским базам. Командир иерусалимского подразделения «Шай» майор Биньямин Джибли пришел к выводу, что в рядах израильтян был шпион, и казалось вполне логичным, что этим шпионом может быть Тубянски, передающий информацию своим британским хозяевам. Они в свою очередь сообщали эти данные английским офицерам, которые командовали Трансиорданским арабским легионом. К тому же Тубянски во время войны служил в Британском королевском инженерном корпусе и считался англофилом.

Косвенные доказательства сочли достаточными для того, чтобы приговорить его к смерти. Суд проходил в каком-то полуразрушенном здании около дороги, ведущей из Иерусалима в Тель-Авив. В качестве судей выступали Беери, Джибли и еще два офицера «Шай». Протокол судебного заседания не велся. Все члены суда, кроме Беери, впоследствии утверждали, что они просто допрашивали подозреваемого и не знали, что выносят приговор, который будет приведен в исполнение. Однако в тот же день Тубянски был расстрелян на глазах других израильских солдат, которые с трудом верили, что израильтяне убивают своего.

Один из свидетелей вспоминает: «“Предатель! Они собираются расстрелять предателя!" – воскликнул мой сослуживец. Мы присели на каменистом склоне и стали смотреть. Шесть или семь солдат вывели молодого человека в защитной форме. Это были всего-навсего небрежно одетые мальчишки. Молодого человека усадили на стул. Его лицо даже не закрыли платком. Потом они отошли на несколько шагов. Мы услышали лязганье затворов чешских винтовок. Все затихло. Сияло солнце. Короткий залп разорвал тишину. Человек упал со стула».

Через несколько часов Беери информировал премьер– министра, что военно-полевой суд приговорил к смерти предателя. Однако Бен-Гурион, получив эмоциональное обращение от вдовы казненного, пересмотрел это дело. Официальная комиссия оправдала капитана, и его вдове была выплачена компенсация.

В тот же день, 30 июня 1948 г., люди Беери в Хайфе, северном портовом городе со смешанным арабско-еврейским населением, подвергли пыткам друга мэра – еврея, которого считали слишком либеральным. Агенты «Шай» добивались от него показаний о том, что мэр Абба Коуши был не только «мягок» по отношению к арабам, но что он предал дело сионизма.

Жертвой был Жюль (Иегуда) Амстер, владелец такси и, неофициально, правая рука мэра Коуши. Беери приказал арестовать его 15 мая 1948 г., в день провозглашения независимости Израиля. Амстера поместили в секретный лагерь и обвинили в шпионаже. Этот кошмар продолжался два с половиной месяца. Его имущество было конфисковано, и допрашивавшие его лица, сначала из «Шай», потом из вновь созданной службы военной разведки Беери, подвергли его страшным пыткам. Ему приставляли пистолет к виску, били, капали воду на голову, вырывали зубы, поджаривали пятки, вкалывали медицинские препараты. В конце концов, 1 августа его выпустили без официального предъявления каких-либо обвинений.

Этот незаконный арест и пытки в течение многих лет хранились в секрете. Только в 1964 году министерство обороны согласилось выплатить Амстеру финансовую компенсацию. С самого начала было ясно, что Беери пытался выбить из Амстера признание, которое бы скомпрометировало его друга Коуши. Беери даже сфабриковал доказательства того, что Коуши якобы занимался шпионажем против «Хаганы» в пользу англичан. Бен-Гурион узнал об этой фабрикации и решил, что Беери должен быть отстранен.

Последней соломинкой, переломившей хребет верблюду, стало убийство богатого араба летом 1948 года. Жертвой стал Али Касем, двойной агент, которого военная разведка использовала для проникновения в арабскую милицию Палестины. В результате нескольких провалов Касем был заподозрен в том, что он все-таки работал на арабов, и Беери поручил своим агентам убить Касема.

Бен-Гурион как премьер-министр и как министр обороны приказал провести расследование дела Касема. Беери был отстранен от должности, и в ноябре того же года военный суд признал его виновным в убийстве. Его разжаловали в рядовые и снова предали суду за убийство Тубянскн и за применение пыток к Амстеру. Беери отрицал все обвинения, но был признан виновным и приговорен к символическому одному дню тюремного заключения.

Человек, который был первым руководителем израильской военной разведки и наиболее активной фигурой в новом израильском разведывательном сообществе, продержался на своем посту только 6 месяцев. Он потерпел фиаско из-за ограниченности его подхода к проблемам национальной безопасности. У него не было времени задумываться о каких-то политических тонкостях и тем более о правах человека. Для Беери все было просто – нужно было защищать государство.

Ему было горько сознавать, что он оказался не прав. Образ действий, который был бы вполне приемлем в тоталитарном государстве, нс мог найти поддержку в Израиле – в обществе, которое с самого начала решило идти по пути демократии. Беери до самой своей смерти от сердечного приступа в январе 1958 года продолжал утверждать, что он был ни в чем не виновен. Его сын, Итай Беери, спустя много лет утверждал, что «Большой Иссер» выполнял приказы Бен-Гуриона.