Текст книги "Нестандартный ход 2. Реванш (СИ)"
Автор книги: De ojos verdes
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Даже хмурое выражение лица – живое, искреннее, настоящее. А не маска холодной стервы, к которой привык за это время.
– Только не говори, что ты был у Руслана, и он попросил меня проведать! – сообразила спустя несколько секунд, тут же стрельнув в него гневно и угрожающе. – Не скажу, – Разумовский потеснил её, входя внутрь без приглашения, на что моментально получил: – Эй, не наглей. Я могу быть не одна! – Ты одна, Элиза. У вас там внизу сговорчивый консьерж. Я в курсе, что ты со вчерашнего дня никуда не выходила. И к тебе никто не приходил. – Ну и какого… – завелась, было, она, но сразу же взяла себя в руки. – С ним я разберусь потом. Тебе чего надо? – Ты у врача была? – Да, психиатр сказал, что случай неизлечим. Еще вопросы или уже попрощаемся? – Покажи спину, – невозмутимо потребовал Рома, толкнув свободной ладонью дверь, которая закрылась с глухим стуком. – Всего-то? Всё остальное не показать?
С ней можно было вести бесконечные интеллектуальные и не очень дуэли, но он напомнил себе, что пришел не за этим. И не собирался задерживаться. Поэтому без лишних усилий сам подался вперед и развернул её, резко подняв край футболки к шее.
– Прекрати, – пресек попытку вырваться строгим тоном, – чем быстрее я закончу, тем быстрее уйду. Если ты этого хочешь, постой смирно хотя бы минуту и скажи: чем ты лечишь раны?
Ответом служило упрямое молчание.
Разумовский понимал, что, если вознамерится помыть руки, уже не сможет поймать её в такую же смиренную позу. Поэтому, придерживая затихшую Элизу, кое-как, но с особой тщательностью обработал правую ладонь антисептиком, предусмотрительно приобретенном вместе с заживляющими мазями, а потом на всякий случай распылил его и по всей поврежденной поверхности спины. Девушка вздрогнула, но вновь не произнесла ни звука.
Скорее всего, возымел эффект неожиданности. Она изумлена действиями Ромы, отчего и находится в несвойственном ступоре. И именно этим он и воспользовался, уверенно нанося на кожу лекарство. К счастью, на ней ожидаемо не было бюстгальтера, чтобы не бередить ранки, поэтому ничто не препятствовало процессу. В нескольких местах разрывы были глубокими, но мелкими. В целом – всё не так плохо, но не стоит пускать на самотек. А эта валькирия так и поступила без сомнений.
– Всё, – оповестил, аккуратно опуская ткань. – Повторишь перед сном, а потом пару дней утром и вечером. Если сама не дотянешься, попроси помочь…
– Тебя?..
– …кого-нибудь, кто будет рядом, – закончил, пропустив мимо ушей ядовитый комментарий. Разве она умела о чем-то просить его? Никогда.
Мужчина напоследок взглянул в полыхающие негодованием черные глазища и кивнул на прощание. Отложил аптечные препараты на одну из многочисленных боковых полок коридорного шкафа-купе и раскрыл дверь, когда его остановило тихое нежное:
– Разумовский…
Он на мгновение замер, затем развернулся к ней лицом.
– Я же тебя не отблагодарила… – Рома опешил и настороженно сощурился, как только её пальцы коснулись его щеки. Слишком нежно и невесомо.
– Не стóит…
Не слушая, Элиза подалась вперед всем телом. Такой чувственной цельной волной прижавшись к нему грудью, что, казалось, сейчас поцелует…
Но её губы упорхнули в сторону в миллиметре от рта мужчины, и на ушную раковину легло горячее дыхание фразы «Большое спасибо за… всё». А следом ему в шею безжалостно вонзились острые ногти, с силой прошедшиеся по коже и оставившие кровавые борозды.
Его грубо вытолкнули на лестничную площадку ударом в диафрагму, а за секунду до того, как перед носом захлопнулась дверь, прилетело мстительное:
– Проявляй заботу о своей секретутке!..
Рома преодолел ступени пешком, бессознательно прижимая пальцы к пульсирующим царапинам. Попрощался с консьержем, даже не взглянув на того, и только на улице понял, что… улыбается.
Глава 16
«Чтобы возникла такая ненависть, надо много любви». Айрис Мёрдок «Чёрный принц»
Алекс с завидным аппетитом уминал свой излюбленный стейк, время от времени бросая в неё подначивающие взгляды с поигрыванием бровей или внезапным подмигиванием.
– Элиза, ну так тоже бывает, прекрати себя накручивать. Возьми что-нибудь поесть.
Девушка опустила глаза на стоящий перед ней стакан апельсинового сока – единственную «еду» в обед – и уныло вздохнула.
Сегодня утром она впервые за свою не очень долгую, но насыщенную практику проиграла процесс в паре с коллегой-юристом. Это оказалось до того неприятно, что даже спустя несколько часов Элиза не могла успокоиться. Мозг выстраивал всевозможные схемы и алгоритмы альтернативных линий защиты, которые сейчас почему-то казались очевидно успешнее.
Ну да, самообман, не иначе. Но это событие грызло её изнутри. В такие моменты всегда кажется, что можно было сделать лучше, больше, усерднее.
– Давай я хоты бы десерт возьму тебе? – не унимался Дашков, с явным удовольствием закончив трапезу и отложив пустую тарелку в сторону.
Девушка качнула головой и перевела взгляд на улицу через окно, рядом с которым они сидели. Кафетерий комплекса доводилось посещать крайне редко. Во-первых, Алексу по статусу не очень подходило это место, он для рядовых сотрудников был небожителем, сюда руководство почти не наведывалось. А когда такое случалось, в помещении обычно стояла напряженная тишина. Во-вторых, её шеф был весьма занятым человеком и даже свой перерыв тратил с пользой – назначал бизнес-ланчи в престижных ресторанах города, чтобы решать деловые вопросы одновременно с поглощением пищи. В общем, всё как положено.
Сегодня ему захотелось поддержать расстроенную Элизу, пойманную им несвойственно отрешенной в коридоре напротив отдела. Но выходило как-то не очень. Она относилась к тому типу людей, которые переживают внутренние бури в одиночку и постепенно. Ей необходимо было всё тщательно проанализировать и смириться с тем, что действительно ничего не изменить. Нет, конечно, апелляцию никто не отменял, но это уже другая сторона вопроса.
На столе завибрировал телефон, и девушка бессознательно уставилась на него. Это был смартфон Лёши, на экране которого висел звонок в мессенджере. И пульсировало фото смутно знакомого мужчины средних лет. Даже имя казалось знакомым, но она не могла сосредоточиться и вспомнить, кто бы это мог быть.
Дашков ответил, затем кивнул Элизе, спешно вставая. Дал знать, что не вернется, и покинул кафетерий. Так даже лучше. У неё в запасе есть еще двадцать минут, чтобы предаться самобичеванию, а потом вернуться к работе.
Но… планы были нарушены спустя минуту неожиданной компанией:
– Ну, привет.
На стул напротив плавно уселась Лена, изящно закинув ногу за ногу и гордо демонстрируя показавшееся в вырезе стройное гладкое бедро. Она улыбалась хищным оскалом, а в глазах стояла такая жгучая ненависть, что любой другой более впечатлительный человек сразу бы начал искать пути отступления при виде подобной гарпии.
– Я получила твоё послание, дорогуша, – девушка наклонила голову набок и старательно заправила выбившуюся прядь за ухо.
Элиза окинула её цепким оценивающим взором. За эти годы секретутка Ромы очень хорошо поработала над собой. Вложилась, так сказать, по полной программе. Если раньше Лену можно было назвать среднестатистической симпатичной женщиной, то сейчас – это безусловно красотка. Лицо свежее, подтянутое, все нужные углы – прямые и четкие, веки приподняты, губы идеально подкачены, даже придраться не к чему, всё сделано аккуратно с замахом на естественность. Ну… и волосы. Длинные черные волосы. Наращенные. И цвет – не родной.
По поводу фигуры сложно было сделать выводы. Она и тогда была стройной, но вполне возможно, что и тело подверглось каким-то вмешательствам. Слишком вычурно Лена выставляла себя напоказ. Всякий жест как рекламное действо, даже не действие, а целое представление. Мол, посмотрите, какая я стала…
– Ты зря старалась, – продолжила девушка с усмешкой, в которой сквозило превосходство. – Думаешь, я не знаю, что ты с ним тр*хаешься? Хочешь, перечислю дни и часы твоих визитов к нему? – Зачем так утруждаться? – хмыкнула Элиза и откинулась на спинку, приготовившись к неприятному диалогу. – Ты жалкая, понимаешь? Так навязываться мужчине, который в отношениях с другой… унизительно. – Допустим. И?.. Ты же пришла с конкретной угрозой, озвучь её и испарись, не порть аппетит людям.
Ухоженный пальчик псевдобрюнетки прошелся по ребру стакана снизу вверх, и ноготь, покрытый черным лаком, обвел край по кругу несколько раз.
– Секс на стороне ничего не значит, если ночью он делит постель со мной. И обнимает меня, когда засыпает. Но ты, – она стукнула по стеклу, порождая резкий звон, – в любом случае не заигрывайся. Вспомнили прошлое – с кем не бывает? – и достаточно. Я предупреждаю, если ты продолжишь его преследовать, сделаю тебе очень… очень плохо.
И с последним словом Лена легким толчком опрокинула стакан, содержимое выплеснулось на стол и перетекло маленьким водопадом на светлые брюки Элизы.
Которая неожиданно улыбнулась. Произойди такое несколько лет назад, она как минимум уже опустила бы лицо провокаторши в сок. Сейчас же девушка спокойно вытащила горстку салфеток и принялась оттирать ткань. И была совершенно равнодушна к бросаемым в них взглядам. Часть сотрудников в курсе, что они с Ромой экс-супруги, и эта сцена определенно точно станет сплетней номер один на ближайшее время. Да и плевать.
– Неврология и психиатрия не мои профили, – продолжая улыбаться, Элиза подняла на неё глаза и поймала яростный взор, – но как юрист я помогу тебе выбить надлежащие льготы от государства, потому что вижу, лечение будет долгим и нудным.
– Детский сад, – процедила Лена, надрывно вскочив, будто забыла о своем амплуа роковой красавицы с продуманными жестами. – Я повторять не стану.
Стремительно развернувшись, она прошагала к выходу походкой оскорбленной царицы.
Элиза смотрела ей вслед с нарастающей апатией.
Просто устала задавать одни и те же вопросы в пустоту: почему? Почему именно эта сука? Почему он выбрал её?..
* * *
Летний дождь барабанил по окнам такси, напевая что-то на своём – переливчатом и легком. Смотреть, как капли стекают в лучах солнца по стеклу, было залипательно, но быстро надоело. Поэтому Элиза просто закрыла глаза и откинула голову назад. Когда-то в детстве ей нравилось такое явление, когда дождь сопровождается не затянутым пасмурным небом, а добродушным солнышком. Теперь же эта картинка так разилась с её внутренним состоянием, что вызывала оскомину.
Звонок Евы застал девушку в разгаре рабочего дня после обеда. Они с мужем уезжали в Подмосковье на свадьбу друга, дочь с собой не брали. С Богданой два дня должна была сидеть Леся, но у той что-то полетело с графиком на работе, и этой ночью она вступает на смену. Родителей в городе нет, Аристарх Станиславович тоже уехал в отпуск. В конце концов, сезон, и «белые люди» наслаждаются им по полной. И как-то так вышло, что случился форс-мажор, ребенка не с кем оставить.
Разумеется, Элиза не могла отказать. Но чем ближе машина подъезжала к нужному дому, тем сильнее сжималось её сердце. Как она протянет с Бодей? Это так тяжело… И не объяснишь ведь никому своего страха…
Сестра открыла дверь с извиняющейся улыбкой и проговорила, целуя в щеку: – Спасибо, что приехала, родная. – Да брось, – девушка разулась и размяла ноющие ноги, – вы уже выезжаете? – Через минут пять. Чтобы к полуночи быть на месте.
В коридор вышел Руслан с дорожной сумкой в руках и лучезарно улыбнулся им: – Бонжур, мадемуазель. Рад тебя видеть! – И тебе не хворать… – она еще не простила ему подставы с вооруженным лекарствами Ромой.
Зять хохотнул и, приставив кладь к стене, собирался уже вернуться в спальню, когда в дверь вновь позвонили. И через несколько секунд на пороге появился сам… Разумовский-старший. По тому, с каким удивлением на него смотрела Ева, Элиза поняла, что гость был нежданный.
Но… одного взгляда на подготовленность Ромы хватило, чтобы осознать – его заранее предупредили, что придется остаться с ночевкой. Ибо в руках мужчины был чехол явно с костюмом внутри, а также небольшой кожаный саквояж с остальными вещами. В отличие от самой девушки, он точно приехал не из офиса.
– О, Ромыч, молодец, что вовремя. Мы как раз отчаливаем. – Руслан? – в голосе сестры была растерянность, она переводила ошарашенный взор с Элизы на Рому и обратно в ожидании объяснений. – Ев, я реально забыл сказать, что он согласился побыть с Бодей до завтра. Будет две няньки вместо одной, еще лучше. И надежно.
С трудом верилось, что этот хитрозадый чертяга забыл. Вот намеренно умолчал – да, вполне. Сваха недоделанный.
– Ребят, правда, как-то неудобно вышло, – Ева пожала плечами. – Ну, кто-то из вас может уехать.
Как же хотелось воскликнуть: «Я! Можно я!». Но это было бы совсем уж несерьезно. Приходилось стоять с непроницаемым лицом и сохранять молчание.
– Давай, Зефирка, на выход, я спускаюсь и жду тебя в машине. А эти сами разберутся между собой, – изобразил известный жест «я слежу за вами», поднеся указательный и средний пальцы к глазам.
Оставаться в коридоре и дальше было бы глупо. Когда за Русланом закрылась дверь, Элиза молча прошла в гостиную и села на диван. В комнате горел только ночник, потому что в своей кроватке в углу мирно сопела Богдана. Рома вошел следом и устроился в противоположном углу, положив рядом вещи. Через пару минут появилась сестра и прошептала на прощание:
– Бодя сегодня умаялась во дворе, поэтому рано заснула. Она может проснуться через какое-то время, с ней просто надо будет немного посидеть и рассказать что-нибудь, это снова её отключит уже на всю ночь. Элиз, можешь взять любые необходимые вещи в нашей спальне. Э-м… если останешься, конечно. В общем, я побежала. Спасибо… вам… Звоните, если что!
В образовавшейся тишине сидеть было странно. Абсурд, но в какой-то момент девушке даже показалось, что у неё в голове затикали старинные настенные часы. Как в доме дедушки на родине. Она их всегда ненавидела…
Тряхнув шевелюрой с целью сбросить глупое наваждение, Элиза обернулась к Разумовскому:
– Ты живешь ближе меня, поэтому тебе логичнее будет вернуться домой. Можешь уехать, я в любом случае остаюсь. – Я тоже остаюсь. – Отлично. Спальня – твоя. Я буду спать здесь. В душ иду первой. Спокойной ночи.
Ясно, коротко и без споров. На большее её не хватило бы. Да и не хотелось.
В шкафу Евы она нашла легкий халат и постельное белье, с которыми и направилась в ванную. Сразу же загрузила в стирку с наикратчайшим режимом свой комбинезон, в котором предстояло пойти на работу и завтра, а затем застирала нижнее белье руками. Намереваясь после водных процедур закинуть всё в сушильную машинку.
Время-то, конечно, детское. Всего-то начало десятого, но жуткая усталость уже давала о себе знать. Хотелось лечь и вырубиться до утра. Вот к такому состоянию и приводит ненормированный с некоторых пор график… в тандеме с душевным раздраем.
С первыми же каплями девушка почувствовала облегчение и дальше расслаблялась всё сильнее и сильнее. Да так, что даже не заметила… что её уединение нарушено. Если бы не дребезжание отъезжающей двери кабинки, Элиза и дальше бы стояла под струями с закрытыми глазами, просто наслаждаясь горячим потоком. Но, услышав этот звук, моментально развернулась на сто восемьдесят градусов и обнаружила перед собой обнаженного Рому.
Тысяча колкостей застряла в горле, когда он как ни в чем не бывало потянулся к флакону шампуня, выдавил немного и… занялся массированием её головы. Просто взял и начал мыть ей волосы. А потом плавно перешел на плечи, сдобрив их гелем…
Ну что за человек?! К чему это всё? Зачем лезть на рожон там, где объявлено временное перемирие?..
Видит Бог, она этого не хотела… сегодня точно не хотела.
Но, как говорится, не виноватая я, он сам пришел.
Если до этого девушка позволяла ему все манипуляции, будучи слегка дезориентированной, то, как только он коснулся её безобразного шрама, пройдясь по всей его длине, сразу же очнулась и зло отчеканила:
– Не смей больше! Я предупреждала!
Вмиг скинула мужскую ладонь и толкнула в грудь хлестким шлепком.
Разумовский сделал шаг назад и уперся в стену.
Обдал внимательным сканирующим взглядом в своей извечной манере и в следующую секунду поинтересовался:
– Почему? Плохие воспоминания? Тебе было больно?
– Не старайся, мне не нужно твоё сочувствие! Что бы ни было, это – моя боль. Только моя.
И припала к губам мужчины, стремясь заткнуть, чтобы не лез в душу.
Твердые изгибы его рта с охотой поддались её мягким нажимам, но стоило Элизе продвинуться немного дальше, надавив интенсивнее, он тут же осадил девушку своим напором, затянув в безудержно крепкий поцелуй. И они пытались отобрать друг у друга инициативу, превратив эту ласку в нечто до безумия дикое. Жадное. Яростное.
Ей на поясницу легли горячие ладони. Словно в разы горячее лившейся на них сверху воды. И Рома притянул девушку к себе, заставив прижаться вплотную.
Она была очень близка к тому, чтобы потеряться в ощущениях и вновь позволить ему властвовать над собой… Но в сознании сработало напоминание: он больше не получит её, добровольной капитуляции не будет.
Элиза оторвалась от него, распахнула глаза и нырнула в глубину темного взгляда. Разумовский тоже сфокусировался на её лице, выравнивая дыхание.
Что мешало ей развернуться и уйти? Без очередной энергозатратной битвы, влекущей потери и разрушения?
Гордость. Ревность. Обида. Жгучая потребность в реванше. Крышесносный коктейль, ударивший в мозг от одного его спокойного и по-прежнему нечитаемого взора.
Ну уж нет. Прямо здесь и сейчас она расшатает эту глыбу окончательно.
Девушка обрамила колючие щеки своими ладонями, погладила большими пальцами проявленные носогубные складки, сдерживая сонм неприятных мурашек от покалывания в кончиках. С щетиной он совсем другой. Не её. А, с другой стороны, когда это он был её?.. Мысль, придавшая ей нужный градус решительности. Никогда, черт возьми! Никогда!
Поцелуй в губы. Легкий. Невесомый. Сладкий. С ноткой горечи. Вниз по изгибу шеи. Такой мощной и манящей. Обязательно слизнуть капли воды с почти заживших за неделю царапин, оставленных в порыве гнева.
«Секс на стороне ничего не значит, если ночью он делит постель со мной. И обнимает меня, когда засыпает».
Поцелуи на его сильных плечах. Россыпь поцелуев. Следующих за пальцами, оглаживающими их. Он стал шире, а мышцы – выраженнее. Совсем стальные. Поцелуи по грудной клетке. Задержаться в выемке между ключицами.
«Ты жалкая, понимаешь? Так навязываться мужчине, который в отношениях с другой… унизительно».
Поцелуи по торсу. Медленные. Мягкие. Трепетные. И в каждом поцелуе – мысленное «ненавижу». Сегодня нет агонии любовь-ненависть. Сегодня побеждает ненависть. Сегодня нежность её движений такая же карающая, какими были его прикосновения в ту ночь. Нет, намного хуже. Намного. Потому что за её ненавистью всё-таки стояла любовь. А французы говорят: кто крепко любит, тот строго карает. Но Рома Элизу не любил. Просто наказал за своеволие. Теперь же пусть почувствует разницу. На собственной шкуре. Она знает, что этот мужчина поймет посыл.
Девушка опускается перед ним на колени, доводя дорожку поцелуев до паха. Не дает себе ни секунды на раздумья, обхватывая одной рукой основание члена, а другой играючи царапая его бедро. Разумовский заметно напрягается, но не останавливает её.
– Естественно, ты не остаешься в долгу, – вспоминает тот самый первый раз, с иронией усмехаясь однобоко.
Элиза одаривает его прямым взглядом, насколько возможно это сделать в таком положении – откинув голову назад и еще шире распахнув глаза. И, сохраняя выжигающую нервы откровенность зрительного контакта, касается языком головки.
Как же он вздрогнул… Как же сжались крупные ладони в кулаки… Как же ярко вспыхнуло что-то демоническое в глубине его взора.
Она вобрала его плоть, неторопливо смакуя губами, и мучительно плавными степенными поглаживаниями стала проходиться по стволу пальцами. Сводила с ума стоящего перед ней во всем великолепии мужчину. Продолжала скрести ногтями то по животу, то опять по бедрам. Дразня. Провоцируя. Возбуждая сильнее.
Ну, попробуй не потеряться в ощущениях и сохранить хладнокровие…
Не сразу, но Рома сдался, что стало ясно, когда он рвано выдохнул и прикрыл веки. А девушка, не испытывая ничего, кроме гадства в сердце, усердно довела его до пика, в последнюю секунду выпустив член и позволив ему излиться на выстланный плиткой пол. Вода тут же смыла результат её стараний, стирая белесые вязкие дорожки.
Элиза поднялась на ноги и не отказала себе в удовольствии оставить последний поцелуй. Равнодушно-утешительный. В солнечное сплетение. Она отныне не слабее него, как когда-то. Не выйдет подавить её превосходством в выдержке и силе воли. Достаточно для реванша.
Невероятно быстро она оказалась за пределами душевой кабинки, наспех вытерлась полотенцем, затем замотала в него волосы, заворачивая в тюрбан, и облачилась в приготовленный халат.
На время забыв о постиранных вещах, девушка вылетела из ванной и сделала несколько шагов, когда из гостиной вдруг появилась Богдана, потирающая глазки. Девочка увидела её и расплылась в восторженной улыбке. И будто не могла поверить, что перед ней стоит тетя. Та самая блудная тетя, которая после приезда ни разу не бывала в гостях у племянницы. И этот диссонанс вызвал у заспанного чуда исковерканное:
– Элиза! Абьлядеть!..
Обл*деть, обл*деть. Да, малышка, да. Даже не представляешь, какое это обл*деть…
Бодя порывисто уткнулась ей в бедро, обхватив ручками ноги, а всё, что девушка смогла сделать в ответ, – провести подрагивающими пальцами по её шелковистым волосам. И сглотнуть ком в горле.
Именно в такой позе их и застал Рома, появившийся в коридоре спустя несколько минут. Оценил ситуацию: с трудом сохраняющую вертикальное положение Богдану, норовящую сползти из-за сонливости, и безучастно окаменевшую Элизу, вперившуюся в детскую макушку.
Разумовский подхватил девочку на руки и понес в кровать.
А в мимолетном взгляде, который кинул в девушку перед тем, как скрыться в гостиной, она уловила… неозвученный упрёк.
Как в тот день, когда потеряла их собственного ребенка.
Глава 17
«То, что они избегали смотреть друг на друга, связывало их ещё большей близостью, чем скрещенные взгляды». Паскаль Мерсье «Ночной поезд на Лиссабон»
Неспешно ступая по узорчатому полу, Элиза готовила себя к мини-семейному ужину, зная, что там будет Рома. Швейцар любезно открыл ей двери в основной зал, и девушка прошлась по помещению выискивающим взглядом. Родные были обнаружены, и она твердо направилась к столу.
– Привет, – обратилась ко всем, одновременно чмокнув сестру в щеку.
Расположилась на соседний с Евой стул и откинулась на спинку. На автомате погладила её внушительный живот и взялась за меню, рассеянно изучая содержимое.
Элизе было не по себе из-за присутствия сидящего напротив Разумовского-старшего. В последнее время они практически не виделись даже на работе, а вне её – и вовсе.
Сегодня утром девушка случайно встретила в лифте Лену, и та смотрела на неё так торжествующе, что не оставалось сомнений – следит за своим мужчиной по сей день и знает, что к нему домой никто больше не наведывается. Наивная секретутка уверена, что угроза двухнедельной давности возымела эффект. Даже не сомневается в своем превосходстве. И уж тем более не догадывается, что Элиза с Ромой потом имели «счастье» пересечься на нейтральной территории…
Интересно, а сам он не подозревает, что его обложили со всех сторон круглосуточным наблюдением? Из всех ненормальных женщин, которые у него были, эта – самая опасная и пробивная…
От мыслей отвлек подошедший официант, все сделали заказ, отдали кожаные книжки, и Руслан весело сообщил:
– Я всегда думал, что усерднее моего брата никто не работает, но ты бьешь рекорды, Элиза. Тебя стало сложнее выловить, чем его.
Это он просто не в курсе, что девушка совершенно не хотела идти и с целью отказа нашла не одну отговорку, но в конечном итоге они все иссякли, когда зять предложил любой удобный ей вечер. Элиза не понимала смысла этого ужина. Точнее, его официальную причину. Отблагодарить их с Ромой за то, что остались с Бодей неделю назад, пообщаться, а еще… посмотреть результаты съемки социальной рекламы. А неофициальная версия: столкнуть лбами бывших. И вот эта идея претила в корне. Похоже, Руслан никак не может принять факт их расставания. В отличие от всех остальных, предпочитающих не лезть. Даже Ева деликатно молчит, не затрагивая эту тему никогда. А её муж не унимается.
– Не сложнее. Период такой, очень много дел. – Когда у тебя защита диплома? Ты успеваешь с учебой в таком темпе? – подключилась сестра. – С трудом, но успеваю. Назначена на конец осени, – девушка приподнялась, – я сейчас помою руки и вернусь.
Несмотря на то, что они с Ромой избегали смотреть друг на друга, её не покидало ощущение, что она окутана его вниманием, и мужчина следит за каждым жестом, ловит каждую реплику, словно даже каждую крупицу воздуха делит с ней.
В туалете было людно. К раковинам образовалась небольшая очередь из дам. Семейный ресторан пользовался популярностью, а если учесть, что сейчас вечер пятницы и плюс последний день лета, который все хотят провести в расслабленности, ловя иссякающее дыхание жаркой поры, такая «забитость» заведения вполне понятна.
На обратном пути Элиза на секунду опешила, увидев входящих в зал посетителей. Сразу же узнав Карена, несостоявшегося бывшего мужа Евы, в компании с незнакомкой и маленькой девочкой. Они шли в её сторону и уже собирались устроиться за отведенным столом, когда мужчина поднял голову и поймал пристальный взгляд. На какой-то миг оба застыли, словно одновременно откинутые в прошлое. Глаза наполнились светлой тоской.
Аракелян приблизился к ней и без раздумий обнял. И девушка позволила ему это. Затем они так же безмолвно отстранились, просто улыбнувшись друг другу. Как два человека, связанных общей тайной и переживших критические минуты.
Он подвел Элизу к своим и спросил:
– Присядешь к нам?
– Не могу, я… не одна, Карен.
Пока тот обернулся, безошибочно отыскав её семью, с настороженностью наблюдающую за ними, девушка поздоровалась с миловидной шатенкой, на коленях которой сидела дочь Аракеляна. Та самая спасенная в роковую ночь девочка. Хрупкая и нереально красивая, очень похожая на обоих своих родителей.
– Анна Кареновна, Вы настоящая красавица! – она прикоснулась костяшками пальцев к щеке девочки, а потом порывисто наклонилась и поцеловала ту с щемящей нежностью. После чего погладила по пушистым волосам.
Внутри творилось что-то до боли странное при осознании, что у ребенка нет матери. Матери, пожертвовавшей жизнью, чтобы это чудо появилось на свет…
Маленькая Анна смутилась и зарылась личиком в грудь незнакомки.
Элиза выпрямилась, кивнув на прощание, и задала закономерный вопрос:
– Вы вместе или это няня? Малышка очень доверяет ей и любит, это хорошо.
– Ни то, ни другое, – он сделал шаг вперед, как бы провожая её, – так… чернорабочая в моем доме, вот решил порадовать вкусным ужином. За выслугу…
То, с какой жгучей ненавистью зыркнула в него «чернорабочая», не укрылось ни от кого. Карен иронично фыркнул и пропустил Элизу, дальше ему не стоило идти с ней. Девушка еще раз улыбнулась и спокойно вернулась за свой столик.
Где моментально образовалась тишина.
Вообще-то, Аракелян считался врагом номер один. Из-за него Руслан чуть больше года провел в колонии, а жизнь Евы несколько лет была отравлена. И в данную секунду все присутствующие смотрели на неё с открытым порицанием. Пусть она и понимала их недоумение, всё же никак не прокомментировала случившееся. Невозмутимо пододвинула блюдо с салатом и наложила себе, принявшись сосредоточенно жевать.
К сожалению, последующий час прошел в напряжении. Шутник-зять вел себя крайне вяло, словно растеряв энтузиазм. А когда им принесли бутылку вина от «того мужчины за дальним столиком», младший Разумовский чуть было не сорвался, но вовремя вспомнив о беременной жене, почти вежливо процедив, чтобы алкоголь вернули и больше от посторонних им ничего не подавали.
М-да, Карен, конечно, тот еще провокатор. Натура человека не меняется, но поддается огранке. Хотя бы не тот урод, коим был годы назад. Но всё равно знатная сволочь.
Настроение было безвозвратно испорчено, Ева вообще сникла. И даже новость о том, что социальная кампания, в которой участвовала Элиза, имеет успех, была воспринята нейтрально. Они передали друг другу планшет, полистали фотографии и снова замолкли. Сестра предложила разъехаться по домам, потому что устала.
Вся четверка вышла на улицу. Рома ретировался первым. Руслан помог жене сесть в машину и вернулся к Элизе:
– Уверена, что тебя не надо подвозить?
– Уверена. Такси уже подъезжает.
– Послушай, – он нервно прошелся пятерней по волосам, стрельнул глазами в асфальт, а потом взглянул на неё. – Почему ты не расскажешь, что с тобой происходит? Неужели ты не видишь, как мы переживаем? Ведешь себя странно, правда. Бодя… тянется к тебе, ты отталкиваешь её, а потом зажимаешься с посторонней девочкой. Согласись, это далеко не адекватно, что к чужому ребенку ты намного благосклоннее, чем к родной племяннице. Я уже про остальное молчу.
Да, она понимала, что за прошедшие восемь месяцев после возвращения все заметили, как тяжело ей дается общение с Богданой. И искали скрытые причины. Но никто об этом не заговаривал, кроме Ромы, да и ему девушка тогда не позволила развить это русло.
– Вот и молчи, – отсекла попытку залезть к ней в душу. – Помнишь, в свое время ты замкнулся и никого не подпускал к себе? Не тебе об этом судить и говорить, Руслан. Да и со мной всё в порядке. И небольшая просьба: прекрати сводить нас с Ромой. Сваха из тебя никакая, зато фотограф – супер. Спасибо за всё, а теперь иди, Ева ждет. Спокойной ночи.
Мужчина поджал губы и еще непозволительно долго обдавал её сканирующим взором с ноткой разочарования.
И глядя ему потом в спину, Элиза думала, пусть так. Ведь правду сказать всё равно не могла. Да и как подобное скажешь? Прости, но твоя дочь так похожа на тебя и соответственно… на своего дядю, что у меня начинается паника, когда я смотрю ей в глаза и представляю, что у нас с ним могла бы быть такая же малышка, если бы… Нет.
Девушка отогнала от себя эту мысль и тяжело выдохнула, отпуская напряжение в последнюю ночь лета.
Глава 18
«И что ж тут скрывать или молчать, я люблю его, это ясно. Люблю, люблю... Это камень на моей шее, я иду c ним на дно, но я люблю этот камень и жить без него не могу. Антон Чехов «Вишнёвый сад»
