Текст книги "Нестандартный ход 2. Реванш (СИ)"
Автор книги: De ojos verdes
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
– Зато ты верная соратница, продавшаяся с потрохами его конкуренту, чтобы убрать меня?.. – скептически приподняла бровь слегка удивленная внезапной исповедью Элиза и пренебрежительно фыркнула. – Тебе не кажется, что всё сказанное тобой звучит слишком пафосно и дешево на фоне того, что ты сделала? Давай прекратим этот абсурдный диалог, пожалуйста.
Девушка твердо поставила свою подпись на документе, не обращая внимания на шипящий свист, вылетевший из Лены.
И в последнюю секунду рефлекторно прикрыла лицо, боковым зрением заметив приближение сверкнувшего под искусственным светом металла.
– Тварь! – заорала эта сумасшедшая, полоснув её ладонь канцелярским ножом, схваченным со стола. – Ты еще вздумала меня осуждать?! Считаешь себя лучше? Ты никто! Никогда не была ему ровней! Но ты приворожила его! И из-за тебя Рома заставил меня сделать аборт! Рома! Самый благородный из всех мужчин, которых я знаю, заставил меня сделать аборт! Не позволил оставить даже частичку себя, наказав так жестоко!
Элиза, шокированная этим откровением, совершенно забыла о защите и получила следующий удар, прошедшийся по щеке чуть ниже виска. И вот эта боль её и отрезвила в конечном итоге, заставив быстро отпрянуть.
Девушка смотрела на взбесившуюся и потерявшую себя Лену, сдергивающую рваным нервным движением кресло с пути, чтобы добраться до нее, и не понимала, что делать в такой ситуации? Не драться же с полоумной истеричкой? Человек явно неадекватен и представляет угрозу. Это очень страшное зрелище – видеть перед собой чей-то психический сбой. А в случае Элизы – еще и опасное. Но пасть жертвой ревности и неразделенной любви в её планы не входило.
Она бросилась к двери, миновала приемную и выбежала в коридор, столкнувшись там с Ромой. Мужчина выронил стопку листов и подхватил девушку, прижав к груди. Спросить ничего не успел. Сначала в ужасе уставился на её раны, а затем вскинул голову и увидел их автора за спиной Элизы. Если до этого ей было страшно, потому что она не контролировала ситуацию с Леной, теперь стало страшно оттого, что ситуацию контролирует Разумовский. Ибо в его глазах отразилось... нечто. Темное, жестокое, дьявольское.
Как бы раньше он на неё ни злился и ни впадал в ярость, вот такого адского коктейля во взгляде Ромы не было. Пугающего до чертиков.
Он напрягся всем телом, резко поднял упавшие бумаги и, продолжая плотно вжимать в себя Элизу, направился к кабинету.
Слишком дезориентированная, она безвольно следовала за ним, ничего не соображая. Разумовский завел её в комнату, усадил в свое кресло и принялся хлопотать над ней. Дальнейшие события развивались вне воли девушки, буквально отдавшейся ему в заботливые руки. Прижав к щеке несколько салфеток, он вышел в приемную, где осталась затихшая Лена, что-то проговорил ей очень холодным приглушенным низким голосом, на который получил протяжное жалобное:
– Но, Рома...
В том же тоне пресек попытку оправдаться и через считанные мгновения вернулся с аптечкой. Обработал порез на её ладони, забинтовал и аккуратно выпустил. А у самого почему-то были сбиты костяшки, покрывшиеся темной корочкой. Еще вчера их точно не было…
Когда перешел к лицу, моментально нахмурился. Элиза, молча наблюдавшая за ним, удивлялась, что волны адреналина никак не отпускают. её не переставала одолевать мелкая дрожь. Но, может, она не только из-за накрывшей десятью минутами ранее паники? А еще и в силу трепета, с которым этот мужчина сейчас с ней возится?..
– Рана глубокая и рваная. Боюсь, здесь без швов не обойтись. Поехали.
С колотящимся от отходняка сердцем, постепенно осознающая, что именно произошло, девушка вновь позволила себя увести. И когда бросила взгляд на поникшую и плачущую Лену, крупно вздрогнула, отгоняя страх. Та с надеждой и щенячьими глазами воззрилась на Рому, намереваясь встать, но он жестом велел ей оставаться на месте и кинул короткое:
– С тобой мы обязательно поговорим позже.
Они спешно спустились и пересекли вестибюль, в котором стало заметно живее – сотрудники возвращались с обеденного перерыва. И прямо в дверях столкнулись с Дашковым. Алекс с Элизой уставились друг на друга в обоюдном изумлении. Он – на её окровавленную щеку, она – на его сплошь разукрашенное свежими синяками лицо.
Пока Рома не загородил девушку собой, безмолвно убрав мужчину с дороги.
Ближайшее медучреждение отыскалось в пятнадцати минутах езды от комплекса. Процедура заняла примерно столько же после всех формальностей и небольшого опроса.
Когда Элизу отпустили, Рома тут же поднялся со скамьи и забрал назначения врача.
– Я видел здесь аптеку, сразу все купим.
– Не надо, – встрепенулась она, отбирая их, – вечером я улетаю, там на месте все куплю...
Они взглянули друг другу в глаза. И между ними возникло острое понимание всего, что приключилось. А вместе с тем… прожгло и неизбежностью того, чем закончится.
Поставленные на паузу за эти час-полтора реакции и эмоции стали пробивать брешь, вызывая внутри горячую болезненную пульсацию. Отупляющее спокойствие рухнуло куда-то в ноги, которые вмиг ослабли.
– Обними меня, что ли, Разумовский? – он в одно стремительное обволакивающее движение выполнил её просьбу, вздохнув с пронзившим девушку отчаянием. – Дяденька-хирург сказал, нет никаких опасных разрывов. Но останется шрам, который потом можно убрать.
Элиза устроилась у него на плече и прикрыла веки. Как же хорошо в его объятиях, как тепло, уютно и безопасно. Но...
Было стойкое ощущение, что она кончилась. Как если бы была песочными часами, в которых крупинки медленно утекали через горловину в нижний из сосудов, а верхний, который её проекция, – окончательно опустел. Время вышло.
– Я отвезу тебя в аэропорт, – выдал Рома немного сбитым хриплым голосом. – Нет. – Тогда отвезу домой, – настоял упрямо. – Отвези, – согласилась шепотом.
Они очутились на улице, где вовсю падал снег, кружась аномально громадными снежинками. И Разумовский своей ладонью прикрыл её поврежденную щеку, чтобы не намокла повязка. Он вел Элизу к машине, не замечая, как девушка смотрит на него. С сожалением. До одури тоскливо. Думая о том, что мужчина был прав: какой же беспорядок оба породили. В попытке не навязываться друг другу, когда как желали обратного... Навязаться намертво.
– Кто у нас родился: племянник или племянница? – вопрос застал Элизу врасплох.
Часть пути уже была преодолена, но почти в тишине, салон наполнялся лишь внешним шумом от трения стеклоочистителей. И прозвучавшие слова резко вывели её из транса, в который она до этого неумолимо сползала.
– Откуда ты... – девушка повернулась к нему в изумлении и запнулась, осененная догадкой, – ...так это ты сказал Владу? – усмехнулась, иронично качнув головой. – Ну, конечно, а кто еще! Заметил вчера сообщения в телефоне?
И до нее вдруг дошло: у нас. Действительно. У них теперь еще одно связующее событие, еще одно родство через Лилит, Влада и новорожденного малыша.
– А твой брат тебе не сказал? – проворчала, прищурившись. – У него сейчас хватает забот, я не беспокоил. – У нас родился племянник, – сдалась Элиза с улыбкой. – А появившийся из ниоткуда Влад еще и навел нехилой суматохи... Посмотрим, чем закончится эта история.
Уголки губ Ромы дрогнули и устремились вверх.
Девушка отвела взор и уставилась перед собой. Но через несколько минут из неё все же вырвалось то, что тревожно крутилось, царапало и грызло её изнутри:
– Ты, правда, заставил Лену пойти на аборт?
– Нет, – Элиза успела выдохнуть... и в следующее мгновение застыть от услышанного. – Я не заставил её «пойти» на аборт. Я сам отвел её на него. За руку.
Ровный тон Разумовского не мог обмануть девушку. Он напряжен, всё еще зол и... что-то еще.
Когда вчера мужчина сказал, что ребенка больше нет – а формулировка подразумевала, что точно был, – она сделала единственно возможный вывод, что у Лены тоже произошел выкидыш. Но не позволяла себе размышлять на эту тему, опасаясь внезапных инсайтов... боясь признаться, что испытала облегчение. Ведь это гнусно. И чудовищно, учитывая, как сама же переживала аналогичную потерю.
Сегодня, когда Лена обвинила её во всем, огорошив новостью об аборте, это буквально вышибло из Элизы душу. Как такое может быть?!
– Как же... – слова застревали в горле, неверие душило и рвало сознание. – Из-за меня?..
Она обернулась и вперилась в точеный профиль.
– Из-за тебя? – удивился он, обдав мимолетным цепким взглядом. – Ну, может, в какой-то степени.
Что?!
Сердце ухнуло в пятки. Температура тела будто враз снизилась до минусовой. У нее просто отнялся язык, и девушка продолжала смотреть на него в онемении.
А Рома вздохнул вдруг... устало и сокрушенно.
– Ты, вообще, представляешь себе, чтобы такая... чтобы Лена могла воспитать нормального ребенка? Женщина, с которой я всегда предохранялся. Женщина, которая забеременела обманным путем, не гнушаясь жесткого опьянения мужчины в тот момент и пользуясь его нетрезвостью и невменяемостью? Женщина, которая пошла на ряд подлостей во имя какой-то только ей понятной неадекватной привязанности... Я категорически против подобного расклада. И еще большой вопрос, родился бы этот ребенок здоровым при всех отягчающих обстоятельствах? А потом? В ход пошли бы манипуляции в мой адрес? Через живой инструмент? И я должен был бы переживать о его психике?
Воцарилась мертвая тишина. Вторящая глубокому вакууму в голове Элизы. Это все было слишком. Слишком во всех смыслах! Жестоко, цинично и правдиво!
Но более всего – больно, черт возьми! Больно, что она обсуждает с любимым человеком ЭТО! Чужую беременность от него, чужой аборт, чужие поступки... и чувствует себя при этом причастной к чему-то грязному...
– Ты же видела, что с ней сегодня творилось, – продолжил Разумовский бесцветно и подавленно. – Ей нужна профессиональная помощь. А не рожать. Даже в благополучных семьях часто вырастают моральные инвалиды. Я тому пример. Что говорить об остальных? О неполных семьях? О той же Лене в качестве матери? Понимаю, что разочаровал тебя этим шагом, Элиза. Но, пожалуй, буду честен до самого конца. Если уж и заводить детей, то только от женщины, с которой хочешь связать свою жизнь. А в этой роли никого... кроме тебя я и мысленно не допускаю.
Девушка не смогла ответить. Не знала, что. Не знала, как. Ничего не знала. По крайней мере, в данную секунду. Стоит ли им говорить? Похоже, Рома пришел к тому же выводу – не стоит. Именно поэтому оставшуюся до её дома дорогу они проехали в гнетущем молчании.
Разумовский открыл ей дверцу, довел до квартиры и, перешагнув через порог, остановился, глядя на чемодан.
Элиза тоже замерла, подняв к нему лицо.
Ей было так сложно поймать какую-то малейшую здравую мысль во всем этом хаосе, что впору было выть в бессилии. Она запуталась, и эта беспомощность кромсала её на части. Все опоры разом рухнули. Крохотный огонек сиротливо метался на этих руинах, не представляя, за что ухватиться…
Но одно было точно – мужчине надо уйти.
Девушка обреченно вздохнула и попросила:
– В кабинете в пакете остались кое-какие мои вещи. Завезешь потом к Еве, когда будешь навещать девочек? Я заберу.
Рома перевел взгляд на неё, горько усмехнулся и кивнул. В глазах застыло понимание: значит, заберешь у Евы, но не у меня…
Она сделала шаг к нему и уронила голову на его плечо, боднув лбом. Выдохнула тяжело и натужно:
– А теперь иди, Разумовский.
Его кадык дернулся. Спустя добрых секунд десять он подцепил указательным и средним пальцами её подбородок и приподнял. Опалил пламенем темных глаз, скользя по лицу девушки с невероятной алчностью, будто вбирая в себя каждую черту. Затем наклонился и прижался губами к её рту. Прощальный поцелуй был не просто грустным, а добивающе трогательным и нежным.
– Береги себя, Покахонтас.
– Ты себя тоже…
Дверь за ним закрылась бесшумно.
* * *
Самолет плавно отрывался от земли, рассекая ночное небо.
На борту было шумно: переговаривались пассажиры, плакали и кричали дети – бессменный звуковой фон, сновали туда-сюда бортпроводники.
Её место было рядом с иллюминатором. Она любила смотреть на огоньки города с такой высоты.
В прошлый раз Элиза покидала Москву с чернотой на душе, не представляя, как жить дальше. Надломленная, потерянная, разочарованная. И любящая.
Сейчас она покидала столицу под другим градусом. Растерянная, взволнованная, дезориентированная. И любимая.
Глава 33
«Я предложу тебе раздеться, но не до нижнего белья, а до самого сердца...». Макс Окьлам
Элитный ночной клуб кишел отдыхающими. Царившая полутьма делала атмосферу интимной и интригующей. Музыка импульсами по коже просачивалась в тело, пленяя его и приобщая к окружающему накалу.
Элиза без труда отыскала глазами Разумовского-младшего и с полуулыбкой пошла в его направлении. Стоящий у своего столика Руслан общался с друзьями, что-то бурно обсуждая. Девушка стукнула мужчину по плечу, вынуждая развернуться. Взгляд зятя наполнился изумлением:
– Да ладно! – С днем рождения! – она тепло обняла его, вручив подарочную коробку с раритетным фотоаппаратом. Руслан, совсем по-мальчишески улыбнувшись, горячо поблагодарил её, чмокнув в щеку. – Я был уверен, что это всего лишь наш стёб по телефону, и ты не прилетишь ради меня. – Я привыкла выполнять обещания. Стой, – Элиза задорно рассмеялась и выгнула бровь. – Или ты хочешь услышать, что ради неповторимого зятя я готова на всё? Увы, придется посторониться, вас теперь двое таких – «повторимых» зятьев-Разумовских. – Не такие уж мы с Владом и «повторимые», – передразнил, картинно закатив глаза. – Садись.
Девушка огляделась, пройдясь по лицам в компании и не находя того, кого больше всех хотела бы увидеть. Глупо было надеяться, что Рома посетит такое сборище. Это Руслан захотел вспомнить беззаботные дни и отпраздновать день рождения под куражом, а не его старший брат…
Мужчина проследил за её взглядом и красноречиво хмыкнул, на что Элиза фыркнула и, не удержавшись, вновь рассмеялась. Девушек среди его друзей было преимущественно мало, и часть из них она знала, но, положа руку на сердце, не имела никакого желания общаться с малознакомыми людьми. Денис и Тимур не в счет – им махнула еще в самом начале, узнав сразу. Эти ребята покорили её своей преданностью Руслану в те дни, когда он сидел в колонии.
– Нет, давай так. Я побуду в баре, ты получи парочку заслуженных тостов, – указала на сервируемый официантами стол. – Потом мы с тобой немного пообщаемся, и я уеду. У меня на завтра обратный билет. – Скажешь тоже! – возмутился, посерьезнев. – Мне, правда, так будет комфортнее, – не рассказывать же ему, что расстроилась из-за отсутствия Ромы и теперь хочет побыть наедине со своим разочарованием. – Всё, иди к ним.
Не дожидаясь новой порции возражений, она стремительно развернулась и отправилась к бару. Усевшись на высокий стул, устроила локти на стойке и заказала легкий коктейль. Бармен подмигнул ей, выдав что-то пресное о неземной красоте, а Элиза придвинула к себе бокал и с кислой миной пригубила яркий напиток.
– Вы так красивы, что ради Вас не жалко и умереть, – рядом присел мужчина, издевательски подхвативший картонный комплимент бармена.
От неожиданности она выпустила трубочку и, боясь обернуться, несколько секунд смотрела перед собой, хлопая ресницами. По телу разбежались веточки сладкого напряжения. С трудом сдержав улыбку, девушка надменно выдала, так и не взглянув на собеседника:
– Предпочитаю быть настолько красивой, чтобы ради меня хотелось жить.
Низкий бархатный смех не заставил себя ждать. От него в животе выстрелило горячо и трепетно, пустив цепной волной сонм мурашек.
– Кстати, об этом. Что скажете насчет… прожить жизнь долго и счастливо? Со мной.
На столешнице появилась замысловатая коробочка, которую методично подтолкнули к ней.
Элиза в первые мгновения, грешным делом, подумала, что у неё галлюцинации.
– Какой Вы… однако… прыткий. Сдается мне, для Вас это обыденная практика – разбрасываться подобными предложениями при знакомстве с девушками. Считаете себя оригинальным? Многие купились на подкат? – Меня ранят Ваши предположения. – Ой ли. И куда же они Вас ранят?
Внезапно её ладонь ухватили и прижали к мужской груди. Вынуждая всё-таки повернуться к нарушителю уединения. Девушка уставилась на свои пальцы, поверх которых лежала крупная рука. Кожу покалывало от прикосновения. И почему-то резко пересохло во рту. И снова она не решилась посмотреть ему в лицо.
– Сюда, – коротко обронил он, не спеша выпускать на волю плененную конечность, под которой ощутимо билось сердце.
Запястье обожгло нежным поцелуем. Элиза непроизвольно дернулась. А в следующую секунду они встретились глазами.
Предательски загрохотал пульс. В ушах появился гулкий вакуум, несмотря на очень громкую музыку в клубе. Совершенно непредсказуемо закружилась голова. Словно хмельная. А ведь алкоголя в ней – глоточек.
Незнакомец был чертовски привлекателен. Обаятельная улыбка смягчала резкие черты, а глаза поблескивали озорно и загадочно. Ему очень шел черный пуловер из тонкой шерсти с небольшим v-образным вырезом, подчеркивающим благородство внешности. Аристократичность, выдержанность, мужественность.
Непреодолимо хотелось качнуться вперед и уткнуться в соблазнительно приоткрытую яремную впадину. Там должно вкусно пахнуть.
И, испугавшись собственных желаний, Элиза рваным действием, словно ошпаренная, отняла свою руку и отпрянула назад, насколько это было возможно.
Взгляд напротив загорелся иронично и насмешливо.
Она же, наоборот, сощурилась недовольно и грозно:
– Не наглейте, все тактильные излияния исключительно после согласия второй стороны. – Вот как? – И только так. Я ярая фанатка шведской правовой системы в урегулировании сексуальных отношений. – Это Вы о том, что в Швеции запрещено заниматься сексом, пока не услышишь от человека прямое четкое «да»? – В том числе. Есть много нюансов относительно союза мужчины и женщины, которые законодательно фиксируются в этой прекрасной стране и которые печальным образом упущены кодификатором современного российского права. – Я понял. Вы – юрист, – Элиза ждала, пока он, жестом подозвавший бармена, сделает заказ и снова взглянет на неё. – На трезвую голову с Вами будет сложно. – Сочту за комплимент и проявление Вашей слабости, – ничуть не задетый её репликой, незнакомец расхохотался. – А чем занимаетесь Вы? Нет, не говорите! Дайте, я угадаю! Вы – строитель? – Допустим. – Я так и знала. У меня аллергия на строителей. – Да что Вы? – От них за версту несет бетоном, в который они постепенно превращаются в ходе своей деятельности. Непробиваемые и черствые. – Вам не откажешь в логике. – Это не логика, а жизненный опыт, – прозвучало с ноткой грусти. – А если я скажу, что архитектор? Это немного смягчит Ваш настрой?
На столешницу опустились два бокала. Призывно звякнул лед о тонкие стенки. Вспыхнул ослепляющий разряд. И пространство между ними вмиг загустело. Одним флешбэком на двоих. Полумрак способствовал обострению всех реакций, и самым жгучим среди них было лихорадочное возбуждение, пущенное в кровь чередой жарко схлестнувшихся взглядов.
Подскочивший адреналин Элиза шлифанула принесенным алкоголем и нервно облизнула губы. Эта игра принимала опасные обороты, и была высокая вероятность сдаться, к чему она пока не готова. Не так легко.
Рома действительно сейчас был незнакомцем – расслабленным, уверенным в себе, наслаждающимся происходящим. Та свобода, с которой он демонстрировал ей свои эмоции, подкупала. А открытое обозначение намерений – волновало. Как если бы они и вправду встретились впервые.
Её безбожно тянуло к нему. Это поражало – но в разы сильнее, чем раньше. Такое разве возможно? Чтобы за каких-то два месяца можно было соскучиться по человеку больше, чем за три года? Или дело в том, что тогда этот мужчина был чужим, как бы его ни любила, а сейчас всё иначе?..
– Мой настрой мало что может смягчить, – выдохнула чопорно, стараясь не смотреть на весело дрогнувшие губы, потягивающие янтарную жидкость. – У меня слишком высокие запросы.
– Я заинтригован. Озвучьте.
– Если Вы настаиваете, – Элиза откинула мешавшие ей волосы назад, млея оттого, каким знойным взором проводил этот жест Разумовский. – Мне нужен равный партнер. Чтобы мы с ним были одной весовой категории. Чтобы, пока я его боготворила, он сходил с ума по мне. Понимаете, я придерживаюсь старомодных взглядов на жизнь, претендую на звание единственной и неповторимой музы. Жду обожания в свой адрес. И протестую против того, чтобы ко мне относились как к простой смертной. Я должна везде и во всем быть в приоритете у мужчины. Безапелляционно.
Он задумчиво нахмурился, но в глазах продолжали плясать бесенята. И стрельнув ими в неё коротко, ретиво и опаляюще, Рома потянулся к заднему карману джинсов и выудил бумажник.
– Мне подходит. Я только внесу небольшие коррективы, – перед ней на стойке появился ключ, и она шестым чувством поняла, что это ключ к тому дому, – перестанут существовать понятия «моя», «твоя» боль. Отныне и навсегда только «наша», – приподняв её рукав, он коснулся кончика шрама, напоминая о когда-то брошенных ею в порыве злости словах, и вызывая в ней неизведанную бурю. – Согласны?..
Она сглотнула ком в горле, вперившись в поблескивающий в лучах цветомузыки металл.
Гад, какой же ты гад, Разумовский.
Проницательный, бьющий в цель, подготовленный гад. Обложил со всех сторон самыми важными моментами, подрывая выдержку и форсируя события.
Вспомнилась Новогодняя ночь, в которую девушка получила от него сообщение: «Поздравляю, Покахонтас. Пусть этот Новый год принесет твоё возвращение». Восстановив ритм сердца, Элиза тогда настрочила: «Желаешь себе, поздравляя меня, Разумовский? Непорядок». И он исправился, сделав существенную поправку: «Пусть этот Новый год принесёт твоё возвращение ко мне».
Больше они не общались, Рома терпеливо ждал, когда она созреет. У неё было два месяца на раздумья, чтобы разложить всё по полочкам. И осознать для себя, что без боя не сдастся.
Именно поэтому, напомнив себе, что в её планы не входила безоговорочная капитуляция, девушка отдернула свою руку и отрицательно закачала головой:
– Вы торопитесь. Я не соглашаюсь на серьезные долгосрочные перспективы при первой же встрече. Ваше предложение должно быть скреплено грандиозным конфетно-букетным периодом, соответствующим моим запросам. С подвигами и отчаянными поступками.
Мужчина приглушенно рассмеялся, подался вперед и лег своим лбом на её лоб, тут же выбивая из легких весь воздух, и своей близостью прошивая раскаленными иглами нутро.
– Я скучал. – Это хорошо. – Жестокая валькирия. – Потерпишь. Я еще нужна там, завтра улетаю. В конце концов, ты же бог Тот, с тебя не убудет… Терпи.
Элиза проворно соскочила со стула, разрывая этот накал и поняв, что пора убегать, иначе рискует поддаться. Чувственно улыбнулась Разумовскому на прощание, не позволяя тоске в его глазах подорвать свой настрой, и проскользнула к выходу. Но в последнее мгновение обернулась и поймала пристальный взгляд.
Руслан подмигнул ей.
Хитрозадый черт! Не ожидал он, что она приедет, ага.
Девушка послала ему воздушный поцелуй и протиснулась дальше.
Сожалея лишь о том, что так и не осмелилась открыть коробочку…
* * *
– Ну что, поехали, Шумахер? – зеленые глазки несколько раз моргнули, окидывая её внимательным взглядом.
Элиза плотнее прижала племянника к груди и начала разбегаться. Пересекла гостиную, набрав нужную скорость, и стала тормозить через весь длинный коридор, не придавая значения тому, что где-то там на заднем фоне открылась входная дверь. Скольжение по отполированному полу напоминало настоящий полет, и в этом очень помогали шерстяные носки, которые девушке выдали еще в первый день приезда, чтобы не мерзла в горной местности.
Детская забава неизменно вызывала заливистый смех Роберта, а ему всегда вторила Элиза, умиляющаяся такой реакции карапуза. Невозможно было стоять безучастно, пока малыш заходился своим бесподобным хохотом.
Правда, её веселье разделяли не все. Бабушка вообще открытым текстом осуждала такую шалость. Вот и сейчас, театрально вскрикнув где-то за спиной девушки, поспешила отобрать правнука:
– Горе ты моё, Элиза, когда-нибудь покалечишься сама и его убьешь! Дай сюда, ему давно пора спать!
А она никак не могла успокоиться и замолчать, пока племянник задорно гоготал. Но когда его у неё отняли, Элиза всё же немного остепенилась, напоследок корча рожицы миниатюрному красавчику.
– Бабушка, ну ты же видишь, как ему нравится…
– Он ничего не соображает еще, чего не скажешь о тебе – третий десяток к концу подходит, а шило в одном месте так и не отпускает… – та стремительно удалялась, будто укрывая от непутевой внучки сокровище.
Девушка обернулась ей вслед, фыркая, успев за третий месяц привыкнуть к старческому ворчанию. Зато ребенку радость! Пусть её и пожурили за выходку.
– Лучше гостя прими! – напутствия продолжались уже из гостиной. – Накрой сладкий стол! Кофе свари на всех, они уже возвращаются домой…
Последние фразы Элиза воспринимала через вату в ушах, потому что наконец-то обнаружила нежданного «гостя».
Прямо на пороге стоял Рома. Как денди лондонский одет. В лучших традициях Пушкина.
Девушка так обалдела, что потеряла дар речи. И вот о нем бабушка так обыденно и пренебрежительно кинула «гостя прими»? Будто это какая-то соседская старушка, коих за день прибегало – не счесть, заглянула на чай? А не бывший муж внучки собственной персоной.
Что происходит?!
– Тебя того, занесло попутным ветром, что ли, Разумовский? – прохрипела севшим голосом. – Подобрало скандинавским антициклоном. – Ты что здесь делаешь? – поборов предательскую слабость в теле, уже серьезно спросила Элиза.
Мужчина изогнул рот в усмешке, попутно вздернув бровь, и стал расстегивать пальто. Наблюдая за тем, как под верхней одеждой открывается воротник белой кашемировой водолазки, она неуютно поежилась, вмиг ощутив себя растрепанной деревенской дурочкой. Вязаное широкое платье, теплые колготки, шерстяные носки – отличный вид для встречи после трех недель разлуки. Наверняка и волосы от «полета» торчат во все стороны. Получается, он еще и стал свидетелем того, как она, малохольная, по полу каталась...
– А мне говорили, у вас очень гостеприимный народ. Может, заберешь пальто, повесишь? Для начала. Потом кофе, как бабушка велела. И уже после – нападешь с вопросами?..
Девушка оторопело приняла злополучное пальто и убрала на вешалку в шкаф. Он за это время снял обувь и ступил на сияющий чистотой паркет. Элиза покопалась в нижних полках и выудила новую пару мужских тапочек.
– Без них замерзнешь, холодно.
Во всей этой мизансцене было многовато странного и… интимного.
– Ванная там, – махнула в нужном направлении, а сама исчезла в кухне выполнять наказ бабушки под карнавал мыслей в своей голове.
Логично, что дядя приехал на завтрашние крестины племянника. Только вот… почему ни одна живая душа не догадалась предупредить её о приезде данного «гостя»?..
– Ты стоишь неприлично близко, Разумовский, – предупредила с напускной строгостью, почувствовав его за спиной спустя минуту. – Здесь не принято так. Еще придется жениться из-за того, что скомпрометировал меня.
Последовал смешок. Без комментариев. Тихо заскрипели ножки стула.
Вопреки упоминанию о подъезжающих домочадцах, Элиза сварила одну порцию и торжественно опустила чашку перед Ромой. Придвинула сладости, после чего уселась напротив и вперилась в него немигающим пристальным взглядом.
– Влад не говорил, что приедут его родственники. Упомянул, что потом устроит общий праздник в Москве, когда перевезет сына.
Мужчина после нескольких глотков спокойно ответил:
– Кроме меня никого и не будет, я – крестный, а не просто родственник.
Пришло время потрясенно замолчать во второй раз. Все вокруг по каким-то причинам явно скрывали от неё эту информацию.
Девушка не успела прийти в себя, чтобы задать следующий вопрос, как в прихожей щелкнул замок, и в дом ввалилась целая галдящая толпа. А дальше всё закрутилось-завертелось, перешло в застолье, громкие разговоры, смех – словом, им уже не суждено было остаться наедине.
Крещение прошло следующим днем в местной церквушке. Маленькой и старинной, но очень атмосферной. С большим трудом туда втиснулись самые близкие, пожелавшие присутствовать на таинстве. Остальные гости должны были подъехать уже в ресторан, где будет проходить празднование. Крестины на родине Элизы – это событие, своими масштабами не уступающее свадьбе.
Всю церемонию маленький Роберт вел себя на удивление прилежно, таращась умопомрачительными глазками на священника. И только когда малыша опустили в купель, помещение наполнилось пронзительным визгом, ибо эта кроха не любила воду от слова «совсем». С большим трудом его облачили в приготовленную одежду, надели крест и помазали. Вой продолжался и продолжался. В этой оглушающей сирене началась суматоха, направленная на то, чтобы успокоить мальчика. И Элиза, втянутая в процесс, не уловила, в какой момент сама оказалась у алтаря в весьма недвусмысленном положении – напротив новоиспеченного крестного. По одну сторону от них стоял улыбающийся священник, по другую – кузина Анна со своим мужем Зориком.
И то, как загадочно все на неё смотрели, дико напрягало.
Она настороженно огляделась. Поймала взгляд Влада, который ей впоследствии подмигнул. Прошлась по Лилит, сделавшей вид, что совершенно не при делах, и происходящее – не её рук дело. А потом посмотрела в лицо всё это время терпеливо ожидавшего Ромы. Он наклонился к ней и прошептал на ухо так, чтобы никто его больше не услышал:
– Скомпрометировал – женюсь. Мы сейчас обвенчаемся.
Кровь ударила в голову от этого заявления. Она, было, открыла рот, чтобы возмутиться, но так и застыла после прозвучавшего следом:
– Ты нужна мне. Я без тебя – не живу. Я без тебя – пустую.
Яркие фейерверки в сознании ослепили, выдернув из реальности. Этот шепот… он нокаутировал её, прошил насквозь.
Что ж ты делаешь, сволочь такая. Как безошибочно находишь все слабые места. А, может, все места сплошь слабые, потому что рядом ты?
Элиза понимала, что Разумовский, как и раньше, обыграл её на два хода вперед. Этот безупречный стратег всё продумал, черт возьми. Она не откажет после его проникновенного признания, да еще и перед толпой родственников, выставив обоих непонятно кем.
Они так и стояли в этой позе, мужчина продолжал дышать ей в висок, и каждый его выдох ударял по коже горячим потоком воздуха, пуская от эпицентра мурашки.
Девушка зажмурилась до вспышек под веками и резко распахнула их. Казалось, молчание длилось часами, но прошло всего десятка два секунд, после которых она слабо кивнула. И Рома, уловивший это поверхностное движение, взмахом ладони велел начинать.
