Текст книги "Мой чужой король (СИ)"

Автор книги: Дарья Вознесенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 10

Стены пели.

Тихим звоном. Бормочущим рокотом. Перешепотом, замолкавшим, когда я приближалась.

Я не поверила, когда первый раз осознала, отмахнулась. А потом… потом это повторилось. И повторилось снова.

Мне прислушиваться захотелось, потому что пели они тихо, но нестрашно, не зло. Как будто внутренности организма – стук сердца, бурчание живота, ток крови…

Я не стала делиться этим открытием ни с кем. Ни с мужем, ни с Дагом. Не боялась, что меня сумасшедшей объявят – смешно. Я и была и всегда буду немного сумасшедшей колдуньей.

Той, чьи волосы слишком видны на снегу.

Той, кто заговорами спасает от холода или тоски.

Той, кому необходимо чувствовать и как можно больше…

Всегда такой буду. И если раньше я робко свою суть принимала и понимала, то в последнее время это изменилось. Устье реки наполнилось.

А стены заводили свою песнь. Чем больше я приводила всё вокруг в соответствие со своими замыслами, чем чище становились те или иные заброшенные повороты, чем глубже я увязала в намерении изобразить Сердце Ворона вживую, а не в уме, тем лучше их слышала.

Фрид была расторопной хозяйкой – я признавала это спокойно, не собиралась отказывать прошлому в его существовании. Но её расторопность в основе своей имела желание угодить королю и его людям. Я же давно делала подношение будущему. А может и самому замку… почему нет?

И он отвечал мне взаимностью и ощущением жизни. Пением.

И знаками.

Первый знак я нашла через седьмицу от той ночи, что мы с Эгилем ощутили полное слияние. Настолько полное, что, несмотря на мои сомнения, насколько оно вообще было позволительно в нашей собственной непростой истории, я убрала подальше травы, которые делали меня пустой, исключая всякую возможность понести наследника.

Почувствовала что это будет против богов… да и людей тоже.

Пусть все идет естественным чередом. Я не буду пить кровь, чтобы приобрести новые силы или изменить судьбу, но не буду пить и то, что эту судьбу останавливает.

Знак был старый.

На стенах много чего оставалось.

Замок захватывали не раз и не два – не при Ледяном короле, но при его предшественниках. Многие хотели расписаться на его коже. Корявыми заклятиями, рисунками, клинописью… Где – то остались и отпечатки злодеяний. В паре мест – настоящие картины, похожие на искусно созданные гобелены, но на стене.

Знак же не был похож ни на один из них. Будто вписанный в камень с момента основания…

Мы долго на него с Дагом смотрели, и почему-то оба чувствовали – он неспроста. И место, в котором обнаружили… Боковой, почти тайный коридор из мест обжитых куда-то вбок, где оставались пустующие помещения. Огромно было Сердце Ворона… даже для целого народа.

И незнакомым был этот шрам на его теле…

Я лишь тщательно перерисовала то, что увидела, пообещав самой себе разобраться. Но потом закрутилась с другими хозяйственными хлопотами и вспомнила, лишь оказавшись по случаю у деревщиков, которые продолжали мастерить щиты на весеннюю продажу. Попроще – для воинов. Из более редкого дерева, крепкие, с колдовской почти защитой в виде надписи редко используемыми в наших краях рунами. По кругу. Читать я это не могла, но значение надписи помнила.

Залюбовалась, как искусно вырезано… и дрогнула от понимания, что один росчерк я знаю…

Стань мне там

щитом друг мой,

вечный мой

защитник верный.

Ты один

надежда

в новой стороне.

«Новый» или «начало».

Я потрогала резьбу. Новый или начало… Что бы это значило?

В тот момент я еще не знала, что прямо противоположное.

‍

ГЛАВА 11

Страх и трепет.

Лед и пламя.

Осколки, летящие на тонкое покрывало и оставляющие на нем прорехи.

Чувственность, впитавшаяся в темноту ночи, и требовательный взгляд из-под насупленных бровей.

Порочная нежность и трепетная страсть.

Сладость расставаний и горечь удовольствия…

Кто ты, Эгиль-Ворон? И почему все чаще снишься мне в полете?

Кто я? Может…

Просыпаюсь резко. Как всегда – не получив ответов.

Мой муж дышит размеренно и глубоко, его тяжелая рука привычно вдавливает меня в себя. Я чувствую его грудь, бедра, его неосознанное желание… дышу его запахом. Нашим запахом. И почему-то дрожу.

Что меня разбудило? И стоит ли на самом деле задумываться об этом, когда все хорошо?

Может тяжелые дни рождают ночное беспокойство?

Недавняя лавина разрушила одну из внешних стен, в которой также обитали воины, и принесла нам не только хлопоты, но и несколько смертей и раненых. Я помогала целителям, Ледяной король до ночи проводил время на восстановлении и пока безуспешных попытках вытащить из ловушки снегов хоть что-то, но это ли вызывало тревогу?

Да Эгиль возвращался, когда я уже спала, и уходил, когда еще не просыпалась. Но вот ночью я чувствовала его горячее тело и расслаблялась. И незыблемость замка и спокойное отношение к Хель были моими постоянными спутниками, так что же заставило меня отвернуться от них?

Знаки.

Я вдруг поняла.

Именно они.

Мы продвигались с Дагом все дальше в своем путешествии в глубины замка, но теперь, неожиданно для самой себя, я не хотела уже делиться своими находками с королем, и не потому, что хотела отдать ему все и разом… Я бояться начала, что не обрадую. Что иду в самую темную сторону.

Тайны.

Вот что меня волновало.

Тайны, которые я в силу своей натуры не могла не попытаться разгадать. Но которые были настолько не моими, что их разгадка начала казаться опасной…

Осторожно повернулась в крепких объятиях мужчины, и снова замерла, когда он недовольно заворочался. Вздохнула и погладила черный хрусталь, который никогда не снимала.

Метка отозвалась легким покалыванием…

– Только вы и напоминаете мне о предназначении… – прошептала.

Может все дело в этом?

Я обрела себя как дочь – и вышла из-под воли отца. Я обрела себя как воин – и спаслась от смерти. Я обрела себя как кюна – и стала хозяйкой. Я обрела себя как женщина… Сколькими сущностями обладает каждая из нас и когда должна успокоиться?

Может быть недостаточно лишь иногда варить порошки и травы, чтобы обрести себя как колдунья и открыть свою темную сторону? Быть может мой знак и чужие тайны призывают меня к чему-то большему? И о большем поют мне стены?

Единственно встреченная мной еще в самом начале пути чернокнижница сказала, что я сама должна проявить свой род и понять, что за подарок повесила мне на шею мать. Но я так и не приблизилась к своему рождению.

В найденном и голодно изученном рассказе о разных камнях про черный хрусталь писали с отвращением и опаской. Считалось, что он символизирует горе и печали, способен сам по себе проклясть человека. Но я это не чувствовала. Другое в нем было…

Закрыла глаза, постаравшись дышать вровень с Эгилем – всегда это меня успокаивало – и забылась сном. А утром снова вспомнила о своих переживаниях. И после завтрака отправилась не в комнаты к раненым – все, что можно, я уже отдала им – а к своим записям и книгам.

«Начало».

«Сведение», «вместе».

«Жизнь»

«Огонь»

Не так просто было понять, что за знаки мы с Дагом находим. Я то к ремесленникам ходила, расспрашивала осторожно – уж они то чаще всех обращались со старинными письменами, когда наносили их на кинжалы, щиты или охранники. То к книгам незнакомым обращалась.

Понимала… Как будто помогал мне кто.

– Опять вы здесь, – охранитель покачал головой, появляясь на пороге, – Тайны до безумия довести могут.

– Сам же мне потворствовал.

– Жалею уже.

– А может ты просто времени жалеешь? Все больше хочешь его проводить с одной хорошенькой светленькой девицей? – я подмигнула.

Сперва напрягся… а потом улыбнулся даже. И вздохнул.

– Всё-то вы подмечаете…

– Не волнуйся, я одна, – рассмеялась, – Остальных ты не так интересуешь. А может тебя просто боятся, лишний раз не смотрят. По нраву дочка того ярла, да?

– Да, – сказал просто. Не отпирался – хотя мужчинам такая уверенность в интересе не всегда свойственна.

– Что делать будешь?

А вот здесь уже пожал плечами.

– Охранители семьи не заводят…

‍

– Но я всегда готова отпустить тебя, – кивнула мягко.

Даг всмотрелся в мое лицо. И тоже медленно кивнул:

– Я знаю. Но пока… подождем немного.

– Ты слишком привык обо мне заботиться. Вот и боишься чем-то другим заняться… – поддразнила его немного.

– Рано еще, – возразил хмуро. И тут же улыбнулся, – А вот для чего не рано, даже поздно, так это для обучения. Когда вы кюна последний раз ножи бросали? Или меч брали в руки?

– Холодно так в зале, – пробормотала жалобно, – И дел много…

И правда, когда занятия с Дагом были едва ли не единственной отдушиной, я ни дня не пропускала. А в последний месяц столько всего случилось нового…

– Идемте. А то станете как тостая Кирна. Уже и так платье расставлять скоро придется

– Ах ты… – вскочила. А потом снова рассмеялась. Морок ночи развеялся окончательно, – Хотя ты прав. Хватит здесь сидеть и болеть от размышлений. Я только переоденусь и спустимся.

Занимались мы в небольшой зале недалеко от оружейной и сокровищницы. Не с воинами – те так на нижнем ярусе каждый день оттачивали свое мастерство, в огромной гулкой комнате, по которой ветер гулял. К ним я не ходила, чтобы их не стеснять. А в этом помещении было самое оно.

Можно было обойтись без жара, но и не замерзла бы. И посторонние, слуги не ходили…

Скинула накидку и осталась в одной рубахе с жилетом да шерстяных штанах, довольно плотно облеплявших мне ноги. Таких в долинах даже не знали – у нас жили мастерицы, что могли не только прясть, но и вязать, и валять шерсть, но придавать ей форму не научились. А столь теплые и удобные панталоны, которые здесь и мужчины и женщины носили – женщины под юбки в основном – стали для меня находкой.

Удобные и оставляющие подвижность.

Так что я резво бросилась со своими новенькими кинжалами на Дага.

Тот отреагировал, конечно, еще быстрее – отбил удар и сам уже на меня напал.

Я же запыхалась спустя совсем короткое время – прав был охранитель, если не заниматься, то все навыки теряются, и ловкость, и выносливость. Но зато перестала вздрагивать от прохладного воздуха, а потом и вовсе начала удовольствие получать, чувствуя необычайный подъем. Двумя руками уже орудовала, к себе не подпускала.

Потом в деревянную балку кидала ножи.

И уже в конце – за меч взялась.

Его тоже под меня выковали, с такими детей обучали. Эгиль-Ворон, в отличие от моего отца, ни в чем меня не ограничивал, и я, как освоилась в замке, попросила Дага еще и с мечом учить совладать.

Но получалось пока, конечно, плохо. Что мои несколько попыток против его многолетних боев?

Сегодня мы только замахи разбирали. И кручению он меня обучал, а также навыкам удар правильно принимать, чтобы не проседать и не поддаваться.

– Ноги шире. И ниже опуститься надо, кюна, – крепкие мужские ладони обхватили за талию сзади и заставили застыть в неудобной позе. Охранитель, когда становился учителем, зачастую всякий почет ко мне терял, мог позволить себе и прикрикнуть, но меня это ничуть не задевало. Так с детства повелось, – А локти выше надо и крепче меч держать… Да не растопыривайте вы так! – отвел мою руку и дернул за выбившийся локон, смеясь, – Ну верно корень выкорчеванный…

– Стоит ли называть свою королеву столь сурово?

Неожиданно раздавшийся голос Ворона заставил меня покачнуться и едва ли не упасть, а Дага – замереть и отойти даже.

Я развернулась к мужу.

Тот был явно чем-то недоволен… и чувствовать не надо было, достаточно посмотреть на нахмуренные брови и лед в глазах.

– Не ожидала тебя увидеть посреди дня, – сказала с улыбкой.

Вот как бы ни сомневалась в нем… видела, и словно солнце внутри вспыхивало.

– Я так и понял… – сказал он еще более недовольно.

Что это с ним?

– Оставь нас, – коротко бросил охранителю, а тот кивнул, подхватил и свое, и мое оружие и удалился.

– Разве позволительно так обращаться с кюной? – снова напряженно вопросил король.

– Дагу? – я удивилась, – Конечно, он же меня…

– Тебя? – зарычал и навис надо мной, а я, наконец, поняла, что происходит.

Уставилась на него:

– Неужели ты ревнуешь… мой король?

Замер на короткое время… а потом вздохнул и лбом прислонился к моему лбу, запуская руки в мои волосы и обхватывая затылок. Помедлил чуть и заявил хрипло:

– Ты… моя королева.

– Твоя, – прошептала, – А Даг… Он с детства со мной – как брат. Роднее тех, с кем у нас один отец. И наругать может, и жизнь спасти. Но никогда не займет место… моего мужчины.

Дрогнул.

Отстранился чуть.

К губам потянулся, обдавая жарким дыханием, но потом передумал. Подхватил мою накидку, брошенную на пол, закутал в нее и снова обнял, сказав глухо, мне в лицо заглядывая.

– Мы закончили на стене… все что могли – сделали. И теперь я хочу провести время со своей женой.

Я облизала внезапно пересохшие губы, упоенная обещанием, что прозвучало в его голосе, и сама же потянула его прочь. из залы Но до наших покоев мы не дошли. Нам заступила целая группа оживленно переговаривающихся о чем-то воинов.

Ярл Клепп коротко поклонился, приветствуя:

– У нас гости.

– Гости? – я не смогла сдержать изумления. Разве могли быть гости в это время, когда все сидят по домам?

– Да. Пришли сейчас из горного тоннеля.

Тут уже я промолчала. Первый раз про него слышала, но не хотела свою неосведомленность всем показывать.

– Хрустальное племя? Только они могли, – протянул Эгиль-Ворон.

– О да.

В голосе короля я услышала напряжение, а вот в голосе ярла Клеппа – радостное оживление.

Сама же…

Сама же осознала, что изо всех сил сжала кулаки, только когда почувствовала боль от впившихся в кожу ногтей.

ГЛАВА 12

– Подойди ко мне.

– У нас гости…

– Хрустальные любят отдохнуть и нарядиться, даром что дикое племя. Но с тех пор, как я отдал им замок…

– Зачем они здесь? – не выдерживаю.

Вздыхает. Но лишь притягивает меня к себе – поцелуем, объятиями, своим дыханием. Жадно срывает накидку, тянет сильно за завязки на рубахе, так что шнуровка больно впивается мне в грудь, в шею, наверняка оставляя следы… и мне это нравится.

Меня от этого несет куда-то, так что ноги подкашиваются, а уж когда он опускает голову и накрывает губами сначала вершинки грудей, а потом и метку… штаны срывает, рыча что-то вроде, чтобы не смела носить такое непотребство больше…

Я и вовсе забываю о предвестниках беды.

Мы долго не можем оторваться друг от друга. Проходим все грани удовольствия, но все еще не готовы расплестись телами. Там, за переделами нашего собственного мира – холод, мрак и неизвестность. А здесь мы король и королева… друг у друга только.

– Пора, – негромко говорит Ворон, уже оторванный от меня своей душой.

Думает о чем-то другом совсем. Слишком глубоко погрузился, не замечая мой испытующий взгляд. А я все вижу, мой король… Вижу, что ты отстраняешься и становишься чужим. И то, что я молчу, не спрашиваю больше, не упрекаю, не пытаюсь пригрозить вовсе не значит, что я буду молчать бесконечно.

Однажды ты мне сказал, мой король, что еще не время.

И для меня теперь тоже не время. Я не готова пока к правде, я все еще не чувствую в себе достаточных сил, чтобы справиться с ней…

– Поможешь мне?

Это странно и неожиданно, но мы сегодня одеваем друг друга без участия слуг.

Тонкие рубашки не требуют помощи, как и шерстяные перевязи сверху, юбка нижняя. А потом он помогает мне зашнуровать плотно роскошное, все расшитое по подолу и краю широких рукавов платье. Самое роскошное в моем сундуке – я не оставила без внимания его слова о том, что хрустальные любят наряжаться.

На каждый день я выбирала простые вещи – широкое нижнее платье до пола и сверху шерстяное, которое крепилось пряжкой к плечу. Подбитый мехом длинный жилет или накидку – и мало чем отличалась от жен и дочерей ярлов. Как и Ворон от своих воинов в штанах из нескольких лоскутов, подвязанных веревками, короткой рубахе, с поясом и плащом из шкуры с прорезями для рук.

Но сегодня я в глубоком синем, а сверху – необычной накидке с застежкой на талии, похожей на платье, только без рукавов и с разрезами почти до бедер. Она вся украшена вшитыми яркими шелковыми лентами и оторочена мехом, который красиво оттеняет и синий цвет, и мои волосы.

И корону.

Короны нам приносят по приказу Эгиля, который нарядился в черный бархат и королевские начищенные доспехи, украшенные мехом.

Он выглядит еще более внушительно.

Я поправляю драгоценную пряжку его плаща.

– Мы как-будто собрались воевать с богами, – шучу немного неловко, но муж не улыбается.

Похоже, нам придется воевать с самими собой… лишь бы не друг с другом.

Напряжение не уходит все то время, что мы идем в большой зал, а там…

Странно даже, но царит привычная, расслабленная и теплая атмосфера. И женщины, и мужчины принаряжены, но без излишеств – молоденькие девушки с удовольствием посматривают на хрустальных, среди которых – исключительно мужчины. И все в светлых одеждах с большим количеством прозрачных камней, которые так красиво сочетаются с их белыми волосами и бородами.

Это прозрачный хрусталь?

Племя не держится высокомерно – со всеми заговаривают, говорят комплименты, и я даже расслабляюсь – может придумала себе чего? Они ведь наши соседи и соратники, друзья, может даже женихи для кого-то, а то, что в тот первый раз меня не признали… Так и в замке долго свое мнение меняли, и не сказать, что окончательно утвердились, что я не наврежу.

Наши.

Я и правда так подумала?

С улыбкой посмотрела на Эгиля, который выступил вперед и обнялся с предводителем.

– Ты неожиданный гость, Скьельд. Но тебе всегда рады в Сердце Ворона.

– Я беспокоился, Эгиль. Потому и пришел так рано…

Короткий взгляд в мою сторону заставил меня поежится внутри.

Неужто из-за меня беспокоился? Или за то… что мне здесь слишком хорошо живется?

Но я не стала показывать своего напряжения и проявила все возможное радушие. И вскоре мы уже садились за столы – к своему стыду я только тогда вспомнила, что стоило дать соответствующие распоряжения стряпухам. Не сообщила им о гостях, слишком уж сбило меня с толку столь нежданное появление тех, кто появиться и не должен был…

Да только столы не пустовали. Все новые блюда выносили, достойные гостей.

Чуть растерялась… и тут же поймала улыбку Кристы. Вот значит как…

Я благодарно кивнула.

Пир шел своим чередом – пировать у нас умели и любили. Расслабленно, сочно, громко. А потом и инструменты достали, песни завели – то мечтательные, то задорные. Даже хрустальные взялись за струны, у них прям совсем хорошо выходило…

И я услышала Скьельда.

Рун не должен резать

тот, кто в них не смыслит.

В непонятных знаках

всякий может сбиться.

Десять знаков тайных

я прочел и знаю,

что они причина

хвори этой долгой.

Пел как… хорошо пел. Но смотрел то на напрягшегося Ворона, то на меня. Мы уже разошлись, как и положено – король сидел в окружении гостей и ярлов, я – среди женщин.

Я ведь слышала вису эту… тогда, на ледяном драккаре. Только вот в голосе Эгиля, когда он пел, тоска была, а у беловолосого – обвинение. Он уже передавал трехструнную гигью своему собрату. А потом и ко мне подошел. И ничего ведь такого не было в этом, чтобы гость выразил почтение королеве… кроме его вспыхнувшего взора, когда он увидел мой кулон.

– Черный хрусталь…Уверен, не ради забавы приобретен, кюна.

Присел рядом со мной на скамью, оказавшись ниже, но только с виду… мне так и представлялось, что смотрит на меня свысока. И девицы тоже это почуяли, отодвинулись, будто из вежливости.

Я ответила неохотно:

– Он со мной с рождения.

– Часто приходится мыть в соленой воде?

Вот тут уже вздрогнула.

На что намекает? Или обвиняет сразу?

Так вымачивали камни, что использовали ради злых заклятий… как и те, которые принимали на себя удар чернокнижников.

– Я верю в его силу, но судьбу доверяю только себе, а не камням, – сказала довольно резко.

– Зря. Прозрачный хрусталь, что лед Севера. Застывшие слезы богов, дающие силу и впитывающие солнце. Мы пользуемся его возможностями и это делает нас почти неуязвимыми.

– Не гневите богов своей неуязвимостью, – поморщилась.

– Они любят тех своих детей, через кого могут проявить себя, – заглянул мне в лицо пытливо, – Но что об этом может знать дочь Асвальдсона, чей хрусталь не пропускает свет?

– Вы говорите так будто знаете меня… – прищурилась.

– Достаточно знать ваш род, – сказал он вообще невозможное.

– Скьельд, – над нами распростерла крылья тень Ворона. А я вдруг почувствовала облегчение, что разговор не будет продолжен. Отсрочка? О да. Я – трусиха?

Мне вдруг сделалось за что бояться…

– Идем. Твои воины желают поведать о ваших победах, – настойчиво позвал беловолосого Ледяной король, даже не глянув на меня.

А я осталась с женщинами.

Понимая, что спокойные дни закончены.