Текст книги "Операция "Волчье сердце" (СИ)"
Автор книги: Дарья Снежная
Соавторы: Любовь Ремезова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
«Размечтался!» – оборвал вервольф сам себя и вышел из кабинета Аморелии Ревенбрандт.
В целом, допрос управляющего подтвердил показания племянника, а камеристка и экономка не поведали ничего, что заставило бы капитана усомниться в словах племянника, управляющего и доктора. Перекрестный опрос противоречий и явных несостыковок не выявил, а потому Вольфгер Лейт покинул кабинет покойной пусть и после хорошо проделанной работы, но без удовлетворения от оной. Дело все больше напоминало ситуацию «поди туда – не знаю куда, найди то – не знаю что».
– Сержант Кост, – окликнул он подчиненного, как раз спускающегося по лестнице в центральный холл. – Доложи.
– Следов взлома нет, – еще на ходу, приближаясь, принялся отчитываться Руперт. – Ни механических, ни магических. Хотя с магическими, как утверждает Алекс, не разберешь. Может, и было что. Покойница активно практиковала, да еще и в области весьма специфической – природница же. Могло и затереть.
Лейт кивнул. Оба в общем-то понимали, что скорее всего никто в дом действительно не вламывался. Алекс Корнвел, маг отделения, работу свою знал, но любил перестраховываться и стелить соломку – я ничего не нашел, но если что-то было, а я не нашел, то это не я дурак, а «специфика магии»! Вольфгер, помнится, пока не приноровился к этой особенности ценного специалиста, все дергался – а вдруг и правда он там чего проглядел!
Лицо у Руперта вдруг сделалось какое-то плутоватое.
– И вообще, пока вы с госпожой экспертом чаи распивали («Вот заразы! Глазастые, значит?!» – недовольно подумал Вольфгер с противоречивым ощущением гордости), мы тут в поте лица трудились. Опросили соседей и проверили весь персонал на предмет другой булавки. Это, конечно, не так приятно, как с госпожой Алмией чаевничать, но зато и результаты есть. То есть нет. То есть результаты есть – булавки нет. Ну, то есть…
– Следов ментального воздействия на слугах не обнаружено, – подсказал Вольфгер.
– Так точно, – вытянулся во фрунт сержант и совсем уж мерзко осклабился.
Где-то в глубине души Лейт подозревал, что на результаты его противостояния с госпожой экспертом в отделе делаются ставки и срываются нехилые куши. Но не был уверен, что хочет знать, кто и на что именно ставит. А дружелюбные подначки подчиненных, прекрасно знавших, что можно себе позволить, а какую черту переходить не стоит, сносил с тем же спокойствием, что и колкости Алмии.
– Дальше?
– Дальше – обыск. Уже начали. Физический ведут Швайц и Линдельфильд. Госпожа эксперт попросила человека в помощь, я выделил, – конец фразы прозвучал с легкой вопросительной интонацией, и Лейт снова кивнул – правильно сделал.
– Ну работайте. Я съезжу к…
Договорить он не успел, потому что те, к кому капитан собирался съездить, и сами заявились в особняк в полном составе.
– Следов насильственной смерти нет, – с ходу «осчастливил» капитана этим знанием Эдварс Риверсон. – Точнее тебе уже трупорез скажет, я вообще тело у этих, с позолоченными шилами в задницах, еле выцарапал. Они как услыхали про вскрытие – так вскипятились, орать начали. Я их послал.
– Куда? – с замиранием сердца уточнил Вольфгер – хорошие следователи на дороге не валяются, уволят этого, а кого пришлют? То-то же. Не берегут подчиненные нервы начальственные, ох не берегут…
– К Валлоу.
– Цензурно хоть?
– Обижаешь, капитан! – оскорбленно протянул Риверсон с печальной рожей – мол, нецензурно хотелось, но сохранить работу хотелось больше. Дети, жена и теща, мать ее, и всех их надо кормить! – Но вообще, обошлось вроде. Брат покойной предложил детям не устраивать истерику, вспомнить про воспитание и хваленую родовую выдержку. Словом, для прощания они, вроде, в срочном порядке восковую куклу уже организовывают. И надо старику Косту поторопиться со вскрытием, а то если они к похоронам свою бабку не получат, закопают его – или вместе с ней, или вместо нее! Нервные они, эти аристократы, жуть! Может, госпожа Алмия им из своих запасов солей нюхательных отсыпет, а? Кстати, Лейт, ее надолго к нам приквартировали? Я не то, чтобы возражал, но может, можно махнуть змеищу на Шантея? Не глядя? А то я прямо опасаюсь за ваше, капитан, душевное равновесие…
– За премию свою опасайся, – душевно посоветовал Вольфгер, внутренне скрипнув клыками – сговорились, изверги! – И иди ты уже…
– Цензурно, капитан, цензурно…
– На обыск!
Глава 5. Логово оборотня, или о добрососедских отношениях
Я очень удивилась, когда, выходя из особняка Аморелии Ревенбрандт, услышала, как часы на башне ратуши пробили семь вечера. В работе время пролетело незаметно, и мне казалось, мы только-только начали…
Полный обыск дома и сада, как ручной, так и магический, обследование сейфов, выявление неизвестных тайников. Огромный масштаб проделанной работы – и все напрасно.
Артефакта в особняке не было – я могла ручаться за это своей головой.
Впрочем, Ревенбрандты будут крайне благодарны следствию за парочку схронов, в которых обнаружились немалые суммы золота. Вполне вероятно, это скрасит им нанесенный репутации ущерб. Вольфгер Лейт не поленился послать подчиненных обойти всех соседей, включая соседскую прислугу, так что теперь весь город будет полниться слухами о том, что родственники потравили почтенную старушку, чтобы поскорее добраться до ее наследства.
Я прикрыла глаза, вдохнув полной грудью соленый воздух, и медленно выдохнула, принуждая тело немного расслабиться.
Устала. Я не любила признавать это, но сегодня – устала. Слишком много суеты, слишком много информации, слишком много потраченных на поиски сил. В ушах слегка звенело, что означало – в ближайшие дни энергоемких экспертиз и мероприятий мне проводить определенно не стоит. А остальной работы никто не отменял, и дома меня ждали бумаги и печатница. Наверное, поэтому я и медлила сейчас, стоя на ступеньках особняка – позволяла себе маленькую передышку.
Хорошо…
Когда за моей спиной вдруг прозвучал голос капитана Лейта, не потрудившегося обозначить свое приближение звуком шагов, я вздрогнула и рывком обернулась, смерив вервольфа недовольным взглядом – нельзя же так пугать!
– Что вам угодно?
Попрощались же вроде! Ну как… я, сообразив, что моя работа закончена, бросила вопросительный взгляд, дождалась кивка – мол, да, свободны – и покинула дом, не утруждая себя прочими реверансами.
– Вы домой? – настолько непринужденно поинтересовался капитан, что я – я! – на мгновение даже растерялась и машинально кивнула. А вервольф задал следующий вопрос, окончательно пошатнувший мое душевное равновесие. – Не подбросите?
Подвох. Где-то здесь однозначно должен быть подвох. Ну конечно же, капитан не успокоится всего одной местью, свершившейся неделю назад. Я бы точно не успокоилась. А он еще и, поди, во вкус вошел. Так что однозначно подвох, но где?
– А с меня ужин, – добавил Лейт, будто это могло меня как-то убедить.
Погодите-ка… Стоп. Ну нет… он меня сейчас что, жалеет, что ли? Припоминает бутерброды с чаем и жалеет?! Он? Меня?!
– Благодарю, – отрезала я, поджав губы и против воли сощурив глаза. – Моя домработница уже приступила к своим обязанностям. Но так и быть, вы можете воспользоваться моим экипажем.
– В таком случае я настаиваю.
Что-то было в выражении глаз, сейчас, когда полнолуние отдалилось – карих, без малейшего намека на желтизну. Что-то, что заставило меня прекратить препирательства и бросить нехотя:
– Ладно, но исключительно в качестве одолжения!
– Что вы, мастер Алмия, – язвительно заверил меня вервольф. – Я и подумать не мог, что вы снизойдете до ужина с капитаном стражи в каком-либо другом качестве.
Это почему-то было обидно. Но, как ни странно, справедливо. А от этого обиднее вдвойне.
А тем временем капитан подал мне руку, помогая сесть в карету. Я вложила пальцы в широкую шершавую ладонь и даже чуть оперлась на нее, позволяя Лейту мне помочь – помочь действительно, а не номинально, просто потому, что полагается. И сама же удивилась этому – постфактум, уже устроившись на комфортном (особенно после стражевской колымаги) сиденье.
Совсем устала. Можно подумать, не обошлась бы без помощи.
– Куда, госпожа Алмия? – сунул голову в окошко Дуг.
– Домой.
Кучер не удержался, бросил взгляд на Лейта, устроившегося напротив меня, и я запоздало спохватилась, что уже второй раз везу капитана «к себе». Вот уж почва для досужих слухов. Но не оправдываться же перед подчиненными? Еще не хватало. Вздумает распускать язык не по делу – вылетит, и все.
– Я вас не компрометирую, госпожа Алмия? – низкий, слегка насмешливый голос вервольфа всколыхнул внутри целую гамму нечеловеколюбивых (вернее даже необоротнелюбивых!) чувств.
Все-то он видит, все-то замечает. Можно подумать, если я сейчас заявлю – да, компрометируете, он встанет и выйдет! Хотя…
Этот встанет и выйдет.
– Кто меня компрометирует, а кто нет, решаю я, – холодно отозвалась я. – А не мои подчиненные. Впрочем, если вы планируете злоупотреблять моим экипажем и дальше, я выкачу вашему начальству договор аренды. Это все же служебная карета.
Верфольф на это промолчал. И вроде – как всегда, он ведь на все мои шпильки обыкновенно отмалчивался. Но что-то в этом молчании все же неуловимо изменилось. Понять, что именно, у меня пока не получалось, и это слегка нервировало.
А может быть, дело не в нем?
Мне вдруг резко вспомнился короткий, но яркий эпизод на лестнице, сдобренный множеством контрастных ощущений. Испуг, когда каблук предательски скрипнув, соскользнул по расщелине в ступеньке. Инстинктивная попытка удержать равновесие. Краткое чувство почти полета. Изумление, когда я вдруг оказалась вплотную прижата к чужому телу. Сильному. Жесткому. Шерсть под пальцами. И горячее дыхание, опалившее мне губы.
На краткий миг тогда я испытала, казалось бы, давным-давно забытое чувство. Оно быстро смылось злостью, негодованием и раздражением – привычными, нормальными. Но оно все же было.
Смущение.
«Не поддавайся на провокации, Эва!» – одернула я сама себя.
Подумаешь, поймал! Подумаешь, полуголым расхаживал. Чего я там не видела…
Я бросила взгляд на волка, рассеянно поглядывающего на проплывающие за окном дома, поймала ответный, дернула плечом – нет, ничего – и отвернулась. До меня запоздало дошло, что капитан, возможно, просто хочет со мной что-то обсудить, а после тяжелого дня разговоры куда приятнее разговаривать за ужином в домашней обстановке. Даже если это рабочие разговоры. И раз уж я на этот ужин согласилась, нет смысла начинать беседу в карете.
Ладно, Эва, будь с собой честна. Ты согласилась еще и потому, что тебе просто любопытно поглазеть, что из себя представляет логово оборотня.
До дома мы доехали в молчании. Меня подмывало разбавить его светской болтовней, но я выдерживала характер. Не знаю, о чем думал капитан, но не было похоже, что тишина его тяготила.
На лестнице вервольф благовоспитанно пропустил даму вперед, у своих дверей некоторое время повозился с замками и, открыв тяжелую дверь, отступил.
Я замешкалась, внезапно осознав, что добровольно и без поддержки иду не просто в логово оборотня, хуже – в дом одинокого мужчины.
…того самого, которого я последние несколько лет периодически изводила уколами.
…того самого, кому я периодически мелко – а иногда и не мелко! – пакостила.
…того самого, к которому я теперь иду одна и без защиты.
А стоит ли мне вообще туда идти?
И тут эта собака шерстяная внезапно щелкнула зубами у меня за спиной – прямо под ухом! От неожиданности я сделала резкий шаг вперед и сомневаться в разумности сего действа стало поздно, ибо оно уже свершилось.
Я возмущенно обернулась к вервольфу, чтобы высказать все, что я думаю по этому поводу – и оторопела. Он надвигался на меня с совершенно злодейской, глумливой недвусмысленной ухмылочкой…
Сердце ухнуло в пятки, по спине продрало ознобом ужаса, на краткий миг я вообразила, что со мной сейчас будет – и опомнилась.
Нестерпимо захотелось залепить мерзавцу пощечину – но на его лице уже прочно обосновалось всегдашнее безразлично-каменное выражение, тут же сменившееся непритворно-участливым.
Ах ты…
Ах ты!
Я нечеловеческим усилием воли взяла себя в руки, будто это не у меня сердце только что сделало кульбит в желудок, а пульс до сих пор частил, как у зайца, и обронила надменным тоном, прохладным и сдержанным:
– Дурацкая шутка.
– О чем вы, мастер? – фальшиво удивился капитан, и я улыбнулась ему – ласково, как умственно отсталому.
– О том, как вы клацнули зубами.
– Полно вам! Я бы никогда себе не позволил… – и, приняв самое участливое выражение, на которое в принципе была способна его рожа, он вскользь уронил, – Знаете, галлюцинации в вашем возрасте, при вашей профессии могут быть чреваты серьезными последствиями. Да и само по себе – это серьезный звоночек!
Что-о-о?!
В моем возрасте?! Да что он себе…
Ах ты, мерзавец.
Моими же словами – мне же дословно отвечать, да?
Вот что мы себе позволяем?!
А еще – мужчина! Капитан!
Я позволила последней мысли отразиться во взгляде и, облив недостойного ведром презрения, прошествовала в квартиру, намеренно звонко цокая каблуками.
Пусть на его паркете останутся следы, пусть! Мне все равно!
Увы, попытка мелко «наследить» провалилась – на полу лежал не паркет, а шелковый камень. Это было первое, на что я обратила внимание, потому что по камню каблуки звучат совершенно иначе, чем по дереву – и мысленно цокнула языком.
А неплохо живут капитаны городской стражи Лидия!
Я вот, к примеру, девушка весьма небедная. Состоятельная, будем честны, девушка. Но мне оплатить квартиру с полами из шелкового камня было бы несколько разорительно.
Капитан разулся, и я поддалась искушению – последовала его примеру. Любовно выглаженный неведомым мастером камень оказался на ощупь приятно-гладким. Шел-ко-вис-тым. Не холодным, но и не излишне теплым. Не скользким, но таким… передать это ощущение словами я бы не смогла. Как будто по нежной-нежной замше ступаешь. По летнему ручью. По весеннему лугу…
О да, по такому полу нужно ходить только босиком!
Медвежья шкура напротив камина на таком полу казалась кощунством.
Шелковый камень, правильно добытый и должным образом обработанный, имел кучу полезных свойств – например, плевать он хотел на мои каблуки. Что ему набойки дамских туфель, если его ножом не поцарапать? Он отлично держал температуру. Неплохо звукоизолировал – хотя тут, по-моему, многое от мастерства укладчика зависит…
Я подавила завистливый вздох. Ничего. Ничего! Будут и у меня такие полы! Чем я хуже этого блохастого?!
Ничем!
И даже лучше!
Второе, что бросалось в глаза – простор.
Моя гостиная, обставленная пусть и не по последним веяниям моды, но все же вполне элегантно, в духе старой доброй классики, рядом с капитанской казалась загроможденной.
У капитана в гостиной (которая, как известно, лицо дома) не было ни-че-го. Но при этом нельзя было сказать, что его дом являл гостям грубую неприветливую физиономию наподобие капитанской.
Массивный на вид, длинный диван, забранный фигурной решеткой камин у дальней стены, сейчас не разожженный, большой да шкура перед ним – вот и вся обстановка.
Но пол, выложенный из камней разного размера и формы, играющий переливами и полутонами природной темно-коричневой окраски, уложенный так плотно, что стыки между камнями были почти не видны, но стоило зацепиться взглядом хоть за один – и они проявлялись, образовывая сложный узор, похожий на таинственное послание.
Но гобеленовая вышивка на стене – огромная, от пола до потолка. Замшелый лес. Темные ели, сухие коряги и бороды мха. Удивительно искусная работа – от нее как будто веяло лесной сыростью, запахом грибниц, прелых листьев и еловой хвои.
Но окна, вместо гардин забранные каким-то непривычным их подобием – полосы ткани чуть шире самого окна, вверху крепящиеся на круглые палки, а внизу утяжеленные деревянными планочками, расшитые все той же умелой рукой – мотивы вышивки явно перекликались с гобеленом, но отличались как от нее, так и друг от друга.
А еще – двери. Мореные до темного тона, покрытые резьбой – примитивной, с травными и охотничьими мотивами, но удивительно гармонично вписавшиеся в обстановку этой странной гостиной.
В общем и целом интерьер капитану, конечно, подходил – но я, направляясь в его дом, ни за что не ожидала бы чего-то подобного.
Как-то трудно представить, что он вдумчиво и тщательно подбирал достойные шелковых полов двери и раздумывал, на каком варианте штор и вышивок остановиться.
Сюжеты не просто перекликались, они продолжали друг друга, но не так, словно являлись отрезанными частями одной большой картины – а так, будто были окнами в один мрачный и торжественный пейзаж, от которого зритель отгорожен стеной, а гобелены – окна в ней.
– Это моя матушка вышивала, – пояснил капитан, заметивший мой интерес.
– А двери?
– Батюшка.
– Вышивал?
– Нам направо, – хмыкнул вервольф в ответ.
Я, слегка устыдившись неуместной колкости, послушно последовала за Лейтом.
Столовую мы миновали быстро, я успела увидеть ее лишь мельком, отметив, что она больше похожа на гостиную нежели сама гостиная, и вошла за вервольфом на кухню.
Мысленно хмыкнула – то ли дает понять, что ради меня не стоит напрягаться и расставлять столовое серебро, то ли, наоборот, подчеркивает, что доверяет, как своей. Боги его знают, что там варится в этой бритой башке, но я предпочту думать, что имеет место второй вариант!
Кухня была просторной, в ней нашлось место не только печке, разделочному столу и множеству шкафов высотой под самый потолок, но и обеденному столу – относительно небольшому, десять персон не усадишь, но семье из четырех-пяти человек места хватило бы.
– Присаживайтесь, мастер, – пригласил Лейт, отодвигая стул, и я, поблагодарив хозяина кивком, опустилась на обтянутое сукном сиденье.
Капитанское меню, как ни обидно это признавать, отличалось от моего в лучшую сторону – пахло, по крайней мере умопомрачительно, так что я махнула рукой и простила капитану и сегодняшнюю глупую шутку, и пару-тройку прегрешений на будущее.
Я с трудом удержалась от реплики в духе «Кормите же меня скорее!» – в конце концов, это попросту немилосердно, так пытать человека, который весь день провел на ногах, много колдовал и не имел возможности восполнить потраченное!
Утешало лишь то, что капитану наверняка приходилось еще хуже – у него точно так же сегодня не было ни единой возможности поесть, но при этом веса в нем (а, значит, и потребность в пище) куда больше.
Я окинула гостеприимного хозяина взглядом, прикидывая, сколько приблизительно он может весить – и наткнулась на внимательный взгляд вервольфа.
С трудом подавив неуместное (и безосновательное) смущение, я ответила слегка надменным взглядом.
Пусть я уже и простила коллегу за дурацкий юмор, сообщать ему об этом я не спешила. Нечего. Хватит с него и того, что я ему за эту выходку не отомщу.
Стервозная девица с портрета в холле управления могла бы мной гордиться!
– Итак, капитан, о чем вы хотели со мной поговорить? – светски уточнила я, когда голод остался только в воспоминаниях (а вместе с ним – сырный суп и умопомрачительное овощное рагу). Ели мы молча, оба слишком уставшие и голодные, чтобы развлекать друг друга беседой.
На столе выстроились в ожидании чайные принадлежности, а на широком блюде в центре стола нахально развалились сдобные пирожки, вызывающе блестящие, с маслянистой подпекшейся корочкой, пышные, ароматные…
Еще теплые!
Смерть фигуре.
Откусив… да что там – впившись зубами в один, я убедилась, что на вкус они еще лучше, чем с виду, и должны быть реквизированы именем короны, как темные артефакты повышенной сокрушительной силы.
– Боги, что у вас за кухарка?! – вопрос вырвался сам собой.
Я честно собиралась держать лицо и делать вид, что «мы и не такое видали», но трудный рабочий день, но магическое истощение, рождающее физический голод…
В общем, не смогла я!
– Да это не секрет, – вопреки ожиданием, капитан запираться не стал, как будто не слышал, что толковую прислугу (Особенно кухарку. Особенно такую!) нужно скрывать и беречь, как зеницу ока, чтобы не сманили не обремененные избытком совести завистники. – Илви из кобольдов.
Понятно. Вот поэтому и не стал скрывать!
– Но они же не нанимаются на службу к инородцам, – попыталась я прояснить ситуацию. – Клановость, всё такое…
– Она просто еще совсем молоденькая, – улыбнулся капитан. – Ей очень нужно наработать некоторый стаж службы в приличном доме и хорошие рекомендации, чтобы было с чем предстать перед старшими родичами и начинать подъем по внутриклановой карьерной лестнице – не с поломойки, например, а с младшей помощницы старшего поваренка...
Я, успев уже впасть в уныние, воспрянула духом – что может быть приличней, чем родовой особняк Алмия! У нас ей такие рекомендации напишут – ее старшие родичи на небесах от восторга будут!
...а я буду ходить к родителям ужинать.
И обедать.
И завтракать!
– Мастер Алмия, видите ли, мне нужна ваша помощь, – ответил на мой предыдущий вопрос вервольф, с глубокомысленным видом сжевав пирожок. – Сегодня-завтра мы составим список всех, кто вертелся вокруг особняка Аморелии Ревенбрандт с того момента, как было принято решение передать ей на хранение артефакт, и до момента, когда стало известно, что «Волчье сердце» пропало. И будем искать совпадения с особняком Корвинов…
– Совпадений будет много, – авторитетно заверила я. – Николас и Аморелия – одного круга, у них много общих знакомых. И они наверняка пользуются услугами одних и тех же поставщиков и подрядчиков…
На лице капитана отразилась глубокая грусть. Согласна, предстоящий объем работы, по большей части, бессмысленной, меня бы тоже вогнал в глубокую тоску.
Но разве не здорово, что он обрушился не на меня?
– Работы предстоит изрядно, – согласился капитан. – Да еще Эд, дубина, в спешке забыл взять портрет подозреваемого, и теперь придется по второму кругу обходить свидетелей…
– Какой портрет? – насторожилась я, сообразив, что в расследовании дела произошли некоторые сдвиги, о которых, конечно, никто не удосужился сообщить мне.
Я приготовилась, если понадобится, выдирать из волка сведения раскаленными щипцами, но, к моему удивлению, он пошел на контакт добровольно.
– Сержант Кост, расспрашивая людей на рынке, нашел свидетелей, которые видели рядом с Ивонной Эшли некоего молодого человека. По их словам, девушка вела себя странно, неестественно, шла деревянной походкой и не сама – ее поддерживал спутник – выглядела бледной и потерянной. Вполне похоже по описанию на кратковременную потерю ориентации от вживления ментального артефакта – и по времени эта встреча совпадает со сроками, которые назвали эксперты. Со слов свидетелей был составлен портрет, так что, волне возможно, у нас есть изображение вероятного преступника. И именно его Эдварс возьмет в зубы и завтра побежит предъявлять всем тем, кому должен был предъявить сегодня.
– Плохо работаете, – не упустила случая поддеть капитана я. – Подчиненные разболтались, порядка нет!
– Конечно, нет, – покладисто согласился он. – Откуда бы взяться порядку, когда следственную группу внезапно посреди расследования снимают с одного дела и бросают на другое, заставляя перестраиваться чуть ли не в прыжке! Конечно, смерть рядового горожанина – ничто рядом с задетыми интересами Корвинов-Ревенбрандтов…
– Рядом с задетыми интересами короны! – поправила вервольфа я, стараясь не подавать виду, что капитанская отповедь меня уязвила.
Капитан потер лицо ладонями, невнятно и неразборчиво пробурчав в них, где он видел все дела с участием интересов короны. Точно формулировку я не расслышала, но у меня не вызвало труда подставить недостающее.
Я проглотила усмешку, но вервольф услышал:
– Зря смеетесь, мастер Алмия. Сами увидите… Вообще, это дело мне не нравится все больше и больше. Странности одна на другой.
Я заинтересованно подняла взгляд, и вервольф развил свою мысль:
– Что за необъяснимый выбор хранителя? Почему артефакт, который до того хранили в сейфе в условиях строгой секретности вдруг – отдают старухе, прошу прощения, пожилой женщине, которая мало того, что имеет проблемы со здоровьем, так еще и носит медальон при себе. Сомнительное обеспечение безопасности, не находите, мастер?
– Знаете, капитан, этот вопрос я могу прояснить, пожалуй. – Я задумчиво покрутила чайную чашку. – Это, конечно, не моя специальность, но… Смотрите, если я верно поняла, то с момента получения артефакта Аморелия Ревенбрандт визитов никому не наносила и у себя визитеров не принимала. Верно?
– Да, – согласился капитан, глядя на меня выжидательно.
– Вот именно, – кивнула я и призналась, – Я ваших подчиненных подслушала.
Он хмыкнул:
– Продолжайте, продолжайте!
Что именно, рассказывать или подслушивать, я уточнять не стала. В конце концов, разрешение было дано два раза – вот и будем считать, что и на то, и на другое!
Так что я вернулась к своей мысли.
– В целом, как я уже упоминала, я и близко не специалист по заклинаниям, но, если сложить воедино внезапное затворничество – хотя госпожа Аморелия вела достаточно активную светскую и деловую жизнь – и тот факт, что вот она как раз-таки на защитных заклинаниях и специализировалась, пока не сменила профиль. А также добавить сюда то обстоятельство, что на обнаруженных сегодня тайниках – ни на одном – не было активной магической защиты, то можно сделать предположение.
Я с сомнением посмотрела на капитана, который даже не притронулся к своей чашке с чаем, и сидел напротив меня, слушал с сосредоточенным видом – мерзкий серый свитер (наведение справок о котором ничего не дало, коллеги только пожимали плечами), рукава закатаны по локоть, темные короткие волосы серебрятся в свете магических ламп…
– Не бойтесь, мастер, рассказывайте – я пойму, что вы пытаетесь мне сообщить. Поднапрягусь и пойму!
Я прожгла его возмущенным взглядом – ничего подобного я вовсе не имела в виду! Вслух же сухо сказала только:
– Я просто не хочу вас дезинформировать. Насколько мне известно, подобный защитный прием называют «шкатулочкой». Защита устанавливается таким образом, что многочисленные разнотипные заклинания, от пассивно-сторожевых, сигнальных, до активно-защитных, образуют магическую систему, со множеством слоев защиты. При этом каждый объект, признанный хозяином системы ценным, защищается отдельно – в зависимости от присвоенного ему приоритета. При полной активации дом превращается в надежный форт, который не то что ограбить не удастся – туда без позволения хозяина войти не получится. Глухая магическая защита. Поддерживать ее тяжеловато, но Аморелия – природный маг, силы им не занимать, да она и не рассчитывала, что делать это придется долго. Просто ответственно подошла к краткосрочной обязанности. К сожалению, эта конструкция развалилась вместе со смертью создательницы, и дом остался голым… – немного подумав, я поправила себя, – Или к счастью. А то и следственная группа туда бы не сумела войти.
– Спасибо.
Я чего угодно ожидала, но не этого полного горечи голоса.
– Вы только что внесли окончательную путаницу в эту неразбериху!
Моему негодованию не было предела.
– Ну, знаете ли!
– Была у меня версия, что в дом-таки пробрался грабитель, – продолжил Вольфгер, отмахнувшись от моего восклицания. – Попытался снять с шеи госпожи Аморелии артефакт, она проснулась – и либо инфаркт приключился от испуга, что не было бы странно при ее сердце, либо начала сопротивляться, и грабитель ей «помог», случайно или намеренно. Но вы, госпожа старший эксперт, только что камня на камне от версии не оставили. Вот скажите, что на самом деле случилось со старушкой? Она умерла естественной смертью, как мне поведали в предварительном заключении, или все же была убита? Если убита – то как? Как, скажите на милость, можно убить человека, который сидит под защитой своего дома, зашитый в сорок слоев заклинаний, и на улицу носа не кажет? А если смерть была естественной случайностью – то где этот безднев медальон?!
Капитан сидел, откинувшись на спинку стула – вроде бы, расслаблен, вроде бы, даже глаза прикрыл, но настороженно трепещут ноздри, но видно, как двигаются под веками глазные яблоки, сопровождая мысли… Я на миг ощутила что-то, поразительно похожее на иррациональные угрызения совести за доставленные неудобства.
Глупости какие! Если кто и доставил капитану неудобства, то это Аморелия и Николас, а не я. Я-то всего лишь дурную весть принесла!
Но червячок сострадания продолжал грызть мне сердце.
– А что говорит по этому поводу штатный маг управления стражи? – осторожно уточнила я.
– А штатный маг у нас жуткий перестраховщик, поэтому пока он сто раз все не перепроверит, он о своих подозрениях ничего не скажет, – ядовито откликнулся капитан Лейт. И проворчал себе под нос, – Убивать таких штатных магов надо… Значит, так. Мне все это надоело – поэтому завтра вы пойдете к Диане Корвин и выясните, знала ли она про хранящийся в доме артефакт государственного значения.
– Что-о-о?! – опешила я. – Да что вы себе…
– Я бы сам выяснил, – игнорируя мой оскорбленный вопрос, продолжил Лейт. – Но если я спрошу – она соврет.
– Если спрошу я – она соврет ровно с тем же успехом! – запальчиво бросила я в ответ, допуская досадную ошибку и вступая в обсуждение – вместо того, чтобы сразу и наотрез отказаться.
– Я не сказал – «спросите», я сказал – «выясните»! Обиняком, издалека, как угодно – но выясните. Всё, задание получили – выполняйте!
– Что?.. – от гнева я начала задыхаться, растеряв слова.
– Вы же хотите узнать, кто совершил преступление в доме вашей драгоценной Дианы? Хотите быть уверенной, что ей больше ничто не угрожает? Вот и помогайте!
В свою квартиру я поднималась, кипя от ярости.
Да что он себе позволяет?! Он что, действительно думает, что я буду по его указке вынюхивать для него секреты у собственной подруги?! Да кто он вообще такой?! Что он о себе думает?!
Здравый смысл мог бы подсказать, что да, действительно буду, а также, что идея весьма неплоха – но мне хотелось бушевать и гневаться, и здравый смысл благоразумно помалкивал.
Я поднялась, хлопнула дверью, надеясь, что у мерзкого соседа снизу лопнули барабанные перепонки. Прошла в кабинет, созерцая рабочий стол – широкий, удобный, заставленный всевозможными артефактами, облегчающими жизнь и работу, от обожаемой мной печатницы до переговорного устройства – и, стиснув зубы, мало не взвыв от ярости, вызвала Диану.
– Дорогая, как ты? Извини, что так поздно тревожу, но можешь уделить мне этот вечер? У меня просто ужасная ситуация на работе. Мне совершенно необходима дружеская беседа за бокалом вина. Благодарю тебя, родная!
А после с шумным выдохом упала-обмякла в кресло.
