Текст книги "Операция "Волчье сердце" (СИ)"
Автор книги: Дарья Снежная
Соавторы: Любовь Ремезова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Право слово, чем бы я могла помешать капитану устроиться сидя?!
Тот случай, с выдернутым из-под него стулом, на квартире у невесты Шантея, со сработавшей маской кваккиутль, оставляем за скобками, как недостойный упоминания. И вообще, сейчас совершенно другая ситуация!
– А как прошел ваш визит?
Вервольф удивленно приподнял брови, не поняв вопроса, и я неопределенно покрутила в воздухе рукой.
– Очевидно, у вас тоже был насыщенный вечер…
Взгляд вервольфа на миг полыхнул яростным сытым довольством, жутковатым удовлетворением, от которого у меня спина покрылась мурашками.
– Вашими молитвами, мастер.
– Всегда рада стараться, – пробормотала я в ответ на эту внезапную благодарность.
Я-то, положим, действительно рада стараться – но на эффект, будем честны, рассчитывала несколько иной.
Да и сомневалась я, что это и впрямь была благодарность…
– Мы получили информацию от одного из осведомителей, что этой ночью, в одном из так любимых вами сомнительных заведений, состоится передача крупной партии поддельных драгоценных камней. Вот, проверяли.
И волк чуть шевельнул пальцами – разминая натруженные руки.
– Почему это – любимых мной?! – возмущенно пробормотала я, как зачарованная следя за этими руками.
– Ну, а почему тогда, как только заходит речь о визите в подобное заведение, от вас уже невозможно избавиться? – хмыкнул капитан.
Я предпочла проигнорировать это возмутительное по своей оскорбительности (и, что печально, справедливости) заявление и вернулась к предыдущей теме.
– И как, проверили? Информацию?
Вместо ответа волк так мечтательно зажмурился и сжал несчастную кофейную пару, что на подживших было ссадинах выступили капельки крови.
И я не выдержала, вспылила:
– Да обработайте вы их наконец!
– Вас раздражает запах крови? – удивится волк и... лизнул ранку!
Столь варварское действо возмутило, а еще – прогнало толпу мурашек от спины вверх, до самого затылка, подняло дыбом короткие волоски на шее…
– Что? – возмутился волк на мой гневный взгляд.
И на его лице явно читалось – «Сказали обработать? Я обработал! Чего тебе еще надо, женщина?!»
Я с трудом удержалась от того, чтобы упасть лицом в ладонь или запустить в это животное столовым прибором – да и то только потому, что не смога выбрать. Но яд, распирающий меня, требовал выхода, и я не стерпела:
– Браво! Медицинская обработка на уровне! А на лице на бис можете повторить?!
И этот невозможный человек вместо того, чтобы отреагировать на шпильку, как нормальное разумное существо, вдруг расхохотался – от души, не сдерживаясь, откинувшись на дверной косяк, запрокинув голову и подставив моему взгляду беззащитное горло.
Мурашки, только что протоптавшие путь через мою спину, от этого зрелища попадали в обморок и стекли обратно по моему телу вниз, до поджавшихся от этого пальчиков ног.
Я усилием воли их распрямила и тряхнула головой.
– Дело ваше, – бросила я, наверное, даже не столько для волка, сколько для себя. Не твое это дело, Эва! – Я отчиталась, могу теперь быть свободна?
Голос мой сочился ядом, но капитан продолжал смотреть на меня с добродушной улыбкой.
– Конечно, мастер, разве ж я вас держу?
Я поднялась, отставив недопитый кофе в сторону, и гордо зашагала к выходу.
– И… – вспомнив кое о чем, я резко повернулась на каблуках и…
…с размаху влетела в следовавшего за мной по пятам гостеприимного хозяина.
Слишком много столкновений за день. Слишком близко. Слишком…
– Да, мастер?
От низкого голоса в животе остро екнуло, и я дала себе мысленную оплеуху – пить надо меньше, Эва!
Я вскинула подбородок и посмотрела вервольфу прямо в глаза, не высказывая ни малейшего смущения.
– И вы теперь мне должны. Так что будьте любезны об этом помнить.
– Всенепременно, мастер…
Поднявшись к себе, я малодушно перевела будильник на час позже – опоздаю, пусть! Стянула с себя одежду и раздражающие сейчас украшения. Мысль о том, что Диана может быть как-то замешана во всем этом, и именно я – я! – выдала ее капитану – была до отвращения неприятной. Постояла минутку под горячим душем, чтобы окончательно расслабиться, умылась, привела в порядок лицо и с наслаждением рухнула в объятия шелковых простыней, почти мгновенно провалившись в сон.
В беспокойный, волнующий, сладкий, будоражащий сон.
Низкий голос. Хриплый стон. Слишком близко.
Слишком хорошо.
Глава 6. Духовная близость, или о семейных ценностях
– Диана Корвин спит с Кевином Ревенбрандтом! – радостно заявил Руперт Кост, влетев в начальственный кабинет.
Вольфгер едва не рыкнул на подчиненного, как строгая учительница в школе – «Выйди и зайди как следует!» – но вовремя себя одернул. Принесенные новости и впрямь стоили подобного эффектного появления. Вот только…
– Здраст-ти, мастер Алмия… – растерянно добавил сержант Кост, только сейчас заметив, что капитан в кабинете не один, и не иначе как от этой самой растерянности еще и простодушно добавил – А вы что здесь делаете?
– Благотворительностью занимаюсь, – процедила сквозь зубы госпожа старший эксперт, глядя на стражника испепеляюще. – Помощь оказываю сирым и убогим.
Ну, допустим, внеочередно осмотреть взятую стражей вместе с Алеманом «туфту» – со стороны сиятельной блондинки было и впрямь одолжением, она к отделению совсем по другому вопросу была прикреплена. Но что ж шипеть-то так? Сама ж согласилась!
– Докладывай по порядку, – приказал вервольф, пока бедолагу не заплевали ядом за клевету и оскорбления.
– Портретик, капитан! Не зря мы тогда рынок шерстили и художника мучили. Мы ж его вчера предъявили всем, как полагается…
– Как полагалось сделать позавчера, во время, собственно, допросов, – вставил Вольфгер, и сержант виновато пожал плечами – помним, знаем, виноваты, но исправились же!
– И сразу несколько человек сообщили, что видели похожего человека в обществе Кевина Ревенбрандта. И даже смогли имя назвать. Ну, чтобы отыскать его пришлось, конечно, повозиться чуток, но нашли! Он у Ревенбрандта кем-то вроде исполнителя для мелких, но не самых приятных поручений работает. Даже давить сильно не пришлось – стоило упомянуть дело государственной важности и пожизненную каторгу за соучастие, он сразу раскололся. Ни про какие артефакты знать не знает, ничего он горничной не подсовывал, он ее только припугнуть был должен… – Руперт ухмыльнулся, в явном предвкушении от дальнейших смачных новостей. – Шугануть и пригрозить, чтобы девица держала рот на замке, и об увиденном ни единой живой душе не сказала. А увиденным, собственно, и был…
Вольфгер против воли бросил взгляд на госпожу Алмию.
Та, забыв про фальшивки, сверкала на стражника гневным взглядом. И капитан мельком подумал – интересно, что злит ее больше: что ее подруга изменяет мужу, а она об этом узнала не от нее, или то, что это событие обсуждают в отделении стражи.
– Это возмутительно! – отрезала артефакторша, одним жестом ссыпав работу, фактически законченную уже, в отведенный для нее короб. – Я сейчас поеду к Диане и во всем…
– Извините, мастер, – капитан вынужден был коллегу перебить. – Но «к Диане» мы поедем вместе. И выяснять теперь уже буду я, а не вы. И Руперт, будь добр, отправь господину Ревенбрандту повестку с требованием явиться в участок сегодня во второй половине дня.
Путь к дому Корвинов показался капитану бесконечным. Мастер Алмия кипела возмущением. И нет, тут Вольфгер не угадал, злилась она не на Диану Корвин, и не на стражу, а на подручного Кевина Ревенбрандта, который посмел самым подлым образом оклеветать уважаемую представительницу уважаемого рода.
У них образцовая семья. Николас в Диане души не чает, на руках носит, любой каприз. Диана очень уважает мужа за предоставленную свободу. Он ее опора. Она бы ни-ког-да. Да они… да он… да она!
Лейт не совсем понимал, почему виноват подручный, а страдает он, но привычно списывал это на несправедливости судьбы. А мастера было даже немножко жалко – разочаровываться в близких дело крайне неприятное. Поэтому он честно смотрел на собеседницу, делая вид, что внимает, не торопясь ее разубеждать и пояснять очевидные истины. Зачем? Сейчас сама убедится.
Молча смотреть и не разглядывать было сложно. Но Вольфгер держался, как мог.
И духи сегодня были другие. Логично, конечно, ведь предыдущие-то все еще позавчера кончились! Но эти другие, вроде и не противные, все равно раздражали обоняние.
Не то, категорически не то…
– Хотите, мы заедем за вашим артефактом? Чтобы наверняка? – неожиданно для самого себя внес он предложение в этот монолог.
Зарубочку о том, что у госпожи эксперта имеется подобная вещица, он себе сделал сразу же, хоть и предпочел бы приберечь ее дляболее важных дел. Все же артефакты истины сложны как в производстве, так и в использовании. Они капризны, как избалованные девицы, это известно было даже далеким от артефакторного дела людям. Если эти люди, правда, работают в страже.
– Не раньше, чем через неделю-другую, – кисло отозвалась мастер. – У моего кольца очень малая емкость и подзарядить извне его нельзя, только дожидаться естественного восстановления заряда…
Вольфгер понимающе кивнул и снова созерцательно замолк.
– Капитан Лейт? Эва?
Диана Корвин встретила их в застекленной, заставленной тропическими цветам лоджии. Посередине стоял широкий восьмиугольный стол в восточном стиле, вокруг – тахты с яркими разноцветными подушками, а сама хозяйка дома возлегала на одной из них с книгой.
– А Николаса нет, он будет только поздно вечером.
– Мы к вам, – коротко бросил Вольфгер, и на лице женщины появилось несколько растерянное и – взволнованное – выражение.
– Что ж, присаживайтесь, – она указала на диванчики. – Угощайтесь, – еще один взмах в сторону огромной тарелки с фруктами.
Прежде, чем кто-либо успел хоть слово еще сказать, она звякнула в колокольчик и бросила мгновенно заглянувшему лакею:
– Кристофер, лимонад, пожалуйста.
– Не стоит… – попытался капитан, но его одарили взглядом, в котором явно читалось – вам, может, и не стоит, а подругу я обязана угостить.
Капитан только мысленно хмыкнул и опустился на предложенное сиденье. Тахта оказалась мягкой и неудобно низкой, возлегать на такой, может, и хорошо, а вот сидеть… Мастер Алмия же, в отличие от вервольфа, чувствовала себя вполне комфортно, скрестив ноги в щиколотках и слегка откинувшись на подушки.
Мысленно проклиная аристократический этикет, Лейт терпеливо дождался, пока дамам принесут затребованный лимонад, пока расставят на столе блюдечки с южными лакомствами, к которым, он был уверен, никто не притронется. И только когда за лакеем закрылась дверь, спросил:
– В каких отношениях вы состоите с Кевином Ревенбрандтом?
И тут госпожа Корвин выдала себя с головой. Ее глаза округлились, взгляд панически метнулся в сторону кузины в поисках поддержки и с немым вопросом. В кругах Вольфгера этот вопрос бы сформулировали: «Что за подстава?!» – но высший свет, пожалуй, выражался несколько иначе.
– О чем вы? – неубедительно спросила она, дрогнувшим голосом.
– Подручный Кевина Ревенбрандта по имени Клайв Ламарет дал показания. Нам известно о вашей связи.
Судя по всему, имя подручного ей было прекрасно знакомо, потому что дальше отпираться она не стала – вместо этого устало сложила руки на коленях и произнесла:
– Дрянной человечишко. И зачем только Кевин взял на службу такое ничтожество?
– Для грязных поручений, – любезно пояснил Лейт возвышенной даме. Он морально готовился к истерике с выкриками: «Это все клевета!» и требованиями немедленно покинуть этот дом, но Диана Корвин смогла его удивить.
– Кевин не убивал, – произнесла она внезапно, стиснув в пальцах непонятно откуда взявшийся в них платочек.
– Не убивал кого? – недоуменно переспросил Лейт, слегка потеряв нить промелькнувших в женской голове рассуждений.
– Ивонну, – с той же недоуменной интонацией пояснила Диана.
И до Вольфгера, наконец, дошло. Так вот чего госпожа Корвин так нервничать изволили после попытки ограбления! За любовничка-с переживали!
– Он обещал позаботиться о том, чтобы она не болтала лишнего, но он не убивал ее, я точно знаю!
Это дело все больше напоминало капитану заигранный котенком клубок, в котором мало того, что начала и конца не найти, так еще и при попытках потянуть за нить, чтобы распутать, он стягивается и запутывается только еще сильнее.
– Откуда вы это знаете? – терпеливо уточнил вервольф, пристально глядя на допрашиваемую.
– Он мне поклялся, – она сказала это и сама поморщилась, понимая, как глупо звучит фраза. – Нет, это все не так. Вы не понимаете.
В этом Вольфгер Лейт был с ней согласен – он пока что ничегошеньки не понимал.
– Николас прекрасный человек, и я признательна ему за все, что он сделал и делает для меня. Но я вышла за него без любви, считая, что это вовсе не обязательный атрибут счастливой жизни. И когда я встретила Кевина, я поняла, что ошибалась! Я знаю, что не должна была, но… это было сильнее нас обоих. Я безгранично ему доверяю и, полагаю, у меня есть на то основания!
Она шмыгала носом, и слезы блестели на ресницах, и платочек яростно терзался в тонких пальцах. Семейная драма во всем ее великолепии. Вольфгер против воли покосился на молчаливую Алмию и увидел, что лицо ее бесстрастно, как посмертная маска. О чем сейчас думала госпожа эксперт не смог бы, наверное, догадаться и ясновидящий.
Лирика вервольфу была неинтересна, но если даме для душевного равновесия и дальнейшего внятного ответа на вопросы нужно себя оправдать, то так тому и быть.
– Как давно вы вместе? – спросил он, когда путаный поток объяснений и заверений иссяк.
– Около года…
– Как давно вы знаете о том, что в кабинетном сейфе вашего мужа есть потайная ячейка и о том, что именно в ней хранится?
– Я не… – Диана, несмотря на растрепанность чувств наживку не заглотила, только покраснела чуть сильнее и отвела глаза. – Я не понимаю, о чем идет речь. И какое это вообще имеет отношение…
– Госпожа Корвин, – голос у капитана сделался тихим-тихим, но при этом предельно четким. Такие интонации вбивались в подкорку, проникали в мозг, подчиняли его, заставляя собеседника прислушиваться и внимать, – я прошу вас сейчас немного отвлечься от ваших глубоких душевных терзаний, которые, вне всякого сомнения, имеют место быть…
Вольфгер очень старался, чтобы в его голосе не прорезалось ни скепсиса, ни, упасите боги, насмешки. Только величайшее сочувствие к переживаниям многоуважаемой дамы. И, наверное, ему это все же удалось, потому что Диана Корвин по-прежнему смотрела на него слегка испуганно, а не оскорбленно.
– Я понимаю ваши переживания за господина Ревенбрандта, но вы тоже должны меня понять. Если он невиновен, то ему ничего и не угрожает. А чтобы я мог установить, кто виновен, а кто нет, я должен владеть полной и достоверной информацией. А те, кто эту информацию от меня пытаются скрыть, вызывают во мне не доверие, а подозрения. Вы понимаете?
На несколько мгновений в лоджии повисла тишина, взгляд госпожи Корвин метнулся с капитана на подругу – которая по странному стечению обстоятельств куда больше была сосредоточена на высоком стакане с лимонадом, чем на происходящем – потом обратно. И Вольфгер мог поклясться, что так же судорожно в хорошенькой голове метались мысли.
– Да, понимаю, – наконец произнесла она тихо и трагично, как будто собралась взойти на эшафот.
Вольфгер приободрился. Может быть, как женщина госпожа Корвин и не образчик благообразия, но хотя бы свидетель, дающий показания, из нее не такой уж и ужасный.
– Итак, как давно вы знаете о том, что хранится в потайной ячейке сейфа в кабинете вашего мужа?
Она пожала плечами.
– Почти сразу, как сейф появился в доме. После назначения на новую должность Николас заинтересовался потайными хранилищами и их устройством – даже меня расспрашивал, как тайники обустраивают на кораблях. Потом я несколько раз видела у мужа справочники по артефактам – еще злилась на него за то, что он бросает их в кабинете. Один раз даже унесла в библиотеку – но через пару дней она снова перекочевала к Николасу на стол. А потом ему внезапно понадобилось разломать кабинет, чтобы установить там чудо-сейф, да не абы какой, а от Макса Шантея за бешеные деньги. Очевидно было, что это для каких-то рабочих надобностей. А раз мне дан был доступ, но ничего рабочего я там не нашла, значит, наверняка была потайная ячейка…
Она отвлеклась от душевных терзаний, и теперь голос хозяйки дома звучал, как и раньше – со спокойным достоинством.
– Так что да, я знала, что у нас дома в большой секретности хранится артефакт, не принадлежащий Николасу лично, а связанный с его работой. Но что это за артефакт я, к слову, не имею ни малейшего представления и это абсолютнейшая правда! А что я попыталась это скрыть, – уязвленно заметила она, припомнив капитану намеки на вранье, – так это служебные секреты мужа, о которых мне знать не полагается. Я просто исходила из его интересов…
Просто идеальная жена, блюдущая интересы супруга. Добродетельная хранительница семейного очага…
– Но при чем здесь Кевин?
Капитан с некоторым трудом удерживал на лице сдержанно-заинтересованное выражение. Вервольфы издавна славились крайне нетерпимыми взглядами на супружескую неверность, да и в целом к семейным узам относились весьма трепетно.
– Вы случайно не рассказывали об этом господину Ревенбрандту? – поинтересовался он.
– О чем? О том, что у нас в доме хранится неизвестно что и невесть где? – иронично обронила Диана.
Быстро же она оправилась.
– Помилуйте, есть куда более интересные темы для разго… воров.
– О чем вы только что подумали, госпожа Корвин? – ухватился за эту запинку Лейт. – Пожалуйста, не пытайтесь снова лгать следствию – мы все равно всё узнаем, а вы только усугубите свое положение!
– Я… – молодая женщина слегка побледнела и снова принялась терзать несчастный платок. – Я… возможно, я упоминала, что Николас увлекся артефактами, – она облизнула было губы, но тут же попыталась взять себя в руки, взглянув на подругу в поисках поддержки.
Мастер Алмия сидела, полностью погруженная в свои мысли, вперив отстраненный и задумчивый взгляд в окно.
Диана Корвин, не найдя отклика, собралась с духом и продолжила.
– И я, вполне определенно, жаловалась Кевину, что из-за рабочих, устроивших ужасный беспорядок с этой стеной, пришлось менять обстановку в двух комнатах – в кабинете Николаса и в соседней с ним курительной комнате. И… да, кажется, я упоминала про сейф. Послушайте, но это же ничего не значит! Вы же сами понимаете – это полностью ничего не значащая информация!
Судя по отчаянной решимости, с которой она пыталась убедить в этом капитана, госпожа Корвин отлично понимала, что информация, на самом деле, более чем значащая. И убеждала в первую очередь себя.
– Скажите, почему в начале допроса вы сказали, что Кевин не убивал вашу служанку? У вас были основания его подозревать? Ивонна шантажировала вас, угрожая, что предаст огласке вашу связь? Вымогала деньги? Или не у вас, а у него?
– Нет, что вы! Нет, ничего подобного не было! Ивонна, она, мне кажется, сама испугалась, когда наткнулась на нас, она вообще ничего не сказала и уж тем более не… Просто… Просто я так боялась, что она расскажет все Николасу… Я места себе не находила, и Кевин сказал, что всё уладит, и чтобы я не волновалась, а через неделю Ивонна… Ивонну…
Она прижала ладонь ко рту и глубоко задышала, в повлажневших глазах плескалось отчаяние.
Очень драматично. К сожалению, к драме у бесчувственного вервольфа выработался стойкий иммунитет.
– Пожалуйста, не говорите мужу, – попросила Диана Корвин, уронив бессильные руки на колени. – Я… Он… Господи, я не смогу смотреть ему в глаза...
– Прошу прощения, госпожа Корвин, но интересы следствия не позволят нам скрыть столь важную информацию, – с вежливым сочувствием в голосе, но непреклонным тоном отозвался капитан, напрочь отказываясь принимать во внимание чужую душевную тонкость.
Дальнейший допрос это подтвердил: наплевав на жизненную трагедию свидетельницы, капитан продолжил задавать свои ужасные, бесчувственные вопросы – как часто и где они с Кевином Ревенбрандтом встречались, часто ли он бывал в этом доме, как часто его сопровождали и бывал ли среди этих сопровождающих господин с портрета, ныне установленный как Клайв Ламарет.
Из ответов на эти многочисленные вопросы выходило, что Кевину Ревенбрандту было бы проще подсадить зачарованную булавку любовнице и изъять артефакт с куда меньшим шумом… Хотя, если госпожа Корвин защищена от ментального воздействия…
– Скажите, вы носите какие-то защиты магического рода? – не стал откладывать вопрос в долгий ящик вервольф.
– Что, простите?.. – растерялась Диана.
А вот мастер Алмия явно всё поняла – по крайней мере, взгляд, который она бросила на кузину вроде бы вскользь и мимоходом, был очень характерным.
Отчетливо профессиональным.
– Нет, зачем мне? – устало отозвалась госпожа Корвин. – Только сережки закляты против мигрени, и всё…
Мастер Алмия опустила ресницы, подтверждая эти слова.
Хорошо все-таки работать в паре с мастером-артефактором! Еще бы ее кольцо-детектор истины не так долго заряжалось – и вовсе цены бы ей не было!
– И еще, – добавила Диана, – когда я покидаю дом, то надеваю защитный кулон. Там мелочи – дурной глаз, сезонная простуда, еще какая-то ерунда вроде мелких инфекций… Когда я стала ходить на верфи, Николас настоял, чтобы я непременно его носила – все же разнорабочие, рядом порт, там и сырость, и недобрые люди… А теперь я привыкла и без него не выхожу. К тому же, кулон нейтральный и подходит к любому образу. Есть еще кольцо из этого же гарнитура, но его я ношу реже…
Капитан с мастером переглянулись.
Впрочем, если Кевин знал об особенностях булавки, то мог просто пожалеть любовницу.
В этом проклятом богами деле никак не желала появляться ясность!
А когда простой бедный вервольф и блистательная госпожа старший эксперт собрались уходить, оставив гостеприимную хозяйку на обставленной в восточном стиле веранде в компании недопитого лимонада, Алмия вдруг спохватилась.
– Извините, капитан, мне надо… Подождите одну минуту, пожалуйста, – не договорив, что именно надо, она развернулась назад и мягко прикрыла за собой дверь.
Капитан послушно прислонился к стене и приготовился ждать: о чем бы ни собиралась поговорить Элисавифа Алмия с подругой – зная женщин, минуточкой это явно не ограничится.
Он не собирался подслушивать, но мастер, пребывая в растрепанных чувствах, очевидно, неплотно прикрыла дверь.
– Скажи, Диана, как ты могла? – голос старшего эксперта казался спокойным, но чувствовалось в нем что-то… Усталость? Грусть? Недоумение?
Она не обвиняла родственницу. Она действительно хотела понять – как та могла.
– Да что бы ты понимала! – внезапно вспылила госпожа Корвин. – Ты же всю жизнь решала за себя сама, тебя никогда не принуждали – как же, единственная дочь, единственная внучка, единственная племянница! Первая девочка в роду за десяток поколений! Хочешь быть артефактором – пожалуйста, решила заниматься исследованиями – разумеется, желаешь служить в управлении – вот тебе должность заместителя главы отдела! Тебе все всегда давалось на золотом подносе!
– А тебе, значит, все трудами? – тихо и едко уточнила мастер. – Ты-то у нас сирота без роду, без племени, некому было всё на золотом подносе подать!
– А я – одна из многих, – ожесточенным шепотом ответила Диана.
Несмотря на драму и накал, скандалили дамы тихо – вот что значит воспитание! И в пылу сведения счетов не забыли, что следует держать лицо и не оповещать о случившемся катаклизме слуг и примкнувшего к ним капитана Лейта.
Вервольф хмыкнул. Надо будет все же намекнуть мастеру, что слух у него хоть и не собачий, но все же много тоньше, чем у людей.
Или не надо.
– Да что говорить! – все больше распалялась Диана Корвин. – Даже когда ты отказалась от помолвки с Кевином, тебе слова не сказали! Хочешь выбрать супруга сама – пожалуйста! Не хочешь идти замуж – ах, какая безделица! Откуда тебе знать, каково это – когда ты всего лишь одна из многочисленных девиц Вардстон, и никого не интересует твое мнение, как ты хочешь жить и чем ты хочешь заниматься!
– Ах, какая драма! – едко отозвалась Алмия, и капитану показалось, что он слышит, как со змеиных клыков капает яд. – Обидели ее! Замуж силой выдали! Так что ж ты из дома не ушла? У тебя к тому времени профессия была – с голоду не померла бы! Так нет – тебе хотелось и рыбку съесть, и в воду не лезть!
– Начертателем?!
– А хоть бы и начертателем! Могла бы топнуть ногой – и фьють, свободна!
– Ты хоть представляешь, как сложно пробиться женщине-начертателю?!
– Представляю! Я, вообще-то, тоже женщина – если ты не заметила, женщина-эксперт. Вот только я не сижу в шикарном особняке, приобретенном на средства мужа, а мотаюсь по местам преступлений и дежурю по ночам наравне с мужчинами! Моими, между прочим, собственными подчиненными!
Мастер замолчала, пытаясь совладать с эмоциями. А когда справилась с собой и заговорила, то голос ее звучал ровно, без тени той бури, что только что бушевала.
– Дорогая, ты помнишь, какое условие у нас является необходимым для вступления в наследство? Вижу, помнишь. Моя мать просила деда, умоляла его, чтобы он позволил мне наследовать обычным порядком – девичья доля и приданое, положенное каждой девушке из приличной семьи. Разве можно было позволить, чтобы любимая дочь вынуждена была зарабатывать деньги?! Зачем ей равное с братьями право наследования, если ради него она должна будет и работать наравне с ними? Дед почти согласился. Я тогда ушла из дома. До окончания школы артефакторов было еще два года, и эти два года я перебивалась по подругам и жила на что придется. И землю зубами грызла, чтобы не вылететь из школы – с моими весьма скромными талантами бесплатное обучение мне не светило, а из двух оставшихся лет оплачен был только один. И не надо говорить мне, что я любимица, а за тебя все решили против воли. Ты сама сделала свой выбор, Диана. И… Если тебе так уж мил Кевин и постыл этот брак – ты могла потребовать развод. Николас бы уступил. Ему не нужна жена, которая смотрит на сторону.
Нельзя сказать, чтобы последние слова блондинка как-то особо выделила – все та же ровная, чуть холодноватая интонация. Но у капитана всё равно осталось ощущение, что она их выплюнула.
Поняв, что это конец беседы между нежными любящими кузинами, капитан оттолкнулся от стены.
Надо же, какие открываются подробности! Любопытные прям-таки...
Мастер Алмия вышла к Вольфгеру. И снова на лице самое что ни на есть привычно-обычное выражение лица – легкая надменность, непоколебимое чувство собственного достоинства. А все равно вервольфу показалось, что сейчас оно далось Элисавифе с некоторым трудом.
– Я вас подвезу, – произнесла она, когда оба спускались по лестнице – капитан снова, уже почти по привычке воспользовался экипажем дружественного управления, практично оставив стражевский – страже. – Но мне нужно в управление, я и так кучу времени потратила впустую.
Вольфгер мог бы сказать, что никто не заставлял уважаемого мастера ни являться для оценки камней, ни наносить визит Диане Корвин, но что-то подсказывало ему, что этот упрек нынче и не упрек вовсе. И злилась госпожа эксперт не на потраченное время.
– Благодарю, не стоит, – Вольфгер любезное приглашение отклонил. – У меня есть дело неподалеку, я вполне способен дойти дотуда пешком.
– Как знаете, – бросила Алмия и как-то рассеянно подала ему руку, забираясь в карету. – Всего доброго.
Кучер подобрал поводья, причмокнул, и экипаж тронулся по мостовой под бодрый цокот копыт.
Вервольф встряхнулся и зашагал в противоположном направлении. Городской морг и правда находился относительно неподалеку, но прежде, чем туда заявиться, Вольфгер планировал заглянуть еще в два важных места.
Первым важным местом была винная лавка. И последующий визит к патологоанатому был связан с ней напрямую.
– Чего ты от меня хочешь, Волле? – старик Кост в городском морге отработал больше, чем Вольфгер в целом таскал на плечах форму, а до того он гордо носил халат с кадуцеем в хирургическом покое первой градской больницы и имел моральное право на некоторые вольности.
К примеру – переиначить на свой заморский лад капитанское имя.
– Всё, что я имею тебе сказать – я укажу в отчете…
– Вот и хорошо, – согласился капитан. – А сейчас скажи предварительно, что думаешь – человеческим языком и с понятными деталями.
Бутылка из толстого, искристо-коричневого стекла стукнула о поверхность рабочего стола.
Две солидные, видавшие виды рюмки тут же стукнули о стол рядом с эргерским хмелем, а Вильф Кост отвернулся, покопался где-то в недрах шкафа и добыл оттуда бутерброды с ветчиной.
– Что тебе надо, Волле? – задумчиво щурясь на светляк магического освещения, задал вопрос после первой рюмки Вильф, – Спрашивай. – И откусил от бутерброда.
– Какое у тебя заключение? – Вольфгер последовал примеру опытного старшего коллеги, то есть – закусил бутербродом.
– Трансмуральный инфаркт задней стенки миокарда, – Кост меланхолично и вдумчиво жевал, щурился на источник подземного света и выглядел абсолютно безмятежным.
– Значит, естественная смерть? – уточнил капитан, деловито разливая хмель по стаканам – чисто символически, дно закрасить.
Старый Кост любил хороший алкоголь и терпеть не мог употреблять его в одиночку.
– Я этого не говорил, – отозвался патологоанатом. – Ну что ты льешь, как воруешь?!
– Извини, Вильф, но у меня сегодня еще дела.
– Волле-Волле, – ворчливо отметил старый врач – Работа тебя погубит, помяни мое слово! Завязывай с трудоголизмом – или он приведет тебя ко мне на стол куда раньше, чем отмерено вашими волчьими богами.
Вольфгер хмыкнул.
– Так что там с причиной смерти госпожи Аморелии Ревенбрандт?
– Трансмуральный инфаркт задней стенки миокарда, – покорно повторил старина Кост, но добавил к этому, – спровоцированный систематической передозировкой коргликона. Название вещества записать?
– Зачем мне его записывать? Когда понадобится – я в твоем отчете посмотрю, – проворчал капитан.
Что-то в последнее время коллеги из смежных ведомств сплошь и рядом считали необходимым ткнуть его носом в невежество в тех областях, где он выдающихся знаний демонстрировать и не планировал.
Старый хрыч довольно хехекнул и пояснил:
– Сердечное лекарство-то, Волле. Бывает растительного и алхимического происхождения, воздействие на организм я тебе подробно распишу – но в общем и целом могу сказать, что препаратик-то ей был в принципе показан. Сердечко у клиентки было слабое и нуждалось в лечении, но любое лекарство при несоблюдении дозировки – это яд.
– Угу… – задумался вервольф и замер над рюмками с наклоненной бутылкой, прокручивая в мыслях варианты.
