Текст книги "Vanitas (СИ)"

Автор книги: Дарья Шварц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

Шестой принц никогда не звал императора отцом.

– Тогда почему чужачка всё ещё не присягнула тебе на верность? – амфибия взмахнула руками, и тяжёлые золотые браслеты неприятно звякнули. – Почему не принесла клятву?

– Не хочешь спросить меня, Меридия? – вставила Люция и со звучным щелчком положила вилку на стол. – Я прямо перед тобой, можешь не делать вид, что меня нет.

Столовую окутывал приятный полумрак, нарушаемый лишь мерцанием свечей в канделябрах на длинном столе и факелами на серокаменных стенах. Глубокие тени бороздили залу, гобелены, портьеры, роскошные ковры, блюда, делали лица загадочными, а простые наряды – дорогими.

Мрак скрывал любые несовершенства, и Люции нравилась мысль, что темнота уравнивает красоту и статус бессмертных и смертных. Что можно почувствовать себя комфортно даже в окружении безупречных «статуй».

Меридия самодовольно фыркнула и отвернулась. Чернь не достойна внимания принцессы амфибий. Пусть она всего лишь заложница с чисто формальным титулом и привилегиями. Если бы не присоединилась к Двору Далеона была б на счету у местных не лучше Люции.

– Клятвы смертных ничего не стоят, – рассуждал Далеон, потягивая фиолетовое вино из кубка. – Даже если, чужачка, мне присягнёт, смысла в этом не будет. Она в любой момент сможет предать меня и всех нас. Все люди – лжецы.

В целом принц прав, но Люция всё равно почувствовала неприятный укол. Да, в венах людей не течёт магия и их клятвы не обладают силой, верить их обещаниям нельзя, словам – тоже. Люц всё это прекрасно знает, сама не раз обжигалась, но всё же… всё же она не человек! Террин-полукровка, фарси. «Проклятие клятвы» довлеет над ней так же, как над чистокровками! И причислять её к обманщикам…

Люция мотнула головой, рассыпав чёрные локоны по плечам.

Это хорошо, что враг недооценивает её, считает слабым человеком, не догадывается о магии и даре. Это пре-крас-но! И не надо обижаться и разубеждать их. Глупости прочь из головы!

Двери распахнулись, и в обеденную залу уверенно, чеканя шаг, вошёл первый принц Кейран Ванитас.

Он был красив, как и все террины рода деймонов (ну, а что? частичный морок из любого чудовища слепит бога).

Благородное лицо с хищными чертами, мужественный подбородок, нос с лёгкой горбинкой, упрямая линия рта. Волосы длинные, серебристые, забраны в низкий хвост, а вот кожа тёмная, графитная – сказалась принадлежность матери к андерлингам. Фигура, развитая, как у воина, подчёркнута узким дублетом из дорогущей чёрной кожи, кальсонами и высокими сапогами.

Меч на грубом поясе. Настолько тёмные фиолетовые глаза, что кажутся чёрными, зловеще сверкают.

Старший принц вызывал в Люции трепет. И совсем не восхищения – страха. От него за версту веяло опасностью и жестокостью. А ведь это только сынок! Его папаша подавляет ещё больше.

И вот им Люция собралась мстить. Да она просто блоха перед слонами! И это осознание собственной слабости ужасно бесит. Оно погружает её в удушливое отчаяние, в тот день на заснеженном пепелище…

Скрежетнули стулья: все, кроме Даелона, поднялись с мест, дабы поприветствовать Министра Военных Дел и владыку Двора Войны, воплощение идеального воина. Кейрана.

Вслед за ним в комнату тенью скользнул Виктор – его главный помощник – и замер у господина за спиной. Безразличный взгляд скользнул по свите и на миг замер на Люции. Жёлтые глаза на загорелом лице полыхнули – только это выдало, что он заметил сводную сестру.

– Вольно, – благосклонно улыбнулся Кейран, и махнул унизанной перстнями дланью, дозволяя лэрам и нессе поднять головы и снова занять места. Сам сел во главе стола, что лучше любых слов сказало: Магнуса Ванитаса можно не ждать.

По молчаливому знаку, слуги начали подавать блюда и разливать золотистое вино по бокалам. Запахло жареной олениной, лучком, картошкой, душистыми травами, укропом. Мр-р-р!

– Сегодня с нами снова ты, старший брат, – с ироничной усмешкой отметил Далеон и, опередив слугу, сам себе плеснул густо-фиолетовый напиток из хрустального графина. Пригубил, и Люц невольно поморщилась.

Из трех видов терринского вина шестой принц всегда выбирает среднее или тяжёлое, один запах которого сшибает смертного с ног, а полукровку пьянит до состояния невменяемости. По чистокровным терринам оно тоже бьёт, пусть не так катастрофично.

Но Далеон пьёт эти проклятые вина каждый день! С утра! Как ещё языком ворочает?!

У Люции в кубке тоже плескалось вино. Лёгкое, медового цвета, с приятным цветочным ароматом и сильно разбавленное водой. И то пить его она будет с большой опаской – не больше глотка за весь ужин.

Терринские вина очень коварны. Их вкус и запах притягателен – не заметишь, как выдуешь за бокалом – кувшин и пустишься в пляс. Но самое опасное – они развязывают язык, как лучшая сыворотка правды.

– Отец занят, – отмахнулся Кейран и разрезал стейк с кровью из оленины. – Ты же знаешь, управление целым континентом – не лёгкая задача. Не стоит обижаться.

– Он всегда занят, – тихо огрызнулся Далеон, но услышали все. Н-да, паршивая акустика в столовой, лишний раз не икнёшь.

Кейран сделал вид, что не заметил, и продолжил меланхолично поглощать пищу. Далеон же к еде не притронулся: сверлил тарелку мрачным взглядом и сжимал кулаки под столом. Свита его примеру не следовала, хоть и поглядывала на принца украдкой, с сочувствием.

Всем была ясна злость шестого. Раз в неделю император посещает ужин каждого своего ребёнка и его придворных, ведёт светскую беседу, спрашивает об успехах Двора, об интересах, о любопытных историях. В общем, показывает, что за всей правительственной кутерьмой не забывает о своих дитятках.

И только на ужинах Далеона Магнус почти никогда не появляется, словно избегает, или просто игнорирует факт существования такого сына. Что ещё может лучше всяких слов подтвердить, что Далеон Ванитас опальный принц?

И все, кто связываются с ним, рискуют угодить в немилость императора.

Это третья причина, по которой Люция не присягает Далеону в верности и не числится во «Дворе Мечей». Первая – нерушимые клятвы, вторая – он редкостный козел.

И, какого скверного духа, они с ним похожи внешне как брат и сестра? За что?!

– К тому же… – чуть погодя сказал Кейран и бросил взгляд на младшего брата, – в последнее время отец неважно себя чувствует. А впрочем! – он хлопнул по столу и тарелки с бокалами подпрыгнули, – поговорим лучше о предстоящем турнире. Вы хорошо подготовились, ребята?

Повисла напряжённая пауза. Кейран обвёл внимательным взором каждого из свиты и на миг задержался на Люции.

Сердце неприятно ёкнуло, и девушка срочно смочила горло «Летним вином».

Это она ещё далеко от Кейрана сидела: в ряду Далеона, но на самом крайнем месте. Увы, и этого расстояния хватило, чтоб со всей полнотой ощутить, как неприятно, пронзительно принц смотрит. Будто чует секреты и прощупывает их через кожу.

– Конечно-конечно, Ваше Высочество! – первой очнулась Меридия и звонко затараторила: – Мы каждый день тренируемся изо всех сил и, будьте уверены, не ударим в грязь лицом перед Императором и сиятельными гостями.

Все кроме Далеона кивнули. Кейран сузил глаза.

– А ты, братец, готов? – в голосе зазвенели предупреждающие нотки. – Надеюсь, порадуешь меня своими успехами?

Далеон бросил быстрый, нечитаемый, взгляд на Люцию, поджал губы и обратился к брату:

– Я постараюсь.

В его руках появились нож и вилка, и он принялся разрезать мясо. Люц тоже вернулась к трапезе, но отчего-то прежде великолепный вкус стейка показался кислым.

– Кстати, ты слышал? – Кейран взялся за серебряный кубок, внимательно осмотрел содержимое, поболтал и только потом неспешно отпил. – Твой любимый Раф вернулся из приморского гарнизона. Скоро и ты отправишься туда на пару годков, будешь сторожить границы с амфибиями. Всё же с ними у нас мирный договор на бумажке, а не клятвы…

Зелёные глаза Меридии гневно вспыхнули, на щеках выступили голубые чешуйки, кулаки задрожали, но она вытерпела шпильку в сторону своего народа. Не возразила, успокоилась. Умница.

– …каждый уважающий себя мужчина из рода Ванитас обязан пройти военную службу, – завершил первый принц. – Ты согласен со мной, Леон?

Принц не ответил. Выдавил кислую улыбку больше похожую на гримасу, вернулся к тарелке и резко резанул тупым ножом по мясу.

Красный сок брызнул прямо ему в глаза. Далеон нелепо дернулся и зашипел, жмурясь и невнятно матерясь сквозь зубы. Соус попал на подбородок, капнул на воротник. Меридия засуетилась на месте, не зная как помочь любимому: толи платок через блюда перебрасывать, толи служанок за миской с водой посылать, толи прыгать на стол и самой вытирать ему лицо подолом.

Слуга, протягивавший принцу салфетку, едва слышно кашлянул, подавляя смешок. Люция тоже тонко улыбнулась. Всегда приятно понаблюдать за позором личного врага. Даже таким незначительным.

«Эти красные тени вам к лицу, Высочество» – хотелось едко подметить, но Люц не рискнула подначивать шестого перед страшным Кейраном.

Далеон быстро отёр глаза, промокнул щёки, рубашку и гневно зыркнул на подавальщика, кусавшего губы, чтобы не улыбаться.

– Тридцать ударов плетьми, – холодно бросил он и резко поднялся, скрежетнув ножками стула. Швырнул грязную белую салфетку на стол и, горделиво вздернув подбородок, двинулся к выходу под ошеломлённое молчание зрителей.

Ещё никто ничего не понял, не осознал, а он холодно приказал страже у дверей:

– Выполнять.

И мужчины сорвались с поста, и подбелы рученьки схватили незадачливого слугу. Запоздалый ужас отразился на моложавом лице; улыбка слетела с губ Люции, спина неестественно выпрямилась, ладони похолодели.

Как же ужасны террины...

Жестоки.

Свита как по команде сдвинула стулья, встала из-за стола и чинно последовала за принцем, взирая на всех и вся с холодным презрением.

Злопамятны.

Меридия сбавила шаг возле Люции и, будто случайно, столкнула её полный бокал. Вино пролилось на тарелку с мясом, забрызгало скатерть, полилось вниз… и девушка едва успела бросить салфетку на колени, чтоб не заляпалась юбка.

И скоры на расправу…

– Я видела твою улыбку, – едко прошипела на ухо амфибия и ушла, грациозно и счастливо вышагивая на каблучках по плиткам.

Люция глядела на испорченный ужин и гадала, за какие грехи ей перепала такая судьба?

Внезапно по плечу её похлопал Орфей, мол, не злись, Меридия ушибленная на голову когда дело касается Леона, а на ушибленных не обижаются. И задорно подмигнул.

Подмигнул? Ей?! Ненавистной чужачке?!

Люц шумно выдохнула.

Валить надо из этого дурдома. Искать Двор, в котором у терринов не будет к ней личной неприязни, у которого будет власть, статус, и доступ к Магнусу хотя бы раз в неделю. Нормальный Двор, а не этот… террариум.

Талантами швеи она не блещет, писать стихи, декламировать пьесы и играть на инструментах тоже не умеет, картины не рисует, цветы не растит. Значит, отпадают все Дворы кроме одного…

Люц бросила взгляд во главу стола, но стул оказался пуст. Она подскочила на ноги. Так глубоко задумалась, что не заметила, как Кейран попрощался со всеми и утёк вслед за Двором Мечей, а зала опустела.

Путаясь в длинных сиреневых юбках, Люция выскочила в коридор и к великому облегчению застала уходящих принца и адъютанта. Набрав в лёгкие побольше воздуха, и заодно смелости, она выкрикнула мужчинам в спины:

– Виктор!

Сводный брат резко дернул головой и обернулся. Гневно свёл соболиные брови на переносице и стиснул мощные челюсти. Люц знала, что раздражает его одним своим существованием, а тем более – поведением, но придётся ему чутка потерпеть. Разговор важный.

Первый принц тоже повернулся и удивлённо вскинул брови. В его лице было больше интереса, чем злости или раздражения от внезапной заминки. Это радует.

– Простите, Ваше Высочество, – Люция спешно поклонилась, забывая, что сейчас в платье и по этикету ей надо изображать женственные книксены и реверансы, а не мужские военные поклоны. Поняв ошибку, она поморщилась, но исправляться не стала, Виктор посуровел ещё больше. – Могу ли я на минуточку украсть своего брата?

Тень улыбки тронула тонкие губы Кейрана, пересечённые косым шрамом, который, впрочем, ничуть его не портил, наоборот добавлял какой-то дикой, опасной красоты. И если он есть, значит, нанесли рану тем самым особым лезвием для убийства бессмертных.

Люция обожала этот шрам.

– Если только на «минуточку», – промурлыкал принц и бросил слега опешившему Виктору: – Иди. Я подожду на тренировочном полигоне.

Кивнул на прощание, развернулся на пятках и ушел вверх по коридору. Люции и Виктору оставалось только кланяться ему в след. А когда спина монаршей особы скрылась за поворотом, они выпрямились и встали друг напротив друга, словно дуэлянты перед схваткой.

– Чего ты хотела? – резко спросил Виктор. Он похож на Изабель. Загорелая кожа, жёсткие волосы цвета песка в пустыне, золотистые глаза, но не было в нём её мягкости, доброты, любви к ближнему. Он напоминал скалу, крепкую и холодную.

– Поговорить.

– Говори.

Люция задрала голову, чтобы смотреть ему в лицо. Грозный взгляд, резкие скулы, орлиный нос, грубый подбородок и на удивление мягкие губы. В кого ж он такой мужественный уродился?

Когда-то Люция боялась, что именно Виктор первым раскусит её суть, но… нет.

– Я хочу попасть в Двор Войны, – на одном дыхании выпалила она. – Я слышала, что принц Кейран отбирает к себе талантливых мечников. И если я хорошо покажу себя на турнире, а ты, как его правая рука, замолвишь словечко, я смогу…

– Нет, – отрезал Виктор.

Люц задохнулась от возмущения и вспылила:

– Что, нет? Нет – не замолвишь?! Нет – слухи лгут?! Нет…

– Нет – не сможешь, – снизошёл до пояснения братец.

Люция яростно закусала губы, сжала-разжала кулаки, посмотрела по сторонам, лишь бы успокоиться и не орать. Виктор не оценит капризные вопли, а вот любопытные горничные – вполне. Не хватало ещё породить волну слухов о соре Грейванов из-за делёжки Кейрана.

– Мне нужен статус, – понизив голос, призналась Люц. – Официальный статус при Дворе. Ты сам знаешь! Я не могу вечно болтаться ни там ни сям, а Двор Мечей… – она стиснула зубы, – Двор Мечей…

«Бесполезные придурки!» – крикнула в мыслях, но вслух выражаться не стала: Виктор этого терпеть не может, ведь любое проявление эмоций – слабость. А быть слабым в жестоком обществе терринов – непозволительная роскошь.

Однако братец без слов понял, что она имела в виду.

– Я сказал – нет.

Как же бесит его краткость!

– Почему? – почти рычала она.

– Ты не убийца, – спокойно просветил Виктор. – И не воитель. Тебе не место на войне. Оставайся при Дворе принца Далеона и не рискуй. Учись, пляши, развлекайся. Живи как нормальная лэра.

– Но я несса, – вякнула Люц и сникла под строгим взглядом мужчины.

– Всё может изменится, – уклончиво ответил и невольно стиснул рукоять меча на поясе. – Если так хочешь утвердиться в статусе – выйди замуж. Война – не место для красивых девчонок.

Люция поражённо ахнула. И пока переваривала неожиданный комплимент и крайне скверную идею с замужеством упустила момент для возражений или торга – Виктор ушёл.

А она осталась. Одна. Посреди коридора. С бурчащим от голода животом.

Как дура.

– Да пропадите вы все пропадом!

Глава 2. Об опрометчивых поступках

Испокон веков на Терре помимо людей проживало десять известнейших видов терринов: деймоны, андерлинги, звероморфы, амфибии, спригганы, сильфы, сиды, дриады, гномы и фарси. Есть и другие, менее известные и малочисленные, а есть монстроподобные. Лишённые полноценного разума, одержимые инстинктами. Магические звери.

Низшие террины.

Но после войны, развязанной Магнусом Ванитасом из рода деймонов, численность всех терринов сократилась в разы, а некоторые без того мелкие кланы вымерли. Например, фарси.

Фарси были мирным кочевым племенем.

Свободные артисты. Дикие танцоры. Оплот полукровок.

При чём тут последнее звание? Легко объяснить:

К полукровкам по всей Терре отношение паршивое. Их не принимают ни люди, ни террины. Для первых они слишком чужды, непохожи, пугают внешностью и магией. А для вторых – человечны и слабы. А ещё служат напоминанием того, что магия постепенно исчезает из мира, вымывается из крови, ослабляет поколение. Раз за разом, раз за разом…

Полукровок ненавидят везде.

Кроме клана «бродяг».

И заветная мечта почти любого полукровки – найти фарси и присоединится к ним в вечном путешествии. Обрести дружную семью.

Фарси принимают всех страждущих с распростертыми объятиями. Дают кров, дают поддержку, дают занятие для заработка.

Их дом – дорога, их товарищ – лютня, их жизнь – пляска по степи, по лесам, по городам и селам, для себя и для зрителя. Они зарабатывали на представлениях, на цирковых номерах, на трюках, на гаданиях. О-ох уж эти гадания… на картах, на костях, на рунах, на кофе, на воске, на печенье, на ядрёном вареве в котле и на всём, чём только можно.

Предсказания, пусть и казались шуточными, часто сбывались.

«Прародитель фарси, древний дух Фэй, благоволит своим детям и приоткрывает для них завесу грядущего» – так гласит легенда из летописи. И отчасти она правдива, ведь все фарси наследуют дар прорицателя и во снах зреют своё прошлое или случайное будущее.

Послания о будущем бывают просты и понятны, как пять статэров, но чаще всего они зашифрованы. Символом, знаком, метафорой. Умение грамотно трактовать послание определяет талантливого фарси, отличает от неуча и новичка. Ведь дар даётся каждому, но не каждый способен им правильно распорядиться.

Прорицание – спорный и неоднозначный дар. Ему благоволит случай: фарси не могут по своему желанию получать конкретные видения. Потому он не шибко ценится у терринов, и порой больше мешает, чем помогает.

Но по-настоящему прославились кочевники не гаданиями, а танцами с мечами. Сочно, зрелищно, красиво. И воистину смертоносно в реальном бою.

Искусство это передавалось детишкам с малых ногтей, вот только к нему прилагалось дурацкое учение – не причини вреда ближнему. Владей силой, но не используй. Защищай, а не нападай.

Глупое, глупое, глупое учение!

Из-за него мама до последнего не бралась учить Люцию магии, пусть та и текла в её венах, была её частью, могла защитить в трудный момент. Мама боялась, что дитятко случайно применит силу во зло. Пусть лучше малышка подрастёт, поумнеет, пропитается убеждением «не убей» и только затем изучит элементарные чары.

Но момент этот так и не настал. А мама прогадала.

Они все прогадали.

В тот зимний день фарси как обычно разбили лагерь на подступах к сельскому городку. Расставили шатры, пестрые торговые тенты, выложили товары, сколотили сцены, сложили большие костры, настроили гитары и отгладили пёстрые наряды. Все готовилась к очередному ярморочному торжеству на ближайшую тройку дней.

Детишки беззаботно играли в салочки, махали деревянными кинжалами. Родители с улыбками наблюдали за ними и, беспечно болтая с друзьями, разгружали караваны.

Ничто не предвещало беды.

Пусть слухи о мировой войне и доходили до кочевников, никто из них всерьез не думал, что однажды напасть коснётся их мирного племени.

Они явились на второй день.

Со стороны города, в ночи, в самый разгар веселья.

Дюжина чёрных всадников во главе с Магнусом Ванитасом. От обычных селян их отличали разве что крепкие кони, да добротная сталь, надежно скрытая под плащами.

Никто не ждал от них беды. Лишь староста клана – Астрит Сальватор, мать Люции, была непривычно напряжена и тиха. К полуночи она внезапно попросила всех покинуть её шатер и не беспокоить, когда явятся «гости».

Известие встрепенуло полукровок и фарси, но они, зная о даре госпожи, без пререканий собрали вещи, яства, карты, игры и инструменты да разбрелись по другим шатрам.

Только маленькая Люция не послушалась маму, и как закончилось главное представление – Танец мечей – у центрального костра, она проследила за подозрительными странниками, так похожими на разбойников, и юркой тенью скользнула в палатку с чёрного хода. Спряталась за ширмой с красивой шёлковой вышивкой и накрылась лоскутным покрывалом.

Лучше бы она этого не делала.

Астрид, седовласая кудрявая красавица с загорелой кожей и острыми ушами, восседала в центре палатки на пёстром ковре и не двигалась, не моргала, как умеют чистокровные террины. Даже когда ткань шатра поднялась и запустила холод зимней ночи, что поколебал тонкие одежды, локоны, висюльки на золотых браслетах, женщина не шелохнулась.

Прежде Люция никогда не видела мать такой. Опасной, натянутой, словно тетива перед выстрелом, и по-звериному красивой.

Вошли трое. Двое мужчин с кирпичными физиономиями встали у входа, а тот что посредине, Магнус Ванитас, скинул с головы капюшон и поклонился. Поздоровался и перешёл к сути…

«Ваше искусство меча поразило меня, – неспешно произнёс он, расхаживая по палатке и разглядывая вещи на стенах, под потолком, на подушках, коврах и столах. Мечи, кинжалы, портупеи, рожки для питья, черепки птиц и мелких зверей, глиняная посуда, горшочки, сушёные травы, платья, туники, шаровары. Бронза, серебро, золото, камни, кристаллы. – Признаться, до меня доходили слухи о вашем мастерстве, и вот сегодня я убедился в нём лично».

Он щёлкнул пятками, замерев напротив Астрид. Заложил руки за спину, смерил её внимательным взором. В нём смешался мужской интерес и какое-то снисходительное любопытство высшего существа к низшему.

«Что вам здесь нужно?» – резко спросила женщина, и только дрогнувший подбородок выдал её волнение.

«Вы же слышали о войне? – всё тем же степенным и глубоким тоном ответил он. – Я король Северных земель, наследник деймонов – Магнус Ванитас из Ригеля. Присоединяйтесь к моей армии. За подвиги ратные я осыплю вас златом, серебром и сталью. Бархатом и шелком, землями и титулами. Что угодно. Все мои воины получат достойную плату за пролитую кровь и преданность».

Астрид посмотрела на гостя, в его жуткие багровые глаза с узким змеиным зрачком. Тоненькая, маленькая, с двумя рваными шрамами на обнажённых лопатках. Тростинка по сравнению с ним.

Подумала и ответила:

«Нет. Мы мирное племя. Мы против войны, убийств и насилия. И никогда не поддержим ни одну из сторон».

Тишина повисла страшная. Леденящая.

Ванитас шумно выдохнул, и, показалось, из носа его вырвались клубы горячего дыма, хотя в шатре было тепло.

«Либо вы со мной, либо против меня, – объявил он, отворачиваясь к выходу. – Решайтесь. Я дам вам время. Моя армия завтра в полдень пройдёт по этим землям, и в нашу новую встречу я желаю услышать положительный ответ».

И он ушёл со своими громилами.

И вернулся в назначенный час.

Только Люции в тот день не оказалось на стоянке каравана.

А когда она пришла…

Обожжённые тела.

Кровь.

Пепелище.

Ужас.

И маленькая девочка, цепляясь пальцами за сажу и грязный снег, кусая губы до крови и захлёбываясь в рыданиях, поклялась отомстить.

Каково же было её изумление, когда она, волей забытых богов (не иначе!), через несколько лет скитаний по – теперь уже – империи Ригель попала в вожделенный столичный замок в Полярисе. И в замке том, чуть позже, сам Магнус определил её во Двор к своему сыночку. Во Двор изучающий и практикующий «Танец меча».

«Танец» её истреблённого клана!

И обучал придворных Далеона и самого принца… кузнец. Не фарси. Не террин и не полукровка. Простой смертный, который долгие годы путешествовал с прорицателями и ковал для них оружие.

Его обучили «танцу». У фарси принято обучать ему новых членов клана, если они того желают и разделяют их миролюбивые убеждения.

Бернар Шоу желал и разделял. И когда смерть в лице Магнуса нагрянула в их поселение, Бернара не убили только потому, что он – человек, талантливый кузнец и последний, кто владел тайным боевым искусством фарси не будучи им.

Магнус предпочёл истребить весь вид терринов-прорицателей, но не смертоносный «Танец меча».

Ужасное существо. Кровожадное.

Однажды Люция положит ему конец.

Интересно, как исказиться лицо Магнуса, когда он узнает, что пригрел под боком ненавистного врага? Дал кров, обучил наукам, выучил терринской жестокости и сам позволил последней фарси практиковать боевое мастерство её клана.

Он пожалеет о каждом миге.

Он пожалеет о своём опрометчивом поступке.

– Ты сдохнешь, Магнус Ванитас, – прошипела Люц и одним яростным ударом тонкого меча срубила соломенному манекену голову.

Бошка глухо ударилась оземь, просыпала песок. Ветер зашелестел в траве и кронах, где-то вспорхнули ночные птицы. Люция отбросила со лба взмокшие пряди и посмотрела в глубокое тёмное небо, усыпанное яркими звездами.

Говорят, они – души предков. И все смертные и бессмертные однажды пополнят их небесные ряды. И будут наблюдают с вышины за бренным миром.

Однажды и Люция явится в небесные чертоги. Однажды встретит вновь всех погибших знакомых, друзей, близких, увидит их гордые и благодарные улыбки.

Ведь она – Сальватор[1]. И обязательно уничтожит главное зло.

[1] Пер.с лат. – спаситель.