Текст книги "Vanitas (СИ)"

Автор книги: Дарья Шварц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

Они взялись за руки, теперь уже без ненависти и взаимного желания причинить боль, и заскользили в череде ритмичных па, тонко чувствуя друг друга, угадывая движения с полувзгляда. Подстраиваясь и направляя. Подчиняясь и подчиняя.

Никогда ещё они не работали так слаженно.

Никогда ещё так не наслаждались обществом друг друга.

И не испытывали такого удовольствия от танца.

Музыка подходила к концу, ускорялась.

Рывок вправо, влево, поворот, скачок.

С разворота Далеон перехватил Люцию за локти. Она подпрыгнула, вскидывая ноги. Исподняя юбка взметнулась, острые мыски туфель прошлись в считанных сантиметрах от ошарашенного лица Орфея и скрылись за опавшим подолом.

Принц утянул Люцию в прогиб, и финальный аккорд оборвался.

Зал взорвался аплодисментами.

Партнёры тяжело дышали, глядя друг другу в глаза, и оба не находили слов. То, что произошло сейчас между ними… Сложно описать. Только на уровне чувств…

Единение. Принятие. Резонанс.

Они ощущали это.

Они поняли что-то… в чём ни за что бы не признались. Ни мысленно, ни вслух. Ни друзьям, ни родным, ни даже себе. Хотя нет, себе, быть может, и сознались, но шёпотом, тихо-тихо, так чтоб даже Боги не услышали.

И это «что-то» не нравилось им обоим одинаково, почти физически причиняло дискомфорт, стучало изнутри: «Беги, беги, беги!».

Оба не сдвинулись с места.

Люция уязвимо скукожилась в руках принца и отвела взор. Если бы он сейчас сказал хоть слово из своего мерзкого арсенала оскорблений, то уничтожил бы её. Разбил на кусочки. Люц знала точно.

Но Далеон лишь подался к ней в напряжённом молчании.

* * *

Дыхание скользнуло по щеке.

– Неплохо, Леон, – откуда-то сверху раздался томный голосок Меридии, принц замер. Тонкие пальцы пробежали по его напряжённому плечу. – Отличное шоу получилось. Даже Его Величество в восторге. Если за восторг можно считать отсутствие складки меж его бровей и вмятину на щеке. Или это ямочка? Ладно, отпускай уже эту несчастную, а то гости начинают странно коситься.

– Угум, – нахмурился он и выпустил девушку.

Она чуть не упала. Вовремя подставила руку и оттолкнулась от пола кончиками пальцев. Её немного пошатывало, а блистательный зал поплыл, как смазанная картина.

Всё. Осеннее вино отравило её кровь.

Как дойти до стеночки или колонны и не растянуться позорно на полу?

Взгляд почему-то уперся в спину Далеона.

Тот обратился к Меридии всем корпусом и самозабвенно целовал бледные ручки в жемчужных браслетах и кольцах. Амфибия беззвучно хохотала, рдея щеками, принц ухмылялся.

О Люции все напрочь забыли.

Внутри неё затянулись узлы ярости, и обиды, и ещё какого-то омерзительно горького чувства, от которого спирало дыхание и скручивало кишки. Магия в грудине клокотала, желая выплеснуться на слащавую парочку и лицемерный зал лавовым потоком, выжигающим всё на своём пути.

Лишь бы больше не видеть их. Никого из них.

Лишь бы больше не чувствовать боли.

Унижения.

Использованности.

Люция пружинисто шагнула вперёд, к любовничкам, когда на плечо легла тонкопалая ручка.

– Тебе пора, – холодно сказала Сесиль и с силой толкнула её в толпу танцующих. Террины с радостью затянули её в бурный поток разнузданных плясок и бешеной музыки.

Скрипки, виолончели, волынки и барабаны гремели у неё в ушах, отдаваясь в пульс и больную голову. Люц кружило и мотало из стороны в сторону, из рук в руки, как бочку в шторм.

Её бесстыдно трогали, как угодно и где угодно, касались волос, груди и бёдер, выдергивали шпильки, дергали за волосы, царапали по обнаженным плечам, коленям, шее и передавали дальше, и вращали, вращали, вращали в безумной карусели. Лица смазались в цветные пятна с застывшими ухмылками и светящимися глазницами.

Люция ещё пыталась слабо отбиться, вырваться из безумной круговерти. Но её ноги двигались сами по себе, отплясывали, подпрыгивали, бросались от партнера к партнёру, к мужчине, женщине, ребёнку. Им дела не было. Лишь бы плясать, плясать без остановки.

До мозолей, до сукровицы, до мяса.

Это какой-то трюк? Проклятие? Но на ней же оберег – сапфировые четки!

Мысли путались, сосредоточиться не получалось. Вино одурманило разум, танец лишил рассудка. Ни одно заклинание не шло на язык.

Неразборчивый…

Лепет.

Хрип.

Воздуха не хватает.

Паника.

А ноги танцуют.

Мозоли горят, кровят, режут по нервам.

Пот градом катится по лбу, шее, груди, спине.

Сердце дергается в груди,

Быстрее и быстрее.

Сейчас лопнет.

Лопнет!

Новый партнер.

Кружит.

В глазах темнеет.

Наконец-то смерть.

Ледяной воздух обжигает пылающую кожу, створка хлопает за спиной.

Люция судорожно хватает ртом ночную свежесть, спотыкается на лестнице на каждом шагу, но продолжает кружиться с неизвестным террином. Хотя музыку из зала едва слышно, сил у девушки нет. Но стопы… стопы двигаются, скользят, топают, рисуют фигуры и тянут партнера следовать за ней, продолжать, танцевать, ещё и ещё.

Она сейчас задохнётся.

– Да, стой! Стой же ты! – гневно выкрикнул лэр. Схватил её под подмышки и приподнял над землей, встряхивая.

Люция столкнулась с фиолетовыми глазами Рафаэля, и чуть не разрыдалась от облегчения. Дыхание её вырывалась рваными хрипами, а ноги продолжали дёргаться, точно в припадке, пока с них не соскочили кожаные туфли.

И эти туфли, упав на траву, радостно поскакали дальше, к саду, к лесу, выплетая танцевальные пируэты под одну им слышную бойкую мелодию.

Фарси и деймон оторопело наблюдали за ними.

– Н-да, – произнёс он, не выпуская девушку из рук. – Кто-то решил жестоко подшутить над тобой.

– Я даже знаю кто, – шикнула она, тяжело дыша.

«Светловолосая зеленоглазая гадина».

Аж сплюнуть захотелось.

– Я уж думал, терринское вино так ударило по тебе…

– Что я решила сдохнуть в танце? Чудесная смерть! Почти, как в койке на красотке, – безрадостно усмехнулась Люция и попыталась отстраниться. Ей стало полегче, но четвёртый принц не отпустил: прижал к груди, как большую плюшевую игрушку, и понёс к фонтану напротив.

Люц не стала противиться, даже приобняла его за шею ослабшим руками. Уткнулась носом в пахнущий розами воротник золотистого дублета и, как назло, вспомнила, что вся мокрая от пота и наверняка воняет как… человек.

Или что похуже.

А он ещё и держит её подмышками…

Руки тут же толкнули принца в плечи. Щёки запылали. Захотелось провалиться под землю от стыда.

Но Рафаэль, словно не замечал её метаний (или сделал вид?): спокойно усадил её на каменный бортик, достал из внутреннего кармана кремово-белый платок, напоминавший по цвету его волосы, обмакнул шёлк в водах фонтана, присел перед девушкой на одно колено и принялся вытирать кровь с пяточек и пальцев.

Люц зашипела и попыталась одернуть ногу, но четвёртый удержал.

– Не двигайся, – приказал, заглянув в лицо. Мягко улыбнулся. – Дай поухаживать за тобой.

Касания его были нежными, но раны всё равно щипало. Сюда бы герцога с его целительской магией, но… мечты-мечты. Хватит полагаться на этого властного мужчину, тем более – по пустякам. Он делает лишь то, что выгодно ему, как и любой Ванитас, террин...

И какую же выгоду хочет извлечь из своей помощи Раф?

Девушка сощурилась.

– Я сама могу обработать раны, – сказала и положила руку на его ладонь с платком. Принц вопросительно вскинул брови. – Спасибо за помощь, Ваше Высочество, но лучше поднимитесь. Вдруг кто-нибудь увидит нас…

Она быстро оглядела пустые окрестности сада, и с облегчением выдохнула.

Принц крепче сжал её стопу, заставив Люц охнуть.

– Мне казалось, мы договорились оставить формальности, – с неизменной улыбкой отметил он.

– Да. Раф. Пожалуйста… – рублено начала она.

– Повторюсь, – жестко оборвал он, – дай поухаживать за тобой. Расслабься, Люц. Какая разница, кто и что увидит? Ты чудесно выступила сегодня на балу. Никто не удивится, что один из принцев решил приударить за тобой.

И задорно подмигнул.

Люция густо покраснела, и прокляла себя за это.

Ну, что она вечно ведётся на его сладкие речи, как наивная дура? Почему поддается его порывам? Позволяет делать с собой, что угодно? Играть в неизвестные ей игры?

Пора заканчивать с этим.

У неё лишь один господин. Один кукловод.

И имя ему не Рафаэль.

– Вот и всё, – принц смыл всю кровь с её стоп, нежно погладил пальчики, вызвав у Люц приятную волну мурашек.

Не Рагнар Ванитас.

– Спасибо, Раф, – она нежно улыбнулась и наклонилась ближе. Коснулась его щеки, заправила за заострённое ухо светлую прядь. Юноша затаил дыхание, зрачки сузились в линии. – Ты спас меня. И я очень это ценю.

И даже не Магнус...

– …Ты отличаешься от всех терринов, что я встречала прежде. В лучшую сторону. Ты так добр ко мне, – шепот в самые губы.

Едва слышно скрипнула дверь в зал. Нежная мелодия вальса зазвучала чуть громче. Быстрый взгляд, и снова всё внимание на Рафе.

…его имя – Месть.

– Ты нравишься мне больше всех своих братьев и их придворных.

Она притянула его за воротник дублета и жарко поцеловала.

А на лестнице в прямоугольнике света стоял Орфей.

И его сестра.

* * *

Сесиль довольно улыбалась.

Орфей (мрачно): Твоих рук дело?

Сесиль (с усмешкой): О чем ты, братец, не понимаю. Ужель я применяла чары? Заставляла, лобзать уста его? Побойся Духа, ты клевещешь на дщерь невинную!

Орфей: Невинной ты, сестрица, была лет пять назад. Ты знала – я пригласил её на бал. Сама ж прилипла, как репей, и даже повернуть главы мне давала к ней! И чар твоих душок я всё же уловил.

Сесиль побагровела: Всё сделала я только для тебя! Для нас! Отец не пощадил бы твою подстилку! Обещан ты другой, и знаешь сам – так надо, и не в силах того мы изменить.

Орфей вспылил: Как будто, Силь, тебе такое по нутру?! Так говоришь…

Сесиль (ровно): Я говорю – как есть. Химер всех участь такова. И наш отец во славу рода и потомков желает силу сохранить. С перерождения наша судьба предрешена. Смирись… Пожалуйста.

Близняшка с мольбой посмотрела на брата. Он поджал губы.

– Что у вас тут происходит? – спросил Далеон, подходя к ним.

– Соримся, – улыбнулась Сесиль.

– Как обычно, – буркнул Орфей и придержал друга за плечо, не позволив ему выглянуть во двор. – Пойдём лучше в зал.

Далеон остановился и выгнул бровь.

– Но мы собирались прогуляться и подышать свежим воздухом.

– Подышим на балконе, – невозмутимо ответил химер и улыбнулся. – Тут вид не интересный.

– Ну-ну, – хитро улыбнулась сестричка и зашагала в зал первой.

Принц недоверчиво хмыкнул, но не стал противиться, когда друг взял его под локоть и повёл за Сесиль.

Но не успели они подойти к дверям балкона, как из-за аркады выскочил Кейран и стремительной походкой направился к младшему брату.

– Оставь нас, – раздраженно бросил он Орфею, поражая как шестого, так и химера потерей маски холодной невозмутимости. Друзья переглянулись.

Что же так вывело вечно собранного первого принца из себя? И… чем это грозит Далеону?

Тревожная складочка залегла меж светлых бровей Орфея. Он не спешил выполнять приказ чужого сюзерена, беся Кейрана ещё больше, и готов был остаться, даже с риском навлечь на себя гнев будущего правителя.

Но шестой принц спокойно кивнул, и химеру пришлось покинуть братьев.

– Ты совсем их распустил, – цыкнул старший и крепко схватил Далеона за локоть, словно боялся, что тот убежит.

– Ты вряд ли хотел обсудить со мной их поведение, – ровно подметил он.

Кейран до боли впился пальцами в его руку и резко отпустил.

– Ты прав, – отрывисто выдохнул, и потер глаза, которые начали светиться, выдавая его гнев. – Идём в мой кабинет.

До кабинета шли в напряжённом молчании.

Шаги гулко отдавались от каменных стен, сводов и пустых коридоров. Ни одного слуги или гостя не попалось по пути. Весь замок собрался на торжестве, на первом этаже, разве что обслуга сновала из кухни в зал.

Но крыло первого принца, пусть и было недалеко от «императорского» и других «стратегических центров», всё же не пересекалось с кухней. А вот музыка из бальной залы сюда доносилась, тихо-тихо, каким-то подводным эхом.

Щелкнул замок, дверь открылась с противным протяжным скрипом, и принцы вошли в кабинет.

И снова щелчок замка. У Далеона мурашки побежали по коже от дурного предчувствия.

Возможно, он зря отпустил Орфея. Возможно, стоило настоять на его присутствии.

«Нет, глупо», – с горечью оборвал себя принц. Кейран бы не позволил химеру остаться, не позволил бы младшему брату противиться. Всё будет, как он скажет, как он прикажет. Никто не смеет перечить его воле.

А за непокорность Далеон заслужил бы лишь больше плетей и друга подверг бы ненужной опасности.

Его ведь для порки привели?

Но в чём он опять провинился?

Когти впились в ладони.

Кейран прошел к столу и тяжело оперся на него руками, прямо как Далеон во время «наказаний», но вряд ли братец прикажет ему себя стегать.

Спина напряжена, дыхание глубокое. Он пытался успокоиться.

– Верни, что украл, – тихо сказал Кейран.

– Что?.. – Далеон опешил.

Первый резко обернулся и впился когтями в край стола, едва не проламывая лакированное дерево. Его тёмные глаза засияли яростным красным, и он стал очень похож на отца.

– Верни, что украл. Посылку, – пророкотал принц и шумно втянул носом воздух, в попытке усмирить себя. – Знаю, ты хотел поквитаться. Подшутить, отомстить, позлить меня. Что ж, у тебя получилось, Леон. Браво! Но шутки в сторону. Отдай посылку.

– Я не понимаю о чем ты, – искренне недоумевал Далеон.

Столешница треснула под пальцами.

– Тебя видели. Той ночью. Вернее, считали магический след на крепостной стене. Я знаю, что ты выходил в город. Зачем, братишка? Перехватить мою посылку и насолить мне? Или… – он рывком оторвался от стола и стремительно подошел к шестому, склонился к его лицу, выпучив свои горящие, почти безумные глаза. – Тебе кто-то приказал?

– Я искал женщину, – тихо, но твёрдо ответил Далеон, не отводя взгляда. Его потряхивало от волнения и страха, но принц никак не выдал этого. – Для удовлетворения.

«Своего любопытства» – добавил про себя.

И ведь ни слова лжи. Старуха-повитуха ведь женщина.

– И ты знаешь, что я не лгу. Мы не можем лгать.

Почти умилительная растерянность отразилась на жестком лице Кейрана. Первый принц отстранился, задумчиво закусил ноготь большого пальца, обвёл невидящим взором кабинет.

– …но Виктор доложил: похитителем был молодой мужчина, – пробормотал он.

А у Далеона сердце зашлось в груди, дыхание сбилось.

Он вспомнил нахальную дамочку, запрыгнувшую к нему в седло и угрожавшую ножом. Она же сбегала от кого-то. От неё несло страхом и кровью. Сильно. И что если?..

Но зачем Виктору лгать своему сюзерену? Зачем покрывать какую-то незнакомку, преступницу?

Он самый преданный сторонник Кейрана, его правая рука, адъютант. И когда старший брат займёт трон – встанет подле него ближайшим другом и помощником. Десницей.

«Нет, – мотнул головой шестой принц. – Это бред».

Уж кто, а Виктор Грейван ни за что не предаст своего господина. Так что, скорее всего, попутчик Далеона и вор Кейрана – разные существа.

Облегченный вдох сорвался с губ.

– Я могу идти? – спросил шестой брата. Тот немного успокоился и больше не сверкал когтями и жаждой крови.

– Да-да, – рассеянно отмахнулся он. – Только в город больше не суйся без свиты и охраны.

Замок отперся, Далеон взялся за ручку, но оклик остановил его.

– Молодец, что всё-таки забрал кинжал, – устало улыбнулся Кейран. – Ты умный мальчик, и я надеюсь, что и впредь будешь слушаться и не разочаруешь меня.

Далеон покинул кабинет в крайнем недоумении.

Ведь после «наказания» он точно не тронул мизерикорд на столе.

Пролог 2

4 года назад…

Далеон не планировал этого.

Не планировал гнаться за ней по лесу, как чокнутый зверь в гоне. Не планировал сбивать чарами со следу собак друзей, лишь бы нагнать жертву первым. Не планировал вскарабкиваться на соседнее дерево, выжидать момент и бросаться на девчонку с ветки, будто оголодавшая лесная пантера.

Он просто вернулся с приморской виллы раньше срока. Просто увидел её во дворе из окна флигеля, всю такую цветущую в новом платье. Просто согласился на безумную затею Меридии.

Хотел припугнуть, поугражать.

Пошутить.

Как обычно.

И совершенно точно он не планировал сдирать с неё платье…

Отбив все бока, живот и спину об землю, кочки и Люцию, Далеон подмял её под себя и схватил за запястья, игнорируя охи и возмущённое сопение.

– Попалась! – возликовал он и принялся ловить её затуманенный вином и головной болью взгляд. Сам не знал, зачем желал увидеть подтверждение своего триумфа в её глазах. Шок, страх, быть может… трепет.

– Ты?! – изумлённо просипела она и принялась вырываться с новой силой, словно дикая кошка, угодившая в силки. Кусаться, пинаться, дергаться, метаться затылком по цветочной перине.

Этого стоило ожидать. Фантазии не оправдались, но Далеон, на удивление, ничуть не огорчился. Наоборот, азарт забурлил в крови сильнее.

Он всегда ненавидел и обожал её сопротивление.

Желал подчинить.

И чем сильнее встречал отпор, тем больше разгоралось это желание, и слаще выглядела будущая победа.

Удары были слабыми, хаотичными, но какими настойчивыми! И это она ещё пьяна.

«Неугомонная человечка!» – мысленно хмыкнул он и беззвучно рассмеялся от её ничтожных потуг и забавного кряхтения.

Она вся теперь в его власти!

Кивком и взглядам приказал собакам следить за окружением полянки и никого близко не подпускать. И за своим занятием не заметил, как Люция юрко вывернулась из захвата, перевернулась на живот и собиралась червяком выскользнуть из-под него.

– Куда?! – рявкнул принц и резко дернул её за корсет, оборачивая к себе. Нитки треснули, платье порвалось, и из прорехи вывалилась грудь.

Аккуратная, полная, с тёмной вершинкой.

Далеон задохнулся и задрал голову к темному небу, желая прогнать, сморгнуть увиденное. Но стоило зажмурить веки, как видение вспыхивало в памяти, точно его выжгли калёным близаром.

Он шумно вздохнул и решительно опустил взгляд.

Щёки Люции пылали от стыда, на принца она не смотрела, только на лес, траву, собственные дрожащие пальцы. И всё пыталась прикрыться и отползти, скорее инстинктивно, ежели осознанно. Ведь Далеон сидел на её бёдрах и не позволял сдвинуться.

Он с лёгкостью сломил её жалкое сопротивление и отвёл от груди руку. Второй, чуть подрагивающей, сдвинул ткань, и на свет показались уже два белых, нежных холмика. Чьи вершинки сжались на холоде в тугие бусины.

Далеон задышал глубоко, отрывисто.

Люция пискнула:

– Не смотри!

Но он не мог. Глядел не мигая. Поражённо.

Террианки созревали поздно.

Их тела начинают развиваться где-то с восемнадцати лет, а окончательно завершают трансформацию к тридцати, а то и пятидесяти, годам. Но даже у взрослых особей редко можно встретить «женственные формы». А тем более – грудь, едва ли отличимую от доски.

Всё дело в силе.

Террины сильнее людей не только магически, но и физически.

Сама матушка-природа позаботилась о них.

Широкие бёдра и тяжёлые груди просто мешали бы террианкам в бою или при беге. А это недопустимо. Это слабость.

Терринам она ни к чему.

А исправить это мороком – невозможно (нельзя создать что-то из ничего), да и не нужно.

У человечек всё по-другому. Другие гены, другие формы, другое строение скелета. Далеон знал это в теории, из уроков анатомии и из подслушанных разговоров на балах.

У смертных девушек средний или низкий рост, хрупкие кости, крутые бёдра, полная грудь, мягкий живот и румянец на щеках…

И благородным лэрам замка человечки нравятся больше террианок. Чего шестой принц решительно не понимал и не разделял.

До этой ночи.

Руки сами потянулись к манящим холмикам. Они только начали созревать, но уже идеально ложились в ладони, будто создавались специально для него, и эта мысль внезапно взбудоражила Далеона.

Он мотнул головой и решил, что потрогает всего разок, утолит любопытство (а сие, несомненно, лишь оно!) и успокоит грохочущее сердце. Но стоило ладоням сжаться, а с губ Люции сорваться сиплому стону, все зароки вышибло из мозгов.

Он снова стиснул грудь, перекатил между пальцев тёмные бусины, поймал судорожный девичий вздох, сам задрожал и перехватил её измученный затуманенный взор.

– Прекрати, – одними алыми губами произнесла девушка. Девочка. Подросток.

Сколько ей?

Вроде бы, пятнадцать.

Она младше Далеона, младше всей их компании. А уже такая… такая… Манящая.

Вот почему придворные лэры на банкетах в след ей пускают слюни, почему провожают сальными взглядами, почему их дамы и дочери негодуют. Почему Магнус с каждым годом всё пристальнее за ней следит.

Далеон захлебнулся воздухом от осознания. Во рту стало кисло, а желудок скрутило.

Он жутко разозлился.

Захотелось придушить девчонку на месте, а прежде – выколоть глаза всем тем высокородным уродам. Как они смеют глядеть на его-не-его собственность! Как эта недособственность смеет крутить перед ними задницей, а в его сторону вечно морщить нос, будто он последний отброс на планете!

Он бы убил её.

Духи свидетели – убил бы на месте сию секунду, если б сейчас она одарила его своим фирменным презрительным взором и дерзким словом. Оттолкнула. И принц не побоялся бы негласного запрета Магнуса и личного зарока.

Плевать! На всё плевать!

Но девчонка не рыпалась. Лишь быстро и шумно дышала, как испуганная газель в лапах льва, и глядела в глаза со смесью ужаса и ожидания.

И Далеон, не прерывая зрительного контакта, склонился над ней, коснулся холодным кончиком носа горячей бархатистой кожи, жадно втянул ненавистный запах и забрал в рот напряжённую горошину.

Люция выгнулась дугой и мучительно ахнула. Далеон зарычал, держа её в алчных объятьях, и окончательно погрузился в своё безумие.

Он целовал её жадно, зло, ненасытно, до красных пятен. Облизывал, кусал и мял с жестокостью, почти ненавистью, жгущей чресла и воспламеняющей кровь, точно хотел наказать её и себя. И не мог насытиться, напиться её плотью и запахом.

Эмоциями.

Девчонки было мало и одуряюще много. Он захлёбывался, задыхался, сходил с ума от обилия яростных чувств, но продолжал истязать её тело, пытаясь добиться отклика души. И не встречая его.

Исчез благородный принц Империи. Осталось только какое-то голодное животное, что дорвалось до желанной пищи.

Человечка рыпалась в его лапах, отталкивала плечи и голову, извивалась под ним змеёй и лепетала что-то с возмущением, чем лишь подогревала его гнев и желание.

– Подчинись, – пророкотал он.

Девушка замотала головой, жмурясь и хныча.

Далеон чуть отстранился и полюбовался тем, что сотворил. Люция лежала растрёпанная на цветочной подстилке, белые бутончики слега светились, и в их призрачном сиянии её кожа казалась совсем бледной. А потому отчётливее виднелись синяки засосов – ещё блеклые, но к утру станут ярче – спутанные черные кудри, пылающие щёки и блестящие от вина и ярости сапфировые очи.

– Продолжим? – спросил с самодовольной усмешкой.

– Ненавижу! – выдавила она свозь зубы. – Отпусти меня!

Принц скрипнул клыками и приподнялся.

– Нет уж. У нас уговор, помнишь? Я поймал тебя, победил, а значит, этой ночью буду делать с тобой всё, что захочу!

Он схватил её за колени, с силой развел ослабшие ноги, вклинился между ними и, скользнув коготками по нежной горячей коже, задрал юбку ей на талию. Люция взвизгнула и дёрнулась, но Далеон крепко сжал её молочно-белые бёдра, в коротких и тонких хлопковых панталонах, и прижал к себе.

Судорожный вздох сорвался с его губ, а вот Люция обмерла, застыла, как под заклинанием заморозки.

– Не надо, не трогай, – слабый шёпот.

– Умоляешь? – шестой выгнул бровь. Взгляды встретились. Молчание. – Не правильно умоляешь. Если хочешь чего-то – угоди мне. Используй свой острый язычок и ручки по назначению. Будь наконец послушной девочкой. Нежной, милой и ласковой. И быть может… – горячий шёпот у ушка, – твой принц на сегодня сжалится над тобой.

Уста потянулись к устам, но Люция упрямо поджала губы и отвернулась к лесу. Поцелуй клюнул щёку.

– Вот как? – у принца по скулам заходили желваки. – Что ж-ж-ж, – нервная кривая усмешка. – Сама напросилась. Только не визжи, а то остальные присоединятся к нам.

Он навалился на неё всем весом и запустил руку туда, куда ещё ни один мужчина её не запускал (о чём сказал стыд и ужас в распахнутых глазах), и это осознание распалило его. Люц всхлипнула, но быстро прикусила язык, помня об угрозе, и впилась ногтями в его плечи. Уперлась пятками в траву, но они скользили по росе и не помогали отстраниться.

Второй рукой принц ослабил завязки на своих штанах и коснулся изнывающей плоти.

Дыхание ускорилось, пульс зашумел в ушах. Взор заволокло томной поволокой, губы прижались к пульсирующей жилке на девичьей шее, и Далеон отпустил себя…

– Люция, Люц, – хрипло шептал он, лениво елозя губами по её подбородку, горлу и за ушком. И едва не мурлыча от удовольствия. Её кожа была солоновата на вкус, как нагретые на солнце речные камушки, а тело мягко в нужных местах, и податливо, как глина. И так идеально совпадало с его, словно принц – кусочек пазла, а она – та самая деталь. – Лююююц. Ну чего ты молчишь? Я же пощадил тебя. Не пошел до конца. И не пойду, – коварный смешок, – если не захочешь. А ты захочешь, да? Люц?

Молчание.

Он коснулся губами угловатого плеча. Холодного, но не мертвого. Однако такого же безучастного.

– Я не насильник, – нахмурился Далеон. Под его поцелуями тело согревалось. Ненадолго. Всё же конец лета, ночь, прохладный ветерок, да и роса дурацкая… – И это не насилие. Слышишь? Ты получила удовольствие.

Шестой замер, ожидая возмущения, но Люция осталась нема и равнодушна.

– Что ты молчишь?! – не выдержал. – Скажи хоть слово!

Встряхнул её за плечо, но девушка лежала безвольной куклой и вообще не реагировала. Бессмысленно таращилась во тьму чащи и с усилием, медленно дышала, словно сдерживалась от чего-то.

Но вот с ресниц сорвались капли и побежали по щекам прозрачными дорожками.

В груди защемило.

С невыносимой нежностью Далеон обнял ладонями её лицо и принялся слизывать слёзы. Такие странные для него, солёные и… вкусные. Люц подавила судорожный вздох и зажмурилась.

– Тш-ш-ш-ш, ну что ты сырость развела? – мягко прошептал принц. – Чего испугалась? Разве я обидел тебя? Сбежал? Я возьму ответственность. Ты вступишь в мой Двор и присягнешь мне. Станешь моей. И я… буду любить тебя.

В этот миг он правда в это верил и видел будущее с ослепительной ясностью. Где они, Двор Мечей, все вместе, за одно, единая сила. И гроза всего замка. И больше нет бессмысленной вражды, шуток на грани и язвительных насмешек. Им нечего делить, и нет нужды соперничать. Они понимают друг друга с полувзгляда, поддерживают и помогают стать лучше. А Люция… Люц подле Далеона и воспламеняет его чувства одной лукавой улыбкой и сама тянется за поцелуем, а он только рад. С восторгом встречает их общее желание.

Люция расхохоталась, вырывая его из фантазий. Зло, истерично, захлебываясь слезами.

И холодок бежит по спине Далеона, а хвост, что выбрался из-под сбитой рубашки, начинает в волнении бить по траве.

– Люц?.. – с тревогой подал голос.

– Ненавижу, – тихо проговорила она и резко успокоилась. Заглянула ему в лицо. Жёсткая, холодная; не человек – заточенный клинок, готовый разить. Под рёбрами заныло. – Я ненавижу тебя, Далеон Ванитас. Всей душой. И никогда не буду твоей, – ледяная усмешка. – Хочешь, поклянусь? Собой и всем, что имею. Никогда, слышишь, никогда я не буду твоей.

Далеон взвыл и зарычал.

В сердце будто вонзили нож и прокрутили, дыхание перехватило.

Принц уперся рукой в траву возле её головы и схватился за грудь, точно пытался остановить кровь из невидимой смертельной раны. Но это не спасало. Агония сжигала его изнутри, пока не сменилась столь же пламенной яростью.

– Я убью тебя. – Он взял её за горло. Слегка сжимал и разжимал пальцы, царапая когтями нежную кожу, но так и не решаясь сдавить. – Если не моей, то и ни чьей не будешь. Я обещаю.

«Крестов» клятвы не чертил. Просто пугал. Или нет?

Рука дрожала.

– Как пожелает Ваше Высочество, – иронично отозвалась Люция. – Только давайте быстрее, я не переживу ещё минуту ваших фрикций и мычаний.

– Сссстерва. Какая же ты!.. – прошипел он и в бессилии рухнул на локти, свесил голову, касаясь лбом её лба, а кончиком носа – её носа. Добавил с тихой горечью: – За что?..

«…ты невзлюбила меня с первого взгляда?» – постыдно проглотил.

– За что?! – взъярилась она. – Да вы издевались надо мной с первой встречи! Шпыняли, гоняли палками. Вы топили меня! И ржали!.. И сегодня!.. – ей не хватало воздуха, а к глазам опять подкатили злые слёзы, в груди застряли рыдания. Она перевела дыхание. – Я никогда этого не забуду. И ни за что не прощу. Слышишь?!

Далеон зажмурился, стиснул зубы и судорожно огладил её кудри и лицо. Словно пытался запомнить напоследок каждую деталь, каждую черточку. От шероховатости влажного волоса, до гладкости горячих щёк, острых бровок, дерзкого носика и нежных губ.

Замер, раздувая ноздри.

– Я сотру тебе память об этой ночи. Хочешь?

Она сомкнула синие очи и расслабилась.

– Хочу.